Текст книги "На краю Отонаби"
Автор книги: Брайан Галлахер
Жанр: Детские приключения, Детские книги
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]
Глава четвертая
Озеро Катчеванука, Онтарио, Канада
25 июня 1928 года
Уилсон пришел в восторг, когда лодочка подобралась почти вплотную к заросшему лесом берегу острова. Они собирались нарушить границы частного владения, но он уже заразился беспечностью товарища и теперь вместо того, чтобы беспокоиться, наслаждался собственной смелостью. Плавать на лодке с Майком было замечательно, новый приятель то и дело вопил «На абордаж!», изображая из себя пирата. Постепенно Уилсон вошел во вкус и в первый раз в жизни сам вопил как заправский пират.
Круто, наверно, иметь старшего брата! Конечно, Майк на самом деле не старше, просто выше и сильнее. Так уж получилось, что Уилсон был единственным ребенком в семье. Мама умерла родами младшей сестрички, и та тоже не выжила, так что теперь они остались только вдвоем – он и отец. Но вместе с Майком, под его защитой, он чувствует себя куда увереннее, даже если это и ненадолго.
Приятное чувство! Уилсон всегда завидовал другим школьникам, тем, у кого были братья, – старший брат всегда поддержит и в обиду не даст. Большинство мальчиков в классе сочувствовали Уиллу – кому захочется торчать в школе во время каникул? Но кое-кто принялся отпускать шуточки, а старшеклассник Лось Пэкхем тут же заявил: Уилсон, верно, так надоел отцу, что тот решил оставить его в школе на все каникулы.
Конечно, Уилсон клялся и божился, что это неправда, но всё равно слышать такое было ужасно. В глубине души он расстраивался, что работа у отца всегда на первом месте, – хотя и знал, что должность генерального директора концерна Таггартов требует от отца всего его времени.
Он рад бы был поехать вместе с отцом в Огайо, где тот вел переговоры о покупке новых сталелитейных заводов для концерна. Но отец считал, что тащить за собой сына на важные деловые встречи непрофессионально. Обычно Уилсон оставался в Кобурге с сестрой отца, Викторией. Но в этом году тетя Вики решила поддержать традиционные семейные связи и отправилась в Северную Ирландию, откуда Таггарты были родом. Она, ее муж и все слуги уехали на месяц в старое поместье в графстве Антрим.
– Уилл, по месту швартовки стоять! – Голос Майка прервал грустные размышления.
– Есть по месту швартовки стоять, капитан!
Майк приспустил парус.
– Видишь траву прямо по курсу?
– Ага.
– Когда подойдем к берегу, выпрыгивай и привязывай лодку к дереву.
– Будет сделано!
Уверенности у матроса больше в голосе, чем на самом деле. Уилсон, положим, неплохо плавал, но другие виды спорта ему давались с трудом. Получится ли прыгнуть на берег и не свалиться в воду?
Майк одобрительно поднял вверх большой палец, и Уилсону сразу полегчало.
Всё-таки ему повезло, что добрая школьная медсестра решила взять его под крыло и познакомила с сыном. Раз уж пришлось застрять в Лейкфилде, хоть время провести весело.
Уилсон не тешил себя иллюзиями. Хотя обе семьи были из Ирландии, но Майк и его родители были католиками, а Уилсон с отцом – протестантами. Уилсон хорошо знал, что для его отца дружба сына с католиком неприемлема. И вообще: богатые протестанты редко общаются с бедными католиками. Разная религия, социальное неравенство – по мнению отца, между Таггартами и Фаррелли не может быть ничего общего.
Уилсон редко спорил с отцом, но подобные суждения казались ему несправедливыми. Зачем отворачиваться от того, кто исповедует другую религию и не так богат, как ты?
– Приготовиться к швартовке! – крикнул Майк.
– Есть приготовиться к швартовке, капитан!
Майк умело подвел лодку почти к самому берегу, и Уилсон встал наизготовку. Он неуверенно балансировал на носу, прикидывая расстояние между движущейся лодкой и травянистым склоном. А вдруг он перевернет лодку?
– Крепить носовой!
– Есть крепить носовой!
– Так крепить!
Уилсон примерился к прыжку – берег всё же далековато. Потом схватил швартов и решительно прыгнул. Боже, только бы не опозориться! Получилось не ахти. Допрыгнуть-то он сумел, но приземлился неуклюже, чуть не упал. Зато заметил пенек и последним усилием, почти на лету, сумел набросить на него канат и крепко затянуть.
– Так держать! Молодец! – Майк, перебирая канат руками, подтянул лодку к берегу.
– Спасибо, – довольно хмыкнул в ответ Уилсон.
Похоже, их приключения только начинаются.
* * *
Люси замерла, не донеся угольный карандаш до листа альбома. Она сидела на пеньке на залитой солнцем полянке в глубине острова Уэбстер. Каноэ было тщательно упрятано в густых кустах. Хрустнувшая ветка предупредила ее – кто-то рядом. Но кто? Человек? Зверь? Она внимательно прислушивалась к далеким звукам. Ветка точно хрустнула, значит, кто– то покрупнее лисицы или кролика.
Может быть, даже медведь, тогда надо поосторожней, особенно если там медведица с медвежатами. Даже если человек – тоже ничего хорошего. Люси знала, что многие недолюбливают индейцев, и из племени оджибве, и из других племен. Глупо, конечно, но и члены племени подчас не особенно хорошо относятся к посторонним. Если ее застукают вне территории резервации, неприятностей не оберешься. Да еще она без спросу залезла в частное владение.
Но для этого ее надо сначала поймать. Девочка бесшумно встала, мгновенно спрятала альбом и карандаш и собрала остальные пожитки. Теперь она уже слышала голоса – и они приближались. Больше всего ей хотелось рвануть к лодке, но она сдержалась, стараясь не паниковать. Каноэ как раз в той стороне, откуда доносятся голоса, – нет смысла мчаться навстречу тем, от кого ты хочешь спрятаться.
Смех, болтовня – всё ближе к ней. Похоже, что мальчишки, а не взрослые. Всё же совсем не обязательно с ними встречаться. Она оглянулась в поисках укромного местечка. Подальше от берега подлесок гуще. Люси прижала к груди этюдник и стала пробираться к кустам. Крики были всё ближе – незнакомцы вот-вот выйдут на прогалину. Спрятаться не получится. Что делать? Лучше держаться уверенно, чем пытаться убежать. Она вернулась обратно к пеньку и поставила этюдник на землю.
Секунда-другая, и двое мальчишек ее возраста, хохоча, вырвались на полянку. Один повыше и пошире в плечах, с копной густых каштановых волос. Другой пониже и потоньше, темные волосы аккуратно причесаны. Оба в ужасе уставились на девочку.
– А ты как тут оказалась? – спросил тот, что по– выше.
– А вы тут откуда? – Люси ответила вопросом на вопрос.
– Мы… мы просто исследуем остров.
– Мы приплыли на парусной лодке, у нас пикник, – добавил мальчик пониже ростом.
– Ты из резервации? – спросил первый.
Да уж. Цвет кожи, густые смолянисто-черные волосы, заплетенные в косы, и одежда из дубленой кожи выдавали ее с головой. Люси кивнула.
– Если тебя тут поймают, обвинят, что ты залезла в частное владение.
Люси раздраженно фыркнула:
– Частное владение! Скажешь тоже. Вся эта земля была наша, пока правительство не отняло.
Мальчик повыше ростом задумался.
– Ты права, ничего не скажешь.
Люси думала, что он будет спорить, и, услышав его неожиданный ответ, даже немножко растерялась.
– Но ведь было много разных договоров. Теперь земля в резервации – ваша, да? – спросил тот, что пониже. – А эта принадлежит кому-то другому.
Люси только хотела разразиться пылкой речью о несправедливости всех этих договоров, как мальчик поднял руки вверх, словно сдаваясь, и добавил:
– Я не говорю, что это справедливо. Но так уж получилось.
– Я не пытаюсь тебя запугать, но, если тебя тут поймают, неприятностей не оберешься, – добавил тот, что повыше.
– А если вас тут поймают? – спросила девочка. – Вы, кажется, тоже залезли в частное владение.
– Что есть, то есть. Ты на нас не наябедничаешь, и мы на тебя не наябедничаем.
