Текст книги "Леоново и Ростокино вчера и сегодня"

Голыгинская гать

По бережку камушки – буйны головы,

Буйны головы молодецкие,

Молодецкие и все стрелецкие.

(из русской народной песни.)

После стрелецкого бунта в 1682 году царевна Софья фактически взяла правление государства в свои руки. Добившись всего через бунт, она теперь старалась «угасить его» и восстановить покой, найти крайнего. Нужна была подходящая кандидатура. Им оказался князь Иван Андреевич Хованский Тараруй «добрый генерал и человек простой», отличавшийся смелостью и высокомерием одновременно. Его и посадили во главе Стрелецкого приказа.

Знал ли он, чем это кончится для него? Сложно однозначно ответить, что привело Хованского к гибели. Ссора ли его с всесильным Иваном Милославским, неприязненные отношения с Василием Голицыным, фаворитом Софьи, или разговоры о знатности и роли своей в возвышении царевны.

В.Голицын

Даже благоволивший к нему царь Алексей Михайлович говаривал бывало: «Кто на похвальбе ходит, всегда посрамлен бывает, и ты этою своею похвальбою изломишь себе саблю». Это говорилось о его военных похвальбах. Да видно изломил он себе саблю и на гражданском поприще. Участь его была предрешена. В ход пошло испытанное средство – подтасовки, «изветные письма», в которых Хованский якобы умышлял на «здоровье великих государей» и хотел посадить на царство сына своего. Эти доказательства измены были названы в грамотах царских и разосланы по стрелецким полкам.

Стрелецкий караул.

В сентябре был послан указ к Москве по полкам стрелецким, чтоб выдали бунтовщиков и их начальника И.А. Хованского. Начался розыск. Опальный воевода и его сын Андрей были «привожены в застенок, где якобы были уличены…будто он, князь Хованский, хотел сына своего, князь Андрея женить на царевне Софье Алексеевне и воцариться».

«И сей розыск более не продолжался, как несколько дней, понеже был спешен от царевны Софии Алексеевны, дабы как наискорее Хованскому князю голову отсечь, и сыну его также… и тем бы окончить все интриги того бунту», который «сделался с воли и по наущению царевны Софьи». Это цитата из книги «История о Петре», дипломата петровской эпохи Бориса Ивановича Куракина, прекрасно информированного о тех событиях.

Главная цель Софьи Алексеевны заключалась в том, чтобы получить в свои руки правление государства и оттеснить от власти царицу Наталью Кирилловну и других Нарышкиных. Все свершилось в селе Воздвиженском, куда привезли Хованских на скорый суд. Напротив церкви в присутствии бояр, окольничьих и думных людей им зачитали царское повеление о смертной казни за измену.

Между тем в записках графа А.А. Матвеева утверждается, что именно Иван Милославский был «перводействительный сочинитель всего стрелецкого воровства». А Хованский лишь оказался орудием в его руках. Перед судом бояр в селе Воздвиженском Хованские отец и сын «не безответно с сильными очистками в тех винах себя правили и слезно просили, чтоб им дали очные ставки и безвинно их так скоро не казнить».

Но просьба Хованских не была услышана. Наоборот Иван Милославский ускорил подписание указа царевны и передал исполнителям, чтоб «не взирая ни на какие отговорки, тотчас казнить их». Судьба Хованских была решена одним росчерком пера.

Суд боярский приговорил к казни невиновных. И самое страшное то, что им не дали по-христиански приготовиться к смерти. Обезглавленные тела князей Хованских бросили в голыгинскую гать, что на Троицкой дороге. Долгие годы существовало предание, что в селе Троицком (Недельном), по другой версии близ деревни Голыгино, где были брошены отец и сын Хованские, они выходят ночью навстречу путникам, снимают свои шапки вместе с окровавленными головами и горько жалуются на черную неблагодарность Софьи, которой они помогли сделаться правительницей государства…

Портрет царевны Софьи

В стихотворной легенде Л. Кологривовой о князьях Хованских эта драматическая история описана так:

 
« Слушай, был стрелецким головою
На Москве поставлен я когда-то,
И служили с сыном мы со славой,
Без измены, не кривя душою,
Но сгубил извет нас супостата, —
Милославский оболгал лукавый.
«Звались мы Хованскими князьями,
Понесли мы всуе наказанье,
Нас казнили волею всесильной,
Надругались гневно над телами,
Закопав нас здесь без отпеванья,
Без креста, без насыпи могильной.
«Не робей же и в уме сегодня
Помяни молитвою безгласной
Ты рабов Ивана и Андрея:
В день же страшный, в день суда Господня,
Будь за нас предстатель беспристрастный,
Обличи коварного злодея».
 

