Текст книги "Жизнь в ролях"

Подозреваемый

Мы приехали в Дейтона-Бич как раз вовремя, чтобы отпраздновать День благодарения с нашими двоюродными братьями и сестрами по материнской линии. Их фамилия была Тафт. Они жили в большом доме. Даже сейчас я помню их адрес – Норт-Галифакс-авеню, 715. Детей в семье Тафтов было семеро, но мы с братом больше всех симпатизировали Фредрику – разумеется, мы называли его Фредди. Это был симпатичный худощавый парень, блондин, помешанный на девушках, балбес, обожающий повеселиться, душа компании. В своем городке он знал всех и вся. Фредди убедил нас с Эдом развлечения ради попеть в местном ночном клубе. И представьте, мы получили несколько первых призов. Я – за исполнение сочинений Элвиса Пресли. Фредди, можно сказать, насильно вытолкнул меня из моей раковины. Если бы не он, я вряд ли решился бы выйти на сцену и спеть «Отель разбитых сердец».

Наши родственники оказались очень радушными хозяевами, но мы с Эдом не хотели злоупотреблять их гостеприимством. Поэтому мы нашли дешевую гостиницу неподалеку от их дома, на Олеандр-стрит, которая, кроме того, располагалась в двух шагах от магазина «Севен-илевен». Нам удалось устроиться на временную работу в кооперативный магазинчик, где продавались натуральные продукты, – нам поручили расфасовку меда, арахисового масла и овсяных хлопьев. Зарплату нам не платили, зато рассчитывались с нами товаром.

Кроме того, мы подрабатывали на бейсбольном стадионе, где тренировались и играли какие-то захудалые местные клубы. Нам было поручено продавать программки, фотографии игроков, шляпы с символикой клубов и прочую дребедень, которую никто не хотел покупать. В жаркие дни мы с Эдом, стоя на лестнице в проходе между трибунами, громко кричали:

– Шляпы, холодные как лед шляпы!

Люди, сидящие на трибунах, оборачивались и глядели на нас, как на клоунов.

По вечерам мы подхалтуривали еще и официантами в ресторане полинезийской кухни в гостинице «Гавайи». Именно там мы познакомились с Питером Вонгом, человеком, которого впоследствии возненавидели.

Это был мелкий тип – и в прямом, и в переносном смысле. Питер работал в ресторане шеф-поваром. Он издавал невероятное количество шума. Этот человек все время кричал. Если кухня допускала какую-то неточность с заказом, он срывал зло на официантах. Он так громко клял их за бестолковость и никчемность, что это слышали все посетители до единого. Это был кулинарный диктатор, управлявший своим кухонным царством железной рукой.

Однако все это не распространялось на женщин. Когда рядом с ним появлялась женщина, он млел и краснел, как школьник. Зная эту его особенность, официанты-мужчины заранее договаривались с официантками о том, что те отвлекут Питера при возникновении какой-то сложной ситуации. В обмен мужчины обещали проделать за коллег женского пола какую-нибудь неприятную работу.

Любимым занятием сотрудников ресторана стали разговоры о том, каким способом было бы лучше всего убить Питера Вонга. Лично я считал, что идеальным вариантом было бы приготовить обильно сдобренное специями блюдо, основным элементом которого был бы сам шеф, разрезанный на тонкие ломтики.

Если не считать Питера, работа в гостинице «Гавайи» была приятной, интересной и достаточно прибыльной. Дело происходило в 1970-е годы, до эпидемии СПИДа. Подхватив нехорошую болезнь, можно было легко вылечиться с помощью пенициллина. Так что негативные последствия сексуальной революции казались не слишком серьезными. Почти все молодые люди и девушки были заражены каким-нибудь инфекционным заболеванием половой сферы, находившимся в той или иной стадии. Для некоторых это даже стало своеобразным поводом для гордости. Групповые оргии и пьяный секс со случайным партнером были весьма широко распространенным явлением.

Мы провели немало вечеров в баре под названием «Эй-Би-Си», расположенном неподалеку от гостиницы. Там мы играли в покер лжецов, много пили и раздавали щедрые чаевые. Тем не менее нам с Эдом удавалось сэкономить значительную часть своего заработка, и мы планировали в скором времени продолжить свое путешествие. Когда туристический сезон подошел к концу и количество посетителей ресторана, как и число его сотрудников, начало неуклонно сокращаться, мы сели на мотоциклы и отправились дальше.

Вскоре, после того как мы уехали, в гостинице произошло ЧП. Помните Питера Вонга, которого все мечтали прикончить? Так вот, представьте себе, кто-то это сделал.