И высокий голубоглазый мальчик так весело рассмеялся, что Люси не смогла удержаться от смеха.
– Договорились!
– А зачем ты сюда приплыла? – спросил тот, что пониже.
– Зарисовки делать. – Люси показала на этюдник.
– А что ты рисуешь? – спросил второй.
– Всё, что мне понравится.
– Прямо всё-всё можешь нарисовать?
– Практически всё.
– Убей меня, я самой простой картинки не нарисую. А здорово было бы научиться.
– А нас можешь нарисовать? – снова спросил тот, кто пониже. Он был не такой улыбчивый, как его приятель, но глаза, как показалось Люси, светились умом и любопытством.
– Конечно!
– А это долго?
– Недолго. Но я…
– Давай, нарисуй нас! – попросил тот, кто повыше.
Люси всё еще раздумывала. Мальчик добавил с улыбкой:
– А говоришь, что всё можешь нарисовать.
За веселыми словами скрывалась подначка, и Люси не смогла удержаться. Она знала себе цену и часто развлекала маму, рисуя карикатуры на членов племени. Ну и отлично, посмотрим, как этим мальчишкам понравятся их портреты.
– Правда хотите посмотреть, какими вы у меня получитесь?
– Ага, – ответили оба хором.
– Начинаем!
Люси раскрыла этюдник, велела тому, кто пониже, стоять смирно и начала рисовать быстрыми, уверенными штрихами.
Глава пятая
Они были уже совсем близко от Лейкфилда, и сердце Кьяры билось всё сильнее и сильнее. Машина, которую отец взял напрокат в аэропорту, катила по залитому солнцем шоссе номер 401. Дорога вела на север, мимо озер Каварта. Они проехали Милбрук, потом Питерборо, вот и Лейкфилд. Отец привычно свернул к дому, где вырос.
Кьяра всегда любила приезжать сюда, но сейчас всё совсем иначе. В доме будет так странно без веселого дедушкиного голоса. Обнадеживало одно – дедушка оставил ей загадку, которую надо разгадать.
Папа остановился в конце подъездной дорожки. По дороге в Лейкфилд они всегда слушали песни Гордона Лайтфута – что поделать, семейная традиция. Хотя на шоссе отец согласился послушать несколько более современных композиций с планшета Кьяры. Теперь папа приглушил песню из своего любимого альбома Лайтфута – «Летняя сторона жизни».
Кьяра не первый год ездила с отцом, и ее всегда смешило, что он приглушает музыку вместо того, чтобы просто выключить. Отец утверждал: нельзя ни с того ни с сего взять и выключить певца прямо посреди песни. Наверно, многим это показалось бы нелепым, но Кьяре нравились эти маленькие странности – папа есть папа, единственный и неповторимый.
Приглушив песню, он выключил мотор и повернулся к Кьяре.
– Ну всё, приехали.
– Ага. – Она оглянулась по сторонам; вечерело, но было еще достаточно светло.
Дом и сад совершенно не изменились – всё было в порядке и казалось, что тут по-прежнему живут. Но со времени дедушкиной смерти здесь никого не было, наверно, папа договорился с соседями, чтобы они приглядывали за садом. Она посмотрела на веранду – дедушка любил сидеть там в кресле-качалке. Как же ей его не хватает! Она-то думала, что все слезы выплакала на похоронах, но при взгляде на пустую веранду на глаза сразу навернулись слезы.
Отец словно прочел ее мысли, ласково взял дочь за руку и тихо сказал:
– Мне его тоже ужасно не хватает, радость моя.
– Такого другого нет и не будет.
– Точно. Такие, как Майк Фаррелли, встречаются не часто.
Кьяра вдруг заволновалась, прикусила губу и неуверенно посмотрела на папу, не зная, как начать:
– А он не…
– Что, дорогая?
– А мы не найдем чего-нибудь такого…
– Какого? – ласково спросил отец.
– Мне уже до смерти хочется прочесть дедушкино письмо и разгадать эту тайну. Но вдруг он никому про это не рассказывал именно потому… потому, что там было что-то плохое. Тогда я не хочу ничего знать.
– Понятия не имею, что в письме, Кьяра, и что случилось давным-давно. Одно я знаю, и знаю наверняка, – он был прекрасным отцом и отличным человеком.
