Текст книги "Невероятное влечение"

Оливия прошла мимо него, нехотя подчиняясь, ее рот презрительно сжался.

Чайник начал посвистывать. Александра повернулась к печи – медленно, хотя ей сейчас отчаянно хотелось в гневе носиться по кухне. Она сняла чайник с огня и спокойно поставила на столешницу, с трудом удерживаясь от желания грохнуть его об пол. В сознании Александры вдруг снова мелькнул притягательный образ Клервуда. «Черт возьми!» – с досадой подумала она.

Кстати, прежде Александра никогда не ругалась, даже мысленно.

– Что сегодня слышно о сквайре? – осторожно спросил Эджмонт, наконец-то приходя в себя.

– Пока не знаю. – Она налила две чашки чаю – для себя и Оливии. – Хочешь чаю, отец?

– Да.

Александра наполнила еще одну чашку и обернулась к нему:

– Сквайр теперь точно прекратит ухаживания, и все по твоей вине. Пристрастие к выпивке просто необходимо побороть! Это настоящий позор, и мы уже не можем выносить твой алкоголизм.

Эджмонт уставился на старшую дочь, но она бесстрашно ответила на отцовский взгляд и вручила ему чашку с блюдцем. Не говоря ни слова, барон вышел из кухни и уселся за обеденным столом в комнате.

Александра и Оливия переглянулись. Казалось, Эджмонт задумался над своим поведением, но они обе понимали, что это ненадолго.

– У нас гости, – объявила Кори. – Точнее, всего один гость.

Александра только что закончила завтракать тостом и джемом. Кори стояла у окна кухни, и старшая сестра подошла к ней, чтобы посмотреть, кто же собрался нанести им визит еще до полудня. Когда темная карета приблизилась, она поняла, что в гости пожаловал сквайр.

Вне себя от волнения, Александра застыла на месте. Вчера ночью Денни привез их домой, но было слишком поздно, все устали, беседа явно не клеилась. Кори даже заснула по дороге, и сквайр посоветовал Александре сделать то же самое. Спать совсем не хотелось, но она притворилась задремавшей, чтобы избежать разговора с ним.

Теперь Александра гадала, как Денни объявит о прекращении своих ухаживаний – пришлет короткое письмо или приедет и объявит об этом лично? Безусловно, письмом было бы лучше. Но ему наверняка захочется переговорить с Эджмонтом. Все это тревожило Александру, ведь сквайр был последней надеждой на достойную жизнь ее сестер.

Она не хотела отказываться от возможностей, которые могло дать это замужество. Она сама была последней надеждой сестер. И ей хотелось бороться за то, чтобы обеспечить девочкам достойное будущее.

Кори отвернулась от окна.

– Что ж, сквайр уже здесь.

– Хочешь, мы будем присутствовать при вашем разговоре?

– В этом нет необходимости. – Действуя скорее машинально, чем осознанно, Александра сняла фартук и убрала выбившиеся пряди волос за уши.

– Он собирается прекратить общение, не так ли? – спросила Кори. Ее лицо было хмурым.

– В этом нет ни малейшего сомнения. Тебя это должно обрадовать, ведь ты была так решительно настроена против сквайра.

– Вчера вечером тебя обвиняли в ужасных вещах, Александра! Я никогда не хотела, чтобы ухаживания прервались по этой причине, из-за лживых сплетен.

Александра похлопала сестру по плечу:

– Забудь о прошлом вечере, Кори.

Бросив взгляд на Оливию, Александра направилась к входной двери. Получать отказ всегда неприятно, вот и теперь стоило ей взяться за ручку двери, как сердце сжалось от ужаса.

Перед Александрой предстал сквайр собственной персоной: его щеки горели от быстрой езды, и он не улыбался – был серьезным, даже грустным.

– Добрый день, мисс Болтон.

Стараясь унять свой страх, она ответила на приветствие, впустила сквайра в дом и проводила его в гостиную.

– Слишком рано для визитов? Я не мог уснуть вчера ночью, мисс Болтон, все время думал о вас.

Александра мрачно улыбнулась:

– Я должна принести извинения за поведение своего отца накануне вечером и еще раз поблагодарить вас за любезное приглашение на прием.