Через несколько дней после нашего с Эдом отъезда Питер вдруг исчез. Пропал бесследно. Через неделю в гостиницу наведались полицейские, чтобы побеседовать с немногими сотрудниками ресторана, которые все еще продолжали работать. Естественно, детективы начали задавать вопросы. Известно ли кому-нибудь, куда Питер мог уехать? Пожалуй, его следует поискать на стадионе для собачьих бегов или на ипподроме, поскольку он был очень азартным, отвечали сотрудники. И добавляли, что никто с ним близко не общался. Но копы не отставали. И вот наконец последовал вопрос:

– Кто-нибудь выражал желание причинить мистеру Вонгу какой-либо физический ущерб или убить его?

Ответа не последовало. Наконец после долгого молчания один из официантов поднял руку и сказал, что такие люди были.

– Кто именно? – поинтересовались полицейские.

– Все.

Тут наши бывшие коллеги по работе в ресторане принялись весьма подробно рассказывать детективам о том, что за мерзкая личность шеф-повар, а также о том, что мысли об убийстве возникали у всех его подчиненных. Затем кто-то робко поинтересовался, что, собственно, случилось.

– Мистер Вонг был найдем мертвым. Точнее, убитым, – сказал один из полицейских.

Снова наступила тишина.

Детективы задали новый вопрос:

– Были ли среди сотрудников ресторана такие, кто упоминал о своем намерении убить мистера Вонга, но больше здесь не работает?

Наши бывшие коллеги переглянулись.

– Ну да, были. Это братья Крэнстон. Они уехали на мотоциклах на прошлой неделе.

Тут же выяснилось, что наш отъезд совпал по времени с предполагаемым днем гибели Питера Вонга. Офицер полиции попросил сотрудников гостиницы описать нашу внешность, а также расспросил их, как выглядели наши мотоциклы и куда приблизительно мы собирались направиться. Все с радостью предоставили ему всю необходимую информацию.

Позже наш родственник Фредди рассказал, что полицейские, собрав о нас максимально полные сведения, объявили нас в розыск, но через два дня, когда им удалось выяснить, что на самом деле произошло, отменили его.

Питер всегда таскал с собой толстую пачку наличности. По всей видимости, когда он в очередной раз отправился на собачьи бега, деньги увидела какая-нибудь проститутка с явно криминальными наклонностями – возможно, из тех, у кого есть опасные друзья. Она заманила Питера в дом. Там на него напали и убили. Его тело обнаружили в багажнике брошенной машины. Денег при Питере не оказалось ни цента.

Страшная смерть, что и говорить. После того как я узнал о случившемся, меня долгое время мучили угрызения совести… из-за того, что новость о гибели Питера Вонга не вызвала у меня никакого сожаления.

Бродяга

Разумеется, мы с братом встречались с девушками. Более того, мы даже отмечали на карте, где именно нам удавалось урвать немного женской ласки, – точно так же, как и места, где у нас получалось дешево или бесплатно перекусить или переночевать. Со временем это вошло в привычку.

Проехав через Джорджию и обе Каролины, мы направились на север, намереваясь добраться до штата Мэн. Нас радовало то, что мы снова находились в пути, оставив позади скучную рутину так называемой нормальной жизни.

Пребывание в дороге упрощало многие вещи, но некоторые, наоборот, осложняло. Путешественник не может позволить себе быть благодушным и безалаберным. Нам приходилось постоянно быть начеку. Мы научились безошибочно распознавать ситуации, таившие в себе опасность. Но, разумеется, все это компенсировалось тем, что за каждым углом нас могли ожидать и какие-то приятные приключения. Радовало и то, что все вокруг было новым, неизведанным, не успевшим наскучить.

Однажды где-то в районе Северной или Южной Каролины у закусочной, в которой останавливались преимущественно водители грузовиков, мы встретили целую группу байкеров. Они, как и мы, просто ехали куда глаза глядят, без определенной цели. Внешне они отличались от нас только тем, что были намного грязнее. И еще, в отличие от наших вполне надежных и нешумных «Хонд», их мотоциклы, когда байкеры прибавляли газ, громко ревели, выбрасывая из выхлопных труб клубы дыма. Мы сидели в седлах прямо, наши новые знакомые – откинувшись назад. Чтобы взяться за рукоятки рулей, которые у них были разнесены далеко в стороны, им приходилось широко разводить руки. Если наши машины были снабжены пластиковыми экранами, то им, добравшись до очередной стоянки, всякий раз приходилось счищать с лиц и защитных очков пюре из насекомых. Мы пили кока-колу и кофе без кофеина, они курили марихуану и нюхали кокаин.

