Текст книги "Последняя Миссия Седьмой Кавалерии"

Глава Девятая

Когда они поравнялись с Ложабом, он стоял на краю группы из тридцати пехотинцев, стоявших в кольце, наблюдая, как дерутся двое мужчин. Они смеялись и кричали, подбадривая бойцов.

– Дым здесь такой густой, что можно слона поднять, – сказал Хоакин.

Мужчины передавали друг другу маленькие миски. Каждый мужчина глубоко вдыхал над чашей, а затем передавал ее дальше. Глиняные миски были наполнены тлеющими листьями конопли.

– Не возражаешь, если я попробую?– Сказал лоджаб одному из пехотинцев.

Солдат оглядел его, что-то пробормотал и толкнул назад, в Искры.

Карина щелкнула переключателем связи. – Привет, Сержант. Ты в сети?”

– Да, в чем дело?”

“У нас тут может быть небольшая стычка.”

“Где ты сейчас?”

“В лесу, под рынком.”

“Какого черта ты там делаешь?”

Ложаб снял с плеча винтовку, но прежде чем он успел поднять ее, двое пехотинцев схватили его, а другой человек отобрал у него винтовку.

“Мы можем обсудить это позже, – сказала Карина. – Нам понадобится помощь.”

“В порядке. Сколько человек я должен взять с собой?”

Карина оглянулась на Пехотинцев; мужчины выглядели так, словно были готовы насладиться хорошей дракой. “А как насчет всех остальных?”

“Мы будем там через десять минут.”

Двое пехотинцев втащили Лоджаба на ринг и держали его, пока большой волосатый человек не вышел из толпы и не ударил его кулаком в живот.

– Эй ты, уродливый сукин сын, – сказала Шаракова, – кончай.”

Она вышла на ринг, прижимая к груди винтовку. Мужчина с минуту смотрел на молодую женщину, потом рассмеялся.

Она подошла к нему. – Ты думаешь, я выгляжу смешно, пушистое личико?”

– О Боже, – сказал Спаркс, – Ну вот и все.”

Пушистое лицо вытащил из-за пояса трехфутовый меч и ухмыльнулся Шараковой, размахивая им.

– Да, я вижу твой маленький ножик. Ты видел мою винтовку?– Она развернула его и положила окурок на землю рядом с правым ботинком. – Твой ход, Гомер.”

Ложаб попытался вырваться, но двое мужчин крепко держали его, заламывая руки за спину.

Пушистое лицо замахнулся мечом на шею Шараковой. Она опустилась на одно колено и подняла винтовку, чтобы отразить удар. Когда меч лязгнул о ствольную коробку винтовки, она вскочила, держа винтовку перед собой.

Затем мужчина отвел меч, чтобы ударить ее в сердце. Шаракова отбросила саблю и шагнула вперед, чтобы ударить его прикладом винтовки в грудь. Когда тот отшатнулся, Спаркс схватил его штык и приставил к стволу винтовки. Карина и Хоакин сделали то же самое. Некоторые из мужчин наблюдали за ними и обнажили мечи.

Пушистое лицо кружило вокруг Шаракова, размахивая мечом. Она не сводила с него глаз. Внезапно один из пехотинцев в толпе опустился на колени позади нее и выдернул ее ноги из-под себя, заставив упасть лицом в грязь.

Спаркс бросился вперед и приставил штык к его предплечью. – Отвали!”

Мужчина отпустил Шаракову и пополз назад. Она перекатилась и вскочила на ноги. Затем она посмотрела на свою винтовку, лежащую в грязи в десяти футах от нее. Пушистое лицо тоже посмотрело на ее винтовку, он ухмыльнулся и направился к ней.

– Сюда! Карина бросила винтовку Шараковой, которая поймала винтовку и замахнулась острием штыка на мужчину.

“Хочешь попробовать это на вкус?– огрызнулась она.

Карина опустилась на колени, чтобы поднять винтовку Шараковой, не сводя глаз с пушистого лица. Хоакин вышел на ринг и встал рядом с Кариной, держа винтовку наготове. Искры, ступили на обочину рядом Lojab. Теперь все пятеро солдат седьмого полка находились внутри круга из тридцати пехотинцев.

Пушистое лицо с минуту глядело на Шаракову, что-то сказал и бросил свой меч в грязь. Он колотил себя в грудь, вопя, как горилла.

“О, ты хочешь сразиться один на один, да? Окей. Шаракова бросила винтовку на землю и отошла от нее. “Тогда давай сделаем это.”

Он подбежал к ней и обеими руками схватил за шею. Она просунула руки между его руками и опустила локти вниз, чтобы разорвать его хватку, затем, плавно продолжая движение, она взяла его за запястье, поставила ногу позади него и сбила его с равновесия.

Он сильно ударился о землю, но тут же вскочил и ударил ее кулаком по голове. Она шагнула на его качели, схватила его за руку и снова швырнула на землю.

Он вскочил, рыча от гнева, и бросился на нее. Она резко развернулась, подняла правую ногу и ударила его ботинком по ребрам. Но удар на него не подействовал. Затем он схватил ее за ногу, вывернул ее и швырнул в грязь.

Мужчины кричали и подбадривали бойцов.

Шаракова вскочила на ноги и бросилась за ним, быстро ударив его в лицо одним-двумя ударами, разбив ему нос. Он вытер рукой нос и посмотрел на кровь на пальцах, затем бросился на нее. Шаракова ударила его кулаком в живот, но он увернулся, схватил ее за руку и развернул к себе. Он обнял ее за талию, поднимая с земли. Ее руки были прижаты к бокам, когда он начал выжимать из нее жизнь. Она вывернулась и высвободила правую руку, затем схватила пистолет, взвела курок и прижала его за спиной к его боку.

Громкий выстрел заставил всех вздрогнуть.

Александр поднял дымящийся пистолет в воздух. Он опустил пистолет и направил его на пушистика.

“Отпустить ее.”

Все пехотинцы знали, на что способно ружье,—они видели, как оно стреляло в бизонов. Пушистое лицо отпустило Кэди, затем уставилось на Александра.

– Апачи, – сказал Александр.

– Да, я прямо за тобой.”

– Посмотри, сможешь ли ты общаться с этой обезьяной и успокоить ее.”

Отэм шагнула вперед и вскинула винтовку на плечо. Какое-то время она смотрела на пушистое личико, потом заговорила: “Я-осенняя Иглмун. Мои люди-Седьмая кавалерия. Мы пришли сюда с неба.– Она использовала язык жестов, надеясь, что он поймет хоть что-то из того, что она говорила. “Мы не желаем вам зла, но если вы не прекратите сражаться, мы перестреляем всех вас, ублюдков.– Она подняла большой и указательный пальцы, как пистолет, затем указала на каждого мужчину в кругу. – Бах, бах, бах, бах.”

– Э-э, Иглмун, – сказал Александр, – я больше думал о небольшой дипломатии.”

– Вы знаете, как подписываться "дипломатия", сержант?”

– Нет, но … —”

Пушистое лицо поднял руку и указал на Отэм. – Бах, бах?”

“Вот именно, – сказала Отэм. – Бах, бах.”

Он расхохотался и подошел к Отэм. Она отступила назад, но он протянул ей руку в дружеском жесте. Поколебавшись, она протянула к нему руку.

Он крепко сжал ее и произнес несколько слов, закончив их словами: “Агарь.”

– Агарь?”

Пушистое лицо кивнуло. Он вытер кровь с носа и постучал себя кулаком по груди. – Агарь.”

“Хорошо, Агарь.– Она вырвала свою руку из его. “Апаш.– Она похлопала себя по груди.

– Апачи, – сказал он и подал знак одному из своих людей.

Человек вышел вперед, и Агарь взяла из его рук дымящуюся чашу. Он протянул чашу Отэм. Она посмотрела на чашу и покачала головой.

“Я бы предпочел что-нибудь выпить.– Она сделала движение, чтобы выпить.

Агарь выкрикнула команду. Вскоре появилась женщина с глиняным кувшином и двумя чашами для питья. Она протянула каждому по миске и налила темную жидкость из кувшина.

Отэм отхлебнула из миски, причмокнула губами и улыбнулась.

“Вино.– Она протянула чашу Агари.

Он чокнулся своей чашей с ее, затем залпом выпил вино. Она сделала еще глоток, потом выпила все до дна. Они протянули женщине пустые миски, и она снова наполнила их.

Отэм указала на Ложаба, которого все еще держали двое пехотинцев. “А если они его отпустят?”

Агарь посмотрела туда, куда она указывала, затем нетерпеливо махнула рукой в сторону двух мужчин. Они отпустили Лоджаба. Спотыкаясь, он шагнул вперед, восстановил равновесие и отряхнулся.

Осень поджарила Агарь. – Дипломатия!”

– Апачи!”

Они оба опустошили свои миски.

– Успокойся, – сказал Александр, – ты же знаешь, что не справишься со своей огненной водой.”

Ложаб поднял винтовку и направился к Шараковой. “Неужели ты никогда не можешь заниматься своими делами? Я держал ситуацию под контролем, пока ты не взбесился.”

“Да, у тебя все было под контролем. Я видел, как ты ударил того парня кулаком в живот.”

“Если бы сержант не пришел спасти твою задницу, – сказал Лоджаб, – ты был бы трупом.”

“Угу. Ну, в следующий раз, когда захочешь под кайфом, полезай на дерево, – сказала она, обмениваясь винтовками с Кариной.

* * * * *

На следующий день, ближе к вечеру, ЛиАда и Тин-Тин пришли во взвод. Но они были без своих обычных улыбок и веселых комментариев.

“Мы найдем тебе Рокраиниум, – сказала ЛиАда.

Глава Десятая

Уже почти стемнело, когда они вышли на небольшую поляну, расположенную в двух милях от их лагеря на реке.

– Боже мой, – сказала Шаракова, – что с ним случилось?”

“Его пытали, – сказал Александр. – Медленная, мучительная смерть.”

Шесть человек из взвода, а также Тин Тин бан Суния и ЛиАда стояли, глядя на тело. Остальные члены взвода остались в лагере вместе с Кавальски.

Дюжина пехотинцев ждала неподалеку, наблюдая за окрестным лесом.

Отэм достала из внутреннего кармана желто-синий шарф, чтобы прикрыть гениталии капитана, по крайней мере то, что от них осталось.

– Проклятые животные, – прошептала она, накрывая его шарфом.

“Они сделали это, потому что мы убили так много их на тропе?– Спросила Шаракова.

– Нет, – ответил Александр. “Он мертв уже несколько дней. Я думаю, они убили его, как только он приземлился.”

“Они, должно быть, видели, как он спускается, и схватили его, когда он упал на землю, – сказала Отэм. “Но почему они так мучили его?– Его тело было покрыто множеством мелких ран и синяков.

“Не знаю, – ответил Александр, – но мы должны похоронить его. Нас недостаточно, чтобы отбить крупную атаку.– Он оглянулся на темнеющий лес. “Только не здесь.”

– Мы не можем похоронить его голым, – сказала Шаракова.

– А почему бы и нет?– Спросил лоджаб. “Он появился на свет таким образом.”

“У меня в рюкзаке есть майларовое одеяло, – сказал Хоакин, поворачиваясь спиной к Шараковой. – Он в боковом кармане.”

Когда она сняла туго свернутое одеяло, из его рюкзака выпал длинный предмет. – О, Прости, Хоакин.– Она встала на колени, чтобы поднять его.

Тин-Тин бан Суния заметила блестящий инструмент, и ее глаза расширились. Она толкнула Лиаду локтем. ЛиАда тоже заметила это, и было очевидно, что они оба хотели спросить об этом, но решили, что сейчас не самое подходящее время.

Шаракова протянула инструмент Хоакину, и тот, отряхнув грязь с полированного металла, улыбнулся ей. “Все нормально.”

Она расстелила серебряное одеяло на земле, а остальные принялись рыхлить землю острыми ножами. Они начали рыть могилу вручную. Тин-Тин и ЛиАда помогли ему, и вскоре яма стала глубиной в три фута и длиной в семь футов.

“Хватит, – сказал Александр.

Они положили тело капитана на одеяло и накрыли его одеялом. После того как они осторожно опустили его в могилу, Отэм встала у подножия могилы и сняла шлем.

– Отче наш, сущий на небесах…”

Остальные сняли шлемы и склонили головы. ЛиАда и Тин-Тин стояли рядом с ними, глядя на тело.

Отэм закончила молитву Господню и сказала: “Теперь мы вверяем нашего друга и командира в твои руки, Господь. Аминь.”

– Аминь, – сказали остальные.

– Сержант, – прошептал Хоакин, поднимая блестящую флейту, выпавшую из рюкзака.

Александр кивнул, Хоакин поднес флейту к губам и заиграл Болеро Равеля. Когда мрачные звуки музыки проплыли над сумеречной поляной, другие солдаты опустились на колени, чтобы начать заполнять могилу горстями земли.

ЛиАда тоже опустилась на колени, помогая прикрыть мертвого капитана.

Только Тин Тин бан Суния и Хоакин остались стоять. Пока Тин-Тин с открытым ртом смотрела на Хоакина, играющего музыку, ее правая рука двигалась как бы сама по себе, как существо, извивающееся и слепо ищущее что-то в кожаной сумочке на бедре. Она подняла старую деревянную флейту, которую сделала в Карфагене одиннадцать лет назад.

Хоакин заметил это движение и проследил, как она взяла флейту кончиками пальцев. Его руки, хотя и покрытые шрамами и сильные, танцевали изящный балет над серебряными клавишами. Тин-Тин подождала, пока он замолчит, потом поднесла флейту к губам и заиграла.

Остальные, казалось, не замечали нот музыки, когда они работали над заполнением могилы, но Хоакин определенно заметил—она играла, нота за нотой, Болеро точно так же, как он играл его несколько минут назад. Он снова начал играть, подстраиваясь под ее место в песне, но на октаву ниже, чем она.

Отэм посмотрела на Тин-Тин, потом на Хоакина. Она улыбнулась, и слезы потекли по ее щекам, потом она разгладила грязь на могиле капитана Сандерса.

Было уже около девяти вечера, когда они вернулись в лагерь.

“Мы идем искать Катери, – сказала ЛиАда, когда они с Тин-Тин повернулись, чтобы уйти от солдат седьмого полка.

– Хорошо, – сказала Карина. “Увидимся.”

* * * * *

В ту ночь у костра был мрачный вечер. Кавальски пришел в себя, пока остальные занимались капитаном Сандерсом. Ему было очень больно, но он покачал головой, когда Отэм спросила, не хочет ли он сделать еще один укол морфия.

– Эта штука сбивает меня с толку. Я могу жить и без этого.”

Карина рассказала Кавальски, как капитана замучили до смерти.

– Черт возьми, – сказал Кавальски. “Теперь я рад, что мы убили двадцать этих мерзких сукиных детей.”

– Ты хочешь сказать, пару сотен, – уточнила Карина.

“Я говорю о себе и Лиаде. Блин, она хорошо владеет этим луком. А когда у нее кончились стрелы, она схватила с земли мое ружье и использовала его вместо дубинки.”

“Да, – сказала Карина, – после битвы я помогла ей достать стрелы. Она была смертельно опасна.”

Фузилер достал из оружейного контейнера несколько МРС. – Кому нужно меню 7?”

Ложаб поднял руку, и она протянула ее ему.

Все расселись вокруг костра на бревнах.

– Меню 12?”

“Я возьму, – сказала Шаракова.

– Меню 20?”

Никто не испытывал особого энтузиазма по поводу холодной еды, но некоторые пытались есть.

– Привет, Сержант.”

– Да, Спаркс.”

– Смотрите, кто идет.”

Александр увидел, что к ним приближается фургон. “Это похоже на Катери.– Он поднялся на ноги, отряхивая брюки.

“И с ней кто-то есть, – добавил фузилер.

“Это Тин-Тин и ЛиАда.”

Осень приветствовала их, когда они подкатили к остановке. “Привет.”

– Привет, – сказала Тин-Тин.

ЛиАда спрыгнула с повозки и подошла к Кавальски, который пытался подняться.

– Нужна рука. ЛиАда взяла его за руку и положила себе на плечи.

– Да, мне действительно нужна помощь. Он крепко обнял ее и сделал несколько неуверенных шагов.

– Пойдем посмотрим.– Она подвела его к задней части фургона.

– Ух ты, – сказал Кавальски. – Эй, ребята, подойдите и взгляните на это.”

В кузове фургона стоял большой железный котел, наполненный дымящимся зерном и кусками мяса. Рядом с ним лежала дюжина круглых буханок хлеба и несколько деревянных чаш.

Катери потянулась, чтобы подтащить горшок к краю фургона, затем просунула две длинные деревянные ручки сквозь металлические кольца по бокам горшка.

– Вот, – сказал Александр, – позволь мне помочь тебе.”

Она сказала что-то, что больше походило на “Как скажешь”, чем на “спасибо”, когда они вместе подняли его и отнесли к огню.

– Это действительно вкусно пахнет, Катери, – сказал Александр, когда они опустили котелок на землю у огня.

Катери пожала плечами, откинула с лица прядь каштановых волос, вынула из котелка деревянные ручки и отнесла их в фургон. Александр смотрел, как она возвращается к костру, где развязывает кожаный шнурок на затылке, позволяя волосам упасть. Густые и длинные, блестящие каштановые волосы ниспадали ниже плеч. Она держала кожаный шнурок в зубах, собирая вместе выбившиеся пряди, затем завязала волосы на затылке. Она прошла мимо Александра, чтобы помочь Лиаде и Тин-Тин, когда они отламывали куски хлеба и раздавали их вместе с мисками, которые они наполнили из горшка.

“Мы сожалеем, – сказал Тин-Тин, показывая рукой, – что потеряли ваших Сандерсов.”

– Спасибо, – сказала Отэм и сделала знак рукой. “Все мы благодарны вам и вашим людям за помощь. Как вы узнали, что он наш человек?”

“ГМ, у него нет…” она потерла щеку, потом коснулась волос.

– Ах, да. У него не было бороды. У большинства ваших людей есть бороды.”

Тин-Тин наполнила свою миску и села на бревно рядом с Шараковой. Тин-Тин посмотрела на Хоакина, поймала его взгляд и улыбнулась. Он ухмыльнулся и откусил кусочек.

“Что это за мясо?– Спросила Отэм у Лиады.

ЛиАда что-то сказала и сделала знак рукой.

Отэм покачала головой. “Я не понимаю.”

– Тин-Тин, – сказала ЛиАда и задала ей вопрос.

Тин-Тин на мгновение задумался, а потом мычал, как корова. Все засмеялись.

– А, мы едим мясо му, – сказала Отэм. – Наверное, говядина или бык. Это очень хорошо.”

– Очень жаль, – сказал Кавальски. “Я думал, может быть … – он издал звук лошадиного ржания, а затем ударил ногой по земле.

Тин-Тин и ЛиАда рассмеялись вместе с остальными.

“Я думал ‘гав-гав”, – сказал Зорба Спирос.

“Или, может быть, "мяууууууу" ” – сказала Кэди.

Кавальски чуть не подавился кусочком еды, что вызвало еще больший смех. Катери, которая вообще редко улыбалась, рассмеялась над Кавальски.

Карина коснулась щеки Лиады. – Почему они заклеймили тебя?”

ЛиАда покачала головой. – Не знаю, что ты говоришь.”

– Брэнд, почему? Карина коснулась своей щеки и пожала плечами.

Тин-Тин, сидевший неподалеку, слышал их разговор. Она обратилась к Лиаде, которая по-гречески спросила об этом Зорбу Спироса. Он объяснил, что Карина хочет знать, откуда у нее эта отметина на лице.

– Я сделала клеймо, – сказала ЛиАда, дотрагиваясь до шрама.

– Это ты?– Карина указала на Лиаду. “Ты сам с собой это сделал?”

ЛиАда кивнула.

Тин-Тин подошла и села рядом с Лиадой. – Это…гм… – она коснулась своей щеки, на которой было клеймо, идентичное клейму Лиады, но на противоположной стороне лица. – Не могу произнести это слово.– Она сделала движение, будто работает мотыгой, потом встала и сделала такое движение, как будто ударила кого-то кнутом.

– Рабыня?– Спросил кавальски. “Она пытается сказать "рабыня"?’”

“Они не могут быть рабами, – сказала Карина. – Они управляют лагерем и делают почти все, что хотят.”

Катери, сидевшая в грязи на краю одного из бревен, заговорила с Тин-Тин, и та пожала плечами.

“Они пытаются придумать, как нам что-то сказать, – сказала Карина.

Хоакин встал и сделал движение рыхления земли, затем переноски тяжелого груза. Он остановился, чтобы вытереть лоб, затем сделал вид, что боится кого-то поблизости. Он схватил свою воображаемую мотыгу и вернулся к работе.

– Рабыня, – сказала Карина, указывая на Хоакина.

– Да, раб, – сказал Тин-Тин.

“Вы с Лиадой-рабы?– Спросила Карина.

Тин-Тин покачала головой. “Я был рабом Сулобо.…”

– Кусбеяв, – сказала ЛиАда. – Сулобо, кусбеяв.”

– Тин-Тин была рабыней, и она принадлежала Сулобо?– Спросил Хоакин.

Тин-Тин и ЛиАда, казалось, согласились.

– Да, – ответила Карина. “И мы все знаем, что такое кусбеяв.”

– Изабель, – ЛиАда сделала движение, чтобы достать монеты из кошелька и вручить их кому-то.

– Изабель купила жестяную банку.– Сказала Карина. “Продолжать.”

– Сулобо.”

– Ах, Изабель купила жесть у Сулобо.”

– Да, – ответила ЛиАда.

– Сколько лет было Тин-Тин?– Спросила Карина. “Она была ребенком?– Она притворилась, что укачивает ребенка, а потом указала на Тин-Тин.

– Нет, – ответила ЛиАда и вытянула руку на уровне груди.

– Тин-Тин была молодой девушкой, а кто такая Изабель?”

ЛиАда укачивала ребенка на руках.

– Изабель-это ребенок?”

“Нет. ЛиАда-это…гм…”

– ЛиАда была ребенком?”

ЛиАда покачала головой.

“Я думаю, что Изабель-мать Лиады, – сказал Хоакин.

– А, понятно, – сказала Карина. – Изабель качала Лиаду, как ребенка. Изабель-твоя мать.”

ЛиАда подняла два пальца.

“У вас две матери?”

ЛиАда подняла один палец, потом два. Указывая на второй палец, она сказала: "Изабель.”

– Изабель-твоя вторая мать. А ты был младенцем, когда Изабель купила жесть у Сулобо?”

“Нет.– ЛиАда вытянула руку на уровне груди.

“Ты была маленькой девочкой, когда Изабель купила жестянку?”

“Да. А мы… – ЛиАда крепко обняла Тин-Тин, склонив к ней голову.

“Вы были как сестры?”

Карина подняла два пальца, обхватив один вокруг другого. Они оба кивнули.

– Сулобо клеймил Тин-Тин, когда владел ею?– Спросила Карина.

– Да, – ответила ЛиАда. “И я думаю, что должна быть такой же, как моя сестра, Тин Тин бан Суния, поэтому я делаю это.– Ее руки говорили об этом совершенно ясно.

Карина шмыгнула носом и вытерла щеку. “Я…я…не могу.…”

– Представляешь?– Сказал Хоакин.

“Не могу себе представить…”

– Узы настолько крепкие, что можно было бы заклеймить себя, потому что ее сестра была заклеймена как рабыня?– Сказал Хоакин.

Карина согласилась.

На несколько минут воцарилось молчание.

“Что-то настолько мощное, – сказал Кавальски, – что простые рутины нашей жизни кажутся тривиальными.”

– Катери, – сказала ЛиАда, – это рабыня Сулобо.”

– Что?– Спросил Александр.

“Да, – сказал Тин-Тин.

– Катери, – сказал Александр, – ты раб Сулобо?”

Катери что-то сказала Лиаде, и та заговорила с ней на их языке. Затем Катери ослабила шнурок на воротнике своей туники, и ЛиАда оттянула ее назад достаточно далеко, чтобы они увидели клеймо рабыни на ее правой лопатке.

– Черт возьми, – сказал Кавальски, – как кто-то мог это сделать?”

Карина коснулась шрама. – Так жестоко, но ее клеймо совсем другое.”

– Да, – сказал Хоакин. – У лиады и Тин-Тин есть стрела поперек древка Вил. У бренда Катери есть вилы со змеей, обвивающейся вокруг древка, но не стрела.”

“Почему это?– Спросила Карина.

“Это бегущая марка, – сказал Кавальски. “На старом Западе, когда корова была продана или украдена, они должны были изменить первоначальную марку на что-то другое. Они использовали бегущую марку, чтобы изменить старую марку. Эта стрела на Тин-Тин и клеймо Лиады-запущенный бренд, добавленный, чтобы показать, что они не принадлежали первоначальному владельцу.”

“С этими женщинами обращаются как со скотом, – сказала Карина. – Покупали и продавали, как будто это были животные.”

– Сулобо,-сказал Александр,-этот сукин сын.”

Катери поправила воротник и затянула шнурок. Затем она повернулась, чтобы покинуть их.

“Ждать. Александр взял ее за руку, чтобы остановить. “Не уходи.”

Она повернулась к нему.

“Ты не обязана быть рабыней. Рабство было объявлено вне закона двести лет назад.”

Катери взглянула на Лиаду, затем та обратилась к Отэм за помощью в объяснении того, что сказал Александр.

– Хм, – сказала Отэм, – как я могу сказать "свобода" в знаке—”

– Прервал ее лоджаб. “Я куплю ее у Сулобо.”

– Да, низкая работа, – сказала Кэди. – тебе бы это понравилось, владеть женщиной. Идиотская задница.”

“Я не думаю, что Седьмая кавалерия будет владеть рабами, – сказала Карина.

– Вы глупые женщины, – сказал Лоджаб, – вы все злы, потому что никто не заплатит за вас денег.”

– Ешь дерьмо и умри, низкая работа, – сказала Кэти.

– Прекрати, Лоджаб, – сказал Александр. “Это неуместно, – сказал он, глядя, как Катери уходит.