Текст книги "Украденная невеста"

Глава 6

Этот сон снился ему почти каждую ночь, но он не смог привыкнуть к нему, и каждый раз его охватывал ледяной ужас. Он ничего не мог сделать, не мог проснуться, только смотрел, как начинает раскручиваться лента прошлого. Он смотрел на события той кровавой ночи, не в силах предотвратить их. Снова и снова видел кровавую резню в деревне, гибель жены и ее ребенка.

Пег улыбалась ему, но, как всегда, в ее глазах был вопрос. Почему ты не любишь меня, Шон?

Ему хотелось умолять ее о прощении, сказать ей, что любит ее, хотя это было бы ложью. Обстоятельства сложились таким образом, что он вынужден был на ней жениться, и оба это знали.

– Когда ты отдашь обратно мою лодку? – появлялся Майкл, его кожа была серого цвета, а волосы темные, а на самом деле они были ярко-рыжими.

Шон наказал его накануне вечером за то, что мальчик нагрубил матери, забрав его любимую игрушку. Это был подарок его отца, моряка, пропавшего в море. Маленькая, вырезанная из дерева лодка, и теперь она была в кармане Шона, когда он спал, но он не мог ответить Майклу.

Вот появилась толпа разъяренных крестьян, он пытался их остановить от похода на имение лорда Дерби. Он знал, что последует, когда они появятся у железных ворот имения. Он знал, потому что уже был там, не три года назад, а ребенком, когда его отец повел такую же толпу против англичан. Он пробовал убедить людей, что у них ничего не выйдет, но не мог произнести ни слова, схватил за руку Бойла, отца Пег, но тот, кажется, не заметил. Он пытался остановить Флинна, но тот вдруг исчез прямо перед его глазами. И вот уже горит имение, появились солдаты, и он был там, и нож торчит из живота солдата в красном мундире, почти мальчика, и тот смотрит на него, и вопрос застыл в его глазах – за что? И Шон поднял голову и увидел сверкающие глаза британского офицера. Это полковник Рид смотрел на него с ненавистью.

Шон знал, что задумал Рид. Он пытался догнать его, но тот ускакал прочь. И вот он бежит к дому, где прячет свою семью, и уже на бегу знает, что там найдет, и ему было плохо от отчаяния и бессилия. Он опоздал, и дом был охвачен пламенем, он кричал, звал их, но нигде не находил. А потом нашел Пег и только бессильно смотрел, как она умирает на его руках.

Шон закричал и сел. Пот градом катился по телу.

Он еще был там, в маленькой голодающей деревне, в нескольких милях от Килвора. Там были дым и огонь, крики и удаляющийся топот копыт. Сотрясаясь от рыданий, склоняется он над своей избитой, в крови, умирающей женой и ее нерожденным ребенком.

Постепенно он вернулся в реальность. Он находился в лесу один. Стреноженная лошадь, украденная накануне в Корке, паслась невдалеке.

Шон трясся всем телом и не мог остановить дрожь. Оставалось лишь ждать, когда она прекратится. Отошел на край поляны, встал на колени, и его вырвало.

Он вспомнил, что он в Адере. Недалеко отсюда, на другой стороне леса, был его дом, где он жил с восьми лет. Сейчас в этом огромном доме находится его семья: граф, который воспитывал его как сына и которого он любил как родного отца, мать и братья. И Эль.

Он поднялся с земли, постоял, пошатываясь.

Но она больше не была той Эль. Она вызывала у него теперь другие чувства. Это было неприкрытое вожделение, он видел вместо прежней девочки и юной девушки женщину, понимал, что это неправильно, он страдал, в нем поднималась паника, которую он не мог подавить.

Эль превратилась в прекрасную женщину, он с трудом узнавал ее. Впрочем, она осталась такой же бесстрашной и упрямой, как когда-то. Он мог отнести свое влечение на счет того, что он два года не был с женщиной и поэтому его тело так ответило на ее соблазнительную красоту. Но ведь он едва замечал женщин на улицах Корка. Даже хорошенькая дочка сапожника вызвала в нем лишь легкий, мимолетный интерес.