Когда лидер их компании подошел осмотреть наши мотоциклы, мы немного занервничали – сразу было видно, что это весьма агрессивный тип. Из-за близко посаженных глаз он походил на классического киношного злодея. Одет он был в рваные кожаные штаны, кожаный жилет и куртку. На шее у него красовались цепи, на запястьях – кожаные браслеты. Все это в сочетании с длинными волосами, как у звезды рок-н-ролла. Глядя на наши мотоциклы, он осклабился. Судя по всему, это было скорее признаком одобрения. При виде наших калифорнийских номеров лицо парня выразило удивление.

– Ничосе. Вы, значит, добрались сюда из Кали? – поинтересовался он.

Ну да, с некоторой гордостью подтвердили мы. Парень одобрительно кивнул. Судя по всему, первая фаза знакомства прошло благополучно.

– А сучки у вас есть? – спросил наш новый друг.

Мы замялись, не зная, что ответить. Может, мы просто не расслышали его вопрос как следует?

– Ты о чем? – решил уточнить я.

– Сучки, говорю, у вас есть? Ну, телки?

Я вроде бы начал догадываться, о чем идет речь, – и слава богу, поскольку медлить с ответом было рискованно.

– Ну, у нас с братом на это счет вышел спор… Я думал, что это он должен был позаботиться насчет сучек, а он считает, что это должен был сделать я… в общем, в результате вышло так, что сучек у нас нет.

Парень смотрел на меня без всякого выражения – уверен, у него даже мысли не возникло, что я могу над ним издеваться. Должен признать, с моей стороны это была большая глупость. Парень же продолжал молча глядеть на меня – видимо, ожидал продолжения. Неужели я переборщил? Если так, сейчас этот тип вместе со своей компанией сделает из нас с братом котлету.

Наконец наш новый знакомый заговорил:

– Вот что, парни, вы должны раздобыть себе сучек. Моя сейчас вон там. – Он указал на закусочную. – Она зарабатывает бабки – отсасывает у дальнобойщиков.

Я посмотрел на Эда.

– Ты понял? – спросил брат. – Нам надо завести себе сучек.

– Конечно, – торопливо закивал я. – Мы так и сделаем – как только окажемся в ближайшем городишке.

Поблагодарив новоявленного гуру, мы вскочили на свои мотоциклы и от греха подальше поехали дальше по шоссе. Судя по всему, мы, хотя и путешествовали на мотоциклах, не успели еще постичь и сотой доли байкерской науки…

Разумеется, у нас был определенный план действий. Нам хотелось доехать до Восточного побережья, однако у нас наметилось порядочное отставание от графика. Так, мы рассчитывали покинуть Новую Англию к концу лета. Осень там очень живописная, но только при условии, что вы наслаждаетесь ее видами, сидя у огня и потягивая сидр. Верхом на мотоцикле все воспринимается совершенно иначе. К сожалению, до Нью-Йорка мы добрались только к октябрю.

В 1977 году произошло много разных событий. Мир узнал о существовании компании «Эппл». Элвис дал свой последний концерт и вскоре умер. Был пойман серийный убийца, известный как Сын Сэма. Мы с братом оказались в Нью-Йорке накануне поистине исторического события: лос-анджелесский бейсбольный клуб «Доджерс» собирался бросить вызов многолетнему лидеру лиги – «Нью-Йорк янкиз». Предстояла решающая серия игр главной лиги бейсбола, о которой через много лет был снят фильм «Бронкс в огне». Разумеется, мы с Эдом должны были попасть на стадион. Но билетов у нас не было, а денег оставалось совсем мало. Поэтому мы решили попробовать пробраться на стадион зайцами… Да-да, на стадион «Янкиз». На матч решающей серии. Знаете, в чем преимущество молодости? В том, что человек еще не устал от бесконечных поражений, от того, что раз за разом его надежды идут прахом. Именно по этой причине ему кажется, что на свете нет ничего невозможного.

Мы оставили мотоциклы неподалеку от центра города, рядом с общежитием Ассоциации молодых христиан, где мы остановились, и сели в поезд метро, идущий в Бронкс. Вскоре мы оказались рядом со стадионом клуба «Янкиз». Можно множество раз слышать рассказы о том, что это за сооружение, но увидеть его собственными глазами – это совсем другое. Дело не только в его гигантских размерах – оно буквально излучает какую-то энергию. «Величественное» – вот, пожалуй, самое подходящее прилагательное для его описания. Мы были буквально потрясены тем, что увидели. Тем не менее нам необходимо было решить прозаическую, но весьма непростую задачу – найти возможность проникнуть на стадион. Осмотревшись, мы быстро поняли, что перелезть через забор или прошмыгнуть через один из служебных входов не удастся – повсюду дежурили полицейские и сотрудники местной службы безопасности. Мы уже собирались развернуться и пойти обратно к метро, когда к нам подошел какой-то парень с передними зубами как у мультяшного кролика Багза и шепнул:

– Че, хотите попасть на игру?

