Текст книги "Присягнувшая Черепу"
Автор книги: Брайан Стейвли
Жанр: Героическая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Я отступила на шаг, молясь, чтобы он не дал мне уйти.
– Отступаешь? – Рук вскинул бровь. – Не похоже на Пирр, какой я ее помню.
– Просто предоставляю тебе свободу действий.
– Ты мне шесть лет предоставила.
– Так что еще несколько дней не повредит.
– Нет.
– Нет… – как бы пробуя слово на вкус, повторила я. – Само по себе оно немного значит.
– Оно значит, что, пока все не кончится, тебе второй раз не скрыться.
Я старалась изобразить хладнокровие, вопреки выступившим на лице бусинам пота. Все шло, как я рассчитывала: Рук узнал, что я в городе, ему любопытно зачем, он намерен держать меня под присмотром. Схватил наживку, осталось только подсечь.
«Почему же тогда, – спрашивала я себя, наблюдая, как он наблюдает за мной, – я чувствую, что попалась на крючок?»
8
– Мне видится одно из двух, – сказал Рук.
Я вышла за ним из отделения с бассейнами в тесноту скамей, ячеек, деревянных сундучков, крючков для одежды и выстроенных в ряд вдоль северной стены узких шкафчиков. Пока мы вытирались, он пристально наблюдал за мной. У меня кожа еще не остыла от горячей воды – и хорошо, хоть и неприятно. Не хотелось бы, чтобы он заметил мои горящие щеки, а уверенности, что они не горят, у меня не было.
Быть голой среди равнодушных к тебе людей на удивление легко: простая откровенная нагота привлекает внимания не больше, чем стены. Но добавьте к ней капельку влечения, и вся ваша уверенность разлетается вдребезги. Глядя, как выгибается Рук с полотенцем в руках, я не знала, куда девать глаза. Отворачиваясь, чувствовала себя монастырской молочницей, а стоило остановить взгляд – на его заднице, на идеальной линии сочленения ягодиц с поясницей, – как чувствовала, что щеки опять горят.
Он, похоже, моей неловкости не разделял. Кожа у него была темнее моей и лучше скрывала румянец, но подозреваю, будь он даже бледней луны, мне бы не удалось вогнать его в краску. Пока мы вытирались и одевались, Рук разглядывал меня с таким откровенным любопытством, что я с облегчением выдохнула, когда он наконец продолжил разговор.
– У вас с Глоткой были какие-то дела, – сказал он и замер, не застегнув до конца штаны, в ожидании ответа. – Ты работала с ним или собиралась. Найденная при нем записка – от тебя. Потому ты сюда и пришла.
– Похоже на правду, – признала я.
– Вопрос в том, чего ты надеялась от него добиться. Вот здесь ответов может быть несколько.
Я невзначай оглянулась через плечо: на дальнем конце лавки устроилась женская компания. Приятельницы, пока одевались, болтали и пересмеивались, не замечая нас, да и сидели в нескольких шагах.
– Либо… – Рук поднял палец, – ты работаешь на Аннур, и тогда мы на одной стороне. Либо ты работаешь на мятежных домбангских жрецов, и тогда у нас уже не все так гладко.
– Я бы подсказала ответ, – протянула я, – да вижу, как тебе хочется самому угадать.
Рук наградил меня улыбкой.
– Давай расскажу тебе сказку, – предложил он. – Жила-была одна женщина, уроженка Домбанга, которой больше всего на свете хотелось избавить свой город от аннурцев…
– Начало никуда не годится.
Он поднял бровь:
– Ты вроде бы предоставила мне самому разбираться?
– Я про сюжет. Не годится в первой же фразе все объяснять. Это рушит интригу.
Он подобрал чехол с ножом, похлопал им по ладони и продел пояс в петлю.
– Я замечал, что интрига не главное, лишь бы в рассказе хватало крови и воплей.
– Согласна, лучший способ сыграть на чувствах толпы.
– Да любострастия побольше, – без улыбки подмигнул он. – Про радости плоти тоже нельзя забывать.
– Никак нельзя! Восполним огрехи повествования кровопролитием и блудодейством.
– Довольно здравый подход, я бы сказал, – сухо заметил Рук.
