Текст книги "Миндальное сердце"

Записка из печенья счастья

Я лежал в постели и размышлял. Значит, совсем скоро я стану старшим братом. Просто голова идет кругом от таких мыслей. Я прислушался и почувствовал внутри себя странное тепло. В нашей семье будет маленький ребенок! Как странно… Интересно, конечно, но в то же время немного… раздражает, словно мою мечту о собаке засунули куда-то в угол и забыли о ней. Я попробовал вспомнить папины слова и тотчас же услышал их в своем воображении: «И поэтому сейчас не совсем подходящий момент для того, чтобы заводить собаку. Не зря говорят, щенок – он как дитя. На него потребуется куча времени, а как раз его-то у нас и не будет».

Еще раз все обдумав, я понял, что эти слова звучали как извинение. Родители словно прикрывались этим ребенком, чтобы сказать «нет» собаке. Как бы то ни было, это очень глупо с их стороны. Я знаю множество семей, где есть и младенцы, и собаки. По крайней мере, одна собака уж точно. Например, у Веги в моем классе – у нее есть и собака, и младший братишка. Я повернулся на другой бок. Быть может, мама с папой сказали так, потому что им не хватает уверенности. Они ведь еще не знают, каким ответственным я могу быть. Я улыбнулся. Родители еще увидят, на что я способен.

Я тихонько встал с кровати и достал шкатулку, в которой раньше лежал рождественский подарок. К шкатулке прилагалось два ключика, которые я прятал в двух разных местах. Я разыскал один ключик и отпер крышку. Сверху в шкатулке лежала пластиковая штука с четырьмя отделениями для монет и прочей мелочи. В одном отделении был кожаный шнурок с подвеской в виде металлического дракончика, который я получил в подарок от Бие, когда мы стали с ней парой. Я очень редко надевал его, потому что боялся испортить или потерять.

Пластиковая штука с отделениями поднималась, и под ней лежали бумажные купюры. Я далеко не самый лучший в мире специалист по сбережению карманных денег, но, быстренько подсчитав, понял, что сотни две здесь было – это точно. Я понятия не имел, сколько может стоить собака. Наверное, гораздо больше, чем мне удалось сэкономить. Но я решил, что, по крайней мере, на поводок здесь точно должно хватить.

Под купюрами я неожиданно обнаружил маленькую узкую полоску бумаги. Сердце замерло в груди, когда я понял, что это такое. Это была записка из печенья счастья, которое я получил от Бие. Это длинная история, которая началась, когда мы с Бие только познакомились. Это произошло в ресторанчике ее родителей, и в тот раз я получил от нее в подарок печенье счастья, в которое обычно вкладывают записки с предсказаниями. Но в моем печенье записка оказалась совершенно особенная. «Произнеси свое самое сокровенное желание, и оно исполнится» – вот что там было написано. В тот раз я все напутал и произнес совсем не то, что хотел. После этого со мной стали происходить совершенно необычные вещи. И мне пришлось искать точно такую же записку, чтобы попытаться все исправить. Все получилось не так, как я хотел, но зато мы с Бие стали друзьями. В конце концов мы все-таки нашли нужную записку, но потом я совсем о ней забыл, и теперь она лежала передо мной, маня своим обещанием: «Произнеси свое самое сокровенное желание, и оно исполнится».

В голове забегали мысли: «Я хочу собаку. Я хочу такую же собаку, как Бильбо. Или как Амелия. Я хочу какую угодно собаку». Или лучше расширить желание: «Я хочу иметь… домашнего питомца»? Чтобы уж наверняка…

Я сложил бумажку. После всех неурядиц, выпавших на мою долю в прошлый раз, я понял, что сперва должен хорошенько подумать, прежде чем что-то загадывать. Ведь этой записки хватит только на одно желание. Поэтому я засунул бумажку обратно в шкатулку, запер крышку и спрятал ключик. Деньги я положил во внутренний карман школьной сумки. Завтра после школы я отправлюсь в зоомагазин и куплю поводок. Это будет первым пунктом в моем плане. Записку с предсказанием я лучше сберегу на тот случай, если уж совсем все станет безнадежно.

Когда я на цыпочках направился обратно к постели, до моего слуха внезапно донесся странный звук. Я выглянул за дверь. На кухне перед холодильником стояла мама. Она достала с полки кусок сыра и, отрезав два толстых ломтика, свернула их рулетиками и принялась есть.

– Мама, – удивленно произнес я.

– Ой! – вскрикнула она и даже подпрыгнула от неожиданности. – Как же ты меня напугал, Оскар! Я думала, ты спишь.

– Нет, – ответил я. – Я никак не могу заснуть.

Тогда мама отправилась со мной в мою комнату и, уложив меня в кровать, подоткнула со всех сторон одеяло, как она часто делала, когда я был маленьким. А потом как можно плотнее задернула шторы, чтобы в комнату не проникал свет от уличных фонарей.

– Спи, сынок, – ласково прошептала она и потрепала меня по голове.

– А когда он появится? – спросил я.

– Малыш? – Мама улыбнулась.

Я кивнул и натянул одеяло почти до самых глаз.

– В сентябре, – ответила мама.

– Так долго! – удивился я. – Это же…

Я быстренько подсчитал в уме. Сейчас середина марта, а малыш родится в сентябре.

– Еще целых полгода, – вздохнул я. – Это ведь ужасно долго.

– М-м… – протянула мама. – Зато у нас будет достаточно времени, чтобы привыкнуть к этой мысли. Но пусть пока это будет секретом. Когда я начну толстеть, люди сами все поймут, но до тех пор – молчок. Договорились?

Я кивнул.

Мама вышла, оставив дверь в мою комнату слегка приоткрытой.

Я задумался. Полгода. Пройдет весна, закончатся летние каникулы, и я снова пойду в школу. Я улыбнулся. Папа говорил, что щенок, особенно в самом начале, отнимает много времени. Но если у меня в запасе целых полгода, то и волноваться не о чем. Я так выдрессирую свою собаку, что она будет смирной, как овечка. Я зажмурился и поудобнее положил голову на подушку.

Всю ночь мне снился крошечный, медового цвета, подпрыгивающий, лохматый шарик, который охотился за утками.

Зоомагазин

– Пошли ко мне играть в компьютерные игры? – спросил меня после уроков Хьюго.

Мы как раз вышли из класса и переобувались.

– Не сегодня. Мне нужно сделать одно дело, – сказал я.

Я уже думал над тем, стоит ли звать с собой Хьюго в зоомагазин, но ведь он не любит собак. Скорее всего, он просто поднимет меня на смех, и все. Куда охотнее я отправился бы туда с Бие. Если Хьюго сейчас уйдет, я обязательно ее об этом спрошу. Бие никогда ни над кем не смеется, но если даже и смеется, то совсем не обидно.

– А что? Что за дело? – полюбопытствовал Хьюго.

– Да так, одна вещь… – неопределенно ответил я.

Друг удивленно поднял брови. В этот момент из класса вышла Бие. Она улыбнулась нам, отчего ее глаза засияли как звезды, и сняла с вешалки куртку.

– Хотите пойти ко мне домой? – спросила девочка. – Поиграем или займемся выпечкой?

– Я иду, – быстро ответил Хьюго. – А вот у Оскара, кажется, какое-то дело… или как, Оскар?

– Э… м-м… – промычал я.

О, нет. Теперь я ничего не смогу сказать Бие. Да тут еще и Хьюго собрался к ней домой. У меня засвербило в животе, словно я съел слишком много кислых леденцов.

– Ясно, – сказала Бие и слегка обеспокоенно посмотрела на меня. – А что ты будешь делать?

Я принялся лихорадочно размышлять.

– Да так, ерунда, – выдавил я. – Это мама. Мы пойдем… мы пойдем с ней покупать… ботинки. Чепуха, ничего интересного. Но я… я могу прийти к тебе после. Думаю, мы быстро управимся. В смысле с ботинками.

Мы вышли из школы и вместе прошли через ворота. Потом Бие с Хьюго направились в одну сторону, а я – в другую.

– Еще увидимся! – крикнул я им вслед.

Но ребята меня не услышали. Даже не обернулись. Хьюго смеялся над чем-то, что ему рассказывала Бие, и я снова почувствовал свербение в животе. Я повернулся и зашагал прочь.

До зоомагазина было рукой подать. Стоило лишь дойти до конца улицы, потом миновать крытый рынок и следом парикмахерскую, где работала мама. Но едва я увидел вывеску «Салон „Танго“», как понял, что получится очень глупо, если мама меня здесь увидит. Тут же начнутся расспросы, куда и зачем я иду, в то время как мой план с поводком я собирался как можно дольше хранить в тайне. Я не буду никому ничего рассказывать до тех пор, пока мама с папой не заметят, какой я стал серьезный и ответственный.

Все дело в том, что у парикмахерской, в которой работает мама, чересчур большие окна, выходящие на улицу. Я бы мог, конечно, обойти квартал с другой стороны, но это слишком долго. Поэтому я решил быстренько прошмыгнуть мимо.

Оказавшись рядом с парикмахерской, я притормозил и, стоя сбоку, попытался заглянуть внутрь. Мама красила какой-то тетке волосы. Кажется, они о чем-то разговаривали. Это хорошо, что мама занята. И коллег ее что-то не видно… Еще лучше. Но риск, что меня обнаружат, все равно был, поэтому я нагнулся и притворился, что завязываю шнурки. Я еще разок осторожненько заглянул внутрь и решил, что если быстро, не разгибаясь, проскочу участок перед окнами, то меня никто не заметит. Мама продолжала красить теткины волосы. Я молниеносно опустился на карачки и, не разгибая коленей, двинулся мимо парикмахерской. От напряжения я даже дышать перестал. На ходу я оглянулся через плечо и посмотрел в окно. Отлично. Я повернул голову и приготовился подняться, как вдруг столкнулся с чьим-то носом. Это был мокрый собачий нос. Я так удивился, что сел на попу. «Гав», – радостно сказал пес и, лизнув меня прямо в лицо, приветливо замахал хвостом.

– Амелия! – произнес чей-то голос.

Я вытер лицо рукавом куртки и посмотрел вверх. Это были они! Та тетенька из парка и ее красавица Амелия. Тетенька тоже меня узнала.

– Ну надо же! – воскликнула она. – Это ведь мы с тобой встретились на днях в парке?

Я быстро вскочил на ноги и принялся отряхивать сзади штаны.

– Да, – ответил я.

Интересно, как мне объяснить, почему я ползал по тротуару? Но тут я снова взглянул на Амелию и забыл обо всем на свете. Собачка помахивала хвостиком и в ожидании смотрела на меня. Она тоже узнала меня. Это было невероятно.

– Привет, – сказал я Амелии и погладил ее. Шерстка собаки была мягкой как шелк, а ее угольно-черные глазки задорно блестели.

– Я смотрю, вы уже стали друзьями, – рассмеялась тетенька. – У тебя, наверное, тоже есть собака?

– Э… нет, к сожалению, – вздохнул я. – Возможно, потом…

– Тогда я могу дать тебе один хороший совет, – сказала тетенька и наклонилась ко мне поближе. – Ты можешь поступить так же, как поступают девочки в моем квартале: они выгуливают собак соседей. Получают за это небольшую плату. И одновременно узнают массу полезных вещей про то, как обращаться с собаками.

Я встал как вкопанный. В голове тут же пронеслась картинка: мы с Амелией бежим через парк к пруду с утками.

– Ты мог бы тоже попробовать, – добавила тетенька.

– М-м… – промычал я.

– Я иду в парикмахерскую сделать прическу, – сказала тетенька и посмотрела на свои часы.

Парикмахерская! Так она шла к моей маме!

– Амелия, ласточка моя, тебе придется подождать снаружи.

Женщина крепко привязала Амелию за поводок к водосточной трубе рядом со входом в «Салон „Танго“» и, помахав мне рукой, скрылась за дверью. Амелия смотрела вслед своей хозяйке. Она была так прекрасна, что мое сердце было готово растаять.

«Спасибо», – подумал я.

У меня появился еще один кусочек мозаики. Я докажу, что не только могу гулять и в дождь, и в снег, но что я действительно могу ладить с собаками. Амелия повернулась ко мне и тихо тявкнула, словно хотела сказать: «Ты ведь будешь со мной гулять, правда?»

– Очень может быть, – ответил я. – Во всяком случае, теперь я знаю, как тебя найти. Телефон твоей хозяйки есть у мамы на работе.

Я прошмыгнул к двери и еще разок погладил Амелию. Она лизнула мне руку и уткнулась носом в ногу.

– Амелия, – тихонько сказал я ей. – Ты – настоящая красавица. Увидимся!

И с быстро бьющимся сердцем я пробежал последние метры, отделявшие меня от зоомагазина.

Золотистый поводок

Внутри была целая полка с поводками, ремнями и ошейниками. Блестящие, узорчатые и однотонные, большие и маленькие. Я почесал в голове и в нерешительности уставился на несколько моделей, которые висели ко мне ближе всего.

– Могу я чем-нибудь помочь? – спросила продавщица и, выйдя из-за прилавка, подошла ко мне.

– Я хочу купить поводок, – объяснил я.

– Понятно, – кивнула женщина. – Какого размера твоя собака?

– Э… я пока точно не знаю. У меня ее еще нет. Но скоро появится, – сказал я.

– Знаешь, какой породы? – дружелюбно спросила женщина и поправила очки, сползшие на нос.

– М-м… дворняжка, – нашелся я.

– Большая? – спросила женщина и снова поправила очки.

В магазине было тепло и странно пахло.

– Приблизительно… вот такая.

Я показал рукой на уровне колена.

– М-м… – задумчиво протянула женщина. – Давай посмотрим.

Она перебрала висевшие ремни, выбрала пару поводков и пару-тройку ошейников.

– Если это щенок, то тебе стоит взять этот ошейник, – начала продавщица. – Щенки ведь маленькие. Но если это пес побольше, то ему подойдет полуудавка, – продолжила она и потрясла перед моим лицом ошейником с куском цепочки.

– Полуудавка? – переспросил я и непроизвольно коснулся рукой горла.

– Еще есть вот такие, люминесцентные, которые хорошо видно на дороге. Пользуются большим спросом. А еще имеются специальные ремни, хотя они пригодятся скорее в дрессировке, чем в обычной жизни. С их помощью можно исправлять поведение собаки.

Должно быть, я выглядел совершенно растерянным, потому что женщина внезапно осеклась и на ее лице промелькнула легкая улыбка.

– Но, наверное, это просто маленький щенок? – спросила она и в третий раз поправила свои очки.

– Да, – сказал я. – Это щенок.

В магазине было жарко, и я начал потеть. В голове шуршало и звенело от всех этих цепей, ремней, поводков и ошейников.

– Я помогу следующему покупателю, а ты пока подумай, – предложила мне продавщица.

– Да, пожалуйста, – благодарно отозвался я.

Женщина отошла с другим клиентом к клеткам, где жили кролики, и я смог с облегчением выдохнуть. Я ведь пришел сюда, чтобы купить поводок, обыкновенный собачий поводок. Самые красивые были жутко дорогие, но на другом конце полки висел узкий, золотистого цвета поводок с надписью: «Полцены».

Я схватил его и устремился к кассе. Когда посетитель, который приходил купить кроличий корм, ушел, я протянул поводок продавщице.

– А ошейник? – поинтересовалась та.

– Нет, он… уже есть.

Женщина взяла деньги и уложила поводок в маленький пакетик.

– Чек? – спросила она.

Однако я уже был у дверей.

Когда я вышел из зоомагазина, на улице вовсю светило солнце. Мимо, поднимая тучи пыли, проехала подметально-уборочная машина, очищавшая проезжую часть от зимнего песка и гравия. Пахло весной. Пакетик в моей руке приятно шуршал. И мое сердце пело.

Я поспешил домой, сделал себе бутерброд и, пока жевал, достал поводок и отцепил от него ценник. Затем вышел из квартиры и, запихнув поводок в карман куртки, сбежал по лестнице. Рядом со входом в парк, где располагалась игровая площадка, я остановился и нащупал в кармане поводок.

Странно, но я почему-то нервничал. Сердце быстро-быстро забилось в груди. Я растерянно огляделся.

И что мне теперь делать? Идти, волоча за собой по земле пустой поводок? Неожиданно вся моя затея показалась мне несусветной глупостью.

Неподалеку на большой лужайке стоял мужчина в синем спортивном костюме и держал в руке палку. У его ног в нетерпении подпрыгивала овчарка. Едва мужчина бросил палку, как собака со счастливым лаем бросилась за ней, а ее хозяин хлопал себя по коленкам и кричал:

– Ко мне, Моррис. Апорт! Молодец, старина!

В одной руке он держал свернутый собачий поводок.

Я достал из кармана золотистый поводок и точно так же медленно обмотал его вокруг запястья, пока в моей ладони не оказался один лишь карабин. Смотрелось здорово. Словно я вышел на прогулку со своей собакой и разрешил ей немного побегать на свободе, а сам держу поводок в руке. Но стоит мне крикнуть: «К ноге», и она примчится ко мне быстрее ветра и уставится на меня влюбленными глазами. Вот какого пса я хотел бы иметь и вот каким хозяином я хотел бы стать – добрым и любящим играть со своей собакой, но в то же время строгим и внимательным. Я ведь такой – умею ладить с собаками!

Я довольно потянулся и зашагал по алле парка с золотистым поводком в руке. Мой невидимый пес трусил рядом, уткнувшись носом в землю. Порой я представлял себе, как он или она отбегает в сторону и вынюхивает что-нибудь интересное: потерянную детскую варежку на газоне или пустой одноразовый стаканчик. Но стоило мне шепнуть: «К хозяину», как пес был снова рядом. Молли? Мадди? Балу? Гуляя я придумывал все новые и новые имена и пробовал произнести их про себя. Лоффе? Стелла? Никита?

Так мы дошли до пруда. На его дальнем конце спокойно плавали утки и не замечали, что я стою на берегу рядом с невидимым псом. Я вспомнил, как утки кинулись врассыпную, когда к ним бросился Бильбо.

Рядом с одной из скамеек лежал облепленный землей прутик. Я подобрал его и в шутку размахнулся, словно собираясь кинуть.

– Ко мне, Никита. Молодец, Никита, – тихонько сказал я.

Утки повернули головы и внимательно посмотрели на меня. Одна из них, большая, сине-зеленая, с холодными черными глазами, сердито закрякала кря-кря-кря. Словно все происходящее ее ужасно раздражало.

Тогда я размахнулся и зашвырнул палку в воду, но не слишком далеко, чтобы не попасть ни в кого из уток – я бы никогда не стал делать ничего подобного. Но мне очень хотелось посмотреть, что будет, если палка плюхнется в воду.

– Вперед, Никита! – заорал я и зашвырнул в пруд еще одну палку.

Утки закрякали и сердито поплыли прочь.

– Апорт! – в восторге завопил я, совсем как тот парень в спортивном костюме. Наверное, это значит взять.

– О боже! – воскликнул внезапно чей-то голос за спиной.

Я обернулся и увидел двух девчонок лет пятнадцати, которые испуганно таращились в воду.

– Куда делась твоя собака? Она что, прыгнула в пруд? – спросила одна из них.

– Я слышала плеск, – добавила другая.

– Она что, не умеет плавать? – спросила первая девчонка и показала рукой на палку, которая покачивалась на глади пруда.

– Кстати, собакам нельзя плавать в этом пруду, – сказала вторая.

– Эй, очнись, – шикнула первая на подругу. – Его собака может утонуть. – И она кивнула на поводок в моей руке:

– Как ее зовут?

– Ни… Никита, – помедлив, ответил я, – но…

– Никита! Никита!

Девчонки забегали вокруг пруда, громко и истерично крича. К нам подбежал бегун в обтягивающей черной одежде и неоново-желтом жилете.

– Что случилось? – спросил он, отдуваясь.

– Его собака сейчас утонет! – закричали девчонки хором.

– Да нет же, – попытался я влезть между ними. – Она… она скоро появится. Вот увидите!

И я как можно беспечнее помахал поводком.

– О боже, – произнес бегун. – Твоя собака… она что, больна?

– Нет, но… Вам вовсе не обязательно…

Что я мог сказать? Я почувствовал, что краснею. Но девчонки и парень, должно быть, решили, что я просто в шоке. Бегун быстро скинул кроссовки и решительно шагнул в воду.

– Она где-то там, – сказала одна из подружек, показывая на палку, плававшую на воде.

С аллеи парка свернула девушка с детской коляской и присоединилась к кричащей и машущей руками группе. Я же медленно попятился назад, сжимая в руке поводок. Оглянувшись через плечо, я увидел на другом конце аллеи две фигурки. Это были Бие и Хьюго. Он шли, о чем-то болтая и все еще не замечая шумихи вокруг пруда, но совсем скоро они услышат крик, посмотрят сюда и увидят меня!

Я резко повернулся, пересек аллею и помчался вверх по заросшему лесом склону. Я не останавливался, пока не оказался далеко между деревьями, откуда мне ничего не было видно и где никто не мог заметить меня. До меня доносились только плеск воды в пруду и девчачьи крики:

– Ники-и-и-та! Ники-и-и-та!

Собаколюб

Я довольно долго просидел в кустах. Пришлось подождать, пока все уйдут. Спустя короткое время мне надоело сидеть на корточках. Я нашел камень и, пристроившись на нем, прислушался к тому, что творилось внизу, но отсюда было плохо слышно. Внезапно затрезвонил мобильный. Испугавшись, что слишком долгий звонок выдаст меня, я как можно быстрее вытащил телефон из кармана и ответил.

– Привет, Оскар, – прозвучал на другом конце бабушкин голос.

– Привет, – прошептал я в ответ, съежившись на камне, чтобы меня никто не видел.

– Алло! Это ты? – спросила бабушка.

– Да-а, – прошептал я чуть громче.

– Но у тебя странный голос, Оскар. Ты простудился? – разволновалась бабушка.

– Нет. Я просто… запыхался, когда бежал, – нашелся я.

– Упал? – испугалась бабушка. – Так ты ушибся? Что с тобой, Оскар?

– Нет, нет. Я НЕ упал. Все хорошо. Что ты хотела?

– Но ты точно не упал?

– Нет! – Я закашлялся и попробовал говорить нормальным голосом, но все равно как можно тише. – Зачем ты звонишь, бабушка?

– Я только хотела спросить, в котором часу ты придешь. Ведь ты сегодня ужинаешь у меня, помнишь? Я собираюсь приготовить рыбные палочки и картофельное пюре.

Волна облегчения прокатилась по моему телу, и я вздохнул полной грудью. Бабушкино картофельное пюре – это нечто совершенно потрясающее! Как раз то, что мне сейчас нужно.

– Я скоро приду… очень скоро, – ответил я.

– Отлично, – обрадовалась бабушка. – Тогда я поставлю варить картошку. Я тебя жду, Оскар!

Я выждал еще немного и, не слыша больше взволнованных голосов внизу, осторожно, словно вор, выбрался из рощицы и помчался к выходу из парка. Оглянувшись по сторонам, я выскочил на тротуар и побежал дальше между домами. Миновав первый квартал, я снизил скорость и, еще раз оглядевшись, направился обычным шагом к дому бабушки. Едва я оказался в прихожей, как до меня донесся восхитительный запах жареных рыбных палочек. Я скинул было ботинки, но тут же вспомнил, что собираюсь стать аккуратным Оскаром, и поставил обувь на полочку рядом с бабушкиными розовыми кроссовками и палками для ходьбы.

– Привет, мой славный малыш! – Бабушка обняла меня.

Надеюсь, теперь понятно, откуда у мамы эти вечные малыши.

– От тебя пахнет свежим воздухом, – сказала бабушка и, улыбнувшись, что-то вытащила из моих волос. Это оказался сухой лист из кустарника.

– Э-э… – протянул я. – Мы гуляли в роще, в парке.

– Вы с Хьюго? – спросила бабушка.

– Э-э… – снова протянул я и вдруг вспомнил, как Хьюго с Бие шли по аллее парка, о чем-то увлеченно болтая и не замечая ничего вокруг. В животе снова засвербило.

Потом мы сели есть. Бабушка явно была настроена поболтать, для чего даже надела свой слуховой аппарат. Она рассказала мне, какими удобными оказались ее новые кроссовки и что после тренировок у нее от палок болят руки, но это даже хорошо, и что ее подруга Анна-Лена после поездки в Португалию тоже решила купить палки для ходьбы.

– И вот погляди, что у меня есть, – радостно сообщила бабушка и достала что-то из-за пояса штанов. – Педометр! – Бабуля поцеловала крошечный дисплей и с гордостью объявила, что сегодня она сделала больше семи тысяч шагов. Не плохо, а?

– Просто замечательно, – кивнул я, вспомнив папиного глупого щенка из смартфона.

Должно быть, я вздохнул или еще чем-то выдал свое плохое настроение, потому что бабушка внезапно опустила вилку и внимательно посмотрела на меня:

– Вот я старая, все болтаю да болтаю и даже не спросила, как дела у тебя. Ты ведь хочешь мне что-то рассказать, верно?

Я поковырялся в картофельном пюре.

– Когда ты была маленькая, у тебя было какое-нибудь домашнее животное? – задал я вопрос.

– Еще бы, – ответила бабушка. – Мы же жили на ферме, когда я была ребенком. У нас были и куры, и овцы. И кошки.

– М-м… – задумчиво промычал я. – Должно быть, тебе было с ними весело.

Бабушка склонила голову набок:

– А почему ты об этом спросил?

Я немного поколебался, ковыряя вилкой в пюре, но потом рассказал ей все. Как я мечтаю о домашнем питомце, но мама с папой не разрешают мне его иметь, что они вообще не воспринимают меня всерьез. Я ничего не рассказал о малыше. Знает ли об этом бабушка, или для нее это тоже секрет? Я сказал только, что мама с папой плевать хотели на то, чего хочу я.

– Неужели? – спросила бабушка.

– Ну… Все в моем классе… ну, почти все имеют какое-нибудь домашнее животное. Я тоже хочу. Хотя бы маленькое…

Я так и сказал: маленькое. Но в то же время я понимал, что это неправда. Встреча в парке с золотистой красавицей Амелией зажгла во мне искру. Я хочу не абы что лохматое. Я хочу именно собаку! Но это желание было таким хрупким, таким нежным, как крошечное мягкое ядрышко под твердой скорлупкой миндаля, о котором рассказывала мне бабушка. Поэтому я не отважился сказать прямо:«Я хочу собаку».

– И они тебя не слушают? – спросила бабушка.

– Нет, – вздохнул я. – Папа принялся шутить про слона.

– Ясно, – протянула бабуля.

– Плохая шутка, – угрюмо добавил я.

Бабушка медленно кивнула.

– Да, – сказала она, немного подумав. – Не так-то легко содержать животное в городской квартире. Когда я была ребенком, с этим было легче. Кошки носились, где хотели, по всей округе.

– А мама? – вдруг сообразил я. – У нее было домашнее животное?

Почему я никогда раньше не задумывался об этом? Если у мамы был питомец и она помнит, как ей было с ним весело, то она должна понимать, что чувствую сейчас я.

– Так был у мамы питомец? – повторил я. – Может, у нее была… собака или еще кто-нибудь?

– Нет, – покачала головой бабушка, – твою маму не назовешь собаколюбом. Скорее, ей больше по душе кошки. Но, видишь ли, когда она была еще маленькой, мы жили в очень стесненных условиях. Мы с дедушкой и тремя детьми ютились в крохотной квартирке с двумя маленькими комнатками и кухонькой. Для домашнего животного там просто не оставалось места.

Сердце в моей груди сразу стало тяжелым, как булыжник.

– Но ты сказала, что она любила кошек, – тихо произнес я.

– Верно, – медленно протянула бабушка. – Она очень хотела иметь котенка…

Бабушка встала из-за стола, все прибрала и поставила тарелки в посудомоечную машину. Потом она включила телевизор. Шла передача «Кто самый умный?». Я бросил взгляд на часы в телефоне.

– Мне пора домой, – сказал я.

Бабушка крепко обняла меня.

– Мой славный малыш, – сказала она мне на прощанье.

В лифте я посмотрел на себя в зеркало. Карман куртки приятно оттягивал лежавший там свернутый поводок, и, несмотря на камень на сердце и на нелепый случай возле пруда в парке, я почему-то ощущал в себе еще большую уверенность, чем прежде. Теперь я точно знал, кем я был. Собаколюбом. И никем иным.