Текст книги "Сердце яростное и разбитое"

Глава 12
Грей

Я просыпаюсь от жгучей боли в ноге, когда солнце уже высоко в небе. Подо мной покачивается повозка, и с каждой кочкой я прихожу к более ясному осознанию, что лежу на простых деревянных досках. Я ерзаю, пытаясь перекатиться на бок, но в голове у меня стоит шум. Я слышу звяканье металла, когда двигаюсь.

Я делаю резкий вдох, затем заставляю себя привстать на локте. Мои запястья и лодыжки закованы в кандалы. У меня перед глазами все плывет.

– Медленнее. Ты был без сознания несколько часов.

Знакомый мне человек сидит в передней части повозки. У него темно-коричневая кожа и короткие волосы. Он кажется крупнее, чем тогда, когда я впервые встретил его в Вашингтоне, но я не забуду этого человека, который как-то раз спас мне жизнь.

– Лекарь, – с удивлением говорю я, и мой голос звучит грубо и хрипло. Когда я говорю, у меня ноет челюсть. Я поднимаю руку и тру глаза. Цепи скользят по моим голым запястьям.

– Большинство людей зовет меня Ноа, – говорит он.

Должно быть, меня напоили сонным эфиром. Моим мыслям трудно выстроиться в нужном порядке. Шесть мужчин верхом следуют за повозкой. Солнечный свет отражается от их оружия и брони, и у меня начинает гудеть голова. Я морщусь и снова тру глаза.

Безо всякого предупреждения нахлынувшие воспоминания выбивают из меня воздух. Мой взгляд быстро возвращается к Ноа.

– Где Тайко? – спрашиваю я. – Что они с ним сделали?

– С ним все в порядке. Он спит, – отвечает Ноа и указывает в сторону. – Смотри.

Я с трудом принимаю сидячее положение. На моем бедре тугая повязка. Кандалы на ногах позвякивают с каждым движением.

Тайко свернулся калачиком позади меня под лавкой, протянувшейся вдоль противоположной стены повозки. Он забился как можно дальше в угол. Похоже, он цел.

– Он очнулся? – кричит еще один голос.

Это тот же самый голос, который я слышал с трибун. Теперь, увидев Ноа, я понимаю, кто является хозяином этого голоса. Джейк. Брат Харпер. Принц Джейкоб для всех в Эмберфолле. Наследник трона вымышленного королевства Колумбия. На самом же деле он абсолютно никто.

У Джейкоба сложилось не очень хорошее мнение обо мне за те несколько дней, что мы знали друг друга. И это взаимно. Я смотрю на кандалы, в которых меня держат, и сомневаюсь, что юноша изменил свое отношение ко мне в лучшую сторону.

– Очнулся, – отвечает Ноа, и тон его голоса звучит как-то обреченно.

Джейкоб едет на лошади рядом с повозкой. Его темные волосы стали длиннее, и в седле он держится намного лучше. Тем не менее сомнений быть не может: передо мной брат Харпер.

– Ты сказал, я не могу всадить в него нож, пока он без сознания. Теперь-то можно?

– Нет.

– Да ладно, – взгляд Джейкоба полон праведного гнева. – Скажи мне, куда можно бить, чтобы он не умер.

Я встречаюсь взглядом с юношей.

– Ты из тех людей, у которых рука поднимется заколоть человека в кандалах?

– Обычно нет, но ради тебя сделаю исключение.

– В тебе столько яда, а ведь я не сделал тебе ничего дурного.

Ноа хмыкает. Голос Джейкоба становится тихим и угрожающим.

– Из-за тебя мы оказались здесь в ловушке.

А, да. Так и есть.

Джейкоб подгоняет лошадь, пока не оказывается практически рядом с повозкой.

– К твоему сведению, я не единственный с «ядом» по отношению к тебе. Никто не знает, где ты был. Рэн ищет тебя уже несколько месяцев. Харпер думает, что ты умер, и переживает из-за этого. Но нет. Ты здесь, и с тобой все в порядке.

Даже более того. Теперь все эти стражники гадают, почему ты дезертировал. Почему бежал. Не хочешь объяснить? И еще ты пытался убить их командора на арене.

Если бы я пытался убить Дастана, то он был бы уже мертв, но другие слова Джейкоба – правда. У меня нет оправданий. Я отвожу взгляд в сторону.

– Выкладывай, – требует Джейкоб. – Немедленно.

