Текст книги "Песчаные черви Дюны"

С помощью ручек двое молчаливых ассистентов поднесли первый аквариум к отверстию люка, сняли с емкости плазовую крышку и вылили воду вместе с червями в волны океана, выпустив животных на ожидавшую их волю.

Черви вырвались на свободу как свихнувшиеся змеи. Очутившись в воде, они тотчас поплыли прочь. Вафф видел, как извивались в воде их кольчатые тела. Потом животные нырнули и исчезли из виду. Казалось, они радовались обретенной свободе, где их движение не будет ограничено прочным плазом.

Быстрым жестом он приказал своим помощникам выпустить червей из остальных аквариумов. Один такой аквариум Вафф оставил в каюте, на случай, если придется создавать новых червей.

Стоя возле открытого люка, он вдруг задрожал, осознав вдруг свою уязвимость. Теперь, когда он выпустил червей, нужны ли будут Эдрику его услуги? Тлейлаксу испугался, что ассистенты выбросят его за борт и он окажется в воде, в сотнях километров от ближайшего клочка суши. Он опасливо попятился вглубь помещения и ухватился за металлическую стойку.

Но люди Гильдии не испытывали ни малейшего желания напасть на него. Они добросовестно, как он велел, выполнили свою работу, подчиняясь указаниям навигатора. Вафф боялся их только потому, что сам хотел их убить. Естественно, он подозревал, что они замышляют то же самое против него.

Вафф очень надеялся, что черви приживутся на Баззелле. Окружающая среда была благоприятна для их роста и размножения. Черви пометят свою территорию, а когда подрастут, то станут истинными левиафанами глубин. Очень подходящая форма жизни для Пророка.

Люк транспортного судна с шипением встал на место, и пилот повел машину назад, к лайнеру. Вафф и его команда вернутся на лайнер гораздо раньше торговцев камнями су. Свидетелей не будет.

Через плаз фонаря кабины Мастер-тлейлаксу посмотрел на удалявшиеся волны. Он не видел морских червей, но знал, что они сейчас плывут где-то под водой.

Он облегченно вздохнул, уверенный теперь, что Пророк вернется к людям.

Это принцип бомбы с часовым механизмом, стратегия агрессии, давно ставшей неотъемлемой частью склонности человека к насилию. Мы вкладываем «бомбу замедленного действия» в клетки гхола и активируем нужные нам паттерны поведения в те моменты, когда считаем это нужным.

Секретноое руководство Мастеров-тлейлаксу

На корабле-невидимке время текло в своем особом темпе, своими циклами. Все люди на борту спали, если не считать несущих вахту наблюдателей и ремонтных рабочих. На тускло освещенных палубах было тихо. В затемненном помещении, где стояли аксолотлевые чаны, взад и вперед расхаживал раввин, бормотавший свои талмудические молитвы.

Глядя на монитор следящего устройства, Шиана внимательно наблюдала за действиями старика, готовая в любой момент предотвратить новую диверсию. Когда саботажник убивал трех детей гхола и аксолотлевый чан, он смог выключить камеру наблюдения, но баши Тег сделал все, чтобы такое впредь не могло повториться. Теперь все было под контролем. Как бывший доктор школы Сукк, раввин имел доступ в медицинский центр; он часто проводил время с чаном, который навсегда остался для него женщиной по имени Ребекка.

Несмотря на то что старик ответил на все вопросы Вещающей Истину, Шиана не доверяла ему. Вопреки всем ее усилиям, диверсант и вредитель продолжал безнаказанно оставаться на борту. Недавнее появление светящейся сети возвестило о приближении Врага, напомнило пассажирам о реальной угрозе. Теперь сеть видели все. Опасность отнюдь не миновала.

На подставках стояло три относительно новых аксолотлевых чана, это были добровольцы, которые, как и рассчитывала Шиана, отозвались на ее просьбу. Эти три чана продуцировали жидкий меланж, который медленно капал в специальные флаконы, но уже были начаты приготовления к имплантации в одну из маток новых клеток из пробирки Скитале. Из нового эмбриона вырастет еще одна значимая фигура прошлого. Никакие диверсанты не заставят ее отказаться от величественного проекта.

