Текст книги "Кровь изгнанника"
Автор книги: Брайан Наслунд
Жанр: Героическая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
6
Бершад
Альмира, порт Незатопимой Гавани
Выйдя из замка, Бершад прикрыл голову капюшоном плаща, чтобы скрыть драконьерские татуировки на щеках, и вместе с Роуэном отыскал в порту «Люминату». Одномачтовое рыболовное суденышко пришвартовалось у причала между баржей-лесогрузом и галамарской карракой.
Каррака отправлялась в дальнее плавание по Великому Западному океану, за пределы Моря Душ. Ее трюмы вмещали запасы для полугодового путешествия сотни человек на край света, где десять лет назад открыли неизведанный материк.
Все страны Терры отправляли туда корабли в поисках новых источников природных богатств. Самыми неутомимыми искателями были жители Галамара и Листирии, где долгие годы свирепствовали засуха и голод. Мореплаватели, которым посчастливилось пересечь океан и вернуться домой, рассказывали о загадочных благодатных краях. Вода в заливах и реках была чистой и прозрачной, на морском дне в изобилии водились крабы, устрицы и мидии, бескрайние леса кишели дичью, а деревья клонились к земле под тяжестью вкуснейших плодов. И если верить слухам, по небу летали огнедышащие драконы, а в подземных пещерах обитали кланы воинственных дикарей. Несмотря на опасность, Листирия и Галамар каждый месяц отправляли туда множество кораблей.
Бершад на миг представил, что именно на этой карраке Эшлин предлагала ему уплыть на край света, но тут же отогнал непрошеную мысль. Он уже принял решение.
У трапа рыболовного суденышка их встретил низкорослый загорелый человек. Бритую голову обвивала повязка, чтобы пот не заливал глаза. Просторная красная рубаха цветом напоминала символ на корабельном парусе – алую рыбу. От улыбки лицо незнакомца покрылось паутиной морщин.
– Это вас прислала Эшлин Мальграв? – спросил он, выговаривая слова на папирийский манер.
Бершад кивнул.
– Меня зовут Ториан, – представился папириец. – А это «Люмината», на ней вы пересечете Море Душ.
– Я…
Ториан укоризненно погрозил Бершаду пальцем:
– Имен не надо. Не знаю и знать не хочу. Потом, если кто спросит, скажу, мол, пришли два типа, отсыпали звонкой монеты, попросили отвезти в Галамар. Никаких татуировок не видел. – Он снова улыбнулся. – А теперь, с вашего позволения, мы готовы отчаливать. Ваши друзья уже на борту, вас дожидаются. Ослика я сам отведу на корабль и позабочусь о ваших припасах.
– Наши друзья? – переспросил Роуэн, которого Бершад не успел предупредить о новых спутниках.
Ториан с улыбкой указал на корабль:
– Там, в каюте.
Он отдал какие-то распоряжения своей команде – троим парням помоложе, в таких же алых рубахах и с повязками на головах. Бершад решил, что это сыновья Ториана.
Бершад заглянул в каюту. Там действительно ждали трое: вельможа, вдова и какой-то тип, прикованный к подпорке. Все они уставились на Бершада с Роуэном.
Вельможа – светловолосый молодой человек в синей шелковой рубахе, мягких сапогах оленьей кожи и накидке из шкуры ягуара – сидел на скамье, склонившись над картой, расстеленной на бочке. Он презрительно сощурил глаза:
– Ты – Бершад Безупречный?
Вместо ответа Бершад откинул с головы капюшон:
– А ты Греалор.
– Барон Йонмар Греалор, – медленно, будто заклинание, изрек вельможа.
Бершад поглядел на шкуру ягуара. Альмирцы постоянно украшали своих глиняных божков шкурами и костями зверей, но в роду Бершада ягуарам поклонялись. В Дайновой пуще убийство ягуара считалось преступлением, за которое карали смертной казнью.
Бершад не верил ритуалам и молитвам, поскольку от богов помощи не дождешься, но очень любил ягуаров Дайновой пущи. Накидка из шкуры ягуара привела его в ярость.
Йонмар перехватил взгляд Бершада, рассеянно потеребил край шкуры.
