Текст книги "Этюд в тонах Шарлотты"

Так как это был Стивенсон, первым делом я отправился к ней в комнату. Пройти мимо коменданта не составило труда: та просто спала за своим столом, подложив руки под голову. Дверь Холмс на первом этаже я нашел быстро: Лена украсила ее бумажными цветами и повесила именную табличку. Ее имя было написано витиеватыми буквами фиолетового цвета. Чуть ниже черной ручкой было наспех нацарапано имя Холмс. Дверь была не заперта – наверняка это Лена забыла закрыть, – и я вошел.

Эта комната радикально отличалась от нашего с Томом жилища с его фантастическим бардаком. Здесь царили такой порядок и чистота, какие могут быть только у девушек. Половина Лены радовала глаз обилием цвета: большие подушки, яркие коврики, закрытый ноутбук на столе украшен наклейками. Пробковая доска над столом была утыкана фотографиями Кэри Гранта в молодости и текстами песен на стикерах. Ее ключи валялись на столе – значит, я угадал.

Половина Холмс вызывала у меня куда больше интереса, но, похоже, все следы своей яркой индивидуальности Шарлотта сохранила для лаборатории 442. На ее столе было пусто, если не считать электронные часы, а на доске висела единственная записка от Лены: «Детка ты космос ХО Лена», – и, судя по виду, висела давно. (Меня удивило и тронуло, что она ее здесь оставила.) Учебники на полке над кроватью аккуратно стояли в ряд, а на самой кровати лежало темно-синее покрывало, под которым и спала Шарлотта Холмс собственной персоной. Ее парик съехал набок, а тушь размазалась. Я аккуратно прикрыл за собой дверь.

– Холмс, – шепотом позвал я, и она тут же подскочила, будто от выстрела, и села на кровати.

– Ватсон, – хрипло проговорила она, нащупывая рукой часы. – Я хотела прилечь всего на минуту.

– Ничего страшного, – ответил я, присаживаясь на краешек ее кровати. – Это все от недосыпа. Три дня без сна – это ненормально, у тебя начнутся галлюцинации.

– Да, но это же самое интересное. – Она подложила подушки себе под спину. – Ну так что? – спросила она, явно имея в виду «что ты здесь делаешь?».

– Что-что, – ответил я. – Как все прошло? Удалось что-то узнать? С кем ты встречалась?

Она вздохнула, стягивая парик и складывая в сеточку.

– Ватсон, – повторила она, – ну ей-богу.

– Меня тоже подозревают в убийстве, – напомнил я ей, – и я думал, что мы теперь напарники. Ты наряжаешься как клоун и не хочешь рассказывать, как все прошло? Выкладывай.

– Нечего выкладывать. Вообще. Я опросила где-то пятнадцать парней-первокурсников. По статистике, убийцами чаще становятся мужчины, да и с девушками образ Хэйли не прокатит – они готовы утопить ее в ближайшей луже, наплевав на эту самую статистику.

В общем, никто из них на убийцу не тянет. – Она выпалила все это так быстро, будто старалась избавиться от ненужной информации. – А еще я умираю с голоду. Что странно. Я ведь уже ела вчера.

– Ну что-то ведь ты узнала, – сказал я, игнорируя последнее предложение. За время нашего знакомства я понял, что ее тело для нее – в лучшем случае источник неудобств, а в худшем – помеха, от которой нужно избавиться.

– Нет, – раздраженно ответила она. – Абсолютно бесполезная трата моего времени, да к тому же я использовала свои последние духи «Forever Ever Cotton Candy». Придется раскошелиться на новые, а их продают только на японском eBay, и эта мерзость не стоит таких трат. Потом еще позориться на почте при получении. – Она засунула руку под подушку, там оказалось три кошелька. – Я настолько разозлилась, что обчистила троих. Моральный ущерб, конечно, это не восполнит, но пусть хоть финансовый покроет.

– Холмс, – медленно проговорил я, забирая у нее один из бумажников. Сам по себе он стоил дороже нашей квартиры в Лондоне, плюс был набит наличными. – Это неприемлемо. Мы должны их вернуть.

Она насмешливо вздернула бровь.

– Это – тех, кто пытался меня напоить, чтобы потом утолить свои низменные желания.

– Что ж. – Я вытащил пять двадцатидолларовых купюр и бросил ей на кровать. – Это с лихвой окупает твой парфюм. Догадываешься, как мы поступим с остальным?

– Вернем, чтобы успокоить твою внезапно проснувшуюся совесть?

– Нет, – ответил я. – Здесь в связке ключи от Лениной машины. У нас будет суперранний завтрак. Ну а остальное отдадим, например, на благотворительность.

– Я буду тосты, – сказала Холмс официанту, возвращая меню. – Два куска цельнозернового хлеба. Без масла, без джема.

– На самом деле она будет вот этот комплексный завтрак, с глазуньей и… беконом вместо колбасы. – Я бросил на нее испепеляющий взгляд. – Если только не найдет в меню чего-то получше. Не из раздела «гарниры».

Она фыркнула.

– Ладно. Он будет то же, что и я, только вместо бекона колбаса, и кофе строго без кофеина. Вам это не так выгодно, зато мне на руку. Когда он не может нормально спать, у него резко портится настроение.

Официант записал наш заказ.

– Поздравляю с пятидесятой годовщиной, – пробормотал он и направился к следующему столику.

– Не обращай внимания. У него уже три года не было девушки, – посоветовала Холмс. – Видел его ботинки? Белые шнурки. Это о многом говорит.

Я не смог сдержать смех. Холмс наградила меня своей мимолетной улыбкой. Она сняла парик и почти полностью смыла тушь, но разукрашена все равно была как новогодняя елка. Этот фальшивый образ немного сбивал с толку, заслоняя собой настоящую Холмс.

– Сейчас в этом кафе завтракает человек пятьдесят, и это в два часа ночи, – произнесла она, делая глоток воды. – Все моложе двадцати. И сорок восемь из них утром не завтракают, включая Уилла Тиллмана с первого курса, вон он сидит в противоположном конце зала; он никогда не приходит на завтрак, а сюда, вероятно, приехал за дозой. Почему вообще это место так популярно? Не понимаю.

– Не понимаешь, потому что ты робот, – ласково сказал я, и она закатила глаза. – Лучше скажи, тебе одной можно работать под прикрытием или в следующий раз маскироваться буду я?

– А у тебя есть идеи маскировки? – спросила она, тщетно скрывая иронию.

– Я в образе Хэйли – на первокурсницах не сработает?

Она фыркнула.

– Во-первых, в амплуа невинной малолетки уже побывала я, а во-вторых, ты не смотришься в гольфах.

– Из меня получится отличный тупой качок.

– Однозначно нет, – возразила она. – И слава Богу. Скажи своему психотерапевту, что регби не помогает тебе справляться с приступами ярости, от слова совсем.

– Это посоветовал школьный психолог.

Она подавила улыбку.

– Да без разницы. Тебе стоило бы переключиться на бокс или фехтование…

– Фехтование? Ты в каком веке живешь?

– …или на раскрытие преступлений.

– Доктор, вы прописываете мне свою компанию?

– Да вы читаете между строк, детектив. – Она подняла свой стакан, и мы легонько чокнулись.

Как же мне стало хорошо. В ресторане было светло, тепло и уютно. На кухне кто-то жарил нам блинчики. Ну а я сидел напротив Шарлотты Холмс.

И тут я решился спросить кое о чем, что давно меня беспокоило.

– Знаешь, у меня есть вопрос. Но я пойму, если ты не захочешь отвечать.

Она кивнула.

– Мои родители… – Я не сразу смог подобрать слова. – Ну, мой дедушка, как известно, продал семейные права на книги о Шерлоке Холмсе, чтобы расплатиться с карточными долгами. Получается, все о нас забыли. Мы больше не на слуху. Изредка нас приглашают на официальные мероприятия. Но вообще мой отец занимается трансатлантической торговлей – звучит впечатляюще, но на деле тоска смертная, – а мать работает в банке. А вот Холмсы. Я хочу сказать, ребята, вы же поколениями работаете консультантами в Скотленд-Ярде. Почему бы твоей семье не помочь нам? Где они все?

– В Лондоне, – ответила она. Прежде чем я успел задать следующий вопрос, она подняла руку. – И там и останутся. Помогать с расследованием они не будут.

– Но почему? – спросил я. – Это ты просила их не вмешиваться?

– Нет. – Холмс откинулась на спинку нашего диванчика, потирая левый локоть. – Помнишь, я рассказывала, что была на домашнем обучении, пока меня не отправили в Шеррингфорд? Тебе не показалось странным, что я вообще здесь оказалась?

