Текст книги "450 лет лидерства. Технологический расцвет Голландии в XIV–XVIII вв. и что за ним последовало"

Расширение Бургундско-Габсбургского государства

Политические связи Голландии и Зеландии с южными областями Нижних Земель стали складываться около 1300 г., когда оба эти региона связали себя личной унией с графством Геннегау. После 1433 г. все три территории вошли в состав быстро развивавшейся Бургундии. Государство Бургундия к тому времени включало в себя не только одноименное герцогство, переданное французским королем Иоанном II его сыну Филиппу Смелому в 1363 г., но и графства Франш-Конте́, Намюр, Артуа, Фландрию и Французскую Фландрию, герцогства Брабант и Лимбург, а также ряд других феодальных владений, приобретенных по наследству, через брачные союзы или силой. Бо́льшая часть этих территорий формально относилась не к Франции, а к Священной Римской империи. Население в основном говорило на одном из диалектов нидерландского языка – за исключением Бургундии, Франш-Конте́, «валлонских» провинций Геннегау, Намюр, Артуа и Французской Фландрии, где чаще использовали французский. В конце XV в. все эти территории, к которым примкнуло герцогство Люксембургское, но без Бургундии, перешли в руки дома Габсбургов. Это было достигнуто путем женитьбы в 1477 г. Максимилиана Австрийского на Марии Бургундской, единственной наследнице Бургундских владений.

Материковая часть Северных Нидерландов и прибрежная полоса Фрисландии и Гронингене входили в состав Бургундско-Габсбургского государства вплоть до второй четверти XVI в. Финансировала эту территориальную экспансию в основном провинция Голландия. Именно Голландия обеспечивала бо́льшую часть войск, кораблей и денег, благодаря которым Карл V, внук Максимилиана, наследник испанского престола и избранный император Германии (Священной Римской империи) после продолжительной борьбы заставил Фрисландию, Гронинген, Дренте, Оверэйссел и Утрехт, признать власть Габсбургов, а затем сломили сопротивление своего главного соперника севернее Рейна, герцога Гелдернского[85]85
  Tracy, Holland under Habsburg rule, chapter 3, Israel, The Dutch Republic, 56 – 64.


[Закрыть]. В 1543 г. Карл, согласно договору, заключенному в Венло, официально стал сюзереном этого герцогства.

Территориальную структуру, сформировавшуюся в итоге под властью Бургундско-Габсбургской династии, объединяли различными институциональными механизмами. За 150 лет эта династия значительно расширила свои владения и правители обновленного государства предприняли все усилия, чтобы укрепить свою власть на присоединенных территориях. Для этого они создавали новые правительственные органы или реорганизовывали существующие. После последней из крупных реформ, проведенной Карлом V в 1531 г., верхний уровень администрации Габсбургов в Нидерландах, расположенный в Брюсселе, состоял из Государственного совета, рассматривавшего общеполитические вопросы, Тайного совета, занимающегося правосудием и полицией, Финансового совета, контролировавшего финансовые дела, и регента, исполнявшего обязанности главы правительства, когда сам правитель отсутствовал. На уровне отдельных провинций центральное правительство представлял наместник, именовавшийся штатгальтером.

Чтобы обеспечить лояльное сотрудничество своих вассалов, правители Бургундско-Габсбургского государства вели регулярные переговоры с региональными или местными влиятельными кругами в рамках собраний представителей. Такие собрания существовали как на провинциальном, так и на центральном уровне. История таких собраний, известных под общим названием «Штаты», восходит к эпохе, предшествовавшей Бургундскому или Габсбургскому владычеству[86]86
  Blockmans, ‘Representatieve instellingen’, Leupen, ‘Representatieve instellingen’.


[Закрыть]. В большинстве случаев Штаты включали представителей трех сословий: духовенства, дворянства и бюргерства важнейших городов. Реальный состав провинциальных собраний мог отличаться в разных провинциях – как и взаимоотношения сословий в них. Если, например, в Штатах провинций Фландрия и Голландия наибольший вес имели города, то в Брабанте на исходе XV в. и в XVI в. отмечалось нарастание преимущества дворянства над горожанами, а в Утрехте наблюдалось хрупкое равновесие между горожанами и духовенством. Высший орган сословного представительства – Генеральные штаты, – состоявший из представителей Штатов различных провинций, был новым порождением бургундских правителей. Генеральные штаты были созданы для обсуждения вопросов общегосударственного значения, в частности налогов. Их начали созывать с середины XV в.

