Текст книги "Письма смерти"

Цзэн Жихуа энергично потряс головой.

– Я понял. То есть нужно перерезать один из двух проводов: либо красный, либо синий. Вероятность удачного исхода составляет пятьдесят на пятьдесят. Хе-хе, довольно интересно… Это как двоичная система в компьютерах: ноль и один обозначают «нет» и «да». Из них можно выбрать только что-то одно. Причем результатом будут два диаметрально противоположных исхода, в виде спасения или гибели двух людей. Крайне непростой выбор… Если б я был там, то предпочел бы красный провод, а вы?

Подначки Цзэн Жихуа прозвучали абсолютно неуместно, и на лицах всех присутствующих тут же проступило неодобрение. А Ло Фэя его слова задели за живое; сознание помутилось, а в ушах раздался тот звук динамика передатчика из его прошлого, навсегда запечатлевшийся в памяти…

* * *

– Ж-ж-ж… – Скрежет радиопомех терзал уши Ло Фэя подобно напильнику. Через какофонию звуков прорывался испуганный женский голос. И хотя с того момента прошло немало лет, этот голос до сих пор стоял в его ушах.

Но было в этом родном голосе что-то чуждое, незнакомое ранее: из-за чрезмерного напряжения он звучал немного хрипло, перемежаясь со сдавленными всхлипами.

Это был голос Мэн Юнь. Ло Фэй всегда считал ее волевой девушкой, с которой никто не мог сравниться по силе духа. Но в тот момент она открылась со своей слабой стороны.

– Скорее скажи мне, какой провод? Красный или синий? Ну же! – Мэн Юнь едва не плакала от отчаяния.

Ответ Ло Фэя прозвучал растерянно и беспомощно:

– Я не знаю.

– Нет, скажи мне! Умоляю тебя… нет времени!

– Зачем ты у него спрашиваешь! Распознать нужный провод не сможет никто, – донесся нервный и отчаянный голос Юань Чжибана.

– Ло Фэй! Какой провод? Говори скорей! Осталась всего одна минута!

– Откуда я могу знать? Я даже не вижу бомбу…

– Оставь меня, Мэн Юнь, уходи скорее! – Юань Чжибан уже потерял надежду. Хотя шансы на спасение составляли пятьдесят на пятьдесят, его мужское воспитание не позволяло втянуть во все это Мэн Юнь и поставить под угрозу ее жизнь.

– Нет, я не уйду. – Мэн Юнь была непреклонна. Затем ее голос стал громче: очевидно, она поднесла рацию к лицу. – Ло Фэй, я должна перерезать один из проводов. Скажи мне, красный или синий?

Ее слова звучали одновременно и как мольба, и как ультиматум.

Голос Ло Фэя тоже охрип от напряжения:

– Я правда не знаю.

– Ха… – донесся мрачный смешок Мэн Юнь. Затем она начала обратный отсчет. – Три… два…

Ее дыхание потяжелело, участилось, пронзая сердце Ло Фэя дробью радиосигналов.

– Нет, не надо, подожди! – заорал он.

– Красный или синий? Решай! Времени нет! – отчаянно молила Мэн Юнь, словно схватившись за спасительную соломинку.

Голова Ло Фэя словно налилась свинцом и, казалось, была готова лопнуть от напряжения. В конце концов он крикнул:

– Красный, режь красный!

– Красный, я поняла, – еле слышно прошептала Мэн Юнь на том конце, словно скинула с плеч тяжелую ношу.

Красный… Никто не смог бы объяснить, почему Ло Фэй сделал именно такой выбор. Включая его самого.

Затем для Ло Фэя наступило тревожное, томительное ожидание. Он сходил с ума от осознания собственной абсолютной беспомощности. В голове образовалась пустота, вытеснившая все мысли.

Несколько секунд ожидания, казалось, тянулись целую вечность.

Наконец из динамика рации донесся короткий, почти неуловимый для уха звук взрыва. Сигнал пропал.