Когда я ничего не отвечаю, он вытаскивает кинжал. Я резко поворачиваю голову. Мне кажется, что в моей ноге застрял только что выкованный железный прут, но даже в таком состоянии, скованный по рукам и ногам, я могу выпрыгнуть из повозки, обмотать цепями шею юноши и свернуть ее еще до того, как он успеет дотронуться до меня своим лезвием.

Мне нечего терять, и, должно быть, Джейкоб это чувствует. Что-то в его взгляде меняется.

– Джейк, – произносит Ноа, и его голос звучит устало. – Просто… убери это.

Выругавшись, Джейкоб засовывает кинжал обратно в ножны.

Тем не менее, я не чувствую облегчения, поскольку его слова отягощают мои мысли. По правде говоря, мне жаль, что из-за меня он оказался в ловушке. Я сожалею о том, что оставил свои обязанности, связанные с Королевской гвардией. Я жалею о том, что мне известно о моем происхождении и о том, что это означает для принца Рэна.

Я смотрю в небо. Воздух полнится летними ароматами сена и спелых фруктов. Если мы проезжаем мимо фермерских угодий, то получается, что мы отъехали довольно далеко от Риллиска. Дорога практически пустынна: должно быть, еще рано. Уорвик наверняка сходит с ума из-за того, что одновременно лишился и меня, и Тайко.

Повозка постукивает колесами и скрипит, наполняя звуками тихий утренний воздух. Впереди должен ехать всадник в качестве дозорного, но я никого не вижу. Стража и лошади выглядят измученными.

– Мы ехали всю ночь без остановок?

– Да. Мы возвращаемся в Замок Железной розы, чтобы ты вернул нас домой, а потом тобой займется Рэн.

Эти слова проникают глубоко внутрь и мертвой хваткой сдавливают сердце.

– Замок Железной розы находится в двух днях езды от Риллиска, – говорю я. – Ты хочешь довести своих людей до изнеможения, чтобы сэкономить несколько часов?

Джейкоб сжимает зубы.

– Дастан сказал, что мы успеем вернуться к закату. Я никого не довожу до изнеможения.

– Вы ехали всю ночь и намереваетесь ехать весь день, – я бросаю взгляд на стражников, следующих за повозкой. – При том, что эти люди, скорее всего, с начала вчерашнего дня не отдыхали?

В глазах юноши мелькает нерешительность, но он хмурится.

– Ты больше здесь не командуешь. Я тебе не доверял раньше, и теперь не доверяю еще больше, потому что знаю, что ты все время просто прятался. Так что сиди и молчи, или я попрошу одного из стражников вставить тебе кляп.

Я двигаюсь, чтобы прислониться спиной к бортику повозки, и больше ничего не говорю.

Должно быть, Джейкоб не ожидал, что я его послушаю, потому что он выглядит подозрительным. Юноша подгоняет лошадь, чтобы ехать параллельно с Ноа. Они говорят тихо, и ветер доносит до меня лишь обрывки фраз, но я понимаю, что они обсуждают, будет ли более благоразумным не спешить.

Я не знаю, и мне все равно.

Мы продолжаем путь.

Солнце, в конце концов, начинает подниматься вверх от горизонта. Когда я замечаю Дастана, то обращаю внимание на то, что его челюсть потемнела от синяка. Командор не встречается со мной взглядом. Вообще никто не смотрит мне в глаза. Когда Тайко просыпается, он остается под скамейкой, но стражники тоже не обращают на него внимания.

Полуденная жара начинает давить на нас, и один из стражников бросает на пол повозки сыр, хлеб и флягу с водой. Мы с Тайко делим все напополам. Движения мальчика быстрые и резкие, как у кролика. Его взгляд все время остается настороженным.

Мы молчим. Я прислушиваюсь, надеясь получить хоть какую-нибудь информацию, но стражники ведут себя осторожно, и никто из них не пытается заговорить со мной.

К вечеру один из стражников падает с лошади.

Ноа осматривает мужчину, затем наклоняет голову и утирает пот со лба.

– Тепловой удар. Нам нужно разбить лагерь на ночь.

– Нет, – отвечает Джейкоб, испепеляя меня взглядом.

Я вскидываю брови, но ничего не говорю. Юноша недовольно хмурится.

– Джейк, – Ноа вздыхает. – Нам еще долго ехать. Я вымотался. Ты вымотался. Мне тоже хочется вернуться домой как можно скорее, но мы здесь пробыли уже несколько месяцев, и еще несколько дней разницы не сделают. Думаешь, Харпер захочет думать посреди ночи над тем, стоит ли ей возвращаться с нами или нет? Перестань упрямиться.

В итоге мы разбиваем лагерь. Один из стражников привязывает мои цепи к дереву, дергая за кандалы с такой силой, что я теряю равновесие и падаю. Он явно пытается развязать драку. Я помню, как скука и изнеможение могут испытывать характер стражника, поэтому я не поддаюсь на провокацию. Тайко не закован в цепи. Он прячется в сгущающейся темноте под тем же деревом, к которому привязали меня. Я хочу, чтобы мальчишка сбежал при первой возможности, но, в то же время, меня мучает страх, что Тайко могут убить.

Стемнело. Джейкоб, Ноа и стражники уснули. Не спит лишь Дастан, стоящий рядом с повозкой. Он остался в карауле.

Дастан устал не меньше других, и это очевидно, но я проникаюсь к нему уважением за то, что он ставит на первое место отдых своих подчиненных, а не свой собственный.

В конце концов, рядом со мной засыпает Тайко, свернувшись калачиком на сухой траве у корней дерева. Пространство между мной и Дастаном заполняет тишина, нарушаемая разве что редким потрескиванием костра, пламя в котором никто не поддерживает.

Я ничего не говорю Дастану, и он ничего не говорит мне. Я замечаю, что веки командора тяжелеют, и он пытается не заснуть. Несмотря на все произошедшее, я прекрасно понимаю, в каком положении Дастан сейчас находится. Скорее всего, я понимаю его лучше, чем кто-либо еще.

– Командор, – тихо окликаю его я.

Дастан тут же настораживается и подозрительно щурится, глядя на меня.

– Что?

– У тебя есть карты?

– Я не позволю себя обмануть и не сниму с тебя кандалы.

Я поднимаю повыше свои закованные запястья.

– Я и так могу держать раздачу. Кандалы снимать незачем.

Дастан мешкает в нерешительности, но затем, должно быть, понимает, что ничем особо не рискует, потому что он выпрямляется и пересекает лагерь, чтобы сесть напротив меня. Он ведет себя настороженно, держась от меня на расстоянии. Не спуская с меня взгляда, Дастан вытаскивает колоду карт из мешочка на поясе.

Дастан тасует колоду быстро и раздает карты с тренированной ловкостью. Я беру свою раздачу, он берет свою, и мы играем в молчании. В первой игре победа остается за ним, во второй – за мной. К тому времени как мы начинаем играть в третий раз, Дастан расслабляется в ритме карточной партии. Его взгляд сосредотачивается на раздаче, на перемещающихся между нами картах, но затем командор с грустью смотрит на меня, когда я выкладываю карту принца и захватываю одного из его королей.

Из рощицы неподалеку эхом разносится треск дерева, и мы оба вскидываем головы. Через мгновение из зарослей выпрыгивает олень и стремительно убегает в темноту.

Мы обмениваемся взглядами, после чего возвращаемся к картам.

Дастан выкладывает четверку мечей.

– Что касается того приема на арене. С броней. Ты спрашивал, кто меня ему научил, – Дастан встречается со мной взглядом. – Это был ты.

Я крою его карту девяткой мечей.

– Я знаю.

– Ты мог бы убить меня.

Я провожу рукой по подбородку и вздыхаю.

– Человеку не стоит умирать из-за какого-то спортивного поединка.

– Но ты мог бы сбежать, – спорит Дастан.

– Это верно, и за мою голову назначали бы награду, – я поднимаю на него взгляд. – Я не желаю тебе зла, Дастан.

– Тот человек, Йорн, сказал, что ты сражался вместо него. Сам он не мог из-за травмы.

Я киваю и жду, когда Дастан выложит свою карту.

Он внимательно наблюдает за мной.

– Он сказал, что это было проявлением доброты.

Я пожимаю плечами. Вероятнее, то было проявлением глупости.

Дастан продолжает говорить:

– Он сказал, что отказался бы от поединка, если бы увидел, что я буду его противником. Лучше отказаться, чем случайно покалечить члена Королевской гвардии, – он подбрасывает очередную карту в кучу. – Ты мог бы не участвовать.

Я кладу карту.

– Не в моих правилах отступать.

Дастан задумывается на некоторое время над моими словами, и мы продолжаем играть. В конце концов он снова бросает на меня взгляд.

– Почему ты сбежал? – когда я ничего не отвечаю, Дастан продолжает. – Я не верю, что ты дезертировал. Дезертир не вышел бы со мной на поединок.

Я не избегаю его взгляда.

– Наверное, проще считать, что я дезертировал.

– Нет. Это не так, – спорит он. – Ты сказал, что поступаешь на благо Эмберфолла. Что это значит?

Эти слова я произнес, когда думал, что он вонзит меч мне в грудь. Я уже жалею о том, что не удержал язык за зубами.

– Я не могу ничего объяснить тебе, Дастан, но я говорил правду. Мне было нелегко решиться уйти.

Он вздыхает и трет глаза. Я знаю, что он устал за день, но не только жара его вымотала.

Я осторожно выбираю карту из своей раздачи и подкидываю в кучку, лежащую между нами. Легкий ветерок заставляет пламя в костре померкнуть на мгновение.

– Как долго ты сопровождаешь в пути принца Джейкоба?

– Почти две недели, – Дастан пожимает плечами. – Мы путешествуем в качестве жеста доброй воли, надеясь, что таланты лекаря помогут Колумбии завоевать симпатии людей Эмберфолла.

Я говорю слегка отрешенным голосом, словно время ничего не изменило и мы всего лишь два стражника, греющиеся у костра и играющие в карты.

– Удивлен, что наследный принц отправил тебя на такой долгий срок.

Выражение лица Дастана мрачнеет, и он делает очередной ход.

– Не мне подвергать сомнению приказы принца.

На самом деле, именно ему, ведь Дастан – начальник Королевской гвардии, но я не поправляю его. Подкидываю свою карту в кучу.

Дастан бросает взгляд на Тайко.

– Что за мальчишка за тобой хвостом увивается?

– Он помогает в конюшнях, – я осторожно подбираю слова, потому что не хочу, чтобы у Дастана появилось надо мной еще больше власти. – Он поклялся Уорвику в верности.

– Мне показалось, он был готов броситься на меч, лишь бы спасти тебя.

– Он видел, как дружинники главного маршала разделались с человеком в таверне, – я умолкаю, затем продолжаю. – Тайко переживал, что со мной сделают то же самое.

Брови Дастана ползут вверх.

– Его убили?

– Да, – я перебираю карты в руках. – Были подозрения, что он владеет магией.

– А, – Дастан кивает. – Мы слышали, что подобное случалось в других городах, – он оглядывается по сторонам и заговорщически понижает голос. – При дворе некоторые обмолвились, что лекарь вызывает подозрения, но никто не осмелился напрямую обвинить его в колдовстве.

– Люди напуганы.

Дастан пожимает плечами.

– Или же жадные до денег. В тот же момент, когда принц выпустил указ, народ выстроился в очередь, чтобы получить награду. То магическое чудовище терроризировало всех нас очень долго. Принц отчаянно желает, чтобы подобного не повторилось, – Дастан прерывается, чтобы добавить еще одну карту в кучу. – Это всего лишь вопрос времени, но люди в итоге поймут, что он ищет не колдуна или колдунью. Он ищет пропавшего наследника.

Я прочищаю горло.

– Откуда ты знаешь?

Рука Дастана замирает на карте.

– Мы с тобой оба присутствовали в главном холле, когда Карис Люран раскрыла то, что ей было известно.

Я уже успел позабыть об этом. Дастан говорит о времени, когда я был командором. Это было еще до того момента, как я узнал о своем происхождении. Я провожу рукой по подбородку.

– Тебя это беспокоит, – замечает Дастан, и его глаза пытаются найти на моем лице ответы на незаданные вопросы.

Я смотрю в свои карты. Я и так разболтал слишком много. Как и Дастан. Долгие ночи и беспроглядная тьма никогда не помогали хранить секреты.

– Я тоже не желаю тебе зла, Грей, – говорит он. – На арене… Если бы ты только… Если бы ты сказал.

Дастан обрывает себя и чертыхается.

– Черт побери, зачем ты пытался бежать? Почему?

– Я снова попытаюсь бежать, если у меня будет возможность.

Командор с удивлением выпрямляется.

Я поднимаю повыше свои закованные в кандалы запястья.

– Я твой пленник, Дастан. Я тебе ничего не должен. Ты мне ничего не должен. Позволь моим секретам остаться секретами.

На мгновение он выглядит так, словно собирается спорить со мной, но он либо слишком устал, либо ему расхотелось. Дастан вздыхает.

– На благо Эмберфолла?

Я киваю и подкидываю карту в кучку.

– На благо всем.

Глава 13
Лия Мара

Вчера на рассвете мои мысли были запутанным клубком из вины и сожалений. Все стало еще хуже из-за того факта, что матушка поверила моему письму.

Сегодня на рассвете я просыпаюсь с новой целью. Я найду способ выбраться из замка. Я не буду пешкой в игре против моей матери и сестры. Меня не смогут использовать против моего же народа.

Я до сих пор не могу отделаться от мыслей, что принц на самом деле не использует меня против Силь Шеллоу. Он использует меня, чтобы защитить своих людей от моих.

И я снова отмахиваюсь от подобных мыслей.

Вчера мне, как и было обещано, принесли чистую одежду, но у меня нет никакого желания к ней прикасаться. Еще меньше мне хотелось притрагиваться к ужину, на который подали крабов со специями. Попробовав пищу, я почувствовала, как у меня свело живот. Уверена, это была насмешка со стороны принца по поводу того, что у него есть доступ к океанской бухте, а у моей матушки – нет.

Золотые и красные ленты, которыми расшиты рукава рубашки, оставленной на кресле, тоже вызывают у меня подозрения, что эта одежда была выбрана не случайно.

Тем не менее, я лучше буду носить цвета Эмберфолла, чем кровь Сорры. Я снимаю с себя запачканную одежду и натягиваю мягкие лосины из телячьей кожи и зеленую рубашку. Новая одежда облегающая, в отличие от моего платья, и я не могу перестать думать о том, как выделяются сейчас изгибы моих бедер и груди. Нолла Верин наверняка душу бы продала за такую одежду, в то время как я себя чувствую в ней неловко.

Я рада, что стража не заходит внутрь.

Комната, в которой я нахожусь, богато обставлена. На кровати лежат бархатные покрывала, повсюду стоит мебель, отделанная серебром.

Я нахожусь слишком высоко, чтобы прыгать из окна. У моей двери стоит стража, и я более чем уверена, что, если я дам им повод, моя богато убранная комната превратится в темницу. Если я собираюсь бежать, то нужно найти другой путь.

На моей стороне время, но больше ничего.

Стены замка снаружи украшены шпалерными решетками, на них пышно цветут розы, но все они расположены слишком далеко, чтобы до них дотянуться. Ко всему прочему, я сомневаюсь, что шпалера выдержит мой вес. Вместе с едой мне не принесли нож, но вряд ли у меня даже с оружием получилось бы одолеть двух вооруженных стражников.

Огонь в камине не разводили за ненадобностью в летний зной. Я даже не могу устроить пожар в комнате и надеяться ускользнуть в поднявшейся панике.

Я хмурюсь, задумчиво глядя на камин. Как и в Хрустальном дворце, он расположен в стене между двумя комнатами таким образом, чтобы у двух каминов был общий дымоход. В Хрустальном дворце между двумя каминами находится металлическая перегородка, чтобы создать границы личного пространства, но эту перегородку при необходимости можно отодвинуть. Когда мы с Ноллой Верин были маленькими, то мы таким образом перелезали через камин, чтобы следить за людьми, которые казались нам очень важными.

Я задаюсь вопросом, есть ли подобная перегородка здесь. Я опускаюсь на пол у мраморного очага и касаюсь почерневшей задней части камина. Кажется, она сложена из кирпича. Я вздыхаю.

Мои пальцы внезапно нащупывают выступ в середине. Я продолжаю исследовать стену и обнаруживаю, что за облицовочным кирпичом имеется небольшой зазор.

Моя уверенность растет, и я хватаюсь пальцами за край кирпича в центре перегородки и начинаю тянуть.

Перегородка не двигается с места.

Конечно, не двигается. Она же сложена из кирпича. Я опять вздыхаю.

Ключ в замочной скважине поворачивается, и я, выскочив из камина, хватаю свое брошенное платье и пытаюсь торопливо вытереть им руки от золы.

Я готова к тому, что принц Рэн вернулся, чтобы спровоцировать на разговор о моей матушке, но, к моему удивлению, порог в комнату переступает принцесса Харпер.

Еще больше меня удивляет то, что на ней не украшенное драгоценными камнями платье, как в тот день, когда мы прибыли в замок. Вместо него девушка облачилась в лосины и рубашку, похожие на те, что надеты на мне. Позади принцессы стоит стражница с темными косами до пояса.

Выражение моего лица, должно быть, искажено от ярости, которую я старательно копила для встречи с ее возлюбленным, и принцесса хмурится.

– Нужно было спросить, принимаешь ли ты посетителей.

– Зачем? – я заканчиваю вытирать руки и бросаю платье в кресло, стоящее у камина. – Разве вы не слышали? Я пленница.

Лицо принцессы принимает пристыженное выражение.

– Слышала, – отвечает она. – Мне жаль.

Ей жаль? От такой неожиданности я застываю на месте.

Мой голос становится резким, когда я говорю:

– Тогда вам, должно быть, неизвестно, как мои люди навредили подданным вашего принца.

– Мне известно, – принцесса Харпер прижимает руку к животу. – И, тем не менее, мне жаль.

После холодного, жесткого взгляда принца видеть искреннее сочувствие на лице девушки – настоящий шок. Моя ярость немного угасает.

– Вы, наверное, считаете меня невероятно глупой.

– Нет.

– Что ж, а я себя таковой считаю, – я опускаюсь на мраморный выступ возле камина и невесело смеюсь. – Я думала, что у меня получится договориться о мирном альянсе, но вместо этого я стала пешкой, которую используют против моей матушки.

– Я не думаю, что ты глупая. Я думаю, ты… – она запинается, но продолжает. – Заслуживаешь уважения.

– Хотелось бы, чтобы это вы взяли меня в плен, а не принц.

Выражение лица принцессы Харпер полно печали. Девушка делает шаг в мою сторону.

– Миледи, – тихим предупреждающим тоном роняет стражница, и принцесса останавливается.

По тону стражницы и по реакции принцессы я понимаю, что они близки.

Против воли я вспоминаю о Сорре, которая бросилась вперед, чтобы защитить меня. Мое горло сжимается от внезапно подступающих слез. Я сглатываю и смотрю в сторону, стиснув зубы.

Взгляд принцессы Харпер наполняется сочувствием.

– Я знаю, ты злишься. Тебе не обязательно. ты не обязана со мной говорить, если не хочешь.

Я ничего не отвечаю.

– Я просто хочу, чтобы ты знала. – принцесса Харпер внезапно умолкает, и ее глаза несколько прищуриваются. – У тебя на щеке что-то черное.

«Зола». Я противлюсь желанию стереть грязь с лица.

– Это знак траура, – вру я. – Я оплакиваю стражницу, которая была убита.

Харпер заметно вздрагивает.

– Повторюсь, мне очень жаль.

– Вы как-то слишком много извиняетесь для принцессы, – я делаю шаг вперед, и стражница подступает ближе к принцессе, но сама Харпер не двигается с места.

– Я не хочу быть тебе врагом, – тихо говорит Харпер.

Я не хочу быть врагом ей. Несмотря на то, что мы оказались по разные стороны баррикад, я верю, что Харпер обладает добротой, которую я так ценю в людях. В другой жизни мы, возможно, могли бы стать подругами.

Мой взгляд остается неприступно холодным.

– Ваш принц позаботился о том, чтобы мы не могли быть никем, кроме врагов.

У Харпер вырывается вздох.

– Я знаю.

Мы пребываем в молчании, рассматривая друг друга. Через некоторое время принцесса отводит взгляд.

– Если изменишь свое решение, пошли одного из своих стражников за мной, – говорит девушка. – Я знаю, каково находиться здесь в одиночестве.

Я киваю. Я никогда не пошлю за ней, и она это знает. Харпер отступает назад, после чего исчезает за дверью так же тихо, как и появилась.

Я поворачиваюсь обратно к камину и обхватываю кончиками пальцев испачканные золой края кирпича. Я тяну изо всех сил, уперевшись ногами в стену. Ничего не получается. Под моей рубашкой скапливается пот. Я чертыхаюсь.

Я пробую снова.

И снова.

И снова.

Наконец, по прошествии вечности кирпичная стена сдвигается.

Всего на пару сантиметров, но она сдвинулась.

Я делаю круговые движения плечами, чтобы расслабить мышцы. Мне нужно отодвинуть перегородку больше чем на пару сантиметров, но путь к большому успеху складывается из маленьких побед.

Затем я слышу, как во дворе начинают звонить колокола, и мое сердце наполняется надеждой. Я знаю, что это маловероятно, я спешу к окну, чтобы увидеть матушку.

Вместо нее я вижу среди деревьев стражников, которые сопровождают незнакомую мне повозку, украшенную золотым и красным – цветами Рэна.

Я вздыхаю и возвращаюсь к камину.