Текст книги "Dead Space. Мученик"

Часть 3
Петля затягивается

22

– Сколько времени прошло? – спросил Полковник.

– Слишком много, – хриплым голосом ответил Таннер. Мышцы лица словно одеревенели. – Уже почти сорок восемь часов.

Сам Таннер бодрствовал без малого двое с половиной суток. Бо́льшую часть времени он пытался связаться с «Ф-7». Несколько раз, буквально на пару секунд, сигнал все же пробивался через толщу камня и воды, и, вероятно, иногда разведчики в батискафе видели Таннера. Так или иначе, доложить обстановку они не смогли. А когда он уже почти потерял надежду, вдруг пришел сигнал, причем сразу во всех доступных диапазонах. Принять удалось опять же далеко не все, но люди Таннера провели огромную работу и собрали по крупицам те кусочки, что смогли выловить на разных частотах. Сейчас специалисты пытались из обрывков сложить общую картину. Таннер надеялся, что к этому времени они уже получат результаты, – потому и связался с Полковником, – но дело еще не было закончено.

– Они могут быть живы? – спросил Полковник.

– Нам уже известно, что один мертв.

– Хеннесси?

– Нет, Дантек. – Таннер яростно потер глаза. У него уже несколько дней – а может, и недель – раскалывалась голова. Ему даже казалось теперь, что она болела всегда.

– Неожиданно, – протянул Полковник.

Таннер согласно кивнул.

– Мы еще не знаем, что именно у них произошло, но Дантек точно мертв. – Он отправил Полковнику файл и убедился, что тот его получил и открыл. Таннера передернуло – он был знаком с содержимым файла: кошмарный снимок расчлененного тела, засунутого в командирское кресло; конечности аккуратно сложены на соседнем. Голова была разбита и сильно деформирована, так что едва ли напоминала человеческую. – Нам удалось сделать этот кадр во время одной из передач. Собственно говоря, это последний снимок, который у нас есть.

– Откуда вы знаете, что это Дантек? – спросил Полковник.

Таннер в душе восхитился хладнокровием собеседника – голос Полковника оставался почти таким же ровным, как и до того, словно он разглядывал свадебный снимок приятеля, а не изображение трупа.

Таннер увеличил картинку на мониторе.

– Вот здесь и здесь можно разглядеть немного волос. Там все перепачкано в крови, но мы совершенно уверены: это волосы.

– Да-да, теперь я вижу.

– Хеннесси был лысым, – пояснил Таннер.

Полковник с задумчивым видом откинулся на спинку кресла:

– Что там стряслось?

Таннер пожал плечами:

– Что-то у них пошло не так. Точнее я сказать не могу.

– И все-таки выскажите свои соображения.

Таннер тяжело вздохнул:

– Должно быть, Хеннесси обезумел и застал Дантека врасплох. Может, возникли проблемы с подачей кислорода и это подействовало на его мозг; может, сыграло роль то, что он слишком долго находился в тесном, замкнутом пространстве. Или он уже был психом, только мы об этом не знали.

– Вам это не кажется странным?

– Конечно кажется, – резковато ответил Таннер. – Это нельзя назвать нормальным поведением.

– Ну разумеется, – согласился Полковник, – все это необычно. И странно вдвойне, поскольку происходит именно сейчас, когда они направляются к объекту, которого не может быть, и расположенному там, где его быть не должно.

– Вы думаете, это саботаж?

– Не исключено. Но это, Таннер, еще далеко не самое странное. Проявите чуть больше воображения. – Полковник снова наклонился к экрану. – Свяжитесь со мной, как только у вас появится что показать. – С этими словами он отключился.

23

Проверив показания приборов, Олтмэн понял, что мощность сигнала за ночь выросла. Импульс закончился, и стрелка установленного им индикатора опустилась, но тем не менее покоилась на самой высокой отметке, какую он когда-либо видел; выше, чем в предыдущий период между импульсами.