Апогей институционального строительства Бургундско-Габсбургского государства был достигнут около 1550 г. В 1548 г. сейм Священной Римской империи, собравшийся в Аугсбурге по настоянию Карла V, признал всю территорию Нидерландов (а также оставшиеся наследственные земли Бургундии, находившиеся под управлением Габсбургов) отдельной административной единицей, получившей название Бургундского округа. В 1549 г. представительные собрания подвластных Габсбургам территорий в Нидерландах объявили о принятии одного и того же правопреемника в качестве законного суверена над своими землями и провозгласили своим будущим правителем сына Карла, Филиппа. Поскольку Филиппу предстояло унаследовать еще и короны Арагона и Кастилии, богатства Нидерландов должны были надолго остаться в руках Испании.

Нидерландская революция и ее последствия

И все же Габсбургское государственное устройство в Нидерландах оказалось недолговечным. Оно рухнуло в конце XVI в., когда имперские правители своей политикой спровоцировали на этих территориях восстание, которые так и не смогли подавить до конца. Подоплекой Нидерландской революции, приведшей в итоге к выделению Габсбургских Нидерландов, стало налогообложение – предмет продолжительных и порой весьма горячих дебатов, которые начались в 1560-х гг. и не улеглись до сих пор[87]87
  Parker, Dutch Revolt, Israel, The Dutch Republic, chapters 7 – 10, Van Nierop, ‘Similar problems, different outcomes’.


[Закрыть]. Население Нидерландов столкнулось с постоянно усиливавшимся налогообложением со стороны своих повелителей – Габсбургов, а те стремились таким образом финансировать имперскую политику, аппетиты которой часто не соответствовали интересам, пожеланиям и потребностям народа. В качестве второй причины следует назвать тенденцию к усилению государственного контроля в вопросах веры и церковной практики. По мере того как в Нидерландах укреплялось протестантство, Габсбурги стремились укрепить католический канон вероисповедания, сплошь и рядом прибегая для этого к силе. Лютеране, анабаптисты, кальвинисты и приверженцы многих других конфессий, появлявшихся в Нидерландах начиная с 1520 г. (кальвинизм начал широко распространяться в 1560-х гг., преимущественно на юге), подвергались суровым репрессиям со стороны части правительственных учреждений и католической церкви. Власти Габсбургов при поддержке римского папы вознамерились около 1560 г. привести организацию церкви в большее соответствие с концепцией нового консолидированного государства.

Политика, проводимая центральным правительством, стала повсеместно восприниматься как серьезная угроза проверенным временем законам и свободам общин и сословий Нидерландов, тем более что в государственном аппарате все больший вес приобретали испанцы – в ущерб местным элитам. Сам король Филипп переехал из Нидерландов в Испанию в 1559 г. Начиная с 1560 г. стали возникать и множиться политические конфликты, которые непрерывно следовали один за другим. Власти Габсбургов, активно участвовавшие в кампании против распространения протестантства, вошли в противоречие также с органами самоуправления городов, влиятельной частью духовенства, дворянства и высокой аристократии, объединившимися вокруг таких видных персон, как Ламораль граф Эгмонт, Филипп де Монморанси граф Горн и Виллем Нассау, принц Оранский, который был губернатором Франш-Конте́ и штатгальтером Голландии, Зеландии и Утрехта. В середине 1560-х гг., когда на Нидерланды обрушился серьезный экономический кризис, события приняли серьезный оборот.

Первое восстание 1566 – 1568 гг., которое произошло на юге, власти подавили сравнительно легко. Но через несколько лет, весной 1572 г., восстания начались в Голландии и Зеландии. В обоих случаях первые ряды повстанцев составляли кальвинисты. Главным вождем мятежников оказался Виллем Оранский, отказавшийся после первого восстания от губернаторского поста. Когда на сторону повстанцев к лету 1572 г. перешла бо́льшая часть населения Голландии, Штаты Голландии своей властью решили поручить ему пост штатгальтера провинции. Правительство Габсбургов оказалось не в состоянии подавить мятеж и (из-за собственных финансовых проблем) на какое-то время даже утратило контроль над своими вооруженными силами; в 1576 г. последовало третье восстание, охватившее почти всю территорию Нидерландов. Теперь вся полнота власти в Нидерландах перешла к высшему представительному органу – Генеральным штатам.

Однако вскоре между мятежными провинциями начались раздоры. Если кальвинисты видели возможность распространить в Нидерландах свое влияние, то католические элиты в Геннегау, Артуа и Французской Фландрии желали воссоединиться с королем. Раскол стал заметен в 1579 г. Если валлоноязычные провинции вернулись под власть Филиппа II, то Голландия, Зеландия, Утрехт, Гелдерланд и сельские районы Гронингена с примкнувшим позднее Дренте и рядом крупнейших городов Фландрии Брабанта и Фрисландии заключили сепаратный политический и военный союз – Утрехтскую унию. После безрезультатного завершения мирных переговоров в Кёльне Генеральные штаты (которые теперь почти совпадали по составу с собранием представителей, подписавших Унию) в 1581 г. решили низложить Филиппа и объявили, что он больше не является законным королем. Тогда еще вовсе не было очевидно, что Уния в дальнейшем трансформируется в республику. Более того, лишь после нескольких безрезультатных попыток подобрать приемлемую замену Филиппу бунтующие провинции решили в 1588 г. сохранить свой союз под названием Республика объединенных Нидерландов, или Соединенные провинции, сокращенно – Голландская республика.

Суверенитет в Голландской республике принадлежал ее субъектам – Штатам каждой из отдельно взятых провинций[88]88
  Подробности относительно институциональной структуры Республики см. в Israel, The Dutch Republic, 276 – 306, Price, Holland and the Dutch Republic, в особенности ч. III.


[Закрыть]. Генеральные штаты, с 1585 г. обосновавшиеся в Гааге, превратились в постоянно действующее собрание представителей Соединенных провинций, решавшее вопросы обороны, международной политики и государственных финансов. В период с 1594 г. до падения Республики в 1795 г. количество провинций, представленных в Генеральных штатах, возросло до семи: Голландия, Зеландия, Утрехт, Гронинген, Фрисландия, Оверэйссел и Гелдерланд. Реорганизованный Государственный совет превратился в исполнительный орган, действовавший под руководством Генеральных штатов. Урегулирование вопросов, связанных с религией, было оставлено на усмотрение отдельных провинций. Свободу публичного отправления религиозных обрядов официально закрепили за кальвинистами. Должность штатгальтера сохранилась, но ее природа изменилась. Штатгальтеры стали высшими должностными лицами, состоящими на службе Штатов провинции, сохраняя при этом часть тех прав, которые имели в бытность наместниками верховного правителя. В теории каждая провинция могла избрать на эту должность любую подходящую персону. Однако на практике выбор вскоре ограничился представителями аристократической династии, с самого начала занимавшей видное место в руководстве восстанием, – Дома Оранских.

После ряда войн границы Республики в конце концов установились. В период с 1579 по 1590 г. почти вся территория Фландрии и Брабанта, а также в значительной степени восток Нидерландов оказались в руках планомерно наступавшей испанской армии. Часть этих потерь, в основном на востоке, была отбита контрнаступлениями республиканских войск в 1590-х гг. Когда после завершения срока действия Двенадцатилетнего перемирия, заключенного в 1609 г., возобновились полномасштабные военные действия, силы Республики сумели не только вытеснить испанцев из их последних оплотов на востоке, но и завоевать значительную часть Брабанта, небольшой участок Лимбурга и укрепить свое положение на севере Фландрии. Отвоеванные территории как оккупированные области перешли под управление Государственного совета, действовавшего под контролем Генеральных штатов. Испания была в конце концов вынуждена признать независимость Голландской республики, что было зафиксировано в Мюнстерском мирном договоре, заключенном в 1648 г.

Глава 2
Аура лидерства

Когда будущий король Филипп II в 1549 г. путешествовал по Нидерландам, Висенте Альварес, испанец из его свиты, вел записи обо всем интересном, что попадалось на пути за четыре месяца этого путешествия. Зафиксированные им исторические особенности жизни и быта голландцев хорошо известны: неумеренность местных жителей в еде и питье, чистота в их домах, высокая грамотность населения, бросающиеся в глаза благосостояние и зажиточность. Среди прочего Альварес отметил: «Люди в этих местах, как и немцы, чрезвычайно склонны к тому, чтобы работать с помощью разнообразных инструментов, а не просто мускульной силой». Однако интереснее всего в этой заметке то, что она относилась не к жителям собственно Голландии или других провинций, которые впоследствии вошли в Голландскую республику. Альварес имел в виду народ Нидерландов в целом – то есть всех жителей Нижних Земель. Заметки относительно Голландии как таковой встречаются в этих путевых дневниках нечасто, и разбросаны по всему тексту[89]89
  Dovillée (ed.), Relation, 127, Rodríguex Pérez, Tachtigjarige oorlog, 43 – 44, 257 note 82.


[Закрыть].

Впрочем, ко второй половине XVIII в. технологические достижения Нидерландов, очевидно, сконцентрировались на севере. В знаменитом путеводителе The Grand Tour («Большое путешествие»), опубликованном в 1749 г., Томас Ньюджент отмечал, что «нет ни одной нации, где люди с большей ловкостью применяли бы все виды механического искусства, чем жители Соединенных провинций»[90]90
  Nugent, The Grand Tour, I, 32.


[Закрыть]. Безымянный немец, выпустивший в 1774 г. описание путешествия по Голландской республике, хоть и пренебрежительно оценивал качество повседневных бытовых приспособлений и товаров для комфорта и роскоши, признал, однако, что все машины и оборудование, предназначенные для получения дохода, такие как мельницы, краны, рычаги и весы, представляют собой «шедевры механики»[91]91
  ‘Bemerkungen über Holland aufgesetzt im Jahr 1774’, 280.


[Закрыть]. Посетив в 1775 г. индустриальный район Заанстрик, французский пехотный капитан де ла Рокю отмечал, что механические искусства здесь достигли высшего уровня простоты и, следовательно, идеальны[92]92
  Voyage d’un amateur des arts, 71.


[Закрыть]. На аббата Розье, члена Королевской академии наук, достижения голландцев также произвели глубокое впечатление. «Потребность и любовь к выгоде довели все машины до такого уровня совершенства, – писал он в 1777 г., посетив Голландию в обществе коллеги-ученого Никола Демаре, – что можно сказать, что и механизм в часах не превосходит их точностью»[93]93
  AN F 12 nr. 1299 A letter Rozier 5 October 1777.


[Закрыть]. «Что за страна! – восклицал ботаник Андрэ Туэн, путешествовавший по Нидерландам как комиссар Французской республики в 1794 – 95 гг., – луга, леса, дороги, инструменты, приспособления, машины, и все упрощено, украшено, доведено до совершенства»[94]94
  Thouin, Voyage I, 334.


[Закрыть].

Таким образом, в начале новейшего времени хорошо осведомленные иностранные путешественники, как один (и в унисон с современными историками), считали Голландскую республику первоклассным центром технического новаторства. Сложилось мнение, что суть превосходства голландцев во всем, что связано с техникой, коренится в высоком уровне их дарований по части механики. Английские, немецкие и французские наблюдатели сходились в том, что голландцам строительство действующих машин самых разных видов и назначений удается лучше, чем любому другому народу Европы. Их даже воспринимали преимущественно как «механиков».

Об этой ауре лидерства и пойдет речь в данной главе. Мы обсудим, почему и каким образом впервые зародилось само понятие технологического лидерства и когда возникло представление о том, что северные провинции Нидерландов каким-то образом оказались в авангарде технического прогресса? Как долго страна сохраняла свою привлекательность как образец успеха технических достижений? Кто, собственно, создал этот имидж – представители каких стран Европы считали голландцев лидерами в развитии техники и технологий? И какие именно места воплощали собой суждение о голландском лидерстве, какие населенные пункты или регионы Нидерландов и какие сектора экономической деятельности выделялись в качестве основных проявлений технических достижений?

Идея технологического лидерства

Идея технологического лидерства явилась порождением концепции технического прогресса. Не существуй мысли о том, что границы технических знаний и умений можно раздвигать, никому не пришло бы в голову, что какие-то поселения, области или страны способны опережать другие в этом продвижении. Но сама концепция технического прогресса была для Европы относительно новой. Идея научно-технического прогресса впервые была провозглашена и оформлена в кругу «Республики ученых»[95]95
  Республика ученых – неформальное международное объединение ученых, существовавшее в эпоху Ренессанса и Просвещения; круг интеллектуалов, общавшихся в основном по переписке. – Прим. перев.


[Закрыть] в XVI–XVII вв. Многие авторы начала Новейшей эпохи были твердо убеждены в том, что их время характеризуется непревзойденными техническими достижениями. Первоначально авторы просто подчеркивали разницу между античной эпохой и Новым временем. В существовании тех или иных новаций видели доказательство превосходства человечества Нового времени над людьми античности. Однако с начала XVII в. историки, философы и авторы технических трактатов и учебников начали также отмечать прогресс, достигнутый на протяжении жизни нескольких последних поколений – и даже на собственном веку. Новые изобретения и открытия, казалось, ежедневно обогащали запас технических знаний. Никола Брио, современник Бэкона, дошел до утверждения, что европейцы отличались от неевропейцев тем, что «были более изобретательны и утончены во всем, поскольку именно здесь величайшие произведения искусств (…) были либо изобретены, либо доведены до совершенства»[96]96
  Cited in Heller, Labour, 180.


[Закрыть].

Осознание возможностей и преимуществ технического прогресса стало дополнительным стимулом растущего интереса правительств к увеличению богатства и могущества своих владений за счет повышения уровня знаний и умений подданных. Власти все более открыто поддерживали идею технического прогресса, хотя редко говорили об этом вслух. Эта тенденция в политике правительств берет начало в Венеции позднего Средневековья, где начали присуждать персональные монополии определенной продолжительности на право эксплуатации «новых и изобретенных устройств» и в 1474 г. кодифицировали практику, создав первое общее патентное право[97]97
  Long, ‘Invention’, 875 – 878.


[Закрыть]. Примеру Венеции последовали, в той или иной степени, не только другие города-республики Италии, но и крупнейшие королевства Западной Европы. В период с 1550 по 1620 г. тактику и методы поощрения технических усовершенствований восприняли – каждая по-своему – Тюдоровская Англия, Габсбургская Испания и Франция первых Бурбонов. Английская корона, как и венецианский сенат, с середины XVI в. стала выдавать патенты иностранным и собственным изобретателям, дабы тем самым поощрить возникновение новых профессий и отраслей промышленности. Хотя эта политика изначально предназначалась для содействия импортозамещению, она также стала стимулом для новых идей в области техники и технологии. Габсбургская Испания первой стала практиковать более активную форму государственного вмешательства. Испанское правительство под руководством короля Филиппа II начало, с помощью иностранных специалистов, решительно продвигать и распространять на Пиренейском полуострове и в Северной и Южной Америке нововведения и знания в таких стратегических областях, как горнодобывающая промышленность, судостроение и судоходство, предоставление привилегий предпринимателям и изобретателям, создание школ, финансируемых государством, и стандартные процедуры оценки новых изобретений. И отнюдь не совпадением объясняется то, что заявление о техническом превосходстве европейцев было во всеуслышание сделано во Франции в 1617 г. В царствование Генриха IV возрастающая роль государственного вмешательства в качестве инструмента экономического возрождения, поддерживаемого, в частности, королевскими министрами Бартелеми де Лаффема и Максимильеном де Сюлли, создала подходящий климат для более высокой, чем когда-либо прежде, оценки технических усовершенствований и новаций. За неполные 15 лет во Франции, при поддержке королевских монополий или субсидий, появились десятки новых промышленных предприятий, было оценено или запатентовано около 35 новых процессов или изобретений[98]98
  Thirsk, Economic policy, chapters I, II, III, VII, Goodman, Power and penury, Heller, Labour, 175 – 176, 181.


[Закрыть]. Правда, эти ранние меры по продвижению правительством разных стран Европы технических усовершенствований были относительно мелкомасштабными и часто достигали лишь очень ограниченного успеха. Но главное было в том, что росла вера в возможность технического прогресса, его желательность и полезность для государства. Маркус Попплоу утверждал, что продвижение технических усовершенствований местными правителями наряду с инициативами инженеров помогли создать идеализирующий «дискурс» о «новых, полезных и простых машинах»[99]99
  Popplow, Neu, nützlich und erfindungsreich, 196.


[Закрыть].

По мере того как это мировоззрение набирало силу, происходила и постепенная кристаллизация идеи лидерства. В XVI и начале XVII в. правители, чиновники и мыслители все чаще ассоциировали лидирующие позиции в конкретных технических знаниях или умениях с конкретными географическими пунктами. Радикальные республиканцы (Commonwealthmen) эпохи Эдуарда VI – Елизаветы I в своих поисках полезных образцов политики, товаров и методов производства, которые можно было бы внедрить в Англии, обращали особое внимание на опыт таких стран и регионов, как Венеция, Ломбардия, Фландрия, Германия или Испания. Для Филиппа II и его советников основными примерами в деятельности по повышению технологических возможностей Испании служили Генуя, Венеция и Германия. Министры Генриха IV, планируя систему мероприятий по восстановлению французской экономики при помощи промышленных новаций, не жалели сил для привлечения искусных ремесленников и предпринимателей из Италии, Англии, Германии и Фландрии. Постепенно складывалась иерархия уровней технологического развития. Еще через несколько десятилетий такое восприятие иерархии нашло выражение в систематических, организованных усилиях по изучению зарубежных образцов передовых технологий на местах и письменной или печатной фиксации результатов наблюдений, чтобы заложить основу будущих стратегий повышения уровня собственных знаний и умений. До 1670 г. такие «зарубежные командировки» для изучения технологий были, скорее, случайными и в «отчетах» давались преимущественно общие наблюдения картины технического развития, но позднее поездки стали практиковать все активнее, а их цели становились все конкретнее. К тому времени одним из самых популярных объектов таких посещений стала бывшая северная часть Габсбургских Нидерландов – Республика Соединенных провинций.