Текст книги "Наш сосед Степаныч"

Борис Текилин
НАШ СОСЕД
СТЕПАНЫЧ
(сборник рассказов и повесть)

ЗНАКОМЬТЕСЬ, СТЕПАНЫЧ

Жена моя – человек, полный сюрпризов. Точнее сказать, человек, любящий преподносить сюрпризы окружающим. И, в первую очередь, мне, но также многим родственникам и коллегам по работе. Вот представьте себе ситуацию: прихожу я как-то раньше обычного с работы домой и застаю в спальне свою жену с незнакомым мужчиной. Как вам это понравится?

Мужчина этот, пожалуй, постарше меня, виски уже седые, да и лысина намечается. На вид лет 50–55. Что она в нём нашла, непонятно. На нём мешковатые костюмные брюки, тёмно-серые в светлую полоску, светло-голубая рубашка в невнятную серую клеточку и мои же любимые домашние тапочки. Рукава рубашки засучены по локоть, а в руках он держит мою, опять же любимую, дрель с отбоем. А я ещё гадал, пока ехал в лифте, кому это приспичило долбить стены в такое время!

В стене над комодом одно отверстие уже просверлено, а второе пока только намечено. А жена моя стоит рядом и держит в руках беспроводной пылесос, наверное, чтобы не давать штукатурке сыпаться на пол.

– Знакомьтесь, это мой муж Игорь, а это Роман Степаныч, наш сосед по площадке. Роман Степаныч любезно предложил мне помочь повесить новое зеркало, – жена отложила пылесос в сторону.

– Очень приятно, Игорь, – сказал я и, протянув руку, добавил: – Каламбурский.

– Роман, – сказал сосед, и я ощутил его крепкое рукопожатие, – Мастерков моя фамилия, тоже приятно.

– Алёна, а откуда вдруг это новое зеркало взялось? – удивился я.

– Это я по интернету заказала, с доставкой. Правда, красивое?

– Красивое, конечно, – ответил я. – Но мы, кажется, не собирались никаких зеркал покупать.

– Это я тебе сюрприз решила сделать. – сказала Алёна, – Ты ведь обрадовался?

– Очень! – сказал я, потому что не знаю, что ещё можно ответить на такой вопрос.

– Зеркало доставили, а вот установку-то я заказать не сообразила. Хорошо, только курьер поднялся, а тут как раз Роман Степаныч вышел из другого лифта и предложил свою помощь.

– Не стоило беспокоить Романа Степаныча, дождалась бы меня, я бы сам повесил, – сказал я, но, боюсь, не слишком уверенно.

– Дорогой, мы же знаем, что ты не по этой части. У тебя же руки не из того места растут, – ласково сказала жена. Признаюсь, я готов стерпеть от Алёны любое неприятное замечание, если оно будет сказано с ласковой интонацией и милой улыбкой.

Хорошо ещё тёщи рядом не было, уж она обязательно назвала бы то место, откуда росли мои руки. У неё на такой случай всегда найдётся подходящее слово. Тёща у меня всегда говорит, что думает, правда, не всегда думает, что говорит.

А я, действительно, не по той части – что правда, то правда. Конечно, у меня в доме есть дрель, шуруповёрт и прочие самые лучшие немецкие и японские инструменты. Но, признаюсь, просверлить в стене аккуратное отверстие у меня не каждый раз получается. То большой кусок штукатурки обвалится, то конец сверла выйдет в квартире соседей. Что поделаешь, я – человек очень умственного труда. Про такого в прежние времена говорили, что он ничего тяжелее авторучки в руках не держал. Да и ручку-то я использую исключительно для того, чтобы подписать какой-нибудь документ. Потому что на работе я обычно набираю текст на компьютере и отправляю по электронной почте. А если вопрос срочный, то звоню по мобильному.

Таких, как я, называют «офисным планктоном», но лично я это обидное название персонально к себе не отношу, потому что я какой-никакой, а всё-таки начальник. Хоть и не генеральный директор, но всё же менеджер высшего звена, директор департамента.

