Текст книги "Хозяин собаки"

2

Она зарычала и попыталась встать. В логовище проник человек и принес с собой огонь. Древний инстинкт велел ей защищать выводок от неожиданной опасности.

Не в силах пошевелить задними ногами, волчица, яростно оскалив пасть, рванулась вперед, оттолкнувшись передними лапами.

В воздухе запахло страхом. Человек с шумом отпрянул, отбросив в сторону ненавистный огонь, и очутился рядом с расселиной, из которой в пещеру проникали свет и воздух. Волчица едва не впилась зубами в его ногу. В последний момент он вскарабкался на высокий выступ в скале, разбрасывая тучи песка и мелкого щебня.

Волчица, глухо рыча, смотрела на него снизу вверх. Человек повис на выступе, как леопард на ветке дерева, и с трудом переводил дыхание.

Из глубины пещеры донесся жалобный писк. Соски волчицы набухли молоком и заныли. Она хотела поскорей откликнуться на зов и уставилась на человека, взглядом прогоняя его прочь.

– Эй, – негромко произнес человек. – Хочешь мяса?

Услыхав его слова, волчица вспомнила о других людях, которые порой ее кормили. Она зарычала. Отброшенный факел догорал, и запах горящего дерева беспокоил волчицу. От человека тоже несло дымом.

Что-то выпало из его руки на пол. Волчица отпрянула, затем чуть-чуть подалась вперед и недоверчиво принюхалась.

– Оленина. Ешь.

Мясо. Сухое и пропахшее дымом мясо, вполне съедобное. Волчица проглотила угощение.

– Видишь? Вкусно.

Понятно. Этот человек из тех, что когда-то ее подкармливал. Волчица вгляделась в его лицо: тот же изгиб бровей, который, как ей было давно известно, не предвещал ничего дурного.

Инстинкт запрещал пускать в свое логовище других живых существ, даже тех, что настроены дружелюбно. Однако схватка со львом многое изменила. Волчица чуяла запах крови своего спутника и понимала, что тот не вернется. Нужно думать о выводке, остальное не имело значения.

На пол шлепнулся еще один кусок странного мяса. Волчица поспешно подхватила его, – нечто большее, чем голод, велело ей как можно плотнее набить брюхо. Поев, она поползла обратно к волчатам.

Немного погодя послышалось кряхтенье и звук осыпающихся камней. Волчица слышала, как человек карабкался наверх и едва не сорвался на пол, вовремя ухватившись за выступ. Внезапно его запах исчез – человек выбрался из расселины наружу, – хотя в воздухе еще долго пахло костром и дымом.

Волчица прикрыла веки и, перетерпев боль, подставила соски слепым волчатам.

Через какое-то время она проснулась от громкого шороха: вернулся человек, протиснувшись внутрь через расселину. Волчица насторожилась и ощетинилась, однако подавила рычание. Поведение, приобретенное с опытом, взяло верх над инстинктами. Ее терзал голод, и человек утолял его. Волчица унюхала запах мокрого дерева и свежей воды.

Пламя факела, почти погасшее, взметнулось выше, и по стенам заплясали длинные тени. Волчице это не понравилось, но она лежала, не шевелясь, глядя, как подползает человек. В руке он держал выдолбленное полено.

– Тебе нужно попить. Я налью воды вот сюда.

Изо рта человека вылетели непонятные звуки, он наклонил полено, и послышался плеск. Рядом с волчицей образовалась лужица чистой воды. Волчата жалобно запищали, почуяв, что мать оставила их и поползла напиться.

* * *

Человек поспешил отойти подальше, затем робко приблизился, увидев, что волчица лакает воду.

– Я принесу еще, – промолвил он.

Волчица с глухим стоном повалилась на пол рядом с волчатами. Когда она лежала, не шевелясь, острая боль в ребрах утихала.

Волчица тщательно вылизала своих щенят и погрузилась в сон.

* * *

Шли дни. Ход времени отмечали крепнущий и меркнущий свет, проникавший в пещеру через расселину, и запахи, долетавшие снаружи. Днем человек надолго уходил, но с наступлением ночи возвращался, разводил костер подальше от волчицы и оставался до восхода солнца. Волчица его почти не видела – невысокая гряда камней отделяла логовище от остальной пещеры, – однако ощущала его присутствие по запаху. По утрам он перелезал через камни и, приблизившись, бросал ей куски сухого мяса, так что волчице не приходилось подниматься, чтобы поесть.

Однажды утром он ушел и не вернулся. Волчица успела привыкнуть к тому, что человек регулярно ее кормит; хотя с каждым днем ее желудок требовал все больше и больше, маленькие порции мяса помогали заглушить самый острый голод. В день, когда человек не вернулся, волчицу охватила тревога. Без пищи детеныши погибнут. Если бы их отец остался жив, он смог бы кормить ее и – чуть позже – волчат, отрыгивая съеденную пищу. Так случилось, что роль кормильца взял на себя человек.

А теперь и его не стало.

Страх за жизнь потомства был сильнее голода. Волчица заскулила. Видимо, придется оставить выводок и самой отправиться на поиски пищи. Она поднялась, стряхнув волчат на пол, и с усилием поволокла за собой безжизненные задние лапы. Ею двигал материнский инстинкт.

Волчица добралась до потухшего костра у основания расселины, когда дуновение ветра, проникшее в пещеру, окатило ее волной запахов, среди которых был запах человека, а еще – сырого мяса.

Протиснувшись через расселину, человек заметил волчицу, опирающуюся на передние ноги, и испуганно вскрикнул. Волчица встрепенулась и зарычала, осознав собственную беспомощность. Человек и зверь смотрели друг на друга, не смея пошевелиться.

– Я принес мяса. Оленину.

Голос человека дрожал. От него исходил сильный запах страха, однако волчица внезапно успокоилась. Ситуация была знакомой: испуганный, но решительный человек предлагает ей пищу.

Кормежка ассоциировалась у волчицы с логовищем, поэтому она как можно проворней перебралась обратно через камни. Почуяв мать, волчата оживленно запищали, а она с облегчением улеглась и принялась ждать.

Человек разжег костер, затем перебрался через камни и протянул волчице кость с аппетитным куском мяса. Волчица осторожно взяла кость из его руки.

– Жаль, что не я убил этого оленя, – проговорил человек. – Я не могу охотиться в одиночку.

Волчица жадно хрустела костью.

– А где твоя стая? Почему ты здесь совсем одна? Впрочем, я не знаю, как волки выхаживают потомство. Никогда не видел новорожденных волчат. Может, у вас так принято – уходить от всех. Мне пришлось бы худо, если бы сюда вдруг явились твои собратья.

И это было ей знакомо. Люди, которые иногда ее кормили, тоже издавали негромкие монотонные звуки.

– Странно. Ты так спокойно принимаешь пищу из моих рук… – Человеческий голос стал мягче. – Никогда не слыхал, чтобы волк так себя вел. Наверное, это все твое увечье. А что ты думаешь про меня? Кто я такой и почему живу в пещере вместе с волком, а не с себе подобными? Как так вышло?

Человек горестно вздохнул.

– Хотя мы с тобой пока еще живы, никто не в силах пережить зиму в одиночку. Зимой меня ждут одиночество и голодная смерть.

И он снова вздохнул.

– Что делать с тобой, я тоже не знаю. Может, ты скоро умрешь. Раны у тебя чистые, но внутри тебя что-то сломалось, да и задние лапы тебя не держат. Никогда не ел волчьего мяса. А твои щенки? Что будет, если я оставлю им жизнь?

Волчица расправилась с костью и, насытившись, уложила морду на лапы.

– Говорят, стая волков может разорвать живого человека. Они впиваются в него зубами, а он вопит во всю мочь, не в силах вырваться.

Наступило молчание. Волчица облизнулась, смакуя вкус оленины.

– Я не хочу такого конца. Если я сейчас попытаюсь забрать у тебя волчат, ты из последних сил на меня кинешься… Не понимаю, почему ты здесь. Почему я здесь. И не знаю, что делать дальше.

3

Год первый

Его звали Сайлекс, Сайлекс из племени Волколюдей, и сегодня ему выпала честь идти к волкам с подношением. Он искал стаю, которой с давних пор поклонялся его народ. Однако стая как сквозь землю провалилась, и теперь Сайлекс шел по следу трех молодых, незнакомых ему волков. Он следовал за ними, потому что они были молоды и, может, не столь опасны, как матерые волки. Члены знакомой ему стаи безбоязненно подпускали к себе людей и принимали от них мясо, хотя запросто могли разодрать человека.

Сайлексу шел шестнадцатый год, и он впервые отправился к волкам с подношением. Обычно волков кормил отец Сайлекса, вожак Волколюдей, однако несколько дней назад он сломал ногу, оступившись на камнях, да так неудачно, что кость вышла наружу. Рана загноилась, кожа вокруг нее раскраснелась и горела. Обязанность кормить волков перешла к Сайлексу.

Хотя идти по следу молодых волков было несложно, юноше никак не удавалось их нагнать. На влажной земле виднелись следы когтистых волчьих лап и парные оттиски копыт. К югу, ниже по течению ручья, среди неглубоких пещер, лежало летнее поселение людей, называвших себя Сородичами. Волколюди жили на другом берегу ручья. На севере простиралась ничейная земля, дикая глушь.

В одной руке Сайлекс держал копье, а другой придерживал подношение: оленью лопатку, висевшую на перевязи из оленьей шкуры. Кусок был тяжелым, и радостное волнение, охватившее юношу, когда члены племени торжественно проводили его в путь, померкло: как и прочие соплеменники, Сайлекс предпочитал ходьбе бег, а тяжелый кусок стеснял движения.

Ручей уходил вправо, огибая груду валунов, а слева раскинулась зеленая лужайка, освещенная ярким летним солнцем, – уютное, безопасное место, где Сайлекс, будь он сейчас на охоте, расположился бы на ночлег. Юноше стало не по себе. Куда-то заведут его волки?

Три молодых волка впервые оставили стаю и отправились на охоту. Почуяв в отдалении запах пасущегося стада, волки бежали легко и свободно, как будто ноги сами несли их вперед.

Запах добычи не усиливался, и молодая волчица внезапно перешла на шаг, почувствовав, что из-за своей самонадеянности они выбились из сил.

До сих пор жизнь была к ним благосклонна. Они знали бескормицу, но никогда не стояли перед лицом голодной смерти и потому были достаточно сильны, чтобы преследовать добычу, не сбавляя хода. Матерые волки не пошли бы по такому слабому следу – они были куда благоразумней.

Когда волчица остановилась, ее спутники тоже замедлили бег. Волчица была на целую голову выше обоих своих собратьев, крупнее в груди и массивней в бедрах. Она верховодила в их детских играх, и теперь волки отважились покинуть стаю только потому, что волчица повела их за собой. Высунув языки, они подбежали к ней и принюхались.

Волчица повела носом по ветру. Теперь, прервав утомительный бег сквозь пахучие травы, она унюхала в воздухе что-то новое, холодное и беспощадное. Волчице еще только предстояло пережить все, что обещал этот запах, предстояло пережить зиму; сейчас, среди покачивающихся на ветру летних трав, запах ни о чем ей не говорил.

Крепкая и сильная волчица, не знавшая страха, направилась в ту сторону, откуда веяло прохладой, обещавшей что-то новое и неизведанное. Спутники последовали за ней, выстроившись в том порядке, который они определили для себя на время охоты.

Вскоре ландшафт изменился. Редкие деревья совсем исчезли, мягкий травяной покров поредел. Мощные лапы с хлюпаньем ступали по мокрой земле. В низинах стояла темная вода, над которой вились черные тучи насекомых. На пути попался прозрачный холодный ручей, затем еще один и еще. Волки с наслаждением припадали к воде, восполняя силы.

Внезапно в воздухе прокатилась теплая волна знакомых запахов, и волки дружно замерли. Где-то там, впереди, паслись лоси.

Переполняемая ликованием, волчица ринулась вперед. Ее порыв передался остальным. Следуя друг за другом, они преодолели подъем и наткнулись на стадо лосей, но смешались, не зная, как быть дальше. Животных было слишком много, и неопытные волки не могли определить границы стада. Встревоженные лоси шарахнулись в стороны, и волки, озадаченные их беспорядочным движением и внушительными рогами, никак не могли выбрать жертву. Раздосадованные, они принялись ходить кругами, щелкая зубами и отскакивая от наставленных на них грозных рогов.

И вдруг волчица расслышала жалобный плач лосенка, отбившегося от стада, и побежала туда, откуда доносилось блеянье. Лосенок метнулся в сторону, и началась погоня. Однако волки выбились из сил и совершили ошибку, пустившись вслед за лосенком вместо того, чтобы отрезать его от стада.

Ничто в их короткой жизни не подготовило волков к дальнейшему повороту событий. Они выбежали на что-то белое и скользкое. Хотя стояло лето, землю покрывал толстый ледовый щит, и волки пришли в замешательство.

Лосенок в панике не обратил внимания на странную перемену под копытами. Он чуял близость воды и инстинктивно бежал к ней, намереваясь спастись вплавь. Сломя голову он кинулся вперед, не видя, что оледенелая земля уходит под уклон и резко обрывается на горизонте. Когда он осознал свою ошибку и разглядел, что ледник заканчивается обрывом, было уже поздно. Не в силах остановиться на скользком скате, он сорвался вниз, беспомощно растопырив ноги.

Волки в изумлении смотрели, как добыча пропала из виду за краем ледника. Ни один из них не пожелал спуститься вниз и поглядеть, что же произошло. Тяжело дыша, они остановились, тычась носами, словно ища друг у друга поддержки.

А потом вновь принялись нюхать воздух, ловя запахи. Наконец, они учуяли свежее мясо и отправились на разведку.

Лосенок рухнул вниз, на скалы, сломав себе позвоночник. От мелких брызг ледяной воды, летящих вниз, он окоченел и почти не чувствовал боли. Наоборот, его охватило облегчение – ведь ему удалось оторваться от волков. Вокруг простирался странный, невиданный прежде пейзаж. Обездвиженный лосенок безразлично взирал на ледяной покров и с удивлением обнаружил рядом с собой тело молодой лосихи, наполовину вмерзшее в лед. Значит, и другие животные попали сюда тем же путем.

Лосенок, будучи стадным животным, почувствовал умиротворение в присутствии другого лося. Боль утихла, волки пропали из виду; стало тепло, клонило в сон. Никогда прежде ему не было так спокойно.

* * *

Сайлекс ахнул. После трех дней поисков троица волков сама вышла ему навстречу. Их разделяли всего каких-то пятьдесят шагов.

У Сайлекса пересохло во рту. Прерывисто дыша, он потянулся к перевязи на плече, высвобождая оленью лопатку. Волки, как ни в чем не бывало, подошли ближе, плутовато на него посматривая. Этот зверь не представлял опасности. К тому же он один. Неопытность, а также дразнящий запах крови и мяса, исходивший от зверя, заставил волков забыть об осторожности.

Они не умели окружать и оттеснять жертву. Вместо этого они сбились в кучу на тропе, словно встретили соплеменников, а не добычу. До человека оставалось не более десяти шагов, когда их самоуверенность вдруг испарилась: они заметили нацеленное на них острие копья.

– Это был удачный год. Вы привели нас к местам хорошей охоты, – дрогнувшим голосом приветствовал зверей Сайлекс. – Вскоре лето отойдет, и мы последуем за вами через снега, туда, где зимуют стада. Благодарим вас.

Волки и ухом не повели. Они принюхивались и переступали с лапы на лапу, собираясь с духом, чтобы напасть, напряженно выжидали, влекомые запахом крови, текущей в жилах человека. Сайлекс хотел бросить им мясо и бежать без оглядки, но отступать не годилось. Если он сбежит, подношение не состоится.

Громадных размеров волчица смотрела ему прямо в глаза. Это было не в манере волков: как правило, взгляд у них беглый и расчетливый, без малейших признаков заинтересованности. На темно-серой шерсти, покрывавшей лоб, выделялось белое пятно в виде человеческой ладони.

Не сводя глаз с человека, волчица шагнула вперед. Сайлекс понял, что должен предложить подношение именно ей. Может, встав на колени, смиренно молить о принятии дара?.. Не решившись, юноша просто опустил оленью лопатку на землю.

Волки шарахнулись назад, но волчица, не сходя с места, спокойно потянулась к куску мяса, перед этим в последний раз смерив Сайлекса взглядом.

Волки, не обращая на него внимания, жадно накинулись на оленину. Не сводя с них глаз, Сайлекс отошел назад, затем повернулся и, опьяненный удачей, побежал.

Он расскажет отцу об огромной волчице, о том, как она приняла подношение. Разумеется, это знак! Теперь волки и впредь будут покровительствовать его племени! Ходили легенды, что те, кто идут по волчьему следу, сами становятся волками, тогда как трусов ждет участь добычи. Сайлекс не был трусом.

Нутром почувствовав опасность, юноша обернулся, и колени у него подкосились.

Позади, шагах в пятидесяти, бежали волки. Они трусили легкой рысцой и могли без устали преследовать его еще очень, очень долго. Волколюди бегали куда быстрее людей из других племен, но все-таки до волков им было далеко. Хищники настигнут его и разорвут в клочья.

Впереди показалась приветливая зеленая лужайка, по одну сторону которой бежала речушка, а по другую беспорядочно громоздились тяжелые валуны, вросшие в землю. От ужаса Сайлекс едва не падал с ног и так ослабел, что готов был по-детски расплакаться.

На что он надеялся? Ему не уйти. Броситься в речку? На мелководье не спастись.

Хорошо. Он встретит их здесь.

Протиснувшись между двумя округлыми валунами, Сайлекс вышел к отвесному каменному склону. Теперь волкам его не окружить – им придется по одному миновать узкий проход. Вот только использовать копье против священных животных нельзя – запрещено. Если волки решат напасть, смерти не миновать.

Может, давным-давно он и сам был волком, но воспоминание об этом стерлось из памяти. Сайлекс плохо представлял себе, что с ним произойдет после смерти; он только надеялся, что расправа будет быстрой, и если он и вернется в этот мир, то в облике благородного зверя, а не в лосиной шкуре.

Волки кружили у валунов, принюхиваясь и поскуливая от нетерпения. Самцы, осмелев от удачного преследования, подошли вплотную к проходу.

Сайлекс бросил копье на землю.

– Предаю себя вашей воле, – дрожащим голосом произнес он. – Я готов к смерти.

4

Волки видели добычу, жмущуюся к камням, и жаждали вонзить в нее зубы. Запах оленьей крови, исходящий от человека, распалял их все сильнее, однако инстинкт подсказывал: загнанный зверь может быть смертельно опасен. Впрочем, странный зверь, несмотря на размеры, покорно ожидал своей участи. Почему он не бежит, не кричит, не защищается? Волки фыркали от досады.

В отличие от своих спутников, волчица сомневалась, что укрывшееся за камнями существо – подходящая добыча. Что-то отличало его от других. Да и мясо оленя досталось волкам именно из его рук.

Донесся звук. Волчица резко обернулась и прислушалась, дергая ушами. Выкрик – там, ниже по течению.

– Идем же, Урс, – раздался звонкий девичий голос.

На миг волки застыли в нерешительности, но, когда из-за пригорка показались молодой мужчина и девушка, они неслышно скрылись из виду.

– Вот мы и здесь! – воскликнула девушка.

Из своего укрытия Сайлекс хорошо видел ее большие выразительные глаза. На вид ей было около шестнадцати. Больше всего Сайлекса поразили волосы девушки, переплетенные хитрым образом. Женщины его народа не носили таких причесок.

Мужчина выглядел на несколько лет старше девушки и был выше ее. Более того, он был выше всех людей, которых знал Сайлекс. У него была черная густая борода, в отличие от Сайлекса, щеки которого покрывала редкая поросль.

Короткая набедренная повязка Сайлекса не стесняла движений и была сработана из лисьих шкур: Волколюди, как и волки, охотились на лис, однако, в отличие от своих покровителей, не разрывали зверьков на мелкие кусочки, а аккуратно снимали с них шкуру. Незнакомцы же носили одеяния из выделанной кожи длиной чуть ли не до колен и с разрезами по бокам.

Сайлекс поспешил броситься на землю и притаиться за камнями. Сородичи не отваживались заходить так далеко вверх по течению. Из какого же племени незнакомцы? Орда? Если они из Орды, ему грозит опасность. Впрочем, хотя дикари из Орды и разгуливают, где им вздумается, они не ходят по двое, а их женщины всегда остаются в долине у реки.

Сайлекс потянулся к копью. Если они из Орды, придется их убить.

– И как тебе удалось найти такое место? – притворно-суровым тоном поинтересовался мужчина, которого звали Урс.

– Я его не искала: оно ведь не терялось, – пошутила Калли, подставив лицо солнцу.

– Калли Умбра! – с укоризной покачал головой мужчина, назвав девушку ее полным именем. Сородичи считали, что стоят выше других людей, и не в последнюю очередь потому, что их традиции наречения имен были весьма незаурядными. Когда ребенку исполнялось три года, самая старая женщина в роду складывала о нем легенду, с которой ребенок вступал во взрослую жизнь. Легенда заканчивалась пространным наречением, после чего ребенку давали имя, отражающее суть легенды. Полное имя Калли – Калли Умбра – означало «та, чьи мысли окутаны мглой и туманом». Так нарекла Калли ее бабушка, с намеком на известную всему племени прихотливость суждений девочки.

– Тебе нельзя сюда заходить. То есть нам нельзя сюда заходить, – выговаривал девушке Урс. – Это дикие земли.

Легенда об Урсе гласила, что мальчик развивался быстрее своих ровесников, в росте не уступая мальчикам постарше, и однажды станет таким же крупным и сильным, как пещерный медведь. Урс действительно был долговязый, но ему не помешало бы нарастить немного мяса. Хотя его полное имя было Урсус Колоссус, все звали парня просто Урс.

– Я ослушалась запрета, – добродушно согласилась Калли. – Теперь твоя очередь.

– Я нарушил запрет уже тем, что пришел сюда, – огрызнулся Урс, но игривая улыбка, свойственная каждому мужчине, когда он любезничает с женщиной, не сходила с его лица.

– Я про другой запрет. – Лукаво поигрывая глазами, Калли шагнула к Урсу.

– Какой? – хрипло переспросил Урс. В его голосе не осталось и следа от прежней игривости.

Сайлекс напряженно думал. Выпрыгнув из укрытия, он, пожалуй, застигнет незнакомцев врасплох и успеет добраться до ручья. Однако мужчина, судя по всему, охотник… Лучше подождать, покуда они сами не уйдут отсюда.

Если, конечно, его не обнаружат. Тогда укрытие, надежно защищавшее от волков, окажется ловушкой. Значит, выпрыгнуть из укрытия и вонзить копье охотнику в спину? Женщина наверняка сразу же убежит, и преследовать ее Сайлекс не собирался. Он прицелился в точку между лопатками охотника – нанесенная туда рана будет смертельной.

– Не хочешь сказать мне то, чего не следует говорить? – вкрадчивым шепотом спросила Калли.

Урс смотрел на нее во все глаза. Его руки шевельнулись, словно готовились обвить стан девушки.

– Нет? – шаловливо спросила Калли. – Значит, я ошиблась.

Танцующей походкой она отошла в сторону, но Урс пошел за ней следом.

– Ты преследуешь меня, большой медведь? – шутливо возмутилась Калли.

– Калли, я…

Должно быть, Урс не раз проговаривал про себя слова, что готовы были сорваться с его губ, однако не осмеливался произнести их вслух.

– Хочу. Я хочу сказать, что люблю тебя.

Калли в восторге всплеснула руками.

– Урс! И я люблю тебя. Почему ты раньше молчал?

Урс не ответил. Калли протянула к нему руки, и они поцеловались, стоя под яркими лучами солнца.

Вряд ли они из Орды, решил Сайлекс. Те ведут себя совсем иначе. Должно быть, это Сородичи. А нарушенный запрет, о котором шла речь, – это запрет покидать территорию племени.

Волколюди избегали Сородичей, опасаясь, как бы встреча не переросла в стычку. Может, напасть на мужчину, пока он, ничего не подозревая, обнимает девушку?

Волк сидел бы и выжидал, решил Сайлекс. И он стал выжидать.

– Что с нами будет, Урс? – спросила Калли.

– Не знаю, – ответил Урс, покачав головой.

– Это не ответ! – возразила Калли.

– Совет женщин…

– Нет! – перебила его Калли.

Урс раздраженно вздохнул.

– Совет женщин решает, кому и на ком жениться, – обреченно вымолвил он.

– Да, конечно, – нетерпеливо согласилась Калли. – Но родители могут договориться между собой и вынести свое решение на суд женщин. Моя мать замолвит за меня слово. Что ей сказать?

– Моя мать давно умерла, и за меня решит совет женщин, – ответил Урс. – Женщины выберут мне жену.

Калли окинула его оценивающим взглядом.

– Ты смелый. Ты не боишься женщин, – помолчав, сказала она.

– Конечно, не боюсь, – огрызнулся Урс.

Его реакция позабавила Калли.

– Тогда скажи, что мы всегда будем вместе. Всегда.

Урс слегка расслабил плечи, словно после мощного броска, когда копье уже в полете и остается лишь следить за его траекторией.

– Мы всегда будем вместе, – послушно повторил он.

– Мы поженимся, – сказала Калли.

– Ох, Калли…

– Урс, я ждала этого всю жизнь! Пообещай мне.

– Если Альби узнает, что мы связали себя обещанием, она ни перед чем не остановится, чтобы разлучить нас.

Калли задумалась.

– Хоть Альби и Старейшина, не ей решать за всех. Это она должна исполнять волю совета, а не наоборот.

– Я заметил обратное, – сухо бросил Урс.

Калли сжала кулаки.

– И вообще, при чем тут совет? Если мужчина и женщина хотят стать мужем и женой, это их личное дело!

– Глупости говоришь.

– Почему совет женщин вмешивается в нашу жизнь? Когда я стану Старейшиной, каждая сможет сама выбирать себе мужа.

– Когда ты станешь Старейшиной? – со смехом повторил Урс.

– Я не шучу, – взвилась Калли.

– Не сомневаюсь.

– Тогда скажи. Скажи, что мы поженимся, – потребовала Калли.

– Ох, Калли…

– Пожалуйста, Урс!

Урс с любовью посмотрел на девушку и нежно улыбнулся.

– Хорошо. Мы поженимся, Калли. Я люблю тебя.

Звук поцелуя. Сайлексу уже надоело прятаться.

– Урс?

– Что?

– Ты знаешь, что делают мужчина и женщина, когда остаются наедине?

Урс оторопел, затем отстранился и заглянул Калли в глаза. Та лукаво сощурилась.

– Конечно, знаю, – ответил он.

– Неужели? Ты, наверное, бывал у вдов? – нараспев спросила Калли.

– Что? Нет, не бывал.

– Ну, тогда ладно. Просто ты ответил с таким знанием дела…

– Я не ребенок, Калли. Я охотник. Я ношу копье.

– И умеешь обращаться со своим копьем? – шепнула Калли.

Сайлекс поморщился: просто поразительно, что два человека могут так долго толковать ни о чем. Уж лучше погибнуть в стычке, чем сидеть здесь и выслушивать их болтовню.

– Умею, – ответил Урс.

– Еще бы. – Рука Калли скользнула под набедренную повязку Урса.

– Калли, – простонал он.

– Так чем, говоришь, они занимаются, охотник? И разве для этого не подходит мягкая, согретая солнцем трава?

Скуку Сайлекса как рукой сняло. Урс и Калли, тяжело дыша, сбросили одежды. Вскоре, к большому удивлению Сайлекса, они улеглись на траве лицом к лицу, и их тела сплелись воедино. Волколюди подражали любовным повадкам волков, и то, что сейчас происходило перед глазами у Сайлекса, казалось ему противоестественным.

Через некоторое время он решил, что пора бежать: незнакомцам не до него.

Сайлекс выскочил из-за валунов и бросился бежать. Урс закричал и кинулся в погоню. Проворный быстроногий Сайлекс пустился во всю прыть, петляя из стороны в сторону.