Текст книги "Смертельный выстрел"

ГЛАВА 3

Дверь открылась немедленно. Дороти Ларсон стояла на пороге и вопросительно глядела на незнакомца, нахмурив тонкие брови.

Шейн уже приготовился улыбнуться, но внезапно решил изменить тактику.

– Миссис Ларсон? – спросил он жестким, бесцветным голосом.

– Да, я миссис Ларсон. Что вам угодно? – голос ее был так же холоден, как и темно-голубые глаза.

– Мне нужно поговорить с вами.

– Сожалею, мистер, но у меня нет привычки разговаривать с незнакомыми людьми, которые приходят ко мне, не предупредив заранее о своем визите.

Дороти Ларсон отступила назад и с силой толкнула дверь. Шейн вставил ногу, и дверь остановила свое движение, не успев захлопнуться перед его носом.

– Вы будете говорить со мной независимо от ваших привычек,– сказал он.– Разговор касается Уэсли Эймса.

– Если вы немедленно не уйдете, то я вызову полицию.

– Я частный детектив, миссис Ларсон,– сказал Шейн, не меняя тона.

– Детектив? Скажите ясно, что вам от меня нужно? При чем здесь мистер Эймс?

– Дело касается вас и мистера Эймса,– уточнил Шейн.– Мне нужно обсудить некоторые вопросы, имеющие отношение к вам обоим.

– Какое отношение может иметь детектив к моим личным делам?

– Меня зовут Майкл Шейн. Подумайте, миссис Ларсон. Будете ли вы говорить со мной, или мне встретиться с вашим мужем?

– Ральф рассмеется вам в лицо. Между прочим, он работает у мистера Эймса,– она надменно подняла подбородок.

– Вряд ли Ральф будет смеяться. Ему сейчас не до смеха. Впрочем, вам тоже,– жестко добавил Шейн.– Вы знаете, что бедный малый сходит с ума от любви к вам. Но вы, похоже, не знаете, что он не так туп, как вы думаете. Если я покажу ему свой рапорт, миссис Ларсон, то платить придется вам, и расплата будет жестокой.

– Ваш… рапорт? – Она судорожно вздохнула.– Неужели Ральф нанял детектива, чтобы следить за мной?

– Неужели вы думаете, что человеку так легко заморочить голову? – парировал Шейн. Он сложил руки на груди и строго взглянул на нее, испытывая нечто вроде мрачного удовлетворения.

– Что вам от меня нужно? – спросила Дороти Ларсон.– Вы хотите шантажировать меня?

– Нет, черт возьми,– с досадой сказал Шейн.– Я не шантажист. Я хочу хоть немного образумить вас. Вопреки распространенному мнению, частные детективы не такие уж жулики и вымогатели. Ваш муж мне симпатичен. Думаю, он честный парень, и мне очень жаль, что он женился на такой женщине, как вы. Я даю вам шанс одуматься и порвать с Эймсом прежде, чем Ральф узнает правду и убьет себя, вас или Эймса… Или всех троих. Быть может, вы его не любите, но вы не хотите увидеть его на электрическом стуле, верно?

– Нет! – высоким голосом крикнула она.– О Боже, нет! Я никогда не думала…– внезапно она подняла руки к лицу и разрыдалась.

– Самое время подумать,– сказал Шейн.– Мне известно, что на следующей неделе Ральф уходит в отпуск. Он подозревает, что вы хотите отправить его одного, чтобы самой без помех провести время с Эймсом.

– Это неправда! – крикнула она.– Мне нужно остаться одной и подумать!

– Правда это или неправда, но так думает Ральф,– холодно сказал Шейн.– А если я покажу ему мой рапорт, то его подозрения превратятся в уверенность. И тогда он возьмет оружие и выйдет на охоту; нетрудно угадать, кто окажется первой жертвой.

– Вы не можете… не можете сказать ему ничего плохого,– она совладала с рыданиями и подняла заплаканное лицо.– Ничего не было. Уэсли и я не…

– У меня достаточно доказательств, чтобы заставить вашего мужа принять решение,– без тени сомнения солгал Шейн.

Дороти Ларсон не пыталась ничего отрицать.

– Чего вы хотите от меня? – тихо спросила она.– Если он узнает, что вы были здесь…

– Ни в коем случае не говорите ему об этом,– быстро сказал Шейн.– С моей стороны это неэтично, но цель оправдывает средства. Ральф ничего не должен знать о моем визите к вам, иначе все пойдет прахом. Он должен прийти к выводу, что вы образумились сами и сожалеете о своих встречах с Уэсли Эймсом. Настаивайте на том, чтобы отправиться в отпуск вместе с ним, убедите его оставить работу у Эймса. Он хороший репортер и может зарабатывать достаточно, чтобы обеспечить семью.

– Возможно, вы уже не любите его,– продолжал Шейн, радуясь, что Тимоти Рурк не слышит его слов.– Может быть, вам следует разойтись. Но пусть это произойдет позднее. Сейчас вы должны убедить своего мужа, что любите его, а ваши встречи с Эймсом были невинной забавой.

– А если я сделаю это…– медленно сказала она.– Если я сделаю это, вы обещаете, что он никогда не узнает правду?

– Даю вам слово,– чистосердечно сказал Шейн.– Ральф ничего не узнает. Но вам нужно объясниться с ним сегодня, как только он придет домой,– предупредил он.– Не откладывайте, иначе я не смогу удержать Ральфа от непоправимого шага. Завтра с утра сразу же позвоните мне и скажите, чем все кончилось. Возьмите ручку, я продиктую вам номер.

Дороти покорно отошла от двери и вернулась с ручкой и записной книжкой. Шейн продиктовал ей номер своего телефона в отеле.

– Это мой домашний телефон,– сказал он.– До десяти утра можете звонить по этому номеру, затем звоните в мой офис.

Шейн назвал еще один номер. Дороти записывала за ним.

– Если вы не позвоните до полудня, то будет поздно,– продолжал он.– Не забывайте: ответственность за все, что может произойти, лежит на вас.

Она кивнула.

– Я была настоящей дурой, мистер Шейн. Теперь я изменила свое мнение о частных детективах.

– Большинство из них временами все же поступают, как идиоты,– заверил ее Шейн.– Не верьте тому, что показывают по телевизору. Если человек берет лицензию частного детектива, то он не обязательно становится суперменом или взяточником,– Шейн замолчал, неприятно удивленный менторскими нотками в своем голосе.

– Ну хорошо,– бодро сказал он.– Поговорили, и будет. Бойскаут совершил доброе дело. Пора слезать с белого скакуна и отправляться на покой. Доброй ночи.

С этими словами Шейн отступил назад и плотно закрыл за собой дверь. Он чувствовал себя веселым и довольным. Несмотря на препирательства с Тимоти Рурком, он был рад, что пришел сюда. В последние минуты разговора он ощущал уже какое-то подобие симпатии к Дороти Ларсон. Может быть, каждому иногда не мешает сыграть роль доброго дядюшки?

Остановившись возле двери квартиры 4Б, Шейн заметил, что она плотно закрыта. Мгновение он не знал, огорчаться ему или радоваться. Да, босоножка была хороша… И коньяк был хорош. Какой сорт она назвала, «Наполеон»? Наверное, сама придумала.

Корабли, что минуют друг друга в ночи!

В следующий раз он закроет за собой дверь и запрет ее на замок.

Но нельзя забывать, что Тим Рурк и Люси Гамильтон ждут его у Ланцо, и Тим в кои-то веки собирается заплатить за еду и за выпивку. А с каким нетерпением они ждут рассказа об укрощении строптивой Дороти Ларсон!

У выхода Шейн помедлил перед рядами почтовых ящиков, отыскав ящик под номером 4Б.

«Мэй Грэхэм».

Это ему понравилось. Не «мисс» или «миссис» Грэхэм, а просто Мэй.

Так и должна была написать высокая женщина, запросто назвавшая его «Рыжиком».

С миром в душе и добродетелью в сердце Майкл Шейн зашагал по дорожке к улице, где его ждал автомобиль.

ГЛАВА 4

В большом обеденном зале, окна которого глядели на Бискайский залив, рыжеволосого детектива приветствовал Ланцо собственной персоной.

– Ваши друзья уже здесь, мистер Шейн,– с широкой улыбкой сказал он.– Я усадил их за лучший столик в уголке.

Шейн увидел Тимоти Рурка и Люси Гамильтон: они сидели за круглым столиком рядом с окном, откуда открывался вид на вечерний Майами и всю восточную часть полуострова.

Люси с бокалом шампанского в руке наклонилась к репортеру и что-то с жаром втолковывала ему. Рурк откинулся на спинку стула в своей привычной позе и медленно кивал с заинтересованным выражением на лице.

Неяркий электрический свет играл в каштановых волосах Люси Гамильтон, временами вспыхивая медно-красными искорками, подчеркивавшими правильный овал ее лица и линию плеч, скрытых под белоснежным вечерним платьем. Шейн невольно остановился, залюбовавшись ею. Перед его глазами возник образ Мэй Грэхэм. Теперь он был безмерно рад тому, что после разговора с Дороти Ларсон дверь квартиры 4Б оказалась закрытой. Все мужчины – распутные свиньи по своей природе, с отвращением подумал Шейн. Стоит женщине вроде Мэй Грэхэм вильнуть бедрами, и мужчина уже готов наброситься на нее, как шакал на мертвечину. А милая, очаровательная, умная Люси Гамильтон в это время терпеливо ждет…

Шейн остановился возле столика. Ланцо моментально принес третий стул. Почувствовав на себе чей-то взгляд, Люси обернулась и встретилась глазами с детективом. Ее улыбка постепенно исчезла.

– Майк! – воскликнула она.– Что с тобой? Ты смотришь так, как будто никогда не видел меня раньше.

– Я ни разу не видел тебя такой очаровательной,– сказал Шейн.– Сколько шампанского ты уже успела выпить?

– Это всего лишь второй бокал, но я могу выпить еще несколько, если они будут производить на тебя такое же впечатление.

Шейн опустился на стул.

– Продолжай в том же духе,– сказал он.– Сегодня за все платит Тим. Ты слышал, Ланцо? – обратился он к владельцу ресторана.

– Разумеется, мистер Шейн. Что будете пить? Может быть, рюмочку мартеля для начала?

– Хорошо.

Едва Ланцо отошел от стола, Рурк нетерпеливо повернулся к Шейну.

– Ну как? – спросил он.– Ты встретился с ней, Майк?

– Встретился.

– Ты поговорил с ней?

– Как и полагается строгому дядюшке.

– Ну?…

– Ну и напугал ее до дрожи в коленках,– Шейн взглянул на Люси и улыбнулся. – Не воспринимай это всерьез, дорогая. Я даже не видел ее коленок. Но как бы то ни было, она обещала вести себя, как добрая жена и прекратить свои встречи с Уэсли Эймсом. Не знаю, Люси, успел ли Тим рассказать тебе…

– Он мне все рассказал,– Люси скорчила гримаску и отпила глоток из бокала. – Судя по тому, что мне приходилось слышать об Уэсли Эймсе, я не уверена в гуманности твоего поступка. Человечество ничего бы не потеряло, если бы друг Тима прикончил Эймса.

– Это лишь временная отсрочка,– заверил ее Рурк.– Десятки людей собираются убить его, так что долго он не проживет. Для меня важно, чтобы убийцей не стал Ральф Ларсон. Как вела себя Дороти, Майк?

Официант поставил перед Шейном бокал и тарелочку с сыром и маслинами. Детектив осторожно поднял бокал за ножку и с видимым удовольствием отхлебнул половину.

– Она упорно отрицала любовную связь с Эймсом. Каким-то образом у нее сложилось впечатление, что меня нанял Ральф, и должен сказать, она очень не хотела, чтобы я докладывал ему о результате своих расследований,– Шейн пожал плечами.– Она производит впечатление холодной и расчетливой женщины.

– Но при этом она отлично сложена, если верить Тиму,– заметила Люси.

– Любая женщина, похожая на кувшин, кажется Тиму красавицей,– пренебрежительно сказал Шейн.– Но ты напомнила мне… Тим, ты когда-нибудь видел соседку Ларсонов?

– О чем я тебе напомнила? – поинтересовалась Люси.

– Только не о кувшинах,– Шейн улыбнулся.– Так как насчет соседки, Тим?

– Я с ней не знаком, но слышал описание Ральфа вскоре после того, как они въехали в эту квартиру. Судя по описанию, восхитительная женщина.

– Не верь словам,– Шейн улыбнулся, заметив растущее подозрение в глазах Люси.– Не волнуйся, дорогая. Она из тех женщин, которые ходят по своей квартире босиком. Совсем не в моем вкусе.

– Похоже, ты многое успел повидать за такое короткое время,– произнесла Люси.

– Ты мне льстишь. Я видел ее мельком, когда звонил в дверь Ларсонов. Ну-ка, посмотрим, какое блюдо в меню самое дорогое?

Шейн поднял меню, закрыв лицо от негодующего взгляда Люси Гамильтон и начал водить указательным пальцем по строчкам.

В семь тридцать троица вышла из ресторана посте роскошного обеда, оплаченного Тимом Рурком без единого протеста.

Ночь была очень теплой.

– Как насчет того, чтобы всем вместе отправиться к Люси? – предложил Шейн. – Ты не возражаешь против рюмочки на сон грядущий, Тим? Надеюсь, в это время у тебя нет никаких дел в газете?

– Нет; правда, я оставил там свою машину. Мы с Люси приехали на такси.

– Значит, решено? Я отвезу тебя в офис, когда захочешь: сегодня я собираюсь лечь пораньше и хорошенько выспаться.

– Поехали.

Они сели в машину. Шейн выехал на Бискайский бульвар, затем повернул на юг. За несколько кварталов до своего дома Люси вздрогнула и с тревогой взглянула на Шейна.

– Майк, я только что вспомнила ужасную вещь. Ты непременно побьешь меня.

– Что такое? – добродушно спросил Шейн.

– У меня дома нет ни капли выпивки,– дрогнувшим голосом призналась Люси.– Помнишь? В прошлый раз ты допил последнюю бутылку.

– Но это же было больше недели назад! – запротестовал он.– У тебя было время купить что-нибудь еще.

– Знаю. Как-то ты обещал побить меня, если такое случится снова. Что делать, я забыла.

– Пожалуй, я выберу для порки кошку с девятью хвостами,– удовлетворенно сказал Шейн.– Будь свидетелем, Тим. Вот они, преданные секретарши! У них дома не найдется ни глоточка виски для шефа на тот случай, если он вдруг заскочит на минутку. Ну ладно, моя юная леди, память у меня долгая,– он резко свернул направо. Мы едем ко мне: уж у меня-то есть выпивка. А когда мы выпьем по два-три стаканчика, я уж, так и быть, отшлепаю тебя по-отечески. Тим перекинет тебя через колено и будет крепко держать.

– Надеюсь, у тебя есть бурбон,– мечтательно сказал Рурк.– В прошлый раз у тебя мне пришлось иметь дело с шотландским виски, а я его недолюбливаю. Старые счеты, сам знаешь.

– Две бутылки, если мне память не изменяет,– проворчал Шейн.– На следующий день после твоего визита я специально купил две бутылки самого дешевого бурбона. «Старый флигель», твой любимый сорт.

– Ах…– Рурк облизнул пересохшие губы. Люси хихикнула. Шейн притормозил на перекрестке, затем свернул налево и припарковал машину возле бокового входа в свой отель, расположенный на северном берегу Майами-Ривер.

Они вышли из автомобиля, поднялись на один этаж по лестнице и прошли мимо лифтового холла к двери хорошо известного всем троим номера.

Войдя в прихожую, Шейн включил свет и повесил шляпу на вешалку. Затем он без промедлений отправился на кухню.

– Доставай бутылки, Тим,– донесся его голос.– Я принесу лед. Люси, ты не хочешь попробовать бенедиктина? Тебе надо отлакировать выпитое шампанское.

– Мое шампанское не нуждается в лакировке! – возмутилась Люси.– Что за ужасное выражение! Приготовь мне лучше «К. и К.».

– Что за «К. и К.»? – полюбопытствовал Рурк.– Я слыхал про «Б. и Б.», но…

– Это его собственный рецепт коктейля, когда в доме нет лимонов, а их, как правило, нет.

– Коньяк и кока-кола? – предположил Рурк, открыв бар.– Боже, чем он поит своих женщин! Люси, я и не подозревал…

Его речь прервал телефонный звонок. Люси недовольно поглядела на телефон, но не двинулась с места, пока из кухни не появился Шейн с подносом, уставленным бокалами.

Телефон продолжал звонить. Шейн поставил поднос на стол и взял трубку.

– Майкл Шейн,– коротко сказал он.

– Мистер Шейн! – в голосе звонившей слышались истерические нотки.– Вам нужно остановить Ральфа! У него пистолет, и он собирается убить мистера Эймса.

– Это миссис Ларсон?

– Да, конечно. Вы слышите меня? Вы меня поняли? Ральф похож на спятившего маньяка. Он уже выехал к Эймсу. Вы должны остановить его!

– Вы звонили в полицию?

– В полицию? Нет. Я не хочу, чтобы его арестовали. Торопитесь, остановите его!

– Где живет Эймс?

– На северо-востоке, 120-я улица. Возле залива. Я не помню номер дома, но…

– Я выезжаю,– Шейн положил трубку и повернулся. Рурк и Люси Гамильтон смотрели на него, раскрыв рты.

– Звони в полицию, Люси. Срочный вызов. Патрульную машину к дому Уэсли Эймса. Ральф Ларсон с пистолетом уже в пути, и мы вряд ли его догоним. Пошли, Тим.

Последние слова Шейн произнес, уже открывая дверь. Тимоти Рурк устремился следом. Они пронеслись по коридору, вихрем сбежали вниз по лестнице и устремились к машине. Шейн рванул с места в тот момент, когда репортер закрывал дверцу. Взвизгнув шинами, автомобиль свернул направо, проскочил на желтый свет и помчался по Бискайскому Бульвару не север.

Рурк крепко вцепился руками в колени, наклонившись вперед. Когда Шейн, маневрируя между машинами, проскальзывал впритирку из ряда в ряд, губы его двигались в безмолвной молитве. Шейн постоянно нажимал на гудок.

– Что толку, если нас размажет о фонарный столб,– умоляюще пробормотал Ррк.– Будет лучше, если мы приедем туда целыми и невредимыми. Люси уже позвонила в полицию. Если рядом была патрульная машина, то полицейские должны остановить этого идиота.

– Да, если машина была рядом,– мрачно согласился Шейн.– Если к тому времени он уже не вошел в дом, черт его побери! Когда мы выехали, он проехал уже половину пути.

– Но он не делал девяносто миль в час, не обращая внимания на светофоры. О Господи, Майк! – репортер в ужасе закрыл глаза, в то время как Шейн вывернул руль влево и обогнул автомобиль, едва не налетев на грузовик.

– Держи глаза закрытыми,– посоветовал Шейн.– Уже Семьдесят Девятая улица. Если я проскочу на этот светофор…

Машина проскочила светофор на красный свет, но боковая колонна еще не пришла в движение, и аварии удалось избежать. К северу от 79-й улицы движение стало менее интенсивным, и Рурк приободрился.

– Что за чертовщина случилась с Ральфом? – спросил он.– Я думал, ты все уладил…

– Я тоже так думал. Она не сказала, удалось ли ей поговорить с мужем. По ее словам, он взял пистолет и поехал к Эймсу. Чертовы женщины,– Шейн вздохнул.– Что ей стоило хоть слово сказать, пока он искал пистолет! Ты знаешь, какой марки машина у Ральфа?

– Э – э… нет. Голубая, с серебристой крышей. Какая-то новая модель, для меня они все на одно лицо.

Они миновали 110-ю улицу на скорости восемьдесят пять миль в час.

– Ладно, скоро мы все узнаем,– сказал Шейн.– Если копы уже взяли его, то ты не вмешивайся. Пока он не остынет, в камере ему самое лучшее место.

Снизив скорость, он свернул на 120-ю улицу, упиравшуюся в Бискайский залив через несколько кварталов. Сзади не было видно ни одной машины. По обе стороны улицы выстроились шикарные особняки с зелеными лужайками и теннисными кортами, залитыми электрическим светом.

– Помнится, дом должен быть в конце улицы справа,– сказал Рурк, напряженно глядя в окошко.– Я был там однажды на вечеринке, несколько лет назад. Помню каменную ограду и широкие ворота.

По правую сторону рядом с заливом действительно виднелся внушительных размеров особняк, обнесенный каменной оградой. Подъездная аллея и площадка для стоянки машин перед домом были ярко освещены двумя рядами фонарей.

Свернув в аллею через открытые ворота, Шейн сразу увидел два автомобиля: черный «кадиллак» и голубовато-серебристую малолитражку. Во всех окнах на первом этаже дома горел свет. Едва Шейн остановил машину, как парадная дверь открылась, и мужская фигура исчезла внутри здания.

Детектив выключил зажигание и выпрыгнул из машины. Из дома послышался громкий крик и звон упавшего предмета. Шейн со всех ног бросился к дому и рванул входную дверь на себя.

Примерно в десяти футах от двери на полу лежал человек, пытавшийся встать на ноги. Его рот нелепо скривился, но он не мог сказать ни слова, лишь указывал дрожащим пальцем на лестницу, ведущую на второй этаж.

Рядом с человеком лежал серебряный поднос с разбитыми бокалами и раскатившимися в разные стороны бутылками. По лестнице стремительно взбегала маленькая фигурка в белом костюме, моментально исчезнувшая за поворотом. Шейн услышал громкий стук захлопнутой двери.

Прыгая через две ступеньки, детектив побежал вверх. Рурк тяжело дышал за его спиной.

Человек в белом костюме яростно колотил кулаком в закрытую дверь на левой стороне коридора, одновременно нажимая на кнопку электрического звонка. На двери висела табличка «Не беспокоить». Человек, оказавшийся пуэрториканцем, повернул к Шейну испуганное лицо, пробормотал что-то по-испански и снова принялся колотить в дверь.

Схватив пуэрториканца за руку, Шейн отодвинул его в сторону, отступил назад и пригнулся, чтобы усилить удар правым плечом.

Не успел он броситься вперед, как за дверью раздался приглушенный звук выстрела. Секунду помедлив, Шейн снова бросился на дверь. Петли заскрежетали от удара, дверь вздрогнула, но устояла.

Из комнаты не доносилось ни звука. Снизу послышались голоса. Пуэрториканец, расширив глаза, прижался к стене и что-то шептал сквозь зубы. Шейн разбежался и снова врезался в дверь, стараясь попасть плечом поближе

к замку. Раздался протестующий скрежет, брызнули щепки, и дверь распахнулась. Шейн по инерции влетел внутрь, успев ухватиться за дверную ручку.

Он оказался в просторной комнате, меблированной как офис или служебный кабинет. В центре комнаты стоял квадратный письменный стол. За столом, свесившись с кресла, сидел мертвый мужчина.

Другой мужчина – молодой, с напряженным лицом и вьющимися черными волосами – стоял возле стола в четырех-пяти футах от мертвеца. Он был без пиджака, и его черный галстук немного сбился в сторону. В правой руке он держал револьвер 38-го калибра, из дула которого все еще струился легкий дымок. Мужчина удивленно посмотрел на Шейна и нахмурился.

– Не было никакой необходимости ломать дверь,– сказал он совершенно спокойным голосом.– Я собирался открыть ее сразу после того, как убил этого сукиного сына.

Майкл Шейн глубоко вздохнул и подошел к мужчине.

– Дайте-ка мне револьвер,– сказал он.

– Разумеется,– Ральф Ларсон криво усмехнулся и дернул головой, отбросив упавшую на глаза прядь волос. Он взял револьвер левой рукой за ствол и медленно, почти торжественно, вручил оружие Шейну.

– Привет, Тим,– сказал он, заметив Рурка.– Помнишь, я говорил тебе, что убью этого ублюдка? Слава Богу, мне это удалось.

– Я уже понял,– резко сказал Рурк.

Детектив положил револьвер в карман брюк и подошел к убитому. В этот момент раздался вой полицейской сирены, сразу смолкнувший, когда патрульная машина подъехала к дому.

– Он ведь смеялся надо мной, Тим,– сказал Ральф Ларсон, словно пытаясь прояснить ситуацию.– Он сидел передо мной в этом проклятом кресле и смеялся мне в лицо, когда я сказал, что собираюсь убить его. Понимаешь, он мне не верил. Его вонючее самолюбие не позволяло ему понять, что я в самом деле собираюсь убить его. Это же Уэсли Эймс, понимаешь? Он неподвластен судьбе, которая постигает простых смертных. Вот он и не поверил мне. Он смеялся мне в лицо. Но теперь-то он все понял. Теперь он больше не смеется, он уже отшутился. Теперь мой черед смеяться.

И Ральф Ларсон засмеялся. Откинув голову, он пронзительно расхохотался. Звук его смеха словно ножом прорезал тишину, царившую в комнате. Затем он поднял руки к лицу и медленно опустился на пол. Его смех перешел в глухое рыдание.

В коридоре послышались голоса и топот шагов. Шейн обернулся и увидел полицейских: звонок Люси все-таки немного запоздал.