– Вы не должны извиняться, – сказал Денни.

Александра удивленно взглянула на него:

– Разумеется, должна.

– Нет. – Он покачал головой и добавил: – Я так расстроен! Мне очень жаль, что вам пришлось страдать прошлым вечером. Я и представить себе не мог, что все так обернется!

– Со мной все замечательно. – Она пыталась казаться беспечной. – Я уже забыла о том, что произошло.

Александра заставила себя улыбнуться. Что ж, теперь ей оставалось всего-навсего позволить сквайру выпутаться из неловкой ситуации со сватовством.

– Я знаю, почему вы приехали, мистер Денни. И я понимаю вас.

– Хорошо, если так. Тогда вы должны знать, что я разъярен этими подлыми, низкими сплетнями, которые дошли до меня вчера вечером! – с жаром воскликнул он.

Александра застыла на месте.

– Так вы слышали?

Сквайр хмуро кивнул.

– Но вы и виду не подали, что знаете об этих наговорах!

– Я не хотел делать вам еще больнее.

Александра осознала, что Денни слышал все омерзительные сплетни, включая ложь о ней и Оуэне, и вспыхнула до корней волос.

– Вы можете без лишних объяснений прекратить наше общение, мистер Денни, – после долгого молчания произнесла она. – Ни одному джентльмену не нужна жена, которую общество считает недостойной.

Он уставился на нее, вытаращив глаза:

– Что? Так вот о чем вы думаете! Я не верю всем этим пакостям, которые невольно услышал, не поверил в них ни на минуту! И вы – самая достойная женщина из всех, кого я знаю. Вы сияете как солнце, мисс Болтон, а все эти гарпии никогда не выйдут из вашей тени! Даже представить себе не могу, с чего им вздумалось так клеветать на вас!

Александра была озадачена, смущена, просто поражена! Мортон Денни не поверил сплетням! Он не осуждал ее, подобно всем остальным. Он был уверен в ее порядочности, честном нраве.

Тут Александра заметила, что сестры стоят в прихожей, у приоткрытой двери гостиной, прильнув к образовавшейся щели.

– Я приятно удивлена, сэр, что вы так верите в меня.

– Вы подшивали одежду моей жене на протяжении пяти лет, мисс Болтон. Полагаю, мне известно, какая вы на самом деле.

Александра прикусила губу, потом выдохнула:

– Так вы просто прибыли с визитом?

– А для чего еще я мог бы приехать?

Она уже едва владела собой.

– Разве вы прибыли не для того, чтобы положить конец нашему общению?

– Разумеется, нет. Я лишь хотел удостовериться, что с вами все в порядке после прошедшего вечера.

Александра не могла поверить в его великодушие. Повернувшись, она подтянула к себе стул и села. Сквайр подошел к ней.

Подняв на него усталый взор, Александра сказала:

– Для общества я всегда буду недостойной, неприемлемой. Вы можете рассчитывать на лучшую участь, вы этого заслужили.

Он немного помедлил, постигая смысл ее слов, и горячо возразил:

– Как я могу найти кого-то лучше вас, мисс Болтон? Как?

Она отчаянно пыталась вернуть себе хоть каплю самообладания, в душе боролись тревога и облегчение. Сквайр не отказался от ухаживаний после всего, что произошло, и стоило Александре осознать это, как она забеспокоилась еще больше – стало очевидно, что Денни влюблен в нее. Боже, если бы только она могла ответить на его чувства! И ей пора перестать думать об этом Клервуде! Несколько раз глубоко вздохнув, Александра поднялась со стула.

– Оуэн Сент-Джеймс не бросал меня, мистер Денни. Я не лгала, когда рассказывала вам о клятве, которую дала умирающей матери, и своем решении порвать с Оуэном.

Сквайр кивнул, и в тот же самый момент в гостиную вдруг с шумом ввалился Эджмонт. И тут же остановился как вкопанный, с тревогой переводя взгляд с Денни на дочь.

– Отец, – поспешила сказать Александра, в надежде не допустить новой катастрофы. – Сквайр заехал нас навестить.

Эджмонт кинулся вперед, к Денни, который, казалось, чувствовал себя теперь крайне неловко.

