Текст книги "Скромная семейная свадьба"

Глава 7

– На что это вы намекаете? – подозрительно сказала фьордина Нильте. – Нет, конечно, Берлисенсисы все на редкость бесчувственны, одна ваша Лисандра чего стоит! Но даже для вашей семьи такое отношение Бруно к смерти любимой невесты как-то слишком.

– Судя по всему, не было никакой любви, а был банальнейший приворот, который пропал со смертью лица заинтересованного. Но не думаю, что бесследно…

– Приворот? – всхлипнула мама. – Тереса еще остыть не успела, а вы уже ее доброе имя полощете.

– Доброе имя? – нехорошо прищурилась фьордина Берлисенсис. – Знаете, Пилар, я нанимала частного детектива, он много интересного о вашей старшей дочери накопал. Уж ее имя добрым никак не назовешь.

– Это уж точно, – тихо сказал Андрес. – Только зря она сейчас про это…

Но мама ничего бабушке Бруно не ответила. Она закрыла лицо руками и затихла. По телу ее изредка проходила судорога сдерживаемых рыданий. Я решила сходить за успокоительным и поторопить Эдиту с чаем. Как я и думала, горничная вовсю делилась увиденным и услышанным под ахи и вздохи. Чай не только не был готов, им даже еще заниматься не начинали. Дворецкий, который слушал Эдиту не менее внимательно, чем кухарка, вспомнил, что он на работе, и сказал, что он все проконтролирует и принесет в гостиную.

– Фьорду Венегасу уже сообщили? – спросил он.

– Нет, – ответила я.

Я прикрыла глаза, собираясь с мыслями. В самом деле, папа ничего еще не знает. Он уезжал из дома, где все были живы и здоровы, и ему в голову не могло прийти, что кто-то убьет Тересу. Не представляю, как ему об этом рассказать. Для него это будет не менее тяжелым ударом, чем для мамы. Это я оказалась такой бесчувственной…

– Я с ним свяжусь, фьорда Венегас, – важно сказал дворецкий. – Не беспокойтесь.

– Спасибо.

Имени его я так и не узнала, мама не посчитала нужным сообщить, а спрашивать самой было как-то неудобно, да и совсем не важно это сейчас. Кухарка засуетилась, поставила чайник, начала что-то резать. Дворецкий удовлетворенно на это дело посматривал, а я взяла стакан воды для мамы и ушла. Успокоительное хоть немного приглушит ее боль, совсем, конечно, не снимет, но станет немного легче. Маму было ужасно жаль. А Тересу – нет. Сколько я ни пыталась разобраться в своих ощущениях, сожаления о смерти сестры я не находила. И очень похоже, не находил никто из наших гостей. Слезы о безвременно почившей проливала лишь мама. Таблетки она выпила, даже не заметив этого.

– А ведь ее убил кто-то из нас, – внезапно сказала фьордина Нильте.

Глазки ее, светлые, будто выгоревшие, с подозрением обшаривали всех сидящих в гостиной, ненадолго задерживаясь на каждом и опять двигаясь дальше. На ком остановиться, она не знала.

– Из вас, говорите? – с явной издевкой сказала фьордина Берлисенсис. – Можно считать это признанием?

– Каким еще признанием? – всполошилась фьордина Нильте. – С чего мне ее убивать?

– Вам лучше знать. – Фьордина Берлисенсис была невозмутима, как скала, нет – как айсберг. – Если мы не знаем вашего мотива, это не значит, что такового нет.

– Зато мы все знаем ваш, – перешла в наступление фьордина Нильте. – Не хотели этого брака, вот и тюкнули по голове своей палкой, для этого и таскаете ее повсюду! Я это наверху сразу сказала.

– Фьордина, вам напомнить, что за ложные обвинения можно под суд попасть? – сказал Андрес. – Не думаю, что сил фьордины Берлисенсис хватило бы на такое.

– У нее внук есть, у него хватит, – заявила эта наглая особа. – Вон у него какие мощные мышцы.

– Это вы сейчас про кого? – заинтересованно сказал незаметно подошедший капитан Сыска.