Раввин стоял перед новыми чанами, все его напряженное тело буквально источало омерзение и отвращение.

– Я ненавижу вас, неестественные, безбожные, – бормотал он, обращаясь к бесформенным телам.

Внимательно понаблюдав за поведением старика, Шиана встала и направилась в медицинский центр. Оказавшись на месте, она неслышно подошла к раввину.

– Разве честно ненавидеть беззащитных и беспомощных, рабби? Эти женщины ничего не чувствуют, ничего не воспринимают, они перестали быть людьми. За что же вы презираете их?

Он резко обернулся, свет отразился от стекол его очков.

– Перестаньте шпионить за мной. Я хочу побыть один, чтобы помолиться за душу Ребекки. – Ребекка была когда-то его любимицей, стремившейся противопоставить свой интеллект интеллекту раввина; старик так и не простил ее за решение добровольно стать чаном.

– Даже за вами приходится наблюдать, рабби.

Гнев окрасил румянцем его высохшую кожу.

– Вы и ваши ведьмы могли бы прислушаться к предостережениям и прекратить ваши гротескные эксперименты. О, если бы Досточтимые Матроны убили Скитале, когда уничтожали все планеты тлейлаксу, то было бы утрачено все это ненавистное знание о чанах и гхола.

– Досточтимые Матроны охотились и за вашим народом, рабби. У вас и тлейлаксу один общий враг.

– Но это совсем не одно и то же. Нас несправедливо преследовали всегда, но тлейлаксу получили то, чего они, без сомнения, заслуживали. Их собственные лицеделы, насколько я знаю, ополчились против них. – Он отошел от горы плоти, отвернувшись от едкого химического запаха, исходившего от чанов. – Я с трудом могу вспомнить, как выглядела Ребекка до того, как стала этой вещью.

Шиана покопалась в Другой Памяти и попросила помощи у голосов предшественниц. На этот раз помощь пришла, и она нашла то, что искала, словно перелистав древние архивные записи. Та женщина выглядела очень изящно, в своем коричневом платье и с заплетенными в косу волосами. Она носила контактные линзы, чтобы скрыть синеву белков, выдающую пристрастие к специи…

С горьким выражением лица раввин положил ладонь на вздутый живот Ребекки. По щекам старика катились слезы. Он пробормотал ту же фразу, какую произносил всегда, приходя к ней. Она стала его литанией.

– Вот что вы, ведьмы, сделали с ней, во что вы ее превратили – в чудовище.

– Она не чудовище и даже не мученица. – Шиана нетерпеливо хлопнула себя по лбу. – Мысли и память Ребекки здесь и в голове многих других сестер. Она разделила их с нами. Ребекка сделала то, что было необходимо, и так поступаем все мы.

– Делая других гхола? Это когда-нибудь кончится?

– Вы переживаете из-за камешка в ботинке, а мы хотим избежать камнепада. Рано или поздно наступит момент, когда мы не сможем больше ускользать от Врага. Нам нужны гениальность и особые дарования этих гхола, в особенности тех, кто сможет стать новым Квизац Хадерачем. Но с генетическим материалом надо обращаться осторожно, его надо питать и развивать в определенном порядке, без спешки, в нужном темпе. – Она подошла к новому чану, молодой женщине, которая не успела еще превратиться в неузнаваемую гору плоти.

Когда она подошла к чану, ей в голову вдруг снова пришла неотвязная тревожная мысль, от которой она не могла избавиться, несмотря на все старания. Рассуждения казались ей самой абсурдными, но продолжали упрямо лезть в голову. «Что, если мои способности равны таковым Квизац Хадерача? Я уже обладаю естественной способностью укрощать песчаных червей. Я носитель генов Атрейдесов, я располагаю всем знанием Ордена сестер. Надо ли мне дерзнуть?»

В ее мозгу зазвучали голоса; они смешивались, заглушая друг друга. Древняя Преподобная Мать Гайя Елена Мохайем повторила то, что она однажды сказала юному Полу Атрейдесу: Да, есть потаенные места, куда не может заглянуть даже Вещающая Истину. Мы пугаемся этого места, оно наводит на нас ужас. Сказано, что однажды явится человек, обладающий даром ясного внутреннего взора. Он заглянет туда, куда не в состоянии заглянуть мы, – в прошлое мужчин и женщин… явится человек, способный одновременно быть во многих местах… Голос старухи затих, не дав Шиане совета.

Издевательская усмешка раввина отвлекла Шиану от ее мыслей.

– И вы верите, что старый тлейлаксу вам поможет, несмотря на то, что каждому ясно, что он преследует свои и только свои цели, стараясь что-то сделать до своей смерти? Скитале прятал эти клетки много лет. В скольких из них содержатся опасные тайны? Вы уже обнаружили клетки лицеделов в его пробах. В скольких из этих мерзких гхола заключены ловушки, поставленные тлейлаксу?

Она бесстрастно посмотрела на него, понимая, что никакими аргументами не сможет переубедить его. Раввин зло прищурился и вышел из медицинского центра.

* * *

Дункан встретил Шиану в пустом коридоре, погруженном в темноту искусственной ночи. Системы очистки воздуха поддерживали на корабле приятную прохладу, но Дункана, когда он увидел Шиану одну, обдало жаром.

Глаза Шианы смотрели на него как жерла смертоносных орудий. Дункан ощутил, как по телу побежали мурашки, и проклял свое тело за то, что оно так легко поддается искушению. Даже теперь, три года спустя после того, как Шиана разорвала цепь, которой Дункан был прикован к Мурбелле, их тянуло друг к другу, это были настоящие припадки сексуального влечения, такого же неуемного, какое некогда связывало его с Мурбеллой.

Дункан предпочитал поэтому встречаться с Шианой только в присутствии посторонних, чтобы оградить себя от неминуемого падения с высокой скалы в пучину необузданных влечений. Он не любил, когда ситуация выходила из-под контроля. Такое и так в его жизни случалось слишком часто.

Они с Шианой сдались чувству, как два испуганных человека, оказавшихся вдруг в зоне выжженной земли. Она обожгла его, чтобы вылечить, и похитила у Мурбеллы, но он продолжал чувствовать себя убитым и покалеченным.

Сейчас, видя мерцающий взгляд Шианы, Дункан подумал, что и она испытывает такое же чувство головокружения и дезориентации. Она заговорила, стараясь казаться спокойной и рассудительной:

– Будет лучше, если мы мирно разойдемся. У нас обоих слишком много забот, слишком много риска. Отказала еще одна система регенерации. Диверсант…

– Ты права, мы не должны этого делать, – он говорил хрипло, они уже ступили на тропу, с которой не могли свернуть. Дункан поколебался и сделал шаг вперед. От металлических стен коридора отражался тусклый ночной свет.

– Мы не должны этого делать, – повторил он.

Желание окатывало их горячими волнами. Будучи ментатом, он был способен наблюдать, оценивать и делать выводы, и он понимал, что то, чем они сейчас заняты, есть утверждение их человечности. Стоит им соприкоснуться кончиками пальцев, губами, кожей – и они погибли…

И вот они лежат на простынях в каюте Шианы. В воздухе плавает запах мускуса. Удовлетворенный Дункан ерошит пальцами свои густые волосы. Он смущен и разочарован в себе.

– Ты лишила меня возможности управлять собой.

В приглушенном свете Шиана приподнялась на локте и изумленно взглянула на Дункана, дохнув теплом ему в ухо.

– Вот как? Разве то же самое не делала Мурбелла? – Дункан ничего не ответил и отвернулся. Шиана усмехнулась. – Ты чувствуешь свою вину! Ты думаешь, что предаешь ее. Но признайся, скольких женщин на Капитуле ты обучил искусству импринтинга?

Он очень неожиданно и оригинально ответил на этот вопрос:

– Мы с Мурбеллой оба попали в ловушку, ни одна составляющая наших отношений не была добровольной, мы были двумя людьми, содержащимися в стойле. В нашей связи не было ни любви, ни нежности. Для Мурбеллы – как и для любой ведьмы – наш секс был просто «делом». Но я все еще испытываю по отношению к ней настоящие чувства, будь оно проклято! И дело здесь не в том, что я должен и чего я не должен. Но ты – ты очистила мое тело от яда. Испытание специей сделало то же самое с Мурбеллой, разорвав ее связь со мной. – Он протянул руку и обхватил ладонью подбородок Шианы. – Это не должно случиться еще раз.

Теперь она была удивлена еще больше.

– Я согласна, что этого не должно быть… но это будет.

– Ты – заряженное ружье, законченная ведьма Бинэ Гессерит. Каждый раз, когда мы занимаемся сексом, ты можешь забеременеть. Разве не этого потребовал бы от тебя Орден сестер? Ты можешь иметь ребенка по своему усмотрению.

– Верно, но пока его не будет. Мы далеко от Капитула, и здесь я сама принимаю решения, – с этими словами Шиана притянула к себе Дункана.

Ученые рассматривают песчаных червей как биологический вид, а для фрименов они суть воплощение Бога. Но черви пожирают любого, кто хочет собрать о них какие-то сведения. Как можно работать в таких условиях?

Имперский планетолог Пардот Кайнс. Древнее сообщение

Шиана стояла в верхней наблюдательной галерее, на том самом месте, где когда-то она и Гарими обсуждали перспективы их путешествия. Километровый отсек был так велик, что создавал иллюзию свободы, но, конечно, это пространство было слишком мало для выводка червей. Семь червей росли, но очень медленно, словно ожидая обещанной земли. Они ждали долго, может быть, слишком долго.

Более двадцати лет назад Шиана принесла на борт корабля-невидимки маленьких червей, похищенных в поясе пустыни Капитула. Она всегда хотела перенести их на другую планету, подальше от Досточтимых Матрон, поселить в месте, безопасном от Врага. Много лет черви зигзагами ползали по наполненному песком отсеку, такие же потерянные, как и все прочие пассажиры «Итаки»…

Интересно, думала Шиана, найдем ли мы когда-нибудь планету, на которой можно будет остановиться, на которой Шиана сможет основать новый, ортодоксальный Капитул, а не ублюдочную организацию, от которой за милю отдавало духом Досточтимых Матрон. Если их корабль так и будет продолжать свой вечный полет, то они никогда не найдут совершенный мир, подходящий для червей, для Гарими и ее консервативных последовательниц, для раввина и его евреев.

Она вспомнила, как накануне вечером искала совета в Другой Памяти. Какое-то время она не могла получить никакого ответа. Только позднее, когда Шиана уже погружалась в сон, в мозгу зазвучал голос Серены Батлер, древней предводительницы джихада. Давно умершая Серена рассказывала о том, что тоже была растеряна и подавлена бесконечной войной, вынужденная вести за собой массы людей, несмотря на то, что и сама не знала, куда идти.

– Но ты нашла свой путь, Серена. Ты совершила то, что должна была совершить. Ты сделала то, что было нужно человечеству.

Ты тоже найдешь свой путь, Шиана.

Сейчас, наблюдая, как песчаные черви далеко внизу бороздят песок, Шиана необъяснимым образом ощущала их чувства, а они, в свою очередь, – ее. Не мечтают ли они о бескрайнем просторе дюн, где они смогут очертить каждый свою территорию? Доминирующим, без сомнения, был самый крупный червь длиной около сорока метров и с такой огромной пастью, что мог бы проглотить зараз трех человек. Шиана мысленно окрестила его Монархом.

Сейчас черви устремили на нее свои безглазые морды и оскалили сверкающие хрустальные зубы. Потом более мелкие особи зарылись в песок, оставив на поверхности одного только Монарха, который, казалось, звал Шиану. Она же во все глаза смотрела на него, стараясь понять, чего он от нее хочет. Связь их жгла женщину изнутри, звала ее. Но куда?

Шиана спустилась в грузовой отсек и ступила на песок. Оказавшись среди дюн, она сразу же бесстрашно направилась к червю. Она сотни раз смотрела в лица этих чудовищ, и ей нечего было бояться и этого червя.

Монарх поднялся над ней во весь свой исполинский рост. Подбоченившись, Шиана подняла голову и замерла в ожидании. Когда-то в жаркие времена на Ракисе она научилась танцевать на спинах червей, управлять этими монстрами, но она всегда знала, что способна на большее. И эти способности проявятся, когда она будет готова.

Казалось, червь играет на ее потребности в понимании. Сейчас она снова стала девочкой, умевшей общаться со страшными зверями, умевшей управлять ими и понимать их. И вот теперь для того, чтобы понять и почувствовать свое будущее, она должна сделать этот следующий шаг. Буквально и метафорически. Именно этого хотел Монарх. Опасное и устрашающее чудовище изрыгало жар и острый запах чистого меланжа.

– Итак, что мы будем делать, ты и я? Кто ты – действительно Шайтан или самозванец?

Беспокойно извивавшийся червь, казалось, понимал все, что было у нее на уме. Вместо того чтобы подставить Шиане свою спину, чтобы она смогла взобраться на нее по жестким кольцам, он приблизил к ней свою круглую открытую пасть. Каждый отливавший молочной белизной зуб в громадной, как пещера, пасти был пригоден для изготовления кинжала криса. Шиана не дрогнула.

Песчаный червь смирно положил голову на песок – прямо перед Шианой. Он предлагает ей повторить путешествие Ионы во чрево кита? Шиана боролась со страхом, но знала, что делать, – это будет не шарлатанский фокус, – ибо в этот миг на нее никто не смотрел, нет, это надо ей самой, чтобы обрести наконец понимание.

Монарх, раскрыв пасть, лежал и ждал. Сам червь стал открытой дверью в неведомое, соблазняя Шиану, как опасный любовник. Шиана шагнула через частокол зубов и оказалась в глотке червя. У нее закружилась голова, в спертой атмосфере она едва не задыхалась, испытывая сильную тошноту. Червь не двигался. Собрав всю свою волю, Шиана двинулась дальше, словно предлагая себя в жертву, но чувствуя, что она не будет принята. Червь хотел от нее не жертвы.

Не оглядываясь назад, она поползла в просвет глотки, в сухое темное тепло. Монарх не двигался. Шиана продолжала свой путь, чувствуя, как замедлилось ее дыхание. Продвигаясь все глубже и глубже, она вдруг поняла, что проползла уже половину длины червя. В отсутствие трения, порождавшего тепло во время бесконечных странствий червей по бескрайним пустыням, глотка Монарха не была раскаленным тиглем. Глаза ее привыкли к окружающей обстановке, и Шиана поняла, что здесь не царит полный мрак. Она поняла, что таинственный тусклый и призрачный свет она ощущает не традиционным органом зрения, а какими-то иными, неизвестными ей органами чувств. Она различала грубую шероховатую поверхность, запах непереваренных предшественников меланжа между тем стал очень сильным и концентрированным.

Потом она попала в мясистую камеру, вероятно, в желудок Монарха. Здесь не оказалось едкой, все переваривающей кислоты. За счет чего же тогда живут плененные песчаные черви? Запах специи стал невыносимо сильным, такого Шиана никогда не испытывала, на ее месте обычный человек давно бы задохнулся.

«Но я не обычный человек».

Шиана улеглась в желудке, впитывая тепло, впуская в каждую пору концентрированный меланж, чувствуя, как сознание Монарха сливается с ее собственным. Она делала глубокие вдохи, испытывая космическое чувство бесконечного покоя. Она чувствовала себя как в утробе Великой Матери Вселенной.

Червь, не думая освобождаться от гостьи в своем чреве, внезапно двинулся вперед по искусственной пустыне. Это было поистине странное путешествие. Шиана как будто всеми фибрами души сплелась с нервной системой червя. Она могла видеть сквозь безглазого червя, наблюдать движения других чудовищ, пробуравливающих песок. В этом совместном перемещении черви оставляли за собой жилы специи на дне грузового отсека.

«Это подготовка».

Шиана потеряла представление о времени и в который уже раз подумала о Лето II, частицы сознания которого таились и в этом черве, и в других, населявших отсек. Не попала ли она в паранормальную реальность, в иное измерение, в иное царство? Не супруга ли она Бога-Императора? Не является ли она женской ипостасью божества? Или это что-то совершенно иное, некая данность, которую она пока не в силах даже вообразить?

Все черви – носители тайн, и Шиана понимала, что в этом отношении дети гхола очень похожи на червей. В каждом из них больше сокровищ, чем в клетках, насыщенных меланжем, – их прошлая жизнь и память о ней.

Пол и Чани, Джессика, Юэ, Лето II. Даже Сафир Хават, Стилгар, Лайет-Кайнс… и вот теперь еще малютка Алия. У каждого из них важнейшая роль, каковую им предстоит сыграть, но это только в том случае, если они вспомнят, кем они были.

Она видела каждый образ, и он не был плодом ее воображения. Песчаные черви знали, что прячется в этих утраченных личностях. Необходимость действовать жгла ее изнутри, как пустынный шторм. Время, как и их шансы уцелеть, стремительно уходило. Она видела последовательную цепь будущих возможных гхола, все они были оружием, но пока было неясно, что именно может сделать каждый из них.

Она не может ждать, когда Враг придет сам. Она должна действовать, и действовать без промедления.

Червь вынырнул на поверхность и, скользнув по песку, резко остановился. Шиана в желудке от толчка потеряла равновесие. Потом, нежно сжимая стенки пищевода, червь аккуратно вытолкнул Шиану в глотку. Она выползла из пасти и рухнула на песок.

Пыль и песок прилипли к ее покрытой влажной пленкой пота коже. Монарх потеребил ее, словно птица, побуждающая птенца к полету. Захваченная своими видениями, Шиана, потерявшая ориентацию, с трудом поднялась на колени и встала на сухом песке. Перед ее мысленным взором витали лица детей гхола, растворяясь в ярком свете. Она пробудилась!

Шиана жадно хватала ртом воздух, тело и одежда пропитались духом специи. Червь пробуравил мелкий песок, нырнул и исчез из виду.

Источая едкий запах меланжа, шатаясь от пережитого потрясения, Шиана с трудом направилась к выходу из грузового отсека, спотыкаясь и падая на каждом шагу. Надо срочно идти к детям гхола… Червь подал ей важный знак, что-то, напоминающее бессловесную форму Другой Памяти, просочилось в ее сознание. Сейчас она очень точно чувствовала, что должна сделать.

Вы говорите, что мы должны учиться у прошлого. Но я – я боюсь прошлого, ибо я был там и не хочу туда возвращаться.

Доктор Веллингтон Юэ, гхола

Оттерев кожу и приняв душ, чтобы избавиться от меланжевой вони – такой сильной, что даже помогавшие Шиане сестры зажимали носы, – она проспала два дня, видя тревожные сны.

Пробудившись и придя в себя, Шиана явилась в рубку, где нашла Дункана Айдахо и Майлса Тега, которым и объявила свою волю.

– Все гхола уже достаточно зрелые. Даже Лето II находится в том возрасте, в котором я восстановила память баши. – С каждым словом Шиана выдыхала сильный запах специи. – Настало время пробудить их всех.

Дункан повернулся к Шиане от наблюдательного окна, возле которого он стоял.

– Запуск памяти – очень серьезное дело, это не рутина и не излечение от преходящей амнезии. Нельзя же просто издать распоряжение и потребовать, чтобы оно было выполнено.

– Дети гхола уже узнали, чего мы потребуем от них, – возразила Шиана. – Без их прошлой памяти, без их гения они не представляют никакой ценности, ничем не отличаясь от прочих детей.

Баши медленно наклонил голову.

– Восстановление памяти гхола об их прошлой жизни – это уничтожение и воссоздание их душ. Есть несколько проверенных способов сделать это – некоторые более мучительны, некоторые менее, но ни один из них не является легким. Нельзя пробуждать всех детей сразу. Такое критическое событие должно быть индивидуализированным. Это же ужасный, потрясающий сознание кризис. – Тег скривился, вспомнив пережитую им самим боль. – Вы думаете, что применили в отношении меня гуманный способ пробуждения, Шиана… хотя мне было тогда всего десять лет.

Несмотря на то что Дункан также без особого энтузиазма отнесся к намерениям Шианы, он подошел к ней и встал рядом.

– Шиана права, Майлс. Мы создавали этих гхола с вполне определенной целью, но сейчас все они напоминают мне незаряженные ружья. Нам надо зарядить гхола – наше уникальное оружие. Сеть Врага стала прочнее, он едва не поймал нас. Мы все это видели. В следующий раз нам, вероятно, не удастся ускользнуть.

– Мы и так слишком долго ждали, – голос Шианы был жестким, не допускавшим возражений.

– Пробудить некоторых гхола будет трудно. – Тег прищурил глаза. – Какие-то из них будут потеряны, так как сойдут с ума. Вы готовы к этому?

– Я пережила испытание специей, как и все Преподобные Матери на этом корабле. Мы пережили невыносимую боль.

– Я тоже помню свою прежнюю жизнь, – сказал Тег, – жизнь, наполненную войнами и мерзостями, жизнь, бывшую нескончаемой пыткой. Плохое помнится более живо, чем хорошее, и я не помню ничего более мучительного, чем пробуждение.

Шиана взмахнула рукой.

– В течение всей мировой истории мужчины и женщины обладали монополиями на свои собственные формы боли, и все думали, что именно их боль – самая мучительная. – Шиана мрачно улыбнулась. – Мы начнем с гхола, имеющего наименьшую ценность. На случай, если что-то пойдет не так.

Веллингтона Юэ вызвали в зал совета Ордена Бинэ Гессерит. У неуклюжего подростка был острый подбородок и узкие, плотно сжатые губы. В детском облике стали уже проступать знакомые по архивным изображениям черты взрослого лица с широким, высоким лбом – ненавистное обличье, ставшее во всей населенной Галактике синонимом слова «предательство» на многие тысячелетия.

Мальчик робел и сильно нервничал. Шиана поднялась с места и шагнула к Юэ. Он испуганно вздрогнул, но, собрав все свое мужество, не отступил.

– Вы звали меня, Преподобная Мать. Чем могу быть полезен?

– Пробуждением своей памяти. Завтра ты станешь первым из тех, у кого будет восстановлена прежняя память.

Желтоватое лицо Юэ стало мертвенно-бледным.

– Но я не готов.

– Именно поэтому мы даем тебе целый день на подготовку, – верховный проктор Гарими, как всегда, говорила очень резко.

Несмотря на то что Гарими никогда не была сторонницей проекта гхола, она теперь очень хотела посмотреть на его кульминацию. Если процесс пробуждения окажется неудачным, Гарими надеялась прекратить весь проект дальнейшего выращивания других гхола. Если же, наоборот, все пройдет гладко, Гарими будет настаивать на том, что цель достигнута и программу можно свернуть. Она понимала, что Шиана, знавшая, что в нуль-энтропийной капсуле Мастера-тлейлаксу есть еще много клеточного материала, собирается продолжить эксперименты с гхола.

Ноги Юэ одеревенели от страха. Он был близок к обмороку и, чтобы не упасть, ухватился за спинку ближайшего стула.

– Сестры, я не хочу возвращения моей памяти. Я не тот человек, которого вы хотели воссоздать, я совершенно новая личность – моя личность. Старого Веллингтона Юэ мучили самыми разнообразными способами. Даже если он есть часть меня, то как я смогу простить его за то, что он сделал?

Гарими пренебрежительно махнула рукой.

– Тем не менее мы вернем тебе прежнюю память. Такова наша цель, и не жди от нас снисхождения или сочувствия. У тебя есть задача, которую ты должен выполнить.

Проктор жестом дала понять юноше, что он может идти. Шиана посмотрела на Гарими и двух других старших сестер – Калиссу и Эльен, присутствовавших при разговоре.

– Я использую на нем сексуальный метод, тот самый, который оказался столь действенным в случае баши. Это наилучший способ из всех известных.

– Ваш сексуальный импринтинг пробудил память баши только потому, что вызвал у него кризис. Мать Тега сделала его невосприимчивым к импринтингу. Не ваш способ всколыхнул его прошлое, а его сопротивление импринтингу, – сказала Эльен.

– Это так. Поэтому для каждого гхола мы разработаем индивидуальное испытание, которое поможет управлять ими с помощью их собственных страхов и слабостей.

– Но каким образом секс сломает Юэ точно так же, как он сломал баши?

– Не сам секс, но сопротивление Юэ. Он с ужасом думает о своем прошлом. Если он уверен, что мы знаем, как раскрыть его прошлую память, то он будет сопротивляться этому изо всех сил. Когда он будет сопротивляться, я применю по отношению к нему одну из самых мощных наших процедур, и он окажется на краю неподдельного безумия.

Гарими пожала плечами.

– Если это не сработает, то мы найдем другие способы.

Черные густые тени в углах полутемной комнаты делали страх Юэ почти осязаемым. Мебели не было, если не считать жесткого мата на полу, такого же, как те, на которых дети гхола занимались гимнастикой.

Ведьмы не сказали мальчику, что его ждет. Из того, что он читал, Юэ знал, что пробуждение памяти может стать весьма болезненным. Он не был сильным человеком и не отличался храбростью. Но все равно перспектива боли не пугала его так, как страх вспоминания.

С тихим шелестом открылась дверь, скользнув по хорошо смазанным металлическим направляющим. Из коридора в комнату ворвался слепящий свет, более яркий, чем тусклое мерцание плавучих светошаров в этой келье. В проеме нарисовался женский силуэт. Шиана? Он смотрел на ее силуэт, на женственные округлости тела, не скрытые широким платьем. Дверь закрылась, и глаза Юэ постепенно адаптировались к мягкому свету.

Страх только усилился, когда Юэ понял, что Шиана совершенно обнажена.

– Что это? – Он так нервничал, что восклицание это было больше похоже на беспомощный писк.

Она подошла ближе.

– Сейчас ты разденешься.

Еще не оперившийся подросток, Юэ с трудом проглотил слюну и перевел дух.

– Я не буду раздеваться, пока вы не объясните, что со мной произойдет.

Шиана применила всю силу Голоса:

– Ты сейчас разденешься!

Лихорадочно, дрожа всем телом, он сорвал с себя одежду. Шиана внимательно осмотрела его, скользнув глазами по его худому обнаженному телу, словно ястреб, собирающийся схватить добычу. Юэ показалось, что она сочла его никуда не годным.

– Не причиняйте мне боль, – умоляюще произнес он, ненавидя себя за проявленное малодушие.

– Конечно, тебе будет больно, но не я причиню тебе боль. – Она коснулась его плеча. Прикосновение показалось ему ударом тока, но он был так потрясен, что потерял способность двигаться. – Это сделает твоя восстановленная память.

– Я не хочу ее возвращения, я буду сопротивляться.

– Сопротивляйся, дерись, делай, что хочешь. Ничего хорошего из этого не выйдет. Мы же знаем, как пробудить тебя.

Юэ закрыл глаза и заскрипел зубами. Он попытался отвернуться, но Шиана крепко схватила его за руки, потом отпустила его руки и принялась ласкать его тело. Нежные поглаживания он воспринимал так, словно женщина проводила зажженной спичкой по его плечам и груди.

– Твоя память спит в твоих клетках. Для того чтобы пробудить ее, я должна пробудить твое тело. – Она продолжала гладить его, а у Юэ не было сил отпрянуть. – Я научу твои нервные клетки делать то, что они разучились делать.

Он снова вздрогнул, судорожно хватая ртом воздух.

Она снова прикоснулась к нему, колени его подогнулись, как она и ожидала. Шиана толкнула его на лежавший на полу мат.

– Мне надо вывернуть наружу сознание, таящееся в каждой хромосоме в каждой клетке.