– Честно говоря, нет, – ответил я. – Я решил, что родители нашли у тебя в комнате наркотики, узнали о твоей зависимости и в качестве наказания отправили в Америку. Когда Лена сегодня рассказала мне о том, что они не дают тебе денег, это только подтвердило мою догадку.

Холмс удивленно посмотрела на меня и рассмеялась. Ее смех – явление редкое, и на слух, как выяснилось, довольно неприятное. Официант принес нам еду, и, наверное, это было то еще зрелище: Холмс ржет, прикрыв руками рот, а я сижу напротив и таращусь на нее.

– Надеюсь, тебя развеселило не то, что я попытался раскрыть тайну сам, – сказал я, втыкая вилку в сосиску.

Она немного успокоилась.

– Нет, – ответила она. – Забава в том, что я наивно предполагала, что ты ни за что ее не раскроешь. Ты попал в точку, конечно же.

– И они не дают тебе денег, чтобы ты не потратила их на наркотики?

– Нет, – повторила она. – Они перекрыли мне финансирование, потому что я недостойна считаться их дочерью. – Она окунула палец в свою воду, кубики льда зазвенели в стакане. – Считают, что мои пороки испортили мне будущее.

Я взглянул на нее, такую тонкую, угловатую, грустную – даже собственный смех каждый раз удивляет ее… Каково вообще было расти в поместье Холмсов, подумал я. Вообразил длинные бархатные портьеры и огромную библиотеку с редкими книгами. Регулярные ссоры в соседней комнате. Шарлотта с братом «тренируются» – бродят по дому с завязанными глазами, подслушивают под дверью, втайне ищут любви и внимания, но тщетно – им разрешается испытывать привязанность только друг к другу. Звучит, конечно, по-киношному, но в реальной жизни очень уж напоминает ад.

– Ешь, – сказал я, придвинув к ней тарелку. Она откусила кусочек бекона, чтобы я успокоился. – Тебе самой-то хотелось стать детективом?

– Этот вопрос даже не стоял. Я раскрываю преступления с самого детства. И делаю это отлично. Я горжусь своей работой, понимаешь? – Я поспешно кивнул. В ее глазах вспыхнул огонь. – Но я была вторым ребенком. Майло делал все, чего они от него хотели. Конечно, это принесло свои плоды: сейчас он в числе самых влиятельных людей в мире, а ему только двадцать четыре года. Но я… – На ее лице промелькнула еле заметная торжествующая улыбка. – Я хочу заниматься только тем, что интересно мне.

– И они отправили тебя в Америку проветрить голову.

Холмс пожала плечами.

– «Мэйл»[8]8
  «Daily Mail» – популярная ежедневная газета в Великобритании.


[Закрыть] тогда выжал из этого максимум. Хочешь убедиться?

– Нет, – честно ответил я. Мне всегда было страшно, что мои фантазии о ней рухнут, если я начну копать глубже. – Разве что ты сама хочешь, чтобы я это читал.

– А ты и не сможешь. Майло убрал из сети все до последней буквы. Да и я не хочу, чтобы ты знал. Не стоит. – Улыбка исчезла с ее лица. – Вообще это был кошмар. Они напечатали мое второе имя.

Она явно попыталась сменить тему, и я решил ее поддержать:

– Регина? Милдред? Хельга?

– Не угадал. И теперь ответ на твой первый вопрос: я должна разобраться с этим сама. Уверена, если я позвоню своей семье со словами: «Привет, меня тут вот-вот посадят, не поможете?» – они помогут. Потому что считают, что я без них не справлюсь.

– А я думаю, справишься, – сказал я. – Хотя мне же надо на что-то надеяться. В противном случае, боюсь, в это воскресенье детектив Шепард скажет, что после тщательного расследования он признает нас с тобой самыми жуткими в мире убийцами.

– Он такого не скажет. – Она съела еще кусочек бекона. – Как ты узнал, что я хочу бекон? Неужели методом дедукции?

– Я просто угадал, – сказал я и увидел, как улыбка снова появилась на ее лице. – Попробуй блинчики. Они вкусные. Отец возил меня сюда, когда я еще в начальной школе учился.

– Я знаю, – ответила она. – Ты даже в меню не посмотрел.

На какое-то время мы погрузились в доверительное молчание. Я давно все съел и наблюдал, как Холмс разрезает свои блинчики на тончайшие полоски, окуная каждый в кленовый сироп, перед тем как отправить в рот. Было так приятно зависнуть где-то. В Шеррингфорде единственным уютным местом для меня была лаборатория Холмс. И все же было уже почти три часа ночи, когда Холмс закончила есть.

– Что будем делать дальше? – спросил я. – Если мы исключаем из списка подозреваемых всех парней с первого курса, это уже что-то.

– Разрешение на экзотических животных, – произнесла Шарлотта. – Сначала у частных лиц, потом в зоопарках. Утром можно начать поиски тех, кто держит ядовитых змей. Наверняка у кого-то пропала одна. Разумеется, полиция уже проработала этот вариант, но, опять же, я вижу то, чего они не видят. Все сейчас готовятся к завтрашней встрече выпускников, так что мы сможем спокойно отправиться по своим делам.

Было приятно иметь четкий план. И я снова расслабился.

Холмс прокашлялась.

– Ватсон, – начала она странным голосом, – ты не собирался пригласить меня на бал?

– Нет, – выпалил я, наверное, чересчур поспешно.

На минуту я вообразил Холмс, скачущей в огнях диско-шара под песню из «Топ-40». Честно, даже танцующий кит или Ганди смотрелись бы уместнее. Потом я попытался представить себе медленный танец под какую-нибудь нормальную песню и приглушенный свет, и каково это – обнимать ее… и залпом выпил свой стакан воды:

– А ты бы этого хотела? Мне показалось, что нет.

– Ватсон, – повторила она. Не знаю, в поощрение или в предостережение. И вот всегда с ней так.

Этой темы я боялся как огня, так что без асбестового костюма и огнетушителя обсуждать ее не собирался. Еще при нашей первой встрече Холмс четко обозначила свою позицию.

– Ладно, – проговорил я, беря ключи от Лениной машины, – нам надо возвращаться, а то вдруг ваша спящая красавица пробудится от тысячелетнего сна.

Я придержал перед ней дверь. Парковка почти опустела. Я зажмурился, чтобы дать глазам привыкнуть, и в ту же минуту в дальнем углу кто-то завел свой черный седан.

Не включая фар, он выехал со стоянки.

– Холмс? – произнес я, застыв. – Это мы его спугнули?

Но Шарлотта уже рванула к нашей машине.

– Давай быстрее, – рявкнула она.

Я долго копался, разблокируя двери, потом выруливая с парковочного места, потом – с парковки. Я думал, Холмс взорвется от нетерпения, но, к моему облегчению, она не сказала ни слова. В Лондоне я как-то особо не водил. Если быть точнее, водил мамину машину на парковке. Один раз.

Но жизнь распорядилась так, что первая же моя настоящая поездка на машине оказалась ночной погоней. Это совсем не похоже на кино, угрюмо подумал я, выезжая на пустынную улицу. Мчавшийся в город седан превратился в пару светящихся точек вдали, и удержаться у него на хвосте было крайне сложно. Темноту разбавляли редкие огни фонарей; седан проскочил на красный один раз, потом другой, удаляясь от Шеррингфорда все дальше, к побережью.

В руках у Холмс откуда ни возьмись появился складной бинокль. Она наклонилась вперед, вглядываясь сквозь лобовое стекло.

– Он в машине один. На нем черное пальто и черная шапка, натянутая на уши. Волосы светлые. Лица не видно. Та-а-ак… там чемодан на переднем сиденье, в таком мой дилер носил…

– Дилер? – коротко переспросил я.

Она бросила на меня взгляд, не опуская бинокль.

– Да.

Я вспомнил того светловолосого, с которым разговаривали журналисты Би-би-си. Шарлотта Холмс создала какую-то Жуткую секту, и Джеймс Ватсон типа ее раб.

– Кажется, я знаю, кто это. Но если это дилер, какого черта он от нас убегает?

– Ватсон, – предостерегающе сказала Шарлотта, когда я начал нагонять того типа. Сто десять километров в час на спидометре. Сто тридцать.

– Ты же не собираешься просить меня притормозить? – спросил я, вцепившись в руль.

– Нет. – В ее тоне угадывалась улыбка. – Я хотела попросить тебя поднажать.

