Текст книги "Восточный ветер. Часть первая. Любовь"

*****

Вскочила я с первым звонком будильника. Голова была словно набита соломой, мысли были тяжелые и безрадостные. Все мое состояние напоминало похмелье, не было только запаха перегара. Приняв душ и быстро собравшись я выдвинулась.

На улице было еще темно и тихо. Идти предстояло до Арамбольской автобусной остановки, минут сорок. Я еще не видела Арамболь в такое время суток. Обычно яркий, многолюдный, с запахом сандала и улыбками, сейчас он спал. Я шла по темной улочке к мейнроуд и никто мне не встретился на пути. Совсем никто! Я одна во все Вселенной? В некоторых дворах горели слабые ночные лампы, но людей не было. Пустота и тишина.

Мейнроуд тоже был другим – не было привычных продавцов, их яркие палатки были завешаны покрывалами, пустая дорога казалась очень широкой. Мне казалось, что я попала в параллельную реальность – все было таким же, но все же другим. Удивленно рассматривая знакомые здания и сооружения, и не узнавая их, я довольно быстро пришла на Бас Стейшн. Лишь у самой автобусной остановки дорогу мне перебежала огромная жирная крыса и пыталась вскарабкаться на маленький кирпичный забор и убежать. Но была она такая толстая, что забраться у нее никак не получалось, и она подпрыгивая, тут же сваливалась обратно. Я посмеялась про себя над ней и прибавила шаг – подъезжал автобус, который должен был отвезти меня в Мапсу.

Билет на слиппер бас – автобус с лежачими местами, похожий на наши плацкартные вагоны – до Колхапура, был куплен заранее, мне оставалось только дождаться времени отправления. Захотелось есть. Припасенные бананы были съедены еще в предыдущем автобусе. Я боялась отходить далеко от автобусной станции, поэтому попросила чай и самосу в местной забегаловке. Впервые я ела что-то очень местное, то, что они готовили для себя. Чай оказался с молоком и безумно сладким, а самоса – это такой треугольный пирожок с картофелем и овощами внутри – очень острой. Но вместе со сладким чаем оказалось очень даже неплохо! Съев две порции, я наелась.

Около места, откуда должен был отправиться наш автобус начал собираться народ. Среди них было несколько европейцев. Ко мне обратилась высокая девушка с длинными светлыми волосами и большим рюкзаком за спиной и спросила по-английски, не на Випассану ли я еду. Мы обрадовались компании друг друга и договорились держаться вместе.

Джулия была из Германии и английский тоже знала не в совершенстве, хотя и намного лучше чем я. Она была спокойна и уверенна, говорила, что устала от Арамбольской суеты и хочет ото всех отдохнуть на Випассане, и если ей разрешат, то хотела бы остаться на несколько дней еще, чтобы встретить Новый год там, в тишине.

Дорога до Колхапура занимала около шести часов и большая ее часть была лесной и серпантинной. Я улеглась на своем месте с желанием поспать, но индийские водители – самые сумасшедшие водители в мире! Им, кажется, без разницы какое направление у дороги, есть ли крутые повороты, скорость они не снижают вообще никогда! Только перед остановкой!

Меня снова начало мутить от бешеной езды, и весь вчерашний вечер вспомнился моему измученному организму вновь. Я пожалела, что так плотно завтракала, и, вместо того чтобы поспать, я просто терпела. Ехала и терпела.

Написала Таня, спросила о моем самочувствии и извинилась, что так вышло и что она не предполагала, что такое вообще может произойти. Зла я на нее не держала и ответила, что все хорошо и чтобы она не беспокоилась.

Вконец измученные, в самую жару мы высадились в Колхапуре. Все разбрелись кто-куда, остались пятеро европейцев, которые тоже оказывается шли на Випассану. Школа находилась не в самом городе, и нужно было ехать еще примерно с полчаса. Мы взяли один тук-тук на всех и поехали. У ворот внутри и снаружи толпились будущие студенты. Я увидела много знакомых лиц с Арамболя, правда лично никого не знала. Местных было мало. Было много русских и несколько англоговорящих. Все заполняли анкеты и проходили процедуру регистрации. Мужчин принимали мужчины, женщин – женщины. Я решила подойти одной из последних и просто наблюдала за происходящим. Слышала как служащий ругался на одного из русских парней, что тот не знает английского, что это было одним из основных условий, и что его конечно примут, раз уж он приехал, но пусть он потом вернется и передаст всем, что без знания языка они больше брать никого не будут! Услышав это, я виновато съежилась.

Наконец одна из служащих взглядом пригласила меня к себе. Лицо у нее было доброе, глаза улыбались. Она молча просмотрела мою анкету, задала пару легких вопросов, на которые я смогла ответить, и велела идти сдавать паспорт и телефон, и получать ключи от комнаты.

Что?! Я принята??!! Урра!! Радостно поблагодарив ее, я, почти вприпрыжку, отправилась занимать другую очередь. У нас забрали паспорта, телефоны, кошельки, блокноты, ручки, плееры, книги – все, что могло помешать внутренней тишине. Это все опечатали и положили под их ответственность на хранение. Потом, получив ключи от комнаты, одеяла, подушки и простыни каждый отправился занимать свою.

Каковы же были мои радость и удивление, когда, войдя в комнату, я обнаружила там Джулию. Она тоже обрадовалась, что нас поселили вместе. Комната была маленькой, двухместной. У стен располагались бетонные кровати с небольшими матрасами, над каждой кроватью висела запыленная сетка от комаров. Стоял умывальник, а за дверью – небольшой санузел с унитазом и большим ведром с ковшиком для водных процедур. Душа как такового не было, вода нагревалась от солнца.

Расположившись, мы направились в столовую для общего собрания. Велось оно на английском языке, и я попросила одну из русских девушек переводить мне. Нам повторили пять правил Випассаны:

– Не обманывать.

– Не красть.

– Не убивать.

– Не принимать токсические вещества (включая табак и алкоголь).

– Воздержаться от сексуальной активности.

Уточнили, что на курсе меню вегетарианское, а «не убивать», означает не только не есть мяса животных и яиц, но и не трогать насекомых к примеру.

– А как же комары? – шепотом спросила я.

– Не трогать. Пользуйся средством от них или в крайнем случае просто прогоняй, убивать никого нельзя! – так же шепотом ответила она.

Всем предложили еще раз подумать и если вдруг кто-то передумал, то может прямо сейчас свободно уйти. Никто не ушел. Тогда нам сказали, что с этого момента курс начинается и мы не можем разговаривать, пока Учитель не разрешит нам этого. Разрешалось общаться с менеджерами курса и Учителем, но между собой это делать запрещалось.

Потом были подъемы под колокольчик в четыре утра, и я, толком не проснувшись, досыпала в зале медитаций, сидя на коленях. Были невкусные обеды с большим количеством специй, ужасно сладкий молочный чай, густая манная каша на воде и тоже со специями. Мой желудок взбунтовался и перестал работать. Легкий ужин был в пять часов, после чего разрешалось пить лишь воду. Я все время ходила полуголодная и часто, вместо медитаций, мечтала о вкусной еде, о мороженом и сладких мандаринках. Фрукты давали один раз в день и обычно это была папайя, на которую я теперь не могла даже смотреть. И медитации, медитации, медитации, бесконечные наблюдения дыхания и ощущений…

Перерывы были лишь на сон, еду и небольшие прогулки. Вместо прогулок я спала. Где-то на шестой день, я готова была сбежать оттуда, куда глаза глядят, без паспорта, без личных вещей, без ничего, лишь бы прекратились эти мучения! От долгих сидений распухли и болели колени, ныла спина. Молчать мне было не трудно, трудно было находиться в наблюдениях за своими ощущениями по двенадцать часов в день. Да мне это просто-напросто надоело!!

Джулии давалось еще трудней. Я переживала все внутри и терпела, Джулия же каждый раз просила Учителя отпустить ее, что она больше не может, и в конце-концов у нее началась ангина и ей вызвали врача. В зал медитаций почти никогда добровольно она не приходила, обычно ее приводили менеджеры, и она с шумным вздохом плюхалась на свое место. Тишину я не нарушала – правило есть правило, но слышала как шептались и хихикали некоторые девочки к большому неудовольствию Учителя.

В какой-то момент я обнаружила, что меня часто стало накрывать сильное сексуальное возбуждение. Оно не было направлено на кого-то конкретного, оно просто было. Всепоглощающим и неконтролируемым. Мешало медитировать, мешало спать, просто мешало! Продолжалось это несколько дней, я никак не могла с ним справиться, и однажды перед сном обратилась мысленно к нему напрямую, попросив его отступить и дать мне поработать над собой, помедитировать, а потом, после курса, пожалуйста, пусть возвращается если захочет. Никакого результата от этого импульсивного и возможно глупого своего обращения я не ждала, но на следующий день оно испарилось, и больше не возвращалось. Вот чудеса!

Мы вели монашеский образ жизни. Одевались просто и удобно. Главное, чтобы все части тела были максимально закрыты и не отвлекали остальных студентов, привлекая ненужное внимание. Пища наша была скудная и без излишеств, жилища тоже были скромные, только с самым необходимым минимумом.

Мужчины и женщины занимались, и жили раздельно. Между нашими корпусами был сплошной забор, и мы не виделись. Как-то, когда уже прошла большая половина курса, гуляя после обеда, я забралась на холмик на территории и вдруг увидела через забор одиноко гуляющего мужчину. И таким он мне показался чудесно красивым, таким мужественным! Что я прямо там чуть не влюбилась в него!! Потом уже, когда курс закончился и мужчинам стало возможно общаться с женщинами, я увидела его вновь – ничего особенного, в повседневности я бы даже не обратила на него внимания. Видимо изоляция делала свое дело.

Почему-то я много плакала. Чаще всего украдкой, в комнате, когда была одна, но иногда слезы сами текли и во время медитаций. Находясь постоянно внутри своей Вселенной и копаясь в ней, иногда вдруг всплывали давно забытые воспоминания. Некоторые были из детства, некоторые уже из взрослой жизни, и большинство из них были связаны с разными болезненными ситуациями, которые, видимо, я не могла в свое время пережить и спрятала их глубоко в себя. Теперь вот они друг за другом выходили из закоулков памяти и напоминали о себе…

Кризис прошел. Я привыкла высыпаться к четырем утра под балдахином от комаров, желудок постепенно заработал и голод уже не так сильно мучал и отвлекал меня. На утренней медитации я уже не спала, а наблюдала за своими ощущениями под звуки трубящих слонов из недалеких джунглей. Кто-то еще громко и пронзительно мяукал, и очень мне было любопытно узнать кто это, но разговаривать было нельзя и спросить я не могла. По ночам по крышам скакали большие обезьяны.

Я уже не искала любой свободной минутки, чтобы поспать, а стала неспешно гулять, наблюдать за закатом, муравьями и бабочками, разглядывать траву и деревья и понимать, что вот в этой тишиненастоящей Жизни намного больше, чем вшумной суете повседневности. Мне показали мою жизнь совсем с другой стороны – спокойной, размеренной, истинной… Глаза вновь наполнились слезами, но это уже были другие слезы – счастья. Я немного скучала по вышиванию и музыке, но знала, что через несколько дней я вернусь к этому, а сейчас мне еще нужно продолжить работу над собой…

Как-то, во время одной из медитаций я отчетливо почувствовала давление пальцем на середине своего лба. Сначала слабое, а потом все сильнее, и мне даже пришлось напрячь шею для сопротивления. От неожиданности я открыла глаза, ожидая увидеть, кто это делает. Но вокруг все спокойно сидели в медитации. Так повторилось еще несколько раз. Вечером, во время беседы с Учителем, я рассказала о своих сегодняшних ощущениях. Она внимательно посмотрела на меня и сказала, что после Випассаны рекомендует мне практиковать медитации по открытию третьего глаза.

К концу курса наиболее упорных студентов начали отправлять первыми в одиночные кельи, чтобы ничто не мешало их медитации. Я называла их «одиночные камеры». К своему удивлению, я оказалась среди них. Но у меня там почему-то кружилась голова и узкое пространство давило, мне там не нравилось, и я попросила продолжить работу над собой в общем зале.

Смирилась и привыкла я ко всему, кроме еды. Время до окончания Випассаны я считала не днями или часами, а: «так, осталось четыре противных завтрака, четыре более-менее сносных обеда и четыре вкусных, но маленьких ужина».

Три раза в день в течении часа необходимо было сидеть в медитации абсолютно неподвижно. Двигаться разрешалось, только если совсем уже невозможно терпеть боль. Это было сложно, но возможно. Однажды я сидела в неподвижной позе больше положенного часа. Ощущения нужно было наблюдать все, и приятные и не приятные, не давая оценки и не реагируя просто наблюдать. Спина гудела, колени ныли, но я упорно не двигалась и наблюдала. Вот мое внимание остановилось на боли в пояснице. Она нарастала и уже сложно было ее выносить, самое время менять позу, чтобы облегчить ее, но я решила повременить и посмотреть, что же будет… А боль все усиливалась и распространялась уже дальше, на всю спину. Из последних сил я продолжала терпеть, вот-вот готовая сдаться. И тут боль исчезла! Растворилась!.. Я не двигалась, не отгоняла ее, не реагировала, просто наблюдала, и она ушла! Это было так неожиданно! Я не поняла как и почему это случилось. Это было волшебство или что-то еще… Ведь я же совсем ничего не делала, не разминала спину, не пошевелилась, чтобы принять более удобное положение, ничего!!.. Но боль исчезла как не бывала…

То же самое произошло и с коленями… И это было так поразительно!!.. Я снова и снова проходила вниманием свое тело сверху вниз, останавливаясь теперь именно на болезненных ощущениях в разных местах, и они неизменно проходили. Теперь я легко могла просидеть неподвижно и час, и два, и три…

И тогда, в те моменты я поняла, я прочувствовала через боль, суть известной истины: «Все приходит, и все уходит». Боль приходит и уходит… Радость приходит и уходит… И не стоит убиваться и переживать (реагировать), все пройдет, нужно просто время (наблюдать). Не стоит цепляться за сильные ощущения, и удерживать их, приятные они или не очень – все равно они пройдут. Ведь вспомните, если взять к примеру ситуацию с потерей близкого человека. В момент потери очень больно, горько и обидно. Очень. Мы страдаем. Но проходит время, мы смиряемся с потерей, понимая что изменить ничего нельзя и душевная боль уменьшается, утихает. Через год-другой мы уже не помним о боли, остаются обычно лишь теплые воспоминания, благодарность, любовь… Конечно, до этого мысль об утрате близкого причиняет обычно невероятные страдания. Но если осознать и вспомнить о том, что «Все проходит, и это пройдет», то становится легче и страдания не длятся годами, а намного-намного меньше.

Где-то я прочла, что эмоциональная боль длится тринадцать минут, все остальные переживания – это лишь игры и развлечения нашего разума и в нашей власти прекратить свои страдания. Всего лишь тринадцать минут! А мы порой годами держим обиды и боль в сердце.

Не получается не страдать? Страдайте!! В полную силу, что есть мочи, вовсю страдайте, как только можете, окунитесь полностью в это страдание! Станьте этим страданием! Но не надолго, не навсегда. Потом нужно самоосознаться и отпустить его…

Но проходит не только боль. Проходит и радость… Так всегда… Такова мудрость Жизни… В переменчивости, в непостоянстве… В этом – развитие Жизни. Без движения, пусть и болезненного, нет Жизни. С остановкой развития останавливается сама Жизнь.

Это стало главным откровением Випассаны для меня. И называлось оно Анича…

Конечно, все эти открытия сделала не сама я, помогли ежедневные вечерние лекции. Я лишь связала даваемую в них информацию со своими ощущениями и полученным опытом. Лекции были интересными, новыми для меня и информативными. Каждый день нам давали инструкцию на следующий день, и рассказывали интересные философские истории из жизни Будды. Были те, кто на них засыпал, но мне было интересно и я ходила на них с удовольствием. Лишь в одной лекции, под конец курса, когда нам говорили, как продолжать применять принципы Випассаны после окончания курса в повседневной жизни, мне там слышалось слишком много «Вы должны…». Это резало слух, и я про себя заменила это на «Вы можете», и теперь информация воспринималась значительно легче.

Джулия к концу Випассаны почувствовала себя намного лучше, а на десятый день совсем выздоровела. Это было психосоматическое, как мы все поняли.

И вот наступил последний, десятый день. После заключительной медитации Учитель объявила, что курс закончен, и можно потихоньку возвращаться к обычной жизни.

Странно, так ждала я этого дня. А когда он наступил, мне стало непонятно, как теперь втолкнуть себя обратно в ту активную жизнь, что была До…

Мне было уже комфортно так – внутри моей Вселенной, в тишине и спокойствии… Разговаривать, вопреки снятию запрета, мне не хотелось… слегка пообщавшись с другими девочками я отправилась к себе – снова очень захотелось тишины. Нам только разрешили разговаривать, а мне уже снова хотелось молчать.

В комнате шумела Джулия, она уже получила свой телефон обратно и эмоционально рассылала всем друзьям и близким радостные голосовые сообщения на родном языке. Смысла я не понимала, но по ней было видно, что она очень счастлива долгожданному окончанию курса. Я спросила, хочет ли она остаться еще на несколько дней здесь, как планировала вначале, на что она почти прокричала: «NO!!!», и, жестикулируя, добавила, что она соскучилась по друзьям, соскучилась по Арамболю, что хочет встретить Новый год в шумной и веселой компании и на Випассану больше ни ногой!

Я тоже пошла за своими вещами. Рядом была очередь из желающих дать донейшн за курс. Школа Випассаны во всем мире бесплатна. Вы проходите курс, вам дают бесценные уроки, предоставляют жилье и еду на десять дней, пусть и скромное, но все же… И все это бесплатно. Только по окончании курса желающие могут оставить донейшн, который пойдет для обслуживания студентов, которые придут позже. Так же и нас кормили на пожертвования, внесенные предыдущими учениками. Давали кто сколько мог или считал нужным – кто-то сотни долларов, а кто-то – сотни рупий…

*****

Следующим ранним утром мы покинули школу. Набралась компания из пяти мужчин и меня, направляющихся в Арамболь. Мы забились в маленький микроавтобус-такси, которые есть наверное только в Азии. И поехали той же дорогой, какой ехали сюда. Меня уважительно посадили вперед к водителю, сами расположившись сзади, шумно обсуждали Випассану, свои ощущения. Оказалось, что мужчин тоже накрывало эмоциями и они тоже плакали. Обсуждали и предстоящую встречу сегодня Нового года. Иногда обращались ко мне, но разговаривать мне не хотелось, и я почти не принимала участия в разговорах.

На серпантинной дороге меня снова затошнило. Мужчинам сзади тоже было нехорошо. Попросили водителя ехать аккуратнее и медленнее, но он, притормозив на минуту для отвода глаз, затем снова набирал скорость. Я сидела с приступами тошноты и повторяла про себя: Анича… Анича…

Кончик носа от постоянных наблюдений дыхания, стал очень чувствительный и все время чесался. Я думала, что это только у меня, но потом с улыбкой заметила такие же почесывания и у остальных. Поменялся цвет глаз – с зеленовато-серого на голубой, и что-то случилось с самими зрачками – они стали маленьким, но очень яркими и четкими. Выровнялась осанка. Позднее я заметила еще одну особенность – меня перестали кусать комары. Мы могли сидеть компанией и кусали всех, кроме меня, и это при том, что раньше комары предпочитали в первую очередь дегустировать мою кровь. Я не убивала их, а так же продолжала сдувать, если они иногда садились на меня. Не зная с чем это связать, я связала это с Випассаной – возможно, что не чувствуя от меня опасности, они перестали со мной воевать. В этом причина или в чем-то другом – я не знаю.

Первым делом, выйдя из такси, я купила себе огромное мороженое. Ооо!! Это было самое желанное и божественно вкусное мороженое в моей жизни!! Шла я не торопясь по главной дороге, наслаждаясь долгожданным вкусом. Вокруг была невероятная суета – теперь Арамболь казался мне очень громким и слишком быстрым, к тому же к Новому году приехало много туристов.

Навстречу попалась знакомая девушка:

– Привет! Давно тебя не было видно! На Випассане была?

– Привет, да! Как ты это поняла??

– Нос чешешь и глаза изменились, – смеясь сказала она, – с Новым Годом!!

– С Новым Годом.. – ответила я уже ей вслед.

Потом по этим признакам я и сама потом стала различать вернувшихся с Випассаны.

Во дворе моего геста никого не было. Сын хозяина радостно встретил меня с улыбкой и словами, что мою комнату сдали, но ни оставили для меня другую, и проводил меня туда, где раньше обитала шумная мужская компания.

Здесь было не так светло, и крыша была высокая – одна на обе комнаты. Перегородка разделяла комнаты, ноне до самого верха и мне было слышно, что происходит в соседней комнате, а соседям – что происходит в моей. К тому же между крышей и стеной был зазор и внутри гулял сквозняк. Я спокойно спросила, почему мне не оставили мой предыдущий номер, на что он ответил, что сейчас Новый год, и ту комнату они сдали в два раза дороже, чем обещали мне. Я не стала возмущаться, решив разобраться с этим попозже, да и уйти, хлопнув дверью, я пока не могла – Новый год, цены везде самые высокие и скорее всего свободных мест не найти. Я заселилась. В соседней комнате кто-то сопел под тихую музыку.

Подключился вай-фай. Пришла толпа сообщений от Эльки. Сначала она радостно писала, что прилетела. Оказалось, что у нее был парень израильтянин – Эрни, с которым она познакомилась в прошлом сезоне и который ей нравился. Элька тоже ему нравилась, и весь последний месяц он писал ей, что очень скучает и хочет ее видеть. Наконец она решилась, уволилась с работы, он купил ей билет и Элька к нему прилетела. Потом был перерыв в пару дней, а потом она писала, что не знает что делать, что все круто изменилось, что через два дня Эрни сказал, что ее слишком много и он от нее уже устал, нашел ей квартиру на месяц и арендовал скутер. Элька переехала от него. Была она очень расстроена этими событиями.

А потом она писала, что познакомилась со своими соседями по этажу, что они все русские из Москвы и веселые ребята. И вообще, все не так уж и плохо, как казалось вначале, и что она с нетерпением ждет меня с Випассаны чтобы вдвоем встретить Новый год. Да уж, сколько всего оказывается произошло у нее за последнюю неделю. И Новый год же еще..

Пришла пара сообщений от Антона, в одном через неделю моего отсутствия он писал, что я слишком надолго ушла, а во втором, вчерашнем, он спрашивал, выпустили ли меня. Был он на тот момент уже в Тайланде, и к нему приехали два друга из Израиля.