Но тут в разговор вступил сосед:

– Никакого беспокойства, вбить пару дюбелей – это пустяк. Тем более, что инструмент у вас отличный, – Роман Степаныч снова взял дрель на изготовку и скомандовал моей жене: – Продолжим.

Алёна подхватила пылесос, и через несколько секунд дело было сделано. В стене появилось второе отверстие, а Роман Степаныч забил в оба отверстия по дюбелю и завернул по шурупу. Неуловимым движением он подхватил зеркало, и вот оно уже повисло на стене над комодом, будто всегда там и висело.

Роман Степаныч отошёл от зеркала на три шага, оглядел свою работу и с удовлетворением произнёс:

– Глаз-ватерпас!

Жена смотрела на него с искренним восхищением, но этот её взгляд не вызывал у меня никакой ревности. Когда мы в последний раз ходили с ней в цирк, она точно так же смотрела на воздушных гимнастов, летавших под куполом цирка.

– Роман Степаныч, оставайтесь с нами поужинать. Пока мы с Вами сверлили, пельмени как раз сварились, – Алёна пригласила нас с соседом на кухню.

– Пельмени – это здорово! Даже покупные. Лучше всего, когда сразу из трёх сортов мяса. Вот я в среду как раз налепил штук двести. В воскресенье родня соберётся, будем пельмени есть. Они все тоже пельмени любят, – обстоятельно объяснил сосед.

Мы втроём сели ужинать. Жена разложила по тарелкам покупные пельмени, подала сметану, масло и горчицу.

– Роман Степаныч, хотите красного вина? – предложил я как радушный хозяин и, признаюсь, ценитель хороших вин.

– Нет, спасибо, это как-то неправильно, как-то не по-нашему, хотя ещё древние говорили: «Ин вино веритас» – истина в вине. Но с русскими пельмешками правильно пить русскую водочку, – патриотично объяснил Роман Степаныч.

– Не вопрос! Водка тоже есть, – сказал я и полез в холодильник.

– Знаете, один мой хороший знакомый, префект нашего района, любит говорить: «Водка не человек, ей в приёме не откажешь», – сказал Роман Степаныч, показав зачем-то пальцем в потолок, – но сегодня я вынужден с благодарностью отказаться. Не подумайте, что я брезгую или, не дай Бог, не пью. Но завтра мне с раннего утра – за руль.

– Роман Степаныч, а Вы кем работаете, если не секрет? – вкрадчивым голосом поинтересовалась моя жена, женщина по природе своей очень любознательная. Иначе зачем бы она звонила моей секретарше по несколько раз на дню и интересовалась, на работе я или где?

– На нынешнем историческом этапе работа моя совсем не секретная. Я – трудовик. Ну, то есть учитель труда в школе. Только в современной общеобразовательной школе это называется уже не «труд», а «технология».

– Это сразу видно, что Вы мастер на все руки! – сказала Алёна.

– Куда мне! Вот однажды мне довелось с такими людьми познакомиться, у которых действительно золотые руки были. Гении, самородки… Хотя, если честно, они и не совсем люди были… – сказал сосед.

– Как это – не совсем люди? Роботы, что ли? Вроде Самоделкина? – удивился я.

– Нет, не роботы, – сказал сосед и добавил, словно речь шла о чём-то само собой разумеющемся: – Просто призраки.

Мы с Алёной переглянулись.

– Хотите, расскажу, как дело было? История, прямо скажем, мистическая, хотя и случилась на самом деле. Как говорили древние, «инкрэдибиле дикту» – скажешь, не поверят. Но что было, то было, а верить или не верить – это уже ваше дело, – сказал Роман Степаныч, – не случайно Тертуллиан говорил: «Цертум, квиа импоссибиле эст» – верю, потому что невозможно.

