Текст книги "Западная Европа против Византии. Константинополь под натиском крестоносцев"

Чарльз Брэнд
Западная Европа против Византии. Константинополь под натиском крестоносцев

Они [западноевропейцы] думают, что мир недостаточно велик для них и нас.

Евстафий Солунский

CHARLES M. BRAND

BYZANTIUM CONFRONTS THE WEST

1180–1204

© Перевод, ЗАО «Центрполиграф», 2022

© Художественное оформление, ЗАО «Центрполиграф», 2022

Предисловие

Кульминационным моментом в истории Византии является захват Константинополя в ходе Четвертого крестового похода в 1204 г. На первый взгляд, решение полководцев крестового похода оказать помощь ссыльному принцу Алексею, по-видимому, было принято ввиду их финансовых трудностей и неожиданного приезда принца в Италию. С этого момента они, видимо, и начали предпринимать незапланированные шаги к тому, чтобы захватить город для себя.

Однако если их действия рассматривать на фоне предыдущих отношений Византии с Западом, то они могут приобретать иной вид. Все участники крестового похода – французские и фламандские рыцари, маркиз Монферратский, его друг Филипп Швабский, венецианцы и сам папа римский Иннокентий III – прямо или косвенно поддерживали связь с Византией. У них были причины любить или не любить, добиваться расположения или презирать власть в Константинополе. Сознательно или бессознательно поведением этих людей руководили их замыслы и чувства.

Цель этой книги – проанализировать отношения между Западной Европой и Византийской империей с 1180 по 1204 г.; таким образом станут очевидны некоторые мотивы, лежавшие в основе Четвертого крестового похода.

Стремясь понять отношение империи к Западу и ее слабость в противостоянии крестовому походу, мы должны рассмотреть ситуацию внутри нее. В 1180 г. умер Мануил Комнин, оставив бразды правления одиннадцатилетнему сыну и его матери. С этого момента благополучие Византии пошло ко дну. Последние императоры Комнинов и Ангелов унаследовали все проблемы стареющей общественной системы и немногие таланты, необходимые для спасения государства. Проводимая ими политика, их усилия и столкновения с западными державами являются темой этой истории.

Предлагаемый читателю текст изобилует необычными словами: «протосеваст», «протостратор», «кесарь», «мегадука» и им подобными. Такие слова, как «протосеваст», были почетными и ничего не значили; те же слова, которые указывают на истинную ответственность, получили определение в тексте. Можно вкратце отметить один набор периодически повторяющихся терминов: командующий византийской армией на Балканах был «западным доместиком», а войска в Малой Азии возглавлял «восточный доместик»; когда эти два поста занимал один и тот же человек, его называли «великим доместиком».

Еще большую путаницу создает множество похожих имен. Между 1180 и 1204 гг. правили императоры Алексей II, Алексей III, Алексей IV и Алексей V. Более того, несколько человек претендовали на то, чтобы быть усопшим Алексеем II. Император Исаак Ангел правил в Константинополе одновременно с Исааком Комнином на Кипре. Двое важных правительственных чиновников носили имя Иоанн Дука, которых я разделил на Иоанна (Ангела) Дуку и Иоанна Каматира Дуку. Между 1180 и 1204 гг. пятеро людей носили имя Иоанн Каматир: один стал патриархом Константинопольским, другой – архиепископом Болгарским (Охридским), третий – преподавателем ораторского искусства, четвертый – логофетом дрома, а последний – мелким чиновником морской коллегии. Род Комнинов не демонстрировал большого разнообразия имен; бесконечно повторяются имена: Иоанн, Алексей, Исаак, Андроник, Анна, Феодора, Мария и Евдокия. В любом из более мелких ответвлений рода поэтому необходимо определять место человека в генеалогии. Фамилии еще не были постоянными и не наследовались. Попытка выделить отдельных людей выявила необходимость прибегать к описательному определению.

В некоторых случаях я сохранял что-то от изначальных имен даже тогда, когда это приводило к заметному противоречию. Так, читателю попадется французская принцесса Мария Антиохийская и византийская принцесса Мария Комнина. Более того, иностранцы получали новые имена, когда они вступали в брак с представителями императорской семьи: Мария Антиохийская, например, стала императрицей Зеной. Я следовал установленной традиции и писал через дефис такие имена, ставя на первое место иностранную часть имени: Мария-Зена, Ренье-Иоанн. Византийские источники используют новые имена, латинские источники – старые.

Чарльз Брэнд

Глава 1
Государство и народ: унаследованные проблемы

В 1081 г. Византийское государство оказалось на грани краха: вторжение и гражданская война почти покончили с ним. Благодаря героическим усилиям первых трех императоров из рода Комнинов – Алексея I (1081–1118), Иоанна II (1118–1143) и Мануила I (1143–1180) – империя была восстановлена. Балканы и прибрежные регионы Малой Азии были вновь завоеваны, а имперская власть – утверждена заново, хотя теперь она опиралась на поддержку крупных землевладельцев и итальянских купцов. Такую ситуацию вместе со всеми ее проблемами и унаследовали сын Мануила Алексей II и его преемники.

В то время как единоличная власть императора была теоретически неоспорима, на практике ему приходилось уважать позицию аристократии. Представители придворной знати (главным образом его собственные родственники) носили почетные титулы, и иногда на них была возложена огромная ответственность, особенно когда речь заходила о военном командовании. В провинциях аристократы обладали обширными земельными владениями и были освобождены от уплаты налогов. Свободу действий императора также ограничивал чиновничий аппарат, так как органы государственной власти Византии в XII веке имели замысловатую специализацию, и их многочисленные департаменты требовали многочисленных штатов и выполнения немалой регистрационной работы. Ни один чиновник не мог считаться руководителем администрации, но у императора часто был один главный советник. Сотрудничество или обструкционистская позиция аристократов и бюрократов могли определить успех политики правителя.

Деятельностью правительства, чрезвычайно важной для императора, был сбор налогов. Большая часть его доходов шла от налогов на землю, скот и жилье. Имперские чиновники измеряли и оценивали землю по ее продуктивности. Налогами облагались животные кочующих скотоводов (включая валахов), и каждое хозяйство свободного крестьянина должно было платить некоторую сумму государству. Эти обычные налоги дополнялись немалыми экстренными поборами (зачастую это был труд животных), которые получили большое распространение.

Определенные налоги требовалось платить золотыми монетами (иперперами, которых было шесть на унцию золота). Любая сдача, причитавшаяся налогоплательщику, выплачивалась серебром, так что правителю был гарантирован доход в золотом выражении. Тем не менее власти освобождали большое количество земельных магнатов от налогообложения, да и многочисленные богатые монастыри тоже пользовались этой привилегией. В каждой гавани корабли платили стандартный портовый сбор в размере десяти процентов, но венецианцы были освобождены от этого налога, и многие монастыри тоже – для судов ограниченных размеров. Также существовали налоги с продаж, с наследства и много второстепенных податей. И все же потребности власти сильно превосходили обычный доход, поэтому было необходимо принимать чрезвычайные меры. Откуп налогов стал обычным делом, а сборщики налогов были печально известны своими притеснениями и продажностью. Время от времени происходило открытое сопротивление.

Судебная система была частью обычной администрации империи. Существовали различные местные и региональные судьи, но правители провинций часто брали на себя их функции. В Константинополе было несколько главных судов: в Уложении Мануила I перечислены четыре, а в других документах – остальные. Разделение сфер их юрисдикции остается неясным. Сам император мог слушать любое дело, передать его в любой суд или сформировать особый суд по своему желанию. Судей обычно величали judges of the velum (судьи велума; велум – ткань, занавешивающая вход в тронный зал. – Пер.) по названию бывшего суда в Большом дворце. Исполнение функций судьи было не профессией, а лишь обычной ступенью (и даже не очень продвинутой) в карьере чиновника. В конце XII в. суды, по-видимому, больше приводили в исполнение недавно принятые имперские указы и привилегии, нежели более старые своды законов, такие как Базилики. В сельской местности качество правосудия было низким, но столичные суды стремились действовать согласно букве закона.

Армия требовала к себе немало внимания императора. Комнины зависели от крупных землевладельцев и иностранных наемников в части формирования армии. Ядро армии состояло из одетых в доспехи рыцарей, каждому из которых требовались значительные земельные владения для своего содержания. Среди наемников были славяне, венгры, норманны и «франки» (обобщенное название западноевропейцев), а скандинавы и англосаксы входили в варяжскую гвардию. Качество этих вооруженных сил всегда было сомнительным: византийские воины иногда вели себя храбро и дисциплинированно, но их боевой дух редко был высоким, и иногда они отказывались сражаться. Сам император зачастую вставал во главе своего войска, а в его отсутствие командование обычно брал на себя один из его родственников. Это часто помогало предотвратить военные бунты, но не гарантировало победы: так как командующие часто оказывались совершенно некомпетентными, многие армии были разбиты. В плане поддержки с моря Комнины полагались на Венецию до тех пор, пока Мануил не осознал ненадежность этой опоры. Он построил новый флот немалых размеров: в 1169 г. двести византийских военных кораблей появились у Думьята в Египте. Но этот флот был утрачен его преемниками. В 1203 г., когда близился Четвертый крестовый поход, у императора не было кораблей и было совсем немного солдат, чтобы противостоять ему. Почти в одиночку город обороняли варяги.

Несмотря на небольшие размеры империи, число провинций увеличивалось. Большие провинции неоднократно подвергались делению, чтобы их правители были слишком слабы и не могли восстать против императора. В 1198 г. в списке привилегий, дарованных Алексеем III венецианцам, значились более восьмидесяти пунктов и районов, хотя в их число не входило побережье Черного моря. Родственники императора и члены семей крупных землевладельцев часто правили этими районами, сочетая должность анаграфея (налогового оценщика) с должностью правителя. Такие чиновники использовали свою должность для наполнения собственных карманов, к огромному несчастью для своих подданных. Недовольство, враждебность и неповиновение были характерны для жителей провинций, которые видели, что их правители игнорируют реформы, начатые в Константинополе. Местничество этих крупных магнатов приводило к тому, что столица лишалась лояльности провинций.

В XII в. византийская церковь была ветвью власти. Патриарх Константинопольский, назначенный императором, мог быть смещен под любым предлогом; митрополиты (архиепископы) и епископы также находились под контролем государства. Император имел право выражать официальное мнение по положениям вероучения, но лишь с согласия епископального синода. Неоднократно происходили конфликты, и правитель обычно навязывал свою волю. Монастыри, освобожденные от большей части общественных нагрузок, постоянно стремились к большей свободе, но ввиду военной необходимости императоры иногда урезали их привилегии. Некоторые монастыри, носившие название «свободных», не контролировались самой церковью, а находились под прямой юрисдикцией императора. Монахи имели большое влияние на простых людей, а в мирскую иерархию входил ряд выдающихся людей. Митрополит Евстафий Солунский был не только передовым ученым своего времени, но и взял на себя светское руководство своей паствой, когда в 1185 г. норманны захватили город. И хотя церковь была подчинена государству, ее духовная и нравственная сила была жива.

Экономика Византийской империи была более многоотраслевой, чем экономика средневековой Западной Европы. Сельское хозяйство занимало основную часть населения, но выращивание зерна не доминировало в ландшафтах в такой степени, как на Западе. Большая часть территории империи больше подходила для выпаса скота, нежели пахоты, поэтому было широко развито овцеводство. Имелись обширные виноградники и оливковые рощи, а на Пелопоннесе шелковичные черви благоденствовали на листьях тутовника.

1. Золотые ворота

2. Ксилокеркосские ворота

3. Пигийские ворота

4. Ворота Ресиос

5. Ворота Святого Романа

6. Харисийские ворота

7. Влахернские ворота с башней Исаака Ангела и тюрьмой Анемас

8. Ворота Друнгария

9. Еврейские ворота (ворота Перама)

10. Ворота Святого Марка

11. Иканатисские ворота

12. Неорионские ворота

13. Ворота Старого ректора

14. Ворота и башня Святого Евгения

15. Буко ле он

16. Большой дворец

17. Халкские ворота

18. Храм Богоматери Фаросской

19. Площадь Августеон

20. Храм Святой Софии

21. Томаиты

22. Патриарший дворец

23. Церковь Богоматери Одигитрии

24. Дворец Мангана

25. Церковь Святого Георгия в Мангане

26. Дворец Каламана

27. Ипподром

28. Милий (нулевая миля)

29. Церковь Сорока Севастийских мучеников

30. Преторий (приблизительное местонахождение)

31. Форум Константина

32. Форум Таури

33. Форум Бовис

34. Форум Аркадия

35. Друнгарион

36. Церковь Христа Пантократора

37. Церковь Святых Апостолов

38. Церковь Христа Пантепопта

39. Церковь Христа Эвергета

40. Церковь Влахернской иконы Божией Матери

41. Влахернский дворец

42. Монастырь Святых Косьмы и Дамиана

43. Церковь Святого Мокия

44. Церковь Богородицы Перивлепты

45. Дворец династии Ангелов (приблизительное местонахождение)

46. Студийский монастырь

47. Церковь Святого Диомида

48. Мечеть (приблизительное местонахождение)

49. Галатская башня

50. Церковь Святых Сергия и Вакха

Сельское хозяйство в Византии никогда не было натуральным, так как там всегда существовал городской рынок. Помимо больших городов – Константинополя и Фессалоник – было много и небольших городков (Фивы, Коринф, Науплия, Филадельфия, Траллес и другие), жители которых могли покупать продукты, произведенные в сельской местности. Более того, растительное масло, вино и даже зерно шли на экспорт в Западную Европу. Морской урожай дополнял урожай, собранный на суше: в Константинополе или поблизости от него, как поговаривали, насчитывалось тысяча шестьсот рыбацких судов, каждое из которых платило налоги золотой монетой каждые две недели. Прибыль от сельского хозяйства и рыболовства доставалась главным образом крупным землевладельцам, включая монастыри.

Города империи были местом, где активно развивались ремесла. В то время как простые предметы для повседневного использования составляли основную часть ремесленного производства, сохранившиеся источники говорят в основном о предметах роскоши. Шелк и парча регулярно шли на экспорт на Запад; Фивы в Беотии соперничали со столицей в своей продукции. В производстве изделий из металла, ювелирных украшений и резьбе по слоновой кости Византия превосходила всех, кроме арабов. Многие ремесленники были евреями: в 1167 г. Бенджамин из Туделы, путешествовавший по империи, обнаружил значительные колонии евреев-ремесленников в столице и главных городах. Изделия самого высшего качества изготовлялись для императорского двора или использовались в качестве дипломатических подарков, но латинские купцы экспортировали все, что только могли. Банковское дело было развито недостаточно: граждане Византии обычно помещали свои средства в монастыри, чтобы обеспечить их сохранность. И все же существовали торговые банкиры аналогично основателям больших итальянских банковских домов. Приблизительно в 1200 г. одного из них по имени Коломодий едва не обобрали в суде.

Тем не менее торговое процветание Византии было серьезно подорвано в XII в. из-за итальянских купцов, которых византийцы называли «латиняне». Венецианцы получили широкие привилегии от Алексея I; с течением времени пизанцы и генуэзцы стали их конкурентами. В империю приехали в большом количестве итальянские купцы, чтобы в ней поселиться. (Евстафий говорит о шестидесяти тысячах в Константинополе в 1182 г., но эта цифра не вызывает доверия.) Итальянцы процветали благодаря освобождению их от большинства налогов, что давало им возможность продавать товары дешевле, чем их конкуренты-византийцы. Латиняне не ограничивались торговлей: упрочившись в империи, они прибрали к рукам и долю в промышленности. В глазах византийцев они пили из империи кровь.

Несмотря на преобладание латинских морских перевозок, не все византийские суда были вытеснены с моря. Особенно Черное море оставалось их заповедником: Андроник Комнин собрал в Понте флот, чтобы с его помощью напасть на Константинополь; Алексей III обнаружил, что там выгодно нападать на торговые корабли отчасти для того, чтобы уничтожать турецкие корабли, плывущие из Аминсоса (современный Самсун). Что касается Эгейского моря, митрополит Афинский Михаил Хониат однажды указал одному высокопоставленному имперскому чиновнику на абсолютную независимость этого города в части морской торговли. Несколько лет спустя он случайно упомянул корабль из Монемвасии; эта деталь говорит о продолжении существования прибрежной торговли в Эгейском море, несмотря на большое количество в нем пиратов. Наконец, когда участники Четвертого крестового похода начали всерьез атаковать Алексея IV 1 декабря 1203 г., они захватили в гавани много греческих кораблей, нагруженных множеством товаров и продовольствием.

В XII в. византийское общество имело сложную структуру, однако классовые границы оставались слабо очерчены, и их легко можно было переходить. В Константинополе главенствовала придворная аристократия – родственники императора: к этой группе принадлежали такие семьи, как Дука и (до 1185 г.) Ангелы. В провинциях царили семьи крупных землевладельцев (среди прочих семьи Врана, Мелиссеной, Маврозом). Кое-кто из представителей последней семьи путем заключения брака вошел в семьи дворцовой знати, а некоторые придворные владели немалыми землями. Ниже по общественной лестнице стояли представители имперского чиновничества, начиная от мелких клерков и заканчивая государственными министрами, которые также занимали большинство значимых постов в церкви. Их положение давало им огромное влияние. Некоторые чиновничьи семьи (например, Каматерои) породнились с дворцовой аристократией. О городских жителях, особенно за пределами столицы, нам известно слишком мало. Более состоятельными работниками были те, которые объединялись в гильдии. Основу общества составляли большая масса обедневших ремесленников и нищие. Вне городов часть крестьян была еще свободной, но остальные фактически превратились в рабов крупных землевладельцев.

В эту иерархию латиняне вошли как незваные гости, хотя некоторые из них и сумели вписаться в эту структуру. Было много наемников-франков, которые приняли командование частью армии и даже личной охраной императора. Всем была известна симпатия Мануила I к западноевропейским рыцарям; видимо, он предпочитал их непоколебимую храбрость вероломству и трусости своих собственных подданных. При самом дворе латиняне были заметны. Изгнанники благородного происхождения, особенно из королевства Сицилия, находили в Константинополе радушный прием и служили посланниками в западные державы. Мануил последовательно женился на двух латинских принцессах – Берте Зульцбахской и Марии Антиохийской – и для своих сына и дочери выбрал жену и мужа из Западной Европы. Образованные люди, такие как братья из Пизы Уго Этериан и Лео Этериан (Тускус), всю жизнь работали в бюрократическом аппарате Византии. Эти представители населения не соперничали с местными жителями, и поэтому они не были нежеланными гостями.

Положение итальянских купцов было совсем другим. В огромных количествах, сопровождаемые католическими священниками и монахами, они жили в многолюдных кварталах вдоль Золотого Рога, хотя некоторые проживали в домах в других частях города. Между византийцами и латинянами часты были смешанные браки, и были известны случаи тесной дружбы. В час величайшей опасности Никиту Хониата и его семью укрыл в своем доме венецианский купец. Однако многие византийцы с непримиримой враждебностью относились к латинянам, считая их еретиками или того хуже, и возмущались их богатством и тем, что они освобождены от налогов. Византийцы и западноевропейцы презирали друг друга за язык, уровень культуры и обычаи. Император старался заручиться лояльностью латинян, делая их burgesses, или подданными Византийского государства, давшими ему клятву верности. Ситуация была взрывоопасная: лишь власть Мануила Комнина держала ее в узде.

Город Константинополь – сердце империи – был местом грубых контрастов. Представители аристократии и верхушки среднего класса жили в просторных городских домах, сгруппированных поблизости от Большого дворца на восточной окраине города, вокруг нового Влахернского дворца Комнинов на его противоположном конце и вдоль главной улицы – улицы Меса по направлению к Золотым воротам. Самыми выдающимися памятниками города были многочисленные церкви во главе с храмом Святой Софии, многие из которых – при монастырях. Ипподром был по-прежнему центром политической жизни: горожане могли там бунтовать против императора, или император использовал его как место для наказания так называемых врагов государства. Другие общественные здания служили нуждам величайшей столицы мира. В такой обстановке представители высших классов жили в великолепии и роскоши.

Совсем другим был удел бедноты. В стороне от главных магистралей улицы города были узкими и темными, а от деревянных домов работников и нищих постоянно исходила угроза пожара. Ремесленники, задавленные западной конкуренцией, иногда использовали свои гильдии для защиты себя от властей. Обедневшая масса нищих вела скудное существование, будучи постоянно неуверенной в завтрашнем дне и испытывая недовольство. Здесь были распространены пьянство, проституция и преступность. Ко второй половине века ситуация усугубилась настолько, что стихийно появились демагоги, каждый из которых, как говорили, был истинным королем среди жителей своего района. Ненависть к латинянам объединяла и направляла население. Как только исчезла сдерживающая рука Мануила, толпа стала движущей силой в политике.

За пределами городов жизнью управляли крупные землевладельцы. Начиная с IX в. во всех уголках Византийской империи появились семьи, имевшие обширные земельные владения. Между 1071 и 1097 гг. землевладельцы в Анатолии, ранее самые богатые и известные люди, были сметены потоком турков-сельджуков. Комнины отвоевали эти земли, и эти люди отчасти вернули себе свое положение. Когда приблизительно в 1196 г. некий магнат из города Антиохия на реке Меандр праздновал свадьбу своей дочери, празднества были столь расточительными и шумными, что отпугнули турецкое войско, собиравшееся захватить этот город врасплох ночью. В балканских провинциях богатые семьи занимали хорошо упрочившееся положение, несмотря на неспокойные времена первых лет правления Алексея I. Поместья таких кланов, как Врана, располагались вокруг Адрианополя и были огромными. Отдельные семьи держались вместе, помогая своим главам семейств, и действовали только после совместного совещания. Брачные союзы и семейные договоры лежали в основе большинства политических распрей в Византии. Так как Комнины сами были выходцами из землевладельцев, они ценили значимость своего класса. Алексей I ввел новые почетные титулы для тех, кто породнился с императорской семьей, – такая практика активно поощрялась. Военная карьера давно уже была традиционной для представителей землевладельческих кланов; при Комнинах эта традиция продолжилась. В конце века историк Никита Хониат называет представителей знати those of blood (дословно: люди крови). Эта концепция «знатности по рождению» ознаменовала завершившееся изменение.

Магнаты-землевладельцы были обязаны своим положением унаследованной собственности, но в период правления Комнинов они получали много дополнительных земель от властей. Эти дары, доступные и чужеземцам, и местным жителям, назывались pronoiai (прония; буквально: обеспечение) и состояли из земель, обрабатываемых крестьянами и полученных в награду за военную службу. В государстве хронически не хватало солдат, особенно одетых в доспехи всадников, и каждый прониар (владелец пронии) должен был предоставлять одного или более воинов. И хотя такие дары появились в XI в., Комнины были первыми, кто стал широко их использовать. Действительно, национальная часть армии Комнинов была сформирована главным образом из прониаров. Теоретически ирония была временным явлением: этими землями награжденный мог пользоваться лишь до конца своей жизни или даже меньше. Но на практике появилась тенденция передавать их по наследству, хотя и сохранялась разница между семейными землями предков и дареными землями. Крупные землевладельцы, жаждущие все больше земли, энергично стремились получить пронии от государства. Так как существенная часть их земельных владений состояла из проний, они не позволили бы никакой власти изменить этот порядок вещей. Таким образом их земельные богатства сильно увеличились за счет государства; и у них была возможность заполучить множество солдат, чтобы использовать их в восстаниях. Можно отметить, что пронии отличались от западных феодов по нескольким аспектам. Не разрешалось делить пронию на части, а прониар обычно не давал клятву верности императору. Ко второй половине XII в. прония была основным общественным институтом в сельской местности.

Поведение земельных магнатов соответствовало их богатству и независимости. Время от времени они манипулировали механизмом местного управления. К концу века, например, Алексей Капандритис – магнат из Западных Балкан – захватил богатую вдову, возвращавшуюся к своим родителям, и вынудил ее выйти за него замуж. Такие действия были вдвойне незаконны не только по причине примененного насилия, но и потому, что они состояли в запрещенной степени родства. Тем не менее Капандритис заставил архонтов (высших должностных лиц) этого региона, которые были его родственниками, и местного епископа свидетельствовать о том, что никакого принуждения не было. Землевладельцы, которые использовали свое официальное положение с целью увеличить свое богатство, часто охотились за монастырскими землями. Так, Иоанн Карантенос – primikerios (управляющий или пристав) провинции Миласа и Меланудион на юго-западе Малой Азии – взял в аренду часть собственности монахов монастыря Святого Павла на горе Латрос. Затем он отказался вносить арендную плату или возвращать им их собственность; более того, его наследники удерживали ее после его смерти. Даже вмешательство императора не помогло быстро добиться восстановления монахов в правах.

Такое успешно осуществляемое открытое пренебрежение законом предвещало крах централизованной власти в империи.

Успехи таких насильственных действий поощряли землевладельцев идти дальше к полному отделению от империи. После смерти Мануила Комнина к власти приходили слабые и неуверенные правители. Константинополь, разрываемый фракционной борьбой и попытками государственных переворотов против власти императора, не проявлял интереса к благосостоянию провинциалов. В результате, когда богатый магнат решал нанести удар самостоятельно, он мог рассчитывать на поддержку более мелких землевладельцев, сельское население и жителей маленьких городов. Такой местный сепаратизм проявлялся неоднократно. Город-крепость Филадельфия, которая охраняла верхнюю часть долины Меандра, когда-то была центром, верным династии Комнинов. Тем не менее Феодор Манкафа в 1188 г. убедил ее жителей поднять восстание, провозгласил себя императором, чеканил серебряные монеты от своего имени, и казалось, что он собирается основать независимое государство. В других уголках Малой Азии после смерти Алексея II претенденты на его имя получали широкую поддержку. Турецкие султаны Коньи поддерживали такие движения ради своих целей. В Греции Лев Сгур стал независимым от Навплии и постепенно распространил свою власть на Коринф и Фивы. Восстание валахских магнатов Петра и Асеня отличалось от похожих движений только тем, что они могли взывать к стремлению к национальной независимости населения и заманивать людей воспоминаниями о Первом Болгарском царстве. Таким образом им удалось привлечь на свою сторону последователей, а их действия обрели слабое подобие законности. Правительство империи без энтузиазма боролось с этим центробежным давлением.

В то время как землевладельцы становились сильнее, крестьяне вряд ли могли процветать. Свободные земледельцы X в., которые жили в общинах и платили налоги напрямую государству, теперь почти ушли в прошлое. Обычный крестьянин был paroikos – фактически крепостной, который обрабатывал землю, принадлежавшую монастырю или крупному землевладельцу. Когда земля переходила в другие руки, такие крепостные переходили в другие руки вместе с ней. Все налоги, ранее выплачиваемые государственным чиновникам, теперь собирал землевладелец, который мог передать их властям, а мог и не передать. Самые низшие категории paroikoi не были подданными государства и не имели доступа в общественные суды. Они сильно страдали от угнетения со стороны своих землевладельцев. Приблизительно в 1197 г. султан Коньи создал колонию для византийских беженцев неподалеку от Филомелиона и гарантировал ее обитателям освобождение от налогов и благоприятные условия пребывания там. Целые византийские общины добровольно перешли границу, чтобы жить в этом полурае. В 1204 г. латинян-завоевателей радушно встречали во многих местах, но бывших византийских аристократов, бежавших в нищете и наготе из оккупированной столицы, крестьяне делали объектами для насмешек. Официальные попытки провести реформу ни к чему не привели; сельское население было отчуждено от империи.

Культурная жизнь в XII в. у каждого класса была своя. Крестьяне, не имевшие возможности ускользнуть от крепостной зависимости, имели только такую духовную жизнь, которую им могла предоставить церковь на своих богослужениях; низшие классы благоговейно относились к монахам как земным обитателям божественного города, и многие стремились попасть в монастырь в конце своей жизни. С другой стороны, аристократия жила в роскоши. Пиры и развлечения императора установили моду для его высокопоставленных подданных: пиры были обильными и долгими, и на них гостей развлекали шуты и акробаты. Охота была укоренившимся времяпрепровождением представителей высшего класса, а при Мануиле в Византию с Запада пришли рыцарские турниры. За пределами столицы находились приятные сельские места уединения для богатых. Никита Хониат сетовал, что развлечения Константинополя и побережья Мраморного моря пленяли императоров того времени и уводили их с полей сражений. Он считал мягкость и роскошную жизнь аристократии одними из главных причин краха империи. Люди из высшего общества были обычно хорошо образованны; каждый писатель предполагал, что его читатели знакомы с произведениями Гомера и Библией. По праздничным случаям звучали замысловатые речи в античном стиле, полные ученых ссылок. Была сделана попытка использовать в качестве литературного языка аттический греческий, очень далекий от языка народа. Местом, где сходились и дворянин и простолюдин, были суеверия: все ходили к прорицателям, которые могли предсказывать то, что должно случиться. Астрология, которая пользовалась покровительством при дворе императора Мануила, сохранила свою популярность и при его преемниках. Сомнения и неуверенность в выживании отдельного человека и государства побуждали людей делать эти искренние попытки прочесть будущее.