Текст книги "Фантастичнее вымысла"

Откуда берется мясо

Пройдет часа два, прежде чем замечаешь, что у всех этих людей что-то не так.

Все дело в ушах. Возникает ощущение, будто ты оказался на какой-то планете, где у обитателей уши какие-то покусанные и раздавленные. Расплывшиеся и усохшие. Это далеко не первое, что замечаешь в этих людях, но после того как твое внимание привлекли уши, на остальное уже больше не смотришь.

– У большинства борцов уши похожи на цветную капусту – это нечто вроде клейма, – говорит Джастин Питерсен. – Символ социального статуса. То, на что в их сообществе смотрят с чувством гордости. Значит, ты на ковре не новичок.

– Такое происходит оттого, что борец частенько попадает в разные переделки и его уши постоянно обо что-то трутся, – объясняет Уильям Гроувс. – Это происходит постоянно, раз за разом. Хрящ отделяется от кожи, и возникающее внутри пустое пространство заполняется кровью и лимфой. Чуть позже происходит отток жидкостей. Однако в хряще происходит затвердевание кальция. Для многих борцов это что-то вроде профессиональной отметины, знак того, что человек занимается борьбой.

Шон Харрингтон рассказывает:

– Чем-то это напоминает сталактит. Кровь медленно просачивается внутрь и затвердевает. Потом происходит очередная травма, и отвердевают новые капли крови. Вскоре ухо принимает новую форму. Некоторым борцам кажется, что это свидетельство мужественности, что-то вроде медали за храбрость.

– Я думаю, это действительно медаль за храбрость, – считает Сара Левин. – Вы знаете, что этот человек – борец. Это нечто такое, что делает другого человека равным вам. Связующее звено. Часть повседневной работы. Уши – часть игры. Они суть этого спорта подобно шрамам или боевым ранам.

Питерсен говорит:

– У меня был товарищ по команде, который, прежде чем лечь спать, минут десять трепал себя за ухо – очень уж ему хотелось, чтобы оно у него стало похоже на цветную капусту, как у настоящего профессионала.

– А я себе часто откачивал жидкость, – признается Джо Калавитта. – При помощи шприца. Откачаешь, а оно снова наполняется кровью. Если откачивать жидкость до того момента, как кровь подсохнет, то ухо не распухает. Можно попросить врача, но, поскольку это приходится делать постоянно, лучше иметь собственный шприц и делать все самому.

Питерсен, Гроувс, Харрингтон и Калавитта – все они борцы-любители.

Сара Левин – координатор мужских соревнований Федерации США по борьбе, объединяющей любителей этого вида спорта.

* * *

То, что происходит на этой странице – не борьба, а просто авторское описание. В лучшем случае воспринимайте его как открытку, отправленную в жаркий сухой уик-энд из Ватерлоо, штат Айова. Оттуда, откуда поступает мясо. Оттуда, где проводятся отборочные олимпийские соревнования Северного региона. Это первый этап, и на нем любой желающий за двадцать долларов может попытать счастья на ковре в надежде попасть в Олимпийскую сборную США по классической борьбе.

Сейчас национальные соревнования завершились, региональные тоже. Это последний шанс пройти предварительный турнир для участия в финале. После того как спортивный сезон окончился, многие приезжают сюда, чтобы посостязаться между собой и с молодежью.

Для некоторых из них – а возраст участников колеблется в диапазоне от семнадцати лет до сорока одного года – это последний шанс пробиться в Олимпийскую сборную. Как говорит Сара Левин: «Здесь можно стать свидетелем того, как обрывается карьера многих спортсменов».

* * *

Здесь каждый расскажет вам о любительской борьбе.

Это самый главный вид спорта, скажут вам. Это старейший вид спорта. Это самый чистый вид спорта. Самый крутой вид спорта. Это вид спорта, который критикуют как мужчины, так и женщины.

Это умирающий вид спорта.

Это культ. Это клуб. Это наркотик. Это братство. Это семья.

Для всех этих людей борьба – никем не понимаемый вид спорта.

– В легкой атлетике нужно просто бегать отсюда и дотуда. В баскетболе требуется лишь забрасывать мяч в кольцо, – говорит трехкратный чемпион мира Кевин Джексон. – В борьбе различают два разных стиля – классическую и вольную. Имеются также любительская и профессиональная отрасли, в которых столько всяких правил, что публика в основном не в состоянии в них разобраться.

– В борьбе все по-другому. Здесь нет девушек из групп поддержки, сыплющегося с потолка конфетти, нет Джека Николсона на трибунах среди болельщиков, – говорит бывший участник университетской и армейской сборной по борьбе Бутч Вигнетт. – Чаще всего на наших соревнованиях можно увидеть немолодых седеющих парней, бывших фермеров или работяг с завода.

– Мне думается, что о борьбе у многих сложилось превратное впечатление, – рассказывает Ли Приттс, который, имея вес пятьдесят четыре килограмма, занимается вольной борьбой. – На самом деле это классный вид спорта. Часто его называют варварским. К сожалению, пишут о борьбе чаще всего негативно.

– В наше время просто никто не понимает этот вид спорта, – говорит Джексон. – А если ты чего-то не понимаешь или не знаешь, кто именно соперничает в нем, то и не пойдешь смотреть такие соревнования.

– К борьбе не проявляют должного уважения, а относятся к ней примерно так: «Просто двое пытаются положить один другого на лопатки». Я с таким упрощенным пониманием не согласен, – считает трехкратный чемпион Тайрон Дэвис, занимающийся классической борьбой в категории до 130 килограммов. – Это не просто два человека, желающие положить друг друга на лопатки. По-моему, борьба подобна самой жизни. Надо постоянно принимать важные решения. Мат, положенный на пол в спортивном зале, – это твоя жизнь.

* * *

Когда вы подлетаете к Ватерлоо, штат Айова, город кажется вам точно таким, каким он изображен на веб-страничке в Интернете – плоский и рассеченный линиями автострад. В спортивном зале «Янг арена», расположенном неподалеку от центра города, за день до взвешивания борцы постоянно спрашивают прохожих, где находится ближайшая сауна. А где можно найти весы? Спортзал для молодежи – «Янг арена» – место, куда в выходные дни приходят немолодые люди. Они просто прохаживаются кругами по закрытой арене.

За семь минут поединка борцы теряют до фунта веса в минуту. Истории, которые они рассказывают о тренировках, неизбежно включают в себя рассказы о пробежках в проходе самолета, несмотря на протесты экипажа, во время полетов. О подтягиваниях на кухне самолета. Старый трюк тех борцов, кто еще сидит на школьной скамье, заключается в том, что они на каждом уроке просятся выйти в туалет, где подтягиваются на стенках туалетных кабинок, набивая мозоли на руках об их острые края. Вам расскажут о том, как они бегают по трибунам вверх-вниз мимо разгневанных болельщиков во время баскетбольных матчей. И все для того, чтобы на следующий день иметь требуемый для соревнований вес.

Вигнетт вспоминает, что в 1998 году три борца умерли от обезвоживания организма, пытаясь сбросить лишний вес. Они принимали «креатин».

– Не думаю, что найдется другой такой суровый вид спорта, как борьба, – утверждает Кевин Джексон. – Занятие борьбой приучает к смирению и непритязательности. Вас могут поколотить в тренировочном зале. Можно получить растяжения во время бега по беговой дорожке или лестничным ступенькам стадиона.

Вигнетт рассказывает о продолжительных забегах на расстояние, когда в самый разгар лета трое борцов сменяют друг друга: двое бегут за грузовичком-пикапом, а за рулем, опустив стекла и врубив печку, сидит третий.

– Это быстро становится системой, – говорит Джастин Питерсен, который к семнадцати годам ломал себе нос более пятнадцати раз. – Ты думаешь: «Я могу выпить этот пакет молока, я могу съесть этот рогалик, и я смогу потом согнать лишние килограммы в такое-то время дня и потом сделать этот глоток воды и все-таки пройти весовой контроль». И у тебя получается именно так, как ты задумал.

Ли Приттс и Марк Стрикленд, борец весом в семьдесят шесть килограммов и с татуировкой – словом «Стрик» – на плече, привезли с собой велотренажеры и сейчас сгоняют вес в двести тридцать втором номере отеля «Хартленд инн». Их третий друг, Ник Фельдман, приехал с ними для оказания моральной поддержки и массажа. Массажем он займется после того, как они выгонят из своих тел жидкость, и их мышцы начнут сводить спазмы.

Фельдман бывший борец, он из Митчелла, штат Южная Дакота.

– Борьба это что-то вроде клуба, попав в который, остаешься в нем до конца своих дней, – убежден он.

– Вы встречаетесь с другими спортсменами в школах, с баскетболистами и футболистами, и они говорят: мол, борьба – пустячный вид спорта. Но стоит им неделю походить на наши тренировки, как больше они уже у нас в спортзале не появляются, – говорит Шон Харрингтон, который последние шесть месяцев активно тренировался в Колорадо-Спрингс, чтобы принять участие в соревнованиях по вольной борьбе в категории до 76 килограммов. – Мы всегда гордимся тем, что тренируемся больше остальных спортсменов, – добавляет он. – Но мы не получаем должного признания. То есть, я имею в виду, армии поклонников у нас нет. Главным образом на наши соревнования приходят близкие родственники. Борьба – не слишком популярный вид спорта.

– Когда я был студентом, я часто плакал, потому что тренировки давались очень тяжело, – вспоминает двадцатичетырехлетний Кен Бигли, который увлекся борьбой еще на первом курсе, а теперь работает тренером в университете штата Огайо. – Я много раз спрашивал себя, зачем я этим занимаюсь. Я нашел один аналог: увлечение борьбой – своего рода наркотик. Ты просто подсаживаешься. Иногда приходит понимание: ты знаешь, что это вредно, особенно в эмоциональном плане, я имею в виду суровые тренировки и жестокие поединки. Об этом всегда помнишь, но всегда возвращаешься, снова и снова. Если бы мне это не было нужно, я не работал бы тренером. Денег больших таким ремеслом не заработаешь. Да и славы тоже. По-моему, борьба – нечто более важное, нежели деньги и слава.

Шон Харрингтон говорит:

– Я занимаюсь борьбой уже так долго, что давно забыл, какой казалась мне боль до этого.

Слово Ли Приттсу, двадцатишестилетнему тренеру из университета штата Миссури:

– Все довольно предсказуемо. После соревнований заходишь в душ. Когда вода попадает на лицо, которым ты ударялся об пол весь день, то кажется, будто ощущаешь ожог. Но стоит неделю прожить без тренировок, как начинаешь испытывать тоску. Просто тоскуешь по боли. Проходит неделя без тренировок, и чувствуешь, что готов снова вернуться к ним, потому что тебе недостает боли.

Боль, по всей видимости, и есть одна из причин того, что трибуны почти пусты.

Борьба не слишком привлекательный вид спорта. Иное соревнование может превратиться в жестокий, кровавый поединок.

В последнюю минуту своего первого матча, состоявшегося на прошлое Рождество, Шон Харрингтон сломал запястье.

Кейт Уилсон успел перенести травмы плеча, локтя, колена, правой лодыжки и смещение позвоночного диска. В общей сложности семь травм.

Дома у борца-юниора Майка Энгельмана из Спенсера, штат Айова, в склянке со спиртом хранится полупрозрачный кусочек хряща, который хирурги извлекли из его мениска. Для него это нечто вроде талисмана. Ему девять раз накладывали швы. Про свой нос Кен Бигли говорит так:

– Иногда он у меня смотрит налево, иногда направо.

Врач в оранжевой футболке с надписью «Центр спортивной травматологии» говорит:

– У этих ребят необычайно часто встречается стригущий лишай.

Он рассказывает, что одно из самых старых борцовских правил состоит в том, что они обычно останавливают кровь при помощи баллончика с отбеливателем.

– Его дед и бабка все время твердят: «Это безумие!», – рассказывает инженер-компьютерщик Дэвид Родригес. Он приехал сюда вместе с семнадцатилетним сыном Крисом. В свои семнадцать Крис – четырехкратный чемпион штата Джорджия, занявший в прошлом году пятое место на Московской олимпиаде юниоров. – Да, травмы у него были, – рассказывает отец, перечисляя эти самые травмы. – Разорванные связки колена, разорванные связки локтя, небольшой разрыв мышц спины, сломанная рука, сломанный палец, сломанный большой палец ноги. Но приходилось видеть травмы и покруче. Мы видели, как ребят уносили на носилках. Сломанные ключицы, переломанные руки, переломанные ноги, сломанная шея. Боже упаси нас от такого, но у нас в Джорджии одному пареньку сломали шею. Это такие травмы, о которых молишься Богу, чтобы он тебя от них избавил. Но мы все понимаем, что их трудно избежать, такой уж борьба вид спорта.

– А мой выбитый зуб, – напоминает ему сын Крис.

– Да, точно, – продолжает Дэвид Родригес. – Выбитый зуб торчал у его противника в голове.

О матери Криса Дэвид говорит так:

– Моя жена бывает на соревнованиях лишь пару раз в год. Она ездит на соревнования штата и на национальные соревнования, вот и все. Она редко бывает на остальных соревнованиях, потому что там случается много травм. Ей не хочется стать случайной свидетельницей того, как борцы калечат друг друга.

Теперь у Криса коронки на передних зубах.

Через неделю Крис Родригес сломает челюсть на отборочных соревнованиях, пытаясь попасть в международную юниорскую сборную.

Джастин Питерсон рассказывает:

– У меня сохранился снимок, сделанный после соревнований штата, я тогда был на втором курсе. Мне кто-то заехал коленом в лицо, так что одна его половина жутко распухла, а вторую я ободрал о маты. Вид у меня был жуткий. По лицу сочится лимфа, подсыхает, но стоит пошевелить лицевыми мускулами, как корочки тут же снова лопаются. И нос – я снова сломал его. И опять растянул плечо. На плече у меня пакет со льдом. Только что закончился мой последний поединок, и в этот момент меня кто-то сфотографировал.

Тимоти О’Рурк, который сегодня будет соревноваться впервые после девятнадцатилетнего перерыва, приехал на соревнования без жены.

– Она не хочет видеть, как я получу травму, – говорит он. – Как я буду бороться с другими крепкими парнями… Она боится того мгновения, когда меня у нее на глазах покалечат, и поэтому осталась в отеле.

С борцом в стиле классической борьбы Филом Ланцетеллой случилось так, что именно жена обнаружила его травму и тем спасла ему жизнь.

– Я собирался лететь в Швецию и Норвегию, и жена положила голову мне на грудь и обняла меня, – вспоминает он. – Я только вернулся из Олимпийского тренировочного центра. Она говорит мне: «Как-то странно у тебя стучит сердце. Сходи-ка ты лучше к врачу, пусть он тебя послушает». И я отправился к дежурному врачу.

Оказалось, у него порван сердечный клапан.

Ланцетелла рассказывает:

– Короче говоря, я отправился к врачу в воскресенье вечером, а мне говорят, что уже во вторник мне нужно срочно делать операцию на открытом сердце. Врачи предположили, что все это результат занятий борьбой. Светило мировой хирургии, врач, который делал мне операцию, признался, что за всю свою долгую практику ни разу не сталкивался с такими травмами. Подобный разрыв сердечного клапана может произойти при резком ударе грудью о рулевую колонку автомобиля на скорости шестьдесят миль в час.

Сердечный клапан имел разрывы в трех местах, отчего сердце было вынуждено сокращаться в пять раз быстрее обычного.

Это случилось в феврале 1997 года. Фил Ланцетелла, начиная с 1980 года, каждый год проходил квалификационный отбор для участия в Олимпийских играх, будучи борцом мирового класса. Он встречался с дочерью Уолтера Мондейла и собирался на Олимпиаду в Москву. В тот год мы бойкотировали эти Олимпийские игры. Теперь же Фил стоял перед выбором: либо механический сердечный клапан, либо сердечный клапан, пересаженный от молодой свиньи-донора, либо человеческий клапан. Остановились на последнем варианте, что позволило Филу вернуться в спорт.

После этого он начал работать ассистентом тренера в местных колледжах и средних школах. Фил чувствует себя значительно лучше, у него немного повысился тонус.

– Я ничего не говорил жене. Как-то раз пришел домой: «Послушай, Мэл, что скажешь, если я продолжу заниматься борьбой?» Она ответила: «Если хочешь остаться один, то пожалуйста. Я больше не переживу чего-то подобного». Но потом она постепенно привыкла.

Они женаты вот уже пятнадцать лет.

В конечном итоге Мелоди Ланцетелла заявила:

– Если уж ты и дальше будешь этим заниматься, тогда давай выигрывай.

Пока что Филу выигрывать не удается. На региональных соревнованиях южных штатов ему не повезло.

– Я занял десятое место на национальных соревнованиях, которые проходили в Лас-Вегасе, там отбирали восемь спортсменов. В Тулсе, – добавляет он, – сломался автофургон нашего отеля, и я пропустил взвешивание. Застряли в дорожной пробке, такие вот дела.

Для тридцатисемилетнего Фила Ланцетеллы это последний шанс попасть в состав олимпийской сборной после долгих лет тренировок и соревнований.

Это последний шанс и для Шелдона Кима, двадцатидевятилетнего спортсмена из округа Оранж, штат Калифорния, основная работа которого – анализ состояния товарных запасов. Он приехал вместе с женой Сашей и трехлетней дочуркой Михаэлой. В данный момент Ким лихорадочно пытается сбросить два фунта лишнего веса перед предстоящим взвешиванием.

Это последний шанс для Тревора Льюиса, тридцати девяти лет, ревизора и дипломированного инженера и архитектора, приехавшего сюда вместе с отцом.

Это последний шанс для Кейта Уилсона, тридцати трех лет, у которого через пару недель родится сын и который два-три раза в день тренируется в спортивном клубе армии США.

Это последний шанс для Майкла Джонса, тридцати восьми лет, из Саутфилда, штат Мичиган, который вот-вот приступит к съемкам своего первого фильма «Откровение».

Джонс говорит:

– Еще четыре года соревнований с такими парнями моему телу просто не выдержать. У меня проблема с коленями, да и поясница тоже давно подводит. Я не хочу ждать до того времени, когда мне стукнет пятьдесят и я буду ходить с палочкой, как старик. Это точно моя последняя Олимпиада.

Это последний шанс для бывшего борца Тимоти О’Рурка, сорока одного года, который в последний раз участвовал в соревнованиях в 1980 году. Он говорит:

– Я отыскал кое-что в Интернете и решил: «Черт побери, почему бы мне не попытать счастья?»

Несмотря на то что эти люди поставили на карту все, настроение у них больше соответствует не соревнованиям по борьбе, а семейной встрече после долгой разлуки.

Кейт Уилсон приехал сюда из Олимпийского тренировочного центра в Колорадо-Спрингс, чтобы посостязаться с борцами в классическом стиле в весовой категории до 76 килограммов.

– Я ничего не сдерживаю внутри себя, – признается он. – Я постоянно счастлив. Если мне становится плохо, то у меня имеется хороший способ разрядки. Я прихожу в спортзал и задаю перца какому-нибудь парню. Хандру как рукой снимает. Когда вступаешь в поединок, это схватка не на жизнь, а на смерть. Но как только уходишь с мата, сразу снова становишься другом собственного соперника.

– Это наша семья, – говорит Крис Родригес. – Ты всех прекрасно знаешь. Я, например, знаю тут всех. Здесь можно встретиться со знакомыми. На большие национальные соревнования приезжают ведь одни и те же. Это отличная возможность вновь встретиться со старыми друзьями, обзавестись новыми. Я знаю парней из Москвы и из Болгарии. У меня знакомые практически со всего света.

Его отец Дэвид добавляет:

– Он чувствует себя частью профессионального братства. Крис едет в Мичиган и получает диплом, и может сменить профессию. Он может навсегда бросить спорт, но стоит ему встретить парня, который занимался борьбой и тренировался в то же самое время, что и он, они тотчас почувствуют друг в друге родственную душу.

Шон Харрингтон говорит:

– Когда встречаешься с борцом, которого ты никогда прежде не знал, ну, допустим, во время какой-нибудь поездки, это напоминает случайную встречу двух человек, которые едут на «корветах» и которые обязательно помашут друг другу рукой. В борьбе то же самое. Чувство общности возникает сразу, потому что ты понимаешь, через что пришлось пройти раньше твоему новому знакомому.

– Перед поединком собираешь в кулак энергию, – объясняет Кен Бигли. – Когда становишься на маты перед противником, то хочется просто сразу завалить его, но после того как с них сходишь, возникает понимание того, что ты и твой соперник только что пережили. И пусть перед поединком концентрируешься на мысли о том, что ты непременно должен победить, пусть ты понимаешь, что в эти минуты вы противники, но стоит вам сойти с мата, как вы тотчас перестаете быть жестокими людьми, не забывая тем не менее, что борьба – жестокий вид спорта.

Ник Фельдман называет борьбу «элегантным насилием».

Во время соревнований борцы ложатся на край матов и наблюдают за поединками. Они одеты в мешковатые футболки. Они часто стоят в обнимку или держа друг друга профессиональным захватом, и эта их спокойная близость сродни той, которую теперь можно увидеть лишь в журналах мужской моды. На рекламных разворотах «Аберкромби» или «Томми Хилфигера». Похоже, никому тут не нужно это самое «личное пространство». Никто здесь не позирует нарочно.

– Нам кажется, будто мы братья, – рассказывает Джастин Питерсен, у которого в его семнадцать лет есть в Интернете собственный коммерческий сайт. – Мы едим вместе. За едой мы чаще всего разговариваем о том, как проголодались, и о том, как бы потом побыстрее согнать лишний вес. О том, сколько нужно сбрасывать за день.

Ник Фельдман говорит:

– В целом борцы гораздо уютнее чувствуют себя в кругу таких же, как они, борцов. Борцы – ребята простые и скромные, они не любят выпячивать свои заслуги и титулы. Это полная противоположность НБА.

– У них жизнь – сущий ад, – говорит Сара Левин. – Им приходится проходить через ад. Вы знаете, что какой-нибудь парень в России так же, как и вы, усиленно тренируется и пытается сбросить лишний вес. Борцы во всем мире делают то же самое, чтобы иметь возможность поучаствовать в соревнованиях. Между ними есть какая-то незримая связь, что делает борьбу непохожей на все другие виды спорта. Да и денег она особых не приносит. Борцы знают, что смотрятся не слишком привлекательно.

Они действительно похожи, как братья. У многих сломанные носы. Похожие на цветную капусту уши. Одинаковое выражение лица, вызванное тем, что лицевые мышцы привыкают к частому потоотделению и ударам о шершавые маты. Накачанные мышцы, напоминающие страницы анатомического атласа. У многих тяжелые надбровные дуги.

– У нас в спортивных залах обычно очень жарко, – говорит Майк Энгельман, чьи длинные ресницы удивительно контрастируют с его бровями. – Происходит обильное потоотделение. Хочется пить. Пьешь много и тут же снова потеешь. Пот заливает глаза. Пот выступает на щеках и лбу. Мне вообще-то нравится такое выражение лица, потому что оно говорит о том, что ты много и упорно тренируешься.

Но ощущение братства заканчивается сразу после свистка судьи.

В субботу, несмотря на все годы подготовки, соревнование по вольной борьбе заканчивается, причем довольно быстро.

Джо Калавитта проигрывает и на Олимпиаду не попадает.

В соревновании юниоров побеждает Джастин Питерсен. Он уходит из зала, и его рвет.

Немногочисленные зрители на трибунах подбадривают спортсменов. Саша, жена Шелдона Кима, негромко повторяет раз за разом: «Давай, Шел! Давай, Шел!..»

– Когда ты сходишься с противником, – рассказывает Тимоти О’Рурк, – то уже не слышишь, что творится на трибунах.

О’Рурк оказывается на лопатках уже через пять секунд.

Шелдон Ким проигрывает.

Тревор Льюис побеждает в своем первом поединке, но проигрывает во втором.

Крис Родригес побеждает в первом поединке.

Шон Ким, младший брат Шелдона, проигрывает Родригесу.

Марк Стрикленд выступает против Шона Харрингтона. Ли Приттс, его тренер, дает из угла советы. Ближе к концу поединка Стрикленд просит устроить тайм-аут и кричит Приттсу: «Я сломаю ему ребра!» Его лицо искажено обиженной гримасой, как будто он вот-вот расплачется.

– Я знаю, что после поединков плачут даже самые крутые парни, потому что они выкладываются на ковре до последней капли, – говорит Джо Калавитта.

Ли Приттс говорит:

– Ты сближаешься с противником настолько, что кажется, будто он твой кровный брат, и проигрыш означает для тебя огромную потерю, как будто у тебя сердце вырвали из груди.

Стрикленд проигрывает Харрингтону.

– Терпеть не могу, когда он проигрывает, – признается Приттс. – Я так часто был свидетелем его побед, что проигрыш мне – как нож острый.

Приттс выигрывает этот поединок.

Крис Родригес побеждает во втором поединке.

Кен Бигли выигрывает первый и второй поединки, но проигрывает третий.

Родригес проигрывает третий поединок и выбывает из соревнований по вольной борьбе.

Шон Харрингтон и Ли Приттс собираются в Даллас на отборочные соревнования в Олимпийскую сборную.

Врач отказывается уточнить, сколько было растяжений мышц, переломов и вывихнутых суставов. Он говорит лишь, что это «информация исключительно для своих».

Следующие соревнования по вольной борьбе состоятся лишь через четыре года.

* * *

В тот вечер один борец, проигравший в этих соревнованиях, рассказывает мне в таверне о том, как его засудили, отдав победу местному спортсмену. По его мнению, Национальная федерация борьбы должна приглашать на соревнования независимых судей из других городов. Он делится своими планами о поездке в Японию, чтобы заработать приз в 20 000 долларов в соревнованиях по «главной борьбе», а заработанные деньги хочет пустить на создание совместного маркетингового предприятия, соединяя потенциал стрип-клубов с соревнованиями по борьбе.

– Многие ребята решаются на такие соревнования, потому что это дает шанс выиграть неплохие деньги, – объясняет Сара Левин. – Даже многие наши олимпийцы так поступают. Например, Кевин Джексон. Половина спортсменов нашей Олимпийской сборной по классической борьбе 96-го года занимается этим. Не думаю, что это самое достойное занятие для наших парней, но что им еще остается.

Борец в таверне рассказывает о том, как провезет деньги из Страны восходящего солнца и не заплатит здесь налогов. Он намерен также обойти и законы штата и будет платить борцам черным налом. Он дает автографы мальчишкам. У него кряжистая массивная фигура. Никто не выражает несогласия с тем, что он говорит. И он говорит и говорит дальше.

* * *

На следующее утро, в воскресенье, возле здания «Янг арена» останавливается вербовочный «хамми» морской пехоты США. Из него вылезают два морпеха в форме. Из огромных динамиков грохочет музыка в стиле хэви метал.

Внутри спортивного зала маты уложены на пол в два слоя. Идет подготовка к соревнованиям по классической борьбе.

– Многие люди с опаской относятся к классической борьбе, – говорит Майкл Джонс. – Мне лично потребовалось несколько лет, чтобы я решил заняться ею, так сильно я боялся. Главным образом из-за бросков. Тебя могут сильно приложить о мат.

Фил Ланцетелла уже пришел в форму и может участвовать в соревнованиях. На груди у него виден шрам от хирургической операции. Он объясняет, как получилось, что у него разорвался сердечный клапан. Это произошло во время тренировки в Олимпийском центре в 1997 году. Он работал тогда на пару с Джеффом Грином.

– Я тогда весил примерно два семьдесят, а Грин – около двух шестидесяти. А в сумме мы весили пять тридцать. Броски были стремительные, я уж и не знаю, какой скорости, сколько там миль в час это было. Короче, барахтались как надо. И мы тренировались с парнями, которые были значительно легче нас. Свободного пространства было очень мало, – вспоминает Фил. – Мы вышли из разворота и оба взлетели в воздух, и я приземлился этому парню прямо на ногу. Я это сразу почувствовал, – добавляет Ланцетелла. – Я понял, что случилось, но отнесся к этому спокойно. Бывало и похуже.

Сегодня много говорят о закулисной стороне борьбы, о том, что несколько лет назад кто-то тайно установил видеокамеру в помещении для взвешивания спортсменов, и в конечном итоге снимки с голыми борцами, лучшими в мире, попали в Интернет. Немало говорят о том, что многих спортсменов преследуют безумные болельщики. Как глубокой ночью звонят им домой. Как издеваются над ними. Даже убивают.

– Я знаю о таких разговорах, – признается Бутч Вигнетт. – Дюпон долго доставал Дейва Шульца, например.

Бывший спортсмен Джо Валенте рассказывает:

– К борьбе все чаще относятся без должного уважения. Люди порой считают, что в борьбу приходит много гомиков, которым только и надо пообжиматься.

Когда начитаются соревнования по классической борьбе, на трибунах совсем пусто.

Кейт Уилсон побеждает в первом поединке, проигрывает во втором, но все равно попадает на отборочные соревнования для участия в Олимпиаде, потому что уже прошел квалификационный отбор на национальных соревнованиях.

Крис Родригес побеждает в одном поединке и попадает на отборочные соревнования по классической борьбе с перспективой участия в Олимпиаде. Он единственный в своей возрастной категории, кто удостоился такой возможности.

Встретившись после соревнований с отцом, он говорит:

– Это было классно. А я ведь еще не окончил школу. Вернусь домой, расскажу всем друзьям, что скоро поеду в Даллас на отборочные соревнования.

Фил Ланцетелла побеждает в первом поединке со счетом 3:5.

Во втором поединке у Фила счет 0:0 в первом раунде. Во втором раунде он теряет одно очко и в конечном итоге проигрывает сопернику.

Толпа борцов уже значительно поредела. Люди торопятся в аэропорт, чтобы успеть на самолет. Завтра понедельник – всем нужно на работу. Шон Харрингтон – подрядчик по малярным работам. Тайрон Дэвис – механик из Хемпстеда, штат Нью-Йорк. Фил Ланцетелла – официальный представитель компании, установившей ему сердечный клапан, и одновременно сотрудник отдела рекламы в корпорации «Тайм Уорнер».

– Я не удивляюсь, что проиграл, – говорит он. – Я недостаточно тренировался. Но у меня другие приоритеты. Жена. Детишки. Работа. Может быть, я теперь займусь гольфом или еще чем-нибудь.

Шелдон Ким признается:

– У меня приоритеты другие. У меня есть моя малышка. После нее для меня самое главное – борьба. Я сам в спорте достаточно давно и хорошо знаю, на что способен и чего достиг.

Борцы оставляют «семью», чтобы отдать все внимание и заботу своей настоящей семье.

В этот час в спортивном зале уже почти никого не осталось.

– У спортивной борьбы тоже есть свои поклонники и почитатели, – говорит Уильям Гровс, которому предстоит возвратиться в университет штата Огайо. – На соревнования приходят друзья. Приходят родственники. Однако основной массе людей борьба представляется скучным видом спорта.

Джастин Питерсен говорит о борьбе так:

– Это умирающий, обреченный вид спорта. Я слышал много разговоров про то, что и у бокса не блестящее будущее, но с борьбой вообще дела обстоят плохо. Многие колледжи отказались вести работу по финансированию спортивной борьбы. Популярность борьбы в средних школах также падает. Многие считают, что этот вид спорта очень скоро прекратит свое существование.