– Вы ведь приятно провели вчерашний вечер? – напрямик спросил гостя отец. – Александра была восхитительна, не так ли? В точности как ее покойная мать, истинная леди.

– Мисс Болтон восхитительна всегда, – ответил Денни.

– Не желаете ли выпить со мной чаю? Для бренди еще слишком рано, – засмеялся отец, похлопывая сквайра по руке.

Денни взглянул на Александру. Он явно не был настроен на общение с изрядно помятым бароном, однако им необходимо было поладить, чтобы устроить брак. Александра одобрительно улыбнулась сквайру, и он, кивнув, повернулся и направился в кабинет с Эджмонтом. Как только мужчины удалились, в гостиную вбежали сестры – бледные, с широко распахнутыми от страха глазами.

– Он не собирается прекращать наши отношения, – сказала Александра.

– Мы слышали, – прошептала Оливия.

Кори бросила взгляд мимо сестры, в сторону окна, выходившего на подъездную дорогу к дому.

– К нам приближается какой-то всадник, – оповестила она.

Александра обернулась к окну и заметила незнакомую фигуру лихого наездника, который галопом скакал на взмыленном коне по их изрезанной колеями, грязной дороге. Конь под седлом был одним из самых великолепных экземпляров, которые Александре только доводилось видеть, и она даже вообразить не могла, кем мог быть его хозяин. Александра обернулась к сестрам:

– Сквайр – щедрый, добрый и великодушный человек.

– Возможно, нам следует простить ему злодеяние, которое заключается в том, что он на двадцать четыре года старше тебя, – заметила Оливия.

– Вы обвиняли его в этом, не я, – мягко напомнила Александра.

Новый визитер постучал в парадную дверь. Надо же, а она подумала было, что всадник заблудился на их разбитой дороге! Все еще потрясенная тем, что сквайр не стал незаслуженно осуждать ее, Александра вышла из комнаты с сестрами и открыла дверь…

На пороге стоял Рандольф де Уоренн, его сапоги были перепачканы грязью, щеки раскраснелись от ветра. В руке он держал огромный букет в бумажной обертке. Должно быть, Рандольф приехал к одной из ее сестер? – в смятении спрашивала себя Александра.

– Мисс Болтон. – Он улыбнулся и отвесил вежливый поклон. – Это – для вас.

Восторг, который на мгновение испытала Александра, решив, что де Уоренну приглянулась одна из ее сестер, тут же улетучился. В полном замешательстве она оглянулась через плечо на закрытую дверь кабинета. Денни не должен был увидеть, что Рандольф де Уоренн привез ей цветы.

Сердце Александры затрепетало. Одна из сестер за ее спиной изумленно выдохнула.

– Здесь открытка, – усмехнулся посланец.

– Ах, где мои хорошие манеры! – отозвалась Александра, чувствуя, как все тело охватывает дрожь. Нет, это было решительно невозможно! Разумеется, Клервуд просто не мог прислать ей цветы. Определенно нет. Она взяла букет в красочной упаковке, жестом пригласив Рандольфа войти.

– Долго до нас добирались?

– Достаточно долго, но мой конь быстр и вынослив, так что мы галопом одолели большую часть пути. – Он улыбнулся Кори и Оливии. – Вся поездка отняла у меня от силы часа полтора.

Александра поймала себя на том, что вся дрожит, она никак не могла прийти в себя от потрясения, никак не могла разгадать, что же значил этот жест? Или все-таки знала, понимала это? Пройдя в гостиную, Александра заставила себя продолжить светскую беседу:

– Кажется, по новой железной дороге, которая связала Кенсетт и Клервуд, можно добраться за сорок семь минут.

– О, я в любом случае поскачу обратно верхом, – рассмеялся Рандольф и взглянул на Кори.

– Открой цветы, – прошептала Оливия.

Александра в волнении сжала букет.

– Бедный Рандольф, кажется, замерз. Давайте предложим ему горячего чая с булочками? О, мой дорогой! – Она обернулась к де Уоренну. – Я никогда не смогу отблагодарить вас за любезное одолжение, которое вы оказали нам прошлым вечером.

