Текст книги "Карибский реквием"

Брижит Обер
Карибский реквием

 
Боже мой! Боже мой! Внемли мне! Для чего Ты оставил меня?
Далеки от спасения моего слова вопля моего. Боже мой!
Я вопию днем – и Ты не внемлешь мне, ночью – и нет мне успокоения.
 

Псалтырь, псалом XXI

Глава 1

Девушка сидела напротив Дага, затянутая в узкое зеленое платье, которое удивительно шло ее глазам. Острые ноготки с ярко-красным лаком выделялись на смуглой коже. Пренебрежительно посматривая вокруг, она потряхивала своими длинными африканскими косичками. Он проследил за ее взглядом и подумал – уже в который раз, – что давно пора заново покрасить стены унылого больнично-зеленого цвета и заменить разваливающийся на глазах металлический шкаф. За его спиной в астматических конвульсиях задыхался кондиционер. Даг наклонился, чтобы вылить за окно наполненную до краев миску с водой, прежде чем вновь подставить ее под протечку. Увидев, как носик посетительницы сморщился от отвращения, он зачем-то поспешил оправдаться:

– Знаете, этому кондиционеру столько же лет, что и мне…

– И уже подтекает?

Даг счел за лучшее ответить рассеянной улыбкой. Да за кого эта высокомерная девица себя принимает? Соизволила сюда заявиться с видом топ-модели, и теперь он должен пол вылизывать, чтобы, видите ли, соответствовать ее представлениям о чистоте? Он посмотрел ей прямо в глаза, красивые зеленые глаза, узкие, как у кошки.

– Полагаю, вы явились сюда не для того, чтобы обсуждать модели кондиционеров?

– Ваши дедуктивные способности поистине блистательны, – не осталась она в долгу и принялась внимательно рассматривать свои безукоризненные ноготки.

Затем, решив, что ссориться не в ее интересах, поспешила приступить к делу:

– Я обратилась к вам, потому что мне нужно найти одного человека.

– Какого человека? – деловито осведомился Даг, а про себя продолжал размышлять о том, будут ли сегодня вечером достаточно высокие волны, чтобы можно было заняться серфингом.

– Моего отца, – сухо ответила молодая женщина.

Даг приблизительно этого и ожидал. Почти треть проблем, которыми ему приходилось заниматься, касалась именно поисков людей. К сожалению, большинство подобных расследований не заканчивалось ничем. Безответственные родители проявляли поистине чудеса изобретательности, когда речь шла о том, чтобы скрыться от своих отпрысков.

– Вы имеете представление о том, где он может находиться? – без особого энтузиазма осведомился он у посетительницы.

– Ни малейшего. Я не знаю ни его имени, ни того, как он выглядит. Как только моя мать забеременела, он исчез и больше не подавал признаков жизни.

Хорошенькое начало. Он просмотрел краткие сведения, которые она сообщила ему по прибытии в контору: ее звали Шарлотта Дюма, жила она в Мариго, французской части острова Сен-Мартен[1]1
  Сен-Мартен – остров в составе Малых Антильских островов (Наветренные острова). Разделен на две части: северную (французскую, столица Мариго) и южную (голландскую, столица Филипсбург). (Здесь и далее прим. пер.).


[Закрыть]. Бюро расследований «Мак-Грегор» располагалось в Филипсбурге, голландской части. Когда она только вошла, Даг спросил у нее по-голландски, не желает ли она вести беседу по-английски, на что она ответила по-английски, что предпочитает использовать французский. «Если это вас не смущает», – добавила она, одергивая платье. Даг поспешил упокоить ее, заявив, что это не составит для него никаких проблем. Его отец, франкоязычный луизианец, как таких называют, «кажён», женился на черной карибке из Сент-Винсента[2]2
  Сент-Винсент и Гренадины – государство на островах Сент-Винсент и Гренадины в Карибском море (в группе Наветренных островов).


[Закрыть], а поселились они на Дезираде[3]3
  Дезирад – остров в составе Малых Антильских, относится к Гваделупе, французская территория.


[Закрыть], на французской территории.

– Так что, хотя я и американец, до восемнадцати лет в Соединенных Штатах не был, – зачем-то счел нужным объяснить он ей.

Она вежливо улыбнулась и рассеянно бросила:

– Очень трогательно…

После чего Даг почувствовал себя полным кретином.

Он взял лист белой бумаги, свою любимую ручку – «Паркер» с толстым пером – и записал: «Понедельник, 26 июля», – в то время как Шарлотта неодобрительно следила за ним взглядом. И зачем она сюда явилась? Агентство «Мак-Грегор» имело прекрасную репутацию, но тип, сидящий в данный момент перед нею, никак не соответствовал сложившемуся у нее образу частного детектива: на нем была длинная футболка с пестрой надписью «Король Сильвер», мятые хлопчатобумажные брюки и грязные башмаки. Его выбритая от затылка до висков голова, примитивная татуировка на узловатых предплечьях дополняли портрет, более похожий, по ее мнению, на изображение какого-нибудь хулигана из Бронкса, чем на серьезного здравомыслящего следователя, которому больше подошел бы костюм от Хьюго Босса, шелковые подтяжки и туфли от Версаче.

Даг закончил свою писанину, размышляя о том, почему она так его рассматривает. Он поднял на нее глаза и произнес, не особенно стараясь выглядеть любезным:

– А что если начать сначала?

Начало – это было двадцать пять лет назад, на СентМари[4]4
  Сент-Мари – остров в составе Мартиники (группа Наветренных островов, в составе Заморских территорий Франции).


[Закрыть].

Даг не сумел подавить вздоха. Сколько лет прошло с тех пор, как он в последний раз был на Сент-Мари? Двадцать? Двадцать пять? Несмотря на это, он почти наизусть мог воспроизвести текст буклета туристического агентства: «Гористый остров в обрамлении райских песчаных берегов, лежащий зеленым бриллиантом в Карибском море, в пяти километрах к северозападу от Гваделупы, с населением 15 000 жителей на 140 квадратных километров». Место, совершенно нетипичное, тем не менее достаточно хорошо воспроиз-водило то, что гиды именовали «разнообразием Карибского пейзажа». Он услышал свой собственный голос:

– Сестра моей матери держала сувенирную лавочку в городке Вье-Фор[5]5
  Вье-Фор – городок на юге острова Сент-Люсия (Малые Антильские острова).


[Закрыть]. В детстве я проводил там все каникулы.

– Именно там я и родилась.

Что касается Дата, то он родился на Дезираде, уже тому сорок пять лет назад. Неужели сорок пять? Это невозможно: должно быть, паспорт лжет. Он чувствовал себя таким же сильным и здоровым, как в юности.

– Дыра дырой, – добавила Шарлотта с презрительной гримасой.

Даг придерживался иного мнения: в его детстве не было времени более приятного, чем то, что он провел в этом маленьком сонном городишке. Нет, в самом деле, почему он больше никогда туда не наведывался? Он внезапно вспомнил строптивого подростка, каким был в то время, и о том, какое его вдруг охватило презрение к этой «крысиной норе». В последний раз он оказался там после смерти отца, чтобы навестить тетку, его единственную оставшуюся к тому времени родственницу, которая продолжала писать ему письма по-креольски на разлинованных листах бумаги, надушенных фиалкой. Два года спустя и она в свою очередь отправилась в мир иной: она слишком много ела, артерии не выдержали, тетку нашли скрючившейся за кассой своей лавочки, рука сжимала набитое соломой чучело игуаны.

– Итак, я в вашем распоряжении, – заявил он с наигранной бодростью.

Она бросила на него презрительный взгляд, как если бы услышала непристойное предложение, и продолжила свой рассказ.

Ее мать, Лоран, француженка, вышла замуж за одного высокопоставленного чиновника из Сен-Мартена, отставника из почтового ведомства. Он был гораздо старше ее, но очень богат, они жили на роскошной вилле. Прямо как в сказке. В 1970 году «сухой сезон» – так в тех местах называется лето, с декабря по апрель, – был удушающе жарким. Целые дни напролет Лоран проводила на пляже и смертельно скучала. Там она и встретила соблазнителя из местных, и у них случилась любовь под кокосовыми пальмами на побережье: десять километров белого песка и укромных бухточек, где при желании можно было отыскать немало потаенных мест. В результате девять с половиной месяцев спустя на свет появилась Шарлотта. Произведя на свет очаровательного шоколадного младенца, Лоран оказалась выброшена старым пенсионером из дома. Лишенная собственных средств, хрупкая и совершенно выбитая из колеи, она сняла хижину неподалеку от городка Вье-Фор и жила кое-как на небольшие деньги, которые ей удалось отложить за время замужества. Она пристрастилась к алкоголю и в конце концов повесилась на веранде осенью 1976 года, в разгар сезона дождей. Конец сказки.

Маленькая Шарлотта, которой в ту пору было чуть больше пяти лет – и которую старый отставник категорически отказывался видеть, – была отправлена в приют, на содержание сестер монахинь, и двадцать лет спустя отправилась на поиски своего настоящего отца. Все, что знала Шарлотта, она почерпнула из пьяного бормотания мамаши: та часами могла произносить монологи, потягивая свой пунш.

Даг записывал рассказ, используя свое собственное изобретение: помесь стенографии с одному ему понятными значками-сокращениями, думая о том, что мисс Дюма, должно быть, и не догадывается о том, до какой степени ее рассказ задевает его больные точки. Ему было приблизительно столько же лет, когда его собственная мать, чернокожая карибка родом с Виргинских островов, умерла от рака груди, не успев подарить ему братьев и сестер. Его отец, который был белым и который поменял нищету родной Луизианы на призрачную райскую жизнь на островах, маленький человечек, сухой, как палка, с голубыми глазами в красных прожилках, с заросшими щеками и мрачным юмором, никогда не демонстрировал любви к сыну. Ребенком Даг относился с опасением к этому ни в чем не похожему на него человеку и который всегда смотрел на него так, будто упрекал за эту непохожесть, тем более что в карибском мире, где любой расовый нюанс имеет значение, Даг принадлежал к числу тех, кого называют «конголезскими неграми», то есть к самым чернокожим из всех. Как и Шарлотта, он страдал из-за цвета своей кожи, и особенно оттого, что не мог понять, почему она может быть препятствием при его общении с другими. И только после смерти отца он понял: тот злился на него не потому, что он был черный, а потому, что он вообще появился на свет.

С улицы донесся пронзительный звук клаксона. Даг чуть было не подскочил на стуле. Зачем это он все опять пережевывает? Преждевременный старческий маразм?

Он заметил, что давно уже установилась тишина, и поднял глаза на молодую метиску. Она коварно улыбнулась ему:

– А я думала, вы заснули…

Эта маленькая змеюка за словом в карман не лезла. Он встряхнул ручкой:

– Простите, тут с чернилами что-то.

Она шумно вздохнула, словно говоря: «И какого черта я здесь делаю?» Надо сказать, что агентство внешне выглядело довольно непрезентабельно. Но они с Лестером были лучшими, об этом говорили повсюду. Он направил на нее ручку, как какой-нибудь актер из сериала:

– А если я помогу вам найти отца, что вы сделаете?

– Яйца ему оторву.

– Неплохая программа, – ответил он, инстинктивно сжимая под столом бедра. – Я думал о чем-нибудь более сентиментальном.

– Ну да, разбрасывать сперму направо и налево, чего уж сентиментальнее.

Так тебе и надо, дураку. Он поторопился перевести разговор на нейтральную почву:

– Вам когда-нибудь приходилось общаться с мужем вашей матери?

– Эта старая сволочь сдохла от инфаркта восемь лет назад. Я никогда его не видела.

– А почему вы думаете, что ваш отец по-прежнему живет здесь, на Карибах?

– Я не знаю. Надо же с чего-нибудь начинать.

– Но почему бы вам не обратиться в какое-нибудь местное агентство?

– Мне сказали, что вы самые лучшие. Мне нужны результаты, я не хочу бросать деньги на ветер, – заметила мисс Дюма, не улыбнувшись.

Даг бросил короткий взгляд на свои записи. Их можно было резюмировать в двух коротких словах: на ветер. Эта юная неучтивая особа явилась сюда именно для того, чтобы выбросить свои деньги на ветер, точнее не скажешь.

– Если я вас правильно понимаю, все, что вы знаете о человеке, благодаря которому появились на свет, это то, что он находился на острове Сент-Мари летом тысяча девятьсот семидесятого года и что это был чернокожий, как девяносто процентов населения… что-нибудь еще? Может, у него, к примеру, имелось четыре руки, это весьма облегчило бы нашу задачу…

– Ну хватит! Вы уж слишком-то не зарывайтесь. Если вас это дело не интересует, я пойду в другое место.

– Я вас не задерживаю.

Мисс Дюма начинала действовать ему на нервы. В его-то возрасте терпеть подобное обращение от какой-то наглой девчонки.

– Если вы так ведете свои дела… – бросила она ему с разочарованным видом.

– Я просто не нахожу здесь темы для разговора.

Она кинула на него язвительный взгляд.

– Ах вот как? А это что, для красоты? – прошипела она, указывая на медную табличку на двери, которая все это время оставалась открытой: «Мак-Грегор, расследования всех видов».

– Это табличка частного детектива, – ответил ей Даг с самым невинным видом.

– И что?

– А то, что меня бы это, разумеется, касалось, будь я частным детективом, но поскольку я просто пришел кофеварку починить…

– Вы в самом деле идиот или прикидываетесь?

Она поднялась и в ярости с размаху швырнула свою сумочку на письменный стол перед самым его носом.

– Вы были так растеряны, и я просто подумал: нельзя вас оставлять в таком состоянии, – произнес он с самой приятной улыбкой.

– Нет, ну какой ублюдок, а? Да я…

– Что здесь происходит? – внезапно осведомился по-английски хриплый голос Лестера, и сто десять килограммов его мышц возникли в дверном проеме. Он, по обыкновению, посасывал свои рыжие усы.

– Мадам хотела тебя видеть, – любезно пояснил Даг. – Она из Мариго, – зачем-то добавил он, как будто это могло служить извинением.

Шарлотта молниеносно повернула к нему свою хорошенькую головку, как встревоженная гадюка.

– А это еще кто? Уборщица?

– Лестер Мак-Грегор… – запротестовал Лестер своим красивым низким голосом.

Потом продолжил, старательно выговаривая французские слова:

– И чем я могу вам быть полезен, мадемуазель…

– Дюма. Шарлотта Дюма. Вы и в самом деле Лестер Мак-Грегор?

– Это правда.

– А этот тип? Вы что, ему платите, чтобы он клиентов распугивал?

– Это мой помощник, – ответил Лестер, хлопая Дата по плечу. – Он любит шутить.

Вполне довольный собой, Даг как можно любезнее улыбнулся Шарлотте. Девица, желающая оторвать яйца собственному отцу, заслуживала того, чтобы ее поставили на место.

В данный момент она смотрела на Лестера одобрительным взглядом, как и большинство сестер Евы. Даг вздохнул. Он никогда не мог понять, почему женщины обожают эту гору бледных мышц, покрытую рыжей растительностью и усыпанную веснушками. Может, все дело в усах?

Лестер продолжал:

– Перед вами суперсыщик. Он знает Карибы как свои пять пальцев. Вы можете ему полностью доверять. О'кей, я вас оставляю. У меня назначена встреча. Рад был познакомиться, мадемуазель.

Он разве что руку ей не поцеловал, прежде чем его туловище покинуло контору под восхищенным взглядом мисс Дюма. Наконец она соизволила повернуться к Дагу и с недоверием оглядела его с ног до головы.

– Суперсыщик… Хотелось бы верить.

– Девиз нашей конторы: если вы недовольны результатом, мы вернем вам деньги.

– Ну и как вас зовут, суперсыщик? – вздохнула Шарлотта, вынужденная смириться с обстоятельствами.

– Леруа Даг.

– Даг?

– Дагобер.

Она взглянула на него так, будто у него к физиономии прилипла какашка.

– Вас зовут Дагобер?

– Леруа Дагобер[6]6
  Leroy Dagobert (le roi Dagobert) – «король Дагобер». Дагобер – первый король франков, герой множества легенд, сказок и народных песен.


[Закрыть], к вашим услугам.

– Очередная идиотская шутка?

– На этот раз это шутка моего папаши. У него было несколько своеобразное чувство юмора.

– Поиски, которые будут мне стоить кучу денег, я должна доверить какому-то типу, которого зовут Леруа Дагобер!

– Это был вполне приличный король.

– Да плевать мне! Ладно, слушайте, мы попробуем, суперсыщик Дагобер, но предупреждаю вас: в ваших интересах вкалывать серьезно.

Она была очень хорошенькой. Даг послал ей свою самую соблазнительную улыбку, но, похоже, она видала таких много, потому как это нисколько ее не смягчило. Итак, он решил все-таки приняться за работу.

И это было ошибкой.

Из конторы они вышли вместе. Было время обеда. Даг не стал ее приглашать. Она бы все равно отказалась, к тому же он испытывал потребность остаться одному. Какое-то время они шли вместе по солнечной стороне. Стояла жара, сильная, впрочем, как обычно. Она внимательно разглядывала улицу. Ринг-роуд была пустынна. Под синим небом на солнце блестели бензоколонки и железные ворота складов. В развалинах здания, разрушенного ураганом «Луи», нежились кошки.

– Ну разумеется, ни одного сраного такси! Просто бедлам какой-то. Какому кретину пришла мысль арендовать помещение в этом вонючем квартале!

– Здесь спокойно, – ответил Даг, медленно потягиваясь. – Простите, но у кого вы научились этим ругательствам, в приюте у монашек?

– А вы что, президент Лиги добропорядочных граждан? Нет, у Васко Пакирри, если вам это интересно.

Ему это было интересно, даже очень. Сбежав из лагеря в Венесуэле, где за его голову была назначена неплохая награда, Васко Пакирри стал одним из лидеров наркотрафика в Карибском бассейне. Уникальный экземпляр в своем роде. Новый тип главаря, ни тебе золотых украшений, ни волосатой груди. Классический греко-римский торс и скрученные жгутом иссиня-черные волосы до пояса способствовали его репутации сердцееда. И самое главное, он был чертовски богат: деньги у него прямо из ушей лезли вместе с наркотой.

– Вы хорошо знаете Васко? – осведомился Даг, пока она оглядывала пустую улицу, словно такси вот-вот могло появиться здесь, посреди самого убогого квартала Филипсбурга, в поддень, при тридцати градусах в тени, просто чтобы доставить ей удовольствие.

– Это как посмотреть. Он приятель Джо, фотографа из агентства.

А, ну да, она же позирует для модных журналов. Кокосовые пальмы, белый песок, синяя лагуна и очаровательная шоколадная попка. Она дотронулась до его руки своим острым, безукоризненной формы ноготком:

– А сами-то… Эту татуировку вам в семинарии сделали? Что это?

Она указала на серфингиста в маске, выколотого на его левом предплечье.

– Серебряный серфингист, – ответил ей Даг. – Герой комикса пятидесятых годов, межгалактический серфингист. Космический служитель правосудия.

– А вы скорее комический служитель правосудия, – прыснула она, но, быстро приняв серьезный вид, поинтересовалась: – Занимаетесь серфингом?

– Немного. Стараюсь, – сухо ответил Даг, задетый за живое.

– Я как-то фотографировалась с серфингистами в Гас-Шамберс, в Пуэрто-Рико. Классные ребята. А у Васко как раз стащили автомагнитолу, он был в бешенстве… А это, – продолжала она, – кулак с обвитой вокруг змеей? Это знак Вуду? Великий Змей Вселенной?

Она демонстративно рассмеялась. Ради чистой провокации он небрежно бросил:

– Нет, это знак СС.

Она недоверчиво подняла изумрудные глаза к полувыбритому черепу Дага.

– Вы служили в СС?

Он почувствовал, что у него зачесались руки. Она полагает, что у него арийский тип внешности? И девятый десяток пошел? Он уже собрался высказать ей все, что о ней думает, но как раз в этот самый момент заметил такси. Зеленое, страшное, обшарпанное, но это, без сомнения, было самое настоящее такси. Должно быть, потрудилась какая-нибудь волшебница. В этой дыре он не видел ни одного такси уже много месяцев. Она уселась на сиденье, как Золушка в свою карету, и бросила ему «чао» с такой же сердечностью, с какой бросают двадцатипятицентовую монетку попрошайке.

Даг смотрел, как удаляется такси. Пакирри… Дилер устроил себе жилище на яхте «Максимо», великолепном «траулере», стоявшем на якоре острова Барбуда, входящего в состав Антигуа, с великолепными песчаными и абсолютно безлюдными берегами. И наряду с Антигуа – это традиционный перекресток наркотрафика.

Он просмотрел свои записи, сминая листочки записной книжки влажными пальцами. Номер телефона, оставленный ему очаровательной Шарлоттой, начинался с кода острова Барбуда. Этот красавчик Васко ей просто друг? Даг пожал плечами и решил, что пора отправиться пропустить стаканчик к Тью. Если немного повезет, от острого перца он вспотеет, и пот поможет ему освежиться.

Он очень любил ходить к Тью, потому что тот практически не разговаривал. Тью отправлял заказ и тут же возвращался слушать свое радио. Он жил с ним двадцать четыре часа в сутки. Радио стало продолжением его организма, словно искусственная почка, которая фильтровала мировые новости. Прежде чем набрать номер агентства на своем сотовом телефоне, Даг сделал заказ.

– Детективное агентство «Мак-Грегор» к вашим услугам, – услышал он пленительный голосок Зоэ, верной-и-очаровательной-секретарши, разумеется душой и телом преданной своему импозантному патрону.

– Попроси Лестера, – бросил ей Даг, обозревая окрестности.

Зоэ, с ее ужимками, подсмотренными у секретарши Джеймса Бонда, сильно действовала ему на нервы.

– Попроси Лестера, пожалуйста, – пропела Зоэ.

– Пожалуйста. Спасибо.

– Немного воспитания тебе бы не повредило, Дагобер.

Результат тайной связи кюре из Сан-Фелипе с кухаркой, Зоэ была весьма сильна в правилах хорошего тона.

– Yeah! – бросил Лестер, явно куда-то спешащий.

– Мне нужно ехать на Сент-Мари. Это обойдется дорого.

– Она платить может?

– Да. Она мне выписала чек на пятьсот американских долларов. Попроси Зоэ проверить в банке, кредитоспособен ли счет.

– Сейчас.

Даг подождал у телефона несколько минут.

– Все в порядке, никаких проблем. Кстати, не так плохо, что ты собираешься переменить обстановку. Прошел слух, что Мордожопый тебя заказал.

– Умеешь ты сообщать приятные новости. Ладно, буду держать тебя в курсе.

Даг задумчиво разъединился. Выходит, этот самый Мордожопый, настоящее имя Фрэнки Вурт, постоянный телохранитель Дона Филипа Мораса, его не забыл. Это был один совершенно отмороженный бандит, которого он лет шесть назад отправил за решетку, по правде сказать, почти случайно. Странная была история. В то время он работал на некоего клиента, подозревавшего, что обзавелся рогами. По прошествии нескольких дней слежки Дату удалось установить местонахождение меблированной комнаты, где неверная супруга предавалась запретным наслаждениям. Дом свиданий в китайском квартале, отель, в котором номера сдавались на час и на ночь. После многих часов, проведенных в укрытии, он смог наконец сфотографировать объект преступной страсти мадам: маленький толстощекий и усатый человечек с острым, как у ищейки, носом.