И он не обманывал Эль, предупреждая, что ей следует его опасаться, он уже не контролировал себя. Он боялся солдат, которые явятся за ним, потому что не хотел подвергать ее риску. Ее взгляд говорил, что она все еще любит его, и, может быть, сильнее, чем прежде. Она не хотела его понимать, отказывалась бояться и не собиралась от него убегать. И хуже того, предложила ему укрыться в своей комнате, в своей постели.

Скорее, он должен ее бояться. Она предложила ему свое тело.

Он никогда не согласился бы, но при одной мысли об этом безумное желание поднималось в нем, туманило разум. Он не пойдет ночью в дом, несмотря на искушение, потому что это привяжет его к ней. Она все еще обожала его, готова была на все ради него, она хочет отдать ему свое тело, но взамен потребует его сердце.

А это невозможно.

Хотя он давно похоронил в себе Шона О’Нила, какая-то часть жила в нем до сих пор и не позволяла теперь поступить с Элеонорой так, словно он изголодавшийся по женщине преступник. И не только потому, что она завтра будет принадлежать другому. Он не хотел, чтобы она стала несчастной из-за него.

Он покинет страну, она выйдет замуж. Но почему-то ее жених вызывал в нем ненависть. Шон достаточно трезво мог оценить ситуацию – она выходит за титул и богатство. Но при мысли о том, что скоро она будет принадлежать другому, этому ненавистному англичанину, он задыхался и терял разум, возникло безумное желание остановить венчание любой ценой. И хуже всего было то, что его тело не хотело слушать голос разума, оно жаждало ее и не могло отказаться от ее предложения. Он сам себя не понимал.

Нет, надо признать, что, хотя Синклер и англичанин, он прекрасная партия для Эль. В любом случае она не сможет бежать с ним в Америку. Их будут преследовать, скорее всего, поймают, и тогда ее ждет участь Пег. Его душа не настолько огрубела и он не пал так низко, чтобы взять ее с собой как любовницу, и никогда не сделает своей женой. Ее ждет жизнь с Синклером, полная благополучия и семейного счастья.

Она всегда добивалась своего. Поеду с тобой.

Память подбрасывала новые воспоминания.

Вот она стоит на пороге его комнаты. Волосы стянуты в косу, в мужском платье. Он только вздохнул, потому что не сомневался, что она обязательно объявится, если узнает, что они собрались на два дня охотиться. Ведь он просил Тирелла не говорить Эль. И сам всю неделю пытался избавиться от ее слежки.

– Тебе девять лет, ты девочка, даже если и хочешь быть мальчишкой. Ты не поедешь с нами, – твердо сказал он.

– Нет, поеду! – Она топнула ногой. – И что в этом плохого, если я хочу быть мальчиком? Быть девочкой глупо! Я ненавижу играть в куклы. Мне нравится охотиться и ловить рыбу. Мне нравится нанизывать червяков, я их не боюсь. И не такая я маленькая – папа брал тебя на охоту, когда тебе было только девять!

– Откуда ты знаешь, ты тогда была младенцем!

Она отвернулась, надув губы. Раздосадованный ее упрямством, он повернулся и вышел из комнаты. Она последовала за ним.

– Я спрашивала, и папа мне рассказал.

Он так резко остановился, что она налетела на него.

– Тебе еще не говорили, что ты слишком умна и это принесет тебе неприятности? Ты не поедешь, Эль. И смотри, берегись, а то можешь превратиться в мальчишку или умрешь старой девой.

Она начала хныкать:

– Я ненавижу быть девчонкой! Я хочу превратиться в мальчика, и тогда буду такой, как ты.

Он не нашелся что ответить. И хуже того, ему даже стало жаль ее, и он уже винил себя за то, что был с ней жесток, поэтому поспешил уйти. Удивительно, но несколько часов спустя, когда они собрались около дома, отправляясь на охоту, ее нигде не было видно. Неужели она отступила? Он сильно в этом сомневался. Дуется на него, сидя в своей комнате? Все еще плачет? На сердце стало тревожно. Ее слезы обычно были притворными, просто игрой и представлением, но все равно ему было каждый раз больно, когда она плакала.

