Текст книги "Мрак под солнцем"

Глава 8

Роджер летел в Мехико в плохом настроении. Рассказ Брауна и Трентини ему не просто не понравился, он его испугал. Он и раньше подозревал, что у торговцев наркотиками есть свои каналы среди государственных чиновников, помогающих им отыскивать наиболее уязвимые места в охране границы, снабжающих их информацией о готовящихся облавах, предупреждающих о возможных арестах. Но подозревать Пола Биксби, одного из лучших специалистов ЦРУ, в двойной игре? Хотя после ареста Эймса, кадрового офицера ЦРУ и сына сотрудника ЦРУ, работающего, как выяснилось, на русских, удивляться было нечему. Предателем мог стать любой из сотрудников ЦРУ, и это было самым печальным в нашумевшем деле Эймса. Если раньше безгранично доверяли некоторым, то теперь просто перестали доверять всем.

Роджеру было особенно неприятно, что под подозрением оказался Пол, тот самый старина Пол, с которым они вместе работали в Латинской Америке и который всегда считался образцом настоящего офицера для более молодых сотрудников. Он был красивым, подтянутым, мужественным и смелым человеком. Вдобавок он был очень талантливым офицером, умело применяющим свои знания на практике. И если такой офицер стал сотрудничать с торговцами наркотиками, то нельзя было верить отныне никому. И ни во что.

Он прилетел в аэропорт точно в назначенное время. Бегло просмотрев его документы, пограничник вернул ему паспорт. Роджер летал на этом маршруте практически два-три раза в месяц. У здания аэропорта уже ждал Генри, его помощник. Он знал, когда прибывает рейс Роджера, и подъехал с таким расчетом, чтобы успеть увидеть своего руководителя.

– Привет, Генри, – сказал Роджер, закидывая свой чемодан на заднее сиденье, – у нас есть какие-нибудь новости?

– Все спокойно, – ответил флегматичный Генри, – никаких изменений. Звонил испанский посол, просил напомнить вам о двадцатом числе. Его день рождения, и он вас приглашает. Он знал, что вы часто уезжаете по субботам и воскресеньям в Америку, и просил на этот раз сделать исключение.

– Это еще не скоро, – махнул рукой Роджер, – ничего не передавали из Центра?

– Дали какой-то срочный запрос. Просят уточнить некоторые факты. Это якобы в ответ на наш запрос. Но я проверял, никакого запроса мы не делали, там наверняка опять какая-нибудь ошибка.

– Какой запрос? – спросил Роджер, глядя вперед.

– Насчет бывшего сотрудника ЦРУ полковника Пола Биксби. Они утверждают, что произошла ошибка. Такой человек не работал раньше в ЦРУ.

– Что за глупости? – не понял Роджер. – Как это не работал? Он был моим шефом во время операции в Колумбии. Я его лично знал. Это я оформил запрос через Вашингтон. Как обычно, они вместо ответа дают дурацкое уточнение. И когда только они научатся толково работать. Передай сегодня срочное подтверждение нашего запроса насчет Биксби. И постарайся сделать это, как только мы приедем.

– Хорошо, – кивнул Генри, – я так и думал, что это вы сделали запрос, но хотел на всякий случай уточнить.

– Поедем быстрее, – недовольно попросил Роджер, – мне нужно еще поговорить с Вашингтоном. Наша экономия на телефонах нам дорого обходится. Пора иметь телефон и в автомобиле.

– Не разрешат, – покачал головой Генри, – вы же знаете, как они следят за расходом денег. Нам постоянно урезают наши средства, в посольстве вообще хотят провести сокращение. У них такая же история. Госдепартамент не дает денег, требует сокращения персонала.

Роджер ничего не ответил. Его начинала злить эта загадочная история с Полом Биксби. Как могло прийти сообщение, что такой человек не работал в ЦРУ? Или саму деятельность полковника засекретили настолько, что решили скрыть всю его биографию? Но осталось столько свидетелей. А может, полковник оказался замешанным в чем-то таком, что ЦРУ просто вынуждено от него отказаться? После случая с Эймсом второго скандала им не простят ни за что. Конгрессмены просто урежут ассигнования ЦРУ в десять раз, доказывая, что эта организация способна плодить только русских шпионов и пособников торговцев наркотиками. Похоже, что в этом случае фамилию Биксби вполне могли стереть из компьютера.

И если это действительно так, то Браун прав, и старина Пол Биксби действительно оказался втянутым в дурную историю. В это очень не хотелось верить, но отсутствие имени Биксби в их архивном управлении делало такой вывод наиболее верным. Иначе зачем следовало убирать из архива само упоминание об имени Пола Биксби?

Уже у себя в кабинете, нетерпеливо набирая телефон Брауна, он подумал, что Биксби, возможно, даже уже нет в живых. И никто тогда вообще не сможет доказать само существование такого человека. И он вдруг понял, что дальнейшие настойчивые запросы по данным полковника могут обернуться крупными неприятностями. Но Роджер не любил отступать и тем более сдаваться. Трубку поднял сам Браун.

– Это я, – сказал Роджер, – насчет вчерашнего нашего разговора. Я вечером сделал по каналам нашего отдела запрос насчет Биксби. Знаете, что мне ответил компьютер?

– Что такой человек никогда не работал в ЦРУ, – быстро ответил Браун.

– Вы тоже делали запрос? – понял Роджер.

– Конечно. И получили такой же ответ. Согласитесь, что, получив такой ответ, чувствуешь себя полным идиотом. Тем не менее все правильно, в компьютере его нет, в нашем архиве он не значится. Никаких справок по нему нигде мы получить не можем. Интересно, правда?

– Что вы думаете делать? – спросил Роджер.

– Искать Биксби, – невозмутимо ответил Уильям. – Согласитесь, что у меня к нему накопилась масса вопросов. В том числе и по Эррере. Этого мошенника давно ждет наша тюрьма.

– Вы хотите снова повторить запрос? – не понял Роджер.

– Он ничего не даст. Компьютер не мог ошибиться. Данные полковника Биксби кто-то аккуратно стер из нашего компьютера. Я склонен считать, что это сделали наши, решив не подставляться из-за скандальных связей Пола. Но Трентини думает иначе. Впрочем, ему и положено думать иначе. Он ведь у нас из ФБР, а они всегда кого-нибудь подозревают.

– И что такого особенного он придумал?

– Он во всем видит заговоры против Америки, – весело сообщил Браун, – ему кажется, что и в ЦРУ прокрались торговцы наркотиками, которые сумели стереть всю информацию о бравом полковнике. Он собирается проверять через свои каналы.

– Смешно, – сказал Роджер, – почему в нашем ФБР такое количество дураков?

– «Синдром Эймса», – невозмутимо сообщил Браун, – все просто помешались на его деле. Каждый считает, что лично виновен в успешной деятельности русского агента в ЦРУ. Теперь все ведомства, включая наше, охватила волна шпионской шизофрении. Повальные проверки идут в РУМО, АНБ, самом ФБР.[9]9
  РУМО – Разведывательное управление министерства обороны США. АНБ – Агентство национальной безопасности США.


[Закрыть]

– Это несерьезно, – поморщился Роджер, – если русские получат доступ к нашим компьютерам, им вообще больше не нужны шпионы. Достаточно просто хорошо проанализировать все тексты. Это несерьезно, Уильям, мы ведь с вами знаем, что никто в мире не сможет пробраться к нашим компьютерам, такое полностью исключено.

– Тогда приходится допускать, что Пол Биксби сделал нечто такое, что само упоминание его имени становится опасным, – подвел итог их разговора Браун.

– Мне тоже так кажется, – признался Роджер, – но нужно проверить еще раз.

– Каким образом?

– Если информация была стерта накануне или недавно, то в наших компьютерах еще могли остаться старые записи об операциях Пола. Или мы хотя бы можем выяснить, кто конкретно стер запись о существовании Пола Биксби в нашем отделе.

– Как вы это хотите выяснить?

– В Лэнгли у меня работает много друзей. Они могут подтвердить существование такого сотрудника, как Пол Биксби. Я могу попросить одного из них выяснить, кто и почему стер имя полковника из наших данных.

– Неужели вы думаете, я не пытался это сделать? – даже обиделся Уильям. – Ничего не выходит. Кто-то сумел заблокировать всю информацию.

– А вы проверяли по отделу специальных операций?

– Вы имеете в виду группу Джилларда?

– Конечно. Он ведь входил в эту группу, и там должны быть его данные. Пол работал в группе полгода, был прикомандирован к ним решением руководства нашего отдела. А после выполнения задания вернулся к нам. У них обязательно должно быть его досье. Там, как правило, очень строго проверяют любого, кто с ними работает. И там не так просто стереть чье-то имя. Доступ к их компьютеру имеют только несколько человек. Там информация могла сохраниться.

– Я не знал, что Пол работал у Джилларда, – взволнованно произнес Уильям, – я прямо сейчас еду в Лэнгли, постараюсь найти кого-нибудь из старших офицеров, объяснить им ситуацию. Если его данные есть в их компьютере, они будут у меня через два часа.

– Договорились, – сказал Роджер, – а я вам вечером позвоню. Если узнаете что-нибудь важное, звоните прямо сразу. Я буду в своем офисе.

– До свидания, – Уильям положил трубку.

Отключившись, Роджер откинулся на стенку кресла, чуть ослабил узел галстука. Какое счастье, что здесь не чопорный Вашингтон. Можно иногда приходить в рубашке, не надевая эту удавку. Хотя его секретарь – мисс Саммерс, кажется, не вполне одобряет такой стиль одежды.

Он снова поднял трубку телефона, набрал номер. На этот раз он звонил домой, в Сиэтл.

– Слушаю, – ответил заспанный голос жены.

– Который час, Лайза? – удивился Роджер. – Ты все еще спишь?

– У меня было ночное дежурство в больнице, – устало проговорила жена, – позвони позже, сейчас я хочу спать. – Она положила трубку на аппарат, вернее, пыталась положить, потому что он услышал, как упала трубка вместе с аппаратом. Она так и не дотянулась до телефона, видимо, действительно очень устала.

Он улыбнулся, они были женаты уже столько лет, но она совсем не менялась. Ее больница была для нее лучшим местом работы в мире. И ради этой работы она даже не поехала с ним в Мехико, предпочитая оставаться в Сиэтле. Теперь они встречались два-три раза в месяц, но от этого не переставали меньше любить друг друга. И хотя Роджеру часто намекали, что в отсутствие жены вполне можно расслабиться, он не позволял себе подобного, свято полагаясь и на верность своей супруги. Другие женщины его просто не интересовали.

В этот день он напрасно ждал звонка Уильяма Брауна. Тот так и не позвонил в Мехико. Роджер звонил ему трижды, но телефон не отвечал ни на работе, ни дома. Решив, что Браун просто не сумел ему позвонить, он попросил на всякий случай мисс Саммерс сделать еще один запрос о полковнике Поле Биксби, на этот раз в отделе специальных операций, запросив данные на сотрудника группы Джилларда. Домой он приехал довольно поздно, ответа из Лэнгли все еще не было. Он приготовил себе поесть; на ночь он обычно съедал сандвич и выпивал стакан молока. А потом отправился спать, чтобы забыть обо всем на свете, в том числе и о Поле Биксби.

Утром он уже выходил из дома, когда позвонила Лайза.

– Вчера я была уставшей, – сказала жена, – извини, я плохо соображала, что говорила.

– Ничего, – засмеялся Роджер, – уже забыл.

– Может, я к тебе приеду на уик-энд, – предложила Лайза, – и мы снова поедем с тобой в горы, как в прошлом году.

– Договорились. Только не ломай телефон, надеюсь, он еще работает после твоего вчерашнего броска?

– Работает, – засмеялась она и позвала: – Роджер…

– Что?

– Я тебя люблю.

– Я тебя тоже люблю.

– Правда? Мои санитарки уверяют меня, что мужчина не может без бабы даже трое суток. У тебя никого нет, Роджер?

– Твои девочки – дуры. У меня никого нет, кроме тебя.

– Скажи это еще раз, – попросила она.

– У меня нет никого, кроме моей любимой жены.

– Теперь верю. Я прилечу в субботу, договорились?

– Обязательно, – он посмотрел на часы, – кажется, уже опаздываю. Бай, бай.

– Бай, бай,[10]10
  Бай, бай – сокращенное от английского good-bay (до свидания). В данном случае эти слова точнее передают их настроение.


[Закрыть] – она положила трубку.

«По-моему, я опять опоздал на работу», – подумал Роджер.

Его автомобиль стоял недалеко от дома на стоянке. Оставлять на ночь автомобиль в Мехико мог только ненормальный, если машину и не уведут, то поцарапают наверняка. И если в Вашингтоне он обычно брал автомобили напрокат, приезжая туда на день или два, то здесь, в Мехико, завел себе неплохой «Рено», не беспокоясь за свою репутацию. Считалось, что патриотически настроенные американцы должны покупать исключительно свои машины в пику европейцам и особенно – японцам.

Нужно было позвонить еще и в Вашингтон, вспомнил Роджер. И заехать в наше посольство, там, кажется, есть для него письмо. Он покачал головой, у него все-таки очень маленький штат – всего четыре человека.

Если и дальше будут так сокращать штаты за рубежом, скоро он будет работать в полном одиночестве. К посольству он ехал около получаса; автомобильные пробки в Мехико давно стали самой важной проблемой задыхающегося от огромного роста города. В посольстве он получил свое письмо и, вспомнив об Уильяме, снова набрал его телефон. На этот раз повезло. Ему ответила секретарь Брауна.

– Это говорит из Мехико Pоджер Робинсон. Я встречался с мистером Уильямом Брауном два дня назад, – напомнил он женщине.

Почему все секретари напоминают ему строгую мисс Саммерс? Это, видимо, мода пошла на старых дев-секретарей. Молодую иметь опасно – сразу вылетишь с работы с обвинением в сексуальном домогательстве. А с этими проще, никаких проблем. Никто никогда не сможет доказать, что к мисс Саммерс можно испытывать хоть какие-то человеческие чувства. Для этого она слишком неприступна. И слишком добродетельна.

– Я вас отлично помню, – строго сказала секретарь Брауна.

– Мне нужен ваш шеф, он обещал мне позвонить вчера вечером. Напомните ему, пожалуйста.

– К сожалению, это невозможно, мистер Робинсон, – холодно сообщила женщина. – Мистер Уильям Браун вчера разбился в автомобильной аварии. Он лежит в тяжелом состоянии в больнице, в реанимации.

Он опустил трубку. Если это совпадение, то роковое. А если нет… Тогда, похоже, Трентини не такой идиот, каким он его себе представлял.

Глава 9

В Париж они полетели вместе с Жоакином. С огромным трудом удалось достать билеты. Марокканцу пришлось лететь в первом классе, и он впервые в жизни летел с таким комфортом, потрясающим его воображение. Для Бернардо нашли инвалидную коляску, и он, сцепив зубы от стыда, вынужден был согласиться на столь унизительную для себя транспортировку. В Париже было светло и солнечно, когда они туда прилетели, и ему снова пришлось терпеть транспортировку из самолета в здание аэропорта и затем – к специально поданной автомашине, куда могло въехать его инвалидное кресло.

После случившегося он предпочитал хранить молчание, не пытаясь больше разговаривать с Инес Контрерас. Она, кажется понявшая, что он не совсем русский разведчик, за которого она его принимала, тем не менее не старалась беспокоить его особыми расспросами. Так, обмениваясь лишь ничего не значащими фразами, они погрузились в автомобиль и поехали в отель «Ритц». Нужно отдать должное руководству отеля. Практически за одну ночь они смогли подготовить два сюита для Инес и Бернардо, а также пять одноместных номеров для охраны и врачей. Жоакин, по просьбе Бернардо, поселился у него в номере. Он не мог пока вставать даже для того, чтобы пройти в ванную комнату.

Унизительность своего положения он чувствовал каждую минуту, и, видимо, понявшая его состояние Инес не стала настаивать на совместном проживании в номере, нарушая таким образом общие законы конспирации. В первый же день обед, который подали в номер, превзошел все ожидания своей торжественной помпезностью и разнообразием блюд. Французская кулинария справедливо считается одной из лучших в мире, а тут еще Инес специально постаралась произвести впечатление на обоих мужчин. Обедали все втроем, и снова в молчании. Жоакин даже начал подозревать, что Инес сама выстрелила в своего мужа, настолько холодными и безучастными были их отношения.

После обеда Жоакин попросил разрешения немного пройтись по городу, и «супруги» милостиво разрешили ему отлучиться на три часа. Лишь дождавшись ухода врача, Бернардо обратился к Инес:

– Для чего весь этот цирк? Нам не нужно было приезжать сюда в таком большом составе. Достаточно было, если бы мне дали врача. Я бы связался с нашим Центром, и меня увезли бы уже сегодня.

– Кому достаточно? – спросила Инес. – Почему вы все такие эгоисты? А обо мне вы подумали?

– Вам вообще не следовало сюда приезжать, – пожал плечами Бернардо.

– А что скажут мои люди? Что скажут знающие меня родные и близкие. Я и так с трудом согласилась на эту нелепую историю с замужеством, лишь бы помочь друзьям моего покойного мужа. А теперь все будут знать, что я отправила раненого супруга в Париж на следующий день после встречи. Что обо мне скажут люди, вы подумали?

– Нет, – честно признался Бернардо, чуть улыбнувшись, – кажется, об этом я и не подумал. Я совсем забыл, что для вас это не игра, сеньора Контрерас. Вы на самом деле вышли замуж. Извините, кажется, я сказал глупость.

– Спасибо, что вы это признаете, – ядовито произнесла Инес, – в любом случае теперь наш график сорван. Мы можем остаться в Париже столько дней, сколько захотим. А потом полетим в Мексику. Вам придется долго терпеть мое присутствие, сеньор Урбьета. Надеюсь, это не ваше настоящее имя?

– Нет, – сказал Бернардо. Они сидели за столом, и в таком положении он мог вести разговор на равных. Хуже было, когда она вставала, тогда ему приходилось смотреть снизу вверх.

– Вы из Мексики? – чуть поколебавшись, спросила Инес.

– Нет, из другой страны.

– Но вы не из России. Я поняла это по вашему восклицанию.

– Да, испанский – мой родной язык, – сдержанно ответил Бернардо.

– Так я и думала. Вы слишком хорошо говорите, мистер Урбьета.

– Это совсем не обязательно. Я знал людей, которые говорили по-испански гораздо лучше меня, – возразил он, – а были стопроцентно русскими людьми. По произношению трудно судить о человеке. Меня вполне могли подготовить к столь важному заданию.

– А вы знаете, с какой целью мы поедем в Сальвадор? – спросила Инес. – Насколько я знаю, мы должны были из Парижа вылететь в Мексику, на мое ранчо, а потом быть готовыми к поездке в Сальвадор. Именно ради этого мы и «поженились». Так, во всяком случае, мне объясняли.

– Мне тоже, – кивнул Бернардо, – давайте я налью вам вина. Оно просто великолепное.

Он потянулся за бутылкой и не достал. Инес, быстро поднявшись, подвинула бутылку к нему. Он покраснел.

– Проклятая рана, – с досадой сказал Бернардо, – не знаю, зачем мы должны были лететь в Сальвадор, но понимаю, что в таком состоянии мне не выполнить ни одного приказа Центра. Это точно.

– Может, там все не так сложно, – произнесла Инес, – в любом случае нам нужно вести себя как любящие супруги, будто ничего и не произошло.

Он разлил вино в бокалы.

– Ваше здоровье, – поднял он свой фужер. Вино было прекрасным.

– Ваше, это сейчас важнее, – улыбнулась она в ответ.

– Вы пытались связаться со своим связным? – спросил Бернардо.

– Вчера пыталась в Мадриде, но ничего не вышло.

– Нужно будет задействовать специальный канал связи, предназначенный для исключительных случаев, – предложил Бернардо, – но только звонить должен я сам.

– Как хотите, – сухо ответила она, – если вы мне не доверяете…

– Нет, нет, – быстро возразил Бернардо, – просто там знают, что на связь могу выйти только я. Во всех других вариантах они просто не будут разговаривать.

– Тогда звоните, – согласилась женщина.

– Не могу.

– Мне выйти?

– Нет, не поэтому, – улыбнулся Бернардо, – просто я должен звонить в строго определенное время.

– А если вам срочно нужно позвонить?

– Даже в этом случае я не могу звонить, мне нужно продержаться до того момента, когда я смогу позвонить.

– Сложно и непонятно. Для чего нужна такая мучительная процедура? – не поняла Инес.

– Это просто. – Для Бернардо, уже столько лет работающего в особых условиях за рубежом, все было привычным. – Возможно, меня захватили, я нахожусь под контролем. В этом случае телефон, по которому я буду звонить, ничего не даст моим преследователям. Это будет абсолютно нейтральный телефон, по которому я просто сделаю контрольный звонок. В пять часов вечера я позвоню по первому телефону. И, ничего не сказав, просто повешу трубку. Я не знаю, чей это телефон, но очень возможно, что в этот момент, случайно конечно, у этого телефона окажется наш человек. Или это телефон его соседа, который зайдет к нему ровно в пять часов. Или просто услышит из соседней комнаты, как позвонил телефон. Вот и все. Тогда уже в шесть часов я могу звонить по нужному мне телефону. А это вполне может оказаться простая телефонная будка. Вы меня понимаете?

– И у вас всегда такие сложности? – спросила Инес.

– Почти.

– Запутанная система, я бы обязательно что-нибудь пропустила.

– Это вам только кажется. На самом деле все проверено и отработано уже много раз. Откуда вы взяли этого Жоакина?

– Его привела мой врач-косметолог, он помогал ее бывшему профессору, и я предложила ему лететь с нами.

– Он сам попросил?

– Он даже не хотел лететь. Не нужно видеть в каждом человеке рядом с вами шпиона.

– Вас я не подозреваю.

– Спасибо.

– Может, сегодня мне предложат свернуть все дела и вечерним рейсом улететь в Москву. Поэтому не нужно так строго ко мне относиться, сеньора Инес.

– Если это произойдет, – невозмутимо сказала женщина, – то я полечу в Москву вместе с вами.

– Не понимаю, – испугался он, – почему со мной?

– А куда я, по-вашему, должна лететь? Только со своим супругом. Вы опять забываете о моем положении. Я не могу быть в Париже в роли брошенной женщины. Это еще и унизительно, согласитесь. Вдобавок ко всему, ваш внезапный отъезд вызовет столько разных суждений, что я просто не смогу вернуться домой.

– А вы говорили, что у меня трудности, – задумчиво сказал Бернардо, – на самом деле трудности у вас, и очень большие. Вы мужественная женщина, сеньора Инес, я только сейчас начинаю понимать, на что вы пошли, согласившись «выйти из меня замуж». Кажется, я раньше это не совсем понимал. Хотите еще вина?

– Да, – протянула она свой фужер.

Он снова разлил вино и снова поднял свой бокал.

– За ваше мужество, сеньора Инес Контрерас, – сказал он, глядя ей в глаза, – я в любом случае никуда не уеду отсюда без вас.

– Буду считать, что вы мне дали слово, – усмехнулась она, подняв свой фужер.

– Зачем вы согласились на столь непонятный «брак»? – спросил Бернардо. – Вместо вас вполне могли подобрать другую, менее известную, женщину.

– Мне объяснили, что не могли, – ответила Инес, взмахнув руками, – думаете, мне очень хотелось выходить за незнакомца, которого я даже не видела в лицо? И потом, у меня были достаточно большие проблемы с моим сыном. Эдуардо, правда, уже взрослый, кажется, правильно понял мои мотивы.

– Представляю, – кивнул Бернардо.

– Вы действительно не были женаты? Или вчера вы мне соврали?

– Я действительно не женат, сеньора, и никогда не был. Поэтому мне еще труднее – отсутствует необходимый опыт.

– Будем считать, что вы его получите. – Она поднялась, и он снова испытал комплекс неполноценности, оставшись сидеть в своем кресле.

Когда Инес вышла, он подкатил кресло к окну. Отсюда открывался чудесный вид на Париж. Он сидел у окна достаточно долго, до тех пор пока не пришел Жоакин. Врач осмотрел его рану и нашел, что процесс заживления раны протекает успешно. Он наложил новую повязку и перенес Бернардо обратно в кресло.

Ровно в пять часов вечера Бернардо позвонил по условленному телефону и, дождавшись, когда поднимут трубку на другом конце, положил свою. И снова подкатил кресло к окну. Через час он позвонил еще раз. На этот раз трубку поднял незнакомец.

– Я звоню по просьбе моего друга, – сказал Бернардо условный текст.

– Что произошло? – Его правильно поняли без лишних слов.

– В меня стреляли в Мадриде, и я был ранен.

– Тяжело?

– В ногу. Ходить не могу, но ничего опасного для жизни нет.

– Хорошо.

– Простите, я не совсем понял.

– Хорошо, я все понял.

– Что мне делать?

– Где вы остановились?

– В отеле «Ритц».

– Где? – Изумление было настолько явным, что говоривший не считал нужным даже его скрывать.

– В отеле «Ритц», в сюите. Вам что-то неясно? – Его раздражало столь явное преклонение всех перед деньгами Инес Контрерас. Даже для резидента российской разведки в Париже, который, казалось, должен был быть готовым к любой неожиданности, тем не менее было откровением проживание агента в столь дорогом отеле, как парижский «Ритц».[11]11
  Конечно, с Бернардо Рохасом беседовал не сам резидент СВР во Франции. Он для этого – слишком крупная фигура. В данном случае автор просто использует обычное словосочетание для обозначения говорившего. На самом деле по телефону отвечает сотрудник из оперативного персонала СВР за рубежом, отвечающий за сектор Н. (поддержка нелегалов).


[Закрыть]

– Нет, ничего. Мы с вами свяжемся.

– Мне долго ждать?

– Завтра вам позвонят.

Бернардо с раздражением бросил трубку. Кажется, этот парень не понял, зачем ему звонили. Ну не объяснять же ему, что он не может долго жить на деньги Инес Контрерас в этом роскошном отеле. Что он здесь на правах альфонса и к тому же еще и сидит в инвалидной коляске. Впрочем, разве это можно объяснить в нескольких словах в телефонном разговоре?

Через полчаса пришла Инес. Она была в роскошном черном длинном платье, словно одетая на официальный прием.

– Вы куда-нибудь идете? – спросил Бернардо.

– Мы идем вместе, – торжественно объявила она.

– Не нужно издеваться, – нахмурился Бернардо, – куда я могу пойти в таком виде.

– Сейчас принесут ваш смокинг. Думаю, я не ошиблась в размере, – ответила Инес, – в конце концов, вы мой муж, не забывайте об этом. Мы едем в «Мулен Руж», надеюсь, вы не будете против?

Она вышла, оставив после себя аромат французских духов. В номер вошел один из ее людей, несущий черный смокинг.

– Так нельзя, – сумел наконец сказать Бернардо, – мне нужно побриться.

Еще через полчаса, побрившийся, одетый в смокинг, Бернардо готов был следовать за своей «супругой». В роскошном «Кадиллаке», в котором они поехали в знаменитое на весь мир кабаре, был предусмотрен специальный салон для инвалидного кресла. Бернардо оценил и тактичность Инес. Она не взяла с собой в этот раз неизменного Альфредо, почувствовав, что Бернардо будет неприятно, если его кресло будет везти этот молодой и сильный мужчина. Вместо него с ними поехал Жоакин, который, кажется, был тайно влюблен в Инес и краснел каждый раз, когда она обращалась к нему.

В этот вечер они были втроем, и «Мулен Руж» одинаково понравился всем троим. Жоакину – потому что он давно мечтал побывать в Париже, а тем более в таком знаменитом кабаре, как «Мулен Руж». Бернардо – потому что в этот вечер Инес была необычайно деликатна и внимательна, а обстановка и салонность «Мулен Руж» делали ее настоящей светской львицей, в которую он начал постепенно влюбляться. И наконец, этот вечер был откровением и для Инес, уже много раз бывавшей и в Париже, и в «Мулен Руж». Одетый в смокинг, Бернардо за столом выглядел совсем по-другому, чем в Толедо и в Мадриде. Это был красивый и уверенный в себе мужчина. Кроме того, он не говорил больше никаких гадостей, что было на него не похоже. За два дня Инес уже немного привыкла к его колкостям.

Может, этому единению способствовала сама атмосфера праздничного кабаре. А может, просто в этот день у всех троих были положительные полюсы биоритмов, так удивительно совпавшие. Домой они возвращались в прекрасном настроении. Перед тем как попрощаться, Бернардо поцеловал руку Инес. И кажется, сделал это не только в силу конспирации. Жоакин в этот момент уже входил в их номер, и он вполне мог ограничиться просто дружеским рукопожатием. Инес оценила его поведение и на прощание улыбнулась.

А утром он был разбужен настойчивым телефонным звонком. Это был тот самый резидент, с которым он беседовал вчера.

– Доброе утро, – мрачно сказал этот тип, – вы правильно сделали, что прилетели в Париж. Не меняйте своего расписания. Никаких импровизаций. Строго следуйте по программе, словно ничего не произошло. Вы, кажется, должны потом полететь в Мексику?

– Если вы так считаете, – пробормотал Бернардо, еще не совсем пришедший в себя.

– Поезжайте, – посоветовал ему незнакомец, – и не забывайте о своей основной работе. Это очень важно.

– Мне нужно с кем-нибудь встретиться в Мексике?

Любой, слышавший их, мог решить, что это обычный разговор двух бизнесменов.

– Вас найдут. Постарайтесь быть все время вместе со своей женой. О вас уже пишут некоторые мексиканские газеты. Сегодня даже появилось сообщение о вашем легком ранении в ногу.

– Ничего себе легкое, – не удержался Бернардо, – а я буду знать, кто приедет в Мексику на наши коммерческие переговоры?

– Приедет ваш учитель по институту. Вы с ним вместе отдыхали в Румынии. До свидания, всего вам хорошего.

Бернардо опустил трубку, уставившись в одну точку. Его наставником, с которым они вместе работали в Румынии, был сам «Чиновник». Генерал Сергей Валентинович Чернов.