Это и был вышеупомянутый Вурт, он же Мордожопый, разыскиваемый полицией за темную историю с убийствами: что-то такое, связанное с крэком и рэкетом. Они организовали карательную экспедицию против индусов Фронт-стрит, а закончилось все настоящей резней. Вурт принадлежал к числу ублюдков, которые просто обожали смерть, всегда готовы были нажать на курок. Даг без малейших колебаний выдал его нидерландской полиции. Легко можно было догадаться, что Мордожопый не пылал к нему любовью. Ну да ладно, не о нем сегодня речь. Нынешняя тема дня – мисс Шарлотта Дюма. Надо сосредоточиться на этом.

Он и сосредоточился, глядя на море, в то время как острый перец сверлил ему желудок. Волны с ровным рокотом накатывались на берег, топорща свои пенные гребешки, и все такое – прямо как в рекламе. Идеальный день, чтобы прогулять работу и заняться серфингом «под волной», набрав максимум скорости. Глотком пива он прогнал эту соблазнительную мысль.

Итак, что мы имеем: из-за того, что двадцать пять лет тому назад прекрасная Лоран Дюма не устояла перед чарами темнокожего красавца, Дагу теперь предстояло покупать билет до Сент-Мари, куда не ступала его нога со времен армейской службы. В общем, намечался отпуск. Имелся лишь один шанс на миллион, что ему удастся отыскать папашу Шарлотты. Ни имени, ни описания, некий эбеновый фантом, который мог сейчас жить где угодно, в Соединенных Штатах, во Франции, в Великобритании… Да и, собственно говоря, зачем? Этот тип даже не знал, что у него имеется дочь. Но, как говаривал этот пуританин Лестер: «Когда вам платят за работу, надо эту работу делать». Даг допил свою огненную воду, как еледует пропотел и отправился покупать билет в «СентМа'и», как это звучало по-креольски, поскольку в те времена невольники имитировали произношение многочисленных моряков и колонистов – уроженцев Ко[7]7
  Ко – местность в Нормандии, меловое плато, крутыми уступами спускающееся к Ла-Маншу.


[Закрыть].

Возвращение в Сент-Мари. Возвращение в начальную клеточку, ха-ха-ха! Его больше ничто там не ожидало, впрочем, как и везде.

Его отец скончался в 1969 году, как раз в тот год, когда циклон опустошил их остров. Даг тогда уже больше не жил на Дезираде. Он всегда был непоседой. Не было и речи о том, чтобы окончить свои дни в семейной бакалее между бутылками скисшего томатного соуса и мятыми коробками с кока-колой. Мальчишкой он видел себя скорее капитаном крейсерской яхты, стоящим за штурвалом: весь в водяных брызгах, взгляд устремлен вдаль, что-то в этом роде. Вот вам итог: потаскавшись всласть по всевозможным сборищам серфингистов, он решил податься в морской флот. Он вряд ли смог бы членораздельно объяснить, чем был обусловлен его выбор в разгар эпохи хиппи. Желание оказаться в элитных войсках? Стать частью «корпорации»? Доказать отцу, что он мужчина? Во всяком случае, если он и хотел попутешествовать, ему удалось это сполна. Десять лет он утюжил моря от Майами до Фолклендских островов. Пока не решил, что оставаться на новый срок он не станет.

После многодневной пьянки, одним прекрасным утром он оказался в Филипсбурге, со своим морским ранцем за плечами и галунами старшего сержанта, болтающимися на рубашке, заляпанной засохшими рвотными массами. Он нашел работу в порту, на судостроительной верфи. Да так там и остался надолго. В Филипсбурге он и познакомился с Лестером – когда подновлял его старую посудину под названием «Камикадзе», двенадцатиметровый двухмачтовый парусник, избороздивший весь Мексиканский залив. Лестер, бывший полицейский, только что открыл агентство «Мак-Грегор», вдобавок он баловался контрабандой, и ему нужен был моряк, умеющий держать язык за зубами. Даг ему подошел. Понемногу Лестер оставил свой подпольный промысел и ночные прогулки, но Дата при себе придержал.

Даг тем временем все еще с большим удовольствием пережевывал старые воспоминания, прокладывая себе дорогу в привычной сутолоке Фронт-стрит. Туристы беззаботно фланировали, разглядывая витрины магазинов taxefree. Он пересек Руж-э-Нуар, где толпы людей сгрудились возле игральных автоматов, и добрался наконец до своего дома, старого дома, постройки еще семидесятых годов. На первом этаже располагались итальянский ресторанчик и итальянская же бакалея, а на втором – секс-шоп.

Одышливый лифт доставил его на четвертый этаж и крякнул, остановившись. Даг прошел по коридору до обитой коричневым дерматином двери, на которой стояли только его инициалы. Он открыл ее и вздохнул: давно пора сделать там генеральную уборку. Постель разобрана, повсюду валяется одежда, на столе громоздятся груды бумаг, доска для серфинга занимает половину ванной комнаты. Даже афиши боксерских матчей, закрывающие стены, кажутся пыльными и пожелтевшими. Он машинально стряхнул пыль с афиши, гласившей: «Мухаммед Али, чемпион, против Джо Фразье, претендента», поспешно снял пару пустых стаканов с телевизора, кофейную чашку с края ванной и полную пепельницу, каким-то чудом удерживавшую равновесие на подушке. Мигнул автоответчик. Даг прослушал сообщения, одновременно заталкивая в сумку несколько чистых рубашек. Звонок от кузена Макса – приглашение на партию в покер; коммивояжер предлагал новую модель стиральной машины; малыш Жед провопил, что наконец-то у него получился штопор; кто-то не стал говорить и просто повесил трубку. Звонка от Элен не было.

Он бросил взгляд на свое захламленное жилище и подумал, что она, наверное, больше не позвонит. Уж слишком Элен щепетильна в отношении порядка. В отношении покера тоже. Не говоря уже об игральных автоматах, спортивных газетах, татуировках и святящихся презервативах… Щепетильная во всех отношениях эта Элен. Но сексапильна, вынужден был он признать, доставая свой пистолет «Кугар-8000», компактная версия «Беретты-92 FS», которая в армии США проходила под грифом М-9. Приобретен по совету Лестера, заряжен, готов к употреблению. Даг не был фанатиком оружия, но ему приходилось регулярно упражняться в специальном клубе, тем более что тот находился возле Ойстер-Понд, пляжа для серфингистов. Так, разрешение на ношение оружия, паспорт; он застегнул сумку, в последний раз бросил взгляд на комнату, уже погруженную в сумерки, проверил, хорошо ли заверчены газовые конфорки на плите, и вышел.

Моторы оглушительно жужжали, когда самолет набирал высоту в аэропорту Эсперанс-Гран-Каз и кружил над искрящимся, бирюзово-прозрачным морем. Даг смотрел в иллюминатор и ничего не видел. В голове теснились воспоминания о Сент-Мари. Мальчишкой он почти все каникулы проводил там, у своей тетки. Ему казалось, что он до сих пор чувствует запах ванили и слышит шелест ее сатинового платья. Вкус кокосового леденца, купленного после мессы… Население острова, преимущественно чернокожее, на девяносто процентов – католики. У индийских коммерсантов, так называемых кули, свои культовые места, они так и не интегрировались окончательно. Государство стало независимым в 1966 году, после того как было последовательно испанским, французским, английским, датским, снова французским, членом Французского союза, затем Французского сообщества; остров познал огромную волну иммиграции с Кубы и Гаити. Наблюдалось взаимопроникновение традиций без какого бы то ни было ущерба для населения. Юридическая и уголовная системы изначально следовали французской модели, но затем свернули куда-то влево. Наряду с официальным французским в ходу были также испанский и английский языки. Антильские традиции здесь всегда тщательно поддерживались, большинство населения продолжало говорить по-креольски. Даг улыбнулся, вновь подумав о своей тете, которая находила французский скучным и очень плоским. Он заставил себя встряхнуться и достал из красивой желтой пластиковой папки прихваченное с собой досье. Это уже становилось серьезным. Маленький самолетик раскачивался на сильном ветру, от соседки пахло мелиссой, все шло прекрасно: он находился на работе.