Несколько часов спустя они были уже далеко от дома, остановились на отдых, напоить лошадей и перекусить, и он уже забыл о ней. Клифф их веселил своим рассказом о последнем завоевании – леди на семь лет старше Клиффа была невестой одного из старинных приятелей отца. Они весело смеялись, когда вдруг на поляну, где они расположились, вышел рыжий пони Эль, но без всадницы.

Страх сжал ему сердце.

Они бросились на поиски. Он уже воображал, как они находят ее бездыханной, со сломанной шеей – обычная причина смерти сброшенных на скаку с лошади. Он не переставал себя ругать и винить и молился, чтобы с ней ничего не случилось. Он никогда себе не простит, если с ней случилось несчастье.

Она брела по лесу им навстречу, вся в грязи и ссадинах, но живая и невредимая. Увидев его, она остановилась, и лицо ее осветилось как маяк в ночи, потом протянула к нему руки.

Он соскочил с лошади, подбежал к ней и прижал к себе.

– О чем ты думала? – рассерженно вскричал он немного погодя, потом приподнял ее лицо и заглянул в глаза. – Ты не ранена?

Она помотала головой, глаза ее стали огромными, и вдруг объявила:

– Шон, я заснула!

Он не мог поверить, что она могла во сне свалиться с пони. Опять обнял Эль и прижал к себе.

– Через час стемнеет, кругом бродят дикие львы и волки, – сказал он глухо. – Эль, обещай мне, что никогда не станешь больше так делать.

Она серьезно смотрела на него.

– Я просто хотела поехать с тобой.

Шон сидел, прислонившись спиной к дереву. Ему было уже давно не пятнадцать, и ей не девять. Когда-то она манипулировала им с легкостью, и он делал все, что она хотела. Но те дни давно прошли. Никто теперь не мог диктовать ему свои условия, и тем более Эль, потому что больше она не была надоедливым и капризным ребенком. Она превратилась в женщину, соблазнительную и опасную.

Я знаю, что ты испытываешь ко мне. Приходи сегодня поздно вечером, и я о тебе позабочусь.

Он стоял, охваченный страстью и уже непреодолимым желанием, задыхаясь. Ее слишком избаловали в детстве. Хорошо бы ей надрать уши, если бы это помогло ее исправить. Она не пыталась стать настоящей леди, когда выросла, ничего не изменилось. Ее не интересовали условности, и она не гналась за богатством. Неудивительно, что Синклер потерял голову.

Он закрыл лицо руками. Кто-то должен наконец ею управлять железной рукой. Когда-то роль такого воспитателя и наставника принадлежала ему. Но у нее есть отец и четыре брата, и кто-то из них, например Девлин, должен был серьезно с ней поговорить. Ни одна женщина ее положения в обществе не может так откровенно предлагать себя мужчине. Она рискует и находится в опасности.

О чем она только думает?

Я знаю, что ты чувствуешь…

Я жду тебя сегодня ночью…

Нет, надо бежать, и немедленно. Мчаться отсюда без оглядки.

Он не пойдет к ней сегодня.

Даже если это означает, что он никогда ее больше не увидит.

– Рекс, – позвал Клифф, остановившись на пороге небольшой библиотеки.

Рекс сидел спиной к двери и смотрел в пустой очаг. Он о чем-то думал, и вид у него был мрачный. Он мгновенно обернулся на голос брата и сразу заулыбался. Встал и, припадая на костыль, направился к нему. Они обнялись и похлопали друг друга по спине.

– Как ты?

Клифф не был дома почти год и в последний свой приезд не застал в Адере Рекса. Они виделись в Лондоне прошлой зимой.

– Все в порядке. А ты, как всегда, великолепно выглядишь. – Рекс окинул взглядом брата. – Несмотря на костюм джентльмена, похож на варвара.

Клифф рассмеялся. Его волосы были слишком длинны, это правда, и все считают, что он похож на варвара или на мавра с золотистой кожей, хотя им невдомек, что он всегда носит нож у пояса, прячет стилет в рукаве и кинжал засунут за сапог, поэтому, даже надевая вечерний костюм, он не носил башмаков.

– Ты стал придирчивым. Что происходит в Корнуолле?

Рекс покачал головой:

– Абсолютно ничего.

Клифф прошел к столику на колесах и налил в два стакана бурбона.