* * *

Ло Фэй полностью погрузился в свои воспоминания. Люди вокруг продолжали что-то говорить, но их слова не доходили до его сознания. Очень скоро присутствующие заметили отстраненность Ло Фэя.

– Офицер Ло, офицер Ло! – несколько раз обратился к нему Хань Хао, с каждым разом повышая голос, пока не вывел того из глубокого оцепенения.

Ло Фэй встряхнулся и быстро переключил внимание на происходящее вокруг. Выдавив из себя слабую улыбку, он произнес:

– Извините, начальник Хань. Продолжайте.

Хань Хао взглядом выразил свое недовольство тем, что Ло Фэй на некоторое время выпал из общего разговора. Затем он перевел взгляд на документы, которые держал в руках.

– Хорошо, давайте я расскажу о последующих событиях. Согласно архивным записям, вы по рации инструктировали Мэн Юнь, как обезвредить бомбу. Следуя вашим указаниям, Мэн Юнь разрезала красный провод, что спровоцировало преждевременный взрыв, так?

Ло Фэй закрыл глаза и с крайне удрученным видом кивнул головой.

– На каком основании вы решили, что именно красный провод ведет к часовому механизму?

Ло Фэй застыл на мгновение, после чего невнятно пробормотал в ответ:

– Не было никаких оснований, это была просто… интуиция…

Сюн Юань неодобрительно покачал головой. Принимать решения в такой ответственный момент, когда на кону стоит жизнь и смерть людей, лишь на основе интуиции – это как-то слишком по-детски. Но, хорошенько все обдумав, он был вынужден признать, что в такой экстренной ситуации, в которой оказался тогда Ло Фэй, у него просто не оставалось другого выбора. Сидящий рядом с ним Цзэн Жихуа сохранял все тот же непокорный вид. Он бросил на Ло Фэя сочувствующий взгляд и издал короткий смешок с изрядной долей самоиронии.

– Хе-хе, факты в который раз подтверждают, что мужская интуиция – это полный бред.

– Раз у вас не было никаких оснований, то почему вы дали такое указание Мэн Юнь? Если б она решала сама, возможно, вероятность удачного исхода была бы выше, – продолжил расспрос Хань Хао, сверля взглядом Ло Фэя.

– Ей-то как решать? – Тот горько усмехнулся. – В обезвреживании бомб она абсолютно не разбиралась.

– Так у нее вероятность правильного решения тоже была пятьдесят на пятьдесят, уж точно не меньше вашей. Почему вы решили продавить свою точку зрения? Мэн Юнь была там, на месте, а вы знали о ситуации лишь с ее слов. Даже если не было другого варианта, кроме как действовать интуитивно, то все равно это решение должна была принять она. Почему же вы указывали ей? – продолжал допытываться Хань Хао, беспощадно критикуя действия Ло Фэя. Его взгляд излучал агрессию и напор.

В голове Ло Фэя царил полный сумбур. Он малодушно уклонился от взгляда собеседника, зная, что ему нечего противопоставить прозвучавшим обвинениям. Слова Хань Хао оказались метким ударом в самое слабое его место.

«Если б Мэн Юнь сама принимала решение, то какой провод она разрезала бы? Зачем нужно было продавливать свое ничем не обоснованное мнение?» Эти вопросы неотступно мучили Ло Фэя на протяжении уже восемнадцати лет.

А что самое ужасное, он и сам не знал ответы на эти вопросы.

Му Цзяньюнь долгое время молчала, пристально наблюдая за Ло Фэем. Но теперь она решила вмешаться в разговор, как бы помогая ему выйти из затруднительного положения:

– Может быть, нам не стоит зацикливаться на такого рода моментах? С точки зрения психологического анализа действия офицера Ло в тот момент можно классифицировать как поведение человека в экстремальной ситуации. После того как все закончилось, мы сами порой не можем объяснить свои поступки. Почему он сделал именно так? Ответа нет. Потому что в тот момент у него просто не было времени все обдумать. В такие минуты решения принимаются инстинктивно и могут сильно варьироваться в зависимости от характера человека.