Мы мчались мимо темных распаханных полей, мимо леса, мимо островков цивилизации в виде рыболовного магазина и дешевого мотеля. Мои мысли неслись с той же скоростью, что и машина. Если нас остановит полиция и отправит обратно в школу, нас исключат за нарушение комендантского часа. Ну а если машина перед нами остановится или даже просто сбавит скорость.

Мы покойники.

Мои руки еще крепче сжали руль. Сдаваться я не собирался – только не сейчас, когда наконец появился шанс что-то узнать. Дай нам подсказку, ну же. Дай нам хоть немного приблизиться к разгадке.

На следующем перекрестке он резко крутанул вправо, пытаясь сбить нас с толку. Но потерял управление. Под ярким светом фонарей было видно, как его машину закрутило в самом центре дороги и в итоге выбросило на обочину возле закрытой бензоколонки.

Я дал по тормозам, и мы отправились за ним следом. Бинокль вылетел из рук Холмс и врезался в лобовое стекло, раздался громкий звон.

Мы резко остановились всего в паре метров от седана.

Если до этого момента у меня и были сомнения, то теперь они точно развеялись. Я не Шарлотта Холмс. И никогда ею не буду. Пока я кое-как трясущимися пальцами отстегивал свой ремень безопасности, пытаясь вспомнить, как дышать, она высвободилась, выскочила из машины и рывком открыла дверь черного седана, водитель которого тем временем удрал через пассажирское сиденье.

– Холмс, – заорал я, вываливаясь наружу. – Холмс!

Мы были черт знает где. Вдоль узкого шоссе плотными рядами росли деревья вперемешку с кустарником. И Шарлотта на моих глазах рванула за водителем в темный лес, крича, чтобы он остановился.

Я кинулся за ними.

Это был какой-то кошмар. Ветви хлестали меня на бегу, оставляя на лице и руках отметины. Не раз я цеплялся ногой за корни и плашмя падал на землю. А поднимаясь, видел, что отстаю все сильнее. Внезапно я вспомнил, как в детстве играл в прятки в темном лесу. Я тогда залез внутрь обгоревшего ствола, и, когда ко мне, белея в темноте, потянулась рука воды, я заорал так, что сорвал голос.

Сейчас я испытывал похожие чувства.

Холмс все удалялась от меня. Не спотыкаясь. Не падая. Она передвигалась в темноте ловко, как кошка.

И в конце концов скрылась из виду.

– Вернись! – закричал я, выбившись из сил. – Хватит!

Я слышал, как тот тип ломится через кусты, но уже где-то вдали. Нам его не поймать. Да даже поймай мы его – что дальше? Оружия у меня не было. Так что угрожать кому-то я мог разве что ударом в челюсть.

Издалека послышался звук сирены.

– Холмс! – снова заорал я. – Кто-то вызвал полицию!

– Господи, Ватсон. – Ее голос прозвучал буквально в метре от меня. – Я здесь.

Шарлотта остановилась перевести дыхание. Насколько можно было разглядеть в этой темнотище, ее вид был не менее ужасен, чем мое самочувствие: вся исцарапанная, с мрачной физиономией и мрачным огнем в глазах.

– Нужно возвращаться в машину, – сказал я. – Сейчас же.

Когда мы вышли обратно на дорогу, копы еще не приехали, но сирены выли все громче. Далеко же мы забрались.

Пока я пытался завести нашу машину, Холмс быстро обыскала седан дилера, фотографируя все на телефон.

На руки она натянула рукава рубашки, чтобы не оставлять отпечатков.

– Ну давай уже, – прошипел я.

Забравшись в салон, Холмс сунула что-то себе в карман.

– Езжай на парковку возле заправки. Встань за хозяйским грузовиком, отключи двигатель и пригнись.

Я сделал все, как она сказала, и как раз вовремя. Заднее стекло озарило красно-синими огнями. Когда копы, обогнув заправку, стали парковаться где-то позади нас, я боялся даже сделать вдох. Дверь полицейской тачки открылась и закрылась. Послышались шаги, и они приближались к нашей машине.

Стоило им только посветить фонариком или просто заглянуть внутрь, и они бы нас увидели. Я думал, меня сейчас стошнит.

Но вот раздался звук удара об металл, как будто кто-то бросил сумку на наш багажник.

– Мне нужны перчатки. – Голос одного из копов звучал приглушенно. – Они где-то здесь.

– Давай быстрее, – ответил другой.

– Блин, у меня руки заледенели. Потерпи одну минуту.

– Тэйлор, у нас тут разбитая машина и пьяный водила, гуляющий по лесу. Надо торопиться.

Похоже, Тэйлор все-таки нашел свои перчатки, так как снова послышались шаги. На этот раз они удалялись. Полицейская машина вырулила обратно на дорогу, и патрульные направились к черному седану.

На лице у Холмс была мрачная ухмылка. Она не прогадала. Нас не поймали. Сидя под рулем на корточках, я потер лицо руками. Не в этот раз, так в другой, но этот год меня доконает.

До нас доносились голоса полицейских, обыскивающих черную машину, но слов было не разобрать. Они битый час о чем-то спорили, светя своими фонариками, пока я изо всех сил боролся со сном. Холмс умудрилась поместиться в ногах пассажирского сиденья и, казалось, совсем не хотела спать. Погоню трудно было назвать тихой и незаметной, так что, если кто-то вызвал полицию, они узнают, что машины было две. А что, если они вернутся и начнут нас искать? Я засунул руки под сиденье, пытаясь хоть как-то себя успокоить.

И вот наконец-то раздался долгожданный звук, который ни с чем не спутаешь. Скрежет эвакуатора, прибывшего за седаном. Полицейская машина уехала следом.

Даже закрыв глаза, я все еще видел эти красно-синие огни. Прошло минут тридцать, прежде чем Холмс сказала, что можно ехать.

– Вообще, стоило бы еще подождать, – добавила она голосом, более хриплым, чем обычно, – но заправка вот-вот откроется, а я не хочу, чтобы нас здесь видели.

Когда я снова устраивался на водительском месте, каждая косточка в теле ныла. Взглянув на себя в зеркало заднего вида, я увидел расцарапанное ветками лицо.

– Господи, – выразительно произнес я. Холмс с хрустом разминала шею. – И все из-за какого-то местного барыги. Наверняка он убегал от нас просто потому, что мы за ним гнались.

– Это не барыга, – проговорила она. – Это кто-то похуже.

Сердце бешено застучало у меня в груди.

– Например?

– Здесь что-то не сходится. Если он сам балуется своим товаром, на что должны указывать следы от порошка возле водительского кресла, почему он в такой крутой физической форме? Почему он был в ботинках за четыреста баксов и бежал как олимпийский чемпион? Таких дилеров я еще не встречала. Сильно сомневаюсь, что это Лукас, наш местный барыга.

– Почему?

Холмс скривилась.

– Так бегают люди моего брата.

– Ты разглядела его лицо?

Она покачала головой.

– Тогда как… нет, погоди. У твоего брата есть свои люди?

– По моим последним подсчетам – несколько тысяч. Это все объясняет. За мной постоянно следят один или два его человека. Похоже, мы наткнулись на одного из них и он запаниковал.

Мне понадобилось время, чтобы переварить эту мысль.

– Это Майло за тобой следил? Твой брат. Который из хороших парней. Что-то не складывается.

– Скорее, целью был ты. Он хотел проверить, можно ли тебе доверять. Знаешь, мои друзья… в общем-то друзей у меня никогда не было.

– А, – произнес я.

Мгновение она изучала меня. Ее глаза потемнели от гнева.

– Не хочу, чтобы мой брат за тобой следил. Ты не заслуживаешь такого отношения. Ты не сделал ничего плохого.

– Чего нельзя сказать о тебе, – ответил я мягко. Мои пороки испортили мне будущее.

Мы посмотрели друг на друга. Она закусила губу, сделала глубокий вдох, явно собираясь что-то сказать, но вместо этого просто отвернулась.

– Что тебе удалось найти? – спросил я наконец. – Ты ведь что-то спрятала в карман?

Шарлотта по-прежнему глядела в сторону.

– Пора возвращаться, – произнесла она.

Я завел машину, стараясь не обращать внимания на прямоугольные очертания предмета в ее кармане.

Мы ехали молча. Я включил радио, Холмс смотрела в окно. Уличные фонари заливали ее лицо ярким светом.

Я не знал, что творится у нее в голове. Не имел ни малейшего представления. Но почувствовал, что мне нравится эта неопределенность. Ведь несмотря ни на что, я мог ей доверять. Да, в ее голове я бы заблудился и запаниковал. Но все равно понял бы ее лучше, чем кто-либо еще.