– Значит, какая бы ни была тайна, ничего плохого не обнаружится?
– Уверен. – Он снова ласково взял ее за руку. – А ты?
– Да! Да! Совершенно уверена.
– Хорошо. Знаешь, Кьяра…
– Что?
– Помни, со мной ты можешь говорить обо всём… Я всегда тут…
– Знаю. Спасибо, папа.
– Ну что, пошли?
Кьяра решительно отстегнула ремень безопасности и вылезла из машины.
Глава шестая
– Дай посмотрю, как ты это делаешь. – Майк попытался зайти ей за спину, пока она быстрыми штрихами набрасывала портрет Уилсона.
– Нетушки. – Она преградила ему путь. – Терпение! Скоро всё увидите – когда я закончу.
Майк хотел что-то сказать, но она мотнула головой.
– Я работаю!
Голос спокойный, но твердый – понятно, что не поспоришь.
– Ты всегда такая командирша?
– А ты всегда такой приставала?
Майк неожиданно для самого себя довольно хмыкнул – ему нравился ее напор.
– Ну ладно, – сдался он. – Ты художница – ты и командуешь.
– И то верно.
Тон у нее задорный, но без подковырки. Прикольная девчонка.
– А можно нос почесать? – попросил Уилсон.
– Я, конечно, велела стоять смирно, но в статую превращаться не обязательно. Чеши!
На полянке пахло полевыми цветами, Майк расслабился и весело наблюдал, как Уилсон чешет нос, а потом снова встает в позу. Он и впрямь слегка смахивал на статую.
Тем временем девочка закончила рисовать и спросила:
– А как тебя зовут? Я подпишу рисунок.
– Уилсон.
– Я про имя спрашивала.
– А это и есть имя.
– Похоже на фамилию.
– Ну и фамилия тоже. Так звали мою маму.
– Ее тоже звали Уилсон?
– Нет, конечно. Ее звали Эмили, Уилсон – это была ее фамилия. Эмили Уилсон. Потом она вышла замуж за моего отца, Тревора Таггарта. Вот я и получился Уилсон Таггарт.
– Понятно.
– Моя семья родом из Северной Ирландии. Там такая традиция. Мальчику дают имя по девичьей фамилии матери.
– А почему?
Майку ужасно хотелось взглянуть на рисунок, но узнать ответ хотелось еще больше.
Уилсон задумался:
– Ну… я никогда не спрашивал. Наверно, дань уважения к имени матери. Хотя она меняет фамилию при замужестве, имя всё равно продолжает существовать.
– Хорошая традиция, – одобрила девочка и спросила Майка: – А ты?
– У меня всё попроще. Папка – Томас Фаррелли, мамка – Ханна Фаррелли, а я Майк Фаррелли.
– А как ее звали до замужества?
– Ханна Макгинти. Уж я рад-радешенек, что меня не назвали Макгинти.
– Прошу прощения, мы забыли сразу представиться, – церемонно сказал Уилсон, а Майку даже смешно стало от его вежливости.
– А как тебя зовут? – спросил он.
– Люси Наду.
– Наду? Это по-французски?
– Может, и по-французски, но я чистокровная оджибве, – гордо сказала Люси.
– Вот и хорошо. А можно портрет, наконец, посмотреть?
– Вот только имя подпишу.
Она быстро написала что-то углем, сняла рисунок с этюдника и показала мальчикам.
Майк весело расхохотался, глядя на портрет приятеля.
– Неужели я и вправду такой? – в притворном ужасе спросил Уилсон.
– Ну, это же карикатура, преувеличение, – объяснила Люси.
Майк видел, как она подчеркнула скованность движений Уилсона, даже немножко преувеличила, но при этом схватила самую суть характера приятеля.
– Ну ты даешь! Как это у тебя так здорово получается?
– Выделяешь пару важных черт и вроде как раздуваешь больше, чем оно есть. Не то чтобы я про это думала. Просто само получается.
Люси протянула рисунок Уилсону.
– Не обиделся?
– Нет, конечно. Даже смешно получилось.
– Рада, что у тебя есть чувство юмора. – Она повернулась к Майку. – Твоя очередь.
Майк скорчил смешную физиономию.
– Даже не знаю, стоит ли?
– Не бойся, просто замри на минутку.
Люси прикрепила к этюднику чистый лист бумаги и начала стремительно рисовать.
– Ты ужасно быстрая, – с восторгом произнес Уилсон.
Люси кивнула, не переставая работать.
– Для карикатуриста это полезно.
Майк изо всех сил старался не превратиться в статую, как Уилсон, и очень обрадовался, когда девочка сказала:
– Всё, можешь расслабиться.
Ему страшно хотелось увидеть, во что превратила его Люси, тем более что девочка смотрела на него с нескрываемым лукавством.
– Готов? – спросила она.
– На всё готов.
Она повернула рисунок, и на этот раз громко рассмеялся Уилсон.
Люси особенно подчеркнула веснушки Майка и его лохматую шевелюру. Хотя шарж снова был дружеский, девочке удалось ухватить главное.
Майк поднял руки – мол, сдаюсь.
– Ну точно, вылитый я.
– Мне нравится, когда у модели всё в порядке с чувством юмора, – сказала Люси.
– Модели! Ты небось весь жаргон художников знаешь.
– Конечно. Хочешь быть художником, учись разговаривать как художник.
– У тебя настоящий талант, – признал Уилсон.
– Спасибо.
– Пойдешь в художественное училище после школы?
Майку стало немного неловко за друга – неужели он совсем ничего не соображает, раз задал такой дурацкий вопрос? Живет в своем мире богатых и привилегированных и совсем ничего не знает о том, что творится вокруг. Майк был знаком со многими индейцами, которые всю жизнь провели в резервации. Они охотятся, ловят рыбу и еле-еле сводят концы с концами. Думать, что Люси сможет учиться рисованию, – значит совершенно не знать жизни.
– Да, я собираюсь пойти в колледж, – ответила Люси. – Одна из моих учительниц готова дать мне рекомендацию.
– Да? – Майк с трудом скрыл свое изумление.
– Она тоже говорит, что у меня настоящий талант. Но чтобы получить стипендию, нужно хорошее портфолио.
– А что такое портфолио?
– Собрание работ художника, – объяснил Уилсон.
– Вот этим я и занимаюсь всё лето. Собираю лекарственные травы, но всё время ношу с собой рисовальные принадлежности, чтобы каждый день делать наброски. Мечтаю за лето исследовать как можно больше всего вокруг, поэтому каждый день отправляюсь в новое место.
– Здорово придумано, – сказал Майк.
– Ага, – согласился Уилсон. – А может… ладно, неважно.
– Что?
– Может, будем исследовать вместе? Будем каждое утро отправляться на поиски приключений в новое место.
Люси ответила не сразу, и Майк заметил, как смутился Уилсон.
– Конечно, вовсе не обязательно, может, тебе с нами неинтересно… – Он даже немножко заикался. – Я не хотел навязываться… Я просто…
– Я совсем не против. Вместе веселее. Но вашим родителям не понравится, что вы общаетесь с кем-то из резервации.
– Не вижу ничего плохого в том, чтобы дружить с индейцами, – сказал Майк.
– Я тоже. Я горжусь своим племенем. Но многие на нас смотрят свысока.
– Ну, не я, – ответил Майк.
– И не я, – кивнул Уилсон.
По правде говоря, Майк знал, что у отца их планы восторга не вызовут. Отец был человеком справедливым и честным, но довольно старорежимным, так что, скорее всего, он скажет: пусть индейцы занимаются своими делами, а мы своими. Так что лучше бы его не спрашивать…
– Мне вот что пришло в голову, – начал Майк. – А что если взрослым не докладывать? Пусть у нас будет тайное общество. Если никто не узнает, неважно, кто что подумает.
Майк хитро подмигнул Люси.
– Что скажешь?
– По мне, так только лучше, – улыбнулась она в ответ.
– А как мы будем зваться? – спросил Уилсон.
– Люси, Майк и Уилсон, – ответила Люси.
Уилсон посмеялся вместе с остальными, но продолжал настаивать:
– Сами подумайте, тайных обществ без названия не бывает.
– Гимудад. Клуб «Гимудад», – предложила Люси.
– А что такое «гимудад»? – спросил Уилсон.
– Это значит «секрет» на языке оджибве.
