Текст книги "Польза похоти"

– Что именно вы ему подсказали? – спросил Дронго.

– Сначала вы должны дать согласие на проведение частного расследования. Я готов заплатить вам любой гонорар.

– Следователь будет недоволен, – терпеливо пояснил Дронго. – Пока идет официальное расследование, никто не может проводить параллельное. Это запрещено законом.

– Разве вы не занимаетесь этим? – удивился Виноградов. – Вы ведь эксперт и частный сыщик, причем весьма известный.

– Только когда меня просят официальные лица и есть соответствующее разрешение. В России запрещены частные расследования.

– Значит, вы отказываетесь нам помочь?

– Не отказываюсь. Вы можете официально оформить меня своим представителем во время следствия, скажем, юрисконсультом или вашим адвокатом. Тогда я смогу на вполне законных основаниях интересоваться ходом расследования и даже пытаться выяснить некоторые дополнительные факты. В этом случае все будет законно.

– Согласен, – быстро проговорил Виноградов. – Я заранее готов принять все ваши условия. Лишь бы мы быстрее нашли убийцу. Просто невыносимо жить, когда я вспоминаю, что отравитель может быть среди нас. Я готов обговорить ваш гонорар…

– Будем считать, что я согласился, – перебил его Дронго. – Гонорар вы потом обсудите с господином Вейдеманисом. А теперь скажите, о какой же подсказке идет речь?

– Я могу говорить? – Виноградов взглянул на Эдгара, молчаливо сидевшего на диване.

– Абсолютно все. Я полностью доверяю своему напарнику, – пояснил Дронго.

– В таком случае скажу вам, что убийцу видели, – выдохнул Виноградов. – Это самое страшное. Поэтому у меня нет никаких сомнений в том, что Петра убили.

– Убийцу видели? – переспросил Дронго. – Тогда я действительно чего-то не понимаю. Вы сказали об этом следователю?

Дронго взглянул на Эдгара. Тот непонимающе посмотрел на гостя.

– Извините, – вставил Вейдеманис, решив, что пора вмешаться. – Мы вас не совсем поняли. Вы уже знаете, кто убийца?

– Я точно знаю, что подозреваемых не двенадцать человек и даже не десять, если исключить меня с моей супругой. А только восемь, – выдохнул Виноградов.

– Почему? – спросил Эдгар.

– Моя племянница Надежда и ее друг видели, как в кабинет Петра входил убийца, – мрачно изрек Виноградов. – Поэтому я был уверен в том, что следователь сумеет достаточно быстро выяснить личность преступника. Ведь есть только восемь реальных кандидатур на эту роль.

Глава 2

Дронго еще раз переглянулся с Вейдеманисом.

– Они видели убийцу? – недоверчиво переспросил он.

– Моя племянница и ее друг были в гостевом домике, когда увидели, как в кабинете отца включился свет, и заметили тень за занавеской, – пояснил Виноградов. – Я забыл вам сказать, что мой брат умер в своем кабинете, когда выпил коньяк, оставшийся в стакане, стоявшем на столике. Именно там был яд. Значит, неизвестный тип, который вошел в кабинет Петра, был убийцей, отравителем моего брата. Этого человека видели моя племянница и ее друг.

– Они разглядели лицо?..

– Нет. Но видели тень за занавеской и заметили, как этот субъект включил свет.

– А если это был ваш младший брат?

– Он в это время находился внизу, на первом этаже, разговаривал с гостями. Я все сам проверил. Он поднялся наверх минут через пятнадцать после этого, выпил коньяк и скончался. Почти сразу.

– Как обнаружили тело?

– Валентина несколько раз позвала его, а затем послала за ним сына. Он обнаружил отчима и позвал на помощь.

– Коньяк был в бутылке?

– И в бутылке, и в бокале, который стоял рядом с ней. Мой покойный брат любил хороший коньяк. Об этом все знали.

– Вы говорили, что там был стакан.

– Нет. Такой пузатый бокал для коньяка, чтобы согревать его в ладони. Петр объяснял мне технологию, рассказывал, как нужно пить хороший коньяк.

– Яд был в бутылке?

– Нет. Только в бокале. Если бы он был в бутылке, все было бы гораздо проще. Но он был в его бокале. А значит, его туда сознательно положили, причем уже после того, как была открыта бутылка.

– Похоже, – согласился Дронго. – Так кого увидела ваша племянница? Кто это был? Мужчина или женщина?

– Надя и ее друг этого не знают. Но они видели, как включился свет и тень убийцы мелькнула за занавеской. Надя призналась мне в этом через два дня после того, как стало известно об отравлении ее отца. Представляете, какие чувства пережила девочка! Она не хотела мне говорить. Но Леонид, ее парень, правильно посчитал, что нужно сообщить об этом неизвестном типе и мне, и следователю.

– А почему они не сразу сказали? – спросил Вейдеманис.

– Гостевой дом, – ответил Дронго вместо Виноградова.

– Правильно, – подтвердил тот. – Она стеснялась сообщить мне, что была со своим другом в этом доме. Видимо, Надежда пошла туда без разрешения отца. Молодым людям хотелось остаться одним. Я понимаю ее чувства…

– С этим все ясно, – согласился Дронго. – Давайте разбираться дальше. Итак, вы сообщили об этом следователю.

– Рассказал, – хмуро кивнул Виноградов. – Вместо того чтобы найти преступника, он устроил перекрестный допрос молодым людям, чтобы найти ошибки в их показаниях. По-моему, следователь решил, что они просто придумали эту историю от страха, но, конечно, ничего не нашел. Вот тогда я твердо решил, что поищу настоящего профессионала, компетентного сыщика. Поэтому и пришел к вам.

– Значит, в числе подозреваемых остаются четверо мужчин, – проговорил Дронго. – Начальник охраны, вице-президент, друг вашего брата и его пасынок. Если исключить вас с женой и вашу племянницу с другом, то остается не так много подозрительных персон.

– Не забудьте о четырех дамах, – вставил Вейдеманис.

– Кухарку я бы исключил, – сразу предложил Виноградов.

– А жену вашего брата? – быстро спросил Дронго.

Виноградов отвернулся, чуть помолчал, затем мрачно произнес:

– Я хочу, чтобы вы меня правильно поняли. Она получила большие деньги по наследству. Так уж вышло, что теперь она и ее сын обеспечены на всю оставшуюся жизнь.

– Вы ее подозреваете?

– Я этого не говорил. Но не стал бы категорически исключать эту особу из числа подозреваемых. Вы должны меня правильно понять, – упрямо повторил Виноградов. – Хотя версия с наследством мне совсем не нравится.

– Понимаю, – сказал Дронго и спросил: – А остальные две дамы?..

– Они подруги. Камилла – достаточно известная фотомодель, часто появляется на страницах модных журналов, а Екатерина, супруга Тариела Автандиловича, работает редактором в одном из этих изданий.

– Их вы тоже подозреваете?

– Пока я ничего не знаю, только вот четко представляю, что круг подозреваемых совсем невелик. Исключите тех, кто не мог убить Петра по определению, и останется не так много кандидатов на роль отравителя. Вы согласны провести независимое расследование? В конце концов, это не так уж и сложно. Нет необходимости идти туда, не знаю куда, искать того, не знаю кого. В нашем случае все гораздо проще. Мы точно знаем, что посторонних там не было. Значит, преступление совершил кто-то из наших. Ужасно даже думать об этом.

– Завтра утром вам нужно оформить доверенность на меня, – напомнил Дронго. – Чтобы я мог официально представлять ваши интересы. Сколько лет Шинкареву?

– Сорок пять или чуть больше. Он уже не молод. Следователь по особо важным делам. Убийство моего брата вызвало неприятный ажиотаж в нашей прессе. Вы еще успеете прочесть массу гнусных догадок и предположений. Мне было очень неприятно читать всю эту грязь. Журналисты вспоминали и бывшего мужа Валентины, который, оказывается, был связан в Канаде с каким-то криминальным авторитетом, и про романы Камиллы. Но сейчас подобные статьи пошли на убыль. Всех волнуют новые убийства и иные жертвы. А про моего отравленного брата борзописцы начинают забывать.

– Это общие законы масс-медиа, – заметил Дронго. – Свежее преступление всегда заслоняет старое. Вспомните мюзикл «Чикаго», когда адвокат объясняет, что свежая кровь всегда самая лучшая новость, перебивающая все остальные. Так и в Москве. Все так и должно быть.

– Вы можете нам помочь? – еще раз спросил Виноградов.

– Постараюсь. Для начала мне нужно уяснить, какие отношения были в вашей семье и кто именно проник в тот роковой вечер в кабинет вашего младшего брата. И еще раз вернемся к наследству, если вы не возражаете. Как именно оно разделено?

– Большая часть отошла его единственной дочери, – пояснил Николай Арсениевич. – Мне досталось около пяти процентов акций его компании. С условием, что я буду опекуном, пока она не выйдет замуж или ей не исполнится двадцать пять лет.

– А своей супруге он ничего не оставил?

– Конечно, оставил. Двухэтажные апартаменты в Москве, дом в Ницце и примерно три миллиона наличными. Он словно все предчувствовал и не забыл никого в своем завещании.

– Можно уточнить конкретную сумму?

– В каком смысле?

– Вы говорили о пяти процентах акций. Сколько они стоят сегодня?

Виноградов замялся, покачал головой и осведомился:

– Вы все-таки считаете, что его отравили из-за наследства?

– Вы не назвали сумму, – терпеливо напомнил Дронго.

– Примерно пятнадцать миллионов евро, – сообщил Николай Арсениевич.

– Значит, ваша племянница стала очень богатой. Она получила акции, которые оцениваются где-то в сто двадцать миллионов евро, не так ли?

– Она их еще не получила. Предстоит много формальностей.

– А загородный дом, где все произошло?

– Он завещал его своей дочери. Но пока они все там живут, за городом.

– Рудольфу что-нибудь досталось?

– Его матери! – отчеканил Виноградов. – Она получила очень солидное наследство. Мой брат не обязан был думать о сыне не самого бедного спортсмена.

– Не сомневаюсь в благородстве вашего брата. Значит, его пасынок ничего не получил?

– Он еще несовершеннолетний, – нервно напомнил Николай Арсениевич. – Все равно опекуном была бы его мать.

– Ваш брат официально не стал усыновлять Рудольфа?

– Конечно, нет. У мальчика есть родной отец, о котором он знает. Да и Валентина была против. Она собирается отправить сына в Канаду, чтобы он там получал высшее образование. Установление отцовства Петра сделало бы эту поездку достаточно затруднительной. Сейчас канадцы с таким трудом дают визы!.. Поэтому Рудольф так и остался Берестовым, чтобы спокойно выехать в Канаду, к родному отцу.

– Удобно, – согласился Дронго. – Хотя и не очень красиво. Но сейчас все делается ради достижения конкретных прагматических целей. Похоже, это уже никого не удивляет. Валентина не обиделась, что ей не досталась основная часть наследства? Жены обычно претендуют на половину состояния своего умершего мужа, если нет завещания. Или даже на все наследство. Но ведь ваша племянница уже давно совершеннолетняя. И еще вдова должна будет уехать из этого загородного дома. Не всем подобное может понравиться.

– У нас не возникает таких вопросов, – быстро и нервно произнес Виноградов. – Все решается в цивилизованных рамках. Не забывайте, что Валентина получила примерно три миллиона наличными с его счетов в банке, московскую квартиру, которая стоит около двух с половиной миллионов, и дом на Лазурном Берегу во Франции. Это еще примерно миллион. Более чем щедрое наследство.

– Но она потеряла в двадцать раз больше, – в тон своему собеседнику заметил Дронго. – Если ваша племянница и вы получили акций на сто тридцать пять миллионов долларов. Сколько стоит загородное поместье, в котором произошло убийство?

– Это не имеет значения, – заявил Виноградов и дернулся.

Дронго терпеливо ждал.

– Пять или шесть миллионов, – наконец сказал гость. – Там очень дорогая земля.

– Спасибо, – кивнул Дронго. – У меня еще вопрос. В кабинете вашего брата найдены какие-нибудь следы посторонних людей?

– Повсюду были только его собственные пальцы и отпечатки той женщины, которая убирала в их доме, – пояснил Виноградов.

– Ее не было в доме в момент убийства вашего брата? – уточнил Дронго.

– Конечно, не было. Она уехала за три часа до этого события. Но ее тоже проверяли. Нет, на бутылке не было ее пальцев, да и не могло быть. Мой брат достал бутылку из бара, расположенного внизу, за час до своей смерти и поднялся наверх вместе с ней. Я сам это видел. Он часто так делал, оставлял бутылку у себя в кабинете. Даже говорил, что нужно устроить отдельный бар в кабинете, находящемся на втором этаже. Бутылка была запечатана. Домработница не имела никакого отношения к его отравлению, хотя следователь все равно ее допросил.

– Правильно сделал, – сказал Дронго. – Но меня интересует другое. Кроме отпечатков домработницы и вашего брата, больше ничего не нашли?

– Насколько я знаю – нет. Никаких других отпечатков не было.

– А на дверной ручке? Ведь кто-то входил в комнату до вашего брата, если верить молодым людям. Вряд ли незнакомец стал бы надевать перчатки, чтобы войти в кабинет. Его отпечатков не осталось на ручке?

– Это не пришло мне в голову, – признался Николай Арсениевич. – Но следователь все проверил. Кажется, там не было никаких других отпечатков. Все подробности можно узнать у Шинкарева. Что еще вас интересует?

– Если я собираюсь расследовать убийство вашего брата, то мне придется задавать еще много вопросов. Теперь насчет самой компании «Миллениум». Прежде чем принять вас, я посмотрел ее официальный сайт и, честно говоря, не совсем понял, почему новым руководителем компании стал некий господин Куропаткин, а не первый вице-президент Халифман.

– Не знаю. Я не вникал в работу их компании. Но думаю, что все понятно. Ян Абрамович достаточно умный человек, чтобы лишний раз не светиться. Поэтому было решено, что компанию возглавит Куропаткин.

– В каком смысле не светиться?

– Вы же понимаете, какие слухи сразу поползли по Москве. Ян Абрамович в момент убийства находился в загородном доме. Он – один из подозреваемых. Теперь представьте себе, что Халифман стал бы еще и президентом компании. Это назначение сразу же получило бы ненужный резонанс. А компания связана с оборонным ведомством. Зачем ему подобная ненужная реклама? Не говоря уже о том, что человеку с фамилией Халифман лучше иметь как можно меньше контактов с представителями наших славных вооруженных сил, – добавил Виноградов. – Ведь ни для кого не секрет, что антисемитизм в России еще не изжит до конца.

– Я всегда считал антисемитов полными кретинами, но не думаю, что причины кроются только в этом, – заявил Дронго. – Должны быть и другие, куда более веские. Значит, этот самый господин Куропаткин является компромиссной фигурой?

– Он давно работает в компании, – ответил гость. – Умный, толковый, очень энергичный человек. Все сложные дела Петр обычно поручал именно ему. Алексей Данилович не просто компромиссная фигура. Он идеальный кандидат на эту должность. И собрание акционеров решило, что президентом компании должен быть именно он.

– А вы как голосовали?

– Я тоже был за его кандидатуру. Да, у Халифмана могли возникнуть некоторые проблемы. А Куропаткин подходил больше всех остальных.

– Мне придется прибегнуть к вашей помощи, чтобы поговорить с каждым из тех, кто был в загородном доме вашего брата в момент его смерти, – проговорил Дронго.

– Конечно, – кивнул Виноградов.

– Тогда до завтра. Утром вас будет ждать Вейдеманис, чтобы оформить все документы.

– До свидания. – Виноградов поднялся, прошел к двери, обернулся и сказал: – Найдите убийцу. Мой младший брат был не самым плохим человеком, а его отравили, как крысу. Он занимался благотворительностью, помогал больным детям. Найдите убийцу. Чем дольше я об этом думаю, тем больше схожу с ума. Я ведь знаю каждого человека из этого списка. До последнего месяца я был убежден в том, что могу абсолютно доверять всем им. До свидания. – Он вышел и прикрыл за собой дверь.

– Что ты об этом думаешь? – поинтересовался Вейдеманис.

– Интересное дело, – сказал Дронго. – Достаточно любопытное, чтобы обратить на него внимание. Мотив мне пока не совсем понятен. Ясно, что старший Виноградов прав. Это преступление мог совершить только кто-то из гостей, находившихся в доме. Но главный вопрос – даже не кто, а зачем? Для чего? Если мы с тобой найдем ответ, то легко вычислим убийцу.

– Двенадцать человек, – напомнил Вейдеманис. – Или ты заранее кого-то исключаешь?

– Пока ничего не знаю. Мы с тобой знакомы уже много лет. Оба прекрасно знаем, что преступником вполне может быть даже старший брат Петра, который несколько минут назад сидел у нас в гостях и просил найти убийцу. Вполне возможно, что это делается с единственной целью – отвести от себя подозрение в причастности к этому отравлению. Ведь старший брат тоже получил вполне приличный пакет акций. Эта скоропостижная смерть принесла ему солидное состояние.

– Тебе не кажется, что мы становимся абсолютными циниками?

– Возможно, – согласился Дронго. – Но я сыщик, а не священник, отпускающий всем грехи. Моя задача: проверять и подозревать каждого до тех пор, пока я не найду преступника. А из нашей с тобой практики мы знаем, что люди идут на любые злодеяния и ради гораздо меньших денег. Они предают своих близких, отказываются от родных и легко жертвуют собственными незыблемыми убеждениями.

– Навести справки о Шинкареве? – спросил Эдгар.

– Обязательно. И вообще узнай все, что только можно. Хотя я нашел в Интернете целую кучу материалов. Все-таки младший Виноградов был достаточно известным человеком. Обрати внимание, что руководителем компании стал некий господин Куропаткин, хотя ее вице-президентом является Ян Абрамович Халифман. Я хочу знать, почему произошла такая рокировка. Мне еще нужно уточнить род деятельности Тариела Автандиловича Давитиани и навести справки о бывшем генерале ФСБ Кудринском, который оказался в доме во время убийства. Не выполнив своей главной задачи по обеспечению безопасности руководителя компании, он умудрился оказаться среди основных подозреваемых. Уже один только этот факт вызывает понятное недоумение.

Вейдеманис согласно кивнул, а Дронго продолжил:

– В общем, нужно будет проверить всех. Даже Рудольфа, который едва достиг совершеннолетия и не отказался от фамилии своего отца. Может, он сам настоял на этом, или же его мать решила, что так будет удобнее. Рудольф Берестов в любом случае вряд ли испытывал большие симпатии к мужу своей матери, который фактически разлучил его с отцом, когда Валентина осталась жить в Москве. В общем, вопросов много. Будем искать ответы на них. Конечно же, нужно побеседовать с дочерью погибшего бизнесмена и ее молодым человеком, которые видели возможного убийцу. Они могли бы разглядеть, кто это был – мужчина или женщина. В этом случае наша задача станет легче ровно вдвое. Хотя по контурам за занавеской сложно определить пол неизвестного человека. Если, конечно, у потенциального преступника не было длинных волос.

Эдгар поднялся из кресла и заявил:

– Поручу все это Кружкову. Он весьма дотошный тип. Посмотрим, что мы сможем сделать. Хотя все достаточно сложно. Следственный комитет сейчас вообще засекретил всех своих ведущих сотрудников, в том числе и важняков. Найти информацию будет очень даже непросто.

Когда Вейдеманис ушел, Дронго снова сел к своему компьютеру и проработал за ним почти до утра. Он отправился спать, когда стало светать.

Но уже в одиннадцатом часу его разбудил телефонный звонок Вейдеманиса.

– Можешь не поверить, – возбужденно сказал Эдгар, – но похоже на то, что у нас появился первый подозреваемый. Мне непонятно, почему следователь не обратил внимания на этот поразительный факт.

– Давай по порядку, – устало предложил Дронго. – Я не спал всю ночь, и ты меня разбудил.

Глава 3

Вейдеманис сделал эффектную паузу.

– Ян Абрамович Халифман имеет две судимости, – почти торжественно объявил Эдгар. – За мошенничество и хищение в особо крупных размерах. В первом случае он получил три года условно, во втором – восемь лет и вышел по амнистии.

– Я думал, ты нашел отравителя, а тут всего лишь обычный жулик, – заявил Дронго и поморщился. – Только вот мне непонятно, что именно он делал в такой крупной компании, как «Миллениум».

– Я тоже об этом подумал. И антисемитизм здесь совсем ни при чем. Очевидно, что такого человека, как Халифман, просто нельзя было делать руководителем столь солидной компании.

– А вице-президентом можно? – недовольно спросил Дронго. – Мне интересно было бы знать, чем занимается бывший генерал ФСБ, который возглавляет службу безопасности в фирме «Миллениум»? Неужели так сложно было проверить биографию вице-президента компании?

– Я не поленился, сделал это и легко выяснил, что Яков Абрамович Халифман работает в компании со дня ее основания. Сначала он был финансовым директором, затем вице-президентом и первым вице-президентом. Наказание отбывал в колонии под Челябинском. Больше пяти лет. Но это было еще в советские времена.

– Сколько ему лет?

– Шестьдесят четыре. Первый раз его посадили в двадцать шесть, второй – в тридцать два. Он вышел в восемьдесят седьмом и почти сразу организовал какой-то кооператив по продаже бытовой техники. Деятельный человек. Достаточно предприимчивый.

– Каким образом ты об этом узнал? Такие факты обычно не выкладывают в Интернет, их не бывает на сайте компании.

– Позвонил одному нашему знакомому, работающему в информационном центре МВД, – сообщил Вейдеманис. – Тот быстро пробил Халифмана. Ничего сложного. Все данные есть в архивах.

– Тогда начнем прямо с него, – решил Дронго. – Хотя я спал только четыре часа. Ты мог бы позвонить и немного попозже.

– Я решил, что тебе будет интересно узнать такие подробности о личной жизни первого вице-президента компании.

– Он женат?

– Теперь нет. Дважды разведен. От каждой жены по дочери. У одной есть дети. Да, у Яна Абрамовича двое внуков.

– Хорошо. Когда к тебе приедет Виноградов?

– Через два часа.

– Подпиши с ним документы, и мы поедем к Халифману. Заодно познакомимся там и с Кудринским. Надо бы разобраться, почему у этого отставного генерала столько непонятных проколов. Сперва он не захотел заметить судимости Халифмана, разрешил ему работать в «Миллениуме», а потом не сумел предотвратить убийство президента компании, которое случилось едва ли не на его глазах. Очень интересный генерал, ты не находишь?

– Что мне сказать Виноградову?

– Пусть позвонит Халифману и Кудринскому и скажет им, что в компанию приедет его адвокат. А заодно пусть побеспокоит и нового президента Куропаткина. Теперь старший Виноградов – основной акционер компании. Поэтому все должностные лица «Миллениума» должны как минимум очень внимательно относиться к его словам. Сорок пять процентов акций, оставшихся от его младшего брата, делают его почти совладельцем компании. Если, конечно, ни у кого нет контрольного пакета в пятьдесят один процент.

– Ни у кого нет, – уверенно ответил Вейдеманис. – У Халифмана двадцать. Остальные у разных персон. Главным акционером этой компании был Петр Виноградов.

– А Куропаткин?

– У него только четыре процента. Это не так много. Он обычный чиновник, но не владелец компании.

– Понятно. Тогда до встречи. Пусть Виноградов позвонит и предупредит о нашем приезде. И спроси у Николая Арсениевича, знал ли он о судимостях и тюремном сроке Халифмана. Не забудь. – Он положил телефон и покосился на свой компьютер.

«Какой же молодец Эдгар! – подумал Дронго. – Интересно, знал ли погибший бизнесмен о прежней жизни своего первого вице-президента? В курсе ли Куропаткин и Кудринский?»

Через два часа Эдгар заехал за ним, и они отправились на проспект Сахарова, где находилось здание компании «Миллениум». Девятиэтажная постройка была возведена четыре года назад. Визитеры проехали на стоянку. Пожилой мужчина-охранник поднял шлагбаум. Почасовая плата здесь оказалась весьма высокой. На парковке стояло достаточно много машин. Очевидно, стоянка была еще и самоокупаемой.

Дронго обратил внимание на охранника, записавшего номер их машины и время прибытия. Гости оставили ему ключи автомобиля и прошли к основному зданию. Им пришлось довольно долго ждать, пока были проверены их документы и выписаны пропуска. Здесь были совсем другие охранники – молодые, подтянутые, очевидно, бывшие сотрудники спецназа или внутренних войск.

Вейдеманис весело заметил, что для прохода к человеку, судимому за мошенничество и хищение в особо крупных размерах, их слишком долго проверяют. Но он благоразумно сказал это только самому Дронго.

Наконец-то их пропустили. Они поднялись на девятый этаж, где находились кабинеты руководителей компании.

В приемной Халифмана сидела женщина лет тридцати пяти в строгом темном костюме и белой блузке. Она оторвала взгляд от компьютера, кивнула визитерам и предложила им подождать. Через некоторое время из кабинета Халифмана вышли двое мужчин с папками в руках, и она разрешила гостям пройти туда.

Кабинет был небольшой. Здесь работали, а не пытались произвести впечатление. Скромная мебель, один телефон, полки с книгами и горшки с цветами, стоявшие на двух подоконниках.

Халифман оказался невысоким плотным мужчиной с редкими волосами, зачесанными набок. Мясистое лицо, внимательные глаза, большие очки, крупная родинка на щеке. У него была запоминающаяся внешность. Увидев визитеров, он поднялся и пригласил их к столу, не подходя к гостям и не протягивая им руки.

– Слушаю вас, – не очень приветливо произнес Халифман, глядя на посетителей.

– Мы приехали сюда по поручению господина Виноградова, – проговорил Дронго.

– Это я уже знаю. Николай Арсениевич позвонил мне и предупредил о вашем приезде, – сухо сказал Ян Абрамович. – Вы, кажется, его юридические представители. Что именно вас интересует? Хочу предупредить вас, что согласно российскому законодательству акции будут переданы во владение господина Виноградова только после завершения всех формальностей и признания законным завещания его брата. Если этот документ не будут оспаривать вдова и сын покойного.

– А они собираются это сделать? – уточнил Дронго.

– Насколько я знаю, да, безусловно. Поэтому ваш нынешний визит я считаю несколько преждевременным, – сказал Халифман.

Дронго и Вейдеманис переглянулись. Кажется, появлялись новые проблемы, о которых они даже не догадывались.

– Вы уверены, что вдова покойного подаст в суд, оспаривая завещание? – спросил Дронго.

– Насколько я знаю, она уже подала в суд сегодня утром, – пояснил Ян Абрамович. – Что еще вас интересует?

– Деятельность вашей компании, – ответил Дронго. – Мы не знаем, как закончится судебный процесс, но согласно завещанию Петра Арсениевича сорок процентов акций переходят к его дочери, а пять процентов получает старший брат. Пока не будет оспорено это решение, мы имеем право считать его безусловной волей покойного. Этот документ юридически безупречен до тех самых пор, пока не будет вынесено иное судебное решение.

Халифман поправил очки, усмехнулся и заявил:

– Я так и думал. Он, видимо, решил опередить вдову и нанял вас для проведения судебного процесса и представления его интересов по защите полученного наследства. Я прав? Тогда все понятно.

Тюремный опыт и подозрительность бизнесмена сыграли против господина Халифмана. Он был уверен, что юристы, пришедшие к нему, будут защищать права старшего брата и дочери покойного президента от его вдовы, не получившей должной доли наследства. Ему и в голову не могло прийти, что перед ним сидели эксперты, нанятые для расследования обстоятельств убийства руководителя компании. Подобное положение вполне устраивало Дронго и Вейдеманиса.

– Если мы предъявили друг другу свои верительные грамоты, то, может, вы поможете нам разобраться, что именно произошло с господином Виноградовым, президентом компании «Миллениум»? – проговорил Дронго.

– Насколько мне известно, его отравили. Существует такая версия, – ответил Ян Абрамович. – Во всяком случае, этим делом занимается следственный комитет, и я больше ничего не могу вам сообщить. Я думаю, будет правильно, если мы дождемся результатов расследования. Хотя понятно, что когда на кону стоят такие огромные деньги, можно подозревать кого угодно. От его старшего брата до дочери, от вдовы до сына.

– Пасынка, – поправил его Дронго.

– Да, пасынка, – согласился Халифман. – Но это принципиально ничего не меняет. Он не претендует на наследство. Рудольф всего лишь сын своей матери, которая, конечно же, весьма недовольна завещанием своего покойного мужа.

– А вы лично довольны его завещанием? – спросил Дронго.

– Не понимаю вашего вопроса, – заявил Халифман, снял очки и протер стекла, явно желая выиграть время.

Он снова надел очки и осведомился:

– При чем тут я? По этому завещанию я не получаю ни копейки, значит, не являюсь заинтересованным лицом и вообще не имею к наследству никакого отношения.

– Но вы были в доме в момент убийства.

– Верно. Но это не делает меня убийцей. Самое главное – зачем мне это было бы надо? Мы прекрасно работали вместе, знали друг друга много лет, дружили, создавали эту компанию. Мне было больно, когда все так произошло…

– И еще больнее теперь, когда основной пакет акций переходит к другому человеку, – закончил за него Дронго.

– Это только ваше предположение, – возразил Халифман.

– Но вы не очень довольны, – настаивал Дронго.

– Не нужно ловить меня за язык, – предложил Ян Абрамович. – Я этого не утверждал.

– Но вам придется определить свою позицию, если начнется судебный процесс, – напомнил Дронго. – Вы же понимаете, что вас могут вызвать в качестве свидетеля.

– Я определю свою позицию, когда меня вызовут, – сказал Халифман.

– Но принятие решения о наследстве может быть отложено до завершения следственных действий, – сказал Дронго. – Хотя бы потому, что среди подозреваемых есть и члены семьи погибшего.

– Это нечто новое. Вы считаете, что мы все подозреваемые?

– А вы придерживаетесь иного мнения?

– Я не хочу отвечать на провокационные вопросы. – Ян Абрамович резко махнул рукой. – Давайте закончим нашу беседу, господа.

– В таком случае, может, вы объясните нам, каким образом стали первым вице-президентом компании занимающейся поставками некоторых видов вооружения в другие страны? – неожиданно спросил Дронго. – Учитывая ваше прошлое?

Халифман поправил очки и неожиданно улыбнулся.

– Я так и думал, – почти радостно произнес он. – Вы пришли меня шантажировать.

Николай Арсениевич хороший математик. Вот он и решил рассчитать свою позицию заранее. Все так, как и должно быть. Он нанял вас для того, чтобы выиграть этот судебный процесс и получить акции по завещанию.

– Нет, – ответил Дронго. – Дело обстоит совсем не так. Мы только сейчас узнали от вас, что наследство будет оспорено. Вы ведь умный человек, Ян Абрамович, и понимаете, что подобные замыслы не афишируются. Никто не мог заранее знать о том, что наследство будет оспорено. Думаю, что и вы проведали об этом не так давно.

– Кто вы такие? – спросил Халифман после секундной паузы.