После этих слов Ло Фэй испытал огромное облегчение, словно частично сбросив тяжелый груз вины. Он признательно глянул на Му Цзяньюнь, наткнувшись на встречный взгляд, цепкий и изучающий. В нем читалось желание разгадать его самые сокровенные мысли.

Хань Хао коротко кивнул.

– Хорошо. Давайте вернемся к сути дела. Перейдем к обстановке на месте взрыва. По данным, полученным от местных жителей, время взрыва – начало пятого. Радиус действия ударной волны составил двести метров, звук взрыва был слышен на расстоянии пяти километров. Поскольку на том заброшенном складе хранилось большое количество химикатов, в результате взрыва произошло возгорание. Мэн Юнь и Юань Чжибан погибли мгновенно. Был еще один пострадавший, случайно оказавшийся неподалеку; он получил сильнейшие ожоги и был госпитализирован в критическом состоянии.

Еще один пострадавший? Ло Фэй, на секунду обомлев, не удержался от вопроса:

– На месте происшествия был кто-то еще?

– Так записано в архивных документах. И хотя этот человек чудом выжил, он не смог сообщить ничего существенного… Итак, касательно дела восемнадцатилетней давности пока остановимся на этом. Инь Цзянь сделает копии соответствующих материалов и вручит каждому, чтобы вы могли детально изучить их позже. А сейчас… – Хань Хао обернулся к Цзэн Жихуа: – Коллега Цзэн, расскажите, что вам удалось узнать.

Цзэн Жихуа, расплывшись в улыбке, поправил очки.

– Наверное, не все знают, кто я такой. Тогда я сначала представлюсь. Меня зовут Цзэн Жихуа, я технический директор группы надзора и проверки интернет-безопасности Департамента общественной безопасности провинции Сычуань.

Ло Фэй сначала не поверил своим ушам. Этот парень выглядел абсолютно несерьезно. Кто бы мог подумать, что он занимает такое весомое положение в Департаменте?

– Где-то неделю назад, а именно четырнадцатого октября, Чжэн Хаомин обратился ко мне с просьбой по моей специализации. – Заговорив о деле, Цзэн Жихуа полностью преобразился, став серьезным и сосредоточенным. – В Сети появилась странная публикация. Офицер Чжэн надеялся, что с помощью специальных программ мне удастся определить, кто ее отправил.

Инь Цзянь вывел через проектор скриншот интернет-страницы. Это был тот самый пост, который Ло Фэй обнаружил в интернет-кафе, – отправленный с аккаунта Eumenides «Призыв к смертной казни». Совершенно очевидно, что эта публикация имела самое непосредственное отношение к «Извещению о вынесении смертного приговора», которое фигурировало в деле об убийстве восемнадцатилетней давности.

– И что вам удалось найти? – нетерпеливо спросил Ло Фэй.

– Сообщение было отправлено пятого октября в четырнадцать одиннадцать из местного интернет-кафе «Цянхуэй». Оно было опубликовано на крупнейшем общественном интернет-форуме города. На тот момент, когда Чжэн Хаомин обратился ко мне, это сообщение уже вызвало огромный ажиотаж, собрав четыре тысячи пятьсот двадцать два просмотра и сто пятьдесят два ответных сообщения от ста тридцати трех интернет-пользователей. – Цзэн Жихуа излагал четко и логично, приводя конкретные данные.

Инь Цзянь задвигал мышкой, перетаскивая изображения, после чего на экране проектора один за другим стали появляться комментарии самого разного содержания. Некоторые называли отправителя психом, другие подозревали, что это чья-то злая шутка. Но были и те, кто в самом деле написал в своих ответах имена людей, чьей «казни» они хотели бы. Указываемые ими проступки виновных поражали своим многообразием.

