Текст книги "Три приятеля"

Юбилей

Пятилетие фирмы «Стасон» отмечалось широко. Круг приглашенных имел безумно большой диаметр. Леня и Миша были випами на правах самых близких друзей Стаса. Заключительный банкет проходил в пятницу в ночном клубе «Беранже», большой пакет акций которого принадлежал Стасу. Друзья сидели за столиком вместе с вице-губернатором и директором гигантского оборонного завода, на котором у Стаса был цех восстановления кинескопов. Ленька распушил хвост перед женами присутствующих, поскольку речь зашла на его любимую тему:

– Был такой психолог, Кон его фамилия, который напечатал статью под названием «Феноменология жестокости». Там есть описание эксперимента Филиппа Зимбардо. Этот старичок Филипп придумал эксперимент и назвал его «Искусственная тюрьма».

– Интересно, – задумчиво произнес вице-губернатор.

– Значит, так, – продолжил Леня, – были отобраны двадцать четыре студента, такие парни – здоровые, интеллектуальные, благородные. В общем, обалденных личных качеств. С помощью монетки они разделились на «тюремщиков» и «заключенных». Оборудовали тюрьму, прямо на психологическом факультете университета. Если мне не изменяет память, это был Стэнфордский университет…

– Был я там, – перебил Леню директор завода, – они еще мне овощ этот дали, как его, авокаду. Эх и гадость.

– Дорогой, это было не в Стэнфорде, а в Сиднее, в другой части света. Давай ты потом расскажешь про авокадо. А сейчас дослушаем Леонида, хорошо?

Ясно было, что жена директора завода имеет большой опыт управления своим мужем. Она справилась с его попыткой объяснить, какая это гадость – авокадо, и Леня мог продолжать рассказ:

– Из психологов сформировали группу наблюдателей, которые не должны были вмешиваться. И «заключенных» посадили в тюрьму. «Тюремщики» не получили подробных инструкций; они должны были относиться к делу серьезно, поддерживать порядок и требовать послушания. И все. В первый день атмосфера была веселая и дружеская. Во второй «заключенные» устроили попытку бунта. «Тюремщики» применили силу, кого-то посадили в карцер. «Заключенные» оказались разобщены, а «тюремщики» сплотились. Игра пошла всерьез. «Заключенные» чувствовали себя одинокими, униженными, подавленными. «Тюремщики» стали обращаться с ними грубо, вызывающе. Началось превышение власти. Один из «тюремщиков», парень, известный как пацифист, начал издеваться, и психолог-наблюдатель даже сделал ему замечание. Тот надевал наручники, грубо вмешивался в разговор с родными, бросил еду в лицо «заключенному». Ну как вы думаете, сколько дней продолжался эксперимент?

– Месяцок, пожалуй, отсидели, – предположил вице-губернатор.

– Нет, – ответил Леня, – «заключенные» были настолько травмированы, что через шесть дней эксперимент пришлось остановить. Представляете, как мало времени понадобилось, чтобы вполне благополучные милые юноши превратились в настоящих садистов.

– Обалдеть! – заметила жена вице-губернатора.

– Ну, Ленька, ну и эксперименты ты откапываешь каждый раз! – сказала Мишкина жена. – И все подтверждают, что человек жесток и безжалостен.

– А вы еще знаете? – спросила жена директора завода. – Расскажите.

– Обязательно расскажу.

Леня сказал это пониженным голосом, так, чтобы его не мог услышать ее муж. Но тот не обратил внимания на Ленины слова, поскольку к столику приближался Стас. Он периодически обходил гостей, выпивал с каждым за процветание его фирмы и выслушивал комплименты. Сейчас он начал беседовать с вице-губернатором и директором. А Леня в это время, прижав нечаянно свою ногу к ножке очаровательной собеседницы, вел с ней беседу:

– Вы узнаете массу интересного. И из психологии тоже.

– Надеюсь.

– А сейчас задам вам психологический тест. На запоминание. Вы должны запомнить и повторить шесть цифр.

– Полагаю, это домашний телефон. – Очаровательная дама оказалась весьма догадливой. – Диктуйте. Я на память не жалуюсь.