– Как ты можешь сидеть безвылазно дома, я бы не выдержал и сошел с ума от скуки.

– Но я привожу в порядок имение. Это моя жизнь, – ответил Рекс, беря у него стакан.

Они были не похожи во всем, как день и ночь. Клиффу было не понять, как можно себя заключить в корнуолльском имении, где вокруг ни души на много миль.

– Надеюсь, у тебя есть прекрасная любовница, согревающая тебе постель.

– У меня полно готовых к моим услугам служанок. Я не могу позволить себе красавицу.

Улыбка исчезла с лица Клиффа. Он давно забыл то время, когда пользовался вниманием служанок, и сейчас не мог себе даже представить, что можно иметь связь с прислугой. Вернувшись домой вчера поздно ночью, он еще застал засидевшихся за картами гостей и за игрой в вист сумел соблазнить леди Бартон, быстрый флирт привел к желаемому результату, когда ее карточный партнер ретировался. Некрасивые женщины для него не существовали. Может быть, он найдет для брата красивую куртизанку. И это поможет тому скрасить холостяцкие дни.

– Что смотришь? – тихо спросил Рекс. – Ты красив и богат. Тебе не надо платить за любовь, как это делаю я.

Это укрепило Клиффа в решении. Обязательно пошлет Рексу соблазнительный подарок.

– Если ты хочешь оставаться одиноким, сидя в своем имении, это твое дело. Но ты не прав в отношении женщин. Многие находили тебя более привлекательным, чем меня.

Неужели брат считает, что, потеряв ногу, он стал ненужным калекой?

Рекс покачал головой:

– Это было в далеком прошлом, брат. И тогда красавиц больше привлекал мой мундир.

Тут он был прав. Леди обожают офицерские мундиры во время войны, особенно нарядных кавалеристов.

– Зато ты всегда искал приключений. Как ты еще жив остался при своем образе жизни, – улыбнулся Рекс.

Пожалуй, не стоит пока даже намекать Рексу о своем подарке, пусть это будет ему сюрпризом.

– Я просто морской капитан. – Он всегда так называл себя и так бывал представлен в обществе, если в этом была необходимость.

– Скорее, охотник за пиратами, который всегда рискует утонуть или попасть на виселицу.

Клифф сверкнул белыми зубами.

– Варвары просто отрубят голову, так же поступят турки и мавры. А испанцы более изобретательны – поджарят на медленном огне.

– Приятно слышать. – Рекс уселся, вытянув левую ногу, и машинально потер бедро, правая нога была ампутирована до колена. – Вы с Элеонорой похожи, – сказал он.

Клифф охотно согласился:

– Вот именно. О ней я и хотел поговорить.

– О своем сходстве сестрой?

– Ты сохранил еще остатки разума? Нет, братец, я хочу обсудить нашу маленькую сестричку, скорее, ее свадьбу.

Рекс улыбнулся, но глаза его стали серьезными.

– Хочешь обменяться мнениями?

– Вот именно.

Элеонора начала собираться в дорогу, планируя взять с собой небольшую дорожную сумку. И, складывая вещи, вдруг вспомнила о Питере и о своей свадьбе, намеченной на завтра.

Ее сердце упало. Если бы он был жесток, холоден и безобразен. Но все было наоборот – он был добрый и красивый. И она собирается его бросить. Она разобьет его сердце.

Воображение нарисовало картину – Питер стоит одиноко у алтаря и, волнуясь, ждет ее появления. А невеста так и не появится. Каково ему будет?

Сначала все будут в смятении. Собравшиеся, гости и родные, начнут предполагать, какая причина могла ее задержать. И какой начнется переполох, когда обнаружится, что она не придет, и хуже того – невеста сбежала.

Она вдруг застыла, ей стало страшно. Никто пока не предполагает, что Шон здесь и что она собралась сбежать с ним. Но завтра она будет у всех на виду, за ней будет следить сотня глаз – накануне свадьбы трудно остаться незамеченной. И начнутся розыски, будет погоня. Подключатся власти. Она стояла в нерешительности около кровати с какой-то вещью в руках. Не получится ли так, что, покинув Питера, она приведет погоню прямо к Шону!

Надо отменить свадьбу немедленно. Ясно, что отец никогда не согласится нарушить подписанные свадебные обязательства. Тем более поздно вечером, накануне венчания. Без веской на то причины.

Но и Шона она больше не может потерять. Должно найтись какое-то решение. И вдруг ее осенило – она поняла, что надо сделать, причем немедленно.

Она должна уговорить Питера отказаться от нее.

Надо, чтобы он сам отказался от нее и расторгнул соглашение. Она больше не раздумывала. Питера она нашла на террасе с его сестрой, леди Бартон, и ее мужем. Леди Бартон – элегантная и красивая блондинка, ее муж, намного старше ее, имел довольно суровый вид. Хотя у Элеоноры все внутри дрожало от нетерпения, она постаралась не показать виду, приветствуя всех вежливо и спокойно.

Леди Бартон подошла к ней.

– Ты, наверное, так взволнована, Элеонора. Я хорошо помню свою свадьбу. Не могла дождаться, когда пройду по проходу церкви в подвенечном платье.

– Я тоже, миледи, – с трудом выговорила Элеонора, потому что ненавидела притворство.

Леди Бартон ласково потрепала ее по руке.

– Зови меня Дианой, дорогая. Не хочешь ли прогуляться? Я заметила, что твои братья только что прошли в лабиринт.

Питер тоже поспешил к невесте:

– Я буду счастлив прогуляться с тобой, моя дорогая.

– Диана, – окликнул жену лорд Бартон, – я договорился с графом осмотреть имение. И боюсь, должен тебя на время покинуть.

– Не беспокойся, дорогой. Я найду, чем занять себя.

– Хочешь с нами? – спросил сестру Питер.

– О, не хочу мешать влюбленным, – просияла она, – наслаждайтесь обществом друг друга. Я поброжу по саду. – Она клюнула мужа в щеку, всем кивнула и ушла.

Элеонора вдруг заметила в одном из проходов садового лабиринта Клиффа. И видела, как он обменялся взглядами с леди Бартон. Общество всегда полно слухами о любовных интрижках, и она сразу поняла, что именно леди Бартон была в постели брата сегодня утром.

– Дорогая? – позвал ее Питер.

Она позволила ему взять себя под руку, и они покинули террасу, спустившись в сад. Сердце у нее часто билось от волнения. Питер заслуживал верности и любви, а она готова нанести ему удар. Он взглянул на нее удивленно:

– Что-то случилось?

– Я хотела извиниться за свое поведение вчера вечером.

Глаза его изумленно раскрылись.

– Но я просто испытывал наслаждение от нашего совместного любования звездами, Элеонора. – Он многозначительно понизил голос.

Она не хотела касаться темы поцелуев, но надо было как-то начинать.

– Но я ужасно себя вела, наверное, все заметили.

Он остановился и взял ее руки в свои.

– Но, дорогая! Ничего предосудительного не происходило вчера вечером. Ведь завтра мы станем мужем и женой.

Она чувствовала, что краснеет. Во рту пересохло.

– Я перебрала.

Он немного опешил от такой прямоты.

– Я это понял.

Она закусила губу. Никогда не умела лгать и ненавидела обман, но выбора не было. Она попытается его убедить, что ей нравится пить вино и она позволяет себе лишнее.

– Мне нравится выпить вина, иногда.

Он удивился:

– Но, дорогая, я ни разу не видел, что ты пьешь, за исключением глотка-другого шампанского за все время, что мы знаем друг друга.

Щеки у нее запылали.

– Просто я скрывала от тебя.

Он снова опешил.

– Что ты хочешь этим сказать?

– В этом я немного похожа на Рекса. – Она лгала и готова была провалиться сквозь землю.

– Ты имеешь в виду… О нет, я не верю. Я понимаю, что его увечье не дает ему покоя и он начинает пить с утра. Не говори мне, что ты следуешь его примеру!

– Нет, просто я хотела сказать, что мне нравится… вкус вина и его действие. Немного больше, чем должна позволить себе леди. И я хочу, чтобы ты узнал это перед свадьбой, а не после.

Он явно ей не поверил.

– Элеонора, если ты любишь выпить стакан вина, ради бога. У нас прекрасный винный погреб в Чаттоне, и французские вина, лучшие в этой стране. Мы можем наслаждаться вином каждый вечер. И я предпочитаю не пить один, поэтому ты составишь мне компанию.

Она отвернулась. Что ж, эта ложь явно не удалась.

– Все леди, которых я знаю, любят выпить стакан хорошего вина или шерри. Или ты предпочитаешь бренди и сигару?

Она теребила ленту на своем платье.

– Нет, я не пью бренди… – И вдруг спросила: – Говорят, в Париже есть женщины, которые курят?

Он широко раскрыл глаза от удивления.

– Есть, но они – не леди. Не хочешь ли ты сказать мне, что куришь? – притворно ужаснулся он.

Он не поверит этому никогда. Кажется, ей придется сказать ему правду. Сказать, что он замечательный, но она не может выйти за него, потому что любит другого.

– И я езжу верхом, как мужчина.

Он с облегчением переспросил:

– Прости, что?

– Я езжу верхом, как мужчина, в мужской одежде. Мне так удобнее, чем в дамском костюме для верховой езды.

Теперь ее щеки были малиновыми.

– Элеонора, зачем ты это делаешь? – медленно спросил он.

– Ты должен знать о таких вещах, раз мы женимся, – неуверенно сказала она.

– Я все знаю о твоих утренних прогулках.

Она задохнулась от удивления.

– Ты знаешь?

Он, улыбаясь, смотрел на нее с обожанием.

– Я наблюдал иногда за тобой. Ты великолепна. Ты ездишь верхом лучше, чем любой мужчина. И то, как ты несешься галопом на своем гнедом жеребце, – захватывающее зрелище! Не скрою, сначала я был поражен, увидев тебя в таком костюме. Но ты в совершенстве владеешь искусством верховой езды, и понятно, что просто невозможно скакать галопом в женском платье, сидя сбоку. Но я рад, что ты призналась мне, дорогая.

Элеонора была поражена:

– Но как ты можешь быть таким снисходительным! Леди не должны так вести себя. Это дурной тон.

– Но ты так делаешь, и ты настоящая леди, которую я люблю. Ты так красива, горда и независима. Почему, ты думаешь, я влюблен по уши? Мой бог, Элеонора, я никогда еще не чувствовал такого восхищения и любви ни к одной женщине, и никогда не буду. Равных тебе нет на свете.

Она была бессильна. Питер любит ее такой, какая она есть, и что теперь делать? Он встал на колено перед ней прямо на траву.

– Неужели ты не хочешь иметь в своем доме хозяйку с лучшими манерами? – умоляюще спросила она. – Ведь англичане во всем любят порядок.

– Я не такой. И мои друзья тоже не относятся к этой категории снобов. И они уже обожают тебя! Все мужчины находят тебя восхитительной. И уверен, что многие леди завидуют твоему успеху. – Он нежно улыбнулся. – Что тебя так расстроило?

Вот и случай, и она должна им воспользоваться. Надо прямо сказать, что она любит Шона, любила всегда, будет любить и поэтому не может выйти замуж. Но Шон находился сейчас буквально в сотне фунтов отсюда. Ей нельзя сказать правду, никто не должен знать, что он сейчас в Адере, пока они не будут в безопасности.

– Послушай, я не уверена, что стану тебе хорошей женой, – предприняла она еще одну попытку.

– Глупости. – Он притянул ее к себе. – Я уверен, что ты будешь просто идеальной женой.

Потерпев неудачу и расставшись с Питером, она поспешила после прогулки к себе в комнату, разрываемая противоречиями. Ей было жаль Питера, но все мысли были уже о том, что через несколько часов она снова будет рядом с Шоном. Время летит с ужасающей быстротой. Элеонора задумалась о будущем. Если она сбежит с Шоном, то станет причиной его преследования и нового заключения или даже казни. Она не могла допустить, чтобы он погиб из-за нее. Пусть он один отправится в далекую Америку, где обретет свободу. Она останется. Ее сразу охватило безразличие, – не стоит строить планы, разве его свобода не важнее всего? Любовь надо принести в жертву, хотя вряд ли она вынесет расставание. Она хотела подняться к себе, но дорогу ей загородили двое братьев.

Рекс улыбался, но как-то странно.

– Торопишься? – спросил он вежливо.

