Электронная библиотека » Брюс Федоров » » онлайн чтение - страница 3


  • Текст добавлен: 27 января 2017, 20:00


Автор книги: Брюс Федоров


Жанр: Книги о войне, Современная проза


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Теперь Он уже здесь и идёт по нашим тучным золотистым нивам, неубранным полям, равнодушно топча поникшие, набитые зерном колосья неубранного урожая, – Он, покоритель Европы и новый её хозяин, вырвавшийся из огненного круга Ада многоликий Зверь, вооруженный не только превосходным оружием, произведённым на заводах Круппа и Тиссена, но и безоговорочной идеей уничтожения каждого, кто осмелится воспротивиться его жестокой воле хладнокровного убийцы-рационализатора.

И потому остается только одно – укротить это Чудище. Не загнать его в клетку, а стереть с лица Земли как опасное противоестественное явление, способное превратить всё человечество в отвратительных монстров, пожирающих плоть себе подобных.

Пройдёт немного времени после рассветной июньской поры первого дня войны, и на страницах «Красной Звезды» разольется набатный вскрик добрейшего интеллигента Ильи Эренбурга – как последняя мольба, обращенная к бойцу Красной Армии, о спасении жизни на Земле, только потому, что германский народ по своей воле встал на службу «черному Злу». Немыслимые, непозволительные слова в мирное время. А тогда?!

Предисловие

Четыре года войны. Срок более чем достаточный, чтобы измотать в кровь, в конец, любого даже самого стойкого и выносливого человека. Было что вспомнить ветерану:

Был сногсшибательный, ошеломляющий по своей силе и неожиданности удар армии вторжения, и неудивительно, что стрелковая часть, в которой служил лейтенант госбезопасности Фёдор Бекетов, так и не успела занять оборонительные рубежи, назначенные ей командованием корпуса. И теперь полк залег, как говорится, в складки местности и пытался спешно окапываться. Нет, вырыть и оборудовать окопы полного профиля уже времени не было. Хотя бы создать перед собой какие-нибудь защитительные холмики из срезанного дерна, и то хорошо. Уберечь от пуль, а тем более снарядов они, конечно, не могли, но наличие такого весьма символического укрытия придавало бойцам больше уверенности.

Полк вытянулся в длинную линию, особо стараясь прикрыть фланги, чтобы не допустить прорыва в свой тыл подвижных подразделений противника, прежде всего, шустрых и наглых мотоциклистов с пулеметами MG-34.

«Да, негусто, – подумалось Фёдору. Он с сожалением и каким-то неизъяснимым и неуместным для данного случая чувством тревоги и неуверенности за исход дела принялся оглядывать рассыпавшихся бойцов. – Ведь винтовки есть только у каждого третьего, а все остальные имеют деревянные муляжи, с которыми тренировались новобранцы на плацу. Что же случилось? Почему не вскрыты полковые и дивизионные склады с оружием? Кто сплоховал? Начальник караула, дежурный по полку? Сам командир? Или на складе ничего не было? Не даром же неделю назад зам по тылу суетился и грузил на полуторки винтовочные и патронные ящики? Неужели для отправки в тыл? Кто отдал такой приказ? Ладно, спокойно. Разберёмся. Потом, после боя».

– Всем лежать, приготовиться, без приказа не стрелять, – вдоль цепей суетливо забегали ротные. И действительно, впереди показались какие-то точки, которые с каждой минутой становились всё крупнее и больше.

– Мать честная, ты посмотри, – начали перекликаться друг с другом бойцы, – ты посмотри, как они идут. В полный рост. Винтовки у каждого, а офицеры с автоматами. Они что, ничего не боятся или белены объелись?

– Да не, – хмыкнул упитанный ефрейтор, недавно призванный из мобрезерва. – Это они своего шнапса напились. У них так положено.

– А ну, прекратить разговоры. Это что ещё за трёп. Всем приготовиться. Прицелиться. Взять противника на мушку.

– Ну, что ты думаешь обо всём этом? – комвзвода, младший лейтенант Сашка Панкратов, подполз к Фёдору.

– Думаю, ничего хорошего ждать не приходится, – Фёдор присел и прислонился спиной к березе, за которой создал себе укрытие. – Немцы наглеют потому, что знают, что за ними сила. Слышишь, как заливаются офицерские свистки? Как у нас когда-то во дворе. Морально хотят нас подавить. Уверен, если что, они и танки подтянут, а против них у нас немного чего есть. В батальоне только два бронебойных ружья да противотанковые гранаты. А с ними до танка надо ещё умудриться добежать. Кто сумеет? Большинство бойцов – гуга зеленая, первогодки да резервисты с пузцом. Сашка, у тебя есть закурить? Чего-то холодно в горле.

Младший лейтенант Панкратов полез в нагрудный карман, вытащил из него мятую пачку папирос и ловко перебросил её своему другу: – Да, верный расклад. Ну да ладно, делать нечего, поживём – увидим, – с расстановкой произнес он.

Прошло ещё несколько необыкновенно долгих минут.

– А теперь огонь по наступающему противнику, – как эхо, пронесся по линии стрелков приказ батальонного командира. В разнобой защёлкали выстрелы. С флангов и по центру ударили пулемёты. Особенно хорош был пулеметчик справа. Его «Максим» работал зло, четкими короткими очередями, и, видимо, хорошо прижал немцев к земле, потому что их продвижение в этом направлении больше не наблюдалось. И вдруг пулемёт как будто на что-то наткнулся, закашлял и прекратил стрельбу.

– Это что за бардак? Почему расчет справа прекратил стрельбу? Бекетов, давай быстро туда. Проверь обстановку и чтобы у меня пулемёт заработал через пять минут. Ты всё понял? Тогда действуй, – и командир батальона Кондратьев, пригибаясь и придерживая, чтобы не хлопала по бедру, планшетку, побежал в другую сторону, заметив, как бойцы неумело устанавливают противотанковое ружьё.

Со стороны немцев начали посвистывать пули. Сдернув с головы фуражку, то ли для того, чтобы не потерять её на бегу, то ли затем, чтобы немцы не сумели определить в нём офицера, лейтенант Бекетов, периодически останавливаясь и припадая на одно колено, довольно быстро перебежками добрался до правого фланга рубежа обороны батальона.

– В чем дело, почему прекратили стрельбу? – ещё на бегу крикнул он. «Максим» стоял на своем месте с заправленной лентой. Молодые бойцы, как галчата, сбились в кучу и лишь с испугом таращили глаза на подбежавшего к ним малознакомого лейтенанта. Потом один из них показал на что-то неподвижное, лежавшее в стороне от позиции и прикрытое похожим на серое армейское одеяло покрывалом.

– Это что ещё такое? – Бекетов резко сдернул покрывало. Перед ним на земле лежало тело мертвого красноармейца с окровавленной пробитой головой.

– Немцы? – Фёдор обернулся к бойцам.

– Никак нет, – срывающимся голосом ответил один из них, который лицом и выправкой казался постарше других. – Это сделал наш комвзвода, лейтенант Жулеба. Он достал наган и выстрелил сзади в Петро, т. е. рядового Нечипоренко, который вел огонь из пулемёта. Потом навел на нас оружие и сказал, что Нечипоренко враг, и приказал, чтобы мы лежали тихо, и ушёл.

– Куда ушёл? – почти крикнул Фёдор.

– Да куда-то туда, – бойцы дружно и неопределенно махнули руками в сторону. – Мы крайние. Рядом с нами наших войск нет.

– Так почему же вы, олухи, не задержали его или не пристрелили в конце концов?

– Да как же его задержишь? У нас и винтовка одна на всех. Да и не разобрались мы сразу.

С немецкой стороны опять раздались заливистые трели офицерских свистков, поднимавших пехотинцев в атаку. На этот раз немцы изменили тактику и продвигались вперёд рывками, отвоёвывая метр за метром.

– Всем вернуться на свои позиции, – крикнул бойцам Бекетов и сам бросился к пулемёту. – Огонь по готовности, – и, жестко обхватив ручки, вдавил пальцы в гашетку. «Максим» вздрогнул и, дергаясь, стал посылать в сторону врага стаи смертоносных пчёл.

