Текст книги "Дом Бога"

Построил их майор Данильченко на плацу и читает нотации. В общем, читал-читал, потом и говорит:

– Значит, товарищи курсанты, надо учиться, учиться и…

Тут кто-то из строя выкрикнул: «Учиться!»

– Кто сказал? – крикнул майор.

– Ленин! – выкрикнули из строя.

– Курсант Ленин, выйти из строя!

Было довольно весело, но это сейчас, а тогда доставалось нам крепко. Утром подъём, зарядка – бег на несколько километров, затем занятия, потом строевая, отбой. Уснёшь, а тебя ночью поднимают, и айда на овощебазу вагоны разгружать, дармовая рабочая сила. Поначалу, конечно, очень тяжело было, кто-то и не выдерживал. Ещё неприятный осадок оставило то, что кто-то поступил в училище сразу после школы, а кто-то после армии. Объяснять не буду, кто служил в армии, тот поймёт, а остальным не обязательно. Вот так и жили.

Учёба мне давалась довольно легко. На приборном оборудовании я первый раз в жизни познакомился с гироскопом, поведение этого прибора действительно заворожило меня. Странный прибор.

Потом весной 1978 года началась эпидемия гриппа. Скосила она почти всё училище. Госпиталь был переполнен. Остальные уже лежали просто в казармах. На ногах оставались единицы. В наряде стояли каждый день без перерыва те, кто мог. Но и козлы тут попроявлялись, которые прикидывались больными и радовались: «Какие мы умные, полёживаем себе и еду нам в коечку приносят». Ну да ладно, Бог им судья. Держались, конечно, остатки нашей роты молодцами. Надо было и еду больным притащить, посуду обратно унести, порядок поддерживать, да ещё и ночью дежурить. Ребята-армейцы, видя такое дело, звали нас к себе в каптёрку:

– Держитесь, ребята, – говорят. Делать, мол, нечего, надо стоять.

Нальют стакан горилки. «Давай, – говорят, – Борька, пей и поспи иди, а то свалишься». Намахнёшь стакан, закусишь и в койку. Потом проснёшься и за работу. Так и держались в полупьяном состоянии, в общем, пить и мы научились хорошо.

Но вот кончилась теория, и наступили долгожданные полёты. Отправили нас на летние аэродромы кого куда. Наша рота и ещё одна попали на аэродром Градижск. Вот где уже началась благодать, особенно после центрального Кременчугского училища, где мы сидели за бетонным забором.

Аэродром представлял собой огромное травяное поле, стоянка самолётов, одноэтажная деревянная казарма на двести человек, столовая, на улице – умывальники, туалеты и учебные классы-грибки со скамейками, где инструкторы объясняли, как летать на игрушечных самолётиках. Разбили нас на лётные группы по десять человек. Начали давать стартовые завтраки – колбасу со сметаной, это тебе уже не перловая каша. В общем, жизнь налаживалась.

На выходные инструкторы уезжали домой в Кременчуг, оставался один дежурный, но он чаще всего сидел, пил бурячиху, украинскую самогонку, где-нибудь в столовой с бабами-поварихами. А мы предоставлены сами себе, красота. Никакого забора, рядом огромный заброшенный грушевый сад, километрах в десяти – Кременчугское водохранилище. Для нас это было не расстояние, перевалил через гору Пивиха, и вот оно, как море, ширина тридцать километров, другого берега не видно, берег песчаный, короче, красота.

Жить стало хорошо, но и пить стали много. Пойдёшь в посёлок, поработаешь на кого-нибудь, расчёт тут же – еда и бурячиха.

Полёты шли нормально, без эксцессов. Правда, Фархад тут опять отчебучил номер, над которым ржали все долго и упорно. Песня, её сейчас поют про космонавта, который забыл, кто он, очень похожа на этот случай, может, даже с Фархада и списана.

Когда самолёт заходит на посадку, то курсант с самолёта запрашивает разрешение на посадку таким образом – называется номер борта и запрашивается разрешение:

– Альфур (позывной земли), я 09630 на прямой, к посадке готов.

– 630, посадку разрешаю.

– 630 понял, сажусь.

Фархад заходит на посадку, запрашивает:

– Альфур, я курсант Гасанов прямая, посадка готов.

С земли инструктор его спрашивает:

– Кто ты?

– Кто я?

– Кто ты?

– Кто я?

– Ты му…к!

– 630 понял, посадка разрешили.

Получилось, конечно, смешно.

Однажды мы слегка подзагуляли, и мне приснился странный сон, да такой чёткий, что я его весь хорошо запомнил.

Во сне я вижу, как провожаю в армию своего друга детства Мишку Сафонова. Проснувшись, я подумал, что это очень странно, ведь Мишка учится в авиационном техническом училище, а они тоже, как и мы, выходили офицерами. Очень странный, бестолковый сон. Ну, ладно. Полёты продолжались, время шло, настал октябрь. Пришёл наш первый отпуск. Событие, конечно, очень радостное, ничего не скажешь. Ехали весело, огромная толпа поездом до Москвы, а там кто куда. Проводницы ругались: «Опять эти грачи поехали, одна нервотрёпка с ними». Грачами они нас называли, потому как форма у нас была чёрного цвета, да ещё и летали, но в общем-то относились к нам по-доброму, бранились так, со смехом.

Прилетели в Тюмень, стоял ноябрь, было уже холодно, не то что на Украине, в шинельке-то не очень. Дома, конечно, радость, гости и так далее. Но самое интересное, о чём я хотел рассказать – моего друга Мишку выгнали из училища, и я попал на его проводы в армию. Я ужаснулся, потому что всё происходило, как в моём сне, тот же дом его матери, те же люди за столом, и даже на вокзале в поезде разбили стекло. Такого совпадения просто не может быть. Наверное, у многих людей такое было, просто или забыли, или говорить не хотят.

Отпуск кончился быстро. Ко мне заехал мой друг Колька Гусев, он жил под Ишимом, и мы опять отправились в училище. На сей раз нас поселили на зимнем аэродроме Кахновка. Шли занятия по военке, потом разные прочие науки, уже не столь важные для нашей профессии. Но большей частью мы ходили в караулы, охраняли самолёты, вертолёты, склады и тому подобное. Зима выдалась для Украины снежная.

И опять произошёл смешной случай. Был у нас Витёк Паугин из Джамбула. Естественно, парень теплолюбивый. Выпала ночка как-то похолодней, оделся Витёк потеплее, и пошёл караул посты менять. Идём-идём по полю, а метель, видимость плохая. Потом смотрим, вроде не хватает кого-то, посчитались, Витька нет, пошли назад искать, а темно в поле. Идём, никого нету, куда делся? Вдруг донёсся крик: «Ребята, ребята!» Мы туда, смотрим, лежит наш Витя в снегу.

– Вить, что случилось?

– Да всё в порядке.

– А что лежишь?

Оказывается, Витя шёл, споткнулся и упал, а оделся так, что и встать не может. Так вот чуть мы и не понесли потери в карауле.

Ещё нас возили в караул на наш аэродром Градижск, там всё стояло бесхозное, был только кочегар да начальник караула из вольнонаёмных. Забрасывали нас туда человек по десять на неделю. Ну, вещи там творились неописуемые.

Однажды Серёжа Матюхин выкинул номер так номер. Выдавали нам при выходе на пост одноствольные ружья шестнадцатого калибра. Не знаю, что ему уж там почудилось или в самом деле увидел что, но, в общем, выстрелил Серёга из этого ружья. Выстрелил, а гильзу заклинило в патроннике, и никак она из ружья не выходит. Ходил он, ковырял её и по-всякому пытался, ну никак не получается. Думал, думал, потом взял палку, да и решил гильзу, как шомполом, выбить. Засунул палку и выбил гильзу. Выбить-то выбил, да палка обломилась и застряла в стволе. Теперь, значит, пробует он палку вытащить, но никак, заклинило её в стволе. Пошёл он тогда в кочегарку, решил её выжечь. Открыл топку и засунул туда ствол от ружья. Посидел, покурил, ну и вздремнул немного. Просыпается, к топке, глянул, а ствол весь красный. Вытащил он его, палка-то, конечно, выгорела, а ствол, как лежал на колосниках, так по ним весь и изогнулся. Сколько он потом дней ходил в кочегарку, пытался его выправить, но всё, конечно, бесполезно. Так это ружьё с изогнутым стволом и осталось служить в карауле до самого нашего окончания училища.