Что им надо? Почему оба решительно стоят на ее пути?

Она смотрела на Рекса, потом перевела взгляд на Клиффа, и по его выражению поняла, что ее уличили.

Она хотела убежать, но Клифф схватил ее за руку, удерживая.

– Надо поговорить, – сказал он холодно.

Она вновь почувствовала себя ребенком, застигнутым за неблаговидным поступком, которого ждет суровое наказание. Нет, она теперь взрослая и легко справится с ними обоими, если захочет. Она улыбнулась, обретая вновь храбрость. Они не могли знать, что Шон прячется в лесу и тем более что она собирается увидеться с ним ночью и даже соблазнить его. Что собирается отдаться ему. Они не должны знать о ее намерениях, иначе все будет кончено.

Рекс знаком пригласил ее в соседнюю маленькую гостиную, обычно редко используемую при приезде гостей. В ней собирались члены семьи, когда в доме не было посторонних. Она неохотно вошла, они следовали за ней неотступно. Войдя последним, Клифф сразу закрыл дверь.

– Как чувствует себя наша невеста? – спросил Рекс.

– Конечно, я волнуюсь, а вы чего ждали? – Она смотрела на братьев, стараясь не выдать страха перед разоблачением.

– Я думаю, что ты решила бросить Синклера прямо у алтаря, – заявил Клифф.

Она, как будто ища поддержки, взглянула на Рекса, но он был солидарен с братом, потому что не удивился его словам.

– Так ты предал меня, – сказала она, но не могла даже рассердиться на Клиффа, потому что не ожидала ничего подобного. – Что ты рассказал ему?

Клифф улыбнулся:

– Все, что знал, и свои подозрения.

Что он имел в виду? Впрочем, теперь не важно. Если она завтра не явится в церковь, они начнут ее искать и найдут Шона. И если его поймают, он будет повешен, и это будет ее вина.

Это означает, что она должна венчаться с Питером и дать Шону возможность скрыться. И тогда Клифф и Рекс помогут Шону обрести свободу. Шон, очевидно, будет в ярости, что она предала его, но он знает, что у Клиффа самые быстрые корабли и что он никогда еще не потерпел поражения в бою. Это было правдой.

Но осмелится ли она предать Шона?

Заговорил Рекс:

– Прошлым вечером ты казалась такой влюбленной. А сегодня ты хочешь бросить жениха в день венчания и собираешь мужскую одежду для кого-то. Странно, почему вдруг произошла такая перемена? Я хорошо тебя знаю. Ты не жестокосердна, и если бы решила оставить Синклера, то пошла бы к отцу за советом. Моя сестричка никогда не позволила бы себе так поступить с Питером.

Элеонора молчала, подавленная, не зная, что сказать в ответ.

– Что случилось, Элеонора? – продолжал мягко Рекс. – Что вдруг так резко изменило твое отношение к Питеру?

Шон, вероятно, никогда ее не простит, но зато будет свободен и сохранит жизнь.

– Ты что, не знаешь, что все невесты ведут себя странно накануне свадьбы, – еще пыталась оправдаться она, собрав остатки храбрости, – у каждой женщины есть в жизни моменты неуверенности и тревоги.

Клифф смотрел на нее с подозрением.

– Мы выросли вместе, и я хорошо знаю свою сестру. Она всегда добивалась своего. А чего ты добиваешься сейчас, Элеонора? Почему хочешь сбежать от Синклера? Почему ты так взволнована? Для кого просила у меня сегодня одежду?

Она любила Шона. А он ее? Она вспомнила лихорадочный блеск в его глазах, но вожделение – еще не любовь. Она прекрасно это знала, потому что на ее глазах братья заводили бесчисленные интрижки, видела множество раз, как они соблазняют женщин, которых было много. Если она сейчас расскажет о Шоне, она уже не встретится с ним ночью. И возможно, даже не сможет попрощаться. Слезы ползли по ее щекам.

Но прежде чем она заговорила, Рекс спросил:

– С кем ты хочешь сбежать, Элеонора?

Она молчала, вспоминая счастливое время, наполненное теплом, дружбой, доверием любовью. Лицо Шона без шрамов, с открытой улыбкой. Может быть, когда-нибудь, в Америке, он станет прежним.