Он кинул взгляд на Филда, но тот, казалось, с головой ушел в собственные расчеты. Чтобы спокойно заниматься исследованиями, Олтмэн развернул экран головизора, и теперь Филд никак не смог бы увидеть, что на нем изображено. Просмотрев лог-файл, Олтмэн обнаружил момент, когда изменилась мощность. Судя по всему, произошло это в шесть-семь часов утра, но, чтобы сказать точно, придется внимательно сопоставить полученные результаты. Сигнал усилился не постепенно, а скачком, как будто где-то повернули рукоятку.

От Хэммонда после той встречи в баре никаких известий не было. Впрочем, если Олтмэн и беспокоился по этому поводу, то не очень сильно. Вероятно, техник залег на дно и предпочитает лишний раз не высовываться, а на связь выйдет, когда сочтет нужным. Пока же Олтмэну предстояло самому разобраться в том, что происходит.

Он занес результаты измерений в защищенную базу данных, а потом решил посмотреть, как они сочетаются с результатами исследований, проведенных другими. «Другие» в данном случае – это трое ученых (Шоуолтер, Рамирес и Скуд), которых, как и Олтмэна, заинтриговало появление необычной гравитационной аномалии и импульса и которые хотели во всем разобраться.

Шоуолтер, способный похвастаться более серьезным оборудованием по сравнению с простеньким сенсором Олтмэна, получил точно такой же результат. В шесть тридцать восемь утра приборы зафиксировали необычайно сильный импульс, после чего изменилась структура сигнала. Мощность его теперь непрерывно возрастала. Частота по-прежнему варьировалась в широких пределах, но в целом он стал сильнее и ослабевать уже не собирался. Рамирес тем временем, изучая снимки со спутника, чтобы понять, не произошли ли изменения в самом кратере, обнаружил кое-что любопытное. Примерно в пятнадцати милях к юго-востоку от центра кратера на якоре стояло грузовое судно.

«Сперва я не обратил на него особого внимания, – сообщал Рамирес в прикрепленном видеофайле, – но потом просмотрел материалы за предыдущие сутки – и оно стоит все там же. Я взглянул на снимки за следующие сутки – и опять оно. Если это и в самом деле грузовое судно, то с чего бы ему стоять на одном месте?

И тогда вчера утром я решил поближе на него посмотреть. Нанял одного местного – он называет себя капитан Иисус, – чтобы он отвез меня туда на своей древней моторке. Для видимости я прихватил рыболовные снасти. Когда мы подошли к судну метров на двести, я велел капитану Иисусу остановить катер, а сам забросил удочку.

Капитан сказал, что я ничего здесь не поймаю. Когда я поинтересовался почему, он долго и внимательно меня рассматривал, а потом заметил, что я даже не удосужился насадить приманку на крючок.

Я не знал, что ответить, поэтому решил промолчать. Капитан Иисус посмотрел на меня, на судно, снова на меня и наконец заявил, что, по его мнению, я нанял его вовсе не ради рыбной ловли и, что бы я ни хотел здесь поймать, это будет стоить дополнительных денег.

В конце концов пришлось пообещать доброму капитану заплатить цену вдвое больше его обычной расценки за то, чтобы мы остались там и я мог как следует рассмотреть судно. На нем не было никаких опознавательных знаков. В общем-то, оно выглядело как обычный грузовой корабль, если не считать наличия новехонького мощного подъемника для глубоководных аппаратов.

Это все, что мне удалось установить. Мы провели там от силы пять минут, две из которых я препирался с капитаном Иисусом, когда с противоположной стороны судна показался катер. Через несколько секунд он остановился вплотную к нашей моторке. В катере сидело четверо перекачанных парней с короткой военной стрижкой, но никакой формы на них не было.

«Двигайте отсюда», – заявил один из них.

«Но я тут ловлю рыбу», – возразил я.

«Поищи другое место», – сказал он.

Я уже хотел было дать волю праведному гневу, но тут капитан Иисус завел мотор, и мы поплыли прочь. Я потом спросил, почему он так поступил, на что капитан пожал плечами и сказал только: «Это плохие люди».

«Таким образом, – подытожил рассказ Рамирес, – у меня осталось целых три вопроса. Первый: зачем на обычном грузовом судне (если, конечно, оно является таковым) нужен подъемник для глубоководных аппаратов? Второй: почему экипаж не хочет, чтобы приближались другие суда? И третий: что, черт возьми, на самом деле происходит?»

«А действительно, что?» – подумал Олтмэн.

Последнее сообщение, от немногословного шведа Скуда, пришло только через час. Это оказался обычный текстовый документ, а не видеофайл.

«Прошу извинить, – гласило сообщение, – мне нужно еще раз все перепроверить».

Ниже находилось несколько схем с подписями на шведском, которые Олтмэн прочесть не смог. Еще ниже Скуд пояснял:

«Чтобы можно было утверждать наверняка, информации недостаточно».

«Утверждать что?» – задумался Олтмэн.

Он хотел прокрутить документ дальше, но в нем больше ничего не оказалось.

Олтмэн проверил, кто из пользователей находится в сети, и обнаружил среди прочих Скуда.

«Скуд, – быстро напечатал он, – пожалуйста, разъясните последнюю строчку вашего сообщения».

«Я имел в виду, что данных пока недостаточно. А пока их мало, мы не можем быть уверены».

Олтмэн тяжело вздохнул. Скуд был хорошим ученым, но вот коммуникабельности ему явно не хватало.

«О какого рода информации вы говорите?»

«Данные сейсмографических исследований».

«И что вы пытались доказать?»

«Что сейсмическая активность была вызвана скорее не естественными процессами, а воздействием механизма».

«Какого механизма?»

«Как я указал в записке… – После этой незаконченной фразы на экране долгое время ничего не появлялось. Наконец Скуд продолжил: – Прошу прощения, но я вижу, что не включил эти факты в записку. Речь идет о буре. У меня недостаточно доказательств. Возможно, это и проявление обычной сейсмической активности. Но я склонен полагать, что кто-то бурил скальную породу. Может быть, в центре кратера».

Олтмэн немедленно вышел из сети и покинул лабораторию, чтобы позвонить Скуду. Шведский ученый поначалу казался смущенным и слегка испуганным, но через некоторое время освоился и рассказал про свои исследования подробнее, так что Олтмэн смог кое-что понять. Скуд получал информацию от нескольких десятков сейсмографов – одни находились на суше, другие под водой; часть была установлена в непосредственной близости от центра кратера. Правда, последние как раз ничего и не зафиксировали. По словам Скуда, кто-нибудь другой вряд ли вообще обратил бы внимание на столь незначительное проявление сейсмической активности. Однако он отметил, что подобную картину могло вызвать применение мощного промышленного бура. Колебания были слишком регулярными, что вовсе не характерно для естественных сейсмических процессов.

– Но вы не уверены, что это происходило именно в центре кратера?

– Нет, – признал Скуд. – В этом-то и заключается проблема.

– А где оно еще могло быть, если не в центре?

– Возможно, на расстоянии пятидесяти метров от центра. Я тут провел некоторые расчеты, но, боюсь, они недостаточные.

– Но это же почти что центр! – раздраженно бросил Олтмэн.

– Вы не совсем правы, – терпеливо произнес Скуд. – Как я сказал, это могло происходить метрах в пятидесяти от центра. Совсем другое дело.

Олтмэн взялся было спорить, потом успокоился, поблагодарил ученого и разъединился. Он постоял некоторое время, глядя на водную гладь, затем заглянул через окно в лабораторию. Филд по-прежнему находился на своей половине и разговаривал по телефону. Казалось, он весь погружен в собственную работу и на соседа не обращает внимания. Олтмэн снова повернулся к окну, выходящему на океан.

Постепенно в голове складывалась общая картина происходящего. Хоть бы поскорее получить весточку от Хэммонда, с надеждой подумал Олтмэн. Все-таки техник узнал о происходящем задолго до остальных. У него уже может быть какая-то версия, до которой ни Олтмэн, ни кто другой еще не додумались. А пока нужно продолжать исследования.

Сейчас не было оснований утверждать, что импульс, загадочное грузовое судно и данные сейсмографии связаны между собой. В то же время ничто не мешало предположить наличие такой связи. И все три фактора так или иначе имели отношение к центру кратера. Что-то происходило внизу. Либо там что-то нашли, либо проводятся испытания нового оружия, а может статься, это чрезвычайно редкий, уникальный, но природный феномен. В общем, там происходит что-то таинственное. И есть люди, которые не хотят оповещать об этом широкую общественность.

Олтмэн дал себе клятву докопаться до истины. Пусть даже придется ради этого погибнуть.

24

– Фильм готов, – сообщил Таннер.

Его глаза были красны от недосыпания и отчетливо выделялись на мертвенно-бледном лице. Последнее время он держался на ногах исключительно благодаря сильнодействующим препаратам, но уже чувствовал, что максимум через час либо свалится, либо вся эта химия примется серьезно влиять на организм.

– Давайте посмотрим, – предложил Полковник.

– Должен предупредить вас… – начал Таннер, но Полковник не дал договорить.

– Мне не требуются никакие предупреждения. Запускайте.

Таннер нашел файл. На экране пошла видеозапись.

Таннер прикрыл веки, но, как только появился звук, приглушенное шипение статических разрядов, перед глазами понеслась череда непрошеных зрительных образов. Долгое время без сна, а также воображение сделали их еще кошмарнее, чем они были на самом деле. Он открыл глаза и посмотрел на экран.

Запись получилась так себе. Передача шла через огромную толщу скалы, и было удивительно, что вообще хоть что-то получилось. Таннер очень желал, чтобы сигнал вообще застрял по дороге.

Поначалу на экране кружилась снежная метель, сопровождавшаяся потрескиванием статического электричества. Затем постепенно проступили кусочки мозаики. Впечатление было такое, как если бы снег принимал упорядоченную структуру. Вот появилось размытое человеческое лицо и тут же снова исчезло; вот мелькнула вроде бы рука; вот, кажется, труба, зажатая в кулаке. А потом – опять метель. Потрескивание сменилось шепотом, затем раздались звуки, которые мог бы издавать человек с живыми пчелами во рту. Послышался (правда, смутно) леденящий душу вопль, за ним монотонное гудение – возможно, кто-то говорил. Следом донеслось бессвязное пение – исполняли, похоже, колыбельную.

И вдруг на экране совершенно отчетливо появилось странным образом освещенное сзади лицо мужчины, на котором застыла маска ужаса. Кожа была испещрена рисунками. Лицо тут же исчезло.

– Остановите! – скомандовал Полковник.

Таннер остановил запись и прокрутил назад. В глазах мужчины плескалась пустота. Черты были причудливо искажены, как будто он кричал. Само лицо покрывали непонятные отметины, своего рода символы; они продолжались на шее и дальше – на груди и руках.

– Хеннесси? Что он с собой сделал? – спросил изумленный Полковник. – Чем он это написал?

– Мы думаем, что кровью, – ответил Таннер. – Если приглядеться, слева на экране можно увидеть, как она капает у него с руки. Кроме того, запястье, похоже, разрезано. Возможно, кровь его собственная, возможно – Дантека. Если вы посмотрите ему за спину, то увидите цепочку похожих символов и на стене. Они, предположительно, тоже нанесены кровью.

Полковник нахмурился:

– И что означают эти символы?

– Мы не знаем, – развел руками Таннер. – Никто прежде не встречался ни с чем даже отдаленно похожим. – Не дождавшись ответной реплики, он спросил: – Можно продолжать?

Полковник кивнул:

– Да, давайте.

Снова шипение, треск разрядов, череда искаженных, размытых изображений. В какой-то момент на экране промелькнула оторванная рука; скрюченные безжизненные пальцы напоминали огромное мертвое насекомое. Показалось забрызганное красным командирское кресло. А потом снова возник исписанный кровавыми знаками Хеннесси. Он что-то бубнил себе под нос и слегка раскачивался из стороны в сторону.

– Привет, – сказал Хеннесси и исчез.

Изображение то пропадало, то вновь появлялось; его сопровождали обрывки слов, но сложить это в цельную картину не получалось. Довольно отчетливо прозвучало «позор» – хотя, возможно, это было и другое слово; затем – еще часть фразы: «…всем… что узнать».

Хеннесси обхватил голову руками, и изображение опять пропало, уступив место метели – на этот раз цветной. Через некоторое время он вновь появился, с восторженной улыбкой на лице.

– …след, – закончил он фразу.

Последовала длительная тишина.

– …просто не де… – Голос снова пропал за шумом разрядов. – Не важно … останет… ра».

«Да, много из этого бреда не извлечешь, – подумал Таннер. – Однако, что бы это ни было, ничего хорошего в нем нет».

Хеннесси возник снова, все с той же напряженной улыбкой. Он приблизился к камере и заполнил собой почти весь экран.

– …девственники, – произнес он и махнул рукой в сторону.

Он продолжал что-то говорить, но разобрать слова за треском помех не удавалось. Изображение тоже практически пропало, и только в самом конце Хеннесси отчетливо проявился на экране.

– …понять, – прохрипел он. Снова треск помех, и потом: – …уничтожить.

Изображение исчезло и вновь появилось, мелькнуло лицо Хеннесси, лежавшие рядом с ним в командирском кресле останки Дантека, а потом запись закончилась.

– И многие уже видели это? – спросил Полковник.

– Непосредственно эту версию – три или четыре техника. Но передача шла в открытую на всех частотах, так что отдельные фрагменты могло видеть множество народу. Точно сказать никак нельзя.

– Значит, убивать техников смысла нет?

– Простите? – не поверил своим ушам Таннер.

– Ставки в этой игре колоссальные, – пояснил Полковник. – Вы, Таннер, даже не можете вообразить, насколько они велики. Жизнь пары человек здесь ничего не значит. Население Земли – несколько миллиардов, и люди не представляют особой ценности. Ими можно жертвовать. Но эта штуковина, чем бы ни являлась, она единственная в своем роде.

– Вы хотите сказать, что и мной можно пожертвовать? – с трудом выговорил Таннер.

Полковник окинул его пронзительным взглядом:

– Только не поймите меня неправильно. На данный момент вы, наверное, один из самых значимых людей на планете. Но если обстоятельства сложатся неудачно, вы окажетесь наравне со всеми. Вас это беспокоит?

– Да, – признался Таннер.

– Тогда не допускайте, чтобы обстоятельства сложились неудачно. – Полковник посмотрел на хронометр. – Даю вам время до утра. Узнайте, сколько человек посмотрели запись и как много из нее они увидели. Направьте надежных людей, пусть позадают нужные вопросы, но так, чтобы не вызвать подозрений. Когда мы поймем текущую обстановку, станет ясно, что делать дальше.

25

Звонок раздался около часу ночи. Олтмэн лежал в постели и слушал, как телефон на столе недовольно зудит, словно пойманное насекомое. Он пожужжал несколько секунд и перестал. Олтмэн проверил дисплей – номер не определился, и голографическое изображение звонившего также отсутствовало. В эту секунду телефон снова загудел.

«Может, Хэммонд? – подумал Олтмэн. – Надо бы ответить. Или кто-то из троицы: Шоуолтер, Рамирес, Скуд».

Однако он не стал отвечать, а просто подождал, пока телефон не затихнет.

Когда тот затрезвонил в третий раз, проснулась Ада. Она зевнула и потянулась, изящно выгнув спину.

– Который час? – спросила она сонным голосом, потом села в постели и заправила волосы за ухо. – Майкл, может, ты все-таки ответишь?

Олтмэн будто со стороны наблюдал, как его рука протянулась к столу, откинула крышку телефона и поднесла аппарат к уху.

– Алло! – Олтмэн с удивлением обнаружил, что голос у него грубый и хриплый, словно он не говорил несколько лет.

– Это Майкл Олтмэн? – услышал он в трубке после короткой паузы.

– Кто говорит?

Звонивший не ответил.

– Мне нужно задать один простой вопрос. За последнее время вам не удалось обнаружить ничего необычного? Может, перехватили что-то?

– Вы о чем?

– Я вижу, что нет, – быстро произнес неизвестный. – Прошу прощения, что отнял ваше время.

– Вы имеете в виду сигнал или что-то вроде того? – спросил Олтмэн, подумав об импульсе.

Трубка молчала.

– Своего рода передача?

– Возможно, – медленно произнес собеседник. – У вас есть какие-нибудь соображения?

– Кто вы? – снова спросил Олтмэн.

– Это не имеет значения.

– О какой передаче вы говорите? Это похоже на импульс?

– Мистер Олтмэн, вам следует быть осторожнее. – В голосе вдруг появилась угрожающая нотка.

– Подождите. Предлагаю сделку. Если вы мне откроете, что именно ищете, я скажу, не обнаружил ли это.

Неизвестный отключился.

– И какого черта все это значит? – спросила Ада.

– Понятия не имею. Хотелось бы самому знать. Но кто-то пытается что-то у меня выпытать.

– Похожее на что?

– Я не представляю, – признался Олтмэн.

Он выбрался из постели, прошлепал в ванную и умыл лицо. Посмотрев на отражение в зеркале, Олтмэн только покачал головой. Он с трудом себя узнал. Под глазами образовались темные круги, веки опухли. В последнее время он плохо спал: снились дурные сны, а кроме того, сказывались возбуждение и страх, вызванные непонятными явлениями в кратере. Плюс ко всему Олтмэна мучила усиливающаяся головная боль.

А вдруг с Хэммондом случилась беда? Что, если его убили, а теперь охотятся и за ним?

Нет-нет, это безумие. Не нужно поддаваться паранойе из-за одного телефонного звонка.

Олтмэн прошел в комнату, включил компьютер и соединился с защищенным сервером. Новых сообщений от коллег-ученых со времени последнего входа в систему не появилось.

– Что ты там делаешь? – спросила Ада.

Она снова села в постели, волосы частично закрывали заспанное лицо.

– Мне нужно кое-что проверить. Это недолго.

– Майкл! – решительным тоном сказала Ада. – Я хочу знать, что именно происходит. От меня у тебя не должно быть никаких тайн.

– Угу, – хмыкнул Олтмэн.

– Ведь ты бы сказал, будь у тебя неприятности?

– Хотелось бы думать, – пробормотал Олтмэн.

– Что значит «хотелось бы думать»? Что это, черт возьми, за ответ?

– Я имею в виду, что да, конечно, сказал бы.

– Вот так-то лучше.

Ада провела рукой по волосам, потом откинула их на спину, встала с кровати и направилась в ванную комнату. Олтмэн повернулся к экрану и быстро напечатал следующий текст:

«Сегодня ночью был странный телефонный звонок. Спрашивали, ничего ли я не перехватил. Решил, что речь идет о сигнале из центра кратера, но когда намекнул на это, звонивший сразу же разъединился. Возможно, это была передача, но какого именно рода, не понимаю. Кому-нибудь еще звонили?»

Он подождал, не спуская глаз с экрана, минуту, пока Ада не вернулась из ванной и не забралась обратно под одеяло. Тогда Олтмэн разорвал соединение с сервером, выключил компьютер и лег к подруге под бочок.

«Видимо, пока ничего», – подумал он.

– Обещаешь мне все рассказать? – уже засыпая, спросила Ада.

– Обещаю.

Через несколько минут она спала. Олтмэн же лежал на спине с открытыми глазами, уставившись в темный потолок. Заснуть ему удалось еще очень не скоро.

Наутро, зайдя в систему, Олтмэн узнал, что всем трем его коллегам также звонили, уже после него. Первым побеспокоили Рамиреса, затем Скуда и последним Шоуолтера – отсюда можно было предположить, что звонивший просто следовал алфавитному порядку. Все трое пребывали в таком же недоумении, что и сам Олтмэн.

