Текст книги "Железный рассвет"

– Разве это имеет значение? – спросила Алиса, занятая распаковкой следующего дрона. – Имею в виду: суть массового движения в том, что, однажды начав, его трудно остановить. Даже если рано или поздно убрать харизматичного лидера, корни недовольства останутся, и другой гребаный пустоголовый герой вылезет вперед и подхватит флаг. Лидеры создают себя сами. Возникает цикл реванша и возмездия…

– Верно, – согласно кивнула новоприбывшая. – Но что интересно. Команданте Альфа – это идея. И разделаться с ним для Принуждения к Миру имеет значение куда большее, чем просто показать, что его не существует.

– Э-э? – Фрэнк услышал отдаленный шум, напоминающий звук наступающего прилива; невозможно, ведь отсюда до моря около трех километров и, кроме того, Новый Порядок не имел достаточно крупных лун, чтобы влиять на приливы. Он вытащил клавиатуру и быстро напечатал для себя краткую пометку.

– Где вы, сказали, были?

– Я не говорила. – Женщина посмотрела на Фрэнка с отнюдь не дружелюбным выражением. – Вы Фрэнк «Нос» Джонсон, верно?

Что-то в ее манере заставило его напрячься.

– А кто спрашивает? Женщина проигнорировала вопрос.

– А вы Алиса Спенсер, и вы, должно быть, Тельма Купер. Три поросенка, группа военблогеров. Вам сильно повезло, что вы очень ленивые поросята, и сейчас в это историческое утро находитесь здесь, наверху, а не внизу, на улицах, среди ничего не подозревающей толпы. Если будете умненькими поросятками, то останетесь на крыше и не попытаетесь покинуть здание. Расслабьтесь, попейте пивка, поглазейте на фейерверк и не пытайтесь уйти отсюда. Я навещу вас попозже.

Алиса до боли сжала руку Фрэнка. Он даже не заметил, как начал двигаться к незнакомке.

– Какого хера вам надо? – требовательно произнес он. Та вновь проигнорировала его вопрос и повернулась к лестнице.

– Вижу, вы поблизости, – бросила она через плечо с притворной улыбкой.

Алиса ослабила хватку, сделала два шага к лестничному колодцу и замерла, потом медленно развела руки в стороны и отошла от ступенек.

– Что…

– Ничего, – с усилием проговорила Алиса. – Просто ничего. Похоже, мы под домашним арестом.

Фрэнк повернул к открытому дверному проему в пентхаус.

– Эй, придурок! Вернись! Не расслышал слов леди? – донеслось оттуда.

– Вот срань! – вырвалось у Фрэнка.

– Прямо читаешь мои мысли, – кивнула Алиса. – А знаешь что? Думаю, им нужны свидетели. И подальше, дабы не нанюхались слезоточивого газа.

Фрэнк обнаружил, что у него дрожат руки.

– Это ментяра…

– Смышленый мальчик. – Это была уже Тельма; голос насмешливый, но, возможно, просто от нервов. – Как он вооружен?

Алиса казалась по обыкновению непринужденной.

– Персональное оружие. Пушка для разгона толпы. – Она вдруг смолкла. – Черт! Он в голубом. Видел, Фрэнк?

Фрэнк кивнул.

– И что?

– А то. Здешние полицейские носят черное. Голубое означает армию.

– Ох. Ни хрена себе. Шум снизу нарастал.

– Похоже на демонстрацию, как думаете? – спросила Тельма.

– Должно быть, большая, в поддержку оказавшихся под арестом за последнюю неделю. – Алиса принялась диктовать в свою пластиковую коробочку диспозафона – она пользовалась им всего три недели, со времени прибытия на Новый Порядок, но кнопки уже поистерлись – и нахмурилась. – Продолжает отвечать «сеть перегружена». Свинство. Эй, ребята! Можете связаться с кем-нибудь?

– Не буду даже пытаться, – с отвращением произнесла Тельма. – Это заговор: нам полагается сделать ровно столько, чтобы передать репортажи и убраться, я так думаю.

Фрэнк посмотрел на собственный мобильник (тот мигал в электронной растерянности, показывая отключение от сети) и покачал головой, отказываясь верить. За спиной раздался глухой звук. Фрэнк развернулся и увидел, как кто-то отходит от лестничного колодца и падает прямо на крышу. Кровь пролилась на бетон. Это был Фибул, паренек с Сиама, располагавшийся этажом ниже. Фрэнк склонился над ним. Фибул часто дышал, из головы текла кровь.

– Ты!

Фрэнк поднял глаза и обнаружил, что смотрит прямо в ствол пистолета. Он замер.

– Убрать этот мешок дерьма с моих глаз, покажи башку и молись, чтобы не лечь рядом.

Фрэнк сжал губы, сухие как пергамент.

– Ладно, – очень спокойно произнес он. Фибул застонал. Охранник отступил на шаг, жужжа в колене и локте сервомеханизмами. Ствол был выпачкан кровью.

– Здесь ничего не случилось, – сказал охранник. – Понял?

– По… понял. – Фрэнк моргнул униженно и сердито, но скорее испуганно. Охранник отступил еще на шаг вниз по лестнице, и еще на один. Фрэнк не шелохнулся, пока тот не скрылся из виду. Фибул опять застонал. Фрэнк опустил глаза и принялся шарить по карманам в поисках пакета первой помощи.

Шум волны прибоя присоединился к отдаленному тяжелому гулу: пение труб, барабанный бой, топот марширующих людей.

– Помогите же, черт возьми! – Фрэнк увидел, как рядом опускается на колени Тельма.

– Вот черт! – Она аккуратно приподняла одно веко Фибула, потом другое. – Зрачковый рефлекс присутствует, но парень контужен.

– Засранец долбанул его стволом по голове.

– Могло быть и хуже, – заметила Тельма. – Пошли, пристроим его на лежаке.

Пара хлопков и подвываний раздались на краю крыши – Алиса выслала птицедронов, закружившихся над головой для захвата в кадр общей перспективы площади. Фрэнк глубоко вздохнул, чувствуя запах свежей крови парнишки, обильный – пота Тельмы и затхлый – собственного страха. Облако горячей пыли поднималось от быстро нагревающейся площади.

– Нашла открытый канал, – крикнула Алиса, полуоборачиваясь. – Одна из местных передвижек передает федеральное сообщение. Сделай одолжение, Фрэнк, скройся с глаз. Фиксируй и суммируй.

– Ладно. – Фрэнк принял виртуальную трубу и направил излучение в угол левого глаза, одновременно наблюдая, как Тельма квалифицированно вырезает пластырь и приклеивает его к кровавому месиву в тонких волосах на макушке Фибула. Несмотря на страх, он радовался, что они вместе – не по одиночке, испуганные и запертые по своим номерам или в полицейских камерах.

Дальний шорох прибоя перерастал в приближающийся рокот голосов. Алиса перебросила Фрэнку сигналы, поступающие от двух своих птичек, и тот завертел головой, следя за ними, пока не разглядел собственную голову и себя, стоящего на коленях у бортика пустого бассейна рядом с раненым репортером и занимающейся им женщиной.

– Да, есть, эй, все! – Он подстроил поток излучения на экран ретранслятора Алисы.

На фоне военного марша (который почему-то напоминал классический тяжелый металл) надутый тип в сумеречно-голубой форме с цветастой мешаниной на груди неудобно сидел за столом.

«В связи с государственной угрозой Комитет Принуждения к Миру призывает всех законопослушных граждан оставаться в любых подходящих помещениях. В подверженных беспорядкам городах – Самаре и Краснокаменске – вводится комендантский час на срок 2600 часов со вчерашнего дня. Каждый находящийся вне помещений в регионах Большая Самара и Большой Краснокаменск должен немедленно позаботиться об укрытии. Собираться в группы больше четырех запрещено согласно Своду правил антитеррористических операций, части Принуждения к Миру будут вести действия на поражение при малейшем подозрении…»

Тельма встала на ноги.

– Могу раздобыть внешний канал, – напряженно произнесла она. – Ребята, поможете?

– И каким способом? – мягко поинтересовалась, оборачиваясь, Алиса. Она предпочитала очки-ретрансляторы оптическим имплантатам – по мнению Фрэнка, глупая ретропретенциозность, – они смотрелись безумным лоскутным одеялом разноцветных лучей из глаз. – Разве не слышала? Нам велено оставаться здесь. Попытаешься взломать защиту, они, вероятно, нацелят какие-нибудь из своих инфовоенных активов…

– В моем багаже каузальный канал, – призналась Тельма, выглядевшая напуганной, но решительной. – На втором этаже. Если обойти этого скалящегося весельчака – и вниз по лестнице…

– У тебя есть собственный каузальный канал? – осведомился Фрэнк, надеясь и не веря.

– Да, прямая связь с Турку через транслятор на Септагоне. Не волнуйтесь. – Она повернула руки ладонями вверх. – Только никаких вопросов, это избавит меня от вранья. Но если я не могу тайно квитировать установление связи с помощью этого канала, какой от него прок, не так ли?

– Что тебе потребуется? – внезапно напрягаясь, спросила Алиса. Фрэнк сосредоточился на изучении выражения ее лица: глаза расширены, остро выступающие скулы, учащенное дыхание…

– Мне нужна одна вещица здесь, наверху, чтобы я смогла синхронизировать интерфейсы. Не знаю, нас уже заперли здесь, когда… – Тельма кивнула в сторону лестницы.

– Какого она размера? – потребовала Алиса.

– Тоненькая, вторая карта памяти. – Тельма чуть развела большой и указательный пальцы. – Похожа на обычный полупроводниковый разъем. Синяя коробочка.

– Твоя камера не работает в реальном времени? – поинтересовался Фрэнк.

– Я видела ее, знаю, как она действует: создает локальное резервирование памяти оберегая от выходов из строя при сбоях в сети, – кратко ответила Алиса. – Дайте подумать. Имея канал прямо в камере, ты обходишь местную цензуру и передаешь в режиме реального времени, и без купюр все поступает прямо на твой монтажный стол? Это может стоить кому-то руки и ноги. Хорошо. Комната где, конкретно?

– Сто семнадцать, второй этаж. Угловое окно с балконом.

– М-м. Дверь балкона открыта?

– Наверное, да. А что?

Алиса перегнулась через доходящий до пояса бортик безопасности и отошла от края.

– Мне здесь не спуститься, а птице… м-м-м. Думаю, возьму левый образец. Птичка сможет вытащить карту. Хотите рискну? Поделишься со мной половиной частот, если сделаю?

– Положим, да. У меня осталось шесть терабит. Делим пятьдесят на пятьдесят, – кивнула Тельма. – Как, годится?

– Шесть терабит. – Фрэнк удивленно помотал головой. Он не хотел даже думать о стоимости транспортировки этих миллиграммов перемешанных квантовых точек через бесконечное количество световых лет отсюда до Турку досветоскоростными звездолетами. Однажды использованные, они ушли навсегда, когеренцию разрушил процесс, позволяющий телепортировать структуру одиночного бита между точками в каузально связанном пространстве-времени. Цены на перевозки со сверхсветовой скоростью начинались от миллиона долларио на килограмм/парсек. Было много важных заказов, более дорогостоящих, чем несверхсветовые, но это буквально сохраняло десятилетия, а то и столетия прогресса. Это могло дать надежный непрерывный канал связи в основе межзвездных сетей…

– Давайте попытаемся… – сказала Алиса. Шум снаружи возрастал.

Фрэнк заметил, что Алиса уже роется в своем мешочке с «хитростями». Она выудила полупрозрачный диск размером с ладонь и с короткими щупальцами, противно напоминающий медузу.

– Похоже, это будет трюк.

– Она достаточно мощная? – нетерпеливо спросила Тельма. – Если эта штука упадет, мы никогда…

– Нормально, – отозвалась Алиса. Она перевернула диск и подсоединила его к маленькому бачку с пропаном. – Подожди минутку, я надую его.

Фибул снова застонал, потом еще, но уже громче. Фрэнк развернулся и склонился над ним.

– Расслабься, парень. Полегче. С тобой все будет в порядке. Фибул?

– Моя… – Фибул попытался поднять руку.

Фрэнк сжал ее, разрываясь между чувством жалости к парню и сильным желанием подойти к краю крыши и посмотреть на площадь. Шум толпы становился сильнее. Алиса завершила трассировку своих птичек, и те вошли во внестанционный режим; Фрэнк был ошеломлен видом улиц с морем голов, текущих по направлению к Союзному Бульвару и далее мимо банка к другой дороге, где целенаправленно двигались серые кубы машин…

– Алиса! – крикнул он, приседая. – Не запускай это! Алиса рассеянно оглянулась на него, нажимая на пуск на своем треножнике и посылая диск вращаться над крышей.

– Что ты сказал? – отозвалась она, и в этот момент отчаяния Фрэнк подумал, может, все будет хорошо, и серые машины, и вращающийся диск, и солнечные блики в уголках ее глаз вообще ничего не значат. Но тем не менее иконка в его левом глазу исчезла. Лазерный луч от противоракетной батареи, невидимый глазом, прошел над зданием банка к поражающему зеркалу, а тому было глубоко плевать на журналистское удостоверение и тем более на владельца разведывательных устройств, плавающих над городом. Все, что оно знало: это друг, это враг и контрбатарейный огонь.

– Укройся! – заорал Фрэнк, но макушка Алисы уже растворилась в кроваво-красном туманном облаке брызг в сопровождении ужасного хлопка, будто в микроволновке рвануло яйцо.

Примерно на минуту Фрэнк ослеп. Неимоверный шум, скрежещущий грохот в ушах, кровь на руках, кровь на коленях, кровь повсюду – океан крови по сравнению с тоненьким пересохшим ручейком крови Фибула. Фрэнка тошнило и колотило, и удерживающая его рука Фибула ничем не могла помочь. Казалось, не все еще кончено: Алиса – в баре внизу. Алиса, разъясняющая ему суть жизни после дачи взятки правительственному чиновнику. Шуточки насчет люкса для молодоженов, куда они въехали. Алиса, запускающая своих дронов над городским ландшафтом. Заляпанный грязью транспорт, так же как сейчас свежей кровью ее лицо…

Со стороны балкона раздались крики. Выстрел и скрежепгущий металлический визг, который он уже раньше слышал внизу. Алиса мертва; он, выброшенный на берег спущенного бассейна чужак с Турку, не имеющий никакой возможности поквитаться с засранцами. И без связи в реальном времени.

– Ты ей ничем не поможешь. – Ему на руку легла рука, маленькая и сильная, которую он тут же стряхнул и перегнулся пополам, чувствуя дурноту.

– Знаю. Хочу… – его голос прервался. Он не представлял, чего вообще еще можно хотеть: необходимость всего этого отпала, не так ли? Он не был влюблен в Алису, он доверял ей; она – мозг операции, мудрый старший руководитель, тот, кто всегда знал, когда и какую хреновню нужно делать. Такого просто не могло случиться. Главе миссии не положено погибать на полевой работе, тем более так, разбросав мозги по крыше…

– Не приподнимайся, – прошептала Тельма. – Похоже, сейчас начнется.

– Начнется? – переспросил Фрэнк, вздрагивая.

Над площадью нависла тишина; затем шум, усиленный вдвойне, возник снова. К знакомым звукам добавился другой – барабанная дробь, словно с ясного неба вдруг обрушился на бетон ливень в сопровождении оглушающего грома. И крики.

– Алиса была права, – сказала Тельма, перегибаясь через парапет. Взмокшая и побледневшая, она сейчас выглядела примерно так, как Фрэнк себя чувствовал. – Наступил сезон пуль.

Внизу, на переполненной пыльной площади перед правительственными учреждениями, ливневые водостоки начали заполняться кровью.

Свенгали уже ополовинил бутылку, когда Фрэнк добрался до рассказа про бойню.

В горле пересохло, но Фрэнк не прерывался, чтобы попросить долить себе. Пауза добавила бы душевной боли. Теперь он протянул стакан.

– И как ваша печень выдерживает это?

– У него печень как у крысы, – намекнула Элоиза, – метаболизм алкогольной дегидрогенизации и прочее. – Она встала, слегка пошатываясь. – Извините, ребята, но, в конце концов, это не моя ночная вечеринка. Приятно, что вы меня пригласили, и, может, еще посидим, но сегодня ночью, думаю, кошмарами я обеспечена – Она стукнула по кнопке открывания дверей и вышла в полумрак жилой зоны корабельной команды.

Свенгали покачал головой, закрывая за ней дверь.

– А я рассчитывал на троих, – проворчал он, вылил значительную порцию в стакан Фрэнка и поставил на стол быстро пустеющую бутылку. – Значит, войска устроили бойню демонстрантам. И какая здесь связь с нашими ребятами, кто они?

Фрэнк сглотнул подступившую желчь.

– Помните, я рассказывал про женщину, говорившую с нами на крыше? Она вернулась после побоища. С солдатами. И камерой Тельмы. Она позволила Тельме просканировать внутренний двор, после чего охранники усадили репортера, приставив к голове пушку. Затем главный корректировщик огня надиктовала мне текст, который я подписал и представил на рассмотрение под своим именем.

– Вы… – Глаза Свенгали сузились. – А разве это нравственно?

– Зато неизбежно при угрозе расправы над заложником. Как бы вы поступили на моем месте?

– М-да. – Клоун поднял стакан и сделал большой глоток. – Потому-то вы его и отослали, чтобы…

– Да. Но все равно не сработало. – Он умолк.

Никакой возможности сообщить о реальном положении дел; способ, каким они повязали его, – всаживали в руку иглы, полные убийц интерфейса, для уничтожения его имплантатов, били до конвульсий в животе, лишив возможности закрыть или хотя бы отвести глаза, когда прострелили кишки Фибулу и бросили парня истекать кровью, пока двое солдат насиловали Тельму, а затем своими штыками отсекли ее крики вместе с грудями. Из всех троих только агентство Фрэнка приобрело ему полный страховой полис военного корреспондента.

И для Фрэнка это стало только началом живого кошмара, путешествием по клоакам концентрационных лагерей Нового Порядка, завершившимся лишь спустя девять месяцев, когда ублюдки решили, что в его молчании нет необходимости и в страховой премии куда больше выгоды, чем в смерти от гибельного труда.

– Наверно, они думали, что я спал с ней, – неопределенно сказал он.

– Так как же вы выбрались? Вас освободили?

– Нет, я закончил в лагерях. Они сначала не поняли, жители Нового Порядка, кто поддерживал Принуждение к Миру, что эти лагеря предназначены для всех, не только для разобщенных безработных и отстаивающих территориальные права агитаторов, всех, за исключением тайного аппарата и инопланетных наемников временного правительства, призванных запустить машину. Серьезно экипированных, лишенных чувства юмора, квалифицированных и быстрых, вроде тех ребят в баре. Точно такие же там были и тогда. Бусы.

– Бусинки одного ожерелья. – Свенгали прищурился. – Вы меня дурачите?

– Нисколько. – Фрэнк дернул плечами и сделал большой глоток. – Попытка что-то натворить: пойти куда не положено или искоса посмотреть на охранника – и тогда голова с плеч. – Он машинально поскреб подбородок. А потом там был Перерабатывающий участок администратора Фосса. – Они на той площади убили около трех тысяч человек.

И около двух миллионов человек уничтожили в лагерях за три года. И засранцы сделали это безнаказанно. Поскольку если кто и знал о них, то до судорог боялся каких-либо действий. И все это случилось давным-давно и далеко-далеко. Сначала они прижали все каузальные каналы, взяли контроль над всеми прибывающими сверхсветовыми перевозчиками и подвергли всю связь в реальном времени в системе и вне нее жесточайшей цензуре. Эмиграция – пожалуйста, но на досветовой скорости. Эмигранты рассказывали о случившемся, но кому интересны события десятилетней давности? События не текущие, – добавил он с горечью. – Когда они решили получить деньги по моему страховому полису, то депортировали меня на досветоскоростном перевозчике. Я провел двадцать лет в анабиозе, ко, времени моего прибытия никого уже не интересовало, через что я прошел.

Миновало много времени, прежде чем я стал готов искать себе занятие: провел шесть месяцев в госпитале, привыкая, что если дверь открыта, то из нее можно выйти по собственному желанию, не дожидаясь, когда охрана ее закроет. Шесть месяцев боли, обучения заново принимать самостоятельные решения. Шесть месяцев воспоминаний, что я был когда-то независимым человеком, а не роботом из мяса, заключенным в покорный механизм собственного тела.

– Ладно. Так они… что? Движутся завоевывать миры? Звучит как безумие. Извините, но абсолютная нелепица верить тому, кто рассказывает такое. Разрушить мир – да, легко, но захватить другой?

– Они и не собираются. – Фрэнк прислонился к простенку. – Я не представляю, что вообще они делают. По лагерям ходили слухи, что они называют себя РеМастированными. Но вот что это значит… Черт, там еще говорили о многом: от промывания мозгов до генетически создаваемой расы хозяев. Однако первое правило журналистики – не доверять неподтвержденной информации. Все что мне известно: корабль направляется к Новому Порядку, превращенному ими в адову яму. А эти ребята с Тонто. Какого хрена им там надо?

– Да. Вы – блогер. – Свенгали поставил бутылку на стол слегка нетвердой рукой и нахмурился. – И вы намерены попытаться это выяснить? Уверен, та еще история…

ИНТЕРЛЮДИЯ 1

На планете с двумя небольшими лунами, в старинном замке у берегов пересохшей реки за столом сидела сероглазая темноволосая женщина со спортивной стрижкой и читала отчеты. Огромный древний замок с каменными стенами, подпираемыми балками из векового дуба; двустворчатые окна широко распахнуты, чтобы пропускать свежий воздух с террасы. Погруженная в чтение женщина не замечала ни ветерка, ни аромата роз, приносимого им. Она была слишком занята изучением докладных записок в планшете, подписывая ордера и верша судьбы.

Дверь издала звук полоскаемого горла

– Мадам, к вам пришли.

– Кто там, Франк? – Она посмотрела на медную бляшку терминала, встроенного в деревянную панель ее сверхфанатичным предшественником.

– S.Фрейзер Байрут. Он говорит, по личному делу.

– По личному? Ладно, пусть зайдет.

Она отодвинула кресло, стряхнула с плеча воображаемую пушинку и скрыла просматриваемое секыорным скринсейвером.

Дверь клацнула, и женщина встала, когда та открылась. Протянула руку: «Фрейзер».

– Мадам. – Он не щелкнул каблуками – не носил сапог, – но чопорно поклонился.

– Присаживайтесь, да садитесь же. Вы слишком долго пробыли на Новой Республике.

S.Фрейзер Байрут погрузился в указанное напротив стола кресло и устало кивнул:

– Они для вас все подретушируют.

– Ха, – вырвалось как резкий кашель. – Как выглядят нынешние метрики совместимости?

– Лучше, чем год назад, лучше, чем кто-либо смел надеяться, но еще долго не созреют для интеграции. Реакционные фигляры, если меня спросите. Теперь, зачем я здесь. М-да. Могу поинтересоваться, насколько вы заняты?

Женщина взглянула на него, вопросительно склонив голову.

– Могу уделить вам полчаса прямо сейчас, – медленно

произнесла она, – если это срочно.

Щека Байрута дернулась. Жилистый, с каштановыми волосами мужчина, будто обтянутый дубленой кожей, в цельно скроенной униформе – боевой наряд в нейтрале, хроматофоры[7]7
  Пигментационные клетки.


[Закрыть] и импульсные диффузоры отключены, как если бы он только что вышел из полицейской акции, лишь на время сменить оружие и военное снаряжение.

– Очень срочно. – Он выглянул в открытое окно. – У нас все чисто?

Она кивнула.

– Даже если кто и прослушивает, все равно ничего не поймет, – сказала она без улыбки, и он слегка повел плечами. В обществе вездесущего наблюдения любая столь явная уверенность в себе несла определенный скрытый смысл.

– Тогда ладно. Я насчет доклада по чистке Службы Охраны Окружения на Москве.

– Чистка – Она стиснула зубы. – В такое время?

– Арбайтер Нойрат просит доложить, что они идентифицировали аномалии в следе, оставленном ушедшей командой, когда их вычислили и депортировали. По меньшей мере три случая за три года ведут к Инциденту Ноль. И пять лет е тех пор персонал, работающий в Оперативной группе Охраны Окружения под руководством U.Ванневара Скотта, допускал ошибки в поведении, находящиеся за рамками практического руководства по скрытому выходу из территории смертных. Это, само собой, нет нужды доводить до вашего сведения, леди. Виновников подвергли переработке, и их ошибки пополнили свод документов pour encourager les autres.[8]8
  В назидание остальным (фр.).


[Закрыть] – Он прочистил горло. – Но…

Женщина смотрела на него с отсутствующим выражением лица. Байрут напрягся: когда U.Поршия Хойст выглядела расслабленной, она становилась наиболее опасной – если не для него лично, то для кого-то еще, некоего врага миссии. Этакий дорожный убийца на шоссе в неизбежность. Было ли ей тридцать или девяносто – у РеМастированных определялось трудно; внезапная разгадка генома привела к тому, что на протяжении многих лет их внешность практически не менялась. Но если попросить Байрута сыграть на тотализаторе на ее возраст, он бы сделал ставку на верхний предел шкалы. Мирные глаза, спокойные. Глаза, повидавшие столько ужасов, чтобы в миг напрячься и вспыхнуть смертельным приказом.

– Продолжайте. – Голос нейтральный.

– Нойрат взял на себя изучение финансирования, выделенного команде U.Скотта, обнаружил аномалии и доложил мне. Я проверил его наблюдения и понял: доходы должны быть больше. В дополнении к дисциплинарному провалу в московской команде появился еще один признак, что Скотт э-э… перекладывал скелеты из семейного шкафа в потайную яму, если вы следите за моей мыслью.

– У вас есть доказательства?

– Несомненно. – Байрут подавил в себе стремление увильнуть от ответа. Хойст заставляла его нервничать; она была далека от того типа хозяйки, которым он служил – скорее нечто противоположное, – он никогда еще не видел ее улыбки.

У него появилось ужасное чувство, что ее холодность относится и к нему, и это заставило его встревожиться. Ее нелюбовь к U.Ванневару Скотту не нуждалась в объяснении – они принадлежали к различным кладам и не имели ничего общего, кроме службы во имя конечной цели, – и оставалась искренняя надежда, что их борьба не отразится на нем. Войны боссов на уровне выше инспекторского – быстрейший путь не сносить головы.

– Так предъявите.

Байрут тяжело вздохнул. Теперь уже не отвертеться.

– Основное слабое звено вышло на свет. Выяснилось, что команда Скотта основала МО, и все движение к Москве и от нее проходило через единственный перегруженный пункт. Теоретически, в случае утечки потребовалось бы исключение не подлежащей оглашению информации всего лишь из одной локации. Оставив в стороне вопрос дублирующего маршрута и ошибочно превышенную пропускную способность, приходим к выводу, что только в одной локации и единственном иммиграционном отделении остается полный ревизионный след всех передвижений наших агентов внутри и вне системы.

U.Поршия Хойст слегка нахмурилась.

– Не придерживаюсь вашей аргументации. Несомненно, все уничтожено последствиями Инцидента Ноль…

Байрут медленно покачал головой и увидел, как расширяются ее глаза.

– Горловина, которую они подобрали, – изолированный склад горючего и иммиграционный пункт в парсеке от Москвы. Там прошла эвакуация до прихода ударной волны. Скотт отправил доверенную группу для приведения в порядок и увязывания всех концов на станции: уничтожение иммиграционных записей, ликвидация свидетелей и тому подобное. Несомненно, если бы сработали аккуратно, это стало бы элегантным решением проблемы, но выяснилось, что во время эвакуации произошел ряд необъяснимых инцидентов. Таких как пропажа письменных инструкций для местного агента, неудачная попытка возврата всех копий из опечатанного шкафа миграционной службы, возможны и другие проколы. Возник также вопрос о систематизированной регистрации протоколов проводившихся тогда экспериментов, которые тоже пропали во время эвакуации. Агент послал собак, босс. Государственных собак службы безопасности, одолженных у дрезденского Министерства иностранных дел. Скотт, похоже, думал, что в отправке надлежащей стерилизационной команды, как это обычно делается по правилам, нет необходимости. Все спрятано под ковер, конечно, улики надежно укрыты. Вот почему это так долго не проявлялось.

– О, дорогой, – улыбнулась Хойст. – И это все? – благожелательно поинтересовалась она, и Байрут вздрогнул: у холодной как лед Хойст внезапное к нему потепление. – И он не позаботился доложить об этом?

Байрут кивнул. Он не позволил себе произнести это вслух.

– А ваш канал в департаменте Скотта… – Она выгнула бровь.

– Канал – это очень личный друг Отто Нойрата, – подчеркнул он. – Как бы вы не решили реагировать на данную информацию, прошу вас проявить терпимость в его отношении. Я верю, Отто обладает большим потенциалом для творческой деятельности в поддержке высоких целей, и неделикатность, проявленная к его особому другу… э-э… может скомпрометировать его дальнейшую полезность. Образно говоря.

– О, Георг, каким же вы монстром меня представили? – Пугающая улыбка погасла. – Я не глупая, знаете ли. Или кровожадная. По крайней мере когда не следует. – Она шмыгнула носом. – Пусть Отто оставит себе свою игрушку, пока ее благонадежность перенацеливается на нашу команду. Я не сломаю ее ради него.

Байрут кивнул, расслабляясь. Ее сдержанность он мог объяснить необходимостью более крепкой привязки Отто к их растущей фракции.

– А для вас… – Пугающая ухмылка вернулась вновь. – Как вам нравится открыть дискуссию с департаментом Скотта насчет нашего предстоящего объединения?

– Мне? – Он, пораженный, заморгал.

– Да, вам. – Она кивнула. – Полагаю, вы заслуживаете прибавки возможностей, появляющихся с повышением степени ответственности в такое время, Георг. Что означает сие словосочетание? Большой потенциал для творческой деятельности в поддержке высоких целей, так, по-моему, вы сказали?

– Но почему? Я чрезвычайно признателен, но…

– Не надо. Пока не надо. – Она показала на террасу за окном с зарослями роз и садом за оградой «ха-ха»,[9]9
  «Ха-ха» (ландшафтн.) – ограда в виде рва.


[Закрыть] на стены, деревья и аллею, ведущую снизу вверх по холму к замку. – Если ваше сообщение подтвердится, то у нас существует серьезная протечка, которую нужно починить. И, думаю, чинить на месте. Я слишком долго, сидя за столом, ткала судьбы, Георг. Ошибка Скотта – типичный случай, когда слишком засиживаешься на месте и теряешь связь с реальностью.

– Вы намерены поехать лично? А как же ваши поместья и комитеты…

– Сами о себе позаботятся. Им же лучше, они знают, что я вернусь. – Улыбка на сей раз была почти жеманной. Если бы он не знал ее, поклялся бы, что она с ним заигрывает. – Теперь серьезно. Я объединю поездку с отборочным туром для новых кандидатов в полевых условиях – с целью укрепления личного контроля над марионетками Скотта – и вернусь с пониманием реально происходящего. Обширная программа, Георг. Только вообразите! – Она щелкнула по клавише планшета. – Подготовьте мне полный обзор. Затем я договорюсь о совещании с обердепартаментсекретарем Блюмляйном и получу разрешение еще до вынесения формального обвинения через Следственный Комитет. После чего обсудим, как вам позаботиться об учреждении на время моего отсутствия.

Он перехватил ее взгляд.

– Я?

Она даже не моргнула.

– А у вас другие планы на вечер? Нет? Боже, тогда я допускаю, что безо всякого риска могу пригласить вас отобедать со мной. У нас много тем для. обсуждений, Георг. Включая и то, как гарантировать, что вы не разочаруете меня так же, как U.Скотт…

Натиск был стремительным. Хойст выложила определенные факты для привлечения внимания обердепартаментсекретаря U.Блюмляйна. Тот пронзил ее ледяным взглядом очень близко посаженных голубых глаз. «Действуйте», – только и сказал он, оставив ей достаточным кусок веревки, чтобы повеситься самой, если выяснится ее неправота и поддепартамент Охраны Окружения U.Ванневара Скотта окажется чист.