Приходили к нам туда в караулку и гости, девицы из Градижска. Вот уж сложилось у меня впечатление, что украинские женщины – одни из самых развратных женщин в нашей стране. Ну, конечно, не только по этому факту, и других много было, в Кременчуге негритят полно бегало. Ведь товарищи из Африки, которые у нас учились, в основном были люди богатые. Мне эти гости были как-то неприятны, поэтому выпивал я стакан горилки, брал ружьё и шёл на пост самолёты охранять. А некоторые ребята ничего, пользовались, правда, и лечиться потом многим приходилось бегать.

* * *

Забегая вперёд, объясню грех один из библейских, прелюбодеяние называется, насколько он тяжек, хотя, казалось бы, что здесь такого страшного. Конечно, знание этого я получу ещё лет через двадцать пять от времени этого повествования, но ничего, опишем этот грех сейчас.

Пишу я, конечно, для нормальных женщин и мужчин, а не тех, которые превратились в животных. Ну, во-первых, когда вы полюбите друг друга и решите быть вместе – это будет моральным унижением вашего партнёра, хотите вы этого или нет. Есть, конечно, люди, которые говорят, что мы люди цивилизованные, и всё это пережитки да предрассудки, но уверяю вас, что в душе у каждого человека неприятный осадок остаётся всё равно, как бы он ни хвастался на людях. Во-вторых, вы заставляете свою любимую половину брать на себя часть греха вашего, а это грех, уж поверьте мне, и грех именно ваш, и не надо в этом винить никого, вроде там обманули меня, первая любовь и прочие сказки для отмазки самого себя. Так вот, часть греха вашего будет грехом неповинного в этом человека, скорее всего любимого вами, то есть вы сразу творите зло своему любимому человеку.

Но и это не самое страшное. Самое страшное то, что за всё это будут отвечать ваши дети. Сейчас объясню почему. Существуют круги месячные и годовые, по которым можно легко определить, кто у вас родится – мальчик или девочка в зависимости от их родителей, от расположения души женщины и мужчины.

Круг делится на двенадцать частей, по датам или знакам зодиака, что в принципе одно и то же. Пусть мужчина рождён, скажем, 10 января 1970 года, женщина -5 февраля 1974 года. Ребёнок должен родиться в ноябре 1997 года. На круге отмечаем точкой рождение мужчины и женщины. Затем по разнице в возрасте по годам перемещаем старшего из них по кругу, по солнышку. Каждому году, разнице в годах, соответствует одно деление по кругу. В данном случае мужчину перемещаем на четыре деления, то есть приводим его к 1974 году. Затем отмечаем дату рождения ребёнка. После мужчину и женщину приводим к 1997 году, году рождения ребёнка. Годовой цикл тоже двенадцать лет, как и месячный.

То есть 1974+12=1986

1997–1986=11

То есть, поворачиваем мужчину и женщину на одиннадцать делений. Затем смотрим, до кого ребёнок расположен ближе, до мужчины или женщины, приведённых к 1997 году.

В данном случае получаем, что от женщины ребёнок отстоит на два деления, от мужчины на семь делений. К кому ближе стоит ребёнок, тот и родится. В этом случае у них родится девочка, так как ребёнок стоит от матери на два деления, а от отца на семь делений, то есть к матери он находится ближе. В принципе, это тот же гороскоп, только гороскоп сведён в таблицу, но взят он как раз с этих кругов.

Ещё пример.