«Поспрашивайте людей, – набрал он текст на клавиатуре. – Выясните, может быть, звонили и другим. И что об этом думают».

К полудню пришел ответ. Оказалось, всем ученым, работавшим в Чиксулубе (с кем связались Олтмэн и компания), прошлой ночью звонили. Большинство понятия не имело, что происходит, и потому посчитало это дурацкой шуткой или же делом рук ненормального. Однако Рамиресу все же удалось пообщаться с человеком, который, похоже, что-то знал.

– Он говорил о видеопередаче, – сообщил геолог и по совместительству радиолюбитель Беннетт. – Я сразу же его раскусил. Он позвонил, весь такой из себя таинственный, все чего-то пытался выведать, но не хотел говорить, что именно. Я ему: «Вы имеете в виду видеопередачу?» Он прикинулся, будто не понимает, о чем я толкую, заставил пояснить, а потом очень вежливо поблагодарил и отключился.

У Беннетта была только часть видео – всего десяток секунд. Он поймал передачу одновременно сразу на нескольких частотах, заинтересовался этим обстоятельством и решил ее записать. Около трех секунд не было ничего, кроме помех, потом пять секунд невнятного бормотания, а затем еще восемь секунд треска статики. По словам Беннетта, он знал нескольких человек, которые перехватили другие фрагменты, а в «Дреджер корпорейшн» вроде бы собирали воедино все части. Зачем – он не представлял. Сам Беннетт почти не сомневался, что все это не более чем чья-то шутка, хитрый розыгрыш. Но каким образом неизвестный шутник устроил все так, будто передача ведется прямиком из центра Чиксулубского кратера, этого Беннетт объяснить не мог. Вероятно, передатчик был установлен на лодке…

– Так откуда шел сигнал?

– Ну, примерно из центра Чиксулубского кратера, – повторил Беннетт. – Только я думаю, все это розыгрыш.

– Я могу получить копию?

– А почему нет? Чем больше, тем веселее. – С этими словами Беннетт переслал файл.

Содержание его было весьма странным: обнаженный мужчина, чье тело покрывали непонятные символы, начертанные, похоже, кровью, с загадочной ухмылкой глядел прямо в камеру и говорил. Сквозь шум помех долетали только обрывки фраз: «…понять его… уничтожить…»

И все пропало в треске помех.

Олтмэн прокрутил запись еще раз. Она была совсем короткой – лишь несколько секунд. Возможно, Беннетт прав и это просто мистификация, но что-то в выражении лица обнаженного человека, в том, как были напряжены все его черты, в мертвой и безумной пустоте взгляда заставило Олтмэна почувствовать: все несколько серьезнее. Откуда же велась передача? Он еще раз включил запись. Мужчина находился в небольшом замкнутом помещении, стены покрывали такие же символы, что и на его теле, и намалеваны они были тем же веществом. В какой-то момент, когда мужчина качнулся вперед, подбородок его озарило красное свечение. Свет был резким, неприятным и… подчеркнуто искусственным.

«Понять его… уничтожить…»

«Понять бы, о чем он говорит, – подумал Олтмэн. – Черт, я даже приблизительно не представляю, что это может значить».

Он откинулся на спинку кресла, локти водрузил на подлокотники, а кисти сложил домиком перед собой.

«Возможно, это и розыгрыш, но может быть, и нет. Допустим, мы отнесемся к этой истории серьезно. Попытаемся свести все фрагменты воедино. И что мы в итоге получим?»

Импульс или сигнал из центра кратера – ничего подобного прежде не фиксировалось.

Гравитационная аномалия – также доселе невиданная.

Подозрительное грузовое судно – стоящее на якоре не то что прямо над центром кратера, но недалеко от него.

На борту самого обычного старенького судна установлен новейший мощный подъемник для глубоководных аппаратов. Да, а команда состоит из военных или бывших военных.

Получены данные о сейсмической активности то ли природного характера, то ли инициированной работой бура не то в самом центре подводного кратера, не то совсем рядом.

