Текст книги "Связной из Багдада"

Владимир Владимирович поднялся.

– Возвращайся к Решетилову, – сказал он на прощание. – В ФСБ не любят, когда мы к ним приезжаем. Обычная ревность двух конкурирующих организаций.

Дронго пожал руку Владимиру Владимировичу и вышел из комнаты. Его неизменный спутник вышел следом.

В кабинете Решетилова продолжалось совещание. Сигаретный дым висел плотной завесой. У всех присутствующих были уставшие лица. Сказывалось напряжение последних дней. Коробов обсуждал какой-то проект с двумя офицерами, сидящими рядом с ним. Галия о чем-то тихо переговаривалась с Бадыровым. Этим двоим, должно быть, было особенно тяжело из-за резкой смены часовых поясов. На столе Решетилова стояла пепельница, полная окурков, хотя Виктор ночью менял ее несколько раз.

– Мы уже говорили с Римом, – сообщил Решетилов. – Они готовы принять нашу группу. Полетим вшестером. Наша задача – помочь итальянцам в поисках террористов. Сейчас срочно оформляют визы. Паспорта получим в аэропорту. Господин… Дронго, – он поколебался, прежде чем так обратился к эксперту, – вам нужна итальянская виза? Вернее, шенгенская, конечно.

– Нет, – ответил Дронго, – у меня есть разрешение на право проживания. Мне виза не нужна. И не обращайтесь ко мне столь официально. Можете просто Дронго. Меня обычно так называют.

– Хорошо, – кивнул Решетилов. – Хочу сообщить, что подтвердилась вся информация этого бандита. Хоть какая-то польза от общения с этим мерзавцем. Груз вывезли из Новосибирска, получили в Домодедове, затем перевезли в Шереметьево-два и оттуда отправили в Рим. Все документы были оформлены как полагается.

– Кто бы сомневался, – отозвался Дронго.

– По моим сведениям, сегодня председатель правительства внесет предложение Президенту о смене всего руководства таможенного комитета, – добавил Решетилов. – Насколько я знаю, к ним переведут некоторых сотрудников из нашего ведомства.

– Среди них могут быть порядочные люди, – заметил Дронго. – Или вы считаете нормальным решить вопрос столь кардинальным способом?

– Это не я решаю, а Президент страны, – недовольно проворчал Решетилов. – И учтите, что у нас с вами двести восемьдесят первый рейс на Рим. Он вылетает в девять сорок. Значит, через десять минут мы выезжаем в аэропорт. Паспорта привезут прямо туда. Еще есть вопросы?

– Есть, – подала вдруг голос Галия. – А где можно принять душ?

– В Риме, – недовольно ответил генерал. – Если у вас будет время.

Глава 18

На этот раз им взяли три билета в салон бизнес-класса и три – в салон экономического класса. По негласной договоренности первые билеты предназначались генералу Решетилову, Дронго и Галие.

Когда лайнер взлетел над облаками, приветливая стюардесса начала разносить напитки. Галия попросила апельсиновый сок. Дронго взял томатный сок с лимоном. Решетилов, положив подушку под голову, отказался от услуг стюардессы и сразу захрапел.

– Завидую ему, – признался Дронго, – у меня так не получается. Не могу спать в самолетах.

– Я тоже, – призналась Галия. – Я привыкла, летая в Англию, читать в самолете книги. Взяла с собой в Новосибирск Павича, хотела прочитать его «Хазарский словарь». Но пока не получается. Очень устала.

– Представляю, – согласился Дронго, – вы можете не поверить, но я даже не заехал к себе домой. Не было ни одной минуты времени. Сейчас жалею. Нужно было все-таки найти время и заехать хотя бы на полчаса. Но не получилось.

– Вы еще вернетесь, – уверенно произнесла она. – Надеюсь, все будет хорошо.

– Увидим, – сказал Дронго, – я не люблю загадывать.

– Между прочим, мы летим в Рим, – вдруг улыбнулась Галия. – Вы помните, что обещали мне в Новосибирске?

– Когда это было? – отозвался Дронго. – Тысячу лет назад?

– Вчера утром, – поправила она. – Вы сожалели, что не можете пригласить меня на завтрак в Риме или в Париже.