И Леня продиктовал и номер телефона, и время звонка.

Происшествие в больнице

Следующий день после банкета Леня отлеживался дома. Около десяти дверь открыла своим ключом Ада Семеновна. В этот момент Леня в халате заваривал себе очередную чашку чаю. Он выглянул из кухни и поздоровался. Ада Семеновна ответила и тут же заговорила про Олю:

– Вчера с Валюшей ходили в больницу. И представляете, она все эти дни счастливая была, а вчера мы пришли – ее не узнать. Забилась под одеяло. Увидела нас, обрадовалась. Яблок мы купили, апельсины. Она только твердит: «Спасибо, спасибо» – и к нам жмется. Тут новенькая больная зашла в палату, и мы поняли, в чем дело. Положили молодую женщину на обследование, такую злую. Она всех обижает, а больше всего Оле достается. Кричит на нее. Старушка на соседней кровати шепотом сказала, что даже выкинула Олину зубную щетку. У них там на полочке возле раковины все ставят стаканы со своими зубными щетками. Места, конечно, мало. Так она взяла и выкинула. Все женщины ее боятся. В общем, плохо там стало Оле. Может быть, вы поговорите с вашим другом, а?

– Обязательно поговорю, – пообещал Леня.

– Вы столько добра сделали для девочки. А тут такое дело. Страдает она.

Леня с чашкой в руке потащился в спальню, принес трубку и, отпивая чай, начал разыскивать Мишку. В кабинете его не было. В отделении номер был занят. Тут телефон сам заиграл.

– Полчаса тебе, жопе, звоню, – загудел Стас, – ты, блин, поставь вторую линию, раз в Интернете сидишь.

– Да не подключался я, – запротестовал Леня, – я этого гада ищу по всей больнице.

– А чего его искать, – перебил Стас, – он тут, рядом со мной. Я посылаю за тобой машину. Выскакивай как есть, в тапочках. Будем огуречный рассол пить.

– Но я…

– Отговорки, – заявил Стас, – машина вышла. Ждем.

Оказывается, они ждали Леню в комнате приемов головного офиса фирмы «Стасон». И никакого огуречного рассола там не было. Но уже после двух рюмок красной «Смирновской» полегчало. И Ленька передал друзьям содержание разговора с учительницей.

– Я знаю, – сказал Мишка, – мне уже сестры жаловались и палатный врач. Несносная особа.

– Выпиши ее, – загудел Стас.

– Ты чего, спятил! Только этого мне не хватает – комиссий по проверке жалоб пациентов.

– Ну переведи. Или ее, или Олю.

– Куда. В коридор, что ли? Так и там все места заняты. Придется девушке потерпеть немного.

– Ну придумай что-нибудь, – загудел Стас. – Вот если бы я там лежал, ты бы тоже мне терпеть велел выходки какого-нибудь жлоба?

Все захохотали, представляя себе сцены измывательств над Стасом.

– Представляешь, Мишк, – давился хохотом Леня, – кто-то выбросит Стасову любимую зубную щетку.

– Ужас, – вторил ему Мишка, – кошмар. Всех реаниматоров пришлось бы вызывать. Нет, Стас, тебя бы я не дал в обиду. Да и не могло бы такое произойти, поскольку ты лежал бы в отдельной палате с персональным толчком, душем и телефоном.

– У тебя есть такая палата? – вскинулся Стас.

– Конечно. Платная палата. В прошлом году, кстати, в ней лежал твой приятель, директор, с которым мы вчера сидели за одним столиком. Он за это шторы выписал на все отделение. Скоро снова ляжет, на профилактику.

Стас и Леня молча уставились на Мишку. Тот секунду помолчал и ошарашенно спросил:

– Вы что, ребяты, обалдели?

– Звони, штора, – загудел Стас и подвинул Мишке аппарат.

– А что я потом главному скажу? По чьей рекомендации?

– По моей. А еще лучше свалишь все на вице-губернатора, с которым ты вчера выпивал. А шторы, или чего тебе там нужно, я оплачу. Звони.