– А, прошу прощения. Я запамятовал, что твои предки поклонялись этим гнусным созданиям. Мои воины перебили столько мерзких древесных кошек, что шкуры приходится выбрасывать. – Он пожал плечами. – Места в чуланах не хватает.
– Сними немедленно, – прошипел Бершад. – Или я спущу шкуру с тебя.
– Ничего подобного, – с улыбкой заявил Йонмар. – Тебя сюда прислала принцесса Эшлин. А я здесь по поручению короля. – Он прижал руку к груди. – Дорожные грамоты выданы на мое имя, и никто, кроме меня, не сможет провести всех нас через баларскую границу. Значит, я главный. Вздумаешь мне перечить, изгнанник, я заживо сварю твоего оруженосца на медленном огне. В шкуре твоего осла. И заставлю тебя смотреть. Ясно тебе?
Бершад уставился на Йонмара, размышляя, не пристукнуть ли его на месте, но вовремя вспомнил предупреждение Эшлин.
– А с чего ты взял, что сможешь провести нас через границу?
– У Греалоров прекрасные связи в Таггарстане. Но мой тамошний знакомец будет иметь дело только со мной. – Йонмар хлопнул по кожаной сумке с фамильным гербом, притороченной к поясу, и больше не стал ничего объяснять.
Борясь с желанием выбить Йонмару все зубы, Бершад повернулся к вдове, невысокой женщине с черными волосами, собранными в тугой пучок на затылке, и двумя кинжалами у пояса. Вдовы славились ловким обращением с холодным оружием и умели наносить смертельные раны даже воинам в полном боевом облачении, вскрывая вены и артерии через стыки доспешных пластин.
– Ты Вира?
– Да.
Лицо в мелких оспинах, черный доспех из акульей кожи, такой же, как у Хайден. Вблизи заметно, что акулья кожа морщится крошечными складками, извилистыми, будто русла пересохших ручейков. Богатые торговцы и вельможи носили перчатки и сапоги из акульей кожи, оружейники использовали ее для рукоятей мечей, но только папирийские вдовы делали из нее доспехи. Акулью кожу не вываривали, а долго дубили особыми составами, так что она становилась гибкой и мягкой. Каждая пластина доспеха плотно прилегала к телу владелицы, будто шелковое одеяние. Такие доспехи были легче металлических и прочнее обычных кожаных, а стоили вдвое дороже.
У левого бедра Виры висели три мотка пеньковой веревки, а к поясу справа крепился увесистый кожаный кошель – папирийские пращи и мешочек свинцовых шариков-пуль. Бершад ни разу не видел, как вдовы обращаются с пращой, зато слышал много рассказов.
Обычной пращой и галькой пастухи сбивали волка за сотню шагов, но это требовало большого умения. Папирийская праща была куда более действенной.
Сотни лет назад на одном из островов Папирийского архипелага обитал род отважных воительниц, хранивших в тайне свои боевые искусства. Много позже потомки воительниц стали телохранительницами королевского семейства Папирии. Праща из пеньковой веревки значительно увеличивала дальность и скорость полета метательного снаряда и по своим боевым качествам превосходила даже баларский длинный лук. Снаряды – литые свинцовые шарики – с легкостью пробивали стальные шлемы и кольчужное полотно. Пращницы могли расправиться с конным отрядом, прежде чем всадники успевали нацелить в них пики.
– Рад встрече, – кивнул ей Бершад, зная, что ее умения сослужат им добрую службу на Вепревом хребте.
Тип, прикованный к подпорке, тихонько лязгнул цепью. Его, грязного и тощего, как будто недавно вытащили из канавы.
– Значит, вы тут все знакомы между собой, – сказал он, выговаривая слова на баларский манер. – Позвольте представиться. Меня зовут Фельгор. Просто Фельгор, ни кличек, ни титулов. – Он сощурил глаза, поглядел за спину Бершаду: – А ты кто?
– Роуэн.
– Ха. А что ты делаешь?
Роуэн пожал плечами:
– Бывает, кашеварю, а бывает, что и дерусь.
Фельгор повернулся к Бершаду:
– А драк будет много?
– Если вдруг обойдется без драк, то, значит, моя жизнь радикально переменилась, – сказал Бершад.
– Хреново, – вздохнул Фельгор. – Драться я не мастак.