Сестры, не двигаясь, внимательно следили за их разговором.

– Что вы, все в порядке, – снова усмехнулся Рандольф. – Я с большим удовольствием проводил вашего отца домой. Откройте цветы. Мне запрещено покидать ваш дом до тех пор, пока вы этого не сделаете.

Что? Гонец не может уехать, пока она не развернет букет? Теперь Александра была вся во власти навязчивого образа Клервуда. Судя по всему, именно он прислал эти цветы. Выходит, герцог не забыл о ней, не образумился.

Все еще безмерно удивленная, Александра с большой неохотой разорвала обертку. Две дюжины огромных бордово-красных роз, каждая из которых была в полном цвету и отличалась исключительной роскошью – определенно, их тщательно подбирали, – показались на свет божий. В самой середине букета был прикреплен маленький конверт кремового цвета.

Она не могла двинуться с места. Чего добивается Клервуд? Почему он сделал это? О боже, сквайр ведь хочет жениться на ней!

– Это самые красивые розы, которые я когда-либо видела! – чуть не задохнулась от восторга Кори.

– Я никогда прежде не видела розы такого цвета, – восхищенно подхватила Оливия.

– Они стоят целое состояние, – похвастался Рандольф.

Александра во все глаза смотрела на потрясающие цветы.

Это был чересчур смелый, чересчур широкий жест. И даже обольстительный, чарующий, хотя она и не была уверена в том, что этот поступок объяснялся романтическими чувствами.

– Прочитай открытку, – напомнила Кори.

Все еще дрожащей рукой Александра передала Оливии цветы, потом взяла конверт, открыла его ногтем и вытянула оттуда маленькую карточку. На ней не значилось ничего, кроме большой, четкой буквы «К».

– И что там написано? – бесхитростно осведомилась Кори.

Показав ей открытку, Александра подняла глаза на Рандольфа. Он с улыбкой ожидал ее ответа. Александра обернулась к Оливии, с трудом обретя дар речи.

– Пожалуйста, поищи вазу. – Но в тот самый момент, когда просьба сорвалась с ее уст, она поняла, что должна вернуть цветы – ей явно не следует их принимать. – Подожди!

Оливия замерла на месте:

– В чем дело?

Чувствуя, что сердце вот-вот вырвется из груди, Александра решительно посмотрела на Рандольфа:

– Я не могу принять цветы.

Его глаза стали круглыми от изумления.

– Почему нет? – с досадой выкрикнула Кори.

– Александра, нам нужно это обсудить, – поспешила вмешаться Оливия.

Александру била сильная дрожь, но она забрала у сестры розы и протянула их Рандольфу, глаза которого теперь едва ли не вылезали из орбит. Но он не взял букет.

– Пожалуйста, – произнесла Александра. Она постаралась изобразить на лице улыбку, но ничего не вышло. – Если уж на то пошло, это я должна была послать его светлости цветы или какой-нибудь иной знак моей признательности за то, что он спас нас вчера вечером.

– Но он хотел, чтобы вы приняли этот букет, мисс Болтон, – возразил Рандольф. – В сущности, он ясно и точно дал понять, какие розы поручает мне найти – самые красивые, самые дорогие. Он даже сказал, что одной дюжины будет недостаточно. Вы не можете вернуть цветы – этим вы нанесете ему оскорбление.

– Я не могу их принять. – В ее тоне послышались неуверенные, робкие нотки. Она не хотела оскорбить Клервуда – этого не сделала бы ни одна женщина в здравом рассудке.

– Какого дьявола «нет»? – резко спросил Рандольф.

Александра облизнула пересохшие губы и снова бросила взгляд на дверь кабинета.

– У меня есть поклонник, сэр, который ясно дал понять, что в ближайшее время сделает мне предложение, – вздохнула она. – Таким образом, за мной ухаживают, и с серьезными намерениями.

Александра буквально вложила цветы ему в руки.

– Как только его светлость узнает, что я практически помолвлена, он вряд ли примет мой отказ за оскорбление, – добавила она.

Стоявшая сзади Оливия вдруг схватила ее за руку и резко бросила:

– Я хочу переговорить с тобой с глазу на глаз.