Вскоре все было решено. Дежурный врач удивилась, но тут же бросилась выполнять указания. А приятели продолжили курс лечения. И тут Леня спросил:

– А как будем поступать с питанием? Там, в палате, видимо, есть холодильник?

– Да, – ответил Мишка.

– Подвинь ко мне аппарат, пожалуйста, – обратился Леня к Стасу.

– Ада Семеновна, вы еще не ушли? Хорошо. Дело с Олей решено: ей выделена отдельная палата.

В трубке затарахтело. Леня убрал ее от уха, прикрыл ладонью микрофон и с неудовольствием передразнил:

– Какой вы добрый, хороший. Какой врач добрый, хороший. Какой… – Потом сказал в трубку: – Извините, я перебью вас. У меня к вам просьба. Дело в том, что мой приятель, – он покосился на Мишку, – не рекомендует Оле больничную еду. Да, я знаю, что она ей понравилась, но против рекомендаций специалиста не пойдешь. Он считает, что ей необходима домашняя пища, больше фруктов, овощей. Нужны ей также различные деликатесы. В палате есть холодильник, так что его можно использовать. А просьба моя состоит в том, что нельзя ли кому-то поручить готовить для Оли. Может быть, вы сами возьметесь, или Валя, или вместе, как сами решите. Я постараюсь оплатить и продукты, и работу. Так, так. Ну вот и договорились. Да, кстати, Оля будет удивлена, так валите все на моего приятеля.

Мишка дернулся, но Стас легонько обнял его рукой. Очень нежно, вполне можно было дышать. Но шевелиться и тем более издавать возгласы протеста при таком объятии… Об этом нечего было и думать. А Леня продолжал:

– Да. Ничего не знаем. Зав распорядился. У тебя болезнь, которая его интересует. Ну, там специалист с мировым именем и прочее. Сегодня же и начнем. В столе есть несколько тысяч. В левом верхнем ящике. Возьмите сотни три, четыре. Нет, меньше не надо. Отварите осетринку. Котлеты, там, все, что положено. Давайте побалуем ее. Счастливо.

На этих Лениных словах Стас наконец выпустил Мишку из железных объятий и тут же поднес ему рюмку.

Домашние консультации

Как было условлено, в воскресенье вечером позвонила жена директора завода. Встреча была назначена на раннее утро в понедельник. В восемь утра пришла гостья, в восемь с минутами они начали кувыркаться в постели, около десяти выпили по чашке кофе, а в десять с минутами разошлись по своим делам. Леня направился на биржу, а гостья занялась утренними хозяйственными покупками. На бирже все ожидали подтверждения рейтинга страны; сообщения были разноречивые, котировки прыгали. Все измучились. Одни закупались, другие в это же время фиксировались, иногда в убыток. Сумасшедший дом. Сразу после завершения торгов позвонила утренняя гостья и сообщила, что хочет продолжить консультации завтра в то же время. Леня отметил эту информацию краем сознания, потому что вышел под конец дня в деньги, продав почти весь пакет, и мучился, правильно ли поступил.

И следующий день выдался напряженным. С утра – кувыркание в койке, с одиннадцати – ожидание публикации рейтинга. Интуиция в этот раз не подвела Леню. Рейтинг понизился, и котировки упали пунктов на десять. Леня быстренько набрал пакет, а к вечеру зафиксировал прибыль. Вечер был посвящен выполнению заказа одной оффшорной фирмы, которая хотела приобрести крупный пакет акций завода по производству инструментов. Леня нанял скупщиков, которые довольно шустро скупали акции у проходной завода. Приходилось приводить в порядок документы, выдавать деньги на покупку, выплачивать комиссионные. Надо было поручить кому-то оформление купленных акций в регистраторе. Море дел.

Среда также началась с консультаций в спальне. Леня подумал, что у его партнерши это может войти в привычку. Телефон заиграл в перерыве, когда гостья тихо лежала рядом, перебирая тонкими пальцами заросли на его груди.

– Алле, – устало сказал Леня.

– Нащупал кое-что в Дании, – без приветствия произнес Мишка, – как раз по Олиной болезни. Там клиника есть. Вроде успешная методика. С ними контактировал один мой приятель из хирургии, я через него предварительные анализы передал. Алле, ты слышишь меня?