– Конечно, – в один голос ответили мы. – Сколько?

– Мой двоюродный брательник торчит у третьего входа. Он контролер. Положите по двадцать баксов вот под эти старые билеты – и вперед.

Парень вручил нам два использованных билета. Мы с Эдом недоумевающе переглянулись. Суть комбинации была нам не вполне понятна, но мы, кивнув друг другу, отправились к третьему входу. Неподалеку от него стояли двое полицейских, наблюдающих, как те, кому посчастливилось достать билеты, проходят на территорию стадиона. Обмирая от страха, мы протянули контролеру наши недействительные билеты с подложенными под них двадцатидолларовыми купюрами. Он взял их в руку и сделал вид, что проверяет, одновременно ловко спрятав банкноты куда-то в рукав, после чего сказал:

– Ладно, все в порядке, наслаждайтесь игрой.

И мы оказались на стадионе.

Нам удалось найти два свободных места в третьем ряду за скамейкой «Доджерс», но вскоре нас согнал с них капельдинер – пришли те, в чьих билетах действительно были проставлены именно эти номера кресел. Мы принялись переходить с места на место и скитались по трибунам едва ли не весь матч, то и дело заглядывая в фальшивые билеты, чтобы создать у окружающих зрителей впечатление, будто мы ищем не просто свободные места, а именно свои. Наконец мы набрели на два незанятых кресла в десятом ряду за скамьей «Янкиз». Пробираясь к ним, мы продолжали делать вид, будто разыскиваем места, обозначенные в билетах. Дойдя до пустующих кресел, мы в очередной раз уселись, невольно думая о том, как скоро капельдинер сгонит нас снова. Но этого, к счастью, так и не случилось.

Мы посмотрели всю игру, сидя на великолепных местах, с которых было прекрасно видно все поле. Поэтому не будет преувеличением сказать, что нам невероятно повезло. Вот только «Доджерс» проиграли тот матч – как и всю серию. Был и еще один неприятный момент. Позади нас сидел фанат «Янкиз», которому не понравилось то, что мы слишком активно болели за соперников его любимой команды. Поэтому он вытащил нож и всякий раз, когда мы в возбуждении вскакивали на ноги, чтобы поддержать своих, негромко цедил сквозь зубы:

– Ну-ка сядьте и заткнитесь, уроды, не то я исполосую ваши чертовы задницы!

Так что до конца матча нам пришлось стать болельщиками «Янкиз».

Близилась зима, поэтому мы решили не ехать дальше на север и направились на юг, в сторону Флориды – по автомагистрали Блю-Ридж, тянувшейся от Виргинии в Северную Каролину параллельно хребту Смоки-Маунтинс. Места там удивительно красивые, но сложность путешествия по ним на мотоцикле состоит в том, что осенью там холодно, туманно и дождливо. Однажды мы ехали под проливным дождем по скользкому серпантину. Сверху низвергались такие потоки воды, что мы лишь чудом рассмотрели указатель, согласно которому в миле впереди находилась пикниковая зона. Решив, что нам нужно срочно найти какое-нибудь укрытие, мы свернули с дороги и покатили по тропе. Она привела нас на небольшую поляну, рядом с которой протекал ручей.

В пикниковой зоне мы обнаружили поддерживаемый четырьмя угловыми столбами навес, а под ним – сколоченный из досок стол. Закатив под навес мотоциклы, мы поставили под ним палатки, передвинув стол. Затем, устроившись таким образом на ночь, мы при помощи отвертки частично разобрали карбюратор одного из мотоциклов и добыли из него немного бензина, чтобы разжечь нашу походную плитку и растворить в кипящей воде два куриных кубика на ужин. Дополнением к ним послужили рисовые крекеры. Поев, мы с братом достали карты и принялись резаться в кункен. Поскольку каждый из нас прекрасно знал стратегию другого, игра могла продолжаться много часов. Но дождь на улице лил как из ведра, и торопиться нам было некуда.