Впрочем, эта история получила свое современное продолжение. Недавно на РЕН ТВ в одной из программ состоялась беседа с автолюбителем, который, проезжая ночью по трассе Сергиев посад – Москва, оказался свидетелем странного и страшного эпизода. По дороге в столицу он якобы увидел привидения казненных князей Хованских. Поначалу ему показалось, что это силуэты людей. Но когда подъехал поближе, то чуть не оцепенел от страха. Привидения в старинных одеждах, кланяясь, сняли свои отрубленные головы, словно шапки, и молили обратиться к царю. Просили, чтобы отыскали их тела на гати и похоронили по христианскому обычаю.

На службе у царя Петра

Сразу же после трагических событий в селе Воздвиженском Петр Иванович меньшой уехал из мятежной столицы. А вслед ему ушла грамота с указанием взять его под стражу. Когда подъячие явились на княжеский двор, то его там не застали. Из допроса его холопа Алешки Комарова выяснилось: « что де князь Петр поехал с Москвы в подмосковную свою деревню по Троецкой дороге в село Левоново (Леоново) тому третья неделя, и с той деревни, он, князь Петр, поехал в дальние свои деревни, которые у него в Володимере, Суздали, Лухе, Нижнем, Алатыре, Торжку, на Волоку, а в которые де деревни наперед поехал и ныне где, того он, Алешка, не ведает».[6]6
  Капустин там же,с.22


[Закрыть]

После стрелецкого бунта и казни родственников Петр Иванович был сослан в свои дальние деревни, как его брат и другие родственники.

Лишь после падения царевны Софьи Алексеевны, тяжелые времена для Хованских миновали, и князь Петр вернулся из ссылки в свое подмосковное село. В Дворцовых разрядах теперь все чаще упоминаются их имена. С 1690 года дворцовые и церковные торжества уже не обходятся без участия Хованских.

Довольно скоро в личной жизни Петра происходят перемены. В 1687 году он женился вторым браком на Анне Загряжской, получив за женой приличное приданое. Земельные богатства Хованского теперь пополнили деревни с 57 крестьянскими дворами в Угличском, Ярославском, Ржевском уездах. Сохранился список, где перечислено движимое и недвижимое имущество, данное за невестой Анной Загряжской.

По давней русской традиции первыми записаны иконы– «образ Спасов в полном Деисусе, и с праздники, и с пророки, и с праотцы, образ Спасов в серебряном киоте, образ Богородицы Одигитрии», оклад серебряный резной, образ Казанской Богородицы, образ Рождества Богородицы, икона св. Николая».

Здесь и головные уборы, украшенные драгоценными камнями: «шапка с яхонты и изумруды и с лала и с запоны 500 рублев». Четверо серег, два ожерелья жемчужные, 14 золотых перстней с алмазами и яхонтами. В списке фигурируют семь шикарных шуб – «шуба соболья, шуба горностаевая», «шуба белья (беличья) пугвицы хрустальные» и даже «шуба на пупках собольих». Не забыли дарители и о посуде. «Посуда: суды медные и оловянные»… по смете весом пять пудов». Да еще столовое серебро, братина золоченая, «часы боевые».

В 1687 в год свадьбы князь Петр построил деревянную церковь в честь иконы Знамение в селе Козьмодемьянском Звенигородского уезда, купленном у Сабуровых. Здесь, под алтарем храма, и был потом похоронен «строитель Хованский». В народе до середины XIX столетия село называли Хованское.

Петр Иванович в это время пользуется особым доверием у государя. Так в 1705 году Петр Алексеевич отправляет его на помощь Б.Шереметеву для подавления Астраханского бунта. Затем была служба воеводская в Астрахани. Пришлось князю усмирять булавинских казаков-мятежников и бунт в Башкирии, где Хованский смог добиться мира без кровопролития.

Незадолго до отъезда в Астрахань трагически погиб его брат князь Иван Иванович Хованский, и половина села Леонова и другие земельные владения родственника перешли к Петру Ивановичу. Это отмечено в архивной «выписи» из дел Поместного приказа.