Александра обернулась к сестре, но перед глазами по-прежнему стоял образ Клервуда, и сердце разрывалось на части от тоски. Странно, но одна частичка ее души хотела принять розы, хотя это было бы крайне неуместно, и наслаждаться ими какое-то время.

Клервуд прислал ей цветы – такое просто не укладывалось в голове!

– Пожалуйста, поговорите, я не спешу, – твердо сказал Рандольф, который определенно не был настроен уезжать из этого дома с букетом, несмотря на все ее отказы.

– Я сделаю вам чай, – предложила Кори и помчалась на кухню.

– А мне нужно ненадолго выйти, чтобы охладить коня. Могу я его напоить?

– Конечно, – отозвалась Александра. – Насос у конюшни.

Она подождала, пока Рандольф выйдет из дома, и уныло проследила, как он провел своего великолепного скакуна мимо их облезлого дома. Потом печально вздохнула.

– Эти цветы слишком красивы, чтобы их возвращать, – сказала Оливия.

– Как я могу их принять? – взмолилась Александра.

– А что, если намерения герцога благородны?

Старшая сестра в изумлении посмотрела на среднюю:

– Это невозможно.

– Невозможно? А что, если есть хотя бы малейший шанс на то, что он интересуется тобой в качестве будущей жены? Если вернешь цветы, это будет выглядеть так, словно ты захлопнула перед ним дверь!

Александра помедлила, размышляя над словами Оливии. Нет, Клервуд не интересовался ею всерьез, в этом не было ни малейших сомнений. Она вдруг подумала об Оуэне и крепко обхватила себя руками, не в силах справиться с тоской по нему, их совместных планах и мечтах…

– Просто прими цветы, – продолжала настаивать Оливия. – Нет ничего страшного в том, чтобы принять их, гораздо хуже будет отослать букет обратно.

Сопротивление Александры было сломлено. Она никогда не видела таких красивых роз…

– Кроме того, – улыбнулась Оливия, – я смогу написать их маслом.

Глава 5

В половине второго Стивен оставил своих архитекторов ломать голову над изменениями, которые он набросал на их тщательно проработанных чертежах. В его сознании так и мелькали изображения будущих домов, жизнью в которых уже очень скоро должны были начать наслаждаться текстильные рабочие. Герцог опаздывал: он с головой погрузился в манчестерский проект, хотя к нему вот-вот должна была приехать вдовствующая герцогиня.

Клервуд был отреставрирован его отцом и теперь насчитывал без преувеличения сто комнат. Фасад особняка был выполнен в готическом стиле, его украшали высокие башни и бельведеры. Гильермо наверняка провел мать в золотую комнату, если, конечно, Джулия приехала. Возможно, герцогиня уже ждала его там. Это была самая впечатляющая, самая роскошная гостиная в доме, где Стивен обычно принимал своих наиболее значимых гостей. Он сменил тему размышлений и теперь вспомнил об американце. Сбор информации о Джефферсоне наверняка занял бы много времени, ведь этот человек жил за границей. К тому времени, как Стивен выяснил бы о нем что-нибудь интересное, отношения матери с американцем, возможно, зашли бы уже слишком далеко.

Герцог помрачнел. Джулии было пятьдесят, но она оставалась красивой женщиной, приятной в общении и стройной, изящной и элегантной. Великолепная наездница, герцогиня совершала прогулки верхом каждый день, и Стивен был абсолютно уверен в том, что именно эта активность и бьющая через край энергия позволяли ей оставаться столь молодой. Перед глазами Стивена то и дело всплывал нежный взгляд Джулии, обращенный в сторону американца, который он перехватил на балу. Герцог нисколько не сомневался в том, что она увлеклась этим Джефферсоном. К сожалению, и американец явно был увлечен, только наверняка не ею, а ее состоянием.

Стивен прошел в просторный холл, являвшийся центром дома, и выглянул из парадной двери. Перед ним предстал огромный фонтан, окруженный дорожкой из светлых ракушек. Вдали виднелся кусок дороги в милю длиной, обрамленный величественными вязами. Стивен не заметил приближающегося всадника, но Рандольф мог вернуться в любой момент. Он улыбнулся своим мыслям.

Прошлой ночью герцог плохо спал. Такое с ним случалось часто: он беспокойно метался по кровати, ворочался, обдумывая планы, нерешенные вопросы и новые идеи. Но вчера вечером ему не давал покоя неожиданно возникший на балу интерес к Александре Болтон. Если эта женщина и думала возбудить любовный аппетит Стивена, отклоняя его первоначальные заигрывания, то она определенно своего добилась.

На пути герцога вдруг возник Гильермо, который держал визитную карточку.

– Ваша светлость, только что приехала леди Уитт.

Стивен тут же помрачнел: он не мог откладывать неизбежное. Пришло время сообщить любовнице, что их связь окончена.

– Где она?

– Леди Уитт в весенней гостиной с вдовствующей герцогиней.

Герцог кивнул и без промедления зашагал в комнату. Его мать стояла перед дверями, которые открывались на располагавшуюся снаружи террасу, ведя приятную светскую беседу с леди Уитт. Обе женщины услышали его приближающиеся шаги и словно по команде повернулись.

Улыбка сбежала с лица матери, и Стивен сразу понял, что она чем-то расстроена. Внезапно он вспомнил, каким счастьем сияло лицо Джулии вчера вечером, когда она прогуливалась по танцевальному залу под руку с Джефферсоном. Они казались изумительной парой – даже Стивен не мог не признать этого.

Потом он перевел взгляд на свою любовницу, которая ослепительно улыбнулась ему. Шарлотта была умна и проницательна – несомненно, она приехала в надежде укрепить их отношения.

– Добрый день, леди Уитт, мама, – поприветствовал Стивен. Он ответил на улыбку леди Уитт и легонько чмокнул мать в щеку.

– Надеюсь, я не помешаю, – мягко произнесла Шарлотта.

– Мне нужно поговорить со Стивеном с глазу на глаз, – решительно произнесла Джулия, и ее синие глаза потемнели.

– Я не спешу, – снова улыбнулась Шарлотта. В ее взгляде мелькнул обольстительный огонек.

– Вы позволите нам ненадолго отлучиться? – учтиво спросил Стивен, заранее зная ответ леди Уитт. Когда она кивнула, герцог провел мать в соседнюю комнату, почти все пространство которой занимали рояль и арфа. Перед музыкальными инструментами в два ряда стояли обитые золотистым бархатом стулья.

– Спасибо за то, что приехала после моей короткой записки, – сказал Стивен.

– Даже я, твоя мать, приезжаю по первому вызову, когда получаю его.

Герцог завел непростую беседу, тщательно подбирая слова:

– Я едва ли вызывал тебя к себе, мама. Но прошла уже целая вечность с тех пор, как мы последний раз разговаривали, и мне нужно обсудить с тобой некоторые вопросы. Однако, как я вижу, ты чем-то расстроена.

Она слабо, вымученно улыбнулась:

– Ты выполнял свой долг вчера вечером, как и всегда, Стивен, разговаривая с Джефферсоном в весьма специфичной манере. Мы с тобой знаем, что ты сразу же решил, будто он тебе не нравится. Так что – да, я расстроена.

Все тело Стивена сковало странным напряжением.

– Я ничего не знаю об этом человеке, кроме того, что он – незнакомец и иностранец. И что лишь усложняет ситуацию, ты выглядела очень счастливой рядом с ним.

– Это усложняет ситуацию? – повторила Джулия. – Я все не могу понять, даже сейчас: это Том научил тебя быть таким холодным и бесстрастным или таков твой собственный характер? Да, я весьма расстроена сегодня – расстроена тобой.

Он нахмурился.

– Что ж, поскольку ты, судя по всему, хочешь говорить предельно откровенно, я тоже буду честен. Да, это мой долг – оберегать тебя от проходимцев и охотников за приданым.

– Конечно, это твой долг, – веско произнесла она. – Том выдрессировал тебя слишком хорошо.

Стивен застыл на месте. Прежде они никогда не ссорились, но, похоже, начинали конфликтовать теперь.

– Ты веришь в необходимость выполнять долг так же сильно, как и я, – наконец, после долгой паузы, тихо сказал он.