Нильте радостно махнула в сторону жениха, который не выглядел безутешным, но и вступать в перепалку с женщиной, говорящей подобные вещи, считал ниже своего достоинства.

– С него и начнем, – заявил сыскарь, извлекая замысловатый артефакт из футляра. – Снимем слепок ауры и посмотрим.

В голосе его даже некоторая угроза была, но Бруно испуганным не выглядел. Артефакт был уже старый, потертый, отдельные детали в нем пошатывались, так и норовя отвалиться, но капитана это не смущало. Он долго с громким сопением водил по главному подозреваемому своим устройством, причем с каждой минутой становился все мрачнее и мрачнее. Он перешел к Даниэлю, затем к Андресу и с каждым проделал те же манипуляции своим артефактом.

– Ну и что? – нетерпеливо сказала фьордина Нильте. – Вы его прямо сейчас арестуете?

– Кого?

– Бруно Берлисенсиса, того, кого вы первым замеряли. Это же наверняка он, по наущению бабушки. А сил у него предостаточно, хватит, чтобы убить не только одну беззащитную девушку, но и всех присутствующих в доме. Мне рядом с ним просто страшно находиться.

Она картинно попыталась спрятаться за представителя власти, но ее выступление не нашло понимания даже у него.

– Сил, может, и хватит, но, увы, первый фьорд – единственный, кто не был в комнате покойной, – недовольно заявил капитан. – Хотя аур посторонних там – как грязи после дождя. Такое впечатление, что у вас в этом месте собрание было, не меньше. Прямо гостиная, а не спальня. И похоже, он единственный из присутствующих фьордов, кто дальше порога не проходил.

– И зачем вам эти ауры снимать? – с какой-то странной интонацией сказал Даниэль. – Вы же там столько времени провели, должны были уже точно установить, кто убийца.

Капитан явственно смутился.

– Видите ли, милейший, – важно сказал он, – погибшая практиковала Черную магию, и не один раз. Все это очень сильно затрудняет нашу работу.

– Но хоть что-то вы установили?

– Да, убийца был магом. Над телом провели ритуал «Успокоения души».

Значит, и дух Тересы уже не допросишь. Магами в той или иной степени были все присутствующие. Но ритуал был не такой уж и простой, к примеру, моего Дара на это не хватит, маминого тоже. А вот остальные… Получается, подозреваются все? Сыскарь этого и не скрывал. Он оглядывал нас с таким несчастным видом, что хотелось немедленно раскаяться и признаться в содеянном, чтобы не расстраивать такого замечательного фьорда.

– И что теперь? – недовольно сказал Даниэль.

– Отделение у нас маленькое, всех необходимых артефактов нет. Сейчас запрос в столицу сделали, привезут нужное. Хорошо бы еще консультанта по Черной магии привлечь…

– А нам-то что делать? – не унимался Даниэль.

– Сидеть. Ждать. Из дома не выходить. Результаты будут – поговорим.

– Никому не выходить?

– Никому, – подтвердил капитан. – Разве что… этот хорошо воспитанный фьорд, что дальше порога комнаты незамужней девушки не проходил. Кем вы, кстати, покойной приходились?

– Женихом, – мрачно ответил Бруно и очень странно посмотрел в сторону Даниэля и Андреса.

А до меня с некоторым опозданием дошли слова капитана о том, что они оба побывали в комнате сестры. И если Даниэль помогал мне вывести маму, то Андрес при мне не входил, а это значит, что он был там, когда я его видеть не могла. Я повернула голову и посмотрела на него. Андрес ответил мне виноватым взглядом. Значит, действительно был.

– Женихом? – удивленно протянул капитан. – Странно…

– Да уж, – недовольно сказала фьордина Берлисенсис, – получается, через спальню невесты прошли оба присутствующих здесь фьорда.

– И один отсутствующий, – заметил капитан.

– Отсутствующий? – воодушевленно сказал Даниэль. – Наверняка это убийца и был. Никаких посторонних мужчин в доме не было. Так что…

Все оживились при этом известии. Находиться в одной комнате с убийцей никому не хотелось, и когда появилась возможность переложить эту почетную роль на неизвестную следствию фигуру, грех ею было не воспользоваться. У нас приличные гости и приличный дом. Вот, даже дворецкий наконец появился со всеми принадлежностями для чая на сервировочном столике.