– Верно, – улыбнулся Дронго. – Значит, я ваш должник. Но мне кажется, вы говорили не о завтраке. По-моему, мы договаривались об ужине.

Она тряхнула головой и рассмеялась. У нее были красивые, мелкие ровные зубы.

– Вы опасный соблазнитель, мистер Дронго, – заявила Галия. – Вы помните только то, что хотите помнить.

– Сейчас я помню только об этих контейнерах, – признался он. – Если там что-то произойдет, я никогда себе этого не прощу. Если мы опоздаем и не успеем перехватить террористов.

– Вы знаете, что в итальянском посольстве нам не хотели давать визы? – спросила Галия. – Мне и Мукану Бадырову.

– Почему? – не понял Дронго.

– Формально они были правы. Мы должны получать визы в своей стране. А фактически, я думаю, что у них на подозрении любые гости, прибывающие из мусульманских стран. Иногда обидно чувствовать себя в такой унизительной роли. Или когда въезжаешь в Америку. Европейцев пропускают, а мы должны сдавать отпечатки пальцев.

– Не вижу тут ничего обидного, – возразил Дронго. – Они боятся террористов и считают противостояние цивилизаций вполне свершившимся фактом. Я вообще думаю, что все это глупое противостояние было вызвано самим Западом. Сначала Иран, где пытались модернизировать страну по западному образцу. Для шиитов-иранцев западный образ жизни был априори неприемлем, и поэтому шах не удержался, а вместо него появился аятолла Хомейни. Затем Турция, где военные на протяжении последних пятидесяти лет четырежды устраивали государственные перевороты в защиту западных ценностей. Я понимаю мотивы офицеров, учившихся в США и Германии. Но их часто не понимали местные жители, полуграмотные и истово верующие.

Америка бесцеремонно пытается навязать свой образ жизни всем остальным, независимо от их исторических и религиозных традиций. Свою лепту внес и Советский Союз, когда в семьдесят девятом влез в Афганистан, разворошив сонную страну. Именно тогда возник Усама бен Ладен, которой получал миллионы долларов на борьбу с неверными. Джинна, вылезшего из бутылки, вырастили сами американцы. Кровавые столкновения в бывшей Югославии, когда один народ, разделенный на три веры, начал братоубийственную войну. Потом Чечня, где вообще противостояние вылилось в кровавую драму. Ирак, в котором правил Саддам Хусейн и в котором так глубоко завязли американцы. Вспомним еще палестино-израильское противостояние, в котором обе стороны пытаются решить все вопросы исключительно силовыми способами. У них, правда, был шанс, когда Барак пришел к власти. И до этого, когда там был Рабин. Но в обоих случаях экстремисты не дали им нормально договориться. Рабина убили свои же радикалы, а Барака отстранили от власти после серии провокационных взрывов, устроенных палестинцами. И мирный процесс зашел в тупик. А потом было одиннадцатое сентября…

– Все так, – согласилась Галия, – но в мире понятие «мусульманин» стало символом терроризма. И, соответственно, к любому гостю из мусульманской страны относятся настороженно.

– Что еще больше усиливает недоверие, – заметил Дронго. – Чем больше люди не хотят понимать друг друга, тем больше они боятся и ненавидят чужих. И так будет продолжаться до тех пор, пока мы не научимся вести диалог. Вы можете себе представить, что произойдет, если вдруг в Риме взорвется эта бомба? Миллионы верующих христиан объявят новый крестовый поход против мусульманской цивилизации. Начнется невиданное противостояние, и не только в Ираке или в Афганистане.

– Получается, что мы с вами решаем судьбу нового мира, – невесело подвела итог Галия.

– В какой-то мере да. Но не только мы. Все остальные тоже по мере сил. Когда люди учатся доверять друг другу, они делают шаг к новому миру, к осознанию новых реалий этого мира. Вы знаете, Галия, я всегда стараюсь быть объективным. Я понимаю великое значение обеих цивилизаций. Но последние несколько веков мусульманская цивилизация ощутимо отстает от западной, и не только в техническом плане. С одной стороны, все цифры, которыми пользуется мир, – это арабские цифры. Сколько было сделано полезных изобретений в Средние века: медицина, астрономия, архитектура, наука! А потом начался застой. Я часто бываю в музеях и специально смотрю на публику, которая туда приходит. В большинстве своем это европейцы, еще, конечно, японцы и китайцы. И почти нет арабов, вернее, я не встречал ни разу ни одного человека в арабской одежде. Ни в Лувре, ни в Ватикане, ни в Эрмитаже. Понимаю, что это всего лишь частное наблюдение. Но достаточно характерное.

