Текст книги "Неумолимый"

– Идиот! – бросил он сквозь зубы. – У тебя что, руки чешутся, как дорвешься до пушки!

– Не снимайте перчаток! – приказал майор. – Не стоит оставлять здесь отпечатков пальцев.

На запястье Бараклоу прямо под шрамом бешено билась жилка.

– Это была конфетка, а не дельце – и угораздило тебя все испортить!

Уолкер резко обернулся к майору:

– Что, черт возьми, стряслось? Может, кто-нибудь все же объяснит мне, что случилось?

– Сейчас не до того. Потом узнаешь. Сержант, где сумка с шипами?

– Где-то на полу сзади, – ответил вместо сержанта Бараклоу.

– Я уже нашел ее, – сообщил Барт, опуская стекло с левой стороны. Они перевалили за гребень последнего холма и понеслись в низину. Харгит обернулся, высматривая, нет ли погони.

Хэнратти несколько раз молча открыл и закрыл рот, потом сумел выдавить:

– Проклятие! Я не хотел...

– Заткнись! – оборвал Барт; он с трудом поднял тяжелую брезентовую сумку, высыпая шипы на дорогу и стараясь по возможности утыкать ими всю проезжую часть.

– Самый низкий из всех и с самой здоровенной пушкой – ты хоть это-то успел заметить? – проговорил Бараклоу с презрением. – Хэнратти, за два цента я бы...

– Полегче, – оборвал майор.

– Как бы не так. Теперь нас всех могут притянуть за убийство.

– Никто не собирается попадать к ним в лапы, – возразил майор. – Идем точно по графику. И держи себя в руках.

– График может и сорваться, – заметил Уолкер. – Ты только глянь, какое небо впереди.

– Чепуха, – отозвался майор.

Сумка с шипами была пуста, и Барт выбросил ее за ненадобностью.

– Ну и что, много мы хапнули?

– Никто еще не считал, – ответил Бараклоу, – но куш хороший.

– Такой, как мы рассчитывали?

– Думаю, что да.

Уолкер почувствовал, как к горлу подкатывает комок. Значит, они это сделали. Он оглянулся через плечо на вещмешок на заднем сиденье между Бартом и Хэнратти. Хэнратти смахнул все брюки на пол и положил поверх него обе руки, словно боясь, что деньги у него отнимут. Его глаза горели лихорадочным блеском, и он судорожно хватал ртом воздух.

– И все-таки? – не выдержал Уолкер. – Выходит, кого-то убили, да?

Бараклоу в нескольких фразах изложил ему, что произошло. "Бьюик" тем временем миновал брешь в ограждении и, вздымая пыль, понесся по направлению к рощице.

– Этому нет никакого оправдания, – заключил Бараклоу. – Нервишки подвели – и он испортил все дело.

– Старый дурак сам во всем виноват, – подал голос Хэнратти. – Он попытался вытащить пушку... хотел стать героем.

"Бьюик", обдирая бока, протиснулся между деревьев и остановился возле самолета. Они распахнули дверцы, и Харгит распорядился:

– Заводи двигатели – мы будем переносить вещи.

Уолкер устроился в кресле и потянулся к рычагам управления. Времени для положенной предполетной проверки не было: он повернул тумблеры, приведя самолет в готовность, и включил подачу топлива. Двигатели завелись с выхлопами дыма, и Уолкер стал прибавлять обороты, удерживая машину на тормозах, пока фюзеляж, подрагивая, оседал под грузом вещей. Наконец он услышал, как захлопнулась дверца, и ощутил на своем плече руку майора, занявшего место второго пилота.

– Трогай! – приказал тот.

* * *

Сейчас они повернули в облет шторма, держась на такой высоте, чтобы не врезаться в горы и при этом не попасть в радиус действия радара в Неллисе. Временами машину немилосердно мотало из стороны в сторону. Кого-то – похоже, Хэнратти – подташнивало. Стрелка магнитного компаса бессмысленно болталась туда-сюда. Внезапно нисходящий поток повлек самолет к земле с такой силой, что у Уолкера засосало под ложечкой. Двигатели работали на полную мощь, топливная смесь была насыщенной до предела, но «апач» словно бы потяжелел и плохо слушался. Их снесло вниз более чем на пятьдесят футов, потом стрелка альтиметра снова поползла вверх за отметку "7" на шкале «тысячи», но это означало – семь тысяч футов над уровнем моря, без учета перепадов давления, вызванных штормовым фронтом, в то время как само плато располагалось на высоте четырех тысяч футов, да еще горы вздымались над ним на восемь тысяч. Уолкер хотел набрать еще несколько тысяч, прежде чем свернуть к острым, как лезвие бритвы, горным гребням. У него не было уверенности, что «апач» с таким весом на борту сможет подняться до нужной высоты и удержаться там, но оставалось либо пробовать сделать это, либо повернуть на юг вместо севера, а юг – шоссе, аэропорты, радар в Неллисе, а главное – полиция...

Уолкер взглянул на приборы – баланс топлива в баках был нарушен: по правому борту горючего оказалось больше, чем по левому, поэтому он переключил подачу с левого на правый бак. Ему тут же вспомнилось, что резьба на пробке правого бака показалась ему не слишком надежной, когда он завинчивал ее после заправки в Рино. Но тогда ему подумалось, что и так сойдет. Речь шла о трех-четырех часах полета, а там черт с ним, с этим самолетом – пусть хоть развалится на части. Но теперь... Уолкер подался вперед, стараясь не задеть рычаги, и из-за плеча майора бросил взгляд на правое крыло... Струйка серо-белой жидкости вытекала из бака.

Бараклоу, сидевший возле иллюминатора позади майора, протер стекло и произнес натянутым голосом, в котором звучал страх:

– Мы теряем топливо.

Майор резко обернулся:

– Что?

– То, что слышал, – выдохнул Уолкер, торопливо включая подачу топлива из левого бака и перекрывая подачу из подтекающего правого. Устранив крен, он вновь подался вперед, чтобы посмотреть на крыло.

– В чем дело, приятель? – окрысился майор.

Но топливо продолжало вытекать: видимо, сорвало пробку. А струя горючего стекала прямиком к горячей выхлопной системе...

Дело – дрянь! Уолкер снова защелкал тумблерами – выключил по правому борту электропроводку, магнето и пропеллер, – самолет резко повело вправо, и Уолкеру пришлось нажать до отказа руль поворота и повернуть штурвал влево, чтобы выровнять курс.

Хэнратти застонал, Эдди Барт разразился ругательствами, и Уолкер увидел, как побелела рука майора, вцепившаяся в сиденье.

Самолет летел на одном двигателе, и горы впереди представляли слишком явную угрозу для так и не сумевшей набрать нужную высоту машины. Горючее продолжало вытекать из бака, и его там оставалось еще много.

Майор схватил Уолкера за руку:

– Капитан...

– Заткнись! – Отбросив руку Харгита, он положил машину на крыло, чтобы видеть землю внизу.

– Что ты делаешь?

– Ищу место для посадки.

* * *

– Да ты никак спятил!

– Майор, у нас нет выбора.

– Не впадай в панику. Двухмоторный самолет полетит и на одном двигателе... всякому школьнику это известно.

– И каждый школьник знает, что произойдет, когда горючее попадет в раскаленную выхлопную трубу в разреженном воздухе, заряженном статическим электричеством. Если мы сумеем сесть до того, как это крыло загорится, считай, нам повезло!

Уолкер не стал добавлять, что в любом случае горючего, оставшегося в левом баке, едва ли хватит на то, чтобы пролететь на одном двигателе хотя бы пятьдесят миль.

Земля внизу кренилась, потом выравнивалась вновь, надвигалась с пугающей быстротой, ощетинясь своими холмами. Хэнратти тихонько вскрикивал от страха. Уолкер, экономя горючее, дал машине самой развернуться правым бортом и направил ее к низине. Позади него Бараклоу спросил:

– Как насчет того шоссе?

– Слишком далеко. Мы от него к северу миль на сорок.

– Никаких шоссе, – сказал, как отрезал, майор. – Думай головой.

Они летели на высоте около двух тысяч футов, и "апач" носом кверху с трудом прокладывал себе путь через турбулентность. Загорелся красным индикатор потери скорости. Надо срочно добрать ее. Закрылки вниз на полную.

– Видишь эти ручки?

Майор проследил за пальцем Уолкера.

– Когда я скажу тебе – тяни!

– Что это?

– Выпуск шасси. У меня руки будут заняты.

Холмы внизу кончились, уступив место древесной поросли.

По крыльям прошла слабая вибрация – и самолет накренился: они вновь пересекли границу штормового фронта. Уолкер одним глазом все время поглядывал на правое крыло – пока никаких признаков пламени.

– Если кто-нибудь знает, как надо молиться, то сейчас для этого самое время.

Ему ответил Бараклоу:

– Если ты хотя бы наполовину такой ас, каким себя воображаешь, то доставишь всех нас на землю целыми.

* * *

Небо словно состояло из двух половинок: черные штормовые облака к западу и чистейшей синевы кобальт – к востоку. В самолете было холодно – и никаких разговоров, только надрывный гул левого двигателя. «Апач» летел на высоте не более пятисот футов, и возле кабины по правому борту вспыхивали языки пламени. Ветер сбивал их, и на миг они исчезали.

Уолкер высматривал ровное место без валунов и промоин. Солнце пряталось за тучами, и в тусклом свете трудно было разобрать, что там внизу.

Пламя вновь вспыхнуло, и Уолкер включил огнетушитель по правому борту. Он услышал шипение пены, но не стал смотреть. Теперь это уже не имело значения. Из-за того, что работал только левый двигатель, самолет все время кренился и терял направление. Машина все еще держала полетную скорость, но в любой момент могла войти в "штопор".

– Вон там есть площадка, – выдохнул майор, – ровная, как гладильная доска.

– Не обманывайся. Это мягкая глина. А вот это, пожалуй, подойдет. – Уолкер в последний момент вывел самолет из пике, но их всех едва не выбросило из кресел.

– Ты что, хочешь угробить всех нас? – прошипел Бараклоу.

– Заткнись! Рычаг вниз – тяни!

Уолкер едва справлялся с управлением. Его уши уловили скрежет и глухой стук выпускаемого шасси. Работающий на пределе возможностей левый двигатель содрогался от перебоев.

– Закрепляй!

Земля медленно приближалась, и машина начала крениться, заходя на начало спирали; на высоте семидесяти пяти футов он резко отключил подачу топлива и зажигание и остановил винты. Воцарилась полная тишина – лишь ветер свистел на крыльях. "Если врежемся, то от нас и мокрого места не останется", – пронеслось в голове Уолкера.

Куртины деревьев оказались внушительнее, чем они выглядели с воздуха. Тихие языки пламени вновь начали выбиваться из двигателя. Уолкер направил нос машины вниз, манипулируя рулем поворота, чтобы сбавить скорость, и подумал: "Я захожу на посадку слишком быстро..." Они проскочили первую сотню футов, и теперь впереди возникла промоина. Уолкер в последний момент успел задрать нос самолета вверх, втянуть в гнездо на брюхе самолета переднее колесо: иначе он просто перекувырнулся бы и сплющил их всех в лепешку. Какое-то время вообще не доносилось ни единого звука, потом раздался треск сучьев, земля была теперь совсем рядом, оставалось только последнее касание, прыжок, и... Уолкер отчетливо увидел серую взлетную полосу в Портленде, оказавшуюся вдруг у него над головой, когда он переворачивался в старом "Ди-Си-Би", – и зажмурил глаза.

...Самолет врезался в землю главным шасси и подпрыгнул, высоко задрав нос и скользнув хвостом по кустам. На миг он вновь поднялся в воздух, затем сел – и они не вылетели из кресел только потому, что были пристегнуты ремнями. Деревья побежали им навстречу, обступая самолет. Правое крыло было охвачено огнем, колеса цеплялись за корни и камни, расшатывая заклепки в обшивке; какая-то здоровенная ветка царапнула по всей длине фюзеляжа. Промоина впереди приближалась с ужасающей быстротой, поэтому Уолкер вдавил в пол кабины правый ножной тормоз, заставив машину вертеться на месте. Она сделала два полных оборота и попыталась воткнуться крылом в землю – Уолкер решил, что и впрямь они вот-вот перевернутся... И тут самолет осел и замер на одном шасси, упершись крылом в землю, окутанный облаками им же поднятой пыли.

Уолкер сидел, жадно глотая ртом воздух, потом потянулся к ручке огнетушителя и начал качать. Пена затушила пламя по правому крылу.

Бараклоу хрипло молился.

* * *

Уолкер отстегнул ремни и начал проверять – все ли кости целы.

Майор ровным голосом заметил:

– Так себе посадка, мистер ас.

– Да уж повезло, – невпопад ответил Уолкер и вдруг обнаружил, что ухмыляется как идиот. – Майор, любая посадка, после которой можете уйти своими ногами, считается удачной.

Бараклоу уставился на него мутными глазами:

– Уйти – но куда?

Глава 3

Какой-то городской полицейский сидел, скрестив ноги в углу, рассматривая веревку, подобранную на шоссе возле оборванных проводов. На полу вокруг него были разложены и другие предметы – улики.

– Сколько сейчас времени? – осведомился Бак Стивенс.

– Без двадцати четыре, – ответил Вашмен. Прошло около полутора часов с тех пор, как они обнаружили брошенный "бьюик".

– Проклятие!

– Терпение, белый человек!

Стивенс полыхнул на него глазами:

– Похоже, тебе все до лампочки?

– Нет. – Он думал о старом Джаспере Симали. – Просто не стоит тебе так уж горячиться, Бак.

Спутанные провода от микрофона рации лежали на захламленном письменном столе. Вашмен стоял возле окна, опершись локтем сверху на коричневый сейф. Джейк Каннингем, весь обмякнув, сидел за столом, подперев подбородок рукой, и следил за Стивенсом, который сердито мерил шагами кабинет. Веснушчатое лицо Каннингема ничего не выражало.

Динамик рации начал потрескивать – на связь вышел диспетчер дорожного патруля в Кингмене. Из-за приближающейся бури слышимость была хуже некуда. Вашмен подошел к столу, взял микрофон, нажал кнопку "прием" и начал говорить и слушать. Новостей не было. Гражданский воздушный патруль поднял по тревоге самолеты в трех штатах, и поступило сообщение с радара в Неллисе о том, что на короткое время на их экране возник "зайчик", а затем исчез где-то в горах в восьмидесяти милях от Сан-Мигеля. Возможно, ионизированное облако – буря частенько играет такие шутки с радарами.

– Агент из ФБР еще не у вас? – поинтересовались по рации.

– Ответ отрицательный, – сообщил Вашмен.

– Организуйте встречу. Он должен был уже приземлиться в Кейнабе – вылетел на "лире" из Финикса и далее до Сан-Мигеля добирается вертолетом.

– Ума не приложу, что он думает сделать такого, чего мы еще не сделали.

– Просто сотрудничайте с ним, Сэм. Нам не хватает еще заиметь недругов в этом департаменте.

– Ну, я не собираюсь плясать под его дудку.

– Хотя бы не ставь ему палки в колеса. Да вот еще... Бен только что передал мне: мы добыли данные на этот самый "бьюик". Машина принадлежит малому по имени Суини, который содержит кафе во Фридонии. Он даже не знал, что у него увели машину, пока Бен не позвонил ему.

Да, существенная помощь – ничего не скажешь!

– А как насчет Бараклоу?

– Из Вашингтона – ничего. Мы послали телекс ребятам, которые ведают военными досье в Сан-Луи. Может, накопаем на него хоть что-нибудь, если он когда-либо служил в армии.

Возможно, это и была ниточка – долгий, трудный путь: выяснить биографию Бараклоу, выйти на всех его знакомых и постепенно с помощью ФБР воссоздать картину преступления. Но на это могли уйти месяцы. Пока же прошло не более полутора часов с тех пор, как бандиты покинули банк. Как говорится, по горячим следам...

– Пока все! Даю отбой, – донеслось из рации.

Вашмен положил микрофон и вернулся к окну.

Стивенс с вызовом вперил в него взгляд:

– Что толку протирать здесь штаны, надо действовать – только вот не знаю как.

За столом Каннингем подобрал карандаш и начал рассеянно играть им, как ребенок.