– А вот и третий… – с явным намеком в голосе сказала фьордина Нильте. – Что нужно было дворецкому в комнате дочери хозяев дома?

– В самом деле, что? – Капитан подошел к нашему служащему с явным намерением немедленно его задержать.

– Данный фьорд является частным детективом, – громко сказала фьордина Берлисенсис. – Его наняла я для поиска информации о невесте внука.

– Только ли для поиска информации? – подозрительно прищурилась фьордина Нильте. – У этого фьорда точно сил и умений хватит, чтобы квалифицированно по голове стукнуть.

– Вы бы определились, кто убийца – я или фьорд Арройо, мной нанятый, – любезно улыбнулась ей фьордина Берлисенсис.

– Частные детективы – это вам не наемные убийцы, – мрачно сказал сыскарь, у которого только что отобрали такого прекрасного подозреваемого. – У вас есть лицензия, фьорд Арройо?

– У меня есть лицензия, – важно ответил тот. – Но я до сих пор не видел никаких ваших документов. И прежде чем показывать свою лицензию, хочу убедиться, что имею дело с представителем власти.

Капитан недовольно посопел – это единственное, что получалось у него безукоризненно, все остальное удавалось ему в меньшей степени или не удавалось совсем. Но жетон достал и даже повертел перед носом у детектива, прежде чем убрать назад в потайной карман. Тот сразу выказал свой профессионализм, за столь короткое время успев прочитать, что же там написано:

– Мануэль Суарес, капитан, отдел Сыска города Кестия.

– Да, да, это я, – нетерпеливо сказал капитан. – А вот ваша лицензия где?

Фьорд Арройо вытащил свой жетон, так же повертел под носом у капитана и убрал. Но у того навыки наблюдательности были не столь развиты, поэтому он сразу же возмущенно сказал:

– А ну, стоп, я прочитать ничего не успел. Давайте-ка назад вытаскивайте.

Арройо невозмутимо вытащил жетон опять и подержал перед капитанским носом уже подольше, тот внимательно изучил написанное, потом вытащил артефакт для проверки документов и поводил по жетону.

– Лицензия подлинная и действующая, – заявил он. – Так что ваши подозрения, фьордина, беспочвенны.

– Почему же? – парировала она. – Бедная Тереса могла его застукать во время обыска ее комнаты и пострадать.

– Такое впечатление, фьордина Нильте, что вы всеми способами пытаетесь отвести от себя подозрения, – заметила фьордина Берлисенсис. – Вполне в духе вашего семейства, между прочим. Наша семья была арестована по ложному доносу вашего сына.

– Это поклеп!

– Это было установлено в ходе следствия, – холодно ответила бабушка Бруно и отвернулась от собеседницы, показывая, что говорить с ней больше не намерена.

Фьордина Нильте открыла рот для подходящего ответа, не нашла нужных слов, рот закрыла и осталась сидеть с довольно-таки глупым видом.

– Капитан Суарес, так мой внук может покинуть этот дом? – спросила фьордина Берлисенсис.

Тот задумался и неохотно сказал:

– Да.

– Он наверняка и орудие преступления унесет, – не выдержала фьордина Нильте. – И вы ничего не докажете потом. О, я про эту семейку много чего знаю, и лишь врожденное благородство заставляет меня молчать.

– Никто ничего отсюда не вынесет, – отрезал капитан. – Все выходящие будут подвергаться тщательному досмотру.

Фьордина Нильте внезапно оживилась и выпалила:

– А вы заметили, что наша немощная сидит без трости? Наверняка уже припрятала орудие убийства! Или вообще уничтожила.

Она подозрительно щурилась на фьордину Берлисенсис и ерзала в кресле, недоброжелательность так ее и распирала. Наверное, разговор между этими двумя о трагической судьбе Антера закончился совсем неблагоприятно для страдающей матери.

– Не волнуйтесь, – сурово ответил Суарес. – Вскоре приедут эксперты, все проверят, ни одна ниточка не останется неподерганной. А уж такая улика, как трость, точно не останется незамеченной. Если, конечно, девушку убили именно ею.