Закончив наконец, мы почистили зубы, отмыли, как могли, наши забрызганные грязью физиономии и забрались каждый в свою палатку. На следующий день нам предстояло продолжить путь на юг. Нырнув в спальный мешок, я достал единственную взятую мной в дорогу книгу – толстенную антологию театральных пьес, которую я прихватил с собой, когда мы, находясь в Калифорнии, еще только собирались в путешествие. Мне так понравились занятия на курсах актерского мастерства, что я решил – если уж я собираюсь овладеть этой профессией, мне нужно побольше читать. К этому времени я уже закончил «Смерть коммивояжера» Артура Миллера и принялся за «Гедду Габлер» Генрика Ибсена. Прежде чем меня сморил сон, я все же успел одолеть несколько страниц.

К утру дождь не прекратился. Чувствовалось, что он будет продолжаться целый день, а это означало, что нам придется провести под навесом еще сутки. Плюсом нашего положения можно было считать то, что у нас было вдоволь воды, необходимой для приготовления горячего шоколадного напитка и бульона из куриных кубиков. Еще из еды у нас были мешочек изюма, арахисовая смесь и все те же рисовые крекеры, о которых я уже упоминал. И еще просто соленый арахис – им мы регулярно набивали карманы в придорожных кафе. В общем, вполне достаточно для настоящего пира.

Дождь продолжился и на третий день. Вокруг не было ни души. Мы решили было отправиться дальше, добраться до какого-нибудь городка и снять номер в мотеле, но вдруг осознали, что для этого нам придется проехать от десяти до ста миль. В то время никакого GPS не было и в помине. Мы не знали точно, где именно разбили лагерь. Так что правильнее всего было дождаться, пока дождь прекратится. Мы следовали стихийно сложившемуся распорядку дня. Скудные трапезы, немного гимнастики, немного разговоров, чтобы не сойти с ума, игра в карты в качестве развлечения и, наконец, чтение – чтобы время шло быстрее.

День четвертый: то же самое.

День пятый: без изменений.

Глядя на льющиеся с неба потоки дождя, я невольно поражался тому, сколько влаги низвергается на землю. Поскольку мое детство прошло в солнечной Калифорнии, мне никогда не приходилось видеть такого дождя. Мощные струи казались мне прутьями тюремной решетки. Протянув руку, я мог на какое-то время сломать их. Но, как только я убирал ладонь, они возникали снова. Через какое-то время я в самом деле стал чувствовать себя узником.

Именно тогда я вдруг задумался: действительно ли я хочу быть человеком, который сажает за решетку других? Да, конечно, полицейские делали очень нужную и полезную работу и нередко совершали благородные поступки. Но хотел ли я на самом деле заниматься этой работой всю жизнь? Я уже не был в этом уверен. Я перестал понимать, в чем мое призвание.

Мне вдруг стало казаться, что я вечный скиталец, обреченный всю жизнь провести в дороге. Может, я начал сходить с ума? Меня постоянно мучило чувство голода, и я боялся, что у нас вот-вот кончатся продукты. Мы с Эдом разговаривали все реже и реже. Да и о чем было говорить?

Я с головой погрузился в чтение, страницу за страницей проглатывая «Гедду Габлер». В этой пьесе все действие разворачивается в одной комнате. Как ни странно, именно благодаря ей мне удалось побороть подспудно развивавшуюся во мне клаустрофобию. Более того, пьеса помогла мне снова почувствовать себя свободным. Я забыл о том, где нахожусь, забыл о времени. Когда я добрался до последней страницы, было уже совсем темно, и я с трудом различал строки в свете уличного фонаря, расположенного в пятидесяти футах от навеса. Удивительно, но я даже не заметил, как наступил вечер – настолько произведение меня захватило.

Уже засыпая, я вдруг с удивительной ясностью понял, чем мне следует заниматься в жизни, кем быть. Да-да, это произошло в виргинском лесу, под навесом, защищавшим меня и брата от проливного дождя. Я вдруг осознал, что стану актером.

Неожиданно для самого себя я с удивительной ясностью увидел собственное будущее. Именно в тот момент в моей душе сложилось жизненное кредо, которому я следовал всю последующую жизнь: Я буду стремиться делать то, что я люблю, и постараюсь добиться в этом наивысшего мастерства – вместо того чтобы заниматься тем, в чем я хорош и успешен, но к чему не лежит моя душа.

Когда я проснулся утром следующего дня – седьмого дня нашего с братом пребывания в лесу, – на небе не было ни облачка. Может быть, это был какой-то знак? Возможно. Во всяком случае, у меня было именно такое чувство. Когда мы снова отправились в дорогу, я точно знал, что буду делать дальше.