Текст книги "Триумф карьериста"

Интерлюдия

Все началось еще в первом классе. Новая учительница, приехавшая из Перми, начала просматривать список учеников. Дошла до буквы «К». Не поднимая головы, она прочла «Ганифа Кравец» и спросила: «Кто это из девочек?» В ответ весь класс дружно рассмеялся. Все знали, что Ганифа это мужское имя. Но откуда об этом могла знать учительница, переведенная сюда из Перми? Она была супругой майора, ранее служившего в Германии, а затем оказавшегося в небольшом гарнизоне, в тридцати километрах от Перми. Разумеется, она не могла знать, что Ганифа – это татарское мужское имя. А украинская фамилия матери Ганифы окончательно запутало учительницу. Но обидное прозвище закрепилось. И впоследствии каждый раз, когда произносили имя Ганифы, весь класс дружно скандировал уже знакомую проклятую фразу: «Кто это из девочек?»

Мальчик родился в конце марта шестьдесят девятого года. Его отец Айдемир был татарином и назвал сына в честь своего отца Ганифы. Через два года родилась Малейка. Мать была наполовину украинкой, наполовину русской. Анна Кравец. Отец работал главным инженером строительного управления, а мать была бухгалтером в исполкоме. Небольшой Арск находился примерно в сорока километрах от Казани и был в те годы глубоко провинциальным городком. Где все знали обо всех. В таких условиях сложно было что-то скрыть. И конечно, Анна достаточно быстро узнала, что ее муж встречается со своей сотрудницей, которая успела до этого выйти замуж, родить, развестись и теперь мечтала второй раз выйти замуж. Первой не выдержала сама Анна, поставив мужу ультиматум. Ей просто надоели эти постоянные смешки за спиной, это глупые перешептывания, эти вечные намеки. Через пять лет после рождения Ганифы родители развелись. Если он еще мог что-то вспомнить о своем отце, то его младшая сестра вообще не помнила отца.

Жить в таком небольшом городе после расставания было достаточно сложно. Через несколько месяцев отец уехал в Таджикистан, куда перевелся на строительство нового крупного объекта. Уехал со своей новой пассией и ее сыном от первого брака. Развод был официально оформлен перед его отъездом. По существующим правовым нормам их разводили через суд, так как с матерью оставалось двое несовершеннолетних детей. Судья вынес решение о назначении алиментов в размере двадцати пяти процентов от зарплаты отца. Они приняли во внимание его новую семью с пасынком, которого Айдемир обещал усыновить.

А двое его маленьких детей, одному из которых было пять, а второй только три годика, остались с матерью. Гордая женщина больше никогда не общалась со своим бывшим мужем. Деньги поступали достаточно нерегулярно, но она не жаловалась.

Ганифа помнил, как дважды приходили посылки из Таджикистана с засушенным урюком и белыми орешками. Оба раза посылки привозили незнакомые люди, и оба раза мать выбрасывала эти посылки в мусорное ведро. Разумеется, после отъезда отца все сильно изменилось. Зарплаты матери с трудом хватало на их существование. А приходившие алименты были смехотворно мизерны. Спустя много лет Ганифа узнает, что копия судебного решения в Душанбе не поступала, и отец сам, по своему желанию переводил время от времени деньги. Достаточно ничтожные и небольшие суммы. Очевидно, при переезде какие-то документы были утеряны или их не затребовали в Таджикистане. А может, виновата была в этом гордая мать, которая не настаивала на своих правах.

Им приходилось экономить буквально на всем. У матери не было родных и близких в Арске, где они жили. Она познакомилась со своим будущим мужем в Харькове, когда тот работал на стройке, и переехала сюда следом за ним. Поэтому рассчитывать на чью-то помощь было невозможно. И она поднимала двоих детей на свою зарплату в сто десять рублей и небольшие переводы в пятьдесят рублей, которые иногда переводил отец. В первый класс Ганифа пошел уже с фамилией своей матери.

Матери было действительно сложно. В исполкоме все знали о ее сложной ситуации и жалели несчастную женщину, оставшуюся одной с двумя детьми. Время от времени руководство исполкома помогало им продуктами, которые выписывались по льготным ценам для руководителей города. Но Ганифа помнил, как им было сложно. Мать не могла позволить себе покупать ему игры или новые книги. Зато ее подруга работала в библиотеке, и мальчик запоем читал книги, мысленно улетая в далекие страны и совершая невероятные путешествия.

Мальчик учился достаточно неровно. Иногда умудряясь получать двойки, а иногда выполняя контрольные работы на пятерки. Педагогам подобная нестабильность не могла нравиться. Поэтому уже к четвертому классу на него просто махнули рукой. Он был типичный середнячок, который по итогам года имел примерно поровну троек и четверок. При этом педагоги отмечали его нежелание учиться.

Ганифа помнил, как мать уставала, так как часто брала домой различные тексты, чтобы их перепечатать. Печатала она неплохо, и в доме у них была печатная машинка, доставшаяся ей еще от матери, работавшей машинисткой в Харьковском обкоме. Мать умерла за несколько лет до свадьбы дочери. Раз в год к ним приезжали отец или брат Анны, которые жили в Харькове. Эти визиты Ганифа тоже запомнил. Дедушка привозил подарки, сладкие груши и яблоки. Дядя обычно привозил вкусное сало, которое они ели несколько месяцев. Во время учебы в школе Ганифа дважды посещал Харьков. Там ему не понравилось. Местная шпана сразу невзлюбила смуглого мальчика с характерным разрезом глаз, и уже в первый день, когда он вышел гулять во двор, его довольно сильно побили. В другой раз отняли все деньги, которые ему дал дядя на мороженое и кино. Дома Ганифа ничего не сказал дяде и его супруге, но старался больше не выходить в город, чтобы не провоцировать местных хулиганов. Особенно запомнился один, со сломанным носом. Он сломал его, свалившись с дерева, когда пытался влезть в окно чужой квартиры. И был самым настоящим заводилой среди остальных дворовых ребят. Его называли «Партизаном» за умение прятаться и скрываться от участковых и педагогов.

Ганифа был небольшого роста, и это провоцировало дворовых ребят на постоянные нападки. В родном городе все было гораздо лучше. В Арске они жили в старых домах, а рядом почти не было ребят его возраста. За исключением одного мальчика, который носил большие очки и был всего на год младше Ганифы.

В первый класс он пошел в сентябре семьдесят шестого. Мать сумела выкроить деньги и купить ему серую школьную форму. Он носил ее до третьего класса, когда она стала ему совсем мала. Мать отправилась в местный универмаг и купила ему новую форму. Которую он носил еще два года.

В школе он старался оставаться незаметным, чтобы не вызывать к себе интереса со стороны других, более старших, ребят. Даже когда одноклассники смеялись над ним и называли девочкой, он старался не обращать внимания на насмешки, понимая, что не сможет враждовать со всем классом. Драться он не умел и не любил, стараясь любыми способами избегать конфликтов.

В пятом классе мать получила премию за хорошую работу и позволила себе купить ему новые брюки в полоску. Весь вечер он примерял эти брюки, представляя, каким модным он будет завтра в школе. И на следующий день он уже шел в школу, гордо подняв голову. Наверно, его вызывающий вид не понравился школьному хулигану Башару, и тот толкнул мальчика, когда проходил мимо него. Ганифа упал на парту, и торчавший гвоздь порвал ему брюки. Дома мать ничего не сказала. Только, тяжело вздохнув, зашила ему брюки. На самом видном месте, чуть ниже спины. Потом еще целый год он старался не поворачиваться к одноклассникам, и особенно одноклассницам, спиной, чтобы никто не видел этой заплатки. Или носил длинный джемпер, пытаясь закрыть свои порванные брюки. Видимо, это не помогло, так как однажды он услышал, как один из одноклассников – Федор Карягин, смеясь, предлагал отметить Двадцать третье февраля совместной вечеринкой, чтобы на ней танцевал Ганифа со своими заплатками на брюках. Было больно и обидно. Но он сделал вид, что ничего не услышал. Но с этого дня за ним закрепилась кличка Огрызок. Он был чуть выше среднего роста и всегда плохо подстрижен, ведь, экономя деньги, мать стригла его своими ножницами. Наверно, поэтому кличка Огрызок закрепилась за ним в школе.

Когда он уже учился в шестом классе, у них в доме впервые появился Салават Ахмадович, бывший главный архитектор Арска, который пришел к ним в гости с букетом цветов и большим вкусным тортом. Впервые такие цветы и такой торт появились в их доме. Может, поэтому дети запомнили его первое появление, впервые попробовав такой вкусный торт. Салават Ахмадович был степенным мужчиной лет пятидесяти. С густыми черными усами, широким лицом и немного выпученными глазами. Мать Ганифы ему явно нравилась еще с тех пор, когда они работали вместе в исполкоме. Он появлялся у них в доме регулярно, почти каждый месяц. Молча сидел за чашкой чая и изредка говорил какие-то фразы. Мать понимала, что она ему нравится, но не хотела ничего решать, опасаясь, что дети не примут отчима. Салават Ахмадович был вдовцом и жил один в большой трехкомнатной квартире в Казани. Его уже взрослый, двадцатипятилетний, сын жил со своей семьей в Новосибирске.

Но самые большие проблемы начались, когда Ганифа пошел в седьмой класс. К этому времени его младшая сестра Малейка уже училась в пятом классе. Как и все девочки-подростки, она начала бурно расти, превращаясь в настоящую красавицу. От мамы она унаследовала идеальную фигуру, ровные стройные ноги, славянский тип лица, голубые глаза, а от отца скуластое лицо и пухлые губы. Малейка справедливо считалась одной из самых красивых девочек в школе. И, конечно, у нее появилась масса поклонников. А старший брат, который провожал ее домой, вызывал только насмешки и неприятие всех ребят в школе. Несмотря на разницу в возрасте, он был даже немного ниже ее ростом и часто слышал за спиной, как некоторые достаточно громко говорили, что Огрызок не должен ходить рядом с такой красивой девушкой.

Некоторые, не скрывая, достаточно нагло пытались понравиться Малейке. Кто-то пытался даже вызвать ее на свидание в таком юном возрасте. С каждым месяцем Малейка становилась все выше и краше, а ее брату приходилось все чаще вступать в драку с гораздо более сильными ребятами, которые пытались понравиться молодой девушке. Даже не понимая, что, избивая ее брата, они вряд ли могут понравиться четырнадцатилетней девушке-подростку.

Однажды, когда она была уже в седьмом классе, Башар попытался ее обнять. И тогда Ганифа как безумный бросился на обидчика своей сестры. Конечно, ему досталось. Башар бил его беспощадно, вкладывая свою неудачу и ненависть в эти удары. Малейка даже заплакала от ужаса и обиды. В школьном дворе в этот момент находилось достаточно много старшеклассников, но никто не вступился за них, молча и равнодушно наблюдая, как Башар избивает Огрызка. Ганифу не любили. И за его внешний неухоженный вид, и за его куцую одежду. Но еще больше из-за его сестры, которая превратилась в первую красавицу школы и была его сестрой. Ганифа на всю жизнь запомнил, как равнодушно смотрели все остальные на то, как Башар бьет его по лицу. И только Малейка пыталась вмешаться, хотя другие девочки не пускали ее, убеждая, что в драку мальчишек вступать не нужно. А может, и они завидовали ее красоте.

Ганифа понимал – чем старше становится Малейка, тем сложнее будет отгонять от нее настырных парней. Его били несколько раз, когда он пытался отвадить ее ухажеров. С возрастом он все сильнее раздражал остальных. Но и отпускать сестру одну в школу или домой не мог. Ганифа становился мрачным и угрюмым. Мать начинала догадываться, что именно происходит, но он никогда не жаловался и ничего ей не говорил. Пока сама Малейка не рассказала матери о том, как тяжело приходится ее брату.

Когда она была уже в восьмом классе, произошла трагедия. Башар и еще двое ребят перехватили Ганифу и его сестру в соседнем дворе. Пока двое ребят держали Ганифу, Башар пытался поцеловать его сестру, даже разорвал на ней платье. Ганифа, увидев это, словно обезумел. Он вырвался из рук ребят и, схватив камень, ударил одного из них по голове. Обернувшийся Башар получил второй удар. Третий парень с криками убежал. Ганифу спасло появление участкового. У него была смешная фамилия Славолюбов. Ему было уже далеко за сорок, и он умел понимать людей. Участковый понял все с первого взгляда, увидев, в каком состоянии была Малейка. Поэтому он не стал даже расспрашивать детей и вызвал «Скорую помощь». Первый парень получил сотрясение мозга и попал в больницу на целых два месяца. В прокуратуре хотели даже возбудить уголовное дело против Ганифы. Но вмешался председатель исполкома, у которого работала мать. И свои показания дал Славолюбов. Они оказались решающими. Участковый рассказал, что Башар и его компания первыми напали на брата и сестру. Дело было закрыто, а Башара даже поставили на учет в милиции.

Мать долго плакала после случившегося. А затем приняла окончательное решение. Она уволилась с работы, собрала вещи, и они переехали жить в Казань, к Салавату Ахмадовичу, чье предложение мать наконец приняла. Она понимала, что оставаться в этом городе они больше не смогут. Ганифа, учившийся в десятом классе, тоже понимал, что на этот переезд мать решилась ради них, чтобы не оставаться в городе, где им могла грозить реальная опасность со стороны знакомых и родственников Башара и его друзей.

Последний год Ганифа учился в казанской школе. Здесь было гораздо спокойнее. И к Малейке никто не приставал, хотя ее внешность и вызывала привычную зависть у девочек и восхищение у мальчиков. Закончив школу, Ганифа попытался поступить в институт, но провалился на экзаменах. И уже весной восемьдесят седьмого года его призвали в армию.

Глава четвертая

Вечером этого дня они ужинали в ресторане «Барашка» на Новом Арбате, где собралось несколько близких друзей Наиры Рахимовой. Среди них были Дронго и Вейдеманис. Оба деликатно устроились в дальнем конце стола, подальше от именинницы. Тамадой был ее грузинский друг, которому недавно исполнилось восемьдесят. Он был соседом ее дяди и знал Наиру достаточно давно. Его смешные и длинные тосты нравились всем присутствующим. Наира была в красивом голубом платье. Она весело смеялась, отвечала на пожелания всех гостей и, казалось, совсем не смотрела в сторону обоих напарников.

Вейдеманис незаметно показал на сидевшего рядом с ней мужчину лет сорока с уже начинавшей седеть головой и резкими чертами лица.

– Узнал? – спросил он. – Это полковник Кирилл Савченко. Тот самый, с которым она раньше работала.

– Конечно, узнал, – шепотом ответил Дронго. – Я уверен, что и он узнал нас обоих. Ничего, так даже лучше. Пусть видит, какие мы белые и пушистые.

– Он все равно не поверит.

– Это уже его проблемы, – усмехнулся Дронго.

Ужин продолжался около трех часов. Прощаясь, все целовались с Наирой, объясняясь ей в любви. Последними подошли Эдгар и Дронго.

– Вы выглядели сегодня просто великолепно, – сказал Вейдеманис, целуя ей руку. Затем подошел Дронго.

– Спасибо за приглашение, – коротко сказал он и пожал руку женщине.

– Спасибо вам, что приняли мое приглашение, – сказала она и, уже не глядя на Дронго, обратилась к своему грузинскому другу: – А вам особое спасибо за сегодняшний вечер.

Детективы прошли к автомобилю Вейдеманиса. Эдгар сел за руль, Дронго уселся рядом.

– Конспиратор, – недовольно пробормотал Вейдеманис, – мог бы и поцеловать ей руку. Ничего страшного бы не случилось.

– Там было много ее друзей, а я женатый человек, – напомнил Дронго.

– Это тебе когда-то мешало? – поинтересовался Эдгар.

– Ты становишься саркастическим циником, – отмахнулся Дронго. – Я вообще не люблю говорить на такие темы.

– Не хочешь мне рассказать более подробно о разговоре с секретарем Мальцева? Я понял, что ты теперь уверен в криминальном характере нашего расследования.

– Почти уверен. Завтра поговорим, – отрезал Дронго.

Через полчаса он был дома. Прошел в ванную комнату. Открыл воду, принял горячий, обжигающий душ. Он успел выйти и накинуть халат, когда услышал звонок. Даже не глядя в глазок, открыл дверь. На пороге стояла Наира. В том самом голубом платье.

– Пустишь? – спросила она.

Он посторонился, пропуская ее в квартиру. Закрыл дверь. Обернулся к ней.

– Может, теперь ты меня поцелуешь, – спросила Наира, – или здесь нас тоже могут увидеть?

Он улыбнулся. Поцелуй был долгим.

– Платье у меня новое, – предупредила женщина, – надеюсь, ты его не помнёшь. А в следующий раз можешь поцеловать меня в щеку, как сделало большинство присутствующих. Я даже не предполагала, что ты такой скромный.

– Я не скромный. Просто репутация женщины всегда была для меня более чем важной. Не забывай, что я восточный человек и обязан помнить о репутации своих знакомых.

– А я восточная женщина, – прошептала она. – Я могу переодеться или мне оставаться в моем праздничном наряде? Кстати, полковник Савченко спросил меня – чем ты сейчас занимаешься. Я сказала, что ты приехал в Москву на несколько дней.

– Правильно, – согласился Дронго, отводя взгляд. Ему не хотелось лгать женщине, которая пришла к нему на ночь.

– Все время собираюсь тебе сказать, – неожиданно произнесла Наира, – ты человек с различными гранями внутри. С одной стороны – очень умный и наблюдательный, а с другой – простой и обаятельный.

– Это плохо или хорошо?

– Не знаю. Наверно, хорошо. Но почему при наших встречах ты отдаешь всю инициативу мне? Ты делаешь это сознательно?

– Полагаю, что да, – пробормотал он. – Ты молодая, красивая, самостоятельная женщина, и я не хотел бы слишком давить на тебя. Это было бы нечестно.

Наира улыбнулась и покачала головой. Больше они не говорили на эту тему.

Она уехала в восьмом часу утра, когда он вызвал для нее машину. И хотя оба почти не спали в эту ночь, они расстались счастливыми и умиротворенными. Через два часа приехал Эдгар Вейдеманис. Они уселись на кухне, и Дронго начал подробно рассказывать о разговоре с Елизаветой Трофимовной.

– Как все продумали, – мрачно заметил Вейдеманис, выслушав своего друга, – сначала убрали охранника, а потом и секретаря. Значит, кто-то хотел войти к Мальцеву так, чтобы его не увидели. Такой вариант возможен.

– Полагаю, что да. Важно было сделать так, чтобы никто и ничего не понял. Если бы сразу проверили чашки и стаканы в кабинете Мальцева, то, возможно, нашли бы нужные доказательства. Но все считали, что это был обычный инфаркт. Да еще и показания Елизаветы Трофимовны, рассказавшей о валидоле. Отсюда и выводы.

– Такой продуманный план мог быть только у человека, близко знавшего распорядок вице-премьера и людей, которые ему помогали. Посторонний не смог бы провернуть подобную операцию, – предположил Вейдеманис.

– Я об этом и подумал. Это наверняка был кто-то из своих. Работающих в здании и знающих внутренние правила. Нужно проверить всех, кто мог контактировать с Мальцевым. Оказывается, в референтуре есть женщина, которая прикреплена к вице-премьеру. Некая Вероника Рыдванова. Но и она в этот момент не оказалась на месте. Слишком много подозрительных совпадений.

– Нам не разрешат проверять, – напомнил Эдгар, – это Совет министров великой страны. А мы с тобой два подозрительных частных детектива. Как ты себе это представляешь? Когда Мальцев скончался, там был и премьер-министр, и другие ответственные сотрудники. Отправишься к ним на прием и будешь всех расспрашивать? Тебе даже не разрешат войти в здание. Не забывай, что там работает несколько сот человек. И все они ответственные сотрудники Кабинета министров. Не считая технического персонала, которого тоже достаточно много.

– Ты думаешь, что я этого не понимаю?

– Будет правильно, если ты все расскажешь дочери Мальцева, и пусть они сами делают выводы. У нее есть высокопоставленные родственники. Тетя работает в кремлевской поликлинике, брат погибшего – в секретариате Кабинета министров, а муж заместитель министра. Они могут сами потребовать эксгумации тела и все заново проверить. Поручив это кому-нибудь из прокуратуры или Следственного комитета.

– Ты полагаешь, что я могу так поступить?

– Нет, не можешь, – выдохнул Вейдеманис. – Другой на твоем месте наверняка бы так и поступил. А ты не можешь.

– Не могу. Меня попросили, и я попытаюсь найти возможного преступника. И мы оба понимаем, что это кто-то из самого близкого окружения Мальцева.

– Мы еще не получили результатов экспертизы, – напомнил Эдгар, – хотя я понимаю твои основания сомневаться в первоначальном диагнозе.

– Во-первых, не было никакой посылки, а во-вторых, не было пакета. Два непонятных совпадения. Это уже система. Человек, продумавший подобную схему, действовал по шаблону. А это уже ошибка. Ведь нужно было замаскировать свои действия. Можно было сделать посылку с любым содержанием и пакет с любыми бумагами. Отсюда сразу несколько выводов. Он очень торопился, и столь продуманный план выполнялся в большой спешке. В очень большой спешке. Продумать и осуществить его мог человек, близко знавший не только распорядок Мальцева и его сотрудников, но и самого вице-премьера. Ведь Мальцев сам отправил Габита за этой посылкой на Курский вокзал. Значит, сообщение получил лично вице-премьер. И это сообщение было от человека, которого он лично знал.