– В самом деле, – задумчиво сказала фьордина Берлисенсис, – в этой суматохе я оставила свою трость где-то наверху. И хотя для ходьбы она мне не очень-то и нужна, но в некоторых ситуациях, – она выразительно посмотрела на фьордину Нильте, – без нее не обойтись. Бруно, дорогой, принеси ее. Она должна быть где-то рядом с Тересиной спальней. Капитан, он же может это сделать?

– Да, – коротко ответил Суарес, внимательно прислушиваясь к тому, что она говорит внуку.

– Бруно, сходи, – улыбнулась фьордина. – Не хотелось бы, чтобы трость окончательно потерялась. Тем более что это моя любимая, та, которую ты мне подарил.

– Я? – переспросил Бруно.

– Я про ту, с часами на набалдашнике, что была куплена в магазине Ортиса. Ты еще чек в коробке оставил. Впрочем, это совсем не важно. Сходи за ней.

Бруно поднялся легким пружинистым движением человека, не привыкшего долго сидеть на одном месте, и направился к двери. На страдающего жениха он не походил совершенно.

– Кстати, Бруно, у меня там стеклышко на циферблате треснуло и царапает руку, – ему вдогонку сказала фьордина. – Выломай его совсем, что ли.

Он коротко кивнул и скрылся за дверью.

– Наверняка треснуло, когда бедную девушку по голове стукнула, – опять завела свою нескончаемую песню фьордина Нильте. – А сейчас внук спрячет следы преступления, и Берлисенсисы опять сухими из воды выйдут. Знаем, проходили.

При этом она опять начала ерзать в кресле, стараясь найти положение, более удобное для пострадавшей попы. Положение не находилось, и вид у нее становился все более и более страдальческим. Исцелить ее, похоже, могло лишь одно – немедленный арест обоих Берлисенсисов. Но капитан, как заявил ей уже однажды, что все проверят, так повторять больше не собирался и лишь тяжело посмотрел на скандалистку. Под его взглядом она тут же застыла на месте и сделала вид, что ничего не говорила. Сам сыскарь в задумчивости покачивался посреди комнаты, размышляя, с чего же ему начинать, если так хорошо выученные магические методы дали сбой, а немагические он уже забыл, как применять. Бруно вернулся почти тут же, из набалдашника трости он выломал часы полностью, а не просто одно стеклышко.

– Я подумал, что стрелки без защиты потеряются, – коротко пояснил он бабушке, – да и тебе мешать будут.

– Спасибо, дорогой, – улыбнулась ему та, пряча циферблат в сумочку. – Ты такой заботливый. – Будет у меня к тебе еще несколько поручений. Чувствуется, что мы здесь надолго застряли, да, капитан Суарес?

– Пока всех не допросят и не обыщут, не выйдете, – подтвердил тот.

– Так вот, Бруно, свяжись с фьордом Ясперсом и попроси его приехать. Думаю, в деле, где замешана черная магия, его помощь будет неоценимой.

– Ясперса? – оживился Суарес. – Это ректор Фринштадской академии? Лучший специалист Фринштада по некромантии и черной магии?

– Именно так, – холодно сказала фьордина Берлисенсис. – Надеюсь, вы не будете возражать против его участия?

– Очень удобно, когда жена главного эксперта является близкой подругой внучки, – елейно пропела фьордина Нильте. – Лупи всех по головам направо и налево, и никто тебе слова не скажет. А может, еще и помогут.

– Не буду, – ответил капитан Суарес, опять не обращая никакого внимания на реплику фьордины Нильте. – Любой взгляд со стороны полезен, а уж если вам удастся заполучить фьорда Ясперса…

Он мечтательно заулыбался. Одна мысль о том, что внезапно забуксовавшее расследование получит мощный толчок со стороны такого крупного специалиста, привела его в хорошее настроение. Наверняка он уже мысленно примерял майорские нашивки за удачно завершенное дело, хотя, на мой взгляд, ему и капитанских было много.

– Когда Бруно может идти, фьорд Суарес? – уточнила фьордина Берлисенсис.