Из Вашингтона – ничего. Мы послали телекс в ФБР. Двое помощников констебля все еще опрашивают в банке свидетелей. Это добавит новые подробности к уже имеющимся сведениям, но у Вашмена было чувство, что овчинка выделки не стоит. Этой шайке в сообразительности не откажешь – они предусмотрели все до тонкостей, если не считать чистого невезения: один из них засветился на превышении скорости. Но все равно – где-то они должны быть!.. Почему никто до сих пор не засек самолет? Может, они, в конце-то концов, и не улетели особенно далеко. Возможно, они сообразили, что их легко будет обнаружить, если они долго пробудут в воздухе? Нельзя исключать, что все это окажется блефом, и они просто сели минут через пятнадцать лета на заранее подготовленной полосе возле какого-нибудь ранчо и спрятали самолет в амбаре? А теперь сидят в доме в пятидесяти милях отсюда, подсчитывая добычу и посмеиваясь?

Или же они решили рискнуть и пытаться пробиться через приближающийся буран. Затея опасная, но игра стоит свеч: лучшего способа скрыться не придумаешь – а если пилот ас?..

Слишком много "если" и "может быть". В такой ситуации остается только ждать.

Зазвонил телефон – и Бак Стивенс дернулся. Каннингем снял трубку, буркнул что-то, выслушал, буркнул снова и дал отбой.

– Они восстановили телефонную связь с востока. На другом конце работы пока еще продолжаются.

Хоть немного, но легче. Вашмен поинтересовался:

– Не возражаешь, если я попытаюсь дозвониться до Флага?

– Служебный звонок?

– Личный. Я же исправный налогоплательщик.

– Ладно, звони! – Каннингем встал и начал выбираться из-за стола. Вашмен прошел мимо Стивенса, выглядевшего при этом, как разъяренный бык Брахмы, и занял место Каннингема во вращающемся кресле. Он снял трубку, дождался гудка и начал набирать коричневым пальцем номер на диске.

– "Моголлон гифт шоп"! Чем могу быть полезна?

На лице Вашмена отразилось разочарование.

– Хэлло, Филлис, это Сэм.

Голос женщины стал холодным:

– Лайзы сейчас нет.

Он и так это знал. Будь там Лайза, она бы сама подошла к телефону. Ее невестка лишь время от времени появлялась в магазине.

– Она скоро вернется?

– Ну, она пошла покупать свитер. Я пока тут заменяю ее. Понятия не имею, когда она придет. – Филлис недолюбливала Вашмена и говорила сухо.

– Передай Лайзе, что я, возможно, этой ночью не смогу вернуться во Флаг. У нас тут небольшая заварушка...

– Я только что слышала об ограблении. По радио.

Ему не хотелось говорить на эту тему. Особенно с ней.

– Может быть, появлюсь завтра – точно не знаю.

– Я скажу Лайзе, что ты звонил. – Она помолчала, затем вежливо добавила: – Будь осторожен, Сэм. – И повесила трубку. Филлис всегда соблюдала приличия и сейчас не сказала того, что явно имела в виду: "Надеюсь, ты свернешь себе шею, краснокожий". Да, семейство Лайзы не порадуется ее замужеству!

Впрочем, какое ему дело до ее родни. Он ясно видел Лайзу, представлял себе ее движения, выражение лица, позы, слышал ее голос и ощущал теплоту молчания, так много говорившего и ему, и ей.

Вашмен сунул руку в карман и сжал небольшой бархатный футляр с кольцом.

Бак Стивенс записывал события последнего часа в свой дневник. Он исписал не один лист. В делах подобного рода приходится даже писать отчеты по поводу уже составленных отчетов. Наконец он захлопнул тетрадку и прорычал:

– Будь все проклято!

– Не дергайся, – отозвался Джейк Каннингем. – Смотри на вещи проще! – Сам Каннингем воспринимал случившееся в ином свете: его выдержке мог бы позавидовать любой, и первое, о чем он позаботился, это о том, чтобы всем стало ясно, что банк ограбили не по его, Джейка Каннингема, вине. С осмотрительностью, вырабатывавшейся годами, он делал все, чтобы дотянуть до пенсии и, выйдя в отставку, доживать свой век в покое и тиши уютного домика в Южной Аризоне.

Послышался шум подлетающего вертолета, и Вашмен спросил:

– Как ты полагаешь, они знают, где посадить эту штуковину?

– Все пилоты в Кейнабе мастера своего дела, – ответил Каннингем, потянувшись за шляпой. – Пожалуй, пора идти встречать.

* * *

Сотрудник ФБР появился из дверцы вертолета и пригнулся, чтобы пройти под замедляющими вращение лопастями винтов. Солнце скрылось, и стало очень сумрачно, на голой верхушке холма дул пронзительный ветер, хотя до вечера было еще далеко. На медеплавильном заводе и в городе уже начали зажигаться огни. Бак Стивенс поглубже прятал руки в карманы и постукивал одной ногой об другую от холода. Он произнес краем рта:

– Гляньте-ка на этого типа в маске. Он выглядит так, словно тащит пушечное ядро.

– Иссякни! – цыкнул Вашмен.

У фэбээровца был красивый загар, к которому подошли бы волосы с пробором и фрачная пара, однако он по правилам своего ведомства носил серый костюм с платочком в нагрудном кармашке, белую рубашку и неяркий галстук. Новые кожаные ботинки блестели – даже на подошвах, мелькавших перед глазами, пока он выбирался из вертолета, почти не было царапин.

Кто он такой, становилось ясно с одного взгляда. ФБР предписывает всем своим сотрудникам, как одеваться и штампует их, словно печатные копии. Короткая стрижка, но не ежик. Гладко выбритый, с небольшими бачками, края манжетов ровно на четверть дюйма выглядывают из рукавов пиджака. А сам пиджак такого покроя, чтобы легко было добраться до сбруи с пистолетом 38-го калибра, хранящимся в кургузой кобуре под мышкой.

Рот его был сжат в тугую складку, как щель для монет в игральном автомате, что должно было означать недоверие ко всем и вся, но, улыбаясь, он показывал два ряда ослепительно белых зубов – бюро набирает своих агентов из университетов – сплошь бухгалтеры и адвокаты – и учит их "выглядеть и вести себя как джентльмены". Этот смотрелся молодым и едким, как уксус, будто бы и впрямь был докой в своем деле настолько, насколько казался уверенным в себе и безапелляционным.

– Я Пол Вискерс. Специальный агент. – Он держал открытый бумажник с удостоверением в левой руке.

– Сэм Вашмен.

Пожатие Вискерса было чисто символическим – возможно, он не любил, когда к нему прикасаются.

– Это Джейк Каннингем, здешний главный констебль.

– Весьма польщен встречей с вами, – уверил Каннингем.

Вашмен обратился в другую сторону:

– И патрульный Стивенс. Мой напарник.

– Он? – уточнил Вискерс и обменялся рукопожатием со Стивенсом. – Отлично... просто отлично. – Он повернулся – сама деловитость, убрал бумажник в карман и торопливо потер руки, чтобы отогреть их. – Это ваша машина вон там? Может, мы укроемся в ней от ветра, и вы введете меня в курс дела.

По пути к машине Джейк Каннингем произнес:

– Мы не были уверены, захотите ли вы сначала проверить банк или же отправитесь сразу туда, откуда они отбыли на своем аэроплане?

Они забрались в машину и плотно захлопнули все четыре дверцы. Стивенс включил зажигание и медленно повел машину по хрустящему гравием пологому спуску. Специальный агент задал несколько вопросов для начала. Вашмен ожидал, что им светит долгий и нудный пересказ всего случившегося, но вопросы Вискерса были логичными и по существу – свою работу он знал. Ответы выслушивались скептически и без эмоций. Каннингем из-за этого, видимо, чувствовал себя неловко: главный констебль любил пространные объяснения и все свои откровения предварял словами: "Ну, сэр, скажу я вам", но Вискерс неизменно обрывал его, прося быть ближе к делу, а сам Каннингем смущенно бормотал на все, что говорил фэбээровец: "Да, сэр, угу!" Наконец Вискерс обратился к Вашмену и выслушал его рассказ. К тому времени, когда они выехали на главную улицу, картина в общих чертах была уже ясна, и Вискерс предложил:

– Давайте пока проскочим банк. Главное – попытаться схватить беглецов прежде, чем они получат свободу маневра. Где у вас центр связи?

– В участке, – заявил Каннингем.

Стивенс свернул за угол. Вискерс меж тем продолжил:

– Мы должны накрыть грабителей, и накрыть быстро. В деле, подобном этому, очень важно дать общественности наглядный урок, показать, что правосудие не дремлет и преступление себя не оправдывает.

Этот пафос был не слишком уместным, и Вашмен с трудом удержался от улыбки. То, что агент ФБР, судя по всему проработавший уже несколько лет, верит в подобные лозунги, не укладывалось в голове, но как раз такого типа людей ФБР и вербует в свои ряды: эти ребята еще с детства воображали себя Робинами Гудами.

Машина притормозила позади припаркованного автомобиля Каннингема, и они прошли в здание. Еще в дверях Вискерс заявил:

– Я хочу попытаться скоординировать поиски. Полагаю, вы уже связались с представителями гражданской авиации и силовыми подразделениями в Юте и Неваде?

– Более или менее. – Каннингему было явно не по себе. – Видите ли, у нас здесь в действительности нет центра связи в вашем понимании.

Вискерс окинул взглядом комнату. Старые передатчики громоздились в углу на старом кухонном столе, и шнуры от микрофонов тянулись к письменному. Помощник-констебль, сидящий у рации, кивнул им и сообщил:

– Ничего не поступало за время вашего отсутствия, шеф.

В этот самый момент зазвонил телефон, и Бак Стивенс, который стоял ближе всех к аппарату, схватил трубку: "Полиция".

При первых же словах Стивенс напрягся и посмотрел на Вашмена. Взгляды всех обратились к стажеру. Стивенс слушал внимательно, два или три раза делал по ходу замечания и наконец проговорил:

– Обождите секунду. – Он опустил трубку и прикрыл ладонью микрофон. – Патрульная воздушная служба в Кейнабе. Один из их разведчиков заметил разбитый самолет в предгорьях, в девяноста милях к западу отсюда. Может быть, это они?

Вискерс быстро прошел мимо Каннингема и взял у Стивенса трубку:

– Специальный агент ФБР Вискерс на проводе. Ваш разведывательный самолет все еще в том районе? Вы можете с ним связаться?.. Запросите – есть ли, по его мнению, шансы, что кто-то уцелел в этой аварии. Я подожду... Да?.. Понимаю. Ну и как это выглядит сверху? Самолет разбился или это больше похоже на вынужденную посадку?.. Ясно. Теперь, если не трудно – спросите: думает ли он, что они могли уйти оттуда?.. Да, я все еще на проводе. Что-что?.. Хорошо, хорошо. Попросите его внимательнейшим образом исследовать местность вокруг и попытаться засечь признаки какого-нибудь движения на земле. А сейчас не сообщите ли вы мне координаты? – Вискерс поднял голову, повернулся, поднял брови на Каннингема и произнес вполголоса: – Дайте мне карту. – Затем, зажав плечом трубку, схватил карандаш и начал записывать цифры на календаре в медной рамке, лежащем возле телефона. Каннингем начал лихорадочно рыться в ящиках письменного стола.

Вашмен глянул на Бака Стивенса и с удивлением заметил на его лице тревожное нетерпение – он сжимал и разжимал кулаки.

Вискерс говорил в трубку:

– Это отлично... просто отлично. Надо направить в этот сектор все самолеты и вертолеты, которые смогут совершить посадку в темноте. Мы прочешем весь район. Можете вы связаться с Лас-Вегасом, Неллисом и Кингменом и передать им эти инструкции от моего имени?.. Буран не настолько опасен, раз ваш патрульный самолет все еще там... Понимаю. Ладно, действуйте по своему усмотрению. Какой у вас номер телефона?

Когда Вискерс положил трубку, Каннингем уже раскладывал карту дорог штата на письменном столе. Вашмен бросил взгляд на координаты, нацарапанные впопыхах Вискерсом, и ткнул в карту пальцем:

– Где-то здесь. – А сам подумал: "Ладно, теперь-то я до вас доберусь. За старину Джаспера".

Карта была не слишком подробной, и Вискерс тут же спросил с раздражением:

– Это что, лучшее, что у вас есть?

Каннингем сглотнул:

– Ну, сэр, я...

– У нас есть топографическая карта округа в машине, – вмешался Вашмен. – Бак...

– Обождите, – прервал Вискерс. – Мы пойдем все. Я воспользуюсь вашей рацией в машине, по дороге на место. Не будем же тратить времени.

Вашмен смахнул воображаемую слюну из уголков рта большим и указательным пальцами и обождал, пока Вискерс не дошел до середины комнаты.

– Вам сперва надо взять кое-какие вещи.

Вискерс остановился.

– Что? – В его голосе прозвучал металл.

– Нельзя путешествовать в этих краях налегке.

– Патрульный, вы отнимаете у меня время. Что вы имеете в виду?

– Вам понадобится джип. Запас еды и кое-что из теплой одежды. Ружья. Три или четыре портативные рации. – Он глянул на ноги фэбээровца. – Пара сапог тоже не повредят. – Затем повернулся к Джейку Каннингему: – Сейчас не время умничать, поэтому ответь мне прямо. В этом городе должны быть браконьеры, промышляющие по ночам, и ты наверняка их знаешь. У некоторых из них есть приборы для ночного видения... Я хочу один.

Каннингем потер рукой щетину на подбородке. Она шелестела как наждачная бумага.

– Сдается мне, я смогу добыть такой приборчик.

Во взгляде агента ФБР трудно было прочесть что-либо.

Каннингем и его помощники отправились за одеждой и вещами. Вашмен осматривал ружья из пирамиды. Вискерс названивал по телефону, налаживая через диспетчера патрульной дорожной службы и окружное отделение ФБР в Финиксе связь с координаторами служб патрульной полиции в трех городах и шерифами двух округов Невады и одного – Юты. Вискерс умел распоряжаться, и его приказаниям нельзя было отказать в разумности.

– Пусть дорожная полиция перекроет на шоссе все въезды и выезды и выставленные посты остаются там до дальнейших распоряжений... Направьте на розыски все самолеты, какие сможете поднять в воздух, и пусть они обыскивают каждый дюйм, пока не станет совсем темно. Грабители идут пешком, если, конечно, они вообще могут идти... Я сам туда собираюсь, но на это уйдет не меньше часа. Пилот моего вертолета отказывается доставить меня туда: он говорит, что шторм подошел слишком близко к тому месту. Не буду же я силой заставлять его лететь.

Вошел Бак Стивенс с охапкой курток, перчаток и сапог:

– Вот, разжился кое-чем. Примерьте, что вам подойдет.

Вискерс все еще говорил по телефону – очевидно, со своим начальством в Финиксе.

– Да, сэр. Я думаю, нам следует собрать все описания, которые можно получить на месте, и передать их для опознания в Вашингтон. Возможно, там установят личности этих людей. Мы используем все ниточки – модус операнди, опрос пилотов двухмоторных самолетов, доступ к военным складам с химическим "Мейсом", след от брошенного "линкольна" во Фридонии, где был похищен "бьюик", – по последним данным, "линкольн", видимо, принадлежал преступникам. Скорее всего, конечно, он тоже краденый, но попытаться потянуть за эту ниточку стоит. И я бы хотел просить помощи у вас, как только вы сможете выделить людей. Нам надо ознакомиться с показаниями свидетелей и проверить всех недавно уволившихся рабочих и служащих – кто бы ни планировал ограбление, он должен был знать здешнюю ситуацию досконально, а в таких случаях частенько имеется наводчик. Хорошо бы направить сюда как можно скорее бригаду криминалистов: местные ребята попытались снять отпечатки пальцев, но здесь паршивое оборудование, да и кадры оставляют желать лучшего... Да, сэр, я понимаю, что это дороговато, а может, и излишне, но ведь речь идет о крупной сумме наличных денег... Проследить по номерам купюр? Я так не думаю. Это нелегко. По словам здешнего констебля, у них есть только список номеров крупных банкнотов, а всем известно, как легко их сбыть в других странах...

Вашмен остановился, прислушиваясь. Вискерс действовал в классическом стиле. Он знал основные правила, владел ситуацией и хотел незамедлительно начать действовать. Но во всем этом было одно слабое место: регулярные части нередко оказываются бессильны перед партизанами-террористами. Компьютеры и современные достижения криминалистики хороши для крупных городов, но едва ли пригодятся в глуши, где бушует высокогорный снежный буран.