Текст книги "Сверхскорость"

Чарльз ШЕФФИЛД
СВЕРХСКОРОСТЬ

Роберту Льюису Стивенсону

Роберту Ансону Хайнлайну

ПРОЛОГ

Дженизы прибыли.

Две недели спустя они ушли.

Так кто же они, эти пришельцы? Благороднейшие, самоотверженные спасители человечества, каких только можно себе представить, или самые подлые и омерзительные существа в Галактике, чьи дьявольские планы непостижимы для человеческого ума?

Кто же они?

Марк Аврелий Джексон, миллионер, сумасшедший, гений, мой давний коллега по науке и недавний соучастник в преступлении, утверждает, что дженизы злодеи. Все остальные на Земле считают их героями. Что касается меня, то я не знаю.

Пока не знаю. Но благодаря Марку узнаю. И скоро. В худшем случае – за долю секунды до гибели.

Возможно, это звучит дико, но я считаю себя нормальным и разумным, в то время как Марк – безумец, который может стать причиной моей смерти и гибели всего человечества; однако в чем-то я такой же псих, как и он, потому что я не могу ждать ответа. Вопрос: «Кто же они?» накрепко засел в моей голове четыре месяца назад, подобно постоянному зуду, от которого невозможно избавиться.

Я сижу здесь, ожидая нового появления телевизионных камер или конца света, и еще я хочу знать ответ.

Для меня это не просто теоретический интерес. Я был в центре событий задолго до прибытия дженизов, до того, как можно было даже помыслить об их существовании. Более того, по словам пришельцев, именно я и Марк Аврелий Джексон явились причиной того, что они прибыли в Солнечную систему, прибыли как раз вовремя, чтобы убить мечту.

Для меня это была мечта, для Марка – навязчивая идея. Я не согласен, что между этими двумя понятиями есть существенная разница, хотя, возможно, никто больше так не считает.

Давайте теперь вернемся к периоду ДД – До Дженизов.

До того, как пришельцы вынырнули из ниоткуда, большинство людей считало, что мировые космические программы развиваются успешно. Соединенные Штаты построили на обратной стороне Луны базу, обеспечивающую себя почти всем необходимым, с циклом вторичной переработки пищи, воды и материалов, замкнутым на девяносто девять процентов. С Земли доставлялось только наиболее сложное оборудование. После трех неудачных попыток и потери ста сорока семи человек русские основали постоянную колонию на Марсе. Консорциум К-Я организовал смешанную китайско-японскую экспедицию для путешествия к поясу астероидов и еще одну, она сейчас на пути к спутникам Юпитера. Европейское космическое агентство создало своего собственного исследователя – беспилотного, он направляется во второй большой тур с зондами для изучения атмосфер внешних планет.

Средства массовой информации называли это время Золотым веком космических исследований.

Чепуха.

Не удивляйтесь, если я скажу вам, что хоть я и получал деньги из космических фондов, ни одно из упомянутых выше достижений не занимало мои мысли более одной минуты в неделю. Марк и я кипели от злости, когда политики всех стран восхваляли себя в своих речах; мы готовы были плакать, когда мировая пресса назойливо превозносила великие свершения в космосе.

Неужели они не видели, неужели никто не видел того, что так ясно видели мы: даже когда Луна и все остальные планеты будут изучены и освоены, мы все равно останемся на задворках Вселенной?

Если человечество решило всерьез осваивать космос, то Солнечная система не годится даже для разминки. Нам нужно было лететь к звездам и найти способ добраться до них за разумное время. Самая быстрая из существовавших моделей, созданная Лабораторией ракетных двигателей Калифорнийского технологического института и НАСА, – межпланетная автоматическая станция с ионным двигателем (для краткости названная «Потомок звезд»), направлялась тогда к внутренней кромке облака Сорта, но требовалось еще десять лет, чтобы достичь его. Учитывая продолжительность моей жизни, это был, конечно, неразумный срок. Когда станция доберется туда, на расстояние трех тысяч астрономических единиц от Солнца, ее скорость будет составлять лишь один процент от скорости света, а сама она пройдет лишь одну сотую часть пути до ближайший звезды. Путешествие к Тау Кита, одной из самых близких к нам звезд, у которой наиболее вероятно наличие обитаемых планет, для такого корабля продлится тысячелетия. Несмотря на свое название, «Потомок звезд» и его родственники не были и никогда не будут решением проблемы. Они не смогут приблизить человечество к звездам.

Гиперсветовой двигатель – вот решение проблемы. Единственное решение. К сожалению, нельзя было даже упомянуть о гиперсветовом двигателе в научных фондах, которые нас финансировали. Марк попытался сделать это и был высмеян за свои старания. Комиссия советников была совершенно непреклонна. Ничто не может двигаться быстрее света, это «доказано» теорией относительности, поэтому на эти исследования не будет истрачено ни цента. Вместо этого нам следовало тратить деньги фонда на что-нибудь полезное, например, корпение над ионными двигателями или изучение импульсного деления ядер.

– Тупицы! – сказал Марк, вернувшись в лабораторию. – Ничтожные глупцы.

Примерно это же самое он сказал на комиссии, и это ему не помогло.

– Знаю, – сочувственно произнес я. – Кучка идиотов. Пошли их всех к черту.

Я много чертыхался в те дни и без Марка, это было единственное, что я мог делать. Как мой коллега, Марк был физиком высшей квалификации, он изучил самые глубинные основы квантовой механики и теории относительности, вместо того чтобы принимать их за истину. Он сделал это с единственной целью – чтобы найти в них лазейки.

Конечно, они там были. Все, начиная с Эйнштейна, указывали, что эти две теории несовместимы друг с другом. И даже в рамках этой несовместимости структура пространства-времени на субатомном уровне должна представлять собой океан сингулярностей, непрерывно возникающих и распадающихся. Само понятие «путешествия» в такой неравномерной среде, в ее постоянном потоке было бессмысленным, говорил Марк. Это именно ученым советникам из нашего фонда, самоуверенным и самодовольным, нужно пойти и заняться «чем-нибудь полезным».

Я знаю, он был талантливее меня и всех, кого я когда-либо встречал. Когда он сказал, что увидел луч надежды, я поверил ему. Его неудача на комиссии и их насмешки ни на каплю не поколебали моей веры в него.

«Мы должны продолжать попытки, – говорил я. – Покажи им, что они ошибаются».

Он уныло качал головой, но вскоре уже работал усерднее, чем когда бы то ни было. Отказ просто заставил его увеличить усилия. За несколько следующих месяцев он развил теорию дальше, и она выглядела неплохо (я имею в виду – для него, сам я так и не смог ее усвоить).

Правда, следующий шаг должен был сделать я. Моей ролью в нашей команде было улаживание дел, так как Марк был беспомощен в практических вопросах, и разнообразные способы «подмазывания» людей, которые в наши дни носят обобщенное название «человеческие взаимоотношения», были для него совершенно недоступны.

Итак, я все «уладил». С моей, как я говорю себе, обычной эффективностью (иногда я думаю, что единственная вещь в жизни, от которой я не смогу отказаться, – это принять вызов и провернуть дело, которое все считают безнадежным).

С деньгами проблем не было. Марк унаследовал кучу их и не смог найти им применения, но необходимое нам оборудование нельзя было купить. Оно поставлялось только по государственным программам. Поэтому изготовление прототипа и первые малые испытания должны были осуществляться тайно с использованием материалов, незаконно изъятых из обычных утвержденных проектов. Если вам кажется, что это просто, не забывайте, что все работы должны были проводиться в космосе. Без помощи со стороны Управления по изобретениям, которое было у меня в долгу за некоторые услуги, не удалось бы сделать вообще ничего. Но и при этом скрыть все полностью было невозможно. Какой-нибудь ревностный чиновник обнаружит, что заказы на оборудование и его использование не совпадают, и игра закончится. Но задолго до этого я собирался попасть на тот свет или на Альфу Центавра.

Пять с половиной лет отделяло день теоретического озарения Марка от первого испытания в космосе. В этот день мы вдвоем втиснулись в небольшую грузовую капсулу, предназначенную лишь для хранения грузов и условиях невесомости, застыли и уставились на маленький экспериментальный модуль, подлежащий перемещению, предпочитая не глядеть друг на друга.

– Итак? – произнес он.

Я кивнул. Он глубоко вздохнул, пожал плечами и щелкнул выключателем. Модуль беззвучно исчез.

Испытательное перемещение (Марк настаивал на том, чтобы оно не называлось испытательным полетом, поскольку модуль не «путешествовал» сквозь обычное пространство), было задумано как перенос набора датчиков на восемьдесят миллионов километров, в окрестности Марса для съемки нескольких фотографий и возврат в грузовую капсулу. Предполагалось отсутствие экспериментального модуля в течение всего двадцати минут, почти все это время он должен был провести вблизи Марса.

Двадцать минут. Они показались мне длиннее месяца.

Когда маленький экспериментальный модуль вынырнул из ничего, мы оба тяжело дышали. А когда мы изучили собранные им данные, я, по крайней мере, получил больше, чем мог ожидать.

Модуль не проделал путешествие на Марс одним прыжком. Вместо этого, Марк запрограммировал его на периодические переходы в обычное пространство, быстрое навигационное ориентирование и использование этих результатов для следующего перемещения. Полученный в результате набор изображений был потрясающим. Снимки делались каждую сотую долю секунды с интервалами в двести тысяч километров. При рассмотрении в реальном времени, они представляли собой серию кадров, отснятых кораблем, движущимся почти в семьдесят раз быстрее света – со скоростью в двадцать миллионов километров в секунду. Сверхскорость.

В течение следующих двадцати четырех часов я просмотрел эти пленки не менее сотни раз, опьяненный удачей и уверенностью в том, что о Марке и обо мне останется память как о богах. Мы были Новыми Прометеями, людьми, подарившими человечеству Вселенную (как и большинство людей, играющих с огнем, я забыл о судьбе Прометея). Я хотел опубликовать наши результаты немедленно. Я сказал Марку, что у нас более чем достаточно доказательств для запроса на финансирование полной серии практических испытаний.

Тут он уперся и не уступил ни на йоту. Общество не просто вежливо отказалось от его теории или сослалось на нехватку ресурсов для ее проверки. Оно высмеяло его идеи, намекнув, что он чудак, если не хуже. Теперь он хотел организовать пилотируемый полет, лично добраться туда, где никто никогда не был, и сам сделать фотоснимки. Тогда, после возвращения, он пошел бы к скептикам, которые называли его шарлатаном, показал бы им наши результаты и утер бы им нос. Но пока он требовал полной тайны.

Славы и удачи, как видите, ему было недостаточно. Он жаждал мщения.

Мне следовало отказаться от сотрудничества с ним, но он всегда был более горячим человеком, чем я. Мы спорили часами, и наконец, я сдался. Он изложил мне программу Большого Испытания: Марк хотел сделать фотоснимок «Потомка звезд» на расстоянии тысячи астрономических единиц от Земли, на фоне крохотного Солнца и едва видимых планет.

Если поиски ресурсов для малых испытаний были трудными, то новые, требовали пилотируемого корабля, системы жизнеобеспечения, полных комплексов навигации и управления. Эти задачи заставили меня рвать оставшиеся на голове волосы. По правде говоря, я все же получал удовольствие, обманывая одновременно три дюжины людей и организаций, но прошло все же еще шесть месяцев, прежде чем я смог войти в его кабинет и сказать:

– Итак, Марк, ты получил то, что просил. Мы в деле. Пилотируемые испытания по проекту «Сверхскорость» назначены через неделю.

– Ты действительно получил разрешение на полет, Вилмер (так меня зовут)? Как ты уладил это? Я готов был спорить, что это невозможно.

Это было одной из наших главных забот. Похищение оборудования стало рутиной, и нам даже удалось отвлечь внимание от нашей настоящей деятельности, называя корабль в процессе постройки «экспериментальной моделью с двигателем на принципе импульсного деления ядер». Этого было достаточно, чтобы все держались подальше. Предыдущие испытания были достаточно малы по масштабу, и их удалось провести скрытно. Но нынешние нельзя было утаить. Само перемещение не должно было породить сигнал, который можно засечь, но по словам Марка, макроскопические квантовые явления, сопровождающие его, приведут к тому, что вся поверхность корабля будет искриться и сверкать как драгоценный камень на полуденном солнце.

– С ума сойти, – ответил я. – Мне пришлось потратить все деньги на одно это. Не удивлюсь, если нас поймают.

– Это не имеет значения, – сказал он. – Когда мы вернемся из этого путешествия...

Именно в этот момент, когда день славы был уже рядом. Салли Браун из отдела наземных операций без стука ворвалась в мой кабинет, включила маленький телевизор на углу моего стола и произнесла, задыхаясь: «Послания и изображения. Идут из космоса. По всему миру, по сотням каналов. Не с Земли. Со звезд».

Я не знаю, какое впечатление произвели слова Салли Браун на Марка, но во мне они вызвали такие противоречивые чувства, что я захотел все бросить. С одной стороны, прибытие пришельцев и их совершенных технологий сделало бы всю нашу работу последних лет такой же устаревшей, как лошадь с телегой; с другой стороны, я бы получил то, чего так долго ждал: доступ к звездам.

Мы застыли перед телевизионным экраном, ожидая первого появления самих дженизов.

Вместо этого нам показали их корабли изнутри и снаружи и их техническое оснащение. Никаких пришельцев ни сейчас, ни потом. Позднее мы узнали, что они не были уверены в том, что земляне готовы увидеть трехфутовые цилиндры из дрожащего черного желе, увенчанные массой извивающихся желтых спагетти. Вместо этого нам передавали изображения технических устройств.

Довольно странно, но именно вид их кораблей показался невероятным лишь двум людям на Земле – Марку и мне. Видеосигналы были посланы на Землю несколько часов назад с орбиты Сатурна вместе с серией посланий по радио на семи основных языках Земли. В посланиях провозглашались мирные намерения и сообщалось предполагаемое время прибытия на экваториальную орбиту Земли – менее чем через неделю. Послания по радио мы воспринимали. Но корабли...

Марк догадался первым.

– Где же он? – сказал он почти шепотом. – Вилмер, где же двигатель?

Никто, кроме меня, не смог бы понять смысл его вопроса.

Форма определенного технического устройства диктуется исключительно законами химии и физики. Это относится и ко всем двигателям. Например, ракета останется ракетой независимо от того, что приводит ее в движение: горячий нейтральный газ, ионизированные частицы или излучение. Не составляет большого различия и то, что является источником энергии: химический или ядерный процесс. Аналогично, лазер остается лазером, независимо от длины волны и мощности излучения. И изобретенный Марком гиперсветовой двигатель, над которым мы так много вместе трудились, имел свои собственные характерные физические принципы и отличительные черты.

На кораблях дженизов не было ни малейшего следа этого двигателя. Или они путешествовали через межзвездное пространство, используя столь совершенный способ, что мы не могли распознать его, или, что казалось более очевидным для Марка с его параноидальными взглядами, намеренно скрывали всю информацию о своих гиперсветовых двигателях.

Ни Марк, ни я не могли представить себе третьей возможности.

Когда третья возможность была предложена, Марк не поверил этому. Он никогда не верил этому вплоть до сегодняшнего дня.

Теперь ясно, что эту возможность пришельцы внушали нам медленно и осторожно.

Сначала они вывели три своих корабля на околоземную орбиту на высоте пятисот миль и полторы недели ничего не предпринимали, кроме переговоров по радио для уточнения своих познаний в земных языках. В этот период они много рассказывали о себе, ничего не требуя взамен, наших идиоматических выражений. В первый день мы узнали, что они прибыли из системы Тау Кита (Марк и я были правы при выборе цели, хотя эта мысль принесла нам мало удовлетворения). На второй день они дали нам описание их цивилизации на пяти населенных планетах и спутниках и рассказали об их связях с другими, более отдаленными, цивилизациями. Все они, по словам дженизов, были миролюбивыми, доброжелательными и симпатичными, как и они сами.

Пятый день принес нам первое изображение самих дженизов. К этому времени они так хорошо нас успокоили, что реакцией большинства людей на это изображение было сочувствие, из-за того, что разумным существам приходится иметь такой уродливый внешний вид.

Сочувствие несколько уменьшилось, когда дженизы сообщили, что средняя продолжительность их жизни составляет двадцать семь тысяч земных лет. Когда их спросили, не сообщат ли они формулу долголетия землянам, они с извинениями ответили, что формулы не существует. Дженизы всегда были такими долгожителями. Практически все, кроме Марка, поверили им. Уже тогда он был полон мрачных подозрений.

Сногсшибательная новость, сообщенная дженизами в конце второй и последней недели, подтвердила его подозрения. На вопрос во время телевизионной передачи (с момента их прибытия мир жил, прилипнув к экранам телевизоров) об их способе путешествия к солнечной системе, они дали невероятный ответ. Они сказали, что вообще не использовали гиперсветовые двигатели, а применяли высокоэффективные субсветовые двигатели, которые позволяли им достичь более половины скорости света. Их путешествие от Тау Кита длилось двадцать пять лет. Все их путешествия между звездами совершались со скоростью меньше световой.

Хотите верьте, хотите нет, но комиссия из пожилых заслуженных ученых, собравшихся для диалога с пришельцами, была довольна этим ответом. Ученые сказали, что это подтверждает их собственное убеждение в том, что движение со скоростью, превышающей скорость света, физически невозможно. Ничто не может покрыть расстояние между двумя точками быстрее, чем это сделает свет.

Но дженизы извинились и сказали, что дело обстоит не совсем так. Они лично пустились в это длительное путешествие к Земле, вместо того, чтобы послать сообщение, которому могли не поверить или которое могли проигнорировать, по следующей причине: некоторые из земных ученых проводили эксперименты по сверхсветовому движению...

Никто не обращался к Марку Аврелию Джексону или ко мне за помощью или советом, когда прибыли дженизы. Да и зачем? Мы были молоды, не имели репутации и признанных достижений, а на Марке к тому же было клеймо чудака. Даже если бы мы предложили свои услуги, никто бы их не принял и не выслушал того, что мы могли сообщить.

Все изменилось за десять минут, те десять минут, за которые дженизы успели объяснить, что сверхсветовое перемещение не является невозможным, что оно представляет колоссальную опасность. Любой, кто попытается осуществить его, может быть полностью уничтожен по причинам, которые они были рады сообщить нам. Дженизы объяснили далее, что сейчас на Земле делаются такие попытки, и что они прибыли сюда с двумя главными целями: засечь место проведения этих экспериментов и предупредить население Земли о необходимости их прекращения.

Моей первой реакцией было полное недоверие по вполне понятной причине. Если дженизы были в пути двадцать пять лет, то они стартовали за двадцать лет до возникновения теории сверхсветового перемещения. Поэтому они не могли отправиться к Земле только потому, что уловили свидетельства о том, что мы с Марком еще собирались делать.

Но сам Марк, далеко не поклонник дженизов, быстро все мне разъяснил. Он давно уже знал, что любое сверхсветовое перемещение порождает опережающий и запаздывающий потенциалы, подобные тем, которые существует в теории электромагнитного поля. Оба потенциала распространяются в пространстве-времени, уменьшаясь по величине, но опережающий потенциал движется назад во времени. Эксперименты, которые мы считали секретными, могли быть обнаружены дженизами до того, как были проведены.

Они подтвердили объяснение Марка в этой же передаче. Они сумели обнаруживать сигналы на большом расстоянии, даже с Тау Кита. Но только, когда их корабли подошли очень близко к Земле, их оборудование смогло определить точное место их происхождения. Теперь это сделано. Они были рады сообщить, где находится это место, властям Земли.

Они так и сделали и еще несколько минут строго предупреждали о недопустимости сверхсветовых перемещений. Они говорили, что десятка перемещений часто бывает достаточно для возникновения значительных возмущений в данной области пространства.

Сообщив это, они, ко всеобщему изумлению, включили двигатели и начали удаляться от Земли.

Пока их корабли удалялись к Сатурну, они отправили нам прощальное послание, в котором объяснялось, что для молодой цивилизации вредно испытывать значительное воздействие старой и более высокоразвитой. После того как предупреждение было доставлено, наиболее ответственным поступком для них было удалиться и позволить людям идти своим путем. Счастья вам, люди Земли.

Я думаю, что наши ученые и политики были в шоке: они ожидали получить в подарок технологии, а не получили ничего, кроме разговоров. Марк и я тогда не обратили на это внимания, потому что у нас были свои заботы. Через несколько часов после последней передачи дженизов наша лаборатория была закрыта, и ее охраняло такое воинство, которого достаточно, чтобы развязать крупную войну. Нас с Марком арестовали. Нас обвинили в хищении государственного оборудования, незаконном использовании фондов и путешествии без соответствующего разрешения.

Этих обвинений не должно было хватить для содержания нас в заключении. Но их оказалось достаточно. После того, что сказали дженизы, люди не хотели, чтобы нас выпустили на свободу. Но не потому, что, как они думали, мы что-нибудь сделаем, а потому, что пришельцы сказали им, что мы могли сделать.

«Не волнуйся, – говорили мы друг другу: – Нас не могут держать в тюрьме больше одного дня. Верно же?»

Какая наивность! Еще как смогли. Впервые в жизни я понял, что такое охота на ведьм. Я сомневаюсь, что хотя бы один человек из миллиона понял разъяснения дженизов об опасностях сверхсветовых перемещений, но никого это не интересовало.

Сами дженизы указали на нас, значит, мы были виновны. Нас следовало держать под стражей без суда и следствия до тех пор, пока дженизы не возвратятся и не позволят нас освободить.

Лично я не понял, что означало все это предупреждение дженизов, но моим соседом по камере был Марк Аврелий Джексон. Он прекрасно понимал, о чем они говорили, и не поверил ни единому слову.

Марк сообщил свое мнение не только мне. Он рассказал о нем охране, членам наших семей, и, наконец, после двухмесячных усилий с моей стороны, трем представителям прессы, которых удалось уговорить посетить нашу тюрьму строгого режима в Невадской пустыне и взять у нас интервью.

– Гиперсветовой двигатель требует огромного количества энергии, – заявил он троим репортерам. Мы все находились в одной комнате без разделительных барьеров, благодаря тому, что я немало поработал с охранниками и убедил их, что, возможно, мы ненормальны, но совершенно безопасны. В комнате было даже маленькое зарешеченное окно, и в ней находилось всего четыре охранника, еще двое стояли за дверью.

– Огромное количество энергии, – продолжал Марк. – Единственная практическая и даже теоретическая возможность получить такое количество энергии – взять ее из самого вакуума. Нужно только внедриться в него.

– Вы хотите сказать, что можно получить энергию из ничего? – спросил самый молодой из репортеров. У него было открытое, доверчивое лицо. Двое других, мужчина и женщина, не проявили даже малейшей заинтересованности. Я думаю, что они рассматривали эту командировку как неприятную работу, от которой не удалось уклониться.

– Не из ничего, а из вакуума! – напрасно тратил силы Марк. Такое тонкое различие было недоступно для ума всех этих репортеров. Но он все же продолжал: – Энергия, которую можно получить из вакуума, настолько велика, что ее можно считать безграничной. Но дженизы утверждают, что потребление этой энергии вызывает локальное возмущение в пространстве, которое обязательно должно быть снято. Они считают, что потребление энергии в какой-либо точке, превышающее определенный критический уровень, приводит к резкому переходу в состояние с меньшей энергией. Единственным следующим стабильным состоянием является черная дыра. Целая область пространства отделяется при этом от остальной Вселенной.

– Иными словами, – продолжил я, – Вселенная избавляется от возмущенной области, так что область эта исчезает.

Я увидел раскрытые рты и подумал, что мое объяснение не менее туманно, чем у Марка. Но раньше он разъяснял все это мне снова и снова, пока до меня не дошел какой-то смысл. Мое объяснение было предельно упрощено, но оно оказалось более доступно для репортеров.

– Представьте себе Вселенную, заполненную эластичными лентами, – начал я. – В некотором месте кто-то начинает растягивать одну из них. Это то, что мы сделали, когда испытывали двигатель. Можно растянуть ее довольно сильно, и ничего не произойдет. Остальные ленты немного сместятся, и все придет в состояние покоя. Но если продолжать растягивание, наступит момент, когда что-то не выдержит. Лента лопнет. При этом прежнее равновесие не наступит. Из-за разорванной ленты вы будете выкинуты из этой Вселенной.

– Это и имели в виду дженизы, когда предупреждали нас? – спросил молодой репортер.

– Да, это. Но они сказали неправду, – горячо заявил Марк. – Когда я услышал их слова, я заново проделал все вычисления. Нарушение равновесия не происходит. Пространство-время лишь немного перестраивается, возможно, происходит уменьшение локальной кривизны на десять в минус двадцатой степени. Гиперсветовой двигатель вполне безопасен.

– Но это означает, что дженизы лгали нам, – взволнованным голосом произнесла женщина-репортер. – Вы предполагаете, что они не проделали весь путь на этих своих кораблях, или что они не потратили четверть века, чтобы добраться до нас?

– И то, и другое! – выкрикнул Марк. Охранники вздрогнули и проверили оружие. – Они солгали и в том, и в другом. Они не проделали весь путь на этих кораблях и не потратили на это четверть века. Они прибыли с Тау Кита (если это действительно их родина, если они не солгали и в этом) на большом корабле с гиперсветовым двигателем. Они вывели этот корабль на орбиту за Сатурном, где мы не смогли обнаружить его. Затем они перебрались на маленькие медленные ракеты, на которых доползли до Земли.

Марк терял последние остатки чувства реальности, потому что молодой репортер тут же задал ему очевидный вопрос:

– Но зачем им понадобилось обманывать нас? Какая им от этого польза?

– Они не хотят, чтобы мы использовали гиперсветовой двигатель. Они хотят, чтобы мы оставались закупоренными здесь, в Солнечной системе. Они не хотят, чтобы люди путешествовали к звездам. Я думаю, они опасаются нас, потому что мы талантливее их.

Даже мне его высказывание показалось безумным. Но в любом случае он старался напрасно. Если бы даже репортеры поверили ему (а мне было ясно, что они не поверили), они не смогли бы найти редактора, который опубликовал бы эти материалы. Изначально обладая отталкивающей внешностью, дженизы провели слишком мало времени вместе с людьми, чтобы изучить их недостатки. Их замедленная и путаная манера выражаться и очевидное замешательство, которое Марк считал доказательством превосходства нашего, человеческого разума, для большинства людей были привлекательными чертами. Дженизы стали всеобщими любимцами, и о них нельзя было услышать дурного слова. Магазины были забиты симпатичными маленькими лохматыми черными желеобразными цилиндрами; правда, по эстетическим соображениям игрушки не были покрыты отвратительным слоем слизи, который позволял амфибиям-дженизам существовать вне воды.

Когда Марк Аврелий Джексон выступил против дженизов, у него не было ни единого шанса. В конце концов, разве не истратили альтруисты-дженизы многие годы своей жизни только на то, чтобы прибыть на Землю и предупредить людей? И разве им не предстоит ползти назад через световые годы в своих тесных, маленьких, неудобных кораблях еще в течение двадцати пяти лет? Многие ли из землян пошли бы на это даже для спасения ближайших родственников? Особенно для спасения ближайших родственников.

Поэтому, хотя Марк и продолжал говорить, я знал, что он зря теряет время. За свои непопулярные взгляды он не удостоился бы ни дюйма газетного пространства, ни секунды телевизионного времени.

Оказалось, что я ошибался. Один заголовок кричал: «Бешеные псы-ученые упорствуют!» И ниже: «Одобряем смертный приговор для безумных изобретателей».

Марк может быть интересным объектом наблюдения для психологов. Когда его идея гиперсветового перемещения была отвергнута, он удвоил усилия. А когда его еретические взгляды на дженизов были высмеяны, он тут же перешел от предположений к поиску способов доказательства.

– Должен существовать способ показать, что я прав, – заявил он. – Вилмер, давай я попытаюсь кое=что доказать тебе.

Я промолчал. Когда двое заперты в одном помещении, трудно избежать дискуссии.

– Пункт первый, – продолжал Марк. – По моим расчетам, опережающий потенциал, возникший при нашем опыте, должен был быстро затухнуть при движении назад во времени. Дженизы сказали, что они уловили его четверть века назад, но я утверждаю, что он уменьшился до уровня фона и стал неразличимым менее, чем за год. Если я прав, а я в этом не сомневаюсь, они не могли получить сведения о нашем опыте ранее, чем за год до того, как прибыли сюда.

Пункт второй. Они сказали, что прилетели с Тау Кита, и траектория их полета подтверждает это. Даже если это не так, очевидно, что они попали в Солнечную систему извне. От ближайшей звезды нас отделяет более четырех световых лет. Четыре световых года или более за один год означает, что они должны были использовать гиперсветовой корабль.

Пункт третий. Они отбыли две недели назад. Если они действительно собрались пролететь все расстояние до Тау Кита или любое другое межзвездное расстояние на этих субсветовых кораблях, то они находятся сейчас на начальной стадии разгона. Даже обладая самым совершенным двигателем, который только можно себе представить, им потребуется почти год, чтобы достигнуть половины скорости света.