Капитан вытащил какой-то замысловатый предмет, направил на Бруно, понажимал на кристаллы на нем, опять направил, опять понажимал. Поводил другим артефактом. Третьим. Потом сказал:

– Ничего подозрительного нет. Но я провожу вас до двери, чтобы все присутствующие были уверены, что вы ничего из дома не вынесете.

Бруно оскорбленно вскинул голову. Получилось у него это необыкновенно красиво, я даже залюбовалась. Или сделала вид, что залюбовалась, – взгляды Андерса и Даниэля я чувствовала постоянно, они были как раздражающее прикосновение легкого перышка к обнаженной коже. Я старалась смотреть куда угодно, только не на них. Мысль о том, что за столь короткое время они оба успели пройти через Тересину спальню, не давала мне покоя. Почему-то я была уверена, что Даниэль там тоже побывал до того, как вопль Эдиты пригнал всех к дверям комнаты моей сестры. И я не хотела даже думать, что они могли там делать.

– Меня никогда раньше в воровстве не обвиняли, – гордо заявил Бруно, раздувая ноздри не хуже взбешенного породистого жеребца. Оставалось только взбрыкнуть и понестись сломя голову.

– Так и сейчас не обвиняют, – пояснил капитан. – Но вы же не хотите, чтобы потом ходили слухи, что вы лично вынесли улики из дома?

– Какие улики, капитан? – устало спросила фьордина Берлисенсис. – Бруно, успокойся, иди уже. И захвати мне сердечные капли, что в тумбочке около кровати в верхнем ящике. Чувствую, они мне понадобятся.

– И Сыск с ними в сговоре, – зло пробурчала под нос фьордина Нильте, но так, чтобы это не донеслось до ушей ни капитана, ни фьордины Берлисенсис. – Кто бы мог подумать…

А вот фьорд Арройо услышал, он насмешливо посмотрел на не желающую никак успокоиться даму и подошел поближе к своей нанимательнице. Той, которая платила ему деньги как частному детективу. Она выглядела на редкость усталой, теперь ее возраст просто-таки выдавала каждая черточка лица и каждое неуверенное движение. Сказывалось напряжение последних событий. Даже трость теперь выглядела как предмет совершенно необходимый, хотя и была уже недостаточно элегантна. Ее внешний вид очень портила выемка, где раньше были часы.

– Фьордина Берлисенсис, я могу для вас что-нибудь сделать? – спросил лжедворецкий.

– Спасибо, фьорд Арройо, пожалуй, нет, – отказалась она. – Вы пока разлейте чай, что ли, раз уж принесли…

Но детектив, ловко притворявшийся у нас дворецким, не успел этим заняться, так как вернулся капитан Суарес и сразу развил бурную деятельность.

– Чай они сами разольют, – заявил он, – руки у всех на месте, как я погляжу. А фьорд Арройо мне сейчас расскажет, что же он искал в комнате Тересы Венегас и нашел ли. Будете первым. Фьордина Венегас, мы займем вашу библиотеку? Остальных мы тоже допросим…

Мама безучастно кивнула. Она больше не плакала и смотрела совершенно сухими покрасневшими глазами в одну точку. Просто удивительно, что слова капитана Суареса были услышаны, и не просто услышаны, а поняты. Хотя вполне может быть, кивнула она, даже не осознавая, что дает ему свое разрешение, а просто чтобы ее больше ни о чем не спрашивали.

После того как гостиную покинули сразу трое, напряжение в ней спало. Но ненамного. Фьордина Нильте поджимала губы и бросала неприязненные взгляды на фьордину Берлисенсис. Радовало, что она молчала и не бросалась своими злыми обвинениями, не найдя в прошлый раз ни у кого поддержки. Чай я разливала сама. Подавая чашку Андресу, на него не смотрела – слишком неприятным для меня оказалось, что он уже успел побывать в комнате Тересы. А ведь я ему верила. Оказывается, зря. Я хотела от него тут же отойти, но он не дал, взял меня за руку и тихо сказал:

– Патрисия, нам надо поговорить.