Бершад окинул взглядом пленника в оковах. Эшлин предупреждала, что верить ему нельзя, но не объяснила почему. Бершада это заинтересовало.
– А в чем ты мастак? – спросил он.
– Да во всяком разном. Если коротко, то я мастак влезать куда не просят и прибирать к рукам, что плохо лежит.
– Значит, ты вор.
– Точно как суд постановил. В буквальном смысле слова. Несколько часов назад я находился в каземате Незатопимой Гавани.
– Оно и видно, – проворчал Роуэн.
– Он нам нужен, – сказала Вира, заметив отвращение Роуэна.
– Зачем? – спросил Роуэн.
– Затем, что в Бурз-аль-дуне сложно пройти даже пару кварталов по улице, – пояснил Фельгор. – А уж похитить принцессу из дворца и вовсе безнадежная затея. Но у меня богатый опыт проворачивать безнадежные предприятия.
Бершад повернулся к Вире:
– А вдруг он нас предаст, как только мы доберемся до Баларии?
– Мы обсудили такую возможность, – сказала Вира, – и пришли к выводу, что в его же интересах вести себя примерно.
– Это почему же? – спросил Бершад.
– Мои соотечественники отчего-то питают ко мне неприязнь. – Фельгор растянул в улыбке пересохший от жажды рот, сверкнул очень мелкими зубами. – Меня приговорили к смерти в Баларии, Галамаре и Листирии. А теперь еще и в Альмире. Но обещают помиловать, вот как и тебя, если мы выполним наше задание. По-моему, очень выгодная сделка, а то ходить под смертным приговором как-то несподручно.
– Вдобавок, если он попытается сбежать, я ему ноги обрублю, – пообещала Вира.
– Ага, – поморщился Фельгор.
Бершад оглядел каюту. С такими спутниками он ни за что не отправился бы на опасное задание. Но выбора у него не было.
– Нашего осла укачивает, – сказал он. – Пойду-ка я за ним поухаживаю.
Он начал подниматься по трапу, но остановился на третьей ступеньке. Спутников не выбирают, а вот жить бок о бок с ними все равно придется.
– В общем, мы с вами все вместе в одно дерьмо вляпались. Накормите Фельгора и дайте ему воды, а то он до Вепрева хребта не дотянет.
7
Эшлин
Альмира, замок Мальграв
Эшлин завтракала на веранде с видом на Море Душ. Над волнами на горизонте парил дракон, волоча по воде загнутый крючком длинный хвост. Нага-душеброд. Судя по размерам, женская особь. Душеброды были редкими гостями на Атласском побережье. Забыв о завтраке, Эшлин внимательно следила за драконом. Вот нага дернула хвостом, выцепила из воды огромного марлина и метко забросила его прямо в пасть. Восьмилетней девочкой Эшлин впервые в жизни увидела, как душеброды ловят рыбу, и немедленно решила сходить с Хайден на рыбный рынок, чтобы обмерить и взвесить марлина, а на основании полученных данных рассчитать размеры и вес дракона.
Эшлин коснулась полупрозрачной нити на запястье. Сайлас верно заподозрил, что это не просто украшение. Эшлин рассказала бы ему всю правду, но не хотела преждевременно раскрывать свой замысел. Она посвятила свою жизнь изучению загадок природы и выявлению связей между драконами и людьми и обычно не стремилась держать свои открытия в тайне, особенно от Сайласа, однако же сейчас это было жизненно необходимо для защиты будущего Альмиры.
Утром отец призвал к себе Эшлин и Элдена Греалора. Позавтракав, Эшлин в сопровождении Хайден отправилась в тронный зал башни Короля, где уже восседал Гертцог, кутаясь в огромную медвежью шубу, хотя утро выдалось теплым и солнечным. У стен зала замерли гвардейцы Мальграва.
Как только Эшлин заняла свое место рядом с отцом, он кивнул стражам у двери, и в залу вошел Элден Греалор.
– Мой государь! – Элден опустился на колено перед троном, склонил тяжелую голову с редеющей седой шевелюрой, откинутой с выпуклого лба; в длинные тонкие косицы было вплетено множество медвежьих когтей, а с пояса свисал тотемный кошель, набитый украшениями для глиняных божков. – Ах, принцесса Эшлин! Как я рад тебя видеть. Даже солнце меркнет в сиянии твоей красоты.
Эшлин благосклонно улыбнулась, хорошо помня, что альмирские вельможи не уделяли ей никакого внимания, когда она была не первой, а всего лишь третьей среди наследников престола. Мужчинам всегда недоставало воображения, и они не могли представить себе, что будущее может разительно отличаться от настоящего.
Когда Леона Бершада казнили, а Сайласа отправили в изгнание, Гертцог, желая уничтожить всякую память о роде Бершадов, объявил Заповедный Дол и всю провинцию Дайновая пуща главным призом рыцарского турнира. Победителем стал Элден Греалор – мелкопоместный обнищавший барон без особой власти. С тех пор они с королем стали лучшими друзьями и верными союзниками.
А Элден Греалор разбогател.
Джунгли Дайновой пущи раскинулись на плодороднейших землях; среди лесов лишь изредка встречались укрепленные селения. Бесчисленные поколения Бершадов почитали лес и никогда не занимались вырубкой. Дайновая пуща оставалась единственным непочатым источником древесины во всей Терре. Как только Элден Греалор заполучил эти владения, то немедленно выстроил десятки лесопилок и начал валить лес. Покамест Греалорам было далеко до богатых и знатных королевских сановников, веками облагавших своих подданных непомерными налогами, но с каждым годом состояние владельцев Дайновой пущи неуклонно увеличивалось. Равно как и число воинов Греалора в медвежьих масках – символе верности роду.
– Изгнанник принял предложение? – спросил Греалор.
– Да, – ответила Эшлин. – Бершад и Роуэн уже на борту корабля.
– Долго же его уговаривали, – хмуро заметил Греалор. – А какие условия он себе вытребовал?
Эшлин с трудом заставила себя скрыть правду от Сайласа, но без зазрений совести солгала отцу и Элдену Греалору:
– Не волнуйся, Элден. Если Бершад вернется, Дайновую пущу у тебя не отберут. Бершад от нее отказался.
– Вот и хорошо, – с облегчением вздохнул Элден. – Надеюсь, Бершад не подведет. Если Йонмар сложит голову на Вепревом хребте, я восприму это как личное оскорбление.
Эшлин пожала плечами:
– Наверняка сложит. И не он один, а все пятеро.
– Эшлин! – укоризненно воскликнул Гертцог.
– Они отправились в горы по моему приказу. Я отдаю себе полный отчет, чем завершится их путешествие, – сказала Эшлин. – И тебе не мешало бы считать, что Сайлас и все остальные не только не проникнут в Бурз-аль-дун, но даже не доберутся до Баларии. – Она до боли вдавила ногти в ладони. – У нас не выйдет уладить все полюбовно. Надо подготовиться к худшему. – Эшлин умолкла, собираясь с духом; она солгала Элдену именно потому, что ей требовалась его помощь. – Если Бершад не выполнит приказа, необходимо собрать в Незатопимой Гавани войска и объявить войну Баларии.
– Объявить войну? – спросил Греалор. – Как это?
– Что именно тебе не ясно?
– Нет, принцесса, ты плохо представляешь себе войну с этими проклятыми часопоклонниками, – мрачно заявил Греалор. – А вот я с ними воевал и отлично знаю, что это такое.
Эшлин хорошо представляла все ужасы войны и понимала, что потомки назовут ее кровавым тираном, однако была согласна на все ради спасения Терры.
– Прекратите! – оборвал их Гертцог. – Разумеется, вызволить Каиру из плена лучше всего силой, но с созывом войск придется подождать.
– Ждать некогда, – возразила Эшлин. – До летнего солнцеворота осталось всего четыре месяца. Если кинем клич сегодня, то еле-еле успеем вовремя.
– А почему такая спешка? – спросил Греалор.
– Если мы не соберем войска к солнцевороту, – объяснила Эшлин, – то все альмирские воины разбредутся по домам, чтобы лепить изваяния для летнего жертвоприношения.
В далеком прошлом летнее жертвоприношение было жестокой и кровавой церемонией; в каждой альмирской деревне совершались ритуальные убийства девственниц, чтобы задобрить и отпугнуть лесных демонов. К счастью, несколько веков назад альмирцы отказались от диких обрядов и вместо этого устраивали оргии в полнолуние и резали жертвенных коз у ног огромных глиняных истуканов, на лепку которых уходили недели.
