Текст книги "Пять ночей у Фредди. Серебряные глаза"

Чарли взяла один рисунок, изображавший, как она предполагала, мчащегося по городу огромного динозавра. А ведь Майкл действительно был очень одаренным, осознала девушка. И она, и все ее друзья рисовали карандашами, но на фоне их каракулей рисунки Майкла выглядели самыми реалистичными.

– Вот этот особенно хорош, – сказал тихо подошедший к девушке Джон.

Чарли вздрогнула от неожиданности.

– Ты меня напугал.

– Извини.

Она снова посмотрела на рисунок. Что бы это ни было, она даже сейчас не сможет нарисовать ничего лучшего. Грудь вдруг словно сжало невидимым обручем, и Чарли задохнулась от горя и гнева. Она вдруг остро осознала, что Майкл умер молодым, его жизнь грубо оборвали, украли у него целых десять лет. На Чарли накатило негодование, чувство несправедливости, какое испытывают только маленькие дети, захотелось завопить: «Так нечестно!»

Сделав глубокий вдох, Чарли поставила рисунок обратно и отвернулась от стола. Народ пока не расходился, но девушка почувствовала, что должна немедленно уйти. Она встретилась взглядом с Марлой, и та – проницательная, как всегда, просто жуть! – кивнула и ухватила Ламара за рукав. Они встали и направились к парковке, Чарли тоже направилась туда. Кажется, никто не обратил внимания на их уход, и в этом не было ничего удивительного: все они здесь чужие, кроме Карлтона.

На парковке ребята остановились у машины Марлы. Она, похоже, сотворила чудо: нашла место на парковке прямо перед школой.

– Теперь я могу поиграть в игру? – тут же спросил Джейсон. Марла вытащила из кармана ключи и протянула брату, предупредив:

– Только смотри не уезжай.

Потом вдруг схватила мальчика за плечи, притянула к себе, обняла и на долгое мгновение замерла.

– Господи, я только к машине отойду! – пробормотал Джейсон, когда сестра наконец выпустила его.

– Ага, может, стоит разрешить тебе уехать, – фыркнула Марла, слегка подталкивая мальчика в спину. Потом откашлялась. – Так вы пойдете к Фредди?

Ребята принялись переглядываться.

– Ага, – кивнула Чарли. – Думаю, стоит сходить. – Почему-то теперь повторное посещение пиццерии казалось ей больше чем просто игрой, скорее необходимостью. – Давайте встретимся там на закате. Слушай, Джессика, ты не могла бы поехать с ребятами? Я собираюсь пройтись пешком.

– Можешь поехать с нами, – предложила Джессике Марла. – Я пообещала Джейсону сводить его в кино.

Чарли зашагала по дороге, не слушая, чем закончится разговор. Уже отойдя шагов на десять, она вдруг поняла, что кто-то идет за ней, и обернулась.

– Джон?

– Не против, если я пойду с тобой? Ты ведь идешь в свой старый дом, да?

– Как ты догадался?

– В той стороне, куда ты направляешься, больше нет ничего интересного. Вообще-то я тоже ходил посмотреть наш старый дом. Его перекрасили в синий цвет, а во дворе разбили сад. Так странно. Когда мы жили здесь, дом не был синим, но я никак не могу вспомнить, какого же он был цвета. Все так изменилось.

Чарли ничего не сказала. Хочет ли она, чтобы Джон пошел с ней? Ее дом, дом ее отца – это нечто очень личное. Она вспомнила, как Джон впервые увидел ее игрушки: он тогда пришел в восторг, причем восторгался совершенно искренне, а не из вежливости. Чарли сдалась.

– Хорошо, можешь пойти со мной.

– Твой дом… – Джон помолчал, будто колеблясь. – Твой дом изменился?

– Не очень сильно, – ответила Чарли. Это была полуправда, но девушка не знала, как объяснить, что именно изменилось.

Они прошли пешком почти три мили: вышли из города и зашагали по старым дорогам, вначале асфальтированным, потом посыпанным гравием. Затем сошли с дороги, поднялись на крутой холм, заросший кустарником и деревьями, которые давным-давно следовало бы подстричь или спилить. За густой листвой показались три крыши, расположенные на большом расстоянии друг от друга. В этих домах уже давно никто не жил.

Наконец ребята вышли на подъездную дорогу, и Джон вдруг встал как вкопанный, не сводя глаз с дома.

– Мне казалось, он не такой пугающий, – тихо проговорил он.

Чарли нетерпеливо взяла юношу за руку, помедлила секунду, потом потянула за собой, повела вдоль дома, в обход. Привести сюда Джона – это одно дело, но Чарли не чувствовала в себе готовности впустить еще кого-то внутрь. Вообще-то она и сама не горела желанием вновь туда входить. Джон безропотно шел следом за Чарли, словно понимая: раз они находятся на ее территории, ей и решать, куда идти.

Участок был большой, на нем умещалась не только лужайка перед домом. На заднем дворе росло много деревьев, и в детстве Чарли часто представляла, что это ее собственное королевство, в котором она – правительница. Трава буйствовала, разросшиеся сорняки доходили ребятам до колен. Они обошли вокруг дома. Джон все поглядывал на деревья, и Чарли вдруг охватил старый детский страх, порожденный детскими сказками. «Не ходи в лес одна, Шарлотта», – предупреждал ее отец. За этими словами не скрывался никакой зловещий смысл – просто обычное родительское предупреждение «не потеряйся», из разряда «всегда держи за руку взрослого, переходя дорогу» или «не трогай раскаленную печь». Однако маленькая Чарли приняла это предупреждение близко к сердцу. Она, как и все дети, читала сказки и знала, что в лесах обитают волки, а может, и кое-что пострашнее. Девушка поймала Джона за рукав.

– Не надо, – сказала она, и юноша, уже шагнувший было в сторону рощицы, повернул назад, не спрашивая, почему туда нельзя идти. Вместо этого он подошел к растущему в центре двора дереву и похлопал по стволу ладонью.

– Помнишь это дерево? – спросил он с улыбкой, и в его голосе промелькнули хулиганские нотки.

– Конечно, – кивнула Чарли, подходя ближе. – Оно росло тут еще до моего рождения.

Однако юноша выжидательно смотрел на нее, и девушка вдруг вспомнила.

В тот весенний день ярко светило солнце; им обоим было, наверное, лет по шесть. Джон пришел в гости, и они играли в прятки под условным присмотром отца Чарли: тот работал в гараже, полностью сосредоточившись на своих механизмах. Он оставил дверь открытой и услышал бы, если бы кто-то из детей закричал, однако можно сказать, что дети были предоставлены самим себе. Джон закрыл глаза, повернулся лицом к дереву, которое назначили «домиком», и сосчитал до десяти. Двор представлял собой широкое, открытое пространство, мест, в которых можно спрятаться, было мало, поэтому охваченная веселым азартом Чарли осмелилась спрятаться в рощице, за одним из ближайших ко двору деревьев. Сначала Джон обыскал остальные места: посмотрел за машиной ее отца, в закутке между гаражом и крыльцом, в который протиснулся бы только ребенок. Наконец он принялся обходить углы двора, и, поняв, что ее вот-вот найдут, Чарли перебежала за другое дерево. Когда Джон все-таки ее обнаружил, девочка со всех ног побежала через двор к дереву-«домику». Мальчик бежал за ней по пятам, так близко, что мог бы дотронуться до нее рукой, и Чарли мчалась изо всех сил, чтобы не дать себя осалить. Она ударила о дерево ладонями, а в следующий миг в нее с разгону врезался Джон – не успел затормозить. Они истерически захихикали, а потом разом умолкли, пытаясь отдышаться.

– Слушай, Шарлотта, – сказал Джон, как обычно дразня ее полным именем.

– Не называй меня так, – привычно возмутилась Чарли.

– Ты когда-нибудь видела, как взрослые целуются? – мальчик подобрал палку и стал ковырять ею кору дерева, как будто это настолько увлекательное занятие, что ответ его не очень интересует.

Чарли пожала плечами.

– Ага, думаю, да.

– Хочешь попробовать? – Джон по-прежнему не смотрел на нее; его лицо, как обычно, было перепачкано грязью, волосы на макушке торчали во все стороны, да еще в густой шевелюре торчала веточка.

– Фу, гадость, – поморщилась Чарли. Потом подумала и сказала: – Ну, давай.

Джон отбросил палку и, сцепив руки за спиной, наклонился к Чарли. Девочка закрыла глаза и стала ждать, потому что не вполне понимала, что ей надлежит делать.

– Шарлотта! – прозвучал совсем рядом голос ее отца. Чарли подпрыгнула, ударив наклонившегося к ней Джона лбом.

– Ай! – завопил мальчик, хватаясь за нос.

К ним подошел, обойдя дерево, отец Чарли.

– Что с тобой, Джон? – Он заставил мальчика показать пострадавший нос и констатировал: – Кровь не идет, ничего страшного. Шарлотта, держитесь поближе к дому, пожалуйста. – Потом он указал пальцем в сторону дороги.

– Джон, похоже, твоя мама уже здесь.

Он пошел навстречу подъехавшей машине.

– Ага, ладно. – Джон вприпрыжку побежал следом. На бегу он обернулся и помахал Чарли, улыбаясь от уха до уха, словно произошло нечто прекрасное. Сама Чарли понятия не имела, что это на него нашло.

Теперь она вспомнила.

– О боже, – пробормотала девушка, закрывая лицо ладонью: наверняка щеки у нее покраснели. Когда она наконец подняла взгляд, Джон сиял такой же довольной улыбкой, как десять лет назад.

– Знаешь, у меня нос до сих пор ноет перед дождем, – сказал он, постукивая по означенному органу пальцем.

– Неправда, – возмутилась Чарли. Она прислонилась спиной к стволу дерева. – Не могу поверить, что ты пытался меня поцеловать. Нам же было по шесть лет!

Девушка возмущенно посмотрела на приятеля.

– Сердцу не прикажешь, даже детскому, – напыщенно произнес Джон, однако в его насмешливом голосе явственно прозвучало что-то еще, отголосок искреннего чувства. Чарли вдруг осознала, что они стояли очень близко друг к другу. – Пойдем посмотрим мастерскую твоего отца, – сказал Джон, пожалуй, слишком громко, и Чарли кивнула.

– Хорошо. – Сказав это, она немедленно пожалела о своих словах. Открывать дверь мастерской ей не хотелось. Не отходя от дерева, девушка закрыла глаза. Перед мысленным взором до сих пор стоял этот образ, именно он всплывал в памяти всякий раз, когда она думала о мастерской: подрагивающий, уродливый металлический скелет в темном углу гаража – конвульсивно подергивающиеся конечности и поблескивающие в темноте серебристые глаза. Эта картинка всплывала в памяти первой до тех пор, пока ничего, кроме нее, не осталось. А еще Чарли помнила ощущение острой боли, но не понимала, кто эту боль испытывал: то существо, ее отец или она сама.

Чарли почувствовала, как ей на плечо опустилась чья-то ладонь, и открыла глаза. Перед ней стоял Джон, он встревоженно хмурил брови.

– Чарли, с тобой все в порядке?

«Нет».

– Да, – ответила она. – Идем посмотрим, что стало с мастерской.

Дверь гаража оказалась незаперта, да и какой смысл ее запирать, подумала Чарли. Первым делом она посмотрела на темный угол, но зловещей фигуры там не было. Старый отцовский фартук висел на обычном месте – отец надевал его, когда паял, – рядом висели защитные очки, зато страшный скелет исчез без следа. Чарли следовало бы испытать облегчение, но этого не случилось, наоборот, она по-прежнему чувствовала себя не в своей тарелке. Девушка огляделась. От мастерской практически ничего не осталось: верстаки, на которых отец собирал и налаживал свои изобретения, стояли на прежних местах, но материалы, чертежи и полусобранные роботы, некогда занимавшие все горизонтальные и вертикальные поверхности гаража, исчезли.

«Где же они?» Неужели тетя отправила их ржаветь на свалку, к другим выброшенным, бесполезным вещам? Или отец сам все выбросил, чтобы никого не утруждать? На бетонном полу тут и там валялись кусочки металла и мелкие детали; кто бы ни наводил тут порядок, он не слишком-то старался. Чарли опустилась на колени и подобрала деревянную деталь причудливой формы, потом – маленькую печатную плату. «Интересно, чьим мозгом ты была?» – подумала девушка. Хотя какая теперь разница. Вероятно, плата неоднократно падала, вытравленные медные дорожки слишком сильно поцарапаны – это уже не исправишь, даже если бы у кого-то вдруг возникло такое желание.

– Чарли, – окликнул девушку Джон. Он стоял в противоположном темном углу мастерской; если бы тот скелет остался на месте, он бы легко дотянулся до юноши.

«Но его здесь нет».

– Что?

– Посмотри, что я нашел.

Чарли подошла. Джон шагнул в сторону, и девушка увидела ящик с инструментами ее отца. Она опустилась на колени рядом с ним. Ящик выглядел как новый, даже не запылился. Он был сделан из темного дерева, покрытого слоем какого-то поблескивающего лака. Чарли осторожно открыла ящик. Достав из верхнего лотка шило, она несколько секунд держала его в руках – деревянная рукоятка инструмента так удобно легла в ладонь, словно делалась специально для Чарли. Впрочем, девушка даже не представляла, как пользоваться шилом. Когда она последний раз держала эту штуку в руках, она едва-едва смогла обхватить рукоятку пальцами одной руки. Она стала доставать инструменты один за другим. В деревянных лотках ящика были устроены выемки, точно повторяющие форму каждого инструмента. Все инструменты сияли чистотой, их деревянные рукоятки были гладкими, а на металлических частях не было ни пятнышка ржавчины. Казалось, инструментами пользовались буквально этим утром, после чего аккуратно вытерли и убрали на место. Словно кто-то до сих пор за ними ухаживал. Чарли смотрела на инструменты с какой-то отчаянной, внезапно нахлынувшей радостью, будто к ней вернулось нечто давно утерянное и очень дорогое. Она тут же устыдилась этой радости: вид отцовских инструментов выбил ее из колеи. Что-то в этом мире пошло не так. Ни с того ни с сего девушку охватил страх, она резким движением бросила шило на место, словно деревянная рукоятка обожгла ей ладонь. Потом закрыла крышку, но не встала.

На Чарли нахлынули воспоминания, и она закрыла глаза.

Ее ноги были испачканы в земле, и две большие заскорузлые ладони закрыли ей глаза. Вдруг вспыхнул яркий свет, и Чарли, прищурившись, подалась вперед: ей не терпелось увидеть, что за сюрприз ее ждет. Над ней возвышались три неподвижные, блестящие фигуры, солнце ярко их освещало, выхватывая малейшие детали. В первый миг этот блеск ослепил Чарли.

– Что скажешь? – Чарли услышала вопрос, но не могла на него ответить; она еще не до конца осознала, что именно видит. Три массивные фигуры на первый взгляд походили одна на другую, но Чарли все-таки выросла среди механизмов и сразу заметила отличия, догадалась, как будет выглядеть конечный результат. Ведь три пустых костюма уже давно висели на чердаке, подвешенные к потолочной балке, словно туши животных. Чарли знала, что они нужны для чего-то особенного, и теперь поняла, для чего именно.

У одного из металлических существ торчали из головы два длинных прута. Сама черепообразная голова казалась очень прочной, и складывалось впечатление, будто пруты вбили в нее силой.

– Это же кролик! – взвизгнула Чарли, гордая своей осведомленностью.

– Ты его не боишься? – спросил голос.

– Конечно нет. Он похож на Теодора!

– Теодор. Верно.

Стоявшая по центру фигура была самой проработанной: над физиономией хорошо поработали долотом, и Чарли сразу поняла, что это морда животного. Точнее, медведя; из его макушки торчал единственный прут. На миг Чарли озадачилась, потом улыбнулась.

– Это для шляпы, – уверенно заявила она.

Последняя фигура показалась девочке самой пугающей: в центре морды, там, где полагалось находиться рту, торчал длинный металлический зажим. В руках фигура держала поднос, на котором стояла оплетенная проводами металлическая конструкция, больше всего походившая на вставные челюсти.

– Этот страшный, – нерешительно призналась девочка.

– Ну, эта деталь будет выглядеть как кекс! – Отец Чарли нажал на странную конструкцию, и челюсти со щелчком сомкнулись, так что Чарли подпрыгнула от неожиданности, а потом захихикала.

Внезапно ее смех оборвался. Она так увлеклась этим видением, что забыла обо всем на свете. «Я не должна стоять здесь. Меня здесь нет!» У нее задрожали руки. Как она могла забыть?

«Угол». Она посмотрела на землю, не в силах поднять глаза, не в силах пошевелиться. На одном ее ботинке развязался шнурок. Рядом с ее ногой лежали шуруп и кусочек липкой ленты, от грязи ставший непрозрачным. У нее за спиной… что-то…

– Чарли?

Это был Джон.

– Чарли!

Девушка посмотрела на него.

– Извини, просто задумалась. Это место… – Она встала и, сделав шаг вперед, встала на то место, где стояла в своих воспоминаниях. Потом оглянулась, словно ожидала, что воспоминание станет явью. В углу никого не было, никого и ничего. Чарли снова опустилась на колени и принялась водить ладонью по земле, пока не нащупала на грязном полу маленький шуруп. Она положила его на ладонь и внимательно осмотрела; в полу были небольшие отверстия, она обнаружила их, немного расчистив грязь. Девушка задумчиво поковыряла отверстия пальцем.

– Чарли, я должен тебе кое-что сказать. – В голосе Джона отчетливо слышались настойчивые нотки. Чарли в последний раз обвела взглядом мастерскую и поднялась.

– Мы можем выйти наружу? – попросила она. – Тут я не могу дышать.

– Да, конечно, – согласился юноша.

Девушка вышла во двор, Джон следовал за ней, и вернулась к дереву, у которого они давным-давно играли в прятки. Она устала, казалось, все внутренности закрутились в узел от изнеможения. Через минуту она придет в себя, но ей хотелось побыть там, где остались глупые детские воспоминания. Чарли села на траву, прислонилась спиной к дереву и посмотрела на Джона, ожидая, что он заговорит. Юноша сел напротив нее, скрестив ноги, разгладил складки на брюках; в его позе чувствовалась легкая напряженность, и Чарли засмеялась.

– Неужто ты боишься испачкаться?

– Времена меняются. – Джон сухо улыбнулся.

– Что ты хотел мне сказать? – спросила девушка, и Джон посерьезнел.

– Мне уже давно следовало с тобой поговорить, – начал он. – Я просто… когда случается нечто подобное, ты просто не доверяешь своей памяти, не веришь своему разуму.

– Ты это о чем?

– Извини. – Джон глубоко вздохнул. – Я кое-кого видел той ночью, когда пропал Майкл.

– Что ты имеешь в виду?

– Помнишь, мы сидели за столом перед сценой, когда животные вдруг сошли с ума?

– Помню, – кивнула Чарли. Зрелище действительно было очень странное, движения аниматроников вдруг стали дергаными; они начали двигаться слишком быстро, вертелись вокруг своей оси, снова и снова повторяя запрограммированные жесты. Казалось, они то ли пришли в ярость, то ли ударились в панику. Чарли наблюдала за ними, как загипнотизированная. Ей следовало бы их бояться, но она не испытывала страха; в их хаотичных движениях ей явственно чудилось отчаяние. На миг она вдруг вспомнила о страшных снах, в которых нужно очень быстро бежать, потому что от этого зависит судьба всего мира, а твое тело движется как в замедленном кино. Что-то пошло не так, назревало что-то ужасное. У бьющихся, словно в припадке, аниматроников стали отваливаться и разлетаться в разные стороны конечности, а глаза бешено вращались в глазницах.

– Что же ты видел? – спросила Чарли у Джона и помотала головой, точно пытаясь избавиться от стоявшей перед глазами неприятной картины.

– Там был еще один зверь-талисман, – сказал юноша. – Медведь.

– Фредди, – ляпнула Чарли, не подумав.

– Нет, не Фредди. – Джон взял ее руки в свои, точно пытаясь успокоить ее и себя, но тут же выпустил. – Он стоял совсем рядом с нами, у нашего столика, только в отличие от всех остальных не смотрел на сцену. Помнишь, там еще подошел техник, но даже он просто таращился на аниматроников… Думаю, пытался сообразить, что происходит. Так вот, я посмотрел на того медведя, а он посмотрел на меня… – Юноша умолк.

– Джон, что дальше? – нетерпеливо спросила Чарли.

– Потом аниматроники на сцене замерли, и я посмотрел на них, а когда снова обернулся, Майкл исчез. И тот медведь тоже пропал.

Чарли недоверчиво на него уставилась.

– Выходит, ты видел похитителя, – проговорила она.

– Я сам толком не понял, что именно видел, там же царил полный хаос. Я даже не задумывался об этом, не связал одно с другим; просто еще один зверь-талисман в пиццерии «У Фредди». Я не задумывался, кто был внутри того костюма. Просто… я был маленьким, понимаешь? И решил, что взрослые сами все знают, понимаешь?

– Ага, – сказала Чарли. Понимаю. Ты еще что-нибудь помнишь? Как выглядел тот человек?

Джон смотрел в небо, словно видел там что-то, недоступное взору Чарли.

– Да, – ответил он наконец очень спокойно. – Глаза. Я видел лишь их, но они до сих пор мне чудятся время от времени, как будто они прямо передо мной. Они были мертвые.

– Что?

– Мертвые, пустые и тусклые. Как будто они все еще двигаются, моргают и видят, но их обладатель давно умер.

Джон умолк.

Уже начинало темнеть. На западе, у самого горизонта, в небе сияла неестественно яркая розовая полоса, и Чарли поежилась.

– Давай вернемся к машине, – предложила она. – Скоро все соберутся.

– Ага, – сказал Джон, не двигаясь с места. Он по-прежнему смотрел куда-то вдаль.

– Джон? Нам пора идти, – окликнула его Чарли.

Еще несколько мгновений юноша не двигался, потом, наконец, встрепенулся, приходя в себя, и кивнул.

– Ага. Идем.

Юноша встал и отряхнул брюки, потом широко улыбнулся Чарли.

– Наперегонки? – предложил он и, не дожидаясь ответа, бросился бежать. Чарли помчалась следом, размахивая руками, чувствуя, как пятки ударяются об асфальт.