16 мая 1701 года по указу государя подъячий Тимофей Борисов дал князю Петру Хованскому «выпись» Поместного приказа. В ней говорилось, что ему отказано от брата его князя Ивана Хованского «поместье в Московском уезде… половину села Левонова, а в нем на ево половину место дворовое помещиково пустое, да крестьян… полпустоши Коровьи, а в них пашни 34 четьи в поле, а дву потому жъ..»

Сюда же вошли и полдеревни Казеево да половина пустошей Подберезовой и Федорковой с пашнями. В Поместной «выписи» отмечено и общее количество земли, которое получил Петр Хованский, наследуя братскую вотчину. «Обоего поместьи и вотчины 68 чети с осминой в поле, а в дву потому жъ, да лесом и сенными покосы и всякими угодьи к тому селу Левонову и к полудеревням и к пустошам…»[7]7
  П.Шереметев, там же с. 131–132


[Закрыть]

Часть вотчин Петр Иванович Хованский позже записал на своих сыновей. В документах из канцелярии Сената за 1713 год отмечено, что «за детьми его боярина, за князем Андреем Петровичем приданных вотчин… всего 110 дворов… да за другим сыном его за Василием Петровичем 208 дворов».

История церкви Ризоположения в Леонове

До 1716 года село Леоново принадлежало Петру Ивановичу Хованскому. А после его смерти три четверти имения перешло его сыну Василию и четверть – вдове. После общего семейного раздела с матерью в 1721 году Василий стал полноправным обладателем обширных земель, 4742 душ крепостных и приличного капитала. Причем поместья и вотчины, доставшиеся ему от отца, со временем значительно выросли в цене. Спустя четверть века капитал Хованского равнялся 1.680.000 рублей (в пересчете на цены начала XX века.) Большую его часть составляли доходы, которые приносил Хованским винный завод в их Симбирском имении.

Храм Ризоположения в Леонове

Что нам известно о князе Василии? Родился в 1694 году. Женился довольно рано в 16 лет. А спустя два года был отправлен за границу на учебу в числе дворян «недорослей». По указу Сената 20 июня 1713 года «велено недорослей, которые в 712 году по смотру Его Царскаго Величества определены послать в Голландию, а имянно: князь Василья Петрова Хованскаго с товарищами 27 человек, ныне их выслать с Москвы за море к князь Ивану Львову с имянной росписью без промедления».

Парусный флот 18 в.

К сожалению, подробности пребывания юного Хованского в Голландии нам неизвестны. В его послужном списке говорится, что в 1716 году князь поступил на службу гардемарином и отправлен для науки в Англию. А уже в марте 1721 года Василий произведен в чин унтер-лейтенанта. Правда, через четыре года в его жизни происходят серьезные перемены. Полная опасностей морская служба позади, и он оказывается камер– юнкером при дворе царевны Анны Петровны, супруги герцога Карла Фридриха Голштинского. Любопытно, что Василию Хованскому уже было 38 лет, когда его снова определили на флотскую службу в Кронштадт в чине лейтенанта. Затем он был советником комиссариатской экспедиции. Только в 1741 году князь Василий был уволен от службы с чином капитан-командора. Впоследствии он «был действительным камергером» и президентом учрежденного в Петербурге главного магистрата.

Князя Василия Петровича исследователи называют типичным представителем «петровского времени» с его легкомысленным отношением к религии и старым традициям. По сути дела морская служба надолго оторвала его от родных мест, от родового гнезда. Отсюда его легкомысленное отношение к патриархальным ценностям, к религии, к семье, свойственное тогдашней золотой молодежи.

Свидание. (Лубок.)

Ранний брак не принес счастья ни ему, ни его жене Марье, урожденной Толченовой, которая позднее постриглась в монахини Сретенского монастыря. В 1719 году князь Василий женился вторично. Его избранницей стала младшая дочь вице-канцлера П.П. Шафирова баронесса Екатерина Петровна Шафирова.

Неразрывно с историей усадьбы связана и биография сохранившейся до наших дней Ризоположенской церкви. Расположенная на небольшом холме, на берегу Яузы, сельская леоновская церковь впервые упоминается в 1633 году. А построили ее в честь известной иконы «Положение честной Ризы Богоматери во Влахерне». В книге Холмогоровых приводится архивная запись из Патриаршего Казенного приказа того времени: «церковь Положения Ризы Пресвятыя Богородицы в вотчине князя Ивана Никитича Хованскаго, в селе Леонове, у реки Яузы даны 3 алт.,4 деньги десятильничих и заезда гривна». В писцовых же книгах 1633 года отмечено: «у той церкви написано двор попов, в приходе 7 дворов», а пашни церковной земли и сена не написано»…

В начале XVII века это была деревянная приходская церковь. А когда столетие спустя село Леоново перешло в собственность Василия Петровича, тот обратился с ходатайством к императору о разрешении построить в имении новую каменную церковь, сохранив прежнее название. Около пяти лет продолжалось строительство храма, который был освящен в день праздника Положения честной ризы Пресвятой Богородицы во Влахерне в 1722 году.

Кстати, в документах название церкви в Леонове неоднократно меняется. Сначала в ответ на прошение кн. Василия появляется указ о повелении построить на прежнем церковном месте вместо ветхой деревянной церковь каменную «во имя тот же престол» с приделом Св. Николая. А в 1722 году в архивных материалах Синода приводится указ об освящении новопостроенной церкви в Леонове, «и тое церковь освятить, и нарещи во имя Рождества Богородицы». Почему изменилось название храма неизвестно. Правда, в конце концов, за леоновской церковью все-таки сохранилось древнее название Ризоположенской.

Довольно любопытную историю о том, как возник в Леонове каменный храм, рассказывает камер-юнкер фон Берхгольц в своем дневнике, который он вел, путешествуя по России в свите герцога Карла Фридриха Голштинского. Это произошло, видимо, в 1718–1719 г.г., когда Василий Хованский после заграничной поездки, находясь в отпуске, пригласил в усадьбу нескольких молодых русских князей и дворян. Среди них оказался и юный князь Долгоруков – главный герой сей истории. Московский сосед Хованского, двор которого был в приходе церкви Введения Пресвятой Богородицы на Сретенке и соседствовал с двором княгини Долгоруковой. Видимо, хозяин имения в Леонове решил подшутить над княжеским отпрыском, для чего вместе с другими гостями нарочно напоили Долгорукова и в шутку (довольно черный юмор) положили мертвецки пьяного князя в гроб и отнесли в храм. Там шутники произвели над бесчувственным гостем похоронный обряд и, закончив кощунственное действо, ушли, оставив его перед алтарем. Лишь наутро пришедшие в церковь священники вынесли нетрезвого Долгорукого из храма.

Барон Шафиров

Эту некрасивую историю Хованскому не удалось замять. Она стала известна его тестю вице-канцлеру Шафирову, который немедленно донес обо всем императору. По словам Берхгольца, «все виновные в этом святотатстве были приговорены к смерти». Однако потом государь смягчил приговор и приказал жестоко наказать «шутников» телесно в своем присутствии. Говорят, именно тогда во искупление своей вины Василий Хованский решил поставить в Леонове каменную церковь вместо прежней деревянной. На постройку храма в усадьбе В.П. Хованский потратил немалые средства. В апреле 1722 года ему пришлось продать свое имение в Вологодском уезде 499 чети (748 десятин) за 2366 рублей.

Известны и имена строителей Ризоположенской церкви в Леонове. В архивах сохранились материалы, где упоминается Горлов Борис (Кузьмин), крестьянин деревни Минино села Петровское, Ярославского уезда, который «25 февраля 1719 года подрядился с Федором Дементьевым, крестьянином И.Ф.Барятинского, строить каменную церковь с трапезной и колокольней в подмосковном селе Леонове (Левонове), вотчине боярыни княгини Анны Кондратьевны Хованской». Хотя подрядную заключала Анна Хованская, разрешение на строительство каменной церкви Положения Ризы Пресвятой Богородицы с приделом св. Николая было получено в 1719 году Василием Хованским.

Виды храма в Леонове

Храм в Леонове относят к первой трети XVIII столетия. Построен он в стиле петровского барокко, который был привнесен в Россию архитекторами-иностранцами при Петре великом. Ордерная система, существовавшая в Европе и нашедшая своих приверженцев на Руси, и исконно русские художественные традиции подарили своеобразный архитектурный сплав нового стиля. Леоновская церковь несет на себе отпечаток того времени. Тут и следы русских традиций XVII века и черты нового времени. Регулярный характер фасадов с ритмично расположенными проемами с наличниками и новый тип ярусного храма «восьмерик на четверике» с пятигранной невысокой апсидой. Новым типом храма является и колокольня, которая правда, была возведена позднее. «Восьмерик на четверике» колокольни завершается невысоким кирпичным шатром с овальными люкарнами в характерном для того времени барочном оформлении.