– Дважды мы войска не соберем, – продолжила Эшлин. – А после летнего жертвоприношения будет слишком поздно. Нет, если идти войной на Баларию, сделать это нужно до летнего солнцеворота.
– Я позвал вас не для этого, – рявкнул Гертцог, с подозрением глядя на дочь. – Дело срочное. Барон Тибольт убит. – Он захлебнулся глубоким, грудным кашлем и отпил глоток вина.
Тибольт, чудаковатый, но глубоко преданный Мальгравам барон, вот уже тридцать лет правил Глиновалом, успешно сдерживая попытки своего западного соседа, барона Седара Уоллеса, поднять мятеж против короля.
– Убит? – переспросила Эшлин. – Но как?
– Зарезан в своих покоях. Два дня назад. Сегодня утром страж привез известие.
Все ошеломленно молчали.
– Кто-то из союзников Уоллеса взял Глиновал в осаду, – напомнил Греалор.
– Да. Барон Хрилиан, – подсказала Эшлин, которая внимательно следила за развитием событий в Глиновале. – Но насколько мне известно, Тибольт разгромил войско Хрилиана.
Мелкие альмирские бароны постоянно враждовали между собой и устраивали набеги на границы соседей. Это было обычным делом. А вот убийство барона – из ряда вон выходящее событие.
– Неужели Хрилиан подослал к Тибольту убийц? – спросил Греалор.
– Возможно, – кивнул Гертцог. – Но Тибольта зарезали в его собственных покоях, на самом верху башни, пока его свита и союзники пировали на нижнем этаже. Скорее всего, Тибольта убил кто-то из своих.
– Как бы там ни было, убийство Тибольта создает большие затруднения, – поразмыслив, сказала Эшлин. – У Тибольта нет родственников, а значит, нет наследника. Его вассалы начнут борьбу за власть, а войско Хрилиана все еще стоит под стенами города.
– Борьба за власть уже идет полным ходом, – сказал Гертцог. – Некий Раймиер, командир гвардейцев, объявил себя временным хозяином Глиновала, не дожидаясь, пока я назначу преемника Тибольта. Однако же именно Раймиер последним виделся с Тибольтом. Наверное, Раймиер и есть убийца.
– А как же Тибольтово воинство?
– Некоторые солдаты встали на сторону Раймиера, но большая часть переметнулась на службу к другим баронам. В общем, все хреново. Этот разброд надо немедленно пресечь, иначе мы потеряем Глиновал. – Король тяжело сглотнул. – Созвать войска в Незатопимую Гавань не получится, потому что я уже отправил пять тысяч своих гвардейцев, чтобы навести порядок в Глиновале.
– Но это же половина нашей армии! – воскликнула Эшлин. – Зачем?
– Другого выхода нет. На утро после убийства Тибольта бойцы Хрилиана окружили Глиновал и пошли в атаку. Похоже, Седар Уоллес пытается завладеть всей провинцией. Он уже безраздельно властвует в долине Горгоны. Я не желаю предоставлять ему возможность завладеть еще и Атласским побережьем.
С тех пор как Эшлин объявили наследницей и допустили к управлению страной, она уяснила, что у короля до смешного мало власти над альмирскими баронами, особенно над Уоллесом. Седар Уоллес облек себя неувядаемой воинской славой во время баларского нашествия: его войско разбило осаду города Гилрой, а сам Уоллес возглавил передовые силы в решающем сражении у Черных Сосен. Вдобавок он с завидной настойчивостью увеличивал свои владения. Чтобы хоть как-то обуздать властолюбивого вассала, Гертцогу приходилось время от времени подстраивать мелкие стычки и набеги на земли Уоллеса, отвлекая его силы на междоусобицу. Это безотказно срабатывало вот уже много лет, но, судя по всему, теперь Седар Уоллес решил взбунтоваться по-настоящему.
Для Эшлин этот бунт пришелся очень не ко времени. Если Бершад не справится с поручением, то для нападения на Баларию потребуются согласные усилия всех альмирских баронов. Вместо этого Альмира стояла на пороге гражданской войны.
– Надо как-то избежать вооруженного столкновения, – вздохнула Эшлин.
