Текст книги "Звёздные Войны. Последствия. Конец Империи"

Глава четвертая

Как только «Мотылек» выходит из гиперпространства, срабатывает тревога – кабина заполняется пульсирующим красным светом, воют сирены, начинают вспыхивать экраны. Но Норре не нужны экраны, чтобы понять, во что они вляпались.

После Чандрилы Империя пропала со звездной карты – как будто вчера она еще существовала, а сегодня ее уже не стало.

Но Империя вовсе не исчезла.

Империя пришла сюда.

«Нет. Что это? Не может быть…»

Окинув взглядом космическое пространство над пустынной планетой Джакку, Норра видит висящий там десяток, а может, и больше звездных разрушителей. А еще дальше – массивный, похожий на наконечник копья силуэт дредноута типа «Палач». Очередной сигнал тревоги предупреждает о том, что имперские орудийные системы берут их на прицел. И что еще хуже, датчики «Мотылька» регистрируют новые корабли.

Приближается целый рой СИД-истребителей.

Теммин что-то кричит матери, до нее доносится голос Синджира, пытающегося выяснить, что происходит. Но Норра не колеблется ни секунды. Она словно танцует на натянутой проволоке и не может позволить себе угодить в ловушку нерешительности.

Не время для вопросов. Не время для растерянности.

Она тотчас же сосредоточивается на приборной панели, вводя координаты, которые доставят «Мотылек» и его команду на Чандрилу. Лихорадочно стуча по кнопкам, Норра приказывает сыну:

– Не сбавляй ход и разворачивай корабль в открытый космос. Через две минуты прыгнем в гиперпространство.

Мама отстегивает ремни и выбирается из кресла.

– Куда ты? – кричит он ей вслед.

Но у нее нет времени объяснять.

И ответ ему в любом случае не понравился бы.

СИДы быстры и проворны. Они сомкнутым строем устремляются вперед, а затем расходятся вокруг «Мотылька». Грузовик содрогается от бьющих по передним щитам зарядов. Вскрикнув, Теммин до упора толкает рычаг управления от себя, и корабль устремляется к планете. В голове раз за разом проносится одна и та же мысль: «Увернуться, увернуться, увернуться!»

Тьму вокруг пронизывают лазерные вспышки, корабль содрогается, словно получившая пинка консервная банка. Теммин бросает его в штопор, а затем взмывает вверх, уходя как от планеты, так и от вражеского флота.

«Здесь имперский флот.

Целый флот, чтоб ему провалиться!»

Теммин к этому не готов. Внезапно его желание оказаться в гуще событий кажется лишь детским капризом: ты просишь о приключении, а потом оказывается, что оно куда страшнее, чем ты себе представлял. Теммину уже не хочется считать себя взрослым, и уж точно не хочется очутиться на единственном корабле, зажатом посреди всех собравшихся остатков Империи.

Кто-то врезается в спинку его кресла, и ушей парня достигает встревоженный крик Синджира:

– Это что еще за мать его? Где мы? Где Норра?

– Не знаю! – Закусив щеку, Теммин отчаянно пытается направить корабль в открытый космос, но имперцы повсюду. «Как же их много!» Среди СИД-истребителей не протолкнуться. Звездные разрушители выстроились по линии неба, подобно острым зубам чудовищной, готовой захлопнуться пасти. Датчики начинают моргать чаще, и на экране появляется новость похуже: звездный суперразрушитель только что выпустил три торпеды. «Мне не уйти от торпед. Я не сумею. Я не готов».

– Мне нужен стрелок! – кричит он Синджиру. – Садись и начинай палить!

Синджир плюхается в кресло пилота, как нескладная вязанка переломанных прутьев, и таращится на приборы, будто перед ним нацарапанная когтями вуки инструкция.

– Я не знаю как!

– Я тоже! – Теммин зовет мать: – Мама? Мам!

Куда она делась? Что происходит?

Над его головой вспыхивает индикатор – желтый, затем зеленый.

Это сигнал.

Только что активировалась одна из спасательных капсул.

Нет, только не это.

Она опять это делает…

До Джес долетает лязг выхваченного из стойки в коридоре оружия. Повернувшись на звук, она видит пробегающую мимо Норру с бластерной винтовкой в руке. На плече у нее кожаная сумка.

– Что случилось? – спрашивает охотница. В то же мгновение в корабль ударяет заряд, и ее с силой отбрасывает к стене. По плечу разливается обжигающая боль, но Эмари не обращает на нее внимания, спеша следом за напарницей.

– Империя. Они здесь.

– Кто? Слоун?

– Все.

Норра бьет пяткой по металлической кнопке, и в облаке пара открывается люк. Перед ней одна из спасательных капсул.

– Что ты делаешь? Мы же не покидаем корабль. Или покидаем? Норра, подожди…

Уэксли начинает пристегиваться внутри капсулы.

– Позаботься о них. Особенно о Теммине. Поручаю это тебе.

Норра улетает – не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы это понять. Навалившееся на подругу бремя случившегося сломило ее, и теперь она готова действовать на свой страх и риск, никому не подчиняясь. «Как и ты, Джес».

Охотница уже привыкла к подобному. Но если такую же жизнь начнет вести Норра, это ее погубит.

Едва капсула начинает закрываться, Джес бьет по кнопке и люк открывается снова. В корабль попадает очередной заряд, и Эмари валится внутрь капсулы, прямо на Норру. Та с силой толкает напарницу в бок, пытаясь высвободиться.

– Уходи! – шипит она в ухо Джес. – Возвращайся на корабль. Это приказ.

– Ты мне не мать.

– Я твой командир! Или что-то в этом духе!

Нашарив ремни Норры, Джес начинает лихорадочно их расстегивать. Ее план состоит в том, чтобы вытащить подругу, ухватившись за любую часть ее тела, что под руку подвернется, – шею, уши, лодыжку, не важно.

Проблема, однако, в том, что Норра сильнее, чем кажется Джес. Худощавая и крепкая, она вовсе не похожа на какого-нибудь пузатого пилота, который почти не вылезает из своего кресла. Норра тверже камня, и она крепко вцепляется в капсулу, упираясь коленом в живот охотницы.

Напарница скрежещет зубами, и Джес видит в ее взгляде мрачную решимость.

– Я лечу на планету. Я должна найти Слоун. Либо убирайся из капсулы, либо оставайся, и полетим вместе.

Джес не мучается с выбором. Ни мгновения не колеблясь, она заводит руку назад и ударяет по красной кнопке справа от люка.

– Я с тобой.

Свет меркнет. Люк начинает закрываться. Спасательная капсула, покачнувшись, отстреливается от «Мотылька», унося женщин сквозь разворачивающийся хаос к поверхности планеты.

«Она опять меня бросает, опять улетает одна – и на этот раз наверняка погибнет».

Теммин отчаянно пытается выбраться из кресла, несмотря на то что гиперпространственный компьютер неумолимо рассчитывает курс по одной цифре за раз, а в их сторону летят три торпеды.

Индикатор над его головой вспыхивает красным.

Капсула улетела.

Ее видно на радаре – едва заметная размытая черточка, мелкое пятнышко на залитом красным экране. Теммин нечленораздельно вскрикивает.

– Сядь! – рычит на него Синджир. – Мы сейчас прыгнем!

Парень яростно тянется к гиперпространственной навигационной системе, пытаясь ее отключить, но та заблокирована. «Будь ты проклята, мамочка!» Она сделала это специально, а он не знает нужного кода. Стоп… его осеняет новая идея. Есть ведь вторая капсула! Если успеть до нее добраться, если пробежать по кораблю и стартовать…

Но Синджир не умеет пилотировать этот корабль. Как и Костик.

Каждой клеточкой своего тела Теммин желает только одного – покинуть корабль и последовать за матерью. Но разум его ясен, и он понимает, что кто-то должен вернуться на Чандрилу. Кто-то должен сообщить Лее, что здесь Империя.

Стукнув кулаком по спинке кресла, Теммин вновь соскальзывает в него и, схватившись за ручку управления, кричит в комлинк:

– Костик! Можешь добраться до второй капсулы?

В ответ слышится искаженный помехами голос дроида:

– Так точно, хозяин Теммин.

– Иди. Сейчас же. Я выиграю еще минуту, – говорит пилот. Синджир косится на него, но Теммин продолжает инструктировать дроида по наручному коммуникатору: – Стартуй и лети на Джакку. Найди маму. Защити маму. Любой ценой!

– Так точно! Никто не причинит ей вреда. В противном случае он будет превращен в красивый кровавый туман.

– Бегом!

Теммин стискивает зубы с такой силой, что ему кажется, будто они вот-вот треснут, и бросает грузовик из стороны в сторону, пока бывший имперец безрезультатно стреляет по пикирующим СИДам. Завывают новые сирены, звук пульсирует все чаще, сигнализируя о приближающихся торпедах – шипящих голубых стрелах, готовых рассечь «Мотылек» пополам. Что вполне может случиться, если он не проявит чудеса пилотажа…

Он смотрит на индикатор над головой.

Не горит. Все еще не горит…

Одна из торпед с ревом несется к ним сзади.

– Держись! – кричит Теммин и, перевернув корабль, совершает головокружительную петлю. Снаряд пролетает мимо, а затем исчезает с экрана вместе с одним из истребителей. Минус торпеда, но к ним летят еще две, и парень видит, как они буравят пространство, устремляясь прямо к «Мотыльку».

Тьму разрывают ярко-голубые огни, словно глаза жуткого, до смерти изголодавшегося чудовища, жаждущего мщения.

Лампочка над головой Теммина вспыхивает желтым.

Потом зеленым.

«Давай, Костик, давай…»

Синджир стреляет из пушек «Мотылька» по торпедам, но каждый раз промахивается. Его уши заполняет отчаянный крик.

Индикатор становится красным.

Капсула стартовала.

Теммин прыгает в гиперпространство за полсекунды до того, как торпеды оказываются в точке, где только что был «Мотылек».

Глава пятая

В голове отдается звон и слабое попискивание. Из черноты отдельными пятнами всплывают воспоминания: удар пяткой по кнопке, тряска и грохот, когда капсула вырвалась из своего гнезда в борту грузовика, ощущение невесомости…

Потом – свет. Атмосфера. Жар. Капсула содрогается, словно игрушка в руке рассерженного ребенка. Кажется, все вокруг разваливается на части. Чернота сменяется голубизной, ночь – днем. Место исчезнувшей невесомости занимает ощущение неудержимого падения – вниз, вниз, вниз. Кто-то кричит. В горло упирается чей-то локоть, в подмышку – колено.

Внезапный резкий толчок от репульсорных двигателей.

Хлопок пары парашютов.

Слишком поздно. Слишком быстро.

Бум!

Темнота. Тишина. Воспоминания о случившемся угрожают погрести под собой.

Судорожно вздохнув, Норра нашаривает ручку люка и поворачивает тугой рычаг вниз. Люк отваливается и с глухим звуком падает на песок.

От поверхности Джакку отражается ослепительный свет. Все вокруг заливает яркая пылающая волна. Пальцы нащупывают твердый камень и осыпающийся песок. Живот внезапно сводит, и в следующее мгновение Норра выблевывает то немногое, что успела сегодня съесть.

Перед закрытыми глазами проплывают новые образы прошлого: переплетение труб внутри возродившейся «Звезды Смерти», сражение над Акивой, погоня за Слоун на похищенном СИД-истребителе, шок при виде мужа, наводящего бластер на Канцлера Мон Мотму…

Она снова открывает глаза, уставившись на содержимое собственного желудка.

Планета перед ней – полная противоположность Акиве: мертвая и сухая, а не влажная и кишащая жизнью. Единственное, что их роднит, – это жара, но здешняя заставляет ощущать себя будто внутри глиняной печи. Жара иссушает Норру, превращая ее в покрывшийся коркой волдырь. Закашлявшись, женщина вскрикивает.

«Я совсем одна», – думает она.

Стоп. Нет.

Не одна.

«Джес!»

Перекатившись на спину, она видит косо застрявшую в песке капсулу. Люк открыт, и в нем, растопырив руки и ноги, стоит Джес Эмари. Между шипов на ее голове стекает струйка крови, губа рассечена, зубы в приоткрытом рту запятнаны красным.

Норра бормочет какие-то слова приветствия и радости за Джес, но у охотницы за головами есть только один ответ. Подняв напарницу с песка, она бьет ее о капсулу с такой силой, что у Норры из глаз сыплются искры, а капсула покачивается, подняв облако пыли и щебня.

– Зачем? – спрашивает Эмари. Голос ее хрипит, будто его обработали грубым наждаком.

– Нас атаковали… Империя… у меня не было времени…

– Не было времени! – повторяет Джес раз за разом, так что слова постепенно превращаются в безумное кудахтанье. – Не было времени. Нет времени! Ты постоянно это талдычишь, Норра Уэксли, точно птица-пересмешник: «Нет времени, нет времени, рааааук, нет времени!» У меня тоже не было времени. Не было времени, чтобы взять свой пулевик, или квадронокль, или проклятый питательный батончик! Времени хватило только на то, чтобы ввалиться вместе с тобой в спасательную капсулу и рухнуть на планету – вот эту самую мертвую планету, о которой мы не знаем абсолютно ничего!

Она с размаху ударяет кулаком о капсулу, и металл звенит точно колокол. А потом Джес бессильно прислоняется к капсуле лбом, опустив подбородок на плечо Норры.

Охотница полностью выдохлась. Норра отталкивает ее:

– Я ни о чем не жалею, – говорит Норра.

– Кто бы сомневался!

– Мне жаль лишь, что я втянула в это тебя.

Джес вздыхает:

– Прибереги свои полные равнодушия слова, пока я не умру посреди горячих песков.

– День освобождения… – срывающимся голосом бормочет Норра. – Мой муж… Я сражалась со Слоун, и… я должна это сделать.

– Прекрасно, – отвечает напарница. – Давай этим и займемся. С чего начнем?

– Ты ранена. – Норра дотрагивается до подруги, и от легкого прикосновения ее пальцы окрашиваются кровью. – При падении…

– Со мной все в порядке.

– В капсуле есть аптечка. Я могу…

Джес отстраняется, и в голосе ее слышится нажим, с которым ребенок повторяет родителю:

– Со мной правда все в порядке.

Именно так бы сказал Теммин.

Мысли Норры возвращаются к сыну.

«Надеюсь, ему удалось выбраться… – И тут же следом новая мысль: – Я ведь улетела и снова его бросила…»

Задрав голову, Норра видит в голубом небе едва различимые очертания висящих на орбите звездных разрушителей. Они кажутся полупрозрачными, будто их на самом деле там нет. Словно это галлюцинация или жаждущий мести призрачный флот, явившийся свершить отмщение.

– Похоже, мы нашли Империю, – говорит Джес, слизывая кровь с губы и хмурясь.

– Но почему? Почему именно здесь?

– Понятия не имею. Возможно, они скрываются. Мы довольно далеко от чего-то, что хоть как-то напоминает цивилизацию. Вдали от торговых путей, от известных планет, на самом краю Неизведанных регионов. Возможно, они зализывают тут раны, надеясь, что Новая Республика их не заметит.

– Теперь заметит.

«Если только Теммину удалось улететь…»

– Каков план, командир? – Джес вскидывает руки. – Еще раз спрашиваю – с чего начнем?

– Что?

– Ты намеревалась действовать в одиночку, но теперь у тебя есть я. Ты глава этой маленькой экспедиции. У тебя есть план?

Норра вздыхает. Прежние гнев и паника почти улетучились, и больше всего ей сейчас хочется забраться в капсулу и заснуть. На многие дни. На многие недели. Навсегда.

– У меня нет плана, – признается она.

– Дай догадаюсь – не было времени составить?

– Ага, – мрачно усмехается Норра. – Что ж… полагаю, скоро Империя начнет нас искать. Вероятно, патрулями СИДов. – Женщина потирает глаза. – Соберем наше барахло и пойдем пешком.

– В какую сторону?

– Просто покрутись на месте и ткни пальцем – туда и направимся.

– Как скажешь, босс.

Интерлюдия
Кашиик

Здесь, на склонах горы Араякьяк, что означает «Возделываемый Коготь», джунгли когда-то играли роль сада посреди дождевого леса, обеспечивая вуки разнообразными фруктами, из которых больше всего ценился ши-шок благодаря своему широкому применению: мясистый плод был вкусен и питателен, твердая скорлупа выдерживала почти любой удар, а из лиан дерева делали самые прочные веревки для связывания и карабканья по стволам.

Но бегущий сквозь джунгли детеныш всего этого не знает. Он не знает историю планеты, поскольку едва знает свою собственную. Ему неизвестно, что этот когда-то буйный дождевой лес давал жизнь его народу. Сейчас ему известно лишь, что лес сожжен и вырублен. Многие деревья сломались и обрушились друг на друга, словно хворост для костра. Другие больны от самых корней – их захватила ядовитая черная плесень, превращающая древесину в гниль, а плоды – в жесткие сморщенные стручки.

Лампавару знает очень мало. Он знает свое имя. Он знает, что у него отняли мать. Он знает, что его отец давно пропал. Он знает, что большую часть своей жизни был рабом ррраугра – безволосых имперских пришельцев. Но еще он знает, что недавно что-то изменилось.

Плохая песня закончилась. У каждого вуки в голове звучала песня – песня огня и ужаса, песня, подобная шуму крыльев роя кровососущих мух дррив-ча. Песня заставляла их работать. Песня становилась громче, когда они пытались сопротивляться молочнокожим. А самая громкая песня могла их убить – Вару помнит, как одна из его подруг-рабынь пыталась взобраться по стене бетонного бункера и песня в голове причинила ей такие страдания, что ее шея выгнулась назад и сломалась.

Но теперь песня смолкла.

Ррраугра заперли их, достали старые цепи и ошейники. Теперь они снова заставляют вуки трудиться с помощью хлыстов-шокеров и бластеров, яростных воплей и злобных угроз. С тех пор как затихла песня, стало только хуже. Но в чем-то стало и лучше.

Многие пришельцы из этого селения бежали. Другие сошли с ума и заперли сами себя. Иногда слышны крики и плач сидящих за дверями молочнокожих, грохот разбиваемых ими вещей. Они перестали мыться, постоянно прячутся, иногда даже нападают друг на друга. И все это время они заявляют, будто ждут чего-то или кого-то. Они думают, что их спасут, что кто-то поддержит их, снабдит новой едой, поможет вернуть песню в головы вуки, чтобы снова ими управлять.

Вару боялся, что это может оказаться правдой: кто-то придет – и снова станет звучать песня. Так что Вару наблюдал и ждал.

И вскоре ему представился шанс.

Один из ррраугра в грязной серой офицерской форме начал закрывать столбовые ворота. Это был комендант Дессард, злобный коротышка с копной жирных темных волос. Вару дождался, пока Дессард почти закроет ворота…

И прыгнул в оставшийся зазор. Хотя Вару был слаб и истощен, он собрал все силы, чтобы проскочить в щель.

И ему это удалось. Оказавшись снаружи, он лягнул обеими ногами, швырнув Дессарда в проем. Навалившись плечом, Вару закрыл ворота, а потом провыл другим юным рабам – ведь это был детский лагерь, где детеныши-вуки ценились за их маленькие руки и способность высоко лазать, – что скоро вернется, чтобы всех освободить.

Затем Вару сбежал в джунгли, вниз по склонам Араякьяка, Возделываемого Когтя, среди поломанных деревьев, дальше вверх – по их изуродованным болезнью ветвям, через старые сгнившие мосты и разрушенные дома, свисающие с пораженной коры. Какое-то время он был один, но теперь изменилось и это.

На Вару охотятся.

Ветер доносит вонь Дессарда – запах его пота, отходов и собственной ненависти. Теперь Вару знает, зачем тот его преследует, – потеря одного вуки не причинит никакого ущерба, разве что самолюбию коменданта. Дессард злится, что упустил пленника, что его перехитрили и ранили. Злость его сама по себе источает отвратительный смрад, и Вару его чувствует. Хуже всего, что Дессард не один.

Но Вару – вуки. Он достаточно умен, хоть и слаб. Он знает, что высоко им не забраться, поэтому находит одно из больных ши-шоковых деревьев и начинает карабкаться, перебираясь с ветки на ветку, по почерневшей запутанной лиане, среди уродливого сплетения листьев. Но рука его натыкается на раздувшийся грибковый мешок, один из разносчиков спор, помогавших заразить дождевой лес. Наружу вырывается облако черных точек, и Вару невольно его вдыхает…

Все вокруг белеет. Он кашляет, всхлипывает и скулит. К горлу подступает тошнота, голова кружится, руки слабеют, и мир уносится мимо него ввысь…

Вару падает, ударяясь о ветви. Мимо вихрем проносятся свернувшиеся гнилые листья. Очередной сук отбрасывает его в сторону, и прежде чем он успевает что-либо сообразить…

Бум! У него перехватывает дыхание. Скорчившись на боку, он пытается откашляться, но из горла вырываются лишь хриплые всхлипы. Наконец к нему возвращается способность дышать, а вместе с ней – и обоняние.

Вонь Дессарда накрывает его, подобно волне грязи.

Комендант, ухмыляясь, стоит перед ним. В руке у него покореженный, покрытый ржавчиной бластер.

– Ты… – шипит он. – Ты думал, что сумеешь сбежать? Никому это не удается. Никто отсюда не сбегает. Ни ты, ни мои войска. Любой, кто пытается сбежать, умирает. И весьма мучительной смертью.

Другие подошедшие имперцы выстраиваются полукругом позади коменданта. Вару пробует подняться, но сил уже не осталось – и виной тому споры, падение, истощение, слабость…

Но его чувства все так же остры.

Да, Вару ощущает запах Дессарда, запах его пота, запах готовности – нет, даже скорее страстного желания – убивать.

И вдруг – другой запах.

Запах вуки.

Этот странно знакомый аромат внезапно пробуждает забытые воспоминания…

Дессард издает тихий хрип, и какая-то сила отшвыривает его в кусты. Слышится треск веток, а затем воздух расчерчивают бластерные разряды. Другие молочнокожие чересчур медлительны, и с ними быстро расправляются. Одного подбрасывают в воздух с такой силой, что он врезается вверх ногами в ствол ши-шока. Вернувшийся Дессард на четвереньках ползет к Вару. Лицо его напоминает глупо улыбающуюся маску.

Над ним нависает чья-то тень.

И вместе с ней приходит знакомый запах отца.

Высокий лохматый вуки с патронташем через плечо становится над комендантом, наступив похожей на древесный ствол ногой на спину Дессарда и втаптывая его в грязь. Из кустов появляются новые гости: серый вуки с одной рукой, другой – с повязкой на глазу, и несколько молочнокожих в потрепанном лесном камуфляже с символом в виде огненной птицы на рукавах. Они заводят руки Дессарда за спину и надевают на него наручники.

Заметив Вару, вуки с патронташем склоняет голову набок и издает негромкое мурлыканье, а затем у него словно подкашиваются ноги. Вару знает его – это отец, Чубакка. Они заключают друг друга в объятия, и голова детеныша зарывается в шерсть на родительской груди.

Подняв голову к небу, Чубакка завывает хорошую песню, настоящую песню, песню о семье и вновь обретенной потерянной любви.