Вейдеманис согласно кивнул.

– И теперь главный вывод, – продолжал Дронго, – этот убийца находился рядом с Мальцевым. У него было несколько минут, чтобы войти в кабинет вице-премьера. Теперь остается очертить круг подозреваемых. Среди которых могут быть и его родные, которые не разрешили проводить вскрытие. Либо это из уважения к покойному, либо…

– И ты считаешь, что могут быть другие причины?

– Не обязательно. Я знаю сотни и тысячи людей, которым не нравится, когда их родных вскрывают в моргах. У мусульман вообще не принято отправлять родных в морг на вскрытие. Иудеи и мусульмане обязаны хоронить своих мертвых до захода солнца. Там уже не до вскрытия.

– Надеюсь, что Мальцевы не мусульмане. И даже не иудеи, – пошутил Эдгар.

– Они могли быть обычными людьми, которые не хотели ненужных разговоров вокруг своего родственника, – ответил Дронго. – Но в любом случае нужно будет составить список. Интересно, кто именно может заменить Мальцева на его посту? Хотя это достаточно примитивная версия. Кто-то убил вице-премьера, чтобы сесть на его место. Чисто английское убийство. Помнишь, был такой фильм?

– По-моему, это сериал, – возразил Вейдеманис.

– Был еще и фильм с участием Баталова, – напомнил Дронго. – Там супруга министра убила наследника английского лорда, чтобы его младший брат занял его место в палате лордов и освободил свой пост для ее мужа. Немного запутанно, но очень по-английски. И достаточно интересно.

– Не помню, – признался Эдгар, – но в России нет пэров или наследственных лордов. А вот сесть на место вице-премьера многие захотят. Но и здесь все слишком непредсказуемо. Ведь на такую должность выдвигает и назначает лично президент. Может, с подачи премьера. А они могут выбрать любого. Никакой должностной иерархии в таком случае быть не может. Поэтому «английский вариант» с наследными лордами отпадает.

– Правильно, – согласился Дронго, – поэтому нам преемник явно не подойдет. Нужно будет уточнить еще раз у этого Габита подробности его поездки на Курский вокзал. Я уже взял его номер телефона у дочери Мальцева. Сейчас позвоню.

Он достал телефон и набрал номер.

– Здравствуйте, – начал Дронго, услышав знакомый голос, – извините, что снова вас беспокою. Это эксперт Дронго. Я говорил с вами вчера из квартиры Елизаветы Трофимовны.

– Да, я помню. Что вам нужно?

– Вы не знаете, кто именно звонил Мальцеву насчет посылки, за которой вы поехали на Курский вокзал?

– Нет, не знаю. Николай Антонович позвонил и сказал, что нужно туда поехать и взять его машину. Он продиктовал номер ячейки. Мы поехали на вокзал и нашли эту ячейку. Но там ничего не было.

– И он сказал «я так и предполагал». Правильно?

– Да. И сразу отключился.

– И больше вы с ним не разговаривали?

– Нет. Когда мы наконец добрались до нашего здания, было уже поздно.

– Понятно. Спасибо.

Он убрал телефон и взглянул на своего напарника.

– Я думаю, что нам нужно будет звонить Богдановскому, – задумчиво произнес Дронго.

Это был начальник отдела Федеральной службы безопасности, с которым они познакомились в прошлом году.

– Кажется, в последний раз он хотел приказать тебя ликвидировать, – невинным голосом напомнил Вейдеманис. – Тебе было мало одного случая?

– Он достаточно разумный человек. И сможет меня понять. А кроме него никто не сможет дать нам распечатку телефонных звонков вице-премьера. Мне важно знать, кому именно позвонил Мальцев сразу после звонка Габита.

– Алексей Федорович сложный человек. Может, не стоит ему лишний раз напоминать о себе, – спросил Эдгар, – ему может очень не понравиться твоя инициатива.

Дронго мрачно слушал.

– Или будет еще хуже, – безжалостно продолжал Вейдеманис, – возможно, они уже имеют информацию о случившемся. И очень вероятно, что их службу обязали сохранять тайну. О которой никто не должен знать. Во имя государственных интересов. Об этом ты подумал?

– Политический детектив, – недовольно сказал Дронго, – и спецслужбы делают все, чтобы об этом никто не узнал. Я не хочу верить в такие истории. В конце концов, Мальцев был не заговорщиком, а высокопоставленным чиновником. Кстати, имеющим доступ к секретам государственной важности, ведь раньше он работал в «Росвооружении».

– И именно поэтому его смерть могли попытаться скрыть, чтобы не устраивать ненужного ажиотажа, – снова повторил Эдгар.

– Тогда мы никогда не узнаем, кому звонил Мальцев. И кто мог ему позвонить. Такие сведения не даст ни одна телефонная компания, даже наши хорошие знакомые.

– Савченко наверняка обратил на тебя внимание еще вчера вечером, – напомнил Вейдеманис. – И учти, что у Наиры могут быть неприятности. Хотя она уже с ним не работает.

– Я все время об этом думаю. Моя главная задача не испортить ей карьеру и репутацию.

– Она приезжала к тебе. – Это был не вопрос. Вейдеманис был достаточно проницательным человеком.

– Я должен отвечать?

– Нет. Я уверен, что приезжала. Ты вел себя так серьезно и неприступно, что даже она удивилась. Своим чопорным видом ты только подтверждаешь вашу связь. Неужели не приехала?

– Ты же наверняка спросил внизу охранника.

– Он утром сменился.

– А ты звонил еще вчера ночью.

– Я обязан думать о твоей безопасности. Ты у нас главный «добытчик». Я только на подхвате.

– Не скромничай.

– Ты прекрасно знаешь, что все это правда. А насчет Наиры… Она мудрая и независимая женщина. И у нее нет мужа. Она имеет право встречаться с кем угодно и когда угодно. Поэтому давай на будущее без глупых комплексов.

– Хорошо. Буду давать объявление о своих встречах. Так будет правильнее.

– Больше не буду тебе ничего говорить. Что думаешь делать с Мальцевым?

– Продолжать расследование. Подождем еще один день. Если результаты экспертизы будут положительными, они потребуют эксгумации трупа. Я представляю степень скандала.

– Это безумие. У меня другой вариант для тебя. Ты берешь билет на завтра и улетаешь в Рим или в Баку. А я еду на отдых куда-нибудь в Финляндию. И мы рассказываем обо всем дочери Мальцева, чтобы она сама обратилась в соответствующие правоохранительные органы. И всем будет хорошо.

– Не уверен. Они начнут трясти всех и спугнут настоящего убийцу, который сумеет сбежать или замести все следы. Они начнут большую проверку, и убийца сразу поймет, что ищут именно его. Преступник, который решился на убийство вице-премьера, должен иметь железные нервы и убежденность в том, что его не найдут. Откуда у него такая убежденность? Если это, конечно, не премьер-министр, решивший убрать своего заместителя таким необычным образом.

– Нашел время шутить. Я серьезно говорю. На такой уровень мы с тобой еще не выходили. Ты не понимаешь, какие трудности у нас будут.

– Догадываюсь. Давай подождем до завтра и получим результаты экспертизы. А уже потом подумаем, как мы будем проводить наше расследование. Может, все это наши придуманные глупости. Ненужное совпадение с пакетом, обычная чиновничья неразбериха с письмом, рядовой инфаркт и наши необоснованные подозрения…

– Ты сам веришь в свои слова?

– Ты только что предлагал мне на все плюнуть и уехать. А полученные результаты передать несчастной женщине, потерявшей отца. У которой и без того был ужасный стресс. В ответ я могу предположить, что все это пустышка и выдуманные глупости. Подходит?

– Нет. Ты редко ошибаешься.

– Тогда давай подождем. Хотя я придумал, как можно уточнить, кто именно звонил Мальцеву в тот день.

– Каким образом? Получишь разрешение премьера, или у тебя есть знакомые в службе охраны?

– У нас есть заместитель министра связи, – напомнил Дронго, – муж Екатерины Николаевны. Я думаю, он не откажется помочь нам с этим делом. Тем более что в роли просителя выступает его собственная супруга.

– Думаешь, сработает?

– Уверен. Мальцеву наверняка звонили не на рабочий телефон, который мог быть подключен к секретной службе охраны, а на его личный. А выяснить, кто звонил по мобильному аппарату, сможет и рядовой заместитель министра.

Вейдеманис согласно кивнул. Оба напарника не могли предположить, что уже совсем скоро произойдет событие, которое опрокинет все их расчеты.