Джулия прошлась мимо него по комнате, шурша своими шелковыми юбками. Потом повернулась, уперев сжатые в кулаки руки в свои стройные бедра.

– Да, верю. Я потратила всю жизнь, выполняя свой долг по отношению к Клервуду – и к тебе. Причем ты всегда был для меня на первом месте – именно поэтому я предпочла остаться с Томом и терпеть его жестокое обращение. Все, что я сделала, я сделала для тебя – для того чтобы ты стал следующим и самым могущественным герцогом Клервудским.

Стивену стало неловко. Никто лучше его не знал, как страдала Джулия, будучи женой Тома. Насколько Стивен знал, старый Маубрей действительно обращался с ней крайне жестоко. Он презирал жену и, в конечном счете, даже не старался этого скрывать.

Джулия, в свою очередь, никогда не пыталась защищаться от нападок Тома. Она проявляла похвальное чувство собственного достоинства и с видимым спокойствием сносила оскорбления. Но если дело касалось ее сына, герцогиня превращалась в разъяренную львицу. И тогда ее стычки с Томом бывали просто ужасающими, неистовыми. Стивен нередко убегал прочь, только бы не видеть эти отвратительные, полные ненависти сцены.

Даже ребенком он приходил в отчаяние, видя, как мать самоотверженно заступается за него перед безжалостным супругом. Повзрослев, Стивен молил Джулию отступить, игнорировать Тома всякий раз, когда ему вздумается оскорбить кого-то из них двоих. Она отказывалась. В своей борьбе с мужем мать была так бесстрашна, так решительна! Временами Джулия становилась искусным, тонким дипломатом – иначе и быть не могло, ведь она прекрасно понимала, что стояло на кону: будущее ее сына в качестве следующего герцога.

– Никто лучше меня не знает о жертвах, которые тебе пришлось принести.

– Хорошо. Тогда, возможно, пришло время мне самой о себе позаботиться? – пристально взглянула герцогиня на сына.

Тот насторожился:

– Что это значит? Ты – вдовствующая герцогиня, моя мать, и я обязан заботиться о тебе. Так будет всегда.

– Это значит, что Том умер пятнадцать лет назад, и, несмотря на то что его смерть освободила меня, позволив жить так, как я сама хочу, я всегда боялась подпустить к себе какого-нибудь мужчину слишком близко. Я никогда не желала снова надевать оковы брака, Стивен. И ты отлично знаешь, что именно поэтому я всегда отказывалась повторно выходить замуж.

Герцогу не понравилось, что мать подняла вопрос о браке именно сейчас.

– Продолжай, – сквозь зубы бросил он.

Но Джулия помедлила с ответом и подошла к нему, ее щеки покраснели.

– Есть кое-что о Тайне Джефферсоне, что тебе следует знать… Он добр, но одновременно и смел, силен, тверд как скала! Понимаю, что ему следует быть с более молодой женщиной – мы с ним одного возраста, полагаю, – но, судя по всему, он находит меня интересной и… довольно привлекательной. Стивен, он мне нравится. Он очень мне нравится, но ты постараешься разрушить наши отношения, и теперь я это понимаю!

Его мать подумывала о браке с Джефферсоном? Стивен был ошеломлен. Или это была лишь любовная интрижка уже немолодых людей?..

– Как давно ты с ним знакома? И почему я узнаю об этом романе только сейчас? – Он с трудом сдерживал раздражение. – Это ведь роман?

Ее тело превратилось в натянутую струну.

– Я встретила его совсем недавно – на званом ужине, – а потом мы случайно столкнулись на Пэлл-Мэлл. И прошлый вечер был нашей первой возможностью пообщаться, лучше узнать друг друга. Мы прекрасно провели время, несмотря на твое вздорное, властное поведение.

– Учитывая то, как он смотрел на тебя, я имел полное право вести себя властно, – отрезал Стивен.

– Нет, мое полное право наслаждаться общением и, возможно, моим последним шансом! – вскричала Джулия. И, помолчав, добавила: – Я была верна твоему отцу. И видит Бог, любая другая женщина на моем месте искала бы утешения и любви где-нибудь на стороне.

Стивен насторожился.