Глава 8

– Будешь Патрисии сказочки рассказывать, что забыл в Тересиной комнате? – насмешливо сказал Даниэль. – Боюсь, она не поверит. Слишком хорошо она знает собственную сестру, чтобы ты смог ей с невинным видом впарить, что ошибся комнатой. Этажом выше, этажом ниже – какая, в сущности, разница, да?

Выглядел он при этом необычайно довольным, как будто поступок Андреса делал его лучше, если не в моих глазах, так в своих – точно. Но Андрес даже не взглянул на Даниэля, он продолжал держать меня за руку и смотреть так, словно в моей власти было выбрать для него жизнь или смерть. Вот только я теперь не была уверена, что она, эта власть, так мне нужна. Похоже, наш роман закончился, не успев начаться. И было от этого мне так же больно, как тогда с Даниэлем. Или почти так же – я же не видела того, что случилось, собственными глазами. Наверное, он действительно мог рассказать что-нибудь занимательное, а я при желании – поверить. Только не было у меня этого желания.

– Андрес, – устало сказала я, – потом, может быть. Но только потом. Сейчас мы все равно даже выйти отсюда не можем. Ты же не хочешь объясняться при посторонних?

– Могу и при посторонних, – невесело усмехнулся он. – Я действительно был в комнате Тересы. И вот почему. Бруно Берлисенсиса я, конечно, знаю, не очень хорошо, но его поведение сегодня разительным образом отличалось от того, как он себя вел в Академии. А тут еще рассказ фьордины Берлисенсис, который у Тересы вызвал очень сильные чувства. Правда, затрудняюсь сказать, какие именно. Вот я и подумал, что она может что-то знать о том, кто действительно тогда подлил фьорде зелье, если уж сама занимается подобным. Разговора у нас не получилось. Вела она себя очень странно. Дерганая какая-то. Глаза все время закрывала и как будто прислушивалась к чему-то. В комнату пригласила, но совсем не слушала, что я говорю. Потом сказала, что ей все надоело и чтобы я убирался. А если не уберусь прямо сейчас, то она придумает, что сказать сестре…

– И после этого ты стукнул ее по голове подсвечником? – с огромной надеждой в голосе сказал Даниэль.

Похоже, общение с фьординой Нильте не прошло для него даром. Что ж, теперь у них всегда будет любимая тема для разговоров. Могут продвигать свои кандидатуры и обсуждать их плюсы и минусы. Андрес, несомненно, сильнее фьордины Берлисенсис и его удар с большей вероятностью приведет к летальному исходу, на что мой бывший жених и будет напирать в своих обвинениях.

– Даниэль, мне кажется, смерть моей сестры не повод для подобных шуток, – сухо сказала я. – К тому же в комнате Тересы нет никаких подсвечников.

– Как это нет, я лично видела, – оживилась фьордина Нильте. – Два трехрожковых, за кроватью.

Даниэль расцвел в торжествующей улыбке.

– Вот когда выяснится, что ее убили одним из них, – охладила я его пыл, – и сделал это именно Андрес, тогда твои слова будут иметь какой-то смысл. А так… Думаю, фьордина Нильте разглядела лишь подсвечники, но никак не повреждения на них.

До нее дошел смысл моих слов, она бросила короткий взгляд в сторону фьордины Берлисенсис, которая все же оставалась у нее в приоритете как кандидатура убийцы, и торопливо заговорила:

– Да какие повреждения? Они новехонькие и блестящие, как только что из магазина. Разве что воском немного закапаны, и все. А что я про них упомянула, так я просто всегда за честность во всем.

Андрес не отпускал мою руку, и я поняла, что уходить мне не хочется, а хочется вот так просто стоять рядом и смотреть друг на друга. Остальное казалось неважным. Собственная черствость поражала даже меня саму. Я не испытывала ни малейшего сожаления от смерти Тересы. Впрочем, злорадства по этому поводу – тоже. Словно умер кто-то чужой для меня, а не родная сестра. Словно я прочитала новость в газете, а не жила с ней бок о бок столько лет. Приходилось признать, что Тереса была мне совсем чужой. А вот маму было ужасно жаль, но я даже не представляла, что могу сделать, чтобы ей стало хоть немного легче.

– Патрисия, могу я попросить еще чашечку? – ворвался в мои размышления голос Даниэля.

– Можешь не только попросить, но и налить себе сам, – вместо меня ответил Андрес. – Не думаю, что в этом доме на тебя за это обидятся.

– Я не к тебе обращаюсь, – зло сказал Даниэль. – И только уважение к этому дому не позволяет мне ответить так, как ты этого заслуживаешь.

– Пожалуйста, не надо ссориться, – глухо сказала мама. – Не здесь. Не сейчас.

– Извините, фьордина Венегас, – покаянно сказал Андрес.

Даниэль тоже сказал пару вежливых слов, бросая при этом совсем не вежливые взгляды на соперника. Мама кивнула, показывая, что приняла их извинения, и опять уставилась в одну точку. Я оторвалась от Андреса и подошла к ней.

– Может, тебе прилечь? – неуверенно предложила я.

– Что мне это даст? Если бы можно было проснуться и увериться, что все случившееся лишь приснилось. Но нет… – Она прикрыла глаза и устало откинулась на спинку кресла. – Наверное, меня тоже должны допросить?

– Не знаю. Скорее всего, да. Вдруг ты видела что-то, позволяющее найти убийцу и без магии?

Мама покачала головой. Она никогда не была особо наблюдательной и прекрасно об этом знала.

– Но вдруг? – продолжала я настаивать. – Вдруг что-то стояло не на своем обычном месте и ты это заметила?

– К примеру, подсвечники, что заметила фьордина Нильте своим орлиным взором, стояли в углу, за кроватью, – уточнила фьордина Берлисенсис. – А ведь их просто так, не заходя в комнату, и не заметишь.

– И зачем меня в спальню Тересы понесло? – запричитала фьордина Нильте. – Теперь от подозрений не отмоешься, если никого не посадят. А что-то мне подсказывает, что убийца выйдет сухим из воды. Слишком высокие связи имеет.

Смотрела она при этом на фьордину Берлисенсис, но всем уже настолько надоели эти постоянные безосновательные нападки, что ее не только не поддержали, но даже и не услышали. Даже фьордина Берлисенсис равнодушно отвернулась, демонстративно передвинув трость в сторону своей недоброжелательницы. Обвинения фьордины Нильте становились все более нелепыми, выдавая лишь ее ненависть к обвиняемому семейству, и никак не способствовали поискам истины. Представить Бруно проводящим ритуал над телом невесты, только что убитой его бабушкой, мог человек только с очень извращенно развитым воображением. Фьордина Нильте тяжело вздохнула и на всякий случай передвинула свои тонкие ноги подальше от угрозы.

– Как долго допрашивают этого типа, – громко сказала она, уже ни к кому не обращаясь. – Если на всех будут тратить столько времени, придется нам здесь на коврике заночевать. Они же никого не выпускают! Сколько можно здесь сидеть? Я лично – занятой человек, мне никто не компенсирует недополученных денег.

– Картинами невестки торгуете? – ехидно спросила фьордина Берлисенсис. – Оптом и в розницу? Наслышаны, наслышаны про юное дарование. Самые известные фринштадские галереи готовы платить просто огромные деньги, лишь бы даже случайно не заполучить ее котиков. Говорят, у тех, кто на них долго смотрит, развивается нервный тик.

– У вас и такой нет, – окрысилась фьордина Нильте. – Кто теперь за вашего внука пойдет, после таких скандалов? Ни одна приличная семья не согласится, чтобы их дочь связала себя с таким семейством, как ваше! А Алисия – очень талантливая, все ее подруги это говорят. Просто работы ее слишком хороши для таких примитивных личностей, как ваша. Они опережают время лет на сто, не меньше! – Она снисходительно посмотрела на фьордину Берлисенсис и добавила: – Вы не разбираетесь в современной живописи. Оно и неудивительно, в вашем-то возрасте…

– Зато вы, несомненно, прекрасно разбираетесь, – елейным тоном пропела фьордина Берлисенсис. – Именно поэтому вы до сих пор не продали ни одной картины невестки. Вы намеренно заполняете ими собственный дом, делая вклад в будущее своих правнуков, которые все это продадут и непременно обогатятся. А пока вы имеете возможность любоваться столь чудным искусством единолично.

На этих словах фьордину Нильте заметно перекосило, и мне стало ужасно интересно, что же там за картины такие, от одного упоминания которых окружающим становится нехорошо.

– В каком жанре работы вашей невестки, фьордина Нильте? – спросила я.

– Как, вы еще не видели ее работ? – с деланым удивлением спросила она. – Реализм, самый настоящий реализм.

– Из жизни некромантов, – ввернула фьордина Берлисенсис с невозмутимым лицом.

– Каких еще некромантов? – округлила глаза фьордина Нильте. – Алисита всегда рисует с натуры, исключительно живых котиков.

– А по виду как свежезамученные, – заметила фьордина Берлисенсис.

Фьордина Нильте возмущенно засопела, так громко, как это могла бы сделать не воспитанная фьордина, а какая-нибудь дикая свинья, но неожиданно расцвела улыбочкой и почти пропела:

– В пожилом возрасте часто нарушается цветовосприятие, что уж тут поделать. У некоторых одним слабоумием все не ограничивается.

– Экая вы самокритичная, – заметила фьордина Берлисенсис.

Не знаю, до чего бы они договорились на фоне взаимной любви, но за дверью раздался громкий голос отца, возмущенного тем, что его не пускают в собственный дом. Голос, отвечавший ему, был мне незнаком. Наверное, это был кто-то из тех, кого капитан Суарес вызвал на подмогу. Отцу все же удалось убедить его пропустить в гостиную, куда он и ворвался совершенно не в себе.

– Пилар, скажи, что это неправда!

Обычно аккуратный, отец был взъерошен и помят. На лице его вперемежку появлялось недоверие, негодование и надежда. Надежда на то, что все переданное ему по магофону оказалось неправдой.

– Тересу убили, – просто ответила мама, безо всяких экивоков, ничуть не стараясь щадить.

Отец грузно сел, нет, упал на стоящий рядом стул и тихо спросил:

– Как убили? Совсем убили?

– Да, наша девочка лежит в своей комнате совсем мертвая. – Мама с шумом втянула в себя воздух, подавившись рыданием. – Вот так вот. Приглашали гостей на свадьбу, а приедут на похороны.

Отец недоуменно обводил нас глазами, на мне задержался ненадолго, грустно улыбнулся:

– Ты все же приехала, Патти. Твоя мама говорила, что ты приедешь, но я не верил. Слишком я хорошо тебя знаю. Не думаю, что ты хотела примириться с Тересой.

– Теперь все это не важно, папа, – мягко ответила я. – Не важно.

Он подошел к маме и стал что-то тихо ей говорить. Она отвечала односложно или просто кивала. Оба они выглядели настолько усталыми и измученными, что казалось – смерть Тересы отобрала у них добрых лет десять. Из них будто вынули поддерживающий стержень, и сейчас они пытались найти опору друг в друге.

Допрос Арройо казался нескончаемым. В гостиную время от времени заглядывал кто-нибудь из подчиненных капитана Суареса, возможно, чтобы проверить, никто ли не сбежал, а возможно, удостовериться, что остальные пока живы и никто никого больше не убил. Время стремительно двигалось к вечеру, и я уже думала, что Бруно Берлисенсис вернется раньше, чем капитан Суарес наговорится с частным детективом. Скорее всего, никто из нас не будет более полезным для следствия, чем он, – ведь Арройо уже сколько-то дней целенаправленно наблюдал за Тересой и мог отметить чужой нездоровый интерес к ней. Допрос его мог бы длиться до завтрашнего дня, как мне казалось, но тут попросили пройти моих родителей. И сразу, как они ушли, вернулся Бруно.

– Ты так быстро, – чуть удивленно сказала фьордина Берлисенсис.

– Ясперс согласился почти сразу, – ответил Бруно. – Мне показалось, что он даже обрадовался возможности показать свои умения.

– Скорее, что не придется терять целый день на чужой свадьбе, – меланхолично заметила бабушка. – Что ж, если ему удастся вызвать дух Тересы, все это наконец закончится. Ты не забыл мои капли?