– Хрилиан сдаст Глиновал без боя, если поймет, что победы ему не видать. Поэтому я и отправил туда пять тысяч гвардейцев.
Избегнуть насилия под угрозой большего насилия… К сожалению, иного выбора у Эшлин не было. Пока не было.
– Что ж, допустим, это сработает, – сказала она. – И кому достанется Глиновал?
– Элдену, – сказал Гертцог.
– Это великая честь, мой государь, – ответил Греалор.
– Разумеется. И ради этой чести ты сделаешь так, как велит Эшлин. Отправляйся в Заповедный Дол, собирай воинов и приводи отряд в Незатопимую Гавань. Когда мы вернем Каиру, ты получишь Глиновал.
Элден Греалор снова помрачнел, сообразив, что выхода у него нет.
– Будет исполнено, государь.
– Прекрасно. Вот сегодня же и поезжай.
– Непременно, – ответил Греалор, поднимаясь с колен. – Как только я доберусь до Заповедного Дола, то сразу же пошлю отчет о ходе подготовки.
Греалор удалился. Эшлин с Гертцогом долго молчали. Узнав, что король изгнал Бершада, Эшлин поклялась никогда больше не разговаривать с отцом, однако же, когда после смерти двух старших братьев она стала наследницей престола, ей пришлось заключить с Гертцогом своего рода перемирие. Впрочем, отец с дочерью по-прежнему избегали оставаться наедине друг с другом.
– Значит, изгнанник добровольно отказался от Заповедного Дола? – наконец спросил Гертцог.
– Да.
– Врешь, – хмыкнул король. – В последнее время ты слишком много врешь. И про пожар в восточной башне. И про то, зачем отправила изгнанника вызволять Каиру.
– Я тебе всю жизнь вру, – ответила Эшлин. – А ты врешь мне.
Поначалу Гертцог категорически воспротивился предложению дочери послать Бершада на спасение Каиры, но как только Эшлин согласилась назначить ему в спутники Йонмара, то и король, и Элден Греалор поддержали ее замысел. Это было очень странно даже при условии, что Бершад не станет претендовать на Заповедный Дол, поскольку помилованный драконьер немедленно превращался в угрозу. Гертцог с Элденом вынашивали какой-то план, но Эшлин не понимала, что именно они задумали. Более того, любая попытка выведать их намерения могла озлобить короля.
– Зато Элден Греалор останется верным вассалом династии Мальгравов, – проворчал Гертцог.
– Это понятно, – кивнула Эшлин. – Но мне не нравится улещивать таких типов, как он.
– Каких еще таких типов? – переспросил король. – Что ты имеешь в виду?
– Он недальновидный человек. Его заботят только деньги.
– Может, оно и так. – Гертцог сощурил глаза. – Но ты презираешь его не только за это. Ты считаешь личным врагом любого, кто уничтожает природные богатства Альмиры. И всегда так считала. Истинный владыка не должен так жестко стоять на своем.
– Истинный владыка как раз и обязан жестко стоять на своем, блюсти закон и охранять нравственные ценности.
– Очень скоро ты станешь королевой – незамужней дочерью папирийки – в стране тщеславных воителей. Посмотри, что творится в Глиновале! Все альмирские бароны будут тобой недовольны – втайне или в открытую. Закон и нравственные ценности должны волновать тебя меньше всего.
Эшлин неловко поерзала в тронном кресле. Разговор с отцом перешел на непривычные темы. Обычно Гертцог обсуждал с ней только практические аспекты управления страной: пограничные распри, передвижение войск, заключение договоров и союзов. Философствовать он не любил. Эшлин хотела править Альмирой лучше, чем отец, но сейчас, еще не будучи коронованной, уже вступила на стезю лжи и обмана.
– Надо как-то остановить междоусобицу, – сказала Эшлин. – Сделать так, чтобы баронам можно было доверять без подкупа и без применения силы.
– Я доверял Леону Бершаду, как родному брату, – вздохнул Гертцог. – Сама знаешь, чем это закончилось. Первым делом надо сохранить власть, а уж потом ею пользоваться. Когда я умру, ты все поймешь. Твоя власть всегда будет удерживаться на краю пропасти. Я всю жизнь боролся с баронами за контроль над управлением страной, а сейчас смерть одного-единственного человека повергла Альмиру в хаос. – Он снова зашелся приступом тяжелого кашля. – Альмирских баронов можно подчинить лишь сталью или золотом. Запомни мои слова. Ты для них – не умная и рассудительная королева, а полукровка, которая жаждет лишить их власти и денег.