Нефть стала проклятием арабских стран. Дармовые деньги сделали их ленивыми, безынициативными, вялыми. В них не осталось жизненной энергии. Японцы, не имеющие ничего на своих островах, кроме частых землетрясений, построили вторую экономику в мире. Арабские страны, получающие миллиарды долларов прибыли, не производят практически ничего. И на этом фоне агрессивное наступление западной культуры. Вернее, массовой культуры. Вот вам и истоки конфликта. Боюсь, что тяжелые времена еще впереди. Чем выше цена нефти, тем сильнее противостояние. И это уже глобальный процесс. В нас все еще сидят десятки стереотипов, мы все еще не можем подавить в себе свои архетипы, своих внутренних цензоров. – Дронго подозвал стюардессу.

– Дайте мне стакан красного вина, – попросил он.

– И мне, – вдруг сказала Галия. – Хочу выпить с вами за компанию.

– Извините, я, кажется, говорил больше обычного. Но это такая тема…

– Я понимаю, – грустно улыбнулась молодая женщина.

В салоне бизнес-класса все пассажиры уже спали. Сказывался ранний вылет, при котором в аэропорт нужно было прибывать за несколько часов, учитывая беспрецедентные меры безопасности. Стюардесса принесла им два бокала вина.

– Мы можем не вернуться, – пробормотал Дронго, поднимая бокал. – За наше возвращение!

– За возвращение. – Они едва слышно чокнулись.

– Вы уже представляете, где их можно искать? – поинтересовалась Галия. Вино оказало действие, ее щеки немного порозовели.

– Не знаю, – честно ответил он. – Я пока ничего не могу себе представить.

Она взглянула на него с явным одобрением.

– Впервые в жизни встречаю такого профессионала, который не боится говорить «не знаю» и рассказывать о своих трудностях. Это знак силы.

– Наверное, – улыбнулся Дронго. Он потрогал лицо и с огорчением нащупал выросшую со вчерашнего дня щетину. – Вчера я брился в туалете ФСБ, – сообщил он, – а сегодня придется умываться в самолете. Если так пойдет дальше, я буду спать на ходу. Извините…

Он поднялся и, достав из сумки бритвенный набор, прошел в туалет. Через десять минут вернулся на свое место. Аромат «Фаренгейта» разнесся по всему салону.

– Вы всегда употребляете этот парфюм? – полюбопытствовала Галия.

– Почти всегда, – ответил он, – в последнее время появились некоторые новинки, которые мне нравятся, но «Фаренгейт» – это как первая любовь.

– А вы еще помните свою первую любовь? – спросила она.

– Мне кажется, да. Иногда вижу сны, в которых встречаю давно ушедших из моей жизни людей. Это бывает интересно.

– Я слышала, что вы были несколько раз ранены. Это правда?

– Может быть, – уклонился он от прямого ответа. – А может, это было в моих снах. Сейчас трудно вспомнить. – Дронго сделал знак стюардессе.

– Принесите мне еще красного вина. Какое у вас вино?

– Кьянти. Итальянское, – улыбнулась стюардесса. Ей нравился этот высокий мужчина, похожий на итальянца. К тому же от него так приятно пахло.

– Тогда принесите еще один бокал.

– Обязательно, – ласково произнесла девушка.

– Два, – ревниво попросила Галия и, когда стюардесса отошла, добавила чуть менее довольным голосом: – Кажется, вы ей нравитесь.

– Я не заметил, – удивился Дронго.

– Не нужно. Мужчина сразу замечает такие вещи. Как и женщина.

Стюардесса принесла два бокала вина, любезно улыбнувшись пассажиру.

– Вы заснете, а вам еще целый день нужно быть на ногах, – предостерегающе заметил Дронго. – За ваше здоровье!