– Слышу, Мишк, слышу.

– Ну вот. Уже можно начинать. Некоторые инъекции ей не повредят. Пока ответ будет, мы начнем потихоньку.

– Сколько надо денег?

– Я скажу тебе. Узнаю цены и скажу.

– Хорошо. А как там наш пациент?

– А, не спрашивай. Устроили вы мне. В палату входить боюсь. Смотрит на меня, как на бога во плоти. Дай волю, наверное, ноги бы мне мыла и ту воду пила. Сделали из меня Иисуса!

– Терпи, – засмеялся Леня, – кстати, тебе привет от одной красавицы.

Гостья забарабанила кулачками в его грудь, шипя в ухо что-то вроде «ты с ума сошел, узнают, пропала». Леня перехватил ее руки, обнял, а трубка говорила:

– А, кувыркаешься в койке. Да мы и на банкете еще видели, как ты коленочкой к ней прижимался, бабник старый.

– И не старый, и кто это мы?

– Кто, кто? Я и жена моя.

– Жена? Это не страшно. Ладно. Калькулируй и звони.

– Кто-то болеет у вас? – спросила его гостья, поигрывая шаловливой ручкой все ниже и ниже.

– Так, общие знакомые, – ответил Леня.

Еще оставалось немного времени, и оно было посвящено продолжению консультаций.

Посещение больницы

Леня столкнулся с Адой Семеновной в дверях. Поздоровался, спросил о делах и уже собрался выходить, как она сказала:

– А вы знаете, эта девочка, оказывается, не глупенькая. На днях, когда я принесла ей обед и решила посидеть немного возле нее, она мне шепотом сказала, что в кабинете ее расспрашивали два врача, и одного из них она узнала; он ей часто встречался на улице. Это, видимо, о вас. И уж совсем тихо добавила, что, наверное, эти два врача о ней и заботятся. Так ей кажется. А? Кто бы мог подумать, что у нее такая сообразительная головка.

– Да-а-а, – протянул Леня, – вот оно как. Надо будет навестить ее еще разок.

На бирже в этот день удалось выкроить пару минут и позвонить Стасу. Его долго разыскивали, и наконец в трубке раздалось гудение:

– Слушаю.

– Привет, барыга.

– От барыги слышу. Давай говори быстрее. Больше слов в единицу времени, которого нет.

– Хорошо, – заторопился Леня, – эта девочка оказалась далеко не дурочкой. В разговоре с Адой Семеновной она предположила, что о ней заботятся два врача – ты и я. Как тебе это?

– Ну вот. Только мне в благодетелях ходить, – гудела трубка, – давай валить все на Мишку. Врач, понимаешь, самая гуманная профессия.

– Давай, – согласился Леня, – и давай навестим ее. В субботу, например.

– Идет. Только ты скажи ему, чтобы халатик мне подобрал по мерке. Кстати, я на счет больницы перечислил немного на покупку белья и спецодежды. Вот пусть и подберет мне халатик.

В субботу Стас заехал за Леней, который сладко отсыпался от ежедневных утренних консультаций. Они сделали остановку в Никольском, где купили для Оли конфет в ярких обертках, а для себя «Абсолют» и много-много закуски. Пока Стас толкался у винного отдела, Леня углядел на отдельном прилавке, торговавшем игрушками, очаровательного пушистого зверя со смешной мордочкой. Зверь был величиной со среднего размера собаку, но больше походил на кота. И Леня тут же его купил.

– Ты обалдел, – гудел Стас, неодобрительно поглядывая на зверя, – весь Мишкин уход – насмарку. Девка-то перепугается до икоты.

Но случилось совсем наоборот. Мишка повел их в палату, приговаривая:

– Я ее предупредил, что придут те самые врачи. Так что она готова. А с той недели начну делать инъекции. Но скажу вам, мужики, ей от питания и ухода уже лучше. Сами увидите.

Врачи расположились на стульях возле кровати. Поздоровались с больной. Стас загудел:

– Ну, посмотрим, голубушка, как вы тут. А это от нас, маленькие подарки от врачