Текст книги "Сердце яростное и разбитое"

Глава 10
Грей

Узкий проход, ведущий к арене, заглушает звуки толпы.

Я не надевал настоящую броню несколько месяцев, но мои конечности помнят ее вес. Йорн шире меня, но его нагрудник мне как раз, а нарукавники довольно плотно прилегают к предплечьям.

– Уорвику нравится науськивать бойцов друг против друга, говорит Йорн. – Он говорит, что кровопролитие приветствуется. Иногда толпе это даже необходимо.

Я кошусь на его руки, покрытые шрамами, но ничего не говорю. В проходе мы стоим одни, и никто не знает, что я буду его подменять. Уорвик обо всем догадается, как только я выйду на арену, но к тому времени будет уже поздно задавать мне какие-то вопросы.

Надеюсь, я устрою хорошее представление, и после мне вообще не придется ничего объяснять.

– Хотя ему не понравится, если именно ты прольешь чью-то кровь, – продолжает Йорн. – Никому не нравится, когда из него делают дурака.

Пусть твои противники думают некоторое время, что они могут тебя одолеть.

Я все это знаю, но не перебиваю Йорна. Мое сердце колотится в груди, разгоняя кровь по жилам.

– Четыре поединка, – говорит Йорн. – Сможешь остаться в живых после всех?

– Спроси меня потом.

Мужчина начинает смеяться, но его дыхание прерывается, и он прижимает руку к животу.

– Большинство участников не так уж хорошо обучены, – замечает он. – Они все просто пришли сюда, чтобы развлечься и вернуться домой с поводом для хвастовства. Тем не менее, иногда бывают и сюрпризы.

Я киваю. Над нашими головами барабаны начинают отбивать знакомый ритм. Следующие за ним радостные крики едва ли не оглушают меня даже здесь.

Мне не нужно быть выдающимся бойцом. Я просто должен устроить хорошее зрелище и остаться в живых.

Я делаю шаг по направлению к концу прохода, но Йорн останавливает меня, схватив меня за наплечник.

– Хок, – он сглатывает ком в горле. – Я у тебя в долгу.

Как же мне хочется, чтобы вместо этого человека копытом в грудь получил Кантор.

– Ты мне ничего не должен.

– Однажды у меня будет шанс отплатить тебе.

Я улыбаюсь.

– В таком случае, давай надеяться, что я выживу после сегодняшнего вечера.

Снова раздается барабанная дробь. Голос Уорвика разносится над трибунами:

– Из глубин Валкинской Долины пришел этот человек, которого практически выковали из стали. Редко терпящий поражение мой славный чемпион Йорн из Эверлиа!

Я выхожу на арену, и гул толпы становится настолько громким, что я опасаюсь, что крыша от него может рухнуть. После тишины и полумрака прохода свет и звуки кажутся сокрушительными. Я обнажаю меч, подражая тому, как это делал Йорн сотню раз на моих глазах, после чего поднимаю оружие в воздух.

Уорвик стоит где-то высоко на трибунах, и я стою к нему спиной, поэтому я понятия не имею, увидел ли он меня. Я затаиваю дыхание и жду его следующих слов.

– Нас ждет особенный поединок сегодня вечером, – нараспев продолжает Уорвик, и его голос разносится над толпой. – Весьма особенный.

Он не заметил подмены. Отлично.

– Как и обычно, ставки не принимаются после того, как второй боец выйдет на арену, – объявляет он. – Я считаю, нас ждет славный бой. Мужчины с такими навыками нечасто участвуют в турнирах Уорвика. Делайте ваши ставки сейчас. Мне кажется, сегодня деньги будут переходить из рук в руки. Кто чувствует поцелуй фортуны? Ты? Или же ты?

Уорвик хорош в своем деле, поэтому он знает, что в последнюю минуту всегда найдутся желающие сделать ставки на поединок.

– Итак, – оглашает Уорвик, – наш второй боец готов выйти на арену. Чемпион Йорн, займи свою… – он резко обрывает себя, но, прочистив горло, продолжает говорить. – Эм, чемпион Йорн, займи свою позицию, будь добр.

Черт побери. Он все понял.

Что ж, теперь мы ничего не можем поделать. Я прячу меч в ножны и иду в центр арены.

– Второй оппонент приветствует нас из далекой Лунной гавани.

Я замечаю тень человека, бегущего по проходу с другой стороны арены. Поле моего зрения сужается, и я вижу только выход. Толпа и арена – это все неважно. Меч на поясе и предстоящий поединок – это то, что реально для меня.

Моя рука находит рукоять меча. Я не могу обнажить клинок до того, как это сделает мой противник. Если он родом из Лунной гавани, то, скорее всего, это рыбак или портовый работник, который, напившись эля, согласился бросить вызов чемпиону по науськиванию друзей.

Сначала становятся видны волосы мужчины: они светлые, как золотистый песок. Затем я вижу его плечи и кожаную броню, блестящую и явно дорогую. Получается, он пришел в своей экипировке. Каждая серебряная пряжка блестит, отражая свет. Золотые и красные полоски украшают его плечо, соединяясь вместе под гербом, тисненным золотом. На гербе изображен лев, оплетенный розой.

Я застываю на месте. Мне знаком этот герб. Я знаю эти полоски.

– Прямо из Замка Железной розы, – оглашает Уорвик, – мы имеем честь принимать у себя начальника Королевской гвардии – Дастана из Лунной гавани!

Он подмигивает мне с трибун, словно мы с ним тут шутки шутим.

– Не потеряй головы, Йорн.

Толпа одобрительно кричит.

Я делаю несколько шагов назад, не в силах противиться импульсу. Я знаю, что Уорвик всего лишь дразнит зрителей. Он понятия не имеет, что все это значит для меня.

Я знаю Дастана. Я сам его выбрал. Он был одним из первых, кто присягнул в верности Рэну, когда я был командором. Означает ли это, что принц тоже здесь и наблюдает за матчем? Мне хочется найти его в толпе, но лиц вокруг слишком много. Слишком шумно. Я не могу оторвать взгляд от идущего мне навстречу оппонента.

Мои инстинкты требуют от меня действий, но я не знаю, что делать.

Дастан пока еще не обнажил меч. Моя рука, лежащая на рукоятке клинка, стала скользкой от пота.

Он замедляет шаг, когда подходит ближе, и его глаза сужаются. Когда Дастан останавливается напротив меня, он сводит брови и убирает руку с рукояти меча.

– Ты выглядишь встревоженным, – говорит он спокойным тоном. – Йорн, верно?

Мне требуется секунда, чтобы его слова дошли до меня.

Он не узнает меня.

Ну, конечно же, не узнает. Минули месяцы, а мы знали друг друга всего несколько недель, и в то время я был чисто выбрит, мои волосы были значительно короче, я был облачен в богато украшенную броню и держал себя как командир.

Сегодня же я не кто иной, как конюх, переодевшийся в солдата. Я всего лишь Хок. Ну, в данный момент я, должно быть, Йорн.

Дастан наклоняется ближе, словно хочет поделиться секретом.

– Королевская стража не так беспощадна, как говорят.

Он считает, что я нервничаю из-за поединка.

– Мы в пути уже несколько недель, – продолжает Дастан. – Мои люди уговорили меня принять участие.

Получается, Рэн не с ним. Принц вряд ли бы покинул Замок Железной розы на несколько недель, а начальник королевской стражи вряд ли бы оставил его без защиты ради спортивного состязания.

Мы бездействуем слишком долго. В толпе начинает назревать недовольство.

Ноги, обутые в тяжелые ботинки, начинают свой безжалостный топот. С минуты на минуту народ начнет скандировать.

– Не отказывайся от поединка, – просит Дастан, принимая мое молчание за страх. – Я буду поддаваться.

Как я и предполагал, толпа начала скандировать: «Дерись. Дерись. Дерись». От всего этого сердце начинает биться чаще, и мое внимание обостряется.

Дастан кладет руку на рукоять меча и встречается со мной взглядом.

В его глазах читается вопрос.

Я коротко киваю ему.

Дастан начинает вытаскивать меч, и когда лезвие полностью высвобождается из ножен, в его лице мелькает узнавание.

– Йорн. Может такое быть, что мы раньше с тобой где-то виделись?

– Нет.

Мой меч, как старый друг, высвобождается из ножен, и я атакую быстро и сильно еще до того, как мой противник успевает подготовиться. Дастан едва успевает блокировать удар. Наши клинки скрещиваются, и лязг металла разносится над ареной. Толпа радостно ревет.

Дастан быстро сдает позиции, пятясь назад в ожидании возможности нанести ответный удар. Он думал, что я буду отступать, что бой будет легким. Он недооценил меня, и за эту ошибку я бы сделал ему выговор, если бы до сих был его командиром.

Когда появляется возможность, Дастан идет в наступление с пылом, которого я от него не ожидал, и мне приходится отступать. Мое тело помнит приемы, помнит движения этого танца клинков. Когда мой противник делает ложный выпад, я отвожу лезвие его меча вниз, и мы отскакиваем друг от друга и начинаем ходить по кругу.

– Я точно тебя знаю, – говорит Дастан, и его взгляд темнеет от гнева. – Кто ты такой?

– Никто.

Меч Дастана поднимается, и я нападаю.

Он хорош. Намного лучше, чем я помню. Когда мы снова отскакиваем друг от друга, мои предплечья начинают ныть от усталости, которую Дастан вряд ли чувствует вообще. Час, проведенный на пыльной арене с Тайко, в подметки не годится тому времени, которое тратит на тренировки королевский гвардеец.

Должно быть, Дастан чувствует мою усталость, потому что его следующая атака слишком жесткая и стремительная, и от нее я падаю на землю. На языке я чувствую привкус крови и пыли. Я перекатываюсь до того, как противник успевает прижать меня к земле, после чего подскакиваю и бью Дастана плечом в живот.

Я думал, что у меня получится сбить его с ног, но Дастан реагирует без промедления и хватает меня за броню, оборачивая мою силу в свое преимущество. Мы падаем на землю вместе. Дастан придавливает коленом мою ведущую руку еще до того, как я успеваю поднять меч.

Хороший прием, но я его знаю. Свободной рукой я выхватываю кинжал из-за пояса Дастана и направляю острие ему в горло. Дастан чертыхается и рывком отклоняется назад, тем самым освобождая мою вторую руку и теряя равновесие. Я иду в наступление и оказываюсь сверху, меняя наши позиции.

Дастан успевает блокировать своим мечом удар моего клинка, но преимущество все равно остается на моей стороне. Я наваливаюсь на командора, пока не возникает риск того, что он сам перережет себе горло. Мы оба тяжело дышим, но дыхание Дастана, скорее всего, сбилось от ярости.

– Скажи мне, кто ты такой.

– Довольно ловкий прием, – говорю я. – Тот, с броней. Кто тебя ему научил?

Он сильно напрягается, и под лезвием его меча появляется тонкая полоска крови.

– Если убьешь стражника, то лишишься головы, – цедит Дастан сквозь стиснутые зубы.

Он не единственный, кто так думает. Ликование толпы превратилось в озадаченный ропот.

Голос Уорвика разносится над трибунами, и звучит он при этом несколько сдавленно:

– Йорн! Позволь напомнить тебе, что мы здесь не деремся насмерть.

На другой стороне арены я замечаю какое-то движение. Стражники почувствовали, что их командор может находиться в опасности.

Я приставляю кончик кинжала к уязвимому месту прямо под подбородком Дастана.

– Скажи своим людям, чтобы они не подходили.

– Это он! – раздается голос трибун. Он кажется мне знакомым, но я не могу вспомнить, кому он принадлежит. – Это он! Я знал, что он жив.

Мое сердце замирает от страха. Дастан злобно смотрит на меня, но затем выражение его лица медленно меняется. Его злость превращается в недоумение.

– Командор Грей?

Мне нужно принять решение. Находящиеся между нами лезвия дрожат от усилий с обеих сторон.

– Не дай ему сбежать! – кричит голос.

– Я не твой командор, – говорю я Дастану.

– Но…

Я ударяю его в челюсть рукой, держащей кинжал. Это дает мне буквально секунду форы, но и этого достаточно, чтобы броситься обратно в узкий проход. Мимо моего плеча со свистом пролетает стрела и застревает в стене. За ней следует вторая, которая ударяет меня по броне и, не причинив никакого вреда, отскакивает в сторону.

Проход ведет во двор, но я хватаюсь за лестницу, приставленную к боковой стене, и лезу наверх, преодолевая две ступеньки за раз. Я оказываюсь на чердаке как раз в тот момент, когда стражники выбегают во двор. Под моими пальцами грязь и паутина. Я задерживаю дыхание. Мое сердце бешено колотится в груди, моля о воздухе.

Толпа на трибунах сходит с ума, и голоса множества зрителей эхом разлетаются по всей арене. Люди стараются убраться подальше, разбегаясь в разных направлениях.

Как только люди оказываются на безопасном расстоянии, я начинаю ползти, пригнувшись к полу чердака.

Я нахожусь в части стадиона, противоположной той, где мы с Тайко спим над конюшнями. Если бы мне повезло, я мог бы доползти дотуда, спуститься в конюшни и ускакать на лошади еще до того, как хоть кто-нибудь поймет, что происходит.

Я вспоминаю о серебряном браслете, спрятанном в моем матрасе. Я могу исчезнуть без следа.

В любом случае, мне не везет. Чердак по эту сторону стадиона тянется всего лишь до оружейной. Мне придется слезть вниз и каким-то образом через толпу добраться до конюшен.

У меня уходит меньше десяти минут на то, чтобы прокрасться в пыльном полумраке до оружейной, которая оказывается пустой. Я практически бесшумно спускаюсь с чердака, но скрейвер вздрагивает и начинает стучать по прутьям решетки, шипя на меня.

Я игнорирую его и снимаю со стены ножи, которые засовываю в нарукавники, после чего еще два размещаю на ремне для меча.

Голос Уорвика гремит над гулом толпы, и его слышно через закрытую дверь.

– Конечно, командор, – в голосе мужчины слышится паника вперемешку с услужливостью. – Уверяю вас, я предоставлю вам любую помощь при необходимости.

Я скрываюсь в тени клетки скрейвера. Лестница на чердак стоит рядом с дверью, ведущей на стадион. Я попал в западню, которая оказалась еще более опасной, чем сама арена. Я чувствую, как сердце бьется в горле.

Скрейвер рычит, глядя на меня, и обнажает клыки. Его когтистые руки скребут по полу клетки. Я вспоминаю о том, как раззадоренное существо с легкостью порезало Кантору руку. Может быть, он сможет то же самое проделать со стражниками.

Я вытаскиваю кинжал и начинаю пилить им веревку, которая сдерживает дверь клетки.

Скрейвер перестает рычать.

Я дышу часто и громко, а чертовы веревки слишком толстые. В замке поворачивается ключ. Черт побери.

Скрейвер шипит на меня, затем шепчет: «Быстрее».

Мои руки замирают. Я вскидываю голову, неуверенный в том, что я только что услышал.

Я встречаюсь взглядом с черными глазами.

По оружейной проносится прохладный ветерок. Скрейвер царапает обратную сторону моей ладони своими когтями и рычит:

– Быстрее!

У меня нет времени думать о том, что все это значит. Я замахиваюсь кинжалом посильнее.

Веревка поддается. Дверь оружейной распахивается.

Скрейвер прыгает вперед и сбивает меня с ног. Выбравшись из клетки, он расправляет крылья и яростно кричит. Мужчины вопят и бросаются в рассыпную, пытаясь убраться с пути скрейвера и сталкиваясь с теми, кто пытается зайти в комнату.

Повсюду начинают разлетаться брызги крови, когда когти существа встречаются с обнаженной кожей.

Я бегу через потасовку обратно к лестнице и подтягиваюсь вверх.

– Скрейвер! – кричу я и присвистываю.

Я не жду, чтобы убедиться, что он следует за мной. Я просто бегу. Когда я снова оказываюсь рядом со двором, то не пытаюсь спуститься с чердака бесшумно. Я скатываюсь по лестнице кубарем и бегу из последних сил по пыльной дорожке, идущей вдоль стадиона.

Хлопая крыльями и издавая истошный визг, скрейвер вылетает с чердака и пикирует на землю. Я жду, что он остановится, подобно сидевшей на цепи собаке, которая получила свободу и нового хозяина, но вместо этого когтистые руки и ноги отталкиваются от земли посильнее. Скрейвер снова взлетает, яростно хлопая крыльями в воздухе. В считаные секунды он оказывается высоко у меня над головой.

Свист ветра подсказывает мне о приближении стрелы, и мое тело уходит в сторону еще до того, как я понимаю, что делаю. Я уклоняюсь от первой стрелы, но не от второй. Бедро пронзает боль, и нога перестает подчиняться. Я спотыкаюсь, падаю на землю и качусь по пыли еще несколько метров.

Я заставляю себя встать и оказываюсь на ногах, держа наготове меч и кинжал еще до того, как стражники успели схватить меня. Их всего трое.

Дастан среди них. Его губа припухла и кровоточит в том месте, куда я его ударил. Двух других стражников я не знаю, но они оба держат наготове натянутые на тетиве стрелы. У одного из стражников сильно поцарапаны лицо и шея.

Во дворе начинает собираться публика. Йорн выглядит растерянным. Уорвик явно в ярости. Лицо Тайко исказилось от тревоги и страха.

Уорвик держит Тайко за руку, словно пытается не дать ему броситься вперед.

Я не свожу глаз с Дастана, потому что именно его действия сейчас решат все.

– Будешь биться до конца, да?

– А ты разве поступил бы иначе?

– Я бы точно не стал бросаться в крайности, – Дастан смотрит на меня так, будто совсем не может меня понять. – Принц ищет тебя уже несколько месяцев. Мы все думали, что ты умер.

Наверное, лучше было бы, чтобы они так и дальше думали.

– Я ни в чем не виновен, – говорю я. – Отзови своих людей.

– Возможно, я бы в это поверил, если бы ты не бросился бежать, – Дастан умолкает, после чего спрашивает: – Зачем?

Он не просит меня объяснить мои сегодняшние поступки. Он спрашивает меня обо всем в целом.

– На благо Эмберфолла, – отвечаю я.

Должно быть, Дастан слышит нотку искренности в моем голосе, потому что замирает в неподвижности.

– Объяснись.

Я покрепче сжимаю рукоять меча.

– Нет.

Он поворачивает голову.

– Прострелите ему вторую ногу.

– Нет! – кричит Тайко и, вырвавшись из хватки Уорвика, начинает бежать. – Нет!

Дастан поворачивается в его сторону. Один из лучников тоже.

– Стой! – кричу я, представляя, как летит стрела и застревает в груди мальчишки и как его кровь впитывается в пыль. – Тайко, стой!

Он не останавливается. Я жду, что стрела сорвется с тетивы.

Никто не стреляет. Дастан делает шаг вперед и хватает Тайко за ворот рубашки до того, как мальчик успевает добежать до меня. Тайко изворачивается, пытаясь ударить его, но Дастан тут же усиливает хватку до тех пор, пока Тайко не начинает задыхаться.

– Довольно, – говорю я. – Он здесь абсолютно ни при чем. Отпусти его.

Дастан сдавливает воротник сильнее, приподнимая руку вверх. Тайко издает резкий, полный паники звук.

Вот почему я отрекся от семьи. Все из-за моментов, подобных этому.

– Пожалуйста, – говорю я, и за это слово я заплачу очень дорого.

Дастан смотрит мне в глаза.

– Сдаешься?

– Отпустишь его? – спрашиваю я, после чего понимаю, что даже после этого с Тайко может произойти все, что угодно. – Ты ему не навредишь?

– Если он не пострадает, ты пойдешь с нами по доброй воле?

– Даю слово.

– В таком случае, я тоже даю тебе свое слово.

Я бросаю меч и кинжал, после чего поднимаю руки.

Дастан отпускает Тайко. Мальчишка падает на колени, хватая ртом воздух.

Командор берет меня за запястья и связывает их полоской кожи.

Стоя на коленях в пыли, Тайко смотрит на меня. Я не в силах встретиться с ним взглядом.

– Возвращайся к Уорвику, – говорю я ему.

– Нет, – отвечает Дастан. – Брэндин, схвати мальчишку. Свяжи его.

Я напрягаюсь всем телом, сопротивляясь путам.

– Дастан, ты поклялся.

– Я сказал, что он не пострадает. Шагай, – Дастан толкает меня ладонью между лопаток.

Позади меня кричит Тайко. Я не вижу, что происходит за спиной Дастана, но мне и не нужно видеть. Я знаю, что мальчик боится солдат.

Я резко поворачиваюсь и толкаю плечом Дастана в грудь. В ответ он хватает меня за броню и удерживает на месте.

Я открываю рот, чтобы проклясть его, умолять, воззвать к совести. Не знаю, что именно я хотел ему сказать, но мне не дают возможности узнать наверняка.

Увесистый кулак ударяет меня в челюсть.

Я падаю, так и не сумев что-либо предпринять.

Глава 11
Лия Мара

Пятна крови Сорры окрасили мое платье. У меня нет другой одежды, и я не собираюсь ничего просить у ужасного человека, который взял меня в плен, поэтому я заставляю себя терпеть.

Разводы и брызги высохли уродливыми коричневыми пятнами на кремовой ткани. Воротник залит слезами. Кровь и слезы – вполне подходящее напоминание о том, что я потеряла.

И о том, что потерял Пэрриш.

Он пощадил ту девочку в лесу, и я отплатила ему тем, что повела его возлюбленную на верную смерть.

Может быть, я ошибалась. Безусловно, матушка и Нолла Верин правы в том, что видят мир суровым и беспощадным. Наверное, мое желание мира между Эмберфоллом и Силь Шеллоу – не что иное, как самая настоящая слабость.

Возможно, мое желание стать наследницей тоже было слабостью. Мы должны были напасть на Эмберфолл, как настаивала Кланна Сун – советник матушки, и тогда ничего не случилось бы ни с Соррой, ни со звероловом и его дочерью.

«Погибли бы многие другие».

Эта мысль мне не нравится, и я отмахиваюсь от нее.

Стража принца заперла меня в богато убранной комнате, окна которой выходят во двор замка. Маловероятно, что я когда-нибудь смогу уснуть, поэтому я провожу ночь, глядя на брусчатку внизу.

На рассвете первые лучи солнца касаются моего лица и высушивают слезы на щеках.

Я наблюдаю за горизонтом, пытаясь дождаться хоть какого-то намека на то, что мои люди идут меня выручать. Я уверена, что матушка не поверит моему письму после того, как вызывающе вел себя принц по отношению к ней и моей сестре. Я уверена, что Нолла Верин будет требовать моего возращения домой или попросит вести переговоры вместо меня.

Я уверена.

Я веду наблюдение часами, пока солнце не оказывается высоко в небе. Одинокий всадник появляется на границе лесов, скача верхом размеренным галопом. Впервые за ночь в моей груди появляется надежда.

Но затем я вижу красный и золотой цвета Эмберфолла.

Я опускаюсь обратно на холодный мраморный пол.

Я такая глупая. Не могу поверить, что доверилась ему.

«Я считаю, что вы доверяете своей матери. К сожалению, я – нет».

В моей груди печаль уступает место горящей ярости. Он прав: я доверяю своей матушке. Я верю, что она сожжет этот замок дотла, когда придет меня вызволять. Я верю, что она сделает все возможное, чтобы Рэн никогда не взошел на престол. Я верю, что она сломает каждую косточку в его теле, вырвет все волосы на его голове и выжжет каждый миллиметр…

Дверь в мою комнату распахивается, и я почти задыхаюсь от гнева.

