Текст книги "Избранник сердца"

6

Фрэнк кипел от негодования и обиды. Из-за каких-то неясных обид Клэр готова снова влезть в долги, рисковать будущим Буэна-Виста, хотя никакой нужды в том нет. Ему захотелось сдернуть ее с кресла и потрясти как следует – может, тогда она поймет хоть что-нибудь. Однако в ее голубых глазах – таких же, как у Кэмерона, – застыло такое непреклонное выражение, что он понял: ему придется поискать другие способы убедить ее взять деньги.

Он встал, отвернулся и подошел к окну. Оно выходило во внутренний двор, залитый сейчас солнечным светом. Здесь сохранился травяной газон – последнее зеленое пятно, которое пощадила засуха. Ни за какие его миллионы невозможно восстановить травяной покров. На такое способен только дождь. Много дождей.

И все же за деньги можно отстроить конюшни, купить сено и комбикорм, которые нынче взлетели в цене. Тогда все обитатели ранчо почувствуют себя в безопасности и, может быть, кое-кто из ушедших работников вернется. С деньгами, едой и кормом можно пережить засуху и подготовиться к наступлению более благоприятных времен.

– Клэр, ты предпочитаешь, чтобы я выкупил твою долю? – не поворачиваясь к ней, спросил он.

– Нет, – последовал твердый ответ. Иного он от нее и не ожидал. Судя по всему, она ни за что не уступит Буэна-Виста – разве что придется силком выволакивать ее отсюда.

Фрэнк пожал плечами.

– Раз ты так не хочешь иметь со мной дело, я подумал, может быть…

– Фрэнк, ты переступил запретную черту, – сухо парировала Клэр. – Ты всего лишь можешь расплатиться с долгами за свою часть наследства. Это твое право.

– Вот и отлично! – не выдержал он. – Тогда давай разделим Буэна-Виста пополам, прочертим границу, и я буду делать со своими сорока девятью процентами, что захочу.

Обращайся с ней по-доброму…

Возможно, права старинная поговорка: чтобы быть добрым, нужно быть жестоким.

Клэр упрямо вскинула подбородок.

– Моему отцу это бы не понравилось, – проворчала она.

– Прекрати думать о том, чего хотел или не хотел твой отец! Сама-то ты чего хочешь?

– Пока отец был жив, он не брал у тебя ни цента!

Фрэнк моментально вспыхнул, возмущенный ее неприязнью:

– Потому что ты была против!

– Нет, я даже не знала, что ты предлагал помощь. Ты сам сказал об этом, Фрэнк. – Глаза ее сверкнули победным огнем.

Фрэнк возразил:

– Трой и Хоакин тоже предлагали деньги. Все мы хотели помочь.

Клэр подняла на него большие серьезные глаза.

– Тогда почему он сделал наследником именно тебя?

Видимо, эта мысль не давала ей покоя.

– Может, Трой или Хоакин стали бы для тебя более приемлемыми партнерами? – спросил он, желая понять, с таким ли предубеждением она относится к его друзьям.

– Неважно, – уклончиво ответила она.

– А по-моему, очень даже важно. А почему не я? – с вызовом поинтересовался он. – Ему вдруг захотелось, чтобы она снова покраснела от смущения.

Но Клэр опустила глаза и с тихой яростью проговорила:

– Я справлюсь сама. Если сумма долга уменьшится, я буду в состоянии…

– А если не справишься? Зачем рисковать? – Фрэнк замолчал. Теперь он окончательно уверился: все дело именно в нем. – Неужели ты так сильно меня ненавидишь, что не вынесешь, если я тебе помогу?

– Я тебя не ненавижу! Просто… так будет неправильно! – выпалила она, ударяя кулаком по столу и наклоняясь к нему, словно желая придать своим словам больше веса.

– Клэр… ответь мне на вопрос. Можно ли как-нибудь поправить дело?

Вихрь сильных чувств сменился безразличным выражением. Фрэнк угадал невысказанный ею ответ: нельзя. Наверное, со смертью отца весь мир для нее окрасился в черный цвет.

– Не знаю. Не знаю… – прошептала она, качая головой и откидываясь назад. Плечи ее безвольно поникли.

У нее был такой несчастный вид, что Фрэнку уже во второй раз за утро захотелось поднять ее, но не для того, чтобы потрясти, а чтобы обнять, успокоить и обещать, что он все наладит. Он вспомнил, как часто утешал ее, когда она была маленькой. Она прибегала к нему, чтобы рассказать о своих огорчениях, пожаловаться на синяк или расцарапанную коленку… Тогда она была такой славной девчушкой! Она доверчиво льнула к нему, твердо зная, что он прогонит любую беду.

Ту девчушку он очень любил.

Может быть, именно в этом смысл завещания Кэмерона? Он должен позаботиться о Клэр. Но как? Взгляд его упал на шахматный столик. Как в шахматах называется положение, когда ни одна из сторон не может выиграть?

Пат.

Ему придется начать все сначала, выработать стратегию, которая поможет преодолеть гордыню Клэр. Если она на самом деле не ненавидит его, значит, виной ее отношения что-то другое… Может быть, несчастная любовь, которая случилась, когда она училась в колледже. Тогда она уехала из дому и всячески пыталась доказать свою самостоятельность, отдаляясь от дома и от отца. Но если она настолько глубоко завязла, как вытащить ее?

Только не действиями, которые она может счесть благотворительностью.

Вдруг его осенило.

Мысль, которая пришла ему в голову, на первый взгляд казалась совершенно невероятной и дикой. И все же… чем больше он размышлял, тем больше она ему нравилась.

Хотя сделать то, что он задумал, очень трудно. Почти невыполнимо.

С другой стороны, чтобы преодолеть упорство Клэр, ее нужно чем-то потрясти, удивить. А ему терять нечего. Пора выложить карты на стол. Тогда и ей придется поделиться своими соображениями.

Губы его дрогнули, и с легкой насмешливой улыбкой он посмотрел ей прямо в глаза.

– Знаешь, Клэр, у тебя появится право распоряжаться всем, чем я владею… если ты выйдешь за меня замуж.

Выйти за него замуж…

Клэр почувствовала, как у нее глаза буквально лезут на лоб.

Сердце забилось так, словно готово было вырваться из груди. Но почти сразу же ею овладел такой непреодолимый гнев, что она чуть не выпрыгнула из кресла. Она обрушила на него всю мощь своего гнева.

– Ты думаешь, я выйду за тебя из-за денег?! – Не дожидаясь ответа, она ринулась в атаку. – Как ты посмел? Ты, наверное, спутал меня с теми девками, которые постоянно вьются вокруг тебя и норовят обобрать! – Она презрительно скрестила руки на груди. – Что ж, при твоем образе жизни такие мысли вполне естественны. Ты все можешь купить. Ранчо. Дом. Женщину. Недаром говорят, футболисты как моряки, у них в каждом порту по жене. – Она встала и уперлась кулаками в бедра, словно подчеркивая, что она-то не продается. – Но с Буэна-Виста у тебя ничего не выйдет! Даже если мне придется есть землю, я не встану в очередь, ожидая твоих… милостей.

У него хватило наглости смотреть на нее с усмешкой, и в глазах у него заплясали лукавые огоньки.

– Значит, по-твоему, я неразборчив в связях? Меняю женщин как перчатки и даже не запоминаю, как кого зовут.

Клэр исподлобья взглянула на него, жалея, что затеяла этот разговор.

Фрэнк подошел к ней и развел руками. Видимо, ему в отличие от нее их разговор как раз доставляет удовольствие.

– Хотелось бы знать, есть ли у тебя доказательства, что я такой, каким ты меня представляешь.

– Ох, только не притворяйся, будто тебя повсюду не осаждают толпы готовых на все поклонниц, – поморщилась она, скрещивая руки на груди, словно защищаясь от него. – Трудно зайти в кондитерскую и не попробовать всего, что там предлагают.

Фрэнк благоразумно промолчал. Вместо ответа он присел на угол стола и посмотрел ей прямо в глаза. Веселые огоньки в его взгляде жгли ее насквозь. Ей стало больно, почти физически.

– Клэр, ты когда-нибудь говорила с отцом обо мне в подобных выражениях?

– Нет. Да и зачем? Уверена, он и сам прекрасно все про тебя понимал, – язвительно ответила она.

– Да. Он все про меня понимал. Даже тогда, когда мне было всего шестнадцать.

– Шестнадцать! – Она закатила глаза. – Тогда ты еще не был знаменитым футболистом и кумиром миллионов болельщиков!

– Да. Тогда я был уличным воришкой и все мои понятия о жизни сводились к простой формуле: тебя используют – и ты используй других в ответ.

Она нахмурилась.

– Я помню, что у нас ты был очень веселым и счастливым.

Фрэнк пожал плечами.

– Я усвоил главное: улыбайся – и тебя полюбят. Улыбайся – и тебе поверят. А твои истинные мысли не будет знать никто.

– Ха! – воскликнула она. – Я всегда догадывалась, что твое обаяние – сплошное притворство.

В голосе Клэр слышалось такое удовлетворение, что Фрэнк невольно улыбнулся.

– Все начиналось именно так. Улыбка помогала мне выжить. Но сейчас мне нравится доставлять людям радость. По-твоему, я поступаю плохо?

– Это обман.

– Обман? – недоверчиво переспросил он, стремясь к тому, чтобы она раскрылась.

– Твои собеседники… поклонники думают, что они для тебя что-то значат, а на самом деле все не так. Ты одинаково равнодушен ко всем. И все для тебя на одно лицо.

– Клэр, каждый человек для меня по-своему уникален. – Он впился в нее взглядом, и его бархатистый голос зазвучал с новой силой. – Неужели отец не научил тебя этому? Неужели на примере собственного отца ты не поняла, что он верил в людей?

Он посмотрел на кресло, с которого она вскочила, и Клэр явственно прочитала на его лице разочарование. Ему так хочется, чтобы здесь вместо нее сидел Кэм! Но Кэма уже нет… Клэр внезапно поняла: видеть ее в этом кресле для него оскорбительно. Она словно заняла не принадлежащее ей место, которое отныне не занять никому.

Фрэнк кивком головы указал на кресло.

– Кэм научил меня ценить себя как личность. Он объяснил – не словами, а делами, – почему нельзя позволять себя использовать, почему нельзя терпеть оскорбления и плохое обращение. Я ухватился за единственную соломинку, которая связывала меня с нормальной жизнью, – за спорт. Я выбрался из болота и нашел свое место в жизни. Благодаря Кэму я действительно выбрался из грязного, вонючего болота, хотя до знакомства с ним другой жизни, кроме жизни улиц, я не знал.

Болото… Клэр даже не думала о том, какую жизнь вел Фрэнк до тех пор, пока не попал в Буэна-Виста. Хоакин что-то говорил о том, что она якобы не одобряет происхождения Фрэнка и того, откуда он явился… Может, в детстве его постоянно били? Но все это было очень давно и уже прошло. Он добился такого успеха, что детство больше не должно омрачать его жизнь. Или все же?..

Когда Фрэнк снова поднял на нее взгляд, глаза его сверкали.

– Вот так я и стал тем, кто я есть, Клэр. Больше мне не нужно унижать других для того, чтобы почувствовать себя увереннее. Я не шел по трупам, не убирал конкурентов в команде, чтобы добиться успеха, можешь мне поверить. Что же касается кондитерской, в которой трудно не попробовать всего… мне жаль женщин, которые в ней находятся, потому что их никто не научил ценить самих себя. Им кажется, если они получат кусочек меня, их жизнь изменится к лучшему. Однако такого не происходит. Все изменения к лучшему должны идти изнутри.

Фрэнк говорил так горячо, так убежденно, что Клэр невольно задумалась: а верно ли она о нем судила? Что с того, что он перестал стремиться унижать других людей. Да, помощь ее отца оказалась неоценимой. Но неужели он отвергает всех симпатичных куколок, которые постоянно предлагают ему себя?

– Я не трахаю своих фанаток, Клэр, – продолжал он, словно читая ее мысли. – Но мне доставляет радость то, что меня любят болельщики, я пытаюсь доставить им удовольствие своей игрой. А когда я выступаю по телевидению, я пропагандирую здоровый образ жизни. Мне будет приятно, если после моих слов хотя бы один уличный мальчишка задумается и попытается измениться к лучшему. Кэм меня понимал. Странно, что ты думаешь иначе.

Вот здорово! Оказывается, Фрэнк просто святой, да к тому же такой душка!

– Ты мужчина, – выпалила она, не в силах больше терпеть его самодовольство. – А твои слова… чистой воды коммерция. Ты просто утешаешь публику и говоришь с экрана то, что все хотят услышать. Очень умно, Фрэнк!

Он с грустью покачал головой.

– Ты всеми силами пытаешься затолкать меня обратно в ту грязь, откуда я вылез. Разве не так, Клэр?

– Нет, не так. Ведь тебя ждут блистающие высоты Голливуда!

– Конечно… до тех пор, пока я предоставляю тебе право управлять Буэна-Виста, как тебе заблагорассудится. Почему ты так ожесточилась?

Кажется, ты скорее умрешь, чем примешь помощь от мужчины!

Его неожиданный выпад ошеломил Клэр, и она с жаром воскликнула:

– Я вовсе не ожесточилась!

– Что же с тобой произошло? Может быть, какой-то парень тебя обидел? Хотел от тебя только секса и не интересовался тобой как человеком?

– Не твое дело!

– Нет, мое. Ты сама заставила меня влезть в твои дела тем, как ты со мной обращаешься. Ты заранее считаешь меня презренным животным, которому все равно, чье тело использовать для своего сексуального удовлетворения.

– Ладно, допустим, ты другой, – нехотя проговорила она, начиная сдаваться. – Но ты не можешь винить меня за такое отношение. Всем известно, что известные футболисты привыкли получать то, чего им хочется.

– У меня хорошая репутация. И тем не менее ты считаешь меня таким же, как и все. Почему? Потому, что я мужчина?

– Потому что ты Красавчик Фрэнки, – ехидно ответила Клэр. Как ловко ему удалось перевести разговор на нее! – Не станешь же ты утверждать, будто женщины тобой не интересуются.

– Только не Клэр Келли, – парировал он. – Уж она-то ни за что не станет такой же, как все. Она стоит особняком и чуждается моего общества!

7

Как в игре «холодно – горячо». Он подошел слишком близко. Клэр решила перевести разговор в более безопасное русло.

– Фрэнк, в чем дело? Ты не выносишь мысли, что кто-то тебя не боготворит?

Не обращая внимания на ее последние слова, он гнул свое:

– Клэр, почему ты с такой готовностью обливаешь меня грязью? Я никогда в жизни не обижал тебя. Может, парень, в которого ты влюбилась в колледже, оказался бабником и прыгал из одной постели в другую?

– Кстати, если ты сам не бабник, почему до сих пор не женился? – спросила она, из последних сил пытаясь удержаться на твердой почве.

Фрэнк поморщился.

– Не встретил такую женщину, которую мог бы привезти сюда. Ни одной за все долгие годы. – Он задумчиво покачал головой, встал, отвернулся и подошел к шахматному столику. – Вот Трой, когда встретил Элисон, сразу понял, что ее можно показать тебе и Кэму…

Клэр не понимала, при чем тут Трой.

– Хоакин привез сюда Бекки… – Фрэнк поднял черного короля, которого она положила на доску, и погладил фигурку, словно пытаясь оживить.

О чем он сейчас думает? Может, вспоминает, как Кэмерон играл в шахматы с Бекки и Хоакином?

– Они обе сразу поняли, кто такой Кэм и какое место занимает в нашей жизни Буэна-Виста, – продолжал Фрэнк, понижая голос. – И сразу пришлись здесь ко двору.

Но они не жили здесь, мысленно возразила Клэр. Их жизнь протекала в городе.

Фрэнк поставил короля на место и кивнул, словно выражая ему свое уважение. Потом круто развернулся на каблуках и посмотрел на нее в упор. На губах его играла печальная улыбка.

– Те женщины, которые у меня были, были рады разделить славу Красавчика Фрэнки, но настоящий Фрэнк Фиорентино им был не нужен.

Клэр в замешательстве покачала головой.

– Ты меня не так понял.

– Я давно перестал тебя понимать, Клэр, – протянул он, склоняя голову набок и внимательно оглядывая ее с ног до головы. – Думаю, ты и сама себя не понимаешь. Ты из кожи вон лезешь, чтобы тебя считали прежде всего человеком, а получается, что ты какое-то бесполое существо. Зачем ты рядишься в мужскую одежду, убираешь волосы в пучок?

– Такая прическа и одежда больше подходят для работы, – возразила она.

Он опустил взгляд на ее скрещенные на груди руки.

– Все твои жесты словно сигнализируют: убирайся! Видимо, тот парень в колледже сильно тебя обидел. Мне-то всегда казалось, что дочери Кэмерона хватит ума не стать жертвой, уметь ценить себя по достоинству…

– Я и ценю, черт побери! – взорвалась она, вскидывая руки вверх, словно отвергая любое его вмешательство. Особенно ее злило то, что он так точно все угадал. – Вот почему меня не купишь такой дешевкой, как твое предложение!

– Клэр, можешь назвать меня провокатором. – Уголки его губ приподнялись в насмешливой улыбке. – Но мне удалось расшевелить тебя, ведь так?

Она едва не сгорела от стыда. Какая дура! Почти раскрылась перед ним! А он… он даже и не думал предлагать ей руку и сердце. Просто шутил, провоцировал, пытался ее расшевелить. Она невольно обернулась, желая сесть в кресло отца, словно оно подпитывало ее силы, и все-таки не села. Фрэнк будет презирать ее, если она сейчас сядет в кресло.

Кое-как ей удалось взять себя в руки. Резко повернувшись, она обошла письменный стол и оперлась о столешницу руками. В голову пришел единственный ответ, способный выбить почву из-под ног самоуверенного Фрэнка Фиорентино.

– А что, если бы я согласилась выйти за тебя замуж?

Ему хватило наглости улыбнуться в ответ, и ей захотелось отхлестать его по щекам. Хуже всего было то, что его ответ прозвучал с убийственной серьезностью:

– Тогда мы могли бы начать обдумывать нашу свадьбу.

Он просто шутит. Разумеется, он просто издевается над ней! Следит за ней и высматривает брешь в ее броне, через которую он может выпустить ее кровь. Она презрительно вскинула голову и процедила:

– Ты, наверное, так шутишь?

– Ни в коем случае! Кстати, еще совсем недавно браки совершались главным образом в целях объединения собственности. – Не сводя с нее внимательного, испытующего взгляда, он протянул: – А также рождения наследников.

При мысли о том, что Фрэнк Фиорентино может стать отцом ее детей, у нее внутри все сжалось. Разум ее яростно отвергал любые мысли об их интимных отношениях, и она судорожно подыскивала по возможности более язвительный ответ.

– Мы больше не живем во времена феодализма, к тому же я не хотела бы выходить замуж без любви и сидеть дома, пока мой муженек разъезжает по всей стране и делает карьеру.

Его брови удивленно-насмешливо взлетели вверх.

– А я-то думал, что главная любовь всей твоей жизни – это Буэна-Виста. Какое тебе дело до того, чем занимается твой муж, раз он обеспечит тебе здесь достойное существование?

Он выворачивал все ее слова наизнанку, и в результате невозможное становилось вполне возможным.

– Я сама позабочусь о своем будущем, – подчеркнуто холодно заявила Клэр.

– Но тебе все равно так или иначе придется иметь дело со мной, – напомнил ей Фрэнк.

– Только не в таком… не в интимном смысле!

– А что? Мне нравится…

– Фрэнк, прекрати! – с досадой выпалила она, отталкиваясь руками от стола и невольно снова скрещивая руки на груди. – Не считай меня полной дурой!

Внезапно он посерьезнел.

– Я вовсе не считаю тебя дурой, Клэр. Ты долгие годы относилась ко мне предубежденно. Причем судила меня несправедливо. Надеюсь, теперь ты изменишь свое мнение обо мне и мы подружимся.

Она вовсе не хочет дружить с ним! Она хочет…

– У нас общая цель, – продолжал он. – Мы должны спасти Буэна-Виста. Не имеет значения то, откуда я прибыл. Неважно, что было в прошлом у тебя. Нам обоим небезразлична судьба Буэна-Виста. Так пусть все идет своим чередом! У меня есть деньги. Ты находишь им нужное применение. Вот и все. Очень просто! Именно этого хотел твой отец.

Она посмотрела на Фрэнка и поняла, что его решимость непоколебима.

Он не собирается уходить до тех пор, пока она не согласится.

Бороться с ним бесполезно.

Хуже того, перепалка с ним всколыхнула в Клэр чувства, которые она так долго и так тщательно скрывала от него.

Отец предопределил ее судьбу.

Отец…

От нахлынувших чувств у нее перехватило горло. Слезы жгли глаза. Пытаясь отвлечься, она снова обошла стол, помедлила у отцовского кресла, погладила мягкую кожаную спинку, схватилась за деревянный подлокотник, словно пытаясь перелить в себя заключенную в нем скрытую силу. Потом тяжело вздохнула и с трудом произнесла те слова, которые он от нее ждал:

– Хорошо. Договоримся так. Ты даешь деньги, а я нахожу им достойное применение… Так будет лучше для Буэна-Виста. А сейчас, будь добр, позови Хоакина, и мы обсудим финансовые вопросы…

– Клэр!

Нежность в его голосе заставила ее вздрогнуть.

– Прошу тебя, Фрэнк… уходи.

Она услышала, как он вздохнул.

– Я только хотел сказать… Я знаю, ты считаешь Буэна-Виста своей по праву рождения, а я кажусь тебе захватчиком. Но в некотором смысле я тоже родился здесь. Родился заново. Буэна-Виста – дом и для меня. И навсегда останется домом.

Навсегда?.. Дрожь сотрясала ее тело. Все мышцы напряглись, когда она услышала, как он уходит. Она успокоилась только после того, как за ним закрылась дверь.

Ушел…

Но он вернется.

И если Буэна-Виста действительно является его домом, даже когда здесь больше нет отца, значит, Фрэнк обязательно вернется. Он имеет на это право. Ему принадлежит сорок девять процентов поместья. И ей придется делить Буэна-Виста с ним. Ничего не поделаешь.

Что, если бы она сказала, что выйдет за него замуж?

Неужели он бы и правда женился на ней, бросив всех остальных… пока смерть не разлучит их?

Несбыточная мечта. Замок на песке.

А правда заключается в том, что он в любую минуту волен уехать, чтобы заниматься своими делами, и здесь она ему не помощница. Ведь все ее время и внимание будут заняты Буэна-Виста, и ей останется лишь гадать, кто находится рядом с ним в той, другой жизни.

Да, нечего сказать, из них вышла бы замечательная пара!

Но в случае его неверности она могла бы развестись с ним и, возможно, в качестве алиментов потребовать его долю Буэна-Виста.

Господи! Она рассуждает, как настоящая стерва. Мерзкая, расчетливая стерва. И все потому, что… Клэр закрыла глаза и задумалась. Истинная правда, скрытая в тайниках ее души, заставляла ее язвительно отвечать Фрэнку Фиорентино с тех самых пор, как она выросла и разобралась в своих чувствах. Она хочет, чтобы он любил ее. Она хочет стать для него единственной и самой желанной.

День для Фрэнка выдался длинным и трудным, и он был рад, когда Хоакин и Трой предложили после обеда прогуляться на сеновал. Женщины были заняты подготовкой к завтрашним похоронам. Муж Кэтрин, который прилетел из Нью-Йорка, извинился и ушел к себе. Скоро все лягут спать. Всем необходимо выспаться, ведь завтра тяжелый день. Завтра они навсегда расстанутся с Кэмероном.

Какое облегчение выйти на воздух и посмотреть на бархатно-черное техасское небо, усыпанное крупными звездами! Какая радость общаться со старыми друзьями! С ними не нужно слов, они молча понимают друг друга. Они приехали сюда на полгода, когда им было по шестнадцать лет, и вот теперь вернулись двадцать лет спустя. Их объединяют воспоминания, которые принадлежат только им, и человек, память о котором навсегда останется в их сердцах.

– Как Клэр? – спросил Трой.

– Она согласилась принять от меня финансовую помощь, – уклончиво ответил Фрэнк.

– Мы с Троем и не сомневались в этом, – досадливо поморщился Хоакин. – Фрэнк, он спрашивает о другом.

Фрэнк тяжело вздохнул.

– Вначале она держалась враждебно, теперь стала пассивно-нейтральной. Я стараюсь изо всех сил, Трой. Дай мне время.

– У тебя его не так много, – негромко напомнил Трой.

– Клэр тяжело свыкнуться с моим… образом жизни. Но я надеюсь, что сегодня мы кое-что поняли друг о друге.

– Я волнуюсь за нее, – заметил Хоакин. – Она очень подавлена.

Фрэнк нахмурился. Слово «подавлена» ему не понравилось.

– Клэр – дочь Кэмерона. Она справится.

– Фрэнк, постарайся наладить с ней отношения до отъезда, – сказал Трой.

– Я стараюсь, – угрюмо ответил он.

– Трудность в том, что она еще очень молода, – заметил Хоакин.

– Несмотря на молодость, она здорово управляется здесь. Она все выдержит. Насчет этого у меня нет ни малейших сомнений, – уверенно сказал Фрэнк.

– Я имел в виду, она слишком молода, чтобы понять тебя. Тебе, Фрэнк, иногда не хватает чуткости. Ты ведь у нас крепкий парень. Настоящий ковбой. Надеюсь, сегодня ты не слишком давил на нее?

– Давил? Я?! Знаешь, уж если я ковбой, то она – колючий кактус!

Трой рассмеялся.

– Иголки вонзаются прямо под кожу, да?

Фрэнк пока не готов был согласиться с другом.

– Я же сказал. Я стараюсь.

– Легче на поворотах, – посоветовал Хоакин. – Ты же мастер все сглаживать.

Да, только его знаменитое обаяние совершенно не действует на Клэр.

– Подружись с ней, – сказал Трой.