– Отправитель опубликовал сообщение из интернет-кафе, очевидно, желая остаться анонимным, – продолжил Цзэн Жихуа, пока остальные просматривали многочисленные комментарии. – Посещение интернет-кафе в Чэнду регулируется не так жестко, и выяснить, кто пользовался конкретным компьютером примерно десять дней назад, практически нереально. По просьбе офицера Ло я активировал систему контроля и мониторинга в Интернете, настроив поиск по определенным параметрам. Каждый раз, когда кто-то просматривал последние комментарии к этой публикации, запускалась автоматическая проверка и фиксировался сетевой адрес пользователя. Если адрес принадлежал одному из Интернет-кафе Чэнду, то я сразу извещал офицера Чжэна. Тот, в свою очередь, отправлялся с фотоаппаратом на указанное место для сбора возможных улик.

– Да, хорошая задумка. – Ло Фэю не понадобилось много времени, чтобы понять суть плана. – Раз уж отправитель опубликовал это сообщение, рассчитывая на определенную реакцию, он должен был регулярно проверять последние комментарии под ним. Он крайне осмотрителен и выбрал для этого Интернет-кафе, чтобы не скомпрометировать себя. Действуя согласно вашему плану, офицер Чжэн мог выследить его в огромной массе Интернет-пользователей.

– Именно на это мы и рассчитывали. Правда, подробности расследования офицер Чжэн мне не сообщил. О событиях восемнадцатилетней давности я тогда тем более ничего не знал. – Цзэн Жихуа болезненно скривился. – Я и предположить не мог, какими серьезными последствиями в конечном счете обернется эта затея.

Никому не нужно было объяснять, что под так называемыми «серьезными последствиями» имелось в виду недавнее убийство. Все присутствующие были людьми неглупыми и быстро пришли к определенным выводам. Му Цзяньюнь не выдержала первой:

– Неужели офицер Чжэн был убит из-за этого? С высокой долей вероятности получается, что у него уже была фотография того отправителя, и его просто убрали как свидетеля?

– На месте преступления мы обнаружили фотоаппарат офицера Чжэна; несколько фотографий оттуда были удалены. У нас есть основания полагать, что это и было основной целью преступника, – невозмутимым тоном сказал Хань Хао, кратко резюмируя доклад Цзэн Жихуа. Во время речи он бросил на Ло Фэя короткий нечитаемый взгляд, вынужденно признавая, что тот пришел к тем же выводам намного раньше них.

Сюн Юань досадливо нахмурился.

– Фотографии были удалены? Получается, улики, которые нашел офицер Чжэн, полностью утеряны?

Цзэн Жихуа презрительно усмехнулся:

– Этот тип, может, профессиональный убийца и подрывник, но вот в цифровых технологиях он не шарит. Если взять цифровой фотоаппарат, то, просто удалив снимки, вы не сотрете информацию об изображении, хранящуюся во внутренней памяти камеры. Если новые фотографии не забили весь объем памяти, то удаленные фотографии по-прежнему можно восстановить. Разумеется, для этого необходимо использовать специальные программы…

Глаза Ло Фэя загорелись.

– Современные технологии позволяют это сделать?

– Подчиненные мне IT-специалисты приступили к работе, и уже к завтрашнему утру все данные будут восстановлены. – Цзэн Жихуа потер переносицу и с легким самодовольством закончил: – Тогда мы сможем увидеть его истинное лицо.

– Отлично! – Ло Фэй постучал костяшками пальцев по столу, силясь унять волнение, после чего перешел на деловой тон. – Нам нужно заранее подготовиться, подтянуть резервы и предпринять все необходимые меры к его розыску и задержанию. Это крайне опасный противник. Мы должны быть во всеоружии.

– Вам не стоит об этом беспокоиться, – нейтральным тоном ответил Хань Хао, встречаясь взглядом с Ло Фэем. – Оперативной работой будем заниматься я и командир Сюн. Мои люди будут проводить поиск и задержание. Командир Сюн, ваше спецподразделение должно находиться в полной боевой готовности на случай возникновения чрезвычайных ситуаций.

Сюн Юань утвердительно кивнул, поняв его без слов: восемнадцать лет назад преступник уже показал, на что способен, устроив взрыв. Необходимо извлечь уроки из прошлого и быть начеку.

– Тогда в чем состоит моя задача? – бесхитростно спросил Ло Фэй.

Они с Хань Хао некоторое время сверлили взглядами друг друга; затем последний, взвесив «за» и «против», произнес:

– Офицер Ло, строго говоря, то, что происходит в этом городе, лежит вне зоны вашей ответственности. Вас включили в специальную следственную группу исходя из того, что вы являетесь непосредственным очевидцем тех давних событий. Я рассчитываю, что вы заново опросите свидетелей, проходящих по делу восемнадцатилетней давности. Может быть, вам удастся обнаружить новые улики…

Ло Фэй нехотя кивнул.

– Хорошо. – Его собеседник все же был здесь начальником. То, что он не хотел, чтобы другие вмешивались в его работу, вполне объяснимо.

– Начальник Хань, похоже, вы забыли про меня. Я все-таки приехала сюда по вашему специальному приглашению. Неужели для меня не найдется никакого дела? – Эта фраза, конечно же, принадлежала Му Цзяньюнь. Она сказала это полушутливым тоном, растянув уголки губ в легкой улыбке.

– Пока что можете присоединиться к офицеру Ло. Потом для вас будет более важное поручение. – Хань Хао сделал небольшую паузу, прежде чем продолжить. – Собственно говоря, личность преступника в этом деле сама по себе требует тщательного психологического анализа, вы так не думаете?

– Несомненно, – поддержала эту идею Му Цзяньюнь. Однако ее напряженный взгляд в этот момент исследовал Ло Фэя.

Глава 3
Первая схватка

21 октября 2002 года, 18:25

После осеннего равноденствия дни становились все короче, и когда Ло Фэй устроился в маленькой гостинице при отделе уголовного розыска, за окном практически полностью стемнело.

Наскоро сполоснув лицо, офицер сел за стол и начал просматривать выданные ему копии документов по делу № 418.

Восемнадцать лет назад его несколько раз допрашивали, но он имел лишь смутное представление о том, что конкретно произошло на месте трагедии. Как курсант полицейской академии, в той ситуации Ло Фэй совершил сразу две грубые ошибки. Во-первых, заметив, что происходит что-то подозрительное, он должен был своевременно сообщить об этом в полицию. Во-вторых, не имея понятия о реальном положении дел, он опрометчиво дал ошибочный совет, что повлекло за собой крайне серьезные последствия – провал обезвреживания бомбы и мгновенную смерть двух курсантов. Вследствие этого Ло Фэй, перед которым ранее открывались блестящие карьерные перспективы, был «сослан» в свой родной Лунчжоу, где на десять лет застрял в захолустном полицейском участке Наньминшань.

Но для Ло Фэя крах карьеры был ничем по сравнению со смертью близких ему людей, Юань Чжибана и Мэн Юнь. Торопливый разговор, состоявшийся прямо перед взрывом, навсегда отпечатался в его памяти. В безвыходной ситуации его девушка полностью доверилась ему. Однако именно это доверие невольно послужило спусковым механизмом для бомбы – и в один миг отняло у него двух близких людей: любимую и близкого друга.

Вся дальнейшая жизнь Ло Фэя был отравлена чувством вины. Несмотря на дальнейшие успехи на полицейском поприще, в собственных глазах он был самым обычным неудачником, совершившим фатальную, непоправимую ошибку. И, что самое прискорбное, был лишен возможности лично сразиться с негодяем, одним ударом поломавшим всю его жизнь.

Ло Фэй даже не мог предположить, что спустя восемнадцать лет эта трагическая история получит свое продолжение и что прямо на его глазах будут рассекречены материалы по делу, которые пылились в архиве долгих восемнадцать лет.

Он раскрыл рабочий дневник Чжэн Хаомина, который тот вел по ходу расследования, и вместе с автором записок перенесся в прошлое, в последовавшие за кровавым убийством события.

18 апреля 1984 г., ясно

Это дело о серийных убийствах – крайне редком явлении в новейшей истории Китая.

Утром начальник Управления Сюэ Далинь был убит в собственном доме. Днем произошел взрыв на химическом заводе в восточном пригороде. В результате взрыва погибли два курсанта полицейской академии. Убийства носили крайне жестокий характер, в связи с этим были приняты меры по недопущению утечки информации по данному делу. Была тайно создана специальная следственная группа, в которую вошли лучшие оперативники и специалисты. Мне выпала честь стать одним из ее членов.