Принц Рэн стоит на пороге, одетый в дорогую кожу с золотым шитьем. Он выглядит величественно, идеально и бездушно.

Я сижу на полу в грязных одеждах, дрожа от ярости и нетерпения. Я хочу броситься на принца.

Вместо этого я встаю, имитируя королевское поведение Рэна.

– Вы пожалеете о своих действиях. Моя матушка удвоит силы, которые планировала направить на вашу проклятую страну.

– Силы, на которые у нее, судя по всему, нет средств?

Я стискиваю зубы.

– Я понимаю, почему вы злитесь, – говорит он.

– Вы ничего не понимаете.

– Я очень многое понимаю, – принц прищуривается. – Я понимаю, что вы приехали сюда посреди ночи с весьма непонятными мотивами. Я понимаю, что ваша матушка шантажировала моего отца в течение долгих лет и пыталась то же самое сделать со мной. Я знаю, что ни вашу матушку, ни вашу сестру нисколько не беспокоит мой народ, их интересуют лишь морские пути, которые помогут им обогатиться, – Рэн подступает ко мне ближе на шаг, и его глаза темнеют от гнева. – Я знаю, что тысячи моих людей погибли из-за этого. Вот что я понимаю.

– Мне тоже многое известно, – я не отвожу взгляд. – Я знаю, что вы лгали своим людям.

– Не лгал.

– Вы и сейчас лжете, – выплевываю я. – Я знаю, что вы ищете наследника, потому что боитесь его магии. Я знаю, что вы пленили меня, потому что боитесь моей матери. Ваши действия демонстрируют ваши страхи, принц Рэн.

– Напротив. Мои действия демонстрируют мою силу.

– Убийство невинных людей никогда не должно быть доказательством силы!

Брови Рэна взлетают вверх.

– А разве не этим занимаются ваши люди?

– Вы убили мою стражницу после того, как я пришла обсудить способы достижения мира.

– Мои люди не поднимали оружия, пока этого не сделала ваша стражница, – говорит он. – Я сказал, что вам не навредят, и сдержал слово. С ней бы тоже все было хорошо, если бы она не напала первой.

– Вы кормите своих людей ложью, – мой голос практически срывается, и я делаю вдох, чтобы взять себя в руки. – Я не стану верить ни единому вашему слову.

Принц достает сложенный кусок пергамента из-за пояса.

– А вы готовы поверить тому, что написала ваша матушка?

У меня перехватывает дыхание. Всадник вернулся с ответом от моей матери.

Я быстро подаюсь вперед и выхватываю письмо из руки принца, готовая к тому, что он мне его не отдаст, но Рэн ничего не предпринимает. Его стража толпится позади него на пороге. Я видела, что они сделали с Соррой, и я не глупа, несмотря на все то, что натворила вчера. Я делаю шаг назад и торопливо разворачиваю письмо.

Слова написаны пером моей матери, но я настолько шокирована ими, что мне требуется целая минута, чтобы прочитать послание целиком.

Оно написано на общепринятом в Эмберфолле языке:

«Я принимаю предложение моей дочери. Даю вам один месяц на переговоры».

Ниже этого на сишшальском матушка добавляет:

«Не разочаруй меня, Лия Мара».

Мой взгляд замирает на этих словах дольше, чем нужно, чтобы их прочитать.

«Не разочаруй меня».

Я уже разочаровала ее, когда уехала из лагеря с Соррой и Пэрришем. Никакого союза не будет. Я его пленница. Ничего больше.

Я поднимаю взгляд на принца Рэна.

– Ваша матушка поверила вашему письму, – говорит он.

– Я писала его искренне, – процеживаю я сквозь зубы.

– Я распоряжусь, чтобы вам принесли чистую одежду. Если вам что-то понадобится, сообщите об этом вашим стражникам.

Принц закрывает за собой дверь и запирает ее на ключ.