Нам не удалось скрыть своего удивления и любопытства, и он начал рассказывать. Сначала про призраки, а потом ещё много о чём. Мы пили чай, а Роман Степаныч рассказывал случаи из своей жизни. С его рассказами мы засиделись допоздна, и нашей Шахерезаде «пришлось окончить дозволенные речи» (чуть было не сказал: «Шахерезаде Степановне», но решил на этот раз, вопреки своей фамилии, воздержаться от каламбура).

Впрочем, потом мы с Алёной ещё не раз приглашали нашего соседа в гости – когда одного, когда с женой, а когда и с детьми. Даже Новый год вместе встречали. Согласитесь, гораздо интереснее бывалого человека послушать, чем читать повести, высосанные из пальца автором, никогда не встававшим из своего писательского кресла. Это, конечно, если этот автор – не Жюль Верн.

До сих пор я ужасно жалею, что не догадался тогда сделать записи на диктофон, чтобы потом была возможность услышать эти рассказы от первого лица. И времени свободного никогда не было, чтобы записать его рассказы по памяти. А сейчас, через несколько лет, я уже всего и не вспомню. Но зато теперь, когда началась эта катавасия с коронавирусом, и наша фирма обанкротилась, у меня, наконец, вдруг появилась масса свободного времени. Так что теперь в перерывах между составлениями резюме и онлайн-собеседованиями с потенциальными работодателями я могу наконец-то сесть за компьютер и записать то, что помню из удивительных рассказов Романа Степаныча.

Боюсь только, что я уже позабыл, что из рассказанного когда случилось, да и сам Степаныч не всегда упоминал, в каком году было дело. Поэтому, пожалуйста, не удивляйтесь, если в первой истории вы встретитесь, скажем, с ребёнком, а в последней – только-только узнаете, что он должен родиться. Но хронология и очередность изложения здесь не играют большой роли, ведь истории, рассказанные Степанычем, подчас настолько разные, что трудно поверить, что всё это происходило с одним и тем же человеком.

Я спросил у Романа Степаныча, можно ли напечатать и опубликовать в интернете то, что он рассказывал. Он не стал возражать, но попросил, чтобы речь в этих рассказах велась от третьего лица. Наверное, опасался, что про него будут говорить, что он всё придумал. Или, что он кого-то оклеветал или оскорбил чьи-то чувства. За такое теперь и посадить могут, а у него ещё много дел на воле. А так, если у кого-нибудь возникнут какие-то претензии, то он всегда сможет сказать, что это Каламбурский всё сочинил.

Признаюсь, мне его идея изложить всё от третьего лица очень понравилась, я даже почувствовал облегчение. Писать от первого лица о жизни другого человека для меня сложно, особенно по памяти. Тем более, что писатель я начинающий. Но мне очень хочется, чтобы и все узнали о нашем замечательном соседе. Ведь, что ни говори, не всем так везёт с соседями.

А поскольку мы со Степанычем теперь дружим, как говорится, семьями, то прошу не удивляться тому, что в этих рассказах будем часто упоминаться и мы с Алёной, и наши общие знакомые. Поэтому, чтобы и обо мне не подумали чего-нибудь плохого, мне тоже выгодно вести рассказ от третьего лица. А если вдруг что-то кому-то не понравится, я всегда смогу сказать, что писал с чужих слов.

Ну, кажется, я сказал уже всё, что мог сказать в своё оправдание. А теперь мне осталось лишь, подобно Роману Степанычу, процитировать древних: «Лектори бенэволо салютэм» – привет благосклонному читателю!

ТЕМА ВЫБОРА ПУТИ В ТВОРЧЕСТВЕ КЛАССИКОВ И СОВРЕМЕННИКОВ

Когда преподаватель труда Роман Степаныч вошёл в кабинет завуча, там уже была Изольда Соломоновна, пожилая учительница рисования.

– Роман Степаныч, сегодня у Изольды Соломоновны экскурсия для ребят на выставку «Классики и современники». Сопровождать её должна была Людмила Андреевна, но она приболела. На Вас одна надежда, – сказала завуч. – Выручайте, у Вас ведь сегодня уроков больше нет?

– Без вопросов! Как говорится, «диктум – фактум»: сказано – сделано. Мы и в прошлой четверти c Изольдой Соломоновной в музей ходили. Она очень интересно о Кандинском рассказывала. Сам-то я в абстракционизме не так чтобы очень разбираюсь, – с энтузиазмом ответил трудовик.

– Вы уж, Роман Степаныч, за ребятами приглядите, чтобы вели себя как следует. Особенно за Репиным. А то в прошлом году Ольга Алексеевна их в музей биологии водила, так Репин Синицыной лягушку за шиворот засунул.

– Ничего, у меня не забалуют, – уверенно ответил Роман Степаныч. – Когда едем?

– Через десять минут, – ответила Изольда Соломоновна.

– Ну, тогда я успею перекурить, – сказал трудовик.

По прибытии на выставку Изольда Соломоновна взяла на себя роль экскурсовода, а Роман Степаныч – роль пастушьей овчарки, не дающей ребятам разбегаться. Изольда Соломоновна протиснулась сквозь толпу посетителей к одной из картин и безапелляционным тоном сказала:

– Товарищи, дайте детям подойти к картине, у нас групповая экскурсия.

Товарищи, в том числе и японские туристы, обвешанные фотокамерами, посторонились, а ребята выстроились полукругом возле картины. Роман Степаныч расположился сзади. Изольда Соломоновна встала вполоборота к картине.

– Перед нами картина выдающегося русского художника-передвижника и архитектора Виктора Михайловича Васнецова «Витязь на распутье». На картине изображен русский богатырь, стоящий в раздумье перед камнем-вещуном… – начала Изольда Соломоновна.

В это время у неё в сумочке зазвонил мобильник, она достала его, чтобы отключить звонок, но, взглянув на экран, побледнела.

– Вот что, ребята, прошу прощения, мне нужно срочно отлучиться и позвонить по очень важному делу. Походите пока по выставке, тут много интересного. Я постараюсь поскорее вернуться. И слушайте Романа Степаныча: чтоб от него ни на шаг. Роман Степаныч, присмотрите за ними? – взволнованно произнесла она.

– Изольда Соломоновна, идите, не волнуйтесь. Мы тут сами управимся, не впервой, – сказал трудовик.

Изольда Соломоновна просеменила из зала, а Роман Степаныч встал на её место и продолжил прерванный рассказ.

– Перед нами полотно размером 167 на 308 сантиметров, холст, масло. Давайте внимательно всмотримся в то, что Васнецов изобразил на этой картине. Перед нами Витязь верхом на белом боевом коне, остановившийся перед камнем-вещуном. У кого из вас хорошее зрение: что там написано на камне? – спросил трудовик у школьников.

– «Как пряму ехати – живу не бывати: нет пути ни прохожему, ни проезжему, ни пролётному», – прочитала Таня Синицина.

– Вот именно. А что ещё там должно быть написано? Ну, кто помнит былину об Илье Муромце и Соловье– Разбойнике? – снова спросил трудовик, и отличница Катя Петракова подняла руку.

– Давай, Екатерина, цитируй, – разрешил трудовик.

– «Налево пойдёшь – богатым будешь, направо пойдёшь – женат будешь…» – сказала отличница Катя.

– Верно. Только вот этих надписей на камне нет: то ли они стёрты, то ли мхом поросли. Думаю, их там и не было никогда. По крайней мере, у Васнецова. Потому что, сами видите, дальше ехать некуда или, как говорили древние, «нек плюс ультра» – дороги нет, кругом трясина, черепа человеческие и лошадиные разбросаны. И видно, что и сам Витязь, и конь его понимают безысходность ситуации, в которой они оказались: ехать дальше некуда, но… придётся. Постоят они немного перед камнем, а потом всё равно пойдут дальше. Только вперёд! – Роман Степаныч назидательно поднял вверх забинтованный указательный палец. – Потому что русские не сдаются!

– Картина полна символов. Например, многие искусствоведы считают, что чёрные тучи на горизонте символизируют татаро-монгольское иго. Но лично я считаю, что тучи – это про тевтонских завоевателей, – продолжил Роман Степаныч.

– Роман Степаныч, а почему? – спросил Сашка Репин.

– А потому что тучи изображены на Западе, а не на Востоке. Видите, куда солнце садится? Но это, собственно, не так уж и важно для понимания сложности выбора, стоящего перед героем картины. Ведь у него кругом враги, – объяснил Роман Степаныч, и продолжал: – Вот вам ещё символы: камни, разбросанные по полю, символизируют разобщенность древнерусского феодального государства, а вóроны и черепа – бренность всего сущего.

– Кстати, изображенные на картине русские вóроны гораздо крупнее вóронов английских, которые, по преданию, охраняют Тауэр. С другой стороны, среди всей этой безрадостной картины есть и позитивная символика: например, белая масть коня символизирует надежду на светлое будущее. Как говорится, «дум спиро сперо» – пока дышу, надеюсь. Понятно? – спросил трудовик.

– Понятно, – нестройным хором ответили школьники. К этому моменту в зал уже вернулась Изольда Соломоновна и, встав за спинами учеников, стала слушать новоявленного экскурсовода, не решаясь перебивать его.

– Есть мнение, что Витязь – это Илья Муромец, если судить по комплекции. Хотя одоспешен он совсем не так, как Муромец на картине «Богатыри» того же автора. Одет Илья в кольчато-пластинчатый доспех, который называется «юшман», а на голове у него дорогой позолоченный цельнокованный стальной шлем иностранной работы. Следовательно, шлем этот, скорее всего, – трофей, добытый Витязем в поединке с ордынским батыром.

– Также, если приглядеться к оружию, можно подумать, что художник допустил некоторые неточности в своей работе. Например, булава использовалась за сто лет до появления юшмана, а подобные щиты, наоборот, были взяты на вооружение лет двести спустя. Но я полагаю, что Васнецов намеренно изобразил на своей картине не конкретный временной отрезок, а как бы всю многовековую борьбу русского народа с басурманами.

– А почему Витязь нарисован спиной к нам? – спросил неугомонный Сашка Репин.

– Хороший вопрос, Саша! Да будет вам известно, что на первом варианте картины Васнецов изобразил Витязя лицом к зрителю. Но потом решил, что в таком случае зритель увидит озадаченное выражение его лица, а богатырям такое не пристало. Поэтому в окончательном варианте 1882 года Васнецов решил, что зритель сам, по одной лишь усталой осанке Витязя, поймёт, о чём тот думает и какое решение примет.

– А как по-Вашему, о чём? – спросила отличница Катя Петракова.

– Он, подобно Гамлету, принцу Дании, думает: «Ту би о нот ту би…», то есть была-не была, – объяснил трудовик, и добавил: – Если вопросов больше нет, давайте перейдём в следующий зал и посмотрим, чем классику ответили наши с вами современники.

Школьники последовали за трудовиком в соседний зал и остановились у самой большой картины. Изольда Соломоновна последовала за ними и встала за самым высоким мальчиком.

На картине был изображён красный спортивный автомобиль, стоящий перед светофором. На столбе висела жёлтая табличка с надписью «Аварийно-опасный участок». Вдали, на фоне ночного неба, виднелись огни московских высоток, а под колёсами блестел мокрый от дождя асфальт.

– Перед нами полотно художника… – Роман Степаныч нагнулся и прочёл табличку под картиной, – Никиты Маляровича. Честно говоря, никогда раньше о таком не слышал. Но современных художников при жизни мало кто знает.

– Итак, что мы тут имеем? Перед нами полотно в стиле фотореализма. Оргалит, акрил. Размер 190 на 345 сантиметров. Хотя, пожалуй, не 345, а 346. Ну… вот, и на табличке написано: 346! Как говорится, глаз-ватерпас, – гордо сказал трудовик. – Мы видим спортивное авто марки «феррари», судя по эмблеме с вздыбленным конём. – Роман Степаныч достал из кармана расчёску и указал ею на эмблему, – за рулём спиной к нам сидит молодой мужчина, но мы видим не его лицо, а только хорошо прокачанный левый бицепс.

– Автомобиль остановился перед светофором, на котором одновременно горит и красный, и жёлтый свет, а значит… – тут трудовик сделал театральную паузу, – значит, через секунду зажжётся зеленый. Под светофором мы видим знак 5.15.4 д, разрешающий движение во всех направлениях.

– Таким образом, Малярович, подобно Васнецову, изобразил крепкого мужчину на распутье. Только вместо камня здесь светофор. Правда, наш современник может ехать куда угодно, но я уверен, что он выберет дорогу прямо, – продолжал трудовик.

– А почему Вы в этом уверены? – спросила Катя Петракова.

– Это видно и по самому водителю, и по его автомобилю. На руке у молодого человека мы видим часы фирмы «Патек Филипп», а ездит он на «феррари», значит, богатство у него уже есть, и налево он не поедет. Но и направо он не поедет, поскольку машина явно не подходит для перевозки жены с детьми. Скорее всего, молодой человек – стритрейсер, и собирается поучаствовать в уличных гонках с другими представителями «золотой молодежи». Впрочем, на это явно указывает и широкая двойная полоса на кузове автомобиля, – разъяснил трудовик.

– А теперь вы мне скажите, ребята, какие ещё символические моменты вы видите на этой картине? – спросил он у школьников.

– Лужи на асфальте символизируют, что молодой человек идёт по скользкой дорожке, – высказала догадку отличница Катя.

– Молодец! – удовлетворенно констатировал Роман Степаныч. – А ещё?

– Вон там, вдалеке, виден эвакуатор, а на нём обломки жёлтого спортивного автомобиля, и ещё видны мигалки ДПС и скорой помощи, – сказал Сашка Репин. – Они символизируют, что кто-то уже доездился.

– Правильно! Вот как важно анализировать детали! Не зря говорят: дьявол – в деталях, а истина – в мелочах. И лужи, и мигалки символизируют рискованность намерений героя картины. Но желание показать мощь своего автомобиля пересиливает. Кстати, – тут трудовик снова поднял свой забинтованный палец, – мощность «феррари» составляет 660 лошадиных сил. А у Ильи Муромца в распоряжении была лишь одна лошадь…

– А молодой человек обязательно должен разбиться? – робко спросила Таня Синицына.

– Совсем необязательно. Ещё древние римляне говорили: «Фортуна фавэт фатиус» – дуракам везёт, – ответил Роман Степаныч и, увидев за спинами ребят седую голову Изольды Соломоновны, прервал свой рассказ.

– Ну что ж, ребята, поблагодарите Романа Степаныча за интересную экскурсию, – сказала Изольда Соломоновна.

– Спасибо! – хором сказали дети и двинулись к выходу. А Изольда Соломоновна взяла трудовика под руку:

– Спасибо вам, Роман Степаныч, выручили! Вы для меня, можно сказать, открыли Маляровича. И откуда только Вы столько всего про живопись знаете?

– Так я ж по молодости в Третьяковке работал, – ответил трудовик, – завхозом.

– Надо же, в Третьяковке! Ну а латынь-то откуда? – восхищенно глядя на трудовика, поинтересовалась Изольда Соломоновна.

– Латынь из Ватикана, это у них государственный язык. Я там в девяностых в нашем посольстве работал.

– Так Вы были дипломатом?

– Почему обязательно – дипломатом? Комендантом! – гордо ответил трудовик.

– Ну, тогда Вы и итальянских художников знаете. А можно я попрошу завуча, чтобы она Вас со мной на следующую экскурсию в Пушкинский командировала?

– Можно и в Пушкинский. И вообще, обращайтесь, если что. Скажем, компьютер настроить или будильник починить.