– Если ты одинока, я найду тебе мужа.

Джулия в изумлении посмотрела на него:

– А знаешь ли ты, почему Том стал ненавидеть меня, хотя любил без памяти, когда ты появился на свет? Любил настолько, что признал тебя своим собственным ребенком? – Когда сын не ответил ни слова, она продолжила: – Он стал ненавидеть меня за то, что я не смогла родить ему наследника, его собственного сына. Это так нелепо! Том был импотентом, но весь свой гнев предпочел направить на меня – и на тебя тоже. Джефферсон заставил меня снова почувствовать себя молодой женщиной.

Мать мечтательно улыбнулась, и Стивен, донельзя встревоженный, пристально посмотрел на нее.

– Это было так одиноко – играть роль герцогини Клервудской! И я не осознавала, что все еще одинока, до тех пор, пока не встретила Джефферсона, пока он снова не пробудил меня к жизни.

Стивену стало неловко от этих откровений матери.

– Я снова предлагаю тебе помощь: мне кажется, ты заслуживаешь наконец-то получить то, о чем мечтаешь, – мужа. Если хочешь, я немедленно начну поиски подходящего кандидата. Ты можешь рассчитывать на претендента лучше этого неотесанного американца, который занимается скотоводством на ранчо, добывая средства к существованию.

– Когда ты успел стать таким снобом? – бледнея, задохнулась от возмущения Джулия.

– А что, есть какая-то разница между работой на ранчо и фермерством, разведением скота? – парировал он, понимая, что матери ни в коем случае не следует увлекаться фермером, даже если этот фермер – джентльмен.

– Он – намного больше, чем просто фермер, Джефферсон сам создал это ранчо, буквально вырезал его посреди дикой местности голыми руками! – с жаром воскликнула Джулия. – И даже не смей искать мне мужа! Меня интересует Джефферсон, не брак – это далеко не одно и то же.

Выходит, мать не хочет замуж, она подумывает лишь о романе? Должно быть, Стивен мог смириться с этим – по крайней мере, ее желание было меньшим из двух зол.

– Я ему не доверяю. И ты, кажется, знаешь о нем не больше меня.

– Именно поэтому я так хочу, чтобы наша дружба развивалась. Я намерена узнать о нем больше. И именно поэтому тебе сейчас стоит заниматься своими собственными романами, позволив мне спокойно общаться с Джефферсоном, – прямо заявила Джулия.

Стивен не нашелся сразу что ответить – он просто не мог этого допустить! После долгой паузы герцог изрек:

– Хочешь остаться и составить мне компанию за ранним ужином? Я отменю свои планы на вечер.

Но она уже направилась к двери.

– Мне пора идти. Я приглашена на чай. К тому же я должна присутствовать на собрании членов правления. Надеюсь, я ясно выразилась, Стивен. Я очень люблю тебя, но, если ты разрушишь мои отношения, я, возможно, никогда не смогу этого простить.

– Я провожу тебя, – отозвался Стивен и взял мать за руку, осознавая, что сделает то, что будет лучшим для вдовствующей герцогини, даже если это означает потерять ее доверие и любовь. Когда они вышли из комнаты, он добавил: – Я лишь прошу тебя не забывать об осмотрительности.

Джулия вдруг улыбнулась, и ее синие глаза заискрились.

– Трудно быть осмотрительной, Стивен, когда кто-то заставляет твое сердце биться с такой силой, что ты едва ли можешь мыслить здраво. Но тебе ведь не знакомо это чувство, не так ли?

Перед мысленным взором Стивена вдруг предстал образ мисс Болтон. Эта женщина, помнится, заставила его сердце учащенно биться, но ему не составляло труда оставаться осторожным и прагматичным, даже добиваясь ее внимания.

Когда они прошли в просторный, с высокими потолками холл, Гильермо уже держал наготове пальто и перчатки герцогини. Швейцар помчался открывать парадную дверь, пока дворецкий помогал Джулии надеть пальто.

– Просто пообещай мне, – сказала она на прощание сыну, – что будешь вежливым в следующий раз, когда вам доведется встретиться. В сущности, я прошу тебя о чем-то вроде презумпции невиновности для Джефферсона.