Считают, что дошедший до наших дней памятник окончательно сложился в семидесятые годы XIX столетия. Архитектурный комплекс в Леонове состоит из одноглавой церкви с двумя приделами – в честь иконы Божией матери «Неопалимая купина» и во имя Св. Николая и сеней, над которыми расположилась колокольня. Все части Ризоположенской церкви выполнены в одном стилевом ритме и объединены одними архитектурными деталями, хотя она строилась в несколько этапов. Поначалу было построено главное ядро церкви «восьмерик на четверике», которое завершалось барабаном с луковицей. Затем были отстроены трапезная и правый Никольский придел. И, наконец, было завершено строительство колокольни и левого придела в честь иконы «Неопалимая купина».

Расставание с родовой отчиной

После смерти Василия Петровича в 1746 году его вдова Екатерина Петровна ненамного пережила мужа. Видимо, здоровье ее подорвали душевные переживания, связанные с отцом, бароном Шафировым, которого за растрату казны в 1727 году приговорили к эшафоту, а потом заменили приговор ссылкой в Сибирь. Сделала свое черное дело и история с кощунственным обрядом похорон в леоновской церкви, которая могла закончиться довольно плачевно для князя Василия и для всей семьи. Сказались, видимо, и финансовые трудности: в 1748 году Екатерине Петровне Хованской пришлось заложить их московский двор «в приходе церкви Введения Пресвятой Богородицы на Сретенке». Кто же теперь наследовал бывшую боярскую вотчину?

В родословной, которую представил в Дворянское Депутатское собрание в 1793 году князь Александр Васильевич Хованский, было записано, что «у отца его (Василия Петровича) было семь сыновей: он, Александр, Петр, Юрий, Михаил, Николай, Алексей и Василий». Не считая двух младших дочерей. Они-то все и стали наследниками подмосковной усадьбы.

В середине XVIII века селом Леоново юридически владели 9 человек из большой семьи Хованских. Со временем это привело к фактическому разделу имения и к попытке старших членов княжеской фамилии заложить его, а затем и к продаже усадьбы с молотка.

Еще в 1758 году Леоново и Казеево, заложенные под крупную сумму в Московском университете, перешли к Петру и Юрию Хованским. Те же, не имея ни опыта, ни хозяйственных навыков, попросту запустили поместье. Их родственник, граф Н.Головин, будучи поручителем и понимая, к чему все это может привести, подал заявление в Государственный банк для дворянства «о немедленной продаже Леонова с аукциона».

«При закладе оное имение состояло в хорошем состоянии, а ныне поблизости живущие сторонние люди рощи рубят, из прудов рыбу ловят, хлеб жнут, сено косят и увозят и чинят имению великое разорение», – писал Н.Головин.

Другой современник, посетивший Леоново в 1762 году, писал о том, что на конюшенном дворе нет лошадей, скотный двор опустел, да и хлеба в житницах нет. «В господском доме провалился потолок. А под оным селом близ реки Яузы, в лугу пруд (87 на 27 сажень) и в нем имелась рыба разных пород, а ныне ничего нет. На другой стороне Яузы два пруда, с прорубленной между ними плотиной и спущенные».

Пройдут годы, и на смену обедневшим потомкам служилых людей, бояр, придут образованные отпрыски из богатого купеческого рода.

Правда, предпринял последнюю попытку сохранить усадьбу князь Александр Васильевич Хованский. Не желая расставаться с родовым поместьем, он выкупил Леоново в июле 1762 года на аукционе. Впрочем, владел им недолго: через пять лет в 1767 году ему пришлось уступить имение графу Павлу Демидову.

Перелистывая историю усадьбы, ловишь себя на мысли о том, что до сих пор никто из исследователей, писавших о селе Леоново, не обратил серьезного внимания на труд графа Павла Шереметева «О князьях Хованских». Между тем его книга насыщена редкими документами и материалами из их семейного архива.