Наконец, видеопередача, шедшая одновременно на многих частотах, очевидно, из центра кратера. На записи обнаженный мужчина – похоже, психически ненормальный, – весь расписанный странными знаками, находящийся в замкнутом помещении, произносит слова: «…понять его… уничтожить…»

Все эти факты, казалось, были связаны между собой, и все ниточки тянулись к центру Чиксулубского кратера. Что-то происходило в самом сердце впадины, нечто сильно интересующее определенный круг лиц – вероятно, из «Дреджер корпорейшн», поскольку именно эта компания проявляла активность в сборе информации, но, возможно, за ней стояли и другие. Причем интересовало настолько, что было предпринято бурение скальных пород – не исключено, без ведома местных властей, – с целью добраться до источника импульса и, быть может, попытаться его извлечь.

Олтмэна осенило: в этом случае есть объяснение отрывку видеозаписи. Что, если передача транслировалась с борта подводной лодки? От этой мысли он вздрогнул.

Вся проблема заключалась в том, что данная гипотеза порождала новые и новые вопросы.

Олтмэн вздохнул. Насколько проще было бы отнестись к этой истории как к изощренному розыгрышу и не забивать себе голову. Но он не мог принять точку зрения Беннетта. Чем дольше он размышлял и взвешивал факты, тем сильнее ему казалось, что никакими шутками здесь и не пахнет.

Олтмэн сидел и не знал, что предпринять.

«Твой ход, Майкл», – подбодрил он себя.

Но что же сделать, чтобы прояснить череду загадок?

К середине дня у него наконец-то созрела идея – не самая лучшая, но вся ее прелесть заключалась в простоте. Кроме того, это было единственное, что могло дать быстрые результаты.

Олтмэн скопировал полученную от Беннетта запись на эйчпод и сунул его в карман.

– На сегодня достаточно, – кивнул он Филду.

Сосед поднял голову и посмотрел на него ничего не выражающими рыбьими глазами.

– Еще только половина третьего.

Олтмэн пожал плечами:

– Мне нужно кое-что проверить.

– Ну, дело твое, – бросил Филд и вернулся к своим занятиям.

Пятнадцать минут спустя Олтмэн, низко надвинув шляпу, так что еле видны были глаза, сидел в холле городского молодежного хостела за единственным здешним компьютером – реликтом доголографической эпохи. Администратор сперва лениво косился на Олтмэна, а потом оставил это занятие – ему платили не настолько много, чтобы еще следить за каждым, кто пользуется компьютером.

Олтмэн перебросил видеозапись с эйчпода на жесткий диск и в течение нескольких минут внимательно проверял, не оставил ли следов. Потом он зашел на сайт FreeSpace и создал «левую» учетную запись. Конечно, ее смогут проследить до данного компьютера, но тут уж ничего не поделаешь. Так или иначе, связать ее с ним не будет никакой возможности.

В окошке «Тема сообщения» Олтмэн быстро набрал следующий текст: «„Дреджер корпорейшн“ занимается незаконной деятельностью в Чиксулубе» – и присоединил видеофайл, сопроводив его следующим комментарием: «Последняя весточка с субмарины, проникшей в самое сердце Чиксулубского кратера». На минуту он задумался, а потом допечатал: «Поисковая миссия завершилась неудачей». После этого Олтмэн отправил видеозапись всем ученым, работавшим в Чиксулубе (о ком вспомнил, включая и самого себя), а также нескольким из внешнего мира.

Это должно было привлечь всеобщее внимание.

Вечером Олтмэн рассказал обо всем Аде, объяснил, что им удалось обнаружить и что он сам об этом думает. Он втайне рассчитывал, что Ада посмеется над ним, мол, он делает из мухи слона и просто мается от скуки. Однако девушка повела себя совсем иначе. Она сложила руки на груди и серьезно сказала:

– Ты порой ведешь себя будто полный идиот. Неужели не понимаешь, как это может быть опасно?

– Опасно? – переспросил Олтмэн. – Ты всерьез думаешь, что меня попытаются прикончить за то, что я раскопал какие-то промышленные секреты? Ада, это не шпионский детектив.