В юности Эшлин часто спорила с отцом, твердо веря, что люди пойдут на все ради высшего блага, если объяснить им, в чем именно оно заключается. Но теперь ее мнение изменилось, поэтому она и отправила убийц к императору Мерсеру, а не пыталась отговорить его от исполнения своего замысла.
– Возможно, в этом и заключается бремя, возложенное на правителя, – ясно представлять себе высшее благо, даже если подданные не понимают, что это такое, – сказала она.
– Вот, кстати, Элдену Греалору вряд ли достанет ума понять, почему ты хочешь собрать войско до летнего солнцеворота, но я тебя слишком хорошо знаю. Ты приказала изгнаннику убить императора не из-за похищения Каиры. И вообще, вряд ли ты пойдешь войной на Баларию только ради сестры.
– По-твоему, я должна сидеть сложа руки? – спросила Эшлин.
– Нет, конечно. Этот поганый часопоклонник похитил мою младшую дочь! Я и сам бы ему рот ракушкой заткнул, – прохрипел Гертцог. – Я рад, что ты не боишься испачкать руки в крови, но мне нужно знать истинную причину твоих намерений.
Эшлин вынужденно поддерживала дружественные отношения с отцом, но не простила ему изгнание Сайласа и не горела желанием объяснять ему ход своих мыслей.
– Зачем тебе это? Ведь мы оба хотим одного и того же, – холодно сказала она.
– Эшлин!
– Да, отец?
– Я знаю, что ты обо мне думаешь, – сказал Гертцог. – По-твоему, я недальновидный и жестокий тип, погрязший в войне и в фамильных дрязгах, как и все остальные альмирские бароны. Возможно, мир сложнее, чем я его представляю, но поверь мне, он гораздо проще, чем представляешь ты. Когда под стены замка Мальграв придут воины с обнаженными мечами, тебе придется обороняться, иначе королевой тебе не бывать. Запомни мои слова: Альмирой можно править только силой стали и золота.
– Я поняла, отец.
– Нет, пока не поняла, – кашлянул он. – Но скоро поймешь.
На самом верху башни Королевы находились покои со стеклянным куполом, сквозь который виднелось звездное небо. Когда-то здесь была роскошная опочивальня, но мать Эшлин, принцесса Сиру, превратила комнату в обсерваторию. Папирийские названия созвездий Эшлин узнала от матери. Три телескопа, направленные на разные участки неба, она поддерживала в чистоте и в прекрасном рабочем состоянии, чтобы наблюдать за звездами, забывая обо всем на свете.
В этих покоях Эшлин занималась делами. На большом письменном столе высились стопки договоров, лежали подробные карты провинций и сообщения соглядатаев. К восточной стене Эшлин пришпиливала свои недавние рисунки драконов, а в подземных архивах хранились пятьдесят толстых альбомов с набросками. Рисовать драконов с натуры Эшлин начала десятилетней девочкой, не имея никакого понятия о масштабе или о законах перспективы.
Сиру поощряла интерес дочери к драконам и пригласила Гайеллу Стерн, папирийского алхимика, чтобы обучить Эшлин естествознанию и рисованию. Десять счастливых лет Эшлин жадно впитывала знания о растительном и животном мире, особенно о драконах. Как выследить издыхающего дракона, как осторожно к нему подкрасться, как вскрыть его и осмотреть внутренности, прежде чем они начнут разлагаться. В рисовании Эшлин превзошла свою учительницу и начала постигать основы алхимии, но тут Гайеллу выдворили из Незатопимой Гавани.
После смерти Сиру Гертцог изгнал Гайеллу из Альмиры, подозревая, что ей было известно о тайной связи королевы и Леона Бершада. Он дал Гайелле день, чтобы убраться из его владений, и пригрозил заклеймить синими татуировками на щеках, если она когда-нибудь посмеет вернуться. Эшлин не знала, где сейчас алхимик, и очень надеялась, что Гайелле удалось добраться до Папирии.
Весь вечер Эшлин провела за чтением донесений, полученных от соглядатаев с противоположного берега Моря Душ. Балария по-прежнему оставалась непроглядной бездной, откуда не просачивалось никаких новостей, но соседние колонии были менее загадочными. В Галамаре продолжался неурожай. Голодающие покидали свои деревни и скитались в поисках еды. Эшлин много месяцев пыталась выяснить, в чем причина затяжных неурожаев. В долинах крестьяне истребили всех зеленорогов, которые прилетали на поля охотиться на краснохвостых лис. Лисы расплодились и уничтожили поголовье озерных лягушек. В свою очередь, это привело к резкому увеличению числа луговых ос – основной пищи лягушек. Сами по себе осы не служили причиной неурожая, но галамарская пшеница была подвержена спорынье, разносчиками которой были осы – к их лапкам цеплялись споры ядовитого грибка. Спорынья превращала зерно в вязкую жижу, а попадая в пищу, вызывала у людей отравления и трехдневный понос, завершавшийся смертельным исходом.
В провинции Блакмар происходило примерно то же самое из-за красных улиток, но в Галамаре проблема была гораздо масштабнее.
Эшлин потребовались месяцы упорного труда, чтобы отыскать все сложные связи природного комплекса. Из Галамара ей доставили лисий помет, лягушек, пшеничные зерна и живых ос. В теплице Эшлин засеяла делянку пшеницей и неделями наблюдала за осами, выискивая споры грибов на тонких осиных лапках. В конце концов ей удалось выявить все скрытые цепочки, связывающие живые существа в естественной среде обитания.
Когда стало ясно, что причиной голода стало истребление зеленорогов, Эшлин отправила в Галамар почтовых голубей с посланием, в котором подробно разъясняла, чем вызван неурожай, и настоятельно просила оставить драконов в покое. Галамарские власти ответили письмом, полном дурацких вопросов и оскорбительных замечаний. Истребление зеленорогов именовали победой над драконами и утверждали, что ящеры не имеют никакого отношения к ядовитому грибку. Галамарцы обвинили альмирскую принцессу во вмешательстве в чужие дела, а вдобавок прозвали Безумной Королевой Ос. Впрочем, жители Незатопимой Гавани наверняка тоже придумали ей обидные прозвища, видя, как она трудится на крошечной пшеничной ниве и наблюдает за осами.
Эшлин не обращала на все это никакого внимания. Пусть дразнят, как хотят. Затяжной неурожай грозил уничтожить все население Галамара, и то же самое может случиться в Альмире, если император Мерсер приведет свой план в исполнение. Слухи и сплетни ничего не значат, если удастся остановить катастрофу.
Эшлин развернула карту с обозначением всех государств на побережье Моря Душ и стала прокладывать на ней курс Великого перелета. Отслеживая передвижение драконов, она чувствовала себя ближе к ним. Шипогорлые вердены начали перелет; первыми в путь отправились молодые особи. Одного убил Сайлас, но верденов уже видели по всему восточному побережью Альмиры. Эшлин смотрела на карту, размышляла о том, что поставлено на кон, и чувствовала себя наивной дурочкой, которая возложила все надежды на пятерых человек и осла.
Завтра она попробует убедить отца отозвать гвардейцев из Глиновала. Чем скорее войска соберутся в Незатопимой Гавани, тем лучше.
Дождавшись, когда все в замке уснут – все, кроме Хайден, которая охраняла дверь в покои принцессы, – Эшлин прошла в дальний конец комнаты. Там стоял стол с алхимическими приборами и ингредиентами. Стеклянные колбы. Медный перегонный куб. Стальные зажимы. Иглы из бамбука. Горелка с драконьим маслом, пламя которой регулировалось специальным рычажком. Эшлин всю жизнь занималась изучением драконов. Измеряла их трупы. Взвешивала внутренние органы. Исследовала анатомическое строение различных видов. Из-за этих занятий возникли слухи о ее колдовстве. Кабинет в восточной башне был гораздо больше, но его уничтожило взрывом, поэтому сейчас приходилось довольствоваться скудными запасами, хранившимися в обсерватории. Эшлин прекрасно сознавала, как важны ее занятия, и не собиралась останавливаться на достигнутом из-за недостатка инструментов и материалов.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?