– Итак… – я наклонилась, чтобы пристегнуть ножи на бедра, – согласно этому кровавому и распутному сюжету…
– …Наша героиня, – подхватил он, – наша дочь Домбанга шесть лет назад села мне на хвост.
– Ради блудодейства или кровопролития? – осведомилась я, распрямившись.
– Первое было средством, второе – целью. Она, пустив в ход все женские уловки, пыталась завербовать меня в ряды повстанцев. А не добившись успеха, скрылась. Теперь же она снова здесь – объявилась чуть ли не в тот же день, как кто-то наляпал по моему городу вымазанных в красной краске ладошек.
Ощутив тяжесть клинков на бедрах, я уже не чувствовала себя такой беззащитной. Беззащитной – нет, но голой – да. Я потянулась за штанами, но передумала. Каждый его жест, и рассказ, и равнодушие, с каким он одевался и похлопывал клинком по ладони, – все это было разминкой, прощупыванием перед схваткой, и, если сейчас показать, что дрогнула, быть мне битой. И я придвинулась к нему, погладила голую грудь ладонью, провела по животу до пояса, а потом запустила палец под ремень. Он был еще теплым после купания. Даже не теплым – горячим.
– Я с нетерпением жду объяснений, зачем этой женщине, одной из главных заговорщиц Домбанга, понадобилось встречаться с аннурским легионером, чей долг – разгромить тщательно подготовленное ею восстание.
Рук глянул на мою кисть и, не пытаясь ее отвести, заглянул мне в глаза:
– Затем же, зачем шесть лет назад она сблизилась со мной: надеялась соблазнить Глотку и втянуть его в свои дела.
– Плохо ты знаешь женскую натуру.
– Да ну?
– Первое: для вождя революции описанная тобой женщина слишком уж полагается на отверстие между ног.
– Мне следовало усложнить характер, – признал Рук. – Она и дерется неплохо.
– Давай-ка я расскажу сказку, – улыбнулась я. – Называется она «Измена родного сына».
– Легкомысленное название.
– Ты умрешь от смеха.
– Похоже, интрига раскрыта уже в заглавии.
– Нет, в нем ведь не говорится, кому он изменил. – Я провела пальцами по его животу вверх, к груди, по шее, приподняла ему подбородок. – Главное удовольствие – проследить, как разворачиваются события.
– Ты уверена, что «удовольствие» – подходящее слово?
– О, больше всего нам по душе самые жестокие истории – лишь бы мы на деле в них не участвовали. Ты будешь слушать или перебивать?
Рук опустил ладонь на мое голое бедро.
– Слушаю.
Рядом с ним трудно было сосредоточиться. Поединок продолжался, каждый старался выбить другого из равновесия, но все равно я чувствовала жар его кожи, его дыхание путалось в моих волосах, его голая грудь мимолетно коснулась моей… Меня унесло в сладостные воспоминания: теплые си-итские ночи, ветерок из открытого окна перебирает мне волосы; его руки у меня на спине, на ягодицах, соскальзывают, забираясь между бедер; глаза темные, как чаща джунглей, и потеряться в них так же просто. Сердце билось, как конь в деннике, – рвалось на волю. Я с трудом отогнала память страсти и заставила себя сосредоточиться на рассказе.
– Жил-был юноша, – заговорила я. – Уроженец этого города, потомок гордого, но захудалого рода. Многие ожидали, что он станет вождем своего народа, выведет его из векового рабства.
– Кто ожидал? – хмыкнул Рук.
– Те, кто знал, что он – потомок Гока Ми, величайшего из зеленых рубашек…
– Тех самых зеленых рубашек, – вскинул он бровь, – которые за два столетия после завоевания города Аннуром впали в ничтожество?
– Прошлое не может впасть в ничтожество, – покачала головой я. – Жрецы Домбанга молчали, но ждали – ждали подходящего времени и подходящего человека…
– Легионера? – удивился Рук. – Того, кто восемь лет служил империи, гоняя дикарей Поясницы? Похоже, ты запуталась в мотивации героев, не продумала характеров.
– Почему же не продумала? Кто лучше того легионера, заслужившего доверие разложившейся империи и поднаторевшего в ее обычаях и коварстве, мог бы повергнуть Аннур на колени? Кто, как не сын Гока Ми?..
– Сыновей Гока Ми сотни лет нет в живых.
– Скажем, духовный сын Гока Ми. Кто, говорю я, как не этот принц Домбанга, вернул бы зеленым рубашкам и жрецам былую славу?
– Жаль, никто не сказал парню, что он принц. Бросил бы кулачные бои. Ребра целее бы были.
Я встретила его взгляд, провела пальцем по шраму на подбородке.
– Он бы все равно не бросил.
– Не каждый живет битвой.
– А этот живет, – пробормотала я.
– Ну-ка, дай угадаю, чем кончилось. Спустя много лет принц наконец услышал голос своего угнетенного народа. Он взялся убивать тех самых аннурцев, что помогали ему поддерживать порядок в городе, причем начал с легата, прозванного Глоткой, – довольно удачно, надо сказать.
– Мы знали о готовящейся измене…
– А потом он отправился в бани, чтобы разыскать и убить тайную союзницу того легата.
– Слушатели любят измены, – все еще глядя ему в глаза, кивнула я. – И любят, чтобы история заканчивалась морем крови.
Рук повел ладонь вверх от моего бедра, огладил грудь и мягко остановил руку на горле.
– Увлекательная история, – сказал он. – Захватывающая. Но вот беда, ты не могла не заметить, что еще жива.
– Как и ты.
– Что означает одно из двух: либо мы с тобой тянем время, либо все-таки на одной стороне.
– Что, учитывая назревающий мятеж, было бы обоим на руку, – кивнула я.
– Что тебе об этом известно? – спросил он, прищурившись.
– То же, что и всем. Краска на статуях и опорах мостов. Такие художества частенько ведут к бойне и разным возгораниям, – пожала я плечами и улыбнулась. – Я здесь, чтобы их предотвратить.
– Я считал, это моя обязанность.
– И я так думала. Однако кое-кто держится мнения, что ты ею пренебрегаешь.
– Кухонные сплетники, – фыркнул Рук. – Шайка чинуш-белоручек, в жизни не выезжавших за пределы Аннура.
– Насчет белизны их рук не поручусь, но это мнение разделяют не одни чинуши. Кеттрал не подчиняются гражданским чиновникам.
Подмигнув ему, я сделал шаг назад, подобрала с лавки штаны, влезла в них и стала терпеливо ждать реакции на эту ложь.
Всю долгую дорогу до Домбанга я усердно размышляла, какую выбрать себе легенду. Что ни говори, найти Рука – лишь первый шаг. Дальше он станет задавать вопросы, и если шесть лет назад от большей их части удавалось уклониться, то теперь меня глодало предчувствие, что по второму разу он будет не так доверчив. Мне требовалась новая маска – такая, которую даже умный и осмотрительный Рук не сумеет прощупать и сорвать. И при этом я должна была иметь для него значение. Чтобы влюбиться в Рука, мне нужно было дать ему основание со мной разговаривать, сотрудничать, держать меня при себе.
До маски кеттрал я додумалась под самый конец пути – что удивительно, поскольку такая легенда была не только подходящей, но и единственной, отвечающей моим целям. Прежде всего, Рук никак не сумел бы ее проверить. Всем известно, какая секретность окружает кеттрал – отборных воинов-убийц Аннурской империи. Местоположение их тайных островов, Киринов, известно им самим, нескольким проверенным капитанам торговых судов да еще, возможно, самым дерзким и отчаянным из пиратов. Рук никак не сумел бы добраться до кеттрал, чтобы поинтересоваться у них молодой женщиной такого-то роста, такого-то возраста…
Еще лучше, что под видом кеттрал я имела бы основания сотрудничать с зелеными рубашками. Руку, несомненно, было поручено давить в Домбанге любые ростки мятежа. Давить силами преданных ему легионов. Однако вполне естественно, Аннур должен был подготовить и запасной план, приставить вооруженного соглядатая, чтобы сторожил и город, и его сторожей. Насколько я могла судить, так оно и было. Вполне возможно, где-то в Домбанге скрывались под видом рыбаков или трактирщиков одно-два крыла кеттрал – лучших солдат империи. Вполне правдоподобное допущение, а главное, оно объясняет мои редкостные способности. Служителей Ананшаэля приучают к скромности, так что я, конечно, в прошлый раз постаралась скрыть большую часть своих умений. Но Руку хватило и того немногого, что он увидел, – мало кому из мирных жителей требуется такой уровень воинского мастерства.
Маска кеттрал – идеальна. Этой лжи он просто не мог не поверить…
– Не верю, – холодно сказал он.
Я вздернула брови и медленно втянула воздух, обдумывая, как отразить удар.
– Много ли ты знаешь людей, готовых встать против тебя в рукопашной?
Он рассеянно поводил пальцем по ребрам в том месте, куда я обычно попадала на ринге.
– И сколько из них, – наседала я, не дав ему ответить, – на добрую четверть уступают тебе в весе? Сколько среди них девятнадцатилетних девиц?
– Допустим, ты кеттрал, – медленно отозвался он. – Тогда что ты, во имя Шаэля, делала в Сиа?
– Работала, – пожала я плечами.
– А где было твое крыло?
– Мы не всегда работаем целым крылом.
Я понятия не имела, так ли это, зато готова была поручиться, что и Рук не знает.
– Какое у тебя было задание?
– Кто, кроме людей на Киринах, знал ответ на этот вопрос, – уже покойники. Не советую попадать в их число.
– А какое задание здесь, в Домбанге?
– Для начала встретиться с Глоткой.
– Начало не из удачных.
– Значит, придется нам действовать жестко.
Он послал мне долгий изучающий взгляд.
– Нам?
– Мне с моим крылом, – кивнула я.
– Ты только сказала, что работаешь без крыла.
– Работала в прошлый раз. Другое задание, другие условия.
– А кроме как поболтать с покойником, что тебе поручено?
– При обычных обстоятельствах, – медленно проговорила я, – я бы тебе не ответила.
– Где ты видела обычные обстоятельства?
– И то верно.
– Попробую остальное угадать, – сказал он, меряя меня взглядом своих бессовестно зеленых глаз.
– Ты меня сильно разочаруешь, если не угадаешь.
– Если тебе верить, ты кеттрал. Здесь, в Домбанге, находишься потому, что город в очередной раз готов вскипеть. Аннур дал мне в подчинение зеленых рубашек, одолжил для поддержания порядка несколько легионов, но в столице что-то произошло, и я лишился прежнего доверия. И тебя послали надзирать за мной. – Он поднял бровь. – Как я угадываю сюжет?
– Уже лучше. – Я потрепала его по щеке. – Мы здесь, чтобы за тобой присмотреть. Если ты по-прежнему верен, будем держаться в тени, не мешая делать свое дело, а потом подчистим за тобой.
– То есть меня считают либо предателем, либо болваном.
– Я их заверяла, что ты не то и не другое.
Он в упор взглянул мне в глаза:
– Однако ты здесь.
– По приказу, – пожала я плечами.
– Почему послали именно тебя?
Я оттопырила губы:
– Может, ты все-таки болван?
– Ясно! – фыркнул он. – Ты родом из Домбанга, знаешь город…
– …И тебя знаю.
– Вот оно как? – Он задумчиво постукивал пальцем по рукояти ножа. – Тебе поручено затащить меня в постель, затрахать до потери бдительности и выведать все секреты?
Я насупилась и подбоченилась:
– Кажется, только что мы обсуждали некоторые области, в которых мои способности несколько шире расстояния между ляжками?
Рук с головы до ног смерил меня взглядом, но вот понять его я не сумела. Мелькнула в нем капелька страсти? Или только стальной блеск, как у оценивающего противника бойца?
Я попробовала вообразить себя Элой – женщиной, давно познавшей свет и меняющей мужчин, как наряды. Я вызвала в памяти ее карие глаза за краем поднятого бокала: как они лучатся отсветами лампы и будто смеются, даже когда ее лицо неподвижно. Я откинулась спиной на дощатую стенку, повторяя ее вольную позу, сочетающую в себе готовность к бою с праздной истомой.
Возможно, попытка удалась. По лицу Рука я не могла о том судить. А у меня, если честно, вспотели ладони и пересохло во рту.
– Конечно, – я говорила, подражая спокойному гортанному голосу Элы, – кеттрал должны быть всегда готовы к непредвиденным обстоятельствам. Разумеется, во благо великой империи я соглашусь залезть к тебе в постель.
Реплика была задумана как соблазнительная. Рук не соблазнился. По правде сказать, он меня будто вовсе не услышал. Он смотрел через мое плечо в глубину длинной комнаты. И почти не шевельнулся, разве что чуть сместил центр тяжести, чуть опустил плечи, но я эту позу узнала с первого взгляда. Сколько раз видела ее в Сиа, и всегда она означала одно: кому-то придется плохо, и может быть, очень плохо.
– Женщина в сером – Аспид, – тихо бросил он, выходя со мной в жаркую домбангскую ночь за стенами бань.
Я быстро нашла ее взглядом: маленькую немолодую женщину с рябым лицом, слегка прихрамывающую. Я бы на такую не оглянулась. Она медленно пробиралась между заполнившими широкое крыльцо людьми, обходила кучки гуляк, не поднимая глаз, уклонялась от толчков.
– Не очень-то она похожа на ядовитую гадину, – заметила я.
– Не похожа. Просто мы дали ей эту кличку.
– Настоящее имя недостаточно звучное?
– Настоящего я не знаю, – мрачно покачал головой Рук.
Спускаясь по ступеням, он словно просачивался сквозь толпу, а я держалась на полшага за ним.
– Почему она нас так занимает?
– Не она сама, – ответил Рук, – а человек с ней.
Я присмотрелась. По сторонам крыльца горели десятки красных фонариков, но ночной ветерок, раскачивая их, разбрасывал бегучие зыбкие тени.
– Никого не вижу.
– Не туда смотришь, – отозвался, ускоряя шаг, Рук. – Ниже, у канала. У третьей от нас лодки, той, что под черным навесом. Он как раз к ней подходит.
Я не сразу высмотрела высокую стройную фигуру в черном жилете и ноке до середины икры. Прежде чем ступить на борт лодки, мужчина оглянулся, на миг показав мне длинное лицо с высоким лбом и острым носом-топориком.
– Незаметно, что они вместе, – вставила я.
– В том-то и дело, – кивнул Рук. – Поэтому я и за пять лет не сумел докопаться до корней их жреческого сообщества.
– Так они жрецы?
– Тот, что в черном, – да. Аспид, как мы выяснили меньше года назад, служит госпоже Квен.
– Имя госпожи Квен должно быть мне знакомо?
– Смотря насколько глубоко тебя ввели в курс здешних дел. Она из местных богачей, открыто критикует политику Аннура, но я до сих пор не нашел, что предъявить ей на суде.
Я вздернула брови:
– У тебя в подчинении зеленые рубашки и толпы легионеров. Зачем тебе суд?
– Ты плохо знаешь Домбанг, – возразил Рук. – Город балансирует на лезвии меча. Большая часть горожан одобряет Аннур – законы империи, ее торговлю и ее благосостояние, – но четверть населения способны за полдня перевернуть все вверх дном. Чтобы привлечь кого-то к суду, мне нужны доказательства: трупы, груды награбленного или наворованного, да и тогда есть основания опасаться бунта.
– Может, зря ты бросил кулачные бои?
– Ты не представляешь, как часто я об этом думаю.
Мужчина в черном – жрец – скрылся под лодочным навесом. Аспид задержалась у одного из прилавков за крыльцом, обменяла несколько медных светильников[1]1
Светильник – мелкая монета в Аннурской империи.
[Закрыть] на завернутый в большой лист медовый лед и неспешно отошла к берегу, где, черпая лакомство бамбуковой ложечкой, принялась любоваться каналом.
– Если они таятся, – заговорила я, – какой смысл назначать встречу здесь, в самых больших домбангских банях?
– Здесь их труднее выследить. За домом госпожи Квен мы наблюдаем круглосуточно, но она об этом знает. Она на сто шагов не подпустит жрецов к своему порогу и причалам. Они находят другие способы: тайные знаки, встречи в людных местах. Здесь или на каком-нибудь рынке, в гавани, в таверне. У каждого жреца свои места, к тому же постоянно меняющиеся.
– Места для чего? – спросила я, чувствуя, как в животе ворочается ужас, потому что уже знала ответ.
– Для жертвоприношений, – тихо, глядя мне в глаза, ответил Рук и кивнул на Аспид. – Идем.
Доев медовый лед, женщина выбросила лист в канал, проводила взглядом уплывающий по течению зеленый кораблик и гуляючи двинулась к той же лодке, на которую недавно взошел жрец. Причалы у бань были сплошь заставлены судами: узкими «ласточкиными хвостами», яркими прогулочными баржами, курносыми паромами, расталкивающими борта других лодок, чтобы принять или высадить пассажиров. Лодка под черным навесом ничем не выделялась среди других. Я бы ее и не заметила, если бы Рук не показал. Аспид легко шагнула с причала на качнувшуюся палубу. Она не озиралась, держалась как тысячи других, проходивших за день по этому причалу. Негромко сказав что-то лодочнику, она скрылась под навесом.
– Убьем их? – спросила я, покосившись на Рука.
– Жреца я мог бы убрать давным-давно, – покачал он головой. – Мне нужна госпожа Квен.
– Полагаю, не стоит надеяться, что она скрывается в той лодочке.
– Эта добрая женщина очень и очень непроста. Договариваться она поручает Аспид, которая, убедившись, что за ней нет слежки, приводит жреца к своей госпоже.
– Значит, надо нам исхитриться.
– Надеюсь, ты за эти годы не размякла. – Рук снова смерил меня взглядом.
– Залечь на дне лодки сумеет и толстуха.
– В лодке нам делать нечего, заметят.
– Только не говори, что предстоит добираться вплавь.
– Именно так.
Я присмотрелась к нему:
– Плывем?
– Конечно плывем, – кивнул он.
– Свет доброй Интарры!
– Я слышал, кеттрал – хорошие пловцы.
– Так и есть, – признала я, – но плавать предпочла бы не в сточной канаве.
– Тебе повезло, мы в чистом конце города.
– Какая удача!
Лодочник отвел суденышко Аспид от причала и, налегая на шест и переругиваясь с соседями, проталкивался на чистую воду.
– Ну, пошли пачкаться, – бросил Рук, шагнув в толпу.
Я набрала в грудь воздуха, тронула ладонью ножи и последовала за ним.
Домбанг не похож на другие города. Вместо улиц у него большей частью каналы, но эти обвивающие кварталы протоки заливает густая черная, как смоль, муть. Кое-где по берегам медлительных потоков выстроены мостки, а то и широкие, протянувшиеся на несколько миль набережные. По такой набережной мы и двинулись, держась в гуще толпы и с безопасного расстояния наблюдая за черной лодкой. Хорошо бы продержаться так всю ночь. Но нет, Аспид была слишком умна, чтобы облегчать нам слежку.
Через четверть мили ее лодка свернула по узкой протоке на север, оставив нас на дальнем берегу. Потеряв ее из виду, я оглянулась на Рука – тот уже сбросил жилет, следом стянул сапоги и штаны. Прохожие откровенно веселились, разглядывая его голое тело. Кое-кто, заметив, что я смотрю на него, подкидывал сомнительные советы, которые Рук пропускал мимо ушей.
– Можешь плыть и в рубашке, – сказал он мне, – но если отстанешь, ждать не буду.
И он опрокинулся через перила. Всплеск расцвел светлым цветком на черной воде. Я, приглушенно ругнувшись, стянула через голову рубаху, тоже сбросила штаны и сандалии и поспешила вдогонку. Поднятые лодкой волны уже гасли у берегов.
– Дальний, – сказал Рук, махнув на частный причал у другого берега, и поплыл к нему сильными ровными гребками.
Хорошо было сменить вранье и словесный поединок в бане на честную, без тонкостей и задних мыслей, работу для рук и ног. Мне давно не случалось проплывать больше сотни шагов – в Анказских горах самые крупные озера немногим больше ванны, – но память детства вернулась сразу и вела меня вперед, хотя руки и плечи быстро загорелись от усталости.
На причал я подтянулась почти вровень с Руком. Наклонившись, он помог мне встать на ноги, и наши голые тела вскользь соприкоснулись. Я подняла взгляд – его лицо было совсем близко. Он не сразу выпустил мои руки.
– Мы, помнится, гнались за злодеями? – поджав губы, заметила я и почувствовала, как вздрогнула от сдержанного смешка его грудь.
– Просто дал тебе передохнуть.
– О, я еще толком и не разогрелась.
Боковой канал, в котором скрылась лодка, уходил в темноту. Я понимала, зачем мы выбрались из воды: двое плещущихся пловцов в узкой протоке заметнее лодки. К сожалению, другого пути за ними не было. Канал был деловым – ни мостков, ни прогулочной набережной, а только выдававшиеся на равном расстоянии причалы под фонарями.
– Ты долго собираешься ждать? – спросила я.
– Вовсе не собираюсь, – покачал головой Рук.
Не дав мне ответить, он прошел по мосткам к двери, убедился, что заперта, и пнул ее босой ногой.
Я подняла брови.
– Они огибают квартал, – пояснил он. – А мы пройдем насквозь.
– А если хозяева станут возражать?
– Их тоже пройдем насквозь.
Тот первый квартал от края до края протянулся самое большее на двести шагов. По пути мы взломали четырнадцать дверей и два окна, перелезли две кирпичные стенки, одну в пышный цветущий садик, другую – спасаясь от сердитого домовладельца с ножом; кого-то вырубили отнятой у него же бутылкой, продрались через спальню в белых занавесочках (на кованом чугунном ложе я насчитала не меньше четырех голых тел); подсвечником сбили какого-то горлопана, другому посоветовали заткнуться, протаранили деревянные ворота и попали еще в один садик, из которого за низкой стеной увидели освещенную луной воду – канал там разливался небольшой заводью. Лодка Аспид уже вышла на середину и сворачивала к выходу под хрупким низким мостиком.
Я оглянулась на Рука. Он взмок, грудь тяжело вздымалась, но глаза, ответившие на мой взгляд, ярко блестели.
– Думал, хуже придется, – сказал он.
Я тяжело дышала, упершись руками в колени.
– Мне казалось, твое дело – охранять покой горожан.
– А еще защищать невинных. Одно с другим не всегда сочетается.
Пока я загоняла в легкие достаточно воздуха, чтобы распрямиться, нос лодки скользнул под мост.
– Знаешь, – выговорила я, – обычно кеттрал уделяют планированию больше времени.
– План у меня есть.
– Поделишься?
– Пошли.
Он вскочил на низкую оградку и нырнул в воду.
Так мы преодолели, должно быть, несколько миль: взламывали двери, переплывали каналы, перебегали по узким переулкам. Раза четыре или пять я думала, что мы потеряли лодку, но Рук снова и снова находил где срезать, угадывал, рассчитывал и опять выводил нас на добычу, иногда даже опережал ее, высматривая преследуемых из окна или с балкона, а если отставал, то всего на несколько шагов. Аспид проявила невиданную осмотрительность и болезненную подозрительность: она закладывала большие круги по воде, трижды возвращалась по собственному следу, затаивалась в темных нишах, проверяя, нет ли слежки. Однако Рук верно предсказал, что она будет наблюдать за водой, а не за домами. И не за крышами, прах их побери.
В конце концов она, как видно, успокоилась и двинулась к юго-востоку почти прямой дорогой, которая вывела ее в Старую гавань. С тех пор как та гавань была сердцем города, прошли века. Ее глубокая бухта когда-то вмещала большие океанские суда, доставлявшие товар от самого Изгиба и из Антеры. Но Домбанг, разрастаясь, принимал все больше судов, бухта стала для них тесна. После того как Анхо Плешивый гигантскими усилиями выкопал и расчистил Новую гавань, Старая осталась без применения. Склады сначала прогнили, а там и обрушились. Поврежденные бурями корабли, брошенные нерадивыми владельцами у причалов, осели со временем в накопившийся ил. Зрелище вышло невиданное. Огромная круглая илистая отмель, рассеченная узкими протоками и размеченная корпусами осевших судов.
Лодка, за которой мы следили, и еще одна, похожая видом и цветом, были причалены к корпусу огромной шхуны. Три из четырех ее мачт обломились или были срублены. Оставшаяся колола брюхо ночного неба, и обрывки сгнившего такелажа лениво покачивались на ветру. Я различила поблекшую позолоту надписи на борту: «Рев Хекета». С фальшборта дряхлого судна свисала новенькая лестница, и над ней стояли двое вахтенных. В лунном свете я различила очертания арбалетов, выпуклости доспехов и мечи в ножнах, а лиц видно не было.
– Люди Квен, – тихо обронил Рук и, повернув меня за плечо, указал, куда смотреть.