– Не засну, – твердо пообещала Галия. – За ваше!

Бокалы глухо стукнулись.

– У вас осталась пена на шее, – вдруг сказала Галия, – с правой стороны. Вы, наверное, начинаете бриться слева направо?

– Правильно. Как все правши. – Дронго достал носовой платок. – Больше нет?

– Нет, не там. Дайте мне. – Галия взяла у него платок, стерла пену. Затем, чуть смутившись, вернула ему платок. – Извините, – сказала она, отдергивая руку, словно между ними произошло нечто большее.

Он вспомнил, что оставил помазок в туалетной комнате. И снова поднялся, извинившись перед своей спутницей. В современных «Аэробусах» туалетные комнаты гораздо просторнее тех, к каким привыкли советские пассажиры. Он забрал помазок и, повернувшись, увидел стоящую за его спиной Галию. Неожиданно она шагнула к нему, закрыв за собою дверцу.

– Я хочу изменить мой архетип восточной женщины, – сказала она, поднимая голову.

Поцелуй был долгим. Потом Галия заперла дверцу и опустила руку ему на брюки…

– Нет, – прошептал он, – я не могу… Не так… Не здесь…

– В тебе говорит твой внутренний цензор, – лукаво улыбнулась она. – А ты не думаешь, что это может быть наш последний день? Если бомба уже запущена, мы сядем прямо в самое пекло. Ты об этом подумал?

– Все равно не могу, – произнес он менее решительно.

– Тогда я все сделаю за тебя, – спокойно заявила Галия. – И пусть это будет твоим сном.

«Вот тебе и восточная женщина!» – удивился Дронго.

И больше уже ни о чем не думал. В этой кабине ему было тесно, но радость обретения не измеряется кубическими объемами окружающего пространства. Когда через некоторое время они вернулись в салон, Решетилов все еще спал. Спали и другие пассажиры. Только одна пожилая женщина, так и не сумевшая уснуть, негодующе взглянула на эту пару и отвернулась. Кажется, она их в чем-то заподозрила. Впрочем, это была ее проблема. Они же улыбались, им было весело…

Глава 19

В аэропорту Фьюминчино их уже ждали. Находящийся в тридцати шести километрах от города, этот аэропорт считается четвертым по интенсивности в Европе, после франкфуртского, парижского и лондонского. Всех прибывших разместили в трех автомобилях, которые на большой скорости и под вой сирен направились в центр города. Дронго, сидящий рядом с Решетиловым, подумал, что за несколько дней сделал невероятный круг, вылетел отсюда и сюда же вернулся, чтобы попытаться спасти Вечный город.

Штаб по розыску исчезнувших контейнеров находился в здании полиции недалеко от площади Кавура. Туда и привезли гостей, проводив их в большой просторный зал, где уже находилось тридцать или сорок человек, среди которых были женщины. Всем выдали наушники, и, рассевшись вокруг столов, установленных буквой «О», все стали ждать прибытия премьер-министра страны, который взял на себя руководство поисками. После того как папа римский отказался покинуть Ватикан, аналогичное решение принял и Президент страны. Однако по предложению премьера большая часть Кабинета министров выехала в Милан для обеспечения в случае чего бесперебойного руководства страной. Обязанности премьера временно возложили на вице-премьера. Депутатам и сенаторам было предложено покинуть Рим и к вечеру собраться в Милане для чрезвычайного заседания парламента страны.

Премьер-министр быстро вошел в зал, ровно за минуту до начала совещания. Это был мужчина среднего роста, лысоватый, с живым, подвижным лицом, умными, внимательными глазами. Выросший в нищете, этот человек сумел подняться над обстоятельствами и судьбой, став самым известным и богатым предпринимателем в стране. Его политические амбиции были удовлетворены, когда созданная им за несколько месяцев до выборов партия триумфально победила, а он стал премьер-министром. Получив известие о переброске контейнеров из Москвы, премьер-министр сразу решил, что останется в Риме и возглавит штаб по розыску исчезнувшего груза.

Он прошел на председательское место, уселся в кресло и тут же открыл совещание, на которое собрались представители спецслужб, полиции, армии. Присутствовало и несколько офицеров из американской, британской и французской спецслужб.

– Я приветствую всех наших гостей, – энергично проговорил премьер, – и благодарю их за то, что они сочли возможным в столь опасное время оказаться в нашем городе.

Все смотрели на приехавших. Решетилов, надев наушники, мрачно глянул на Дронго и полюбопытствовал:

– А вы почему не надеваете наушники? Вам не нужен перевод? Или вы понимаете все языки?

– Итальянский понимаю, – шепотом ответил Дронго. – У меня жена итальянка.

– Она сейчас в Риме? – осведомился Решетилов.

– Рядом, – сказал Дронго, – здесь недалеко.

Совещание продолжалось около сорока минут. Выступающие четко докладывали о ситуации в городе, стараясь выделить главное. Наконец слово предоставили генералу Решетилову.

– Мы занимаемся этой проблемой уже несколько дней, – сообщил генерал. – Нам удалось установить, что международная группа террористов сумела проникнуть в хранилище и похитить часть контейнеров с отработанным ядерным топливом. Его вывезли через границу в Новосибирск, где перегрузили в другие контейнеры. Затем самолетом доставили в Москву, где перевезли из одного аэропорта в другой. Самолет с этим грузом вылетел в Италию в сопровождении трех террористов. Их фамилии мы передали сегодня утром представителям Интерпола и итальянской полиции. Хочу отметить, что в транспортировке груза террористам помогал английский дипломат Десмонд Абрахамс и шведский гражданин Эрик Чилмер.

– Спасибо, – кивнул премьер. – Мы хотим послушать представителя Великобритании.

Высокий англичанин с длинной вытянутой челюстью и светлыми голубыми глазами подвинул к себе микрофон. Выступающие не вставали, когда им предоставляли слово.

– Благодарю вас, синьор премьер, – начал он на хорошем итальянском. Очевидно, это был местный резидент или представитель посольства. – Наши сотрудники сейчас допрашивают мистера Абрахамса. Сегодня ночью он уверял, что не знает террористов, и нам пришлось применить так называемую «сыворотку правды».

Премьер слушал внимательно. Все сознавали опасность, нависшую над городом, и поэтому обстановка на совещании была предельно деловой.

– Два часа назад он начал давать показания, – продолжил представитель Великобритании, – благодаря этому мы уже знаем имена и адреса людей, связанных с ним в Великобритании, Швеции, Германии, Пакистане и Турции. Сейчас проверяются все адреса и все названные Абрахамсом люди. Однако он ничего не знает о прохождении груза в Италии и не может сказать, где сейчас находятся контейнеры и террористы.

– Ясно. Представитель Швеции?

– Эрик Чилмер – тридцатишестилетний бизнесмен из Мальме, – доложил представитель Швеции. – Его несколько раз арестовывали за участие в радикальных движениях ультралевых. В последнее время был связан с некоей группировкой, которую подозревали в убийстве бывшего премьер-министра страны Улофа Пальме. В настоящее время Чилмер имеет дом в Лондоне, где проживает с девяносто девятого года. Сейчас мы проверяем круг его знакомых, его связи, банковские счета и так далее…

– Спасибо. – Премьер посмотрел на генерала Карло Сальвиони, который возглавлял специальную группу по розыску террористов в Италии. – У вас есть новая информация?

– Есть. Русские сделали запрос в шведскую компанию «ЭСИ-АТОМ». Получен ответ, что мистером Чилмером были заказаны два контейнера якобы для доставки чрезвычайно радиационного груза в медицинских целях. Все счета были оплачены через английский «Барклай-банк». И оба контейнера, судя по документам, прибыли к нам еще двадцать дней назад.

Премьер мрачно кивнул. Он понимал, что за двадцать дней отходы ядерного топлива можно было переработать, превратив их в небольшую ядерную бомбу.

– Мы ведем поиски во всех районах Рима, – доложил генерал, – осматриваем все заброшенные здания, исследуем катакомбы. Пока никаких результатов. И нигде не зарегистрированы ни мистер Чилмер, ни прибывшие с ним пакистанцы. Портрет Ахмеда Парвиза роздан по всем полицейским участкам города. Пока не показываем его по телевидению, только чтобы не вызвать панику. Но если понадобится, сделаем и это.

– И вы не можете их найти?

– Пока нет, синьор премьер.

– А место, где они могли переработать это сырье? Насколько я понял из объяснений наших ученых, для этого нужно иметь специальное оборудование?

– Да, – ответил генерал. – Сейчас мы проверяем все возможные лаборатории. Думаю, через несколько часов будем знать, где Ахмед Парвиз и его команда перерабатывали сырье. Мы будем точно это знать, синьор премьер.

– У нас мало времени, – напомнил премьер. – Мне сказали, что в русской делегации есть эксперт по проблемам преступности. Я могу его услышать?

Решетилов выразительно посмотрел на Дронго.

– Это я, синьор премьер, – ответил тот по-итальянски.

– Вы говорите по-итальянски? – обрадовался премьер.

– Да. Моя семья живет в Италии.

– Он супруг графини Вальдано, – шепнул на ухо премьеру его секретарь.

Премьер изумленно уставился на эксперта. Он ожидал чего угодно, только не этого. Тем более что отозвавшийся мужчина совсем не был похож на остальных русских и казахов, прилетевших вместе с ним. Скорее на типичного итальянца-южанина.

– Что вы думаете о сложившейся ситуации? – спросил премьер. – Как нам лучше действовать?

– Вы все делаете правильно, – сказал Дронго, – только мне кажется, нужно ускорить поиски…

– Каким образом?

– Современный человек оставляет очень много следов, – пояснил Дронго, – это разговоры по мобильным телефонам, оплата счетов кредитными карточками, банковские чеки… Я думаю, нужно проследить весь возможный путь террористов и выяснить, где они платили деньги. Например, за воду и еду. Кто-то из них, возможно, расплатился кредитной карточкой. Маловероятно, но все может быть. Следует также проверить форму оплаты грузов в Москве и Риме. Сделать копии оттисков их кредитных карточек. Если у пакистанцев были поддельные паспорта, то кредитки могут оказаться настоящими. Это легко проверить.

Премьер глянул на генерала Сальвиони, и тот согласно кивнул. Эксперт высказывал весьма дельные мысли.

– И еще, – добавил Дронго, – последние события заставляют нас пересмотреть существующие правила, принятые в межгосударственных отношениях. Поскольку уже установлено, что среди подозреваемых оказались английский дипломат и шведский бизнесмен, то не исключено, что и в Риме террористы могут прятаться в тех домах, которые вы не можете проверить. Я считаю, что в силу сложившейся ситуации нужно пойти на беспрецедентные меры – нарушить Женевскую и другие конвенции и обыскать все посольства, находящиеся в вашем городе, все квартиры дипломатов. У вас нет времени на раздумья, синьор премьер.

– Этого нельзя делать, – вмешался заместитель министра иностранных дел, оставшийся в Риме вместо своего шефа. – Существуют определенные международные обязательства, есть правила…

– Извините, – перебил его Дронго, – если вечером вашего города уже не будет, то никакие международные обязательства ему просто не нужны.

– Верно, – поддержал его премьер-министр, – придется проверить все без исключения. Здания и помещения, принадлежащие иностранцам и арендуемые ими. Иначе сами посольства и их сотрудники превратятся в пар.

– Синьор премьер, но это совершенно невозможно. – Пожилой заместитель министра иностранных дел чуть не плакал. – Такого не было еще никогда. Даже при Муссолини.

В зале воцарилась тишина. Премьер-министр нахмурился:

– Не нужно таких сравнений. Я думаю, что мы можем обратиться в ООН, в Европарламент, наконец, послать письма главам государств мира. И никто нам не откажет.

– Нет, – в очередной раз вмешался Дронго и почувствовал, как его легонько толкнул в бок генерал Решетилов, напоминая, что нельзя вести себя подобным образом при высшем руководстве страны. Но Дронго не собирался молчать. – Если вы начнете обо всем сообщать, разъяснять и договариваться, то террористы поторопятся действовать. Генерал Сальвиони прав, не показывая портрета Ахмеда Парвиза по телевидению, ведь террористы сразу узнают, что мы их ищем. Мы можем невольно спровоцировать их на активные действия. Этого нельзя допустить. Но искать нужно быстро, невзирая ни на какие условности.

– Согласен, – крикнул премьер. – Генерал Сальвиони, вы слышали? Наш эксперт более дельный и смелый человек, чем все наши чиновники. – Он презрительно посмотрел на заместителя министра иностранных дел, и тот втянул голову в плечи. – Если нам суждено погибнуть, то мы умрем с высоко поднятой головой и сознанием, что сделали все для спасения нашего города. Генерал Сальвиони, я приказываю вам начать проверку всех посольств и домов дипломатов, находящихся в Риме. Всю ответственность за скандал я беру лично на себя. Что вам для этого нужно?

– Ваш письменный приказ, – ответил Сальвиони. – Тогда меня никто не сможет остановить. Я проверю американское посольство, даже если там выставят целую дивизию морских пехотинцев.

– Только не поссорьте нас с американцами, – заявил под общий смех премьер-министр. – Я думаю, их посольство – последнее место, где захотели бы спрятаться террористы. Но вы правы. Проверяйте всех, без исключения. Если среди подозреваемых оказался английский дипломат, то мы имеем право больше никому не верить. Если понадобится, я позвоню Президенту США или премьер-министру Великобритании. Мой секретарь подготовит вам письменный приказ, дающий право на проверку всех без исключения помещений.

– Вы понимаете, что вы наделали? – шепотом спросил у Дронго Решетилов. – Это же будет скандал на весь мир. В этом обвинят лично вас и всю нашу делегацию. Как вы могли такое предложить? Итальянцы все равно не пойдут на такое.

– Вы считаете, что будет лучше, если этот город взлетит на воздух? – отозвался Дронго. – В Москве вы не были столь щепетильны. Даже обещали устроить кипяток в голове нашего знакомого авторитета.

– С вами невозможно серьезно разговаривать, – разозлился Решетилов. – Вы действительно не понимаете разницы? Мы не полезли в английское посольство штурмом, даже узнав про Абрахамса. Сначала сделали соответствующий запрос и получили разрешение на разговор с послом.

– У нас было время, а у них его нет, – резонно возразил Дронго.

Совещание закончилось. Премьер-министр стремительно покинул зал, за ним потянулись остальные. К Дронго подошел его старый знакомый – комиссар Террачини.

– Не думал, что снова с вами встречусь, – пробормотал он, протягивая руку.

– На этот раз повод еще более неприятный, – заметил Дронго, пожимая руку Террачини, – представляю, как вы меня ненавидите, синьор комиссар. Постоянно появляюсь в вашей стране с недобрыми вестями.

– Вы хорошо выступали, – сменил тему комиссар, – и все правильно сказали. Нашему премьеру нравятся такие смелые люди, как вы. – Он поднял вверх большой палец и отошел.

Дронго почувствовал за спиной чужое присутствие и обернулся. Это была Галия. Она улыбалась.

– Я думала, что после полета у вас не осталось никаких сил, – лукаво произнесла она, – а вы, оказывается, еще такой живчик.

– Это я притворяюсь, – улыбнулся Дронго. – Как вы себя чувствуете?

– Неплохо. А почему на «вы»? По-моему, мы уже перешли на «ты».

– Ты первая назвала меня так, – заметил Дронго. – Кстати, я хотел извиниться. Ужасно себя вел. Споил девушку в самолете. Нехорошо.

– У нас еще впереди совместный ужин, – напомнила Галия. – Надеюсь, они найдут террористов.

– Посмотрим, – вздохнул Дронго. – А может, тебе лучше улететь отсюда? Я не думаю, что здесь нужны физики. Все и без вас будет ясно. Либо они успели переработать топливо, используя нужное оборудование, либо не успели. Но мы и этого не узнаем, если они начнут действовать.

– Я не уеду, – твердо заявила Галия, – ты еще не знаешь, какая я упрямая.

В зал вбежал офицер полиции. Его громкий крик услышали все присутствующие. Решетилов обернулся к Дронго.

– Что он сказал?

– Они выезжают, – пояснил тот, – и просят всех экспертов собраться в комнате комиссара полиции, на втором этаже.