– Шон здесь? – угрюмо спросил Рекс.

Встретив пронзительный взгляд его карих глаз, она смогла лишь кивнуть.

Они ждали.

– Он… – едва смогла она выговорить. – Ему нужна помощь… Вы нужны ему оба… – Она чувствовала, что слабеет, слезы теперь лились ручьем.

– Где он? – спокойно, но требовательно спросил Клифф и положил руку ей на плечо. – Ты знаешь, что мы сделаем все, чтобы помочь ему, хотя мне хочется его убить за то, что он заставил тебя страдать.

Она взглянула на него сквозь пелену слез.

– Он в смертельной опасности, но не думает о себе, как всегда.

Братья обменялись взглядами.

Потом заговорил Рекс:

– Если ты разговаривала с ним, то должна знать, что его обвиняют в серьезных преступлениях, и надо спешить.

Она поняла, что оба уже знают правду о Шоне и его побеге.

– Но как вы узнали? Почему не сказали мне?

– Два дня назад капитан Броули приезжал сюда и говорил с отцом и Тиреллом. И спрашивал, что нам известно о Шоне. Но мы тогда ничего не знали.

– Но теперь скажите мне все, что знаете, умоляю.

– Мы не хотели тебя вовлекать накануне твоей свадьбы. И это было правильным решением, – сказал Клифф.

– Но вы не имели права!.. – Она была возмущена и негодовала. – О, я сама могу предположить. Вы просто не говорили мне потому, что я женщина. И мне не обязательно знать, что мужчина, которого я любила всю свою жизнь, все еще жив и нуждается в помощи.

– Мы знаем, что ты до сих пор считаешь, что любишь его, но ему надо немедленно покинуть страну, и я собираюсь ему помочь. Потому что ему нужна моя, а не твоя помощь, Элеонора, – заметил Клифф.

Никогда раньше она не видела у него такого выражения, вероятно, он был таким в решающие моменты своих морских сражений. Элеонора покачала головой.

– Но он просил никому не говорить. Он боится за вас, что из-за него пострадаете вы, отец, что у Девлина отберут поместье, и он прав.

Клифф поднял темную бровь.

– И ты решила сбежать с ним. Сейчас, надеюсь, ты уже поняла, что, бросив завтра Синклера у алтаря и сбежав с Шоном, ты не только не поможешь, а навредишь ему.

– Да, я поняла! – крикнула она. – Но вы не понимаете меня, потому что вы никогда не любили! Я так страдала без него все эти годы, иногда я думала, что умру. А теперь вы увезете его в чужую страну, и я никогда его не увижу, не смогу убедить, что я единственная женщина его жизни…

– Где он? – прервал Клифф, решительно отметая все ее излияния.

– В лесу. – И она коротко рассказала, как встретила Шона.

– Он ранен? – Клифф уже мысленно составлял план.

– Он очень худ и весь в шрамах. Он в ужасном состоянии, я имею в виду не физическое, а его душу. – Она без сил опустилась в кресло.

– Но он может идти и ехать верхом?

– Да. Но он так страдает, Клифф. Ты не можешь понять.

– Я вижу, в каком ты состоянии, но, принимая во внимание все обстоятельства, мне не жаль, что он отверг тебя. У него нет будущего. Поверь, у тебя тоже не будет, если ты будешь с ним. Поэтому выходи за Синклера.

– Вы ужасно черствые и слишком гордые. Я надеюсь, что купидон когда-нибудь пронзит вас стрелой и леди вас отвергнет, потому что поймет, что вы жестокосердны и грубы.

– Ты – моя единственная сестра, и мой долг приглядывать за тобой и желать тебе счастья. – Клифф повернулся к Рексу: – Я думаю, нам не стоит привлекать отца и Девлина. Я пошлю человека в Лимерик с приказом, чтобы подготовили корабль к отплытию. Встретимся внизу через пять минут.

И, не дожидаясь согласия брата, вышел из гостиной.

А Элеоноре оставалось только беспомощно посмотреть ему вслед.

Рекс подвинул кресло и сел рядом. Он протянул ей безукоризненно чистый носовой платок с вышитыми инициалами. Она взяла и яростно вытерла глаза.