– Гениально! – восхитился Майк.
Люси вопросительно глянула на Уилсона.
– Мне очень нравится, – ответил тот.
– Договорились! Клуб «Гимудад». А для краткости – Гим-клуб, – сказал Майк. – По рукам.
Он протянул правую руку Люси, а левую Уилсону, те тоже взяли друг друга за руки, образовав тесный кружок. Немножко глупо, зато смешно. Все трое расхохотались и крепко пожали друг другу руки.
Они стояли, держась за руки, на солнечной полянке, и у Майка вдруг возникло странное предчувствие. Кто знает, что будет дальше и как долго просуществует их компания, но он никогда не забудет этого мгновения и того дня, когда Гим-клуб появился на свет.
Глава седьмая
Кьяра в одиночестве сидела в дедушкином кабинете. Отец уехал за оладьями и кленовым сиропом – еще одна семейная традиция, он всегда так делал, когда приезжал в Канаду. Но Кьяра устала после долгого перелета и с удовольствием осталась дома.
Было шесть вечера по местному времени. По правде говоря, не так уж она и устала, просто хотелось побыть одной. Дедушкина тайна была уже совсем близко – где-то тут в Лейкфилде, и из всех комнат дедушкиного захламленного дома кабинет яснее всего отражал его жизнь.
Он родился во время Первой мировой войны, воевал во Вторую мировую, в его время появились пенициллин, атомная энергия и рок-н-ролл. Такие древние мелодии, как «Миссисипи» и «Я и моя тень»[9]9
M-I-S-S-I-S-S-I-P-P-I – шуточная песня, написанная в 1916 году. Me and My Shadow – песня 1927 года, которую затем исполняло множество артистов, включая Фрэнка Синатру.
[Закрыть], были только-только написаны. Он видел первых летчиков, поднимавшихся в воздух на машинах с деревянными крыльями, и астронавтов, шагнувших на поверхность луны.
Девочка оглядела кабинет. Сколько фотографий и рисунков! Накопились за длинную жизнь. Она всегда думала о нем просто как о дедушке, но теперь, если она собирается раскрыть эту тайну, ей придется как следует изучить его жизнь.
Что же самое главное в Майке Фаррелли? Она встала с кресла и принялась разглядывать фотографии в рамках. Вот мальчишка с непослушной гривой волос на черно-белой семейной фотографии, а вот лихой военный летчик. Вот красавчик-холостяк. В конце концов он женился и стал преданным мужем. Вот профессор университета. Садовод. Дедушка.
На одной фотографии дедушка с коллегами из Трентского университета, на другой – с хорошенькой молодой женой в день свадьбы, на следующей – обожающие родители с единственным ребенком, ее собственным папой. Вот постаревшие дедушка и бабушка с Коннором и Сарой. Бабушка умерла в тот год, когда Кьяра родилась. Так что их общих фотографий нет, но вот чу́дное фото дедушки с семилетней Кьярой, а рядом фотография Чарльза Линдберга с автографом летчика.
Вот выцветшие рисунки углем – остров Уэбстер, главная улица Лейкфилда, мыс Янга. Старая коричневатая фотография прадедушки Кьяры Томаса Фаррелли в форме капрала Ирландского полка британской армии; он стоит совершенно неподвижно и смотрит прямо в камеру.
У нее перед глазами целая дедушкина жизнь, но пока никакого намека на тайну. Папа считает, что дедушка никогда не вел дневник, так что вряд ли завтра, когда они будут встречаться с нотариусом для окончательной передачи всех документов, она получит что-нибудь в этом роде.
Вся стена увешана старыми, двадцатых годов, черно-белыми фотографиями семьи Фаррелли. На некоторых из них дедушка вместе с братом и сестрой – Патриком и Эдит; их давным-давно нет в живых. Деду примерно столько же лет, сколько сейчас Кьяре, и на всех снимках ухмылка, а веснушки и лохматая шевелюра придают ему плутоватый вид.
Что же ты такого натворил, дедушка? В чем твоя страшная тайна?
Шум мотора прервал ее мысли – вернулся папа. Пора накрывать на стол к ужину. Скорее бы настало завтра – тогда она немного приблизится к тайне дедушкиного прошлого.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?