Очевидно, убийца был прекрасно осведомлен о способах противодействия расследованию. На присланном им анонимном письме не было обнаружено отпечатков пальцев. То, что послание было написано в стиле, копирующем стандартный шрифт для написания иероглифов, сделало бессмысленным проведение почерковедческой экспертизы. На месте убийства Сюэ Далиня следователи также не обнаружили никаких следов или отпечатков пальцев. Исходя из этого, делаем вывод: после совершения преступления убийца тщательно стер все следы, что указывает на такие черты характера, как хладнокровная расчетливость и осмотрительность.

На втором месте происшествия пожар уничтожил все ценные улики. Техническим экспертам потребовалось два часа, чтобы собрать вместе останки тел двух погибших ребят. Тела обгорели до такой степени, что в некоторых случаях не удалось определить, кому из них принадлежат те или иные останки.

Удивительной удачей стало то, что на месте происшествия был обнаружен уцелевший, хоть и с множественными переломами и обширными ожогами. Пострадавшего экстренно госпитализировали в центральную больницу провинции; выживет он или нет, пока неизвестно.

19 апреля 1984 г., облачно

Поздним утром я повторно допросил курсанта полицейской академии по фамилии Ло. Он выглядел крайне подавленным случившимся. Бесспорно, он несет определенную долю ответственности за то, что бомба взорвалась преждевременно.

Днем я наведался в центральную больницу провинции. Пострадавший был доставлен туда в критическом состоянии и еще не пришел в себя. Похоже, сейчас он находится на грани жизни и смерти. С точки зрения расследования я, конечно, надеюсь, что он очнется в самом скором времени. Но если смотреть на ситуацию с другой стороны, его ждет такая жизнь, что умереть сейчас – еще не самый плохой вариант.

20 апреля 1984 г., облачно

Расследование дела ведется одновременно по нескольким направлениям. Моя задача – выяснить информацию о том мужчине, чудом выжившем при взрыве.

Он все еще не пришел в себя. Может быть, мне следует для начала установить его личность. Но его лицо… теперь даже родная мать его не узнает.

Врач предоставил мне кое-какую зацепку: во время операции в уцелевшей одежде пострадавшего был обнаружен моток медной проволоки. Возможно, это поможет установить его личность. Медная проволока была смотана довольно небрежно, ее длина составила около двух метров. По-видимому, это электрический провод, с которого срезали изоляцию.

21 апреля 1984 г., пасмурно

Сегодня удалось выяснить кое-что важное.

В двухстах метрах к югу от эпицентра взрыва обнаружена брошенная труба из строительного бетона. Диаметр трубы – более двух метров. Внутри все завалено разным хламом и подобранным мусором. Похоже, раньше здесь кто-то жил.

В той куче хлама я нашел изоляцию, срезанную с электрического провода. По длине она как раз совпадает с медной проволокой, обнаруженной в кармане потерпевшего.

Неужели этот человек – бродяга, собирающий мусор? Подтвердить это можно будет только после того, как он очнется.

Есть еще одна хорошая новость: врач сказал, что им удалось стабилизировать состояние потерпевшего.

25 апреля 1984 г., морось

За последние несколько дней не было никаких значимых подвижек в расследовании, но сегодня наконец наступил переломный момент.

Днем выживший после взрыва человек пришел в себя. Однако когда я стал допрашивать его, выяснилось, что он ничего не помнит. Даже не смог назвать свое собственное имя. По словам врачей, потеря памяти – частое явление при серьезных травмах. Мне рекомендовали использовать особые методики при общении с ним, чтобы как можно скорее восстановить его память.

Я наведался к трубе и сделал несколько снимков. И то придется ждать до завтра, ведь проявить пленку и напечатать снимки – дело небыстрое.

26 апреля 1984 г., облачно

Я дал потерпевшему взглянуть на снимки бетонной трубы. Сначала он был в какой-то прострации, ничего не мог вспомнить. Потом я показал ему медную проволоку и сказал, что она была в его кармане. Я мягко побуждал его постараться вспомнить, что происходило в тот день до того, как он потерял сознание. Его лицо переменилось, словно он вспомнил что-то и силился это произнести. Я поднес ухо к его губам. Первая фраза, которую он сказал, была: «Та… бетонная труба… я… я там живу». Я был страшно рад, что к нему стала возвращаться память.

Потом бродяга поведал мне, что его зовут Хуан Шаопин. Раньше он жил в деревушке в провинции Аньхой. Из семьи никого не осталось, оба родителя умерли, и он в одиночку поехал в Чэнду на заработки. Работу найти не удалось, и ему ничего не оставалось, как обустроить временное убежище в бетонной трубе и выживать за счет денег от сдачи собранного мусора.

Я вновь спросил его, что произошло в тот день, но у него опять начались провалы в памяти, и он лишь молча мотал головой из стороны в сторону. Возможно, мне стоит завтра принести фотографии с места взрыва.

27 апреля 1984 г., ясно

Я показал Хуан Шаопину фотографии с места взрыва. Увидев их, он сильно перепугался. Я сказал ему, что на том химическом заводе при взрыве бомбы погибли два человека, юноша и девушка, и что он также находился там в тот момент, получив серьезные травмы – частью при взрыве, частью при последующем пожаре. Наконец, слово за слово, Хуан Шаопину удалось восстановить в памяти события того дня.

В тот самый день после полудня он стал невольным свидетелем того, как три человека (двое мужчин и одна девушка) с некоторым промежутком во времени зашли в тот заброшенный завод. Ему это показалось довольно странным. Наконец, когда туда зашла девушка, любопытство взяло верх, и Хуан Шаопин тихонько отправился следом, чтобы одним глазком посмотреть, что там происходит. Он увидел парня и девушку, пришедших позднее, и услышал странный разговор (его содержание в целом совпадает с показаниями Ло Фэя). Но пока он разбирался, что к чему, внезапно прогремел взрыв.

Исходя из показаний Хуан Шаопина, тот человек, который пришел первым, ушел за полчаса до того, как появилась девушка. Напрашивается логический вывод: с высокой степенью вероятности он и есть наш главный подозреваемый. Находясь в своей трубе на довольно приличном расстоянии, Хуан Шаопин приблизительно рассмотрел, как выглядит этот человек. По его словам, если он увидит его еще раз (или его фотографию), то, возможно, сможет узнать…

Дочитав до этого места, Ло Фэй прервался на некоторое время, чтобы все обдумать. Если Хуан Шаопин видел этого человека, то почему с его слов не был составлен фоторобот подозреваемого? Впрочем, этому существовало простое объяснение: в то время еще не существовало компьютерных систем по составлению фотороботов, а чтобы нарисовать его вручную, требовалось, чтобы очевидец имел очень яркую и точную картину перед глазами. Хуан Шаопин лишь издали видел этого человека, и для него было бы крайне сложно подробно описать его внешность.

Далее, читая дневник, Ло Фэй отметил, что в работе следственной группы долгое время не наблюдалось никаких существенных подвижек. Промежутки между заметками Чжэн Хаомина становились все длиннее и длиннее, в записях стали проскальзывать нотки безнадежности и пессимизма. Расследование зашло в тупик. За последующие два года не было обнаружено никаких новых улик, которые могли бы хоть как-то приблизить их к раскрытию преступления, поэтому было принято решение о расформировании специальной следственной группы и приостановлении следствия по данному делу.

Однако не так давно в рабочем дневнике Чжэн Хаомина появились новые записи. Следователи обнаружили это уже после его гибели, при осмотре кабинета.

13 октября 2002 г., пасмурно

Я полагал, что это дело давно завершилось, и связанные с ним воспоминания будут навечно запечатаны в подвалах памяти, подобно архивным материалам. Возможно, я ошибался…

Сегодня утром я получил анонимное письмо. Все, что там было, – это единственная строчка с Интернет-адресом. Но как только я увидел его, мое сердце невольно сбилось с ритма.

Мне слишком хорошо знаком этот почерк! Идеально ровные иероглифы, написанные в копирующем стандартный шрифт стиле. Точь-в-точь как то анонимное письмо, зачитанное мною до дыр восемнадцать лет назад.

Я зашел на указанный сайт – и был потрясен тем, что увидел там. Неужели «Он» вернулся? Я просто не могу в это поверить! Может, это всего лишь злая шутка человека, имевшего доступ к материалам дела?

Специальная следственная группа давно расформирована, из всех ее прежних членов, может быть, только я один по-прежнему занимаюсь оперативной работой. Как я должен поступить? Доложить об этом в местный Департамент общественной безопасности и добиваться возобновления следствия? Не будет ли это слишком опрометчиво?.. Но также нельзя позволить, чтобы в это дело вмешались Хань Хао с ребятами. Лучше я сначала попробую разобраться своими силами.

14 октября 2002 г., ясно

Сегодня мне через знакомых удалось выйти на Цзэн Жихуа из Департамента общественной безопасности. Этот парень согласился активировать систему контроля и мониторинга в Интернете по моему запросу. С его помощью мне удалось сделать несколько снимков подозреваемых. Сегодня я снова взял служебный фотоаппарат. Поскольку дело секретное, я не могу привлечь кого-то еще. Эх, остается лишь надеяться, что все это не впустую…

19 октября 2002 г., дождь

Сегодня я снова сделал много снимков подозреваемых. Вечером ходил к Хуан Шаопину, однако он не смог никого опознать по фотографиям.

Та публикация в Интернете собрала немало просмотров и комментариев, но ее отправитель пока никак не проявил себя. Возможно, это действительно просто чья-то злая шутка?..

Большинство посетителей того сайта, попавших в круг подозреваемых, оказались совсем молодыми парнями, что ставит под сомнение их связь с делом восемнадцатилетней давности. Может быть, мне все же следует проверить этих ребят. Я слышал, что недавно хакеры взломали базу данных Департамента общественной безопасности. Есть вероятность, что произошла утечка информации по делу № 418…

На этой заметке рабочий дневник Чжэн Хаомина заканчивался. На следующий день, двадцатого октября поздно вечером, он был убит в собственном доме.

«Лучше б вы тогда доложили о произошедшем в Департамент общественной безопасности, – вздохнул про себя Ло Фэй, словно вступая в мысленный спор с погибшим. – Когда вы схлестнулись в схватке с убийцей, то уже точно знали, что никакой это не детский розыгрыш. Но было уже слишком поздно…»

Размышления Ло Фэя прервал внезапный стук в дверь. Он аккуратно сложил материалы дела и пошел посмотреть, кто там. Его посетителем оказалась Му Цзяньюнь.

– Офицер Ло, здравствуйте! – первой поздоровалась она.

– Здравствуйте. – Ло Фэй приглашающе махнул рукой. – Вы пришли обсудить дело? Прошу.

Му Цзяньюнь прошла внутрь и уселась на диван напротив Ло Фэя. Скользнув взглядом по лежащим на столе документам, она сразу перешла к делу:

– Я тоже только что просмотрела материалы расследования, и у меня возникло несколько вопросов. Хотела посоветоваться с вами.

Ло Фэй улыбнулся:

– Профессор Му, к чему такие формальности? Предлагаю обсудить это дело как коллеги.

– Хорошо. Вы знаете, что я – профайлер, психолог-криминалист, поэтому рассматриваю это дело немного под другим углом, чем остальные. Я анализирую мотивы преступника, составляю его психологический портрет и на основе этого делаю заключение о его социальном положении, жизненном опыте и чертах характера. Что касается этого дела, и анонимные письма в прошлом, и недавнюю публикацию в Интернете преступник всегда подписывал одинаково… – С этими словами Му Цзяньюнь написала на листочке Eumenides, после чего обратилась к собеседнику с вопросом: – Вы знаете, что означает это слово?