Пусть мужчина рождён 15 августа 1982 года. Женщина рождена 10 мая 1981 года. На круге отмечаем точкой рождение мужчины и женщины. Затем по разнице в возрасте перемещаем старшего из них по кругу

Каждому году разницы в годах соответствует одно деление по кругу. В данном случае перемещаем женщину, так как она старше мужчины на один год, на одно деление, то есть приводим её к 1982 году. Пусть ребёнок должен родиться 20 декабря 2008 года. Отмечаем на круге дату рождения ребёнка.

Затем мужчину и женщину приводим к 2008 году, году рождения ребёнка. Годовой цикл двенадцать лет.

То есть 1982+12=1994

1994+12=2006

2008–2006=2

Таким образом, поворачиваем точку мужчины и женщины на два деления, будут точки М1 и Ж2. Смотрим, до кого точка ребёнка расположена ближе, до точки мужчины или женщины, приведённых к 2008 году. В данном случае получаем, что ребёнок от отца стоит на два деления, а от матери на четыре деления. Так как точка ребёнка находится ближе к точке отца, то родится мальчик.

Может быть, я и забыл бы про эти круги, но однажды произошёл случай, который вынудил меня всё вспомнить и заняться изучением этого более тщательно и плотно.

У моего дядьки был день рождения, ему исполнилось 65 лет. Он собрал гостей, сидели за столом, отдыхали. Был там и его внук Юра со своей женой. Они уже готовились стать мамой и папой, ждали ребёнка. Когда я уже изрядно захмелел, то похвастал, что могу определить, кто у них родится – мальчик или девочка. Они, конечно, очень этим заинтересовались, ведь это для них была одна из самых интересных тем на данный момент. И насели на меня с уговорами так, что мне некуда было деваться.

Я нарисовал круг, разложил всё по принципу, который был мной описан выше. Просчитал и объявил, что у них родится девочка.

Они засмеялись, сказали: «Ты, дядя Боря, не прав, все твои вычисления – это ерунда. Мы ходили к разным бабкам, по их предсказаниям и по всем приметам у нас родится мальчик.

Делали УЗИ, там нам врачи тоже обещали на сто процентов, что у нас родится мальчик. Так что ты, дядя Боря, тут совсем не прав». На этом вроде было всё и забыто, продолжили гуляние.

Через год мы встретились. Обстановка была не очень подходящая к разговору, мы были на поминках, да я уж и забыл о своих предсказаниях. Потом Юрик подошёл ко мне и сказал: «Слушай, дядя Боря, а ведь ты один оказался прав, столько ко всем ходили и УЗИ делали, получается, что они все ошиблись».

– В чём прав? – не понял я, потому что уж и забыл этот случай.

– У нас действительно родилась девочка, хотя все говорили, и УЗИ показало, что родится мальчик, ты один посчитал по своей схеме и сказал, что родится девочка. Выходит, ты один оказался прав, а остальные ошиблись.

Потом ещё считал молодым женщинам, ждущим первого ребёнка, кто родится, не ошибся ни разу.

Затем жена попросила сказать, кто родится у её коллеги по работе. Она рожала первый раз, но ей было уже хорошо за тридцать. Я не хотел считать, мало ли что у неё было в жизни, мужчины различные, может, аборты делала, но жена настояла, сказала, что разговаривала с ней на эту тему и была убеждена, что она женщина порядочная и никаких абортов никогда не делала. Ну что ж, я посчитал, получилось, что должен родиться мальчик, но родилась девочка. Я ошибся первый раз, да и бог бы с ним, ошибся и ошибся, с кем не бывает. Через год обнаружили, что девочка оказалась глухой.

Эти вычисления верны, если женщина, скажем так, честная. От мужчины тут, в общем-то, ничего не зависит – в смысле его предыдущей половой жизни. Ось души мужчины остаётся постоянной всю жизнь.

Ось души женщины меняется. При попадании в неё крови мужчины она изменяется, а если женщина перед родами делала аборт или рожала, то её ось души изменяется так, что уже практически никогда не удастся определить, кто родится. То есть точку женщины на круге почти будет невозможно определить. Отсюда у вас и ребёнок может родиться с искривлённой душой. Если, конечно, дети от одного мужчины, то всё будет в порядке.

В Библии, кстати, неспроста описаны такие длинные родословные, кто, когда, от кого родился. А если душа ребёнка ещё не совпадает с телом, тогда вообще получится моральный урод, который будет мучиться сам и мучить окружающих его всю свою жизнь.

И всё это благодаря вам, кроме себя винить некого, как я уже говорил. Так что вот и думайте, в какой степени вы грешны. Грех же мужчины заключается в том, что он берёт в жёны женщину, заведомо зная, что у неё до него были другие мужчины. Это всё равно, что сеять своё семя в заражённую землю – каких же всходов вы можете ждать?

Я понимаю, что многие считают, что поступают благородно: вот, мол, я какой, тот бросил, а я нет. Но к чему это приведёт, вы видите сами. Благими намерениями вымощен путь сами знаете куда. В общем, думайте, люди, думайте, прежде чем совершить какой-либо поступок.

Напрасно кто-то думает, что дети не отвечают за грехи своих предков, на самом деле всё как раз наоборот. Им очень даже приходится за это расплачиваться, почти всегда. Вспомните Гоголя, он всё это очень хорошо и правильно описал.

Возьмём пример истинный из недалёкой нашей российской истории, и вы сами увидите, как и что бывает.

Возьмём мы царскую семью Романовых. Как они пришли на царский престол? Их династия пришла на престол, совершив страшное злодеяние. Чтобы захватить царскую власть, они убили малолетнего царевича, последнего из рода Рюриковичей, и таким образом сами взошли на престол и царствовали триста лет. Мать убитого царевича посылала такие страшные проклятия их роду за совершённое ими злодеяние, что в конце концов весь род их был проклят. Они все были поражены какими-либо болезнями, распрями друг с другом, убивали даже детей своих. В общем, весь их род получил по заслугам их, как и просила мать царевича. И в конце концов род Романовых был полностью истреблён.

После революции 1917 года большевики уничтожили всю царскую семью, включая и детей малых, точно так же, как это сделали предки Романовых с Рюриковичами. Сбылось проклятие матери убитого царевича, и род Романовых исчез с лица земли. Так что потомки очень даже отвечают за деяния отцов своих.

* * *

Время шло, третий год обучения подходил к концу. Однажды подзагуляли с парнями, и приснился мне под утро весьма странный сон.

Разговаривал я с каким-то незнакомцем, и поведал он мне: «Будет у тебя в жизни три женщины, всех будут звать Ольга, все будут красавицы, рождены в холодное время, голубоглазые, у всех будет младшая сестра Лена». Я проснулся; какая только белиберда в голову не лезет по пьянке, чушь да и только. Потом, уже пройдя большую часть своей жизни, понял, как же я был не прав, не надо так относиться к своим снам.

Вот и пришло время выпускных экзаменов. Сдали сначала теоретическую часть, затем лётную программу. Вот и всё, Кременчугское ЛУГА осталось за плечами. Выдали нам новенькую лётную форму, дипломы об окончании училища и свидетельства пилотов ГА 4 класса. Теперь мы уже настоящие лётчики, мне не было ещё и двадцати лет.

Отгуляли окончание, как положено, на широкую ногу и поехали все восвояси, каждый в свои края по месту распределения. Меня распределили, ну, не одного меня, нас было много, в Тюменское управление гражданской авиации (ТУГА).

С тех пор многих своих товарищей по училищу, можно сказать, большинство я так больше никогда и не встречал, как у кого сложилась судьба, не знаю.

Мы ехали через Москву. Москва как раз готовилась к Олимпиаде. Заехали на Ваганьковское кладбище, посетили могилу Владимира Высоцкого, усыпана она была вся цветами, впечатляло, действительно был он личностью выдающейся, талант от бога. Заехал к своим деду и бабушке в Щёлково, зашёл в гости к тёте Юле, повидал своих двоюродных сестёр Юлю и Олю. Ну вот, а теперь в самолёт и на Тюмень, в новую неведомую рабочую жизнь.

В июле 1980 года прибыли в Тюмень. Отгуляли отпуск, и вот мы в управлении гражданской авиации, там нас распределили кого куда по предприятиям, расположенным в Тюменской области. Я попал по распределению в Тобольск. В августе 1980 года я спрыгнул с подножки самолёта Ан-2, привезшего нас рейсом на тобольскую землю.

Не знаю, ирония судьбы это или что, я попал на свою родину ровно через двадцать лет, как был увезён отсюда. Сразу с самолёта зашли в лётный отряд доложить, что прибыли к месту назначения и готовы приступить к работе. Из отряда нас отправили располагаться в общежитие, а уж завтра с утра приходить и оформляться как положено. Комнаты были на двух человек, мы поселились с моим другом по училищу Колькой Гусевым, так с ним и прожили в комнате до конца тобольской эпопеи.

Утром отправились в лётный отряд. Оформились как положено на работу, получили обмундирование, представились командирам.

Нас быстро ввели в курс дела, ввели в строй, как говорят в авиации. Пилотов в то время сильно не хватало, поэтому долго с нами не рассусоливали. Я попал вторым пилотом к Толе Виноградову (неплохой мужик), и уже в том же августе вовсю летал по просторам Тюменской области.

Автомобильных дорог тогда практически не было, от Тюмени на север нормальная дорога уходила километров на сто и всё, дальше только зимник. Поэтому летали очень много, все основные доставки людей и грузов осуществлялись по воздуху. Уставали очень сильно, особенно поначалу без привычки. Вставали в шесть утра, проходили санчасть и на работу. Отлетав целый день, выходишь из самолёта, усталость такая, что аж качает. Доплетёшься до общаги, упадёшь на койку и сразу засыпаешь. Утром подъём, в санчасть и в полёт, всё по новой.

Работа очень тяжёлая, но, правда, и очень интересная. Напрасно кто-то думает, что работа пилота лёгкая – работа тяжёлая. Скажу, забегая вперёд, что впоследствии я освоил очень много профессий в связи со сложившимися обстоятельствами в нашем государстве, но работы, хотя бы близко сравнимой по тяжести с работой пилота, я не встречал больше в своей жизни.

Август кончался. Нас с Толей отправили на выходные. Ну, вот теперь отдохнём.

– Ну что, Боря, пойдём знакомиться, – сказал Толя после того, как закончили последний рабочий день перед выходными и сдали задание на полёт – полётные документы.

– А что, мы ещё не знакомы? – спросил я.

– Так это разве знакомство! Сейчас пойдём знакомиться по-настоящему.

Набрали водки, закуски и пошли в общагу в нашу комнату. Познакомились, конечно, на славу, к нам присоединилось ещё довольно много народа, желающего познакомиться. Знакомство прошло успешно.

– Вот теперь вы, молодёжь, полноправные члены нашего коллектива, – сказали славные командиры самолётов, и выпили все на посошок. Вот так мы и влились в коллектив Тобольского авиаотряда.

С общаговскими мужиками съездили в город Тобольск, ознакомились с ним мало-мальски, а то видели его только сверху. Надо сказать, что впечатление было удручающее. Первое впечатление, что это – большая, очень грязная деревня. Была осень, и без сапог в городе делать было нечего. Постройки в основном все деревянные, дороги грунтовые грязные. Единственным красавцем, конечно, был кремль, ничего не скажешь. Кремль, расположенный над обрывом, выглядел грандиозно. Выходные закончились, наступил сентябрь, опять в бой!

Вырулили на перрон. Пошли подписывать бумаги. Затем я пошёл в самолёт принимать пассажиров. Подхожу к самолёту, у крыла стоит девушка в форме, такой красавицей она мне показалась, что аж дух перехватило. Оказывается, она работала сопровождающей и привела пассажиров на посадку. В общем, я был сражён этой девушкой. Она мне казалась прямо ангелом во плоти – белокурая, голубоглазая, стройная красавица. Её звали Оля Беликова. Нас как магнитом тянуло друг к другу. Всё свободное время мы проводили вместе. Тобольск уже казался прекрасным, красивым городом, не замечали ни грязи, ни перекошенных избушек, когда бродили рядом с ней по улицам.

Жизнь казалась чудесной и прекрасной, не обращаешь внимания на неприятности на работе, на усталость, на трудности. Казалось, вот оно пришло, моё счастье. Оля пригласила меня к себе домой. Пришли к ней в гости, познакомился с её родителями. У неё было младшая сестра Лена. Всё шло очень прекрасно, я был счастлив.

В декабре она пригласила меня на свой день рождения. Казалось, счастье моё будет длиться бесконечно, но как я, оказывается, сильно ошибался. Я вообще очень много ошибался в своей жизни, особенно в людях. Скорее всего абсолютное большинство людей ошибалось очень много в своей жизни. Особенно когда оглянешься назад, думаешь: «Ёлки-палки, где были мои мозги, всё это так очевидно, а я ничего не видел и вёл себя как последний идиот». Но такова суть жизни, всё состоит из ошибок.

Олю отправили в Тюмень в УТО (учебно-тренировочный отдел), туда раньше отправляли всех работников аэропорта, проще выразиться – вроде как на курсы повышения квалификации. Нас с Сашкой Панченко (дружок мой по общаге, работал инженером) послали в командировку в Тюмень. Мы сделали все рабочие дела и поехали в УТОвскую общагу, решили зайти в гости к Ольге.

Нашли её комнату, постучали, никто не открывал. Спросили у вахтёрши, та сказала, что она была в комнате. Опять ирония судьбы, у меня в кармане были ключи от материного дома. Я вытащил их и попробовал открыть дверь. Вот на тебе, ключи подошли, дверь открылась, как будто мой ангел-хранитель помогал мне, совпадение удивительное.

Картина предстала перед нами весьма пикантная – Оля была с мужчиной. Что произошло дальше, рассказывать не буду, и так всё понятно, да и особо интересного ничего нет. Вот когда я почувствовал боль, боль страшную, не физическую – душевную боль. Смешалось в кучу всё – обида, злоба застилала глаза, горечь предательства, всё разрывало душу. Быстро же кончилось моё счастье.

Начал много пить, наверное, заливал своё горе, пьяному легче переносить всё это. Друзья по общаге помогали, не дали, так сказать, погибнуть, говорили, что надо брать себя в руки, не ты один такой. Действительно, я собрал все свои силы в кулак, надо жить, всё это, конечно, очень больно, но не смертельно.

Всё больше погружался в работу. Колька Гусев подбил меня поступать в институт, что я и сделал. В 1981 году поступил в Тюменский индустриальный институт на автомобильный факультет заочно, который потом успешно окончил, став инженером-механиком.

Только отношение, особенно вера к людям, у меня изменилось на всю оставшуюся жизнь. Закалка оказалась очень сильной.

Летом работали на юге области, летали рейсами. Зимой наступала пора базировок, нас отправляли на Крайний Север, Полярный круг в командировку. Брался какой-нибудь аэродром, скажем, Уренгой или Нумги, мы прилетали на нескольких самолётах и базировались на данном аэродроме. Экипажи и техники жили в помещениях, выделенных заказчиком, самолёты ночевали на аэродромах. Так и летали с этих аэродромов по буровым, лесосекам, другим аэродромам – куда заказчик отправит.

Насмотрелся я там много всего интересного, бывал в гостях у северных народов; настоящие дикие люди и живут по своим старым законам. Морозы страшные. АН-2 был допущен к полётам до – 50°C. Народ в те времена на севере был хороший, добродушный. Нас уважали, относились к нам по-доброму. Ну, конечно, мы были нужные люди, с нами можно было улететь куда надо. Раньше денег не брали, люди подходили, спрашивали, куда кто летит. Например, спрашивали:

– Мужики, кто на Надым летит?

– Да вон, Вовка вроде туда собирается.

– Командир, возьмёшь до Надыма?

– Да садись, поехали.

Ни документов, ни денег, так попутно подбросил, да и всё. Интересно, сейчас это как-то дико кажется, а тогда в порядке вещей, как будто так и надо, прямо коммунизм, можно сказать.

Ещё был на севере дефицит спиртной и молочной продукции. И когда шли самолёты из Тобольска на базировку, были они под завязку нагружены водкой, пивом, сметаной и другой молочной продукцией. Только самолёт садился в северном посёлке, нас встречала толпа народа, все разбирали свои заказы, был настоящий праздник. Спекуляции, которую сейчас называют «бизнесом», не было никакой: за что купил, за то и отдал, всё было по-честному.

Работать было нормально, конечно, тяжело, холодно, тундра, погода меняется резко. Так и работали АН-2 и, конечно, огромная масса вертолётов различных типов бороздила северный воздушный океан. Аварий было тоже очень много, но о них в то время молчали – с нас, лётчиков, брали подписки о неразглашении.

Так мы проводили сибирские зимы. Летом обычно удавалось вырваться в отпуск. Мы с Колькой ездили чаще всего на пару, как я уже рассказывал, путёвки и дорога тогда стоили копейки. Ездили в Карпаты, на Чёрное море, в Прибалтику. Если честно, ничего особо интересного я там не увидел, цивилизация – это совсем не то, что дикий Север, никакой романтики.

Осень 1982 года, 10 ноября. Умер один из самых величайших, как я считаю, императоров России, генеральный секретарь КПСС Леонид Ильич Брежнев. По всей стране был объявлен траур. Похороны транслировали по телевизору. И вот как тут не верить во всё мистическое. Начали опускать гроб с телом Леонида Ильича и уронили его. Сразу прервали трансляцию, в повторах этого момента уже не было, но почти все люди видели это, потому что смотрели прямую трансляцию. Смутные слухи поползли по нашему государству. Уронили гроб, огромные страшные перемены ждут нашу страну, грядут тяжёлые непонятные перемены. Другие кричали, что всё это чушь, предрассудки, не надо верить во всякие глупые приметы. Тем не менее сейчас мы видим, глупости и предрассудки всё это или нет.

Что произойдёт с нашей страной в ближайшие годы после смерти Брежнева, не мог предположить никто. Так что опять приметы оказались не глупостью, а истинной правдой.

Весной 1983 года попал первый раз в аварию. С Вовой Иониным в Нумгах сломали самолёт, разбили крылья. Нас хотели наказывать, но в это время под Тобольском разбился вертолёт МИ-8, поэтому стало не до нас. Но я, видимо, от испуга, полученного стресса, да и от выпитого спирта заполучил язву желудка. На год меня сняли с лётной работы. Целый год я работал спортинструктором.

В мои задачи входило организовывать соревнования по различным играм внутри предприятия, собирать команды для соревнований между предприятиями города, и самое интересное – при прохождении медкомиссии лётчики должны были сдавать зачёты по физической подготовке. Нужно было подтянуться на турнике восемь раз, пробежать стометровку за тринадцать секунд, пробежать кросс пять километров и так далее. Представьте себе мужиков под сорок лет, очень многие с приличными животами, как это выглядит.

Вот и шли ко мне в комнату с медицинскими книжками и водкой сдавать зачёты по физической подготовке, вообще чуть не спился. Через год восстановился на лётную работу.

В 1984 году работал на базировке в Нумгах с Николаем Ивановичем Королёвым. Он был командиром эскадрильи, но его разжаловали в рядовые за то, что Боря Юдин разломал самолёт, крепко ударив его о землю.

Ночью возвращаемся из Салехарда в Нумги. Погода хорошая, безоблачная, звёзды горят прямо над головой. Подходим к Нумгам. С земли нас спрашивают: «Борт такой-то, наблюдаете ли вы объект по такому-то курсу от вас?» Мы осмотрелись: да вот он, странный светящийся шар с исходящим из него лучом света. Запросили Надым. Надым разрешил приблизиться к объекту. Направили самолёт к объекту, но сколько бы ни летали к нему и от него, он всё время приблизительно был на равном удалении. Мы к нему, он от нас, мы от него, он к нам. Полетали так безрезультатно минут сорок, да и сели на свой ледовый аэродром в Нумги. На аэродроме наши мужики, лётчики, техники стояли и смотрели в небо, наблюдали за объектом.