Мы с ним стояли в полусотне шагов, за грудой пропитавшихся водой корней и сучьев, принесенных Ширваном с севера: чистильщики каналов сваливали их на отмели, чтобы потом сжечь. У меня после погони ныли бедра и криком кричали отвыкшие от плавания плечи. В то же время я вся горела в темноте – гонка меня согрела и взбодрила. Не знаю уж, от чего колотилось сердце – от усталости или от мимолетного прикосновения Рука. Возможно, от всего разом. Так или иначе, мне было приятно стоять с ним рядом, охотиться вместе. Удивительно, как быстро вернулась прежняя близость. Выходя из Рашшамбара, я на такое не смела и надеяться.
«Только любовь ли это?» – задумалась я, скользнув взглядом по его лучащейся лунными отблесками коже.
– Ты куда смотришь? – сощурился он.
Чтобы вернуть мысли к делу, я стерла с его плеча расплывшуюся кляксу крови – мы оба были все в мелких ссадинах и порезах.
– Просто проверяю, не рухнешь ли ты мне на руки. Уж очень крепко ты бился о двери.
– У дверей арбалетов не было. – Он снова указал мне на корабль. – А у этих есть.
– Где же госпожа Квен?
– Полагаю, внизу. В трюме. – Он покачал головой. – Сучья работенка ее выслеживать.
Я задумчиво кивнула, изучая место действия. Подойти к судну можно было либо по илистой отмели, либо по каналу. Полная луна заливала плоскую равнину серебром. Если подбираться по ней, можно уж заодно зажечь фонарь и забить в барабан. Незаметно не подкрадешься.
– А с той стороны? – спросила я.
– Она не дура. Там тоже кого-нибудь поставила.
– Придется вплавь. – Я кивнула на завал бревен. – За последним поворотом должно быть не меньше. Стянем в воду несколько веток, и можно будет за ними укрыться.
– Слишком опасно, – отозвался Рук, – но, если мы подберемся с этой стороны, можно будет перерезать швартовы лодок, устроить переполох. Попробуем сманить их вниз, пусть спустятся по трапу. Нас укроет тень, а у тех ублюдков не лучшая позиция.
Надо сказать, «те ублюдки» за все это время ни разу не шевельнулись. Не перекинулись словом, не прошлись по палубе, не присели.
– Досадная бдительность, – заметила я. – Отвлечь их будет непросто.
– Если видишь другой способ пробраться в трюм, я тебя слушаю.
Я в задумчивости побарабанила пальцами по рукоятям ножей на бедрах. И улыбнулась:
– Полезай-ка в воду.
Все сводилось к углу наклона и крепости досок.
Окажись борт слишком отвесным или слишком прочным, я бы не сумела вогнать ножи достаточно глубоко. А прогнившие доски не удержали бы моего веса, а уж тем более Рука. Изгиб борта скрывал нас от часовых наверху, но я все равно не спешила: попробовала несколько точек, прежде чем выбрать щель рассевшейся обшивки. Под моим весом доски прогнулись, но выдержали. Осторожно достав следующий нож, я оперлась на вбитый первым и, до пояса подтянувшись из воды, загнала клинок так высоко, как только могла дотянуться. Дальше пошло легче: поставить ногу на первый нож, выпрямиться, вытянуть третий из чехла на поясе и забить его еще на половину моего роста выше.
Братья и сестры в Рашшамбаре, бывало, поддразнивали меня за то, что таскаю с собой столько оружия: «Добро отдавать людей богу, Пирр, но не всех же сразу!» А я считала, что четыре ножа – в самый раз: один на виду, на поясе, два на бедрах и один в рукаве, пристегнут к предплечью.
После той ночи, когда мы с Руком ползли по корабельному корпусу, я поклялась заказать себе еще, и побольше, дайте только вернуться в Рашшамбар.
Мы карабкались по борту в носовой части, переставляя ступени-ножи. Рук, поднявшись на шаг, тянулся вниз и выдергивал освободившийся клинок, чтобы выпрямиться в полный рост и передать его мне. Дело шло медленно еще и оттого, что мы очень старались не шуметь. В одном отношении бдительность часовых играла нам на руку: они ожидали атаки со стороны трапа и потому ни на шаг от него не отходили. Никак не предвидели, что мы проползем по блестящему от влаги днищу.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?