Так из анкеты, представленной 70-летним А.В. Хованским в Московское Дворянское собрание, известно, что служил он в Измайловском полку. В 1758 году по болезни вышел в отставку в чине капитана лейб-гвардии. Имел пятерых детей – Николая 34-х лет, ротмистра конного Рязанского полка, Якова 27– лет, капитана лейб-гвардии Преображенского полка, Григория 26 лет, секунд-майора Рязанского полка, Андрея 22 лет, поручика Рязанского полка и дочь княжну Прасковью 35 лет.

Кстати, еще мало изучен и такой факт. В своем прошении Александр Васильевич упоминает, что «в 1767 году половина доставшихся ему селений Леонова и Колунтаева была продана, а другая половина дана за его дочерью в приданое».

Получается, что графу Павлу Демидову наряду с деревней Казеево была продана лишь половина старинной усадьбы Леоново, а вторая ее половина оставалась в собственности Прасковьи Хованской. Хотя П. Шереметев как родственник Хованских имел доступ к семейным архивам, документа о том, что княжна Прасковья Александровна владела селом Леоново после 1767 года, не приводит. В книге, правда, имеются данные о количестве земель и крестьян в селе Леонове и деревне Казееве, принадлежавших в это время А.В. Хованскому. На старой рукописной копии плана Московского уезда от 1767 года из архива Хованского, указаны его подмосковные поместья – «село Леоново, а в нем 146 десятин 177 сажен, крестьян 25 душ и деревня Козеево – 205 десятин, 213 сажен, крестьян 25 душ».

Видимо, сегодня необходим дополнительный поиск документов в архивах, которые смогут пролить свет на несколько запутанную ситуацию с продажей Леонова.

Но прежде чем мы перейдем к истории усадьбы, сделаем лирическое отступление к страницам биографии Григория Александровича – одного из последних наследников родового гнезда Хованских. Военный и литератор, приятель Карамзина… В славном роду Хованских, где были воеводы и монахи, помещики и морские офицеры, личность его стоит несколько особняком. В 26 лет секунд-майор Рязанского полка, получивший военную закваску, он с младых ногтей тянулся к литературному творчеству. Писал стихи на семейные и политические темы. К примеру, даже сочинил вирши по случаю свадьбы великого князя Александра Павловича. Как литератор Григорий Хованский успешно сотрудничал с журналами «Зритель» и «Меркурий», которые издавал наш знаменитый баснописец Иван Андреевич Крылов, и с журналом «Аониды». Первое издание его стихов вышло в 1793 году под названием в духе тогдашней моды «Мое праздное время, или собрание некоторых мелких сочинений в стихах». Второе издание его стихов и переводов датируется 1795 годом. Наконец, особую популярность ему принесла песня «Я вечор в лугах гуляла»

 
Я вечор в лугах гуляла
Грусть хотела разогнать
И цветочков там искала,
Чтобы к милому послать.
 

Это сентиментальное стихотворение любил замечательный литератор, друг Пушкина, Петр Андреевич Вяземский. «Многие ли знают теперь, – писал он, – и решительно никто уже не поет прелестной песни князя Хованского…» Трудно сказать, во что бы вылились литературные забавы и опыты Григория Александровича, если бы не ранняя смерть на 29 году жизни. Впрочем, гениальный Михаил Лермонтов совершил свой литературный подвиг в 27 лет. А Пушкин в тридцать лет писал: «Года к суровой прозе клонят». О Григории Хованском говорили, что это был «с пылким и скороспелым дарованием стихотворец».

Имя его сохранилось в литературе во многом благодаря Николаю Михайловичу Карамзину. Историк был в дружеских отношениях с семейством Хованских и с юным поэтом. Вероятно, встречались приятели в московском доме Хованских на Сретенке, и в загородном селе Леоново. Поэтому не случайно в 1797 году Николай Карамзин откликнулся на смерть Григория в своем стихотворении «Друзья! Хованского не стало»..

 
Блажен, кто жизнь свою кончая,
Еще надеждою живет
И мир покойно оставляя,
Без страха в темный путь идет.
 
 
Друзья! Так умер наш приятель
Он верил, что есть Бог сердец,
Он верил, что миров Создатель
И здесь и там для нас Отец…
 
 
Ничем Хованский не был славен.
Он был лишь добрый человек,
В беседах дружеских забавен,
И прожил без злодеев век.
 

В этих стихах вы не найдете оценки литературного творчества Григория Хованского, в них лишь говорится о его человеческих качествах. Хотя в устах Карамзина это дорогого стоит…