«Значит, Жулеба. Ясно. Перебежчик. Запомню. Найду, гада, – думал Фёдор, не спеша поворачивая ствол пулемета вправо-влево, как добрый косарь, который рано поутру аккуратно выкашивает под корень росистую, налитую соками траву. – Выходит, враг не только впереди, но может быть и сзади, или рядом, такой же, как и ты сам, во всём свой, с улыбками и кубиками в петлицах, но от того ещё более страшный, потому что свой, нераспознанный, непонятый. Ладно, ничего, поймём и это».

Неподготовленная, рассчитанная на показуху немецкая атака не задалась, и солдаты вермахта опять принялись разыскивать что-то носом в сухой, укрытой пожухлыми стеблями степного ковыля земле. Подбадриваемая своими командирами, немецкая пехота стала медленно пятится назад. Стрелковый полк принял первое боевое крещение и выдержал испытание огнём. Настроение в окопах поднялось.

Выслушав доклад лейтенанта Бекетова о событиях на правом фланге, командир батальона Кондратьев, думая о чём-то своем, сказал:

– Ладно, Фёдор, случай с Жулебой – это по твоей части, а пока что надо с ротными поговорить. Думаю, что немцы нас только прощупали и определили слабость наших позиций. Теперь будут давить техникой, а подрывать танки нам практически нечем. Я запросил командира полка, но он не обещает даже «сорокапяток». То ли отстали, то ли потерялись. Сам чёрт не разберёт.

Неожиданно откуда-то сбоку донёсся истошный крик – «Воздух», и почти одновременно с ним всё ближе и ближе один за другим стали раздаваться мощные взрывы. «Летающие карандаши» – «Дорнье», встав в круг, начали методично вспахивать позиции полка. Кругом стоял вой и свист от летящих вниз осколочных бомб и выматывающий душу невообразимый грохот. Голова отказывалась что-либо соображать. Вскинув глаза к небу, Фёдор Бекетов видел только проносящиеся черные кресты и ни одной спасительной красной звездочки. Оставленный без воздушного и артиллерийского прикрытия полк был обречён. Это было ясно даже самому зелёному бойцу-первогодку.

Внезапно всё стихло. Фёдор Бекетов с трудом оторвал себя от земли и присел на корточки. Разевая рот, как выброшенный волной на берег карась, он мотал головой, пытаясь вытряхнуть из неё звенящую глухоту. Перед глазами плавали оранжевые круги, не давая возможности сфокусировать зрение и увидеть, что творится вокруг. Изнутри выворачивало так, что хотелось выплюнуть наружу желудок вместе с кишками, только бы избавиться от этого непереносимого тошнотворного чувства.

«Кажется, жив и цел», – трясущимися руками Фёдор, качаясь и ещё плохо соображая, принялся ощупывать своё тело. Всё было на месте. Даже не ранен. Только сорванная форменная фуражка вместе с лопнувшим от взрывов подбородным ремешком куда-то безвозвратно укатилась. Глаза постепенно восстанавливали способность воспринимать действительность. Картина случившегося становилась яснее, обретая более-менее четкие очертания.

Там, где были полуокопы, возникли завалы из земли и деревьев, смешавшие в бесформенные кучи людей и их оружие. Всюду были разбросаны клочки одежды, разорванные солдатские ботинки, обгоревшие обмотки, оторванные части рук и ног. И сгустки темнеющей на воздухе крови, испятнавшие всё, к чему лейтенант пытался дотянутся.

– Эй, парень, лейтенант, ты живой что ли? Очнись. Встать можешь?

Фёдор с трудом поднял гудящую, как вечевой колокол, голову. В затылок кто-то бесноватый беспрестанно выстукивал барабанными палочками бешенную дробь.

«Это кто надо мной? Может быть, комбат? Похож на него. Но почему он плывёт в облаках? И кто это размахивает кронами берез? Вправо-влево, влево-вправо. И почему шевелятся его губы? Что он хочет сказать мне?»

– Да очнись ты, Бекетов, – командир батальона Павел Кондратьев тряс особиста за плечо. – Да ты, я вижу, контужен. На ноги встать можешь? Вот что. Давай-ка я отведу тебя к тем березками. Там у нас медпункт оборудован, – и, подхватив под руки Фёдора, почти на себе потащил его в мелколесье, где растерянные полковые санинструкторы пытались хоть как-то помочь израненным и умирающим людям. Воздух был наполнен стонами и криками от непереносимой боли. Один катался по земле, другой в беспамятстве срывал с себя наспех наложенные, заскорузлые от пропитавшей их крови бинты. Большинство лежали неподвижно, и лишь иногда шевелились пересохшие губы, произносившие то ли слова молитвы, то ли просьбу – дать живительную влагу. Между многочисленными ранеными метались санитары, обезумевшие от свалившихся на них забот и вида беспредельного человеческого горя, впопыхах на скорую руку пытаясь делать перевязки, приложить к искусанным губам флягу с водой и сказать столь необходимые и столь бесполезные уже для многих слова утешения. Не хватало ни бинтов, ни йода, ни носилок. А со всех сторон бойцы всё подносили и подносили своих иссеченных осколками раненых и погибших товарищей.

Затихла взрытая черными воронками ковыльная степь, замолк её вечный голосистый певец жаворонок, не слышно более его зазывных: «юли-юли-юли». Людская злоба и бессердечие погубили его, и лишь небесный бродяга, степной орел, всё ещё не сдавался и продолжал нарезать в вышине свои неторопливые круги, дивясь тому, что больше не узнает родного края, где он вырос вольным и свободным и где должны были бы родиться и опериться его птенцы, по которому теперь расползалась смрадная пороховая гарь.

Оборонительные позиции батальона и всего полка были практически уничтожены. Скромный перелесок с растерзанными пулями и бомбами малорослыми деревцами, столь характерными для чахлой южнороссийской природы, не мог более выполнять функции пригодного для боя укрытия.

Как всегда, возникший вовремя и из ниоткуда Сашка Панкратов разыскал Фёдора и присел рядом с ним.

– Ну что, брат, оклемался? – спросил он, участливо положив руку на плечо друга. – Ты держись, не вешай носа. Ты же у нас всегда молодец.

Вот сейчас отправим тебя в тыл. Там тебя подлечат и вернешься в строй, – голос младшего лейтенанта Панкратова звучал деланно бодро и чересчур уж оптимистично. – Хлебни-ка лучше водки. Нет, нет, из моих рук, – продолжал Сашка, заметив, как сильно трясутся руки у друга.

Фёдор попытался сделать глоток. Его кадык задёргался, но глотательные мышцы словно атрофировались. Открыв рот, он с выдохом выплюнул водку и, продышавшись, проговорил:

– О чём ты говоришь? Какой тыл? – с трудом протолкнул слова Фёдор Бекетов через занывшее, сведенное судорогой горло. – Я никуда, я здесь останусь.

– Да послушай, чудак, – Панкратов придвинул губы и горячечно зашептал Фёдору в ухо. – Полка практически нет, дай бог осталось пятьдесят процентов от прежнего состава. С вооружением тоже хана. Одним словом, комполка созвал оставшихся в строю командиров и объявил решение. Связь со штабом дивизии утрачена. Ни один посыльный не вернулся. Соседей ни справа, ни слева нет. То ли разбиты, то ли отошли, не знаю. Фланги не прикрыты. Разведка тоже ни хрена не знает. Может быть, гады и обошли уже нас. Раненых, которых можно ещё спасти, отправляют на подводах в тыл. Но телег ни на что не хватает. Тебя приказано посадить на одну из них. Автотранспорт, который был, полностью разбит.

– Я никуда не пойду, – давясь комками слов, выдавил из себя Фёдор. – А как другие раненые бойцы?

– Тяжелораненых приказано оставить. Пока. Да что ж ты такой упрямый? – Сашка в сердцах хлопнул ладонью по земле. – Ты пойми, полк отступает. Приказ уже отдан. Для прикрытия остается только батальон Кондратьева. Вернее, от него осталась только рота. Неповрежденные противотанковые ружья все переданы Кондратьеву.

– А ты? – Фёдор поднял руку, чтобы стряхнуть со щеки приставшую серую грязь.

– А что я? – ухмыльнулся Сашка. – Я с Кондратьевым. Ладно, вижу, тебя не убедить. Тогда посиди здесь и никуда не дергайся. А я на позицию. Гансы вот-вот опять попрут, и не сомневайся, на этот раз уже с танками.

Не прошло и пяти минут, как за деревьями скрылась пропыленная Сашкина гимнастерка, как издалека, всё нарастая, послышался гул тяжелых машин.

– Танки, немецкие танки, – послышались встревоженные голоса.

Сцепив зубы и превозмогая боль, которая засела у него где-то за позвоночником, лейтенант Бекетов попытался подняться, цепляясь руками за тоненький ствол березки, у которой его посадил комбат Кондратьев. Это ему удалось, и Фёдор, подхватив какую-то ветку, срезанную осколком со ствола дерева во время недавней бомбардировки, ковыляя, побрёл в сторону, куда недавно ушел его друг.

– Ты чего, Фёдор? – Сашка Панкратов оглянулся на дохромавшего до него Бекетова. – И без тебя управились бы.

– Ничего, – в ответ буркнул Фёдор и принялся помогать Панкратову ладнее развернуть длинное бронебойное ружье. – Я у тебя за подносчика патронов буду.

– Ладно, черт с тобой. Только голову не забудь пригибать. Видишь, танки уже недалеко. Пусть пройдут метров двести и открываем огонь.

Гул танковых моторов, сопровождаемый скрежетом гусениц, становился всё отчётливее, подавляя все другие звуки. Почти разом заухали танковые орудия, посылая снаряды с большим перелётом, куда-то туда, где были оставлены раненые бойцы.

Сводная рота под командованием комбата Кондратьева молчала. На позициях были выставлены все противотанковые ружья, которыми располагало подразделение. Перед бойцами выложены связки противотанковых гранат.

Пусть ещё подползут. Ну ещё на метр, на два, на три… Чтобы можно было вернее вогнать снаряд в черное мазутное брюхо грубых, громоздких, воняющих удушливым запахом бензина и соляры железных конструкций. Чтобы красноармейцы смогли одним броском добежать до них и забросить гранаты в их лязгающие траки. Во что бы то ни стало надо выиграть время и дать полку время выйти из окружения, вынести своих беспомощных раненых и пробиться к основным силам, и сохранить символ своей чести и гордости – полковое знамя. А для этого надо ещё выждать. Немного, но надо, наматывая на кулак нервы, до хруста сжимая зубы, только бы не раскрыться перед врагом раньше времени, сберечь себя и свой огневой запас для самого нужного момента, когда он уже не сможет сдержать движение своей механизированной армады и не застынет на безопасном для себя расстоянии, чтобы начать засыпать линию стрелков градом стальных болванок с тротилом.

Лейтенант Бекетов, с трудом поворачивая голову, осмотрелся вокруг. Словно в плохом кинематографе из оплывших кадров пленки стала возникать картина разворачивающегося сражения. Сгорбившиеся в наспех вырытых ямках бойцы, казалось, превратились в серые бесформенные валуны, ощетинившиеся трехгранными жалами штыков и тупыми рыльцами пулеметов. Побелевшие костяшки пальцев до боли впились в жесткие деревянные ложа винтовок. Невыносимо ожидание. Скорее бы уж приказ – открыть огонь, чтобы скинуть с души неподъемное бремя томительной паузы, чтобы ощутить, как бешеный ритм сердца в висках сливается с протяжными россыпями пулеметных и автоматных очередей. Чтобы забыть обо всем и, раззявив кричащий что-то несуразное слюнявый рот, безостановочно клацать неповоротливым винтовочным затвором, досылая в дымящийся приемник патрон за патроном. Только бы закончилась эта выжигающая всё изнутри неопределённость.

А железные чудища уже нависали черным саванным покрывалом над передним краем, изрыгая из своего бездонного маслянистого чрева столпы огня и пулеметные очереди. Земля дрожала и осыпалась глинистыми ручейками.

Рота замерла в ожидании приказа. Вдруг кто-то из красноармейцев дрогнул и, как испуганная ящерица, вдавливая себя в бугорки и ложбинки, неуклюже виляя выпяченным в затертых штанах задом, стал отползать назад. Один, другой, третий… Молодые, необстрелянные парни, не расстрелявшие в мирное время на ученьях и пары обойм. Но рота лежала.

– Огонь. По наступающему противнику – огонь! – перекрывая вражеский гул и скрежет, раздался голос комбата.

Сразу увесисто захлопали противотанковые ружья, сухо защелкали винтовочные выстрелы, затрещали пулеметные очереди, встраиваясь в общую какофонию сражения. Рота приняла бой.

– Да куда ты садишь, мать твою? – напрягая плохо работающие голосовые связки, крикнул Фёдор своему другу. – У тебя снаряды летят в башню, давай в моторный отсек. У них танки бензиновые. Бей туда, – и вложил очередной патрон в патроноприемник.

Сашка Панкратов с усилием передернул затвор и, казалось, слился щекой с ложем ружья. Выстрел, ближний танк как будто наткнулся на какое-то незримое препятствие и остановился. Чуть погодя из его моторной части вырвался густой черный дым и огонь начал расползаться от кормы к люку механика-водителя.

– Есть, здорово, есть! Горит, родимый!

Вот дальше по линии вспыхнул второй, третий… Из люков начали вываливаться танкисты в черной униформе. Бежали, падали, катались по земле, нелепо хлопая руками по всему телу, только чтобы загасить вцепившееся в промасленную одежду ядовито-багровое пламя. В беспамятстве вскакивали и потом окончательно валились бездыханными снопами, скошенные пулями, на ставшую для них такой негостеприимной русскую землю. Немецкая атака пару раз ещё дёрнулась и окончательно захлебнулась. Танки стали пятиться и разворачиваться назад.

«Так вам, гады, так. Ничего, мы научимся. Мы всё запомним, за всё ответите, – лихорадочно думал лейтенант Фёдор Бекетов, сменив у противотанкового ружья раненного осколком в плечо Сашку Панкратова. Остервенело дослав очередной бронебойный патрон в патроноприемник, он стал тщательно выцеливать одного из уползающих железных монстров. – Не уйдёшь. Не успеешь. Достану, непременно достану. Прямо в закопченную выхлопными газами корму. Главное, выбивать у них эти проклятые танки».

Справа, прямо над ухом зазвучали короткие автоматные очереди. Это его боевой дружок, изобретательно устроившись на земле, лежа на боку, одной рукой вел огонь из ППШ по отступающему противнику. Отстрелянные гильзы, как горячие каштаны, зацокали по каменистой земле, разлетаясь в разные стороны.

Сводная рота Н-ского стрелкового полка удержала позиции и отбросила немцев на исходные рубежи.

* * *

Война неудержимо катилась на Восток, оставляя за собой сгоревшие в термитном огне города, поселки и деревни с выставленными в небо черными печными трубами. Жизнь покидала места недавних боев, в страхе убегая от заваленных солдатскими трупами полей. Очумевшие от бесконечного ужаса, ещё недавно мирные и хозяйственные люди искали для себя убежища, утратив чувство человеческого сострадания даже к своим родным и соседям. Всех сковал леденящий страх смерти, которая рассыпала с неба гроздья фугасных бомб, а на земле снарядами и пулями рвала в клочья слабые податливые тела и разносила в руины дома и постройки, превращая их в груды дымящегося кирпича и дерева.

Немецкие подвижные колонны легко срывали попытки Красной Армии создать эффективную оборону с тем, чтобы измотать наступательный порыв противника в позиционных боях. Отдельные случаи героического сопротивления в «котлах» давали мало ощутимые результаты, никак не влиявшие на общую обстановку на фронтах, где велись беспрерывные бои, растянувшиесяот финских лесов до галечных пляжей Феодосии.

Н-ский стрелковый полк растворился в кутерьме общего отступления, и Фёдор Бекетов на протяжении всей войны больше о нём не слышал и не знал даже, где его боевое знамя.

Рота прикрытия прекратила своё существование, и бывший командир батальона капитан Павел Кондратьев, собрав остатки живых, вёл их по незнакомой местности, обходя стороной брошенные людьми населенные пункты и стремясь выйти в расположение любой регулярной красноармейской части. Его маленький отряд насчитывал чуть более десяти человек, все, кто уцелел к кровавой мясорубке.

Надо было торопиться. Огненные клещи фланговых ударов вермахта то брали в стальной обхват отходящие дивизии и корпуса Красной Армии, стараясь их перемолоть в кровавое месиво, то нехотя размыкались, уступая упорству и самоотречению советских бойцов и командиров, раз за разом встававших из июльской степной пыли в отчаянные жертвенные атаки.

Каждый километр давался людям с трудом. Половина отряда имела пулевые и осколочные ранения. Оставшиеся в распоряжении комбата два лейтенанта, единственные уцелевшие из заградроты офицеры, также держались из последних сил: Александр Панкратов уже почти не ощущал свою раненую руку. Она распухла и сильно саднила. Сашка устроил для неё поддерживающую повязку и придерживал при ходьбе другой рукой, пытаясь унять ноющую боль. В голове у Фёдора Бекетова черти всё ещё не могли успокоиться и продолжали, надрываясь, стучать в пустые железные бочки, но постепенно и они утомились. Дьявольский концерт в мозгу стал постепенно стихать, скрадывая последствия от перенесённой контузии. По крайней мере исчезла изматывающая, подкатывавшая к горлу тошнота. Наконец Павел Кондратьев объявил очередной привал и подозвал к себе своих офицеров.

– Вот что, парни, так мы долго не выдержим. Люди измотаны и голодны. Воды и еды мало. Раненые ещё держатся, но скоро их придется нести.

Обстановка нам не известна, но по усиливающейся канонаде можно судить, что мы приблизились к зоне боестолкновений. Отсюда резко возрастает возможность натолкнуться на подразделения немцев или на остатки наших деморализованных частей, от которых в данный момент толку никакого.

Кондратьев присел на корточки, достал из планшетника карту и развернул её.

– Вот мы примерно здесь, – произнес он, тыча грязным ногтем в какую-то точку рядом с цифрой, обозначающей безымянную высоту. – А это значит, что до Днепра не более ста верст. Предполагаю, что немцы уже замыкают кольцо окружения на этом берегу, но если мы успеем добраться до реки, то у нас есть ещё шанс через неё переправиться, а там свои. Конечно, если крупно повезёт, но кто в живых останется расскажет, что Н-ский полк и сводная заградительная рота свои задачи выполнили. – Потом подумал и добавил. – Как смогли. Что думаете по этому поводу? – спросил он, поднимая черные впадины глаз на своих офицеров.

Фёдор Бекетов вздохнул, поправил портупею и сказал:

– Обстановка ясна, товарищ капитан. Днем по всем обстоятельствам мы уже передвигаться не сможем. Ночные переходы также невозможны: у нас раненые и мало времени. Немцы скоро начнут зачищать занятую территорию. Нужно где-то раздобыть грузовую машину. Тогда часа за три мы одолеем эти версты. Опять же, если подфартит.

Лейтенант Бекетов наклонился ниже, нависая над плечом своего комбата, и ногтем по карте провел условную линию.

– Вот здесь, километрах в трёх от нас, обозначена дорога, возможно, областного значения. Там могут быть машины: брошенные или попутные.

– Мыслишь правильно, Бекетов, – в голосе комбата послышались одобрительные нотки. – В общем так. Я и Бекетов идём на дорогу, а ты, Панкратов, остаешься здесь у оврага с ранеными бойцами, и никаких «но», – словно отрезал он, увидев, что Сашка пытается что-то возразить. – У тебя самого ранение, да и крови ты потерял много.

Потом поднялся в полный рост, ладонями выбил из темно синих бриджей накопившуюся пыль и добавил:

– И вот что, Фёдор, возьми у Панкратова фуражку, а то ходишь безголовый, да не забудь прихватить автомат, но раньше времени не выпячивай его.

Быстро приведя себя в порядок, капитан и лейтенант отправились в направлении, где проходила просёлочная дорога. Представшая перед ними через некоторое время картина выглядела безрадостной и наводила на мысли о крупном разгроме частей Красной Армии и уничтоженном гражданском населении. Вдоль трассы то здесь, то там застыли разбитые орудийные лафеты, перевернувшиеся танкетки, легкие танки с сорванными башнями и сожжённые автомобили.

Угнетающую обстановку дополняли разбросанные по придорожным канавам, прилегающему полю и свесившиеся с бортов сгоревших грузовиков человеческие тела в солдатской униформе и гражданской одежде беженцев.

Видимо, «хорошо» поработали здесь немецкие «лапотники», Юнкерсы-87, и танкисты генерала фон Клейста.

– Здесь мы ничего не найдем, – прохрипел своим шершавым, давно не чувствовавшем вкус воды горлом Фёдор Бекетов.

Неожиданно на горизонте показалось растущее с каждой минутой облачко пыли, которое вскоре превратилось в несущийся им на встречу по обочине довольно внушительный грузовик. Наши или немцы?

– Вот что, Фёдор, ты пока что сдвинь ППШ за спину. Не будем никого пугать прежде времени, но будь наготове, – скупо сказал комбат и поднял руку, давая знак автомобилю остановиться. Раздался скрип тормозов и трехтонный бортовой ЗИС замер в пяти шагах от них, подняв густое облако пепельно-серой пыли. Кузов грузовика был забит разномастным народом: солдатами, если судить по петлицам, разных родов войск, почти все без винтовок, и пёстрым набором гражданского населения: женщины с напомаженными лицами в легких кримпленовых и ситцевых платьях и раскормленные пузатые мужчины в мятых пиджаках, брюках и рубашках с короткими рукавами. Над бортами возвышались груды какой-то поклажи: тюки, баулы, спальные матрасы; торчали прямоугольные углы чемоданов. За рулем сидел сумрачный пожилой сержант, рядом с которым виднелась фигура с околышем офицерской фуражки на голове.

Кондратьев и Бекетов подошли ближе.

– Куда направляется машина? – сухо спросил комбат водителя-сержанта. Тот молчал, устремив взгляд вперёд, словно этот вопрос был задан не ему. В это время открылась боковая дверца и на подножку вылез незнакомый командир.

– По какому праву задерживаете транспорт? – звенящим от напряжения голосом почти закричал показавшийся офицер, держась одной рукой за стойку кабины. – Я майор Присуха из штаба 4… моторизованного корпуса. Немедленно отойдите в сторону!

– Прошу прощения, товарищ майор, – капитан Кондратьев приложил ладонь к козырьку, отдавая честь, – но вы движетесь в неверном направлении. За нами немцы. Надо разворачивать машину.

– Отойди от грузовика, капитан, – уже в открытую орал майор. – У нас предписание. За неподчинение старшему по званию знаешь, что бывает. Я тебя под трибунал отдам, сукиного сына!

– Не мешайте нам, не мешайте, – раздались из кузова визгливые со всхлипами женские голоса, – мы беженцы. Оставьте нас.

«Значит, это дезертиры, и не исключено, что ещё и мародёры», – пронеслось в сознании стоявших офицеров.

Капитан Кондратьев, не сводя глаз с майора, медленным страшным движением расстегнул кобуру и рывком вытащил свой ТТ и направил его в грудь Присухе. Тот оцепенел от неожиданности, бледность разлилась по его одутловатому лицу и толстые губы запрыгали, пытаясь что-то сказать. Сухо щелкнул пистолетный выстрел. Майор сразу осел и бесформенной кучей провалился вниз под колеса ЗИСа. Одновременно с выстрелом лейтенант Бекетов вскинул свой ППШ и дал над головами замерших от неожиданности беглецов длинную очередь. Люди в кузове оцепенели. Несколько человек упали, закрывая голову руками, на днище грузовика, будучи уверенными, что их всех здесь же на месте расстреляют. Ни сидевшие в кузове опешившие бойцы, никто не решился сделать хотя бы малейшее движение или найти слова для собственного оправдания.

Бесславно закончил свою жизнь бывший майор Красной Армии Присуха. Безымянным трупом остался лежать в дорожной пыли на бескрайних просторах знойной украинской степи. Навеки запятнал позором свои командирские петлицы, предпочтя чести офицера плен и дезертирство. Как трус бросил свою часть, свой дом и детей, оставив их на поруганье наступавшему врагу.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации