Текст книги "Миндальное сердце"

Сюрприз

На обратном пути в кондитерскую Гарри почти все время шел рядом со мной. Иногда он останавливался и начинал что-нибудь обнюхивать, но я ему не мешал. Мне нравилось идти рядом с таким большим псом. У выхода из парка я остановился и щелкнул нас с Гарри на телефон на фоне распускающихся кустиков. Гарри глядел при этом прямо в камеру и улыбался.

– Ну как, все хорошо? – спросил меня хозяин Гарри, когда я привязал пса у входа в кондитерскую.

Я кивнул. Мужчина попросил меня поменять псу воду в миске, после чего я получил свое вознаграждение.

– Можешь также взять себе что-нибудь из сладостей. – Мужчина приглашающим жестом махнул в сторону полок. – Жвачка? Шоколад?

У меня даже слюнки потекли, когда я уставился на полку с шоколадом. Я получил самую лучшую на свете работу! Пока я размышлял, что бы такое взять, мужчина отошел помочь что-то выбрать другому покупателю. Случайно бросив взгляд в окно, я увидел, как Гарри стоит и пьет из своей миски воду, разбрызгивая ее во все стороны. Затем он встряхнулся и улегся прямо на тротуар. Какой же он красавец! Пожалуй, если выбирать между леонбергером и кокер-спаниелем, я бы выбрал первого.

Вдруг я заметил бежавшую по другой стороне улицы знакомую фигурку. Это был Хьюго. Кажется, он направлялся прямо сюда, хотя я не думаю, что он смог разглядеть меня через стекло витрины. Хьюго как-то неуверенно посмотрел на дверь кондитерской и вдруг припустил прочь со скоростью света. Должно быть, у него после визита к стоматологу разболелся зуб, решил я. По крайней мере, он был один. Без Бие.

Я выбрал себе шоколадку и поблагодарил хозяина кондитерской. Мы договорились, что я буду приходить сюда каждый понедельник и выгуливать Гарри. Выйдя из магазинчика, я погладил Гарри по голове и отправился домой. Несмотря ни на что, на сердце у меня было легко и радостно. Вот что значит собака!

В тот день готовкой занимался папа, и, когда я пришел домой, он как раз гремел сковородками на кухне. Едва переступив порог квартиры, я услышал, как он поет. Папа выглянул в прихожую и весело мне подмигнул.

– Привет, старичок. А знаешь, у тебя красивая подружка, – посмеиваясь, сказал он.

– Что? – не понял я, и в тот же миг сердце в груди сжалось: папа же еще ничего не знает про Бие и Хьюго.

– Она была здесь. Хотела сделать тебе сюрприз. Я спросил, не хочет ли она остаться. Сказал, что ты уже идешь домой. Но она не стала тебя дожидаться и ушла. Кстати, а почему вы не вместе?

Папа болтал как заведенный. Мне даже не пришлось ничего отвечать.

– Он в твоей комнате, – продолжил он. – Я решил поставить его там. Спасибо Бие, вот уж кто действительно думает о тебе.

Ничего не понимая, я поспешил в свою комнату. Вход в нее лежит через кухню, но окно выходит во двор. Это одна из тех комнаток, что порой в шутку называют комнатками для прислуги. Довольно небольшая, но очень уютная.

Сюрприз? Что бы это могло быть? Может, подвеска с дракончиком? Нет, вряд ли, Бие же забрала ее. Но что тогда?

Я медленно приоткрыл дверь и осторожно заглянул внутрь. Сзади из-за моей спины выглядывал папа. На столе перед окном стоял большой, круглый, как мячик, аквариум с плавающей в нем золотой рыбкой.

– Ой! – только и смог вымолвить я.

– Хм… – довольно хмыкнул папа. – Она явно знает, что ты очень хочешь иметь домашнего питомца.

И папа вернулся к готовке. Я же присел на краешек кровати и стал смотреть на рыбку, которая кругами плавала по аквариуму, выпуская изо рта крошечные пузырьки. Должно быть, она из того самого аквариума, что был в ресторанчике родителей Бие. И даже той же породы. Маленькая золотая рыбка.

Почему Бие принесла мне золотую рыбку в тот же день, когда я вернул ей подвеску с дракончиком? Словно в утешение. Потому что поняла, что я мечтаю иметь домашнего питомца. Она ведь не могла знать, что на самом деле я хочу собаку. Я ей этого не говорил.

– Гав, – сказал я рыбке.

Она продолжила плавать кругами и выглядела при этом такой одинокой, что мне стало грустно. Но в любом случае это очень мило со стороны Бие. Должно быть, она все еще меня немного любит.

Вскоре папа попросил меня накрыть на стол.

– На четверых, – уточнил он.

– На четверых? – удивился я.

– Бабушка тоже придет.

Сначала домой вернулась мама. Она выглядела очень усталой и сразу же прилегла отдохнуть, пока папа возился на кухне. Накрыв на стол, я заглянул в спальню родителей: мама лежала, закрыв глаза и держа обе руки на животе. Подумать только, у нее внутри растет самый настоящий малыш!

И в этот момент в дверь позвонили. Мама открыла глаза и потянулась:

– Это, наверное, бабушка. Откроешь, Оскар?

Я вышел в прихожую и открыл дверь. На пороге стояла раскрасневшаяся бабушка. Она оставила свои палки для ходьбы перед дверью на лестнице и принялась расшнуровывать кроссовки. В прихожей появилась мама.

– Привет, мама! – Мама кивнула бабушке.

– Привет, старушка, – бодро откликнулась бабуля. – Как это мило, что вы пригласили меня на ужин. После твоего звонка я прямо-таки сгораю от любопытства. Суп-карамель – это звучит очень интригующе. Интересно, каково это на вкус? Похоже на название десерта, но я лишена предрассудков и всегда открыта для новых вкусов. – И бабуля взъерошила мне волосы.

– Ох, мама, – смеясь, ответила моя мама. – Не суп-карамель. А суп-бешамель!

Вопрос цвета

Бабушка фыркала всю дорогу до кухни.

– Суп-карамель, – посмеиваясь, повторяла она. – Ну надо же! Однако это хорошо, что на первое не будет карамели, потому что я принесла кое-что сладкое на десерт.

Бабуля поставила принесенную с собой картонную коробку на стол, и мы все уселись ужинать. Суп-крем на соусе бешамель был очень вкусным.

Мы болтали обо всем и ни о чем, когда вдруг бабуля неожиданно сказала:

– Когда Оскар был у меня на днях, мы говорили с ним о домашних животных. Оказывается, он очень хочет иметь маленького домашнего питомца. Правда ведь, Оскар?

Я кивнул и уткнулся в суп.

– И сегодня его мечта сбылась! – радостно объявил папа, откладывая ложку в сторону.

– Серьезно? – удивилась бабушка.

– Эх! – вздохнул я.

– Что значит «эх»? – удивился папа. – Ты же получил его в подарок от Бие.

– Эх! – снова вздохнул я.

– Это золотая рыбка, – объяснил папа. – Подарок от Бие. С аквариумом. В общем, все как полагается. – Папа легонько подтолкнул меня локтем. – Ты уже придумал, как ее назовешь? Ведь должно же быть у нее имя.

– Эх! – вздохнул я в третий раз.

– Странное имя для рыбки, – хмыкнул папа. – Эх? Так ее и назовешь?

– Эдвард, – предостерегающе сказала мама и тронула папу за руку.

– Ну ладно, ладно, – примирительно произнес папа. – Извини, Оскар. Шутка вышла неудачной. Но если серьезно, это же очень красивый сюрприз. Иди, покажи его бабушке, а я пока уберу со стола и накрою для чая в гостиной.

Мы с бабулей отправились в мою комнату. Бабушка присела на кровать и принялась смотреть на рыбку. Та по-прежнему меланхолично плавала кругами.

– Понятно, – пробормотала бабуля и кинула на меня вопросительный взгляд.

Я не ответил и молча плюхнулся рядом с ней на кровать.

– Довольно скучный питомец, – добавила бабушка.

– М-м… – неопределенно произнес я.

– Ни на руки не возьмешь, ни погладишь.

– Точно, – кивнул я.

– Идем, – решительно сказала бабуля.

Мы отправились в гостиную. Мама распаковала коробку, которую принесла с собой бабушка. Внутри оказался торт в форме сердца, покрытый шоколадной глазурью.

– Это миндальный торт, – объяснила бабушка. – Внутри начинка из тертого миндаля.

– Обожаю! – воскликнула мама.

Я взял себе кусочек и, пока жевал, все думал о том, что рассказывала мне о миндале бабушка. Я представлял себе хрупкое нежное сердечко, глубоко спрятанное в плоде миндального дерева. А потом его перемололи, превратив в миндальную массу. Бедное маленькое сердечко. И бедный, бедный я. Мое сердце тоже скоро вот-вот треснет и разлетится на куски. Но, несмотря на грустные мысли, я понял, что торт очень вкусный.

Бабушка сидела на диване и медленно попивала свой чай. Вдруг она заговорщицки мне подмигнула, словно у нас с ней был какой-то секрет, о котором никто не знал.

Я ничего не понял, но тут бабушка положила свою руку на мамину и сказала:

– Сердечко мое, ты помнишь себя в детстве? Тебе было тогда лет семь или восемь. Помнишь, как ты хотела, чтобы мы разрешили тебе иметь котенка?

– Да, помню, – засмеялась мама. – И тогда вы пошли и купили мне мягкую игрушку. Ух, как я тогда разозлилась!

– Да, – кивнула бабушка. – Ты была просто вне себя. Если я правильно помню, ты взяла ножницы и искромсала все занавески на кухне.

– Серьезно? – удивилась мама.

Папа засмеялся и положил себе еще кусок миндального торта.

– Еще как, – кивнула бабушка.

– Вот видишь, – хмыкнул я.

Папа с мамой удивленно посмотрели на меня.

– Ты хотела иметь котенка, а получила вместо него мягкую игрушку, – усмехнулась бабушка и откинулась на спинку дивана.

– А я хочу собаку, а не рыбку, – добавил я.

– Но это же совсем разные вещи, – возразила мама.

– А по-моему, то же самое, – не согласился я.

– Поддерживаю, – кивнула бабушка.

– Мама? – Моя мама удивленно уставилась на бабушку.

И тогда бабушка успокаивающе похлопала маму по руке и сказала:

– Мы должны были купить тебе этого котенка. И я до сих пор раскаиваюсь из-за той шутки с мягкой игрушкой. Прости!

– Ну что ты, – махнула рукой мама и с улыбкой покачала головой.

Легко маме так говорить. Ведь это было сто лет назад. Ну ладно, не сто, но все равно много. Она, наверное, и думать об этом забыла. Но все же, когда это случилось, она искромсала занавески на кухне.

– Однако, солнышко мое, ты выглядишь очень усталой, – заметила бабушка, с тревогой глядя на маму.

Родители переглянулись. Папа откашлялся. Мама поставила на столик чашку с чаем.

– Видишь ли, мама, – начала она. – У нас есть для тебя одна новость.

И мама рассказала о малыше. У бабушки на глаза навернулись слезы. Она и думать забыла о собаках с кошками и только сидела и счастливо взирала на нас троих.

Я включил телевизор и в тоске проглотил третий кусок торта. Все же бабушка честно пыталась мне помочь.

Но перед тем, как бабуля отправилась домой, случилось еще кое-что. Папа возился на кухне. Мама с бабушкой сидели и разговаривали. Я, полулежа на диване, посматривал на экран телевизора и играл в игру на телефоне. От миндального торта остались только крошки. И тут мама тронула меня за плечо и позвала папу. Папа пришел из кухни, вытирая руки о фартук.

– Что такое? – спросил он.

Мама подняла раскрытую газету и показала. Это была фотография гостиной, в центре которой, освещенный лучами солнца, лежал на красной софе кокер-спаниель и с надеждой смотрел прямо в объектив камеры, словно ждал, когда же хоть кто-нибудь присядет рядом с ним на софу и погладит его. Я словно физически ощутил под пальцами мягкость его золотистой шерстки.

– Взгляни, почему бы нам не купить такую? – спросила мама.

– Хочешь сказать, она тебе вот так сразу взяла и понравилась? – протянул папа.

– Да, – кивнула мама. – Разве она не прекрасна?

Я забыл, как дышать, и быстро принял сидячее положение.

– А она нам действительно нужна? – засомневался папа и перекинул через плечо кухонное полотенце.

– Нужна, нужна. Еще как нужна, – закивала мама. – Что скажешь, Оскар?

– Да, – выдавил я, не веря своему счастью.

Хотя на самом деле мне хотелось крикнуть: «ДА-А-А!» Хотелось кричать, вопить и прыгать, но я не осмелился.

– Мм… да… – задумчиво протянул папа. Он взял газету из рук мамы и пригляделся к снимку повнимательнее: – Действительно очень красивая.

«Не просто красивая, – подумал я. – Она – ЧУДЕСНАЯ».

– Но только не такого цвета, хорошо? – добавил папа.

Интересно, а при чем здесь цвет? Разве в цвете все дело? Но я решил не спорить. Есть ведь много разных оттенков коричневого и золотого. Шоколадного пса можно назвать Какао. А если у него будет светло-золотистая, как соломка, шкурка, то его можно звать Солис или Злата…

– Зеленая лучше подойдет, – сказал папа, кладя газету на журнальный столик.

Я уставился на него. Зеленая? Зеленая собака? О чем это он?

– А может, лучше с узором? – продолжил папа. – Красный слишком кричащий цвет. И совсем не сочетается с обоями.

Я снова взглянул на фотографию, и тут меня словно молнией шарахнуло – я понял, о чем родители говорят. О софе. О дурацкой красной софе, на которой лежала собака. Они даже не ЗАМЕТИЛИ на снимке собаку. Да кто в целом мире стал бы обращать внимание на софу, когда рядом есть такой замечательный пес? Да никто! Только мои эгоистичные родители. Они хотят малыша и софу. Но что хочу я и мое разбитое сердце, их совершенно не волнует.

Словно в море

Влетев в свою комнату, я не стал хлопать дверью. Просто закрыл ее и остался стоять как вкопанный. Внутри меня была пустота. Глупая золотая рыбка кружила в аквариуме. Мне даже смотреть на нее не хотелось, поэтому я залез под письменный стол и уселся там, скрючившись и прижав колени к подбородку. Я так часто делал маленьким, когда злился.

Я услышал, как бабушка и мама с папой о чем-то говорят за стеной. Потом бабушка постучала ко мне в дверь.

– Что? – крикнул я.

– Я иду домой, малыш Оскар, – сообщила бабуля.

– Хорошо, – отозвался я и еще плотнее обхватил руками колени.

За дверью стало тихо. Я вдруг вспомнил про шкатулку на полке. Внутри под моими сбережениями лежала записка из печенья счастья: «Произнеси свое самое сокровенное желание, и оно исполнится».

Вся надежда только на это, подумал я. Вопрос только в том, что именно я должен пожелать. Что собаку – это ясно. Но какую именно? Кокер-спаниеля? Леонбергера? Или самое главное, чтобы это был просто щенок?

От долгого сидения под столом у меня затекли ноги, и я выбрался наружу. В этот момент в дверь снова постучали.

– Можно войти? – прозвучал снаружи голос папы.

Я быстро сел на кровать и, схватив валявшийся на полу задачник, раскрыл его наугад.

– Ага, – ответил я.

Папа вошел, сел рядом и принялся хрустеть пальцами.

– Помнишь, раньше ты хотел иметь братишку или сестренку, – начал он. – Кого-нибудь маленького, с кем можно было бы играть.

– А… – неопределенно отозвался я. – И что же?

– Ну, тут такое дело… о том, откуда берутся дети. О боже! Он что, опять за свое?

Я почувствовал, как у меня краснеют щеки, и поскорее уткнулся в задачник.

– Да брось, пап. Я же современный ребенок. Нам еще в детском саду про это книжку читали.

– Да, я знаю. – Папа откашлялся. – Но знаешь… иногда детей может и не быть, даже если… все очень этого ждут.

Я бросил задачник на пол и уткнулся головой в подушку.

– Я устал, – сказал я.

И почему папа заговорил об этом со мной именно сейчас? Я не знал, куда деваться, и чувствовал, что вот-вот сгорю от стыда. И еще мне почему-то стало немного тревожно. О чем таком собрался поведать мне папа? Он что, хочет сказать мне, что малыша не будет?

– Когда такое случается, Оскар, люди обращаются за помощью к врачам. Это называется ребенок из пробирки. Врачи искусственно смешивают сперму и яйцеклетки…

Он замолчал. Я лежал носом в подушку, превратив уши в локаторы. Папа похлопал меня по спине, и тогда я повернул голову и внимательно на него посмотрел.

– Зачем ты мне сейчас об этом рассказываешь? – выдавил я.

– Затем, что… мы уже в течение многих лет хотим, чтобы у тебя был брат или сестра, Оскар. Но ничего не получалось. Как бы мы… ни старались. А теперь получилось. Твоя маленькая сестричка или братик зародился в пробирке. Но теперь она или он растет в мамином животе…

Я бросил взгляд на золотую рыбку. Она спокойно плавала по круглому аквариуму и пускала пузырьки.

– Не всегда получается так, как планируешь, – продолжил папа. – Но возможно, теперь все получится. И ты станешь замечательным старшим братом. – Папа глубоко вздохнул и обнял меня. Затем встал и собрался уже уходить, но в дверях вдруг остановился и обернулся ко мне: – Так вот, насчет собаки… сам видишь, время сейчас не совсем подходящее. Мы сможем обсудить это потом. Через пару лет, например.

Папа вышел, оставив дверь в комнату приоткрытой. Через пару лет! Я упал на кровать и уставился в потолок. Что-то слишком много всего на меня сегодня свалилось. Свет от лампы отражался в аквариумной воде, по потолку бежали колышущиеся тени. И я вдруг подумал, что я словно сам парю в волнующемся море.

И даже не заметил, как уснул.

Невидимый пес

Обожаю утро субботы. Можно сколько хочешь валяться в постели. И никто не торопит тебя идти к столу и завтракать, во всяком случае не сразу. В ожидании, пока мама с папой встанут, можно посмотреть фильм или поиграть. Мама частенько работает по субботам, потому что она парикмахер, а вот папа любит спать допоздна, и потом мы вместе завтракаем. Короче говоря, я люблю утро субботы.

В то утро я проснулся от шума на кухне и решил, что это мама уже встала и теперь собирается на работу. Я повернулся на другой бок и натянул одеяло на голову, собираясь еще немного вздремнуть. Я уже почти заснул, когда вдруг донесшиеся до моего слуха слова заставили меня приподнять голову.

– Нужно ехать, – сказал папа.

– Ты разбудишь Оскара? – спросила мама.

Но я уже сам выпрыгнул из постели и приоткрыл дверь на кухню. Мама сидела за столом, уронив голову на руки. Она была совершенно бледной. Всклокоченный папа допивал кофе из своей чашки. Родители были уже полностью одеты, хотя время было лишь восемь часов утра. Дождь стучал по стеклам окна на кухне.

– Уже проснулся, старик? – спросила мама, поднимая голову.

Она чуть-чуть улыбнулась, но было видно, что ей совсем не до улыбок. Мама выглядела такой бледной, что ее лицо казалось белым как простыня.

– Что случилось? – спросил я.

Папа поставил кофейную чашку на кухонную стойку и, подойдя ко мне вплотную, взял меня за плечи. Я знаю, что, когда он так делает, значит, хочет сообщить мне что-то очень важное. Папа заглянул мне в глаза и сказал:

– Мы должны поехать и удостовериться, что малыш чувствует себя хорошо.

– А что с ним? – не понял я.

Мама оперлась о край стола и медленно, с усилием встала. Было видно, что она испытывает сильную боль. Я вздрогнул, словно мне за шиворот плеснули ледяной воды, и понял, что мама соврала, когда сказала:

– Ничего страшного, старик. Мы просто должны убедиться, что все идет как надо. У меня немного болит живот, вот и все.

Мама говорила неправду. У нее очень сильно болел живот. И это было страшно.

– Мы поедем в больницу на осмотр, – ненатурально бодрым голосом сообщил папа.

Я тоже нацепил на лицо маску и притворился, что все в порядке, хотя внутри меня все заледенело. Родители что-то говорили мне. Что-то о том, что они ненадолго, и что если мне будет одиноко, то я могу пойти к бабушке, и чтобы я звонил, если что, и что в холодильнике есть пицца, только ее нужно разогреть. Я лишь молча кивал в ответ, провожая родителей до прихожей. На прощанье мама поцеловала меня в лоб, и они с папой ушли. С тихим щелчком закрылась входная дверь, и я остался один в пустой квартире. Один-одинешенек.

Я сделал круг по гостиной, вернулся на кухню и прислушался. Было тихо. Я доел остававшиеся с вечера чипсы и задумался, что делать дальше. В моей комнате бедная рыбка по-прежнему накручивала круги в аквариуме. Безрадостное зрелище. При виде рыбки я почувствовал себя еще более одиноким. Но я ее не винил. Рыбка же не виновата, что она не собака.

Я ощущал странное беспокойство и просто не мог усидеть на месте. Да, пойду-ка я лучше к бабушке или еще к кому-нибудь. Приняв такое решение, я открыл комод, чтобы достать свитер, и увидел спрятанный среди носков поводок.

– И в дождь, и в снег, – пробормотал я и выглянул в окно.

Дождевые капли сбегали по оконным стеклам, прокладывая длинные неровные дорожки. Почему-то вид серых туч меня взбодрил. Словно мне представился замечательный случай доказать, что я действительно очень ответственный и готов выгуливать свою собаку в любую погоду.

Я быстро оделся, прихватил поводок и вышел в прихожую. Там я разыскал резиновые сапоги с дождевиком и, заперев за собой дверь квартиры, отправился гулять.

На улицах было пустынно. Обернув поводок вокруг запястья, я решительным шагом направился к парку. По дороге я прошел мимо кондитерской, но она стояла закрытой, и никакого Гарри я рядом с ней не увидел. Если бы он был здесь, я бы взял его с собой на прогулку в парк, но, должно быть, Гарри сейчас лежал где-нибудь на полу в квартире, положив на лапы свою большую голову. Я вздохнул. С Гарри было здорово.

– Видишь ли, я немного волнуюсь, – прошептал я невидимому псу, который шагал рядом со мной и был ужасно похож на Гарри. – Я переживаю за малыша.

Приблизившись к парку, я увидел неподалеку двух собак, которых выгуливали хозяева. На игровой площадке резвились несколько детишек, все в разноцветных дождевиках. Они кричали и качались на качелях. Дождь усилился, и я укрылся под деревом. Мимо прошла какая-то тетя с кокер-спаниелем. Я было решил, что это Амелия, но это оказались совсем другая тетенька и совсем другой кокер-спаниель. Я вздохнул и вдруг понял, что мой невидимый пес выглядит точь-в-точь как Амелия. С мокрой от дождя шерстью, она смотрела на меня черными любопытными глазками.

– Этот малыш… – тихонько сказал я воображаемой Амелии. – Все же это немного неожиданно, что я стану старшим братом. И если сейчас что-нибудь случится…

Я проверил свой мобильник, но звонков от папы не было. От тревоги у меня засосало под ложечкой.

– Честно говоря, мне бы очень хотелось иметь братика или сестричку. Тогда бы я…

И вдруг я застыл как вкопанный. Образы воображаемых Амелии и Гарри поблекли и растаяли. Я запихнул поводок в карман куртки и побежал. Но не в парк, а обратно домой. Я мчался, шлепая по лужам, так что вода попадала мне в сапоги, но я не обращал на это внимания. Набрав на домофоне код, я распахнул дверь подъезда и, не дожидаясь лифта, взлетел вверх по лестнице. От быстрого бега у меня горело в груди и тряслись руки, пока я искал ключи и открывал дверь. Влетев в квартиру, я скинул сапоги и помчался в свою комнату. Там я достал шкатулку и поставил ее на ковер. Глубоко вздохнув, я отпер крышку, поднял верхнее отделение и, выложив купюры, достал то, что искал, – записку из печенья счастья: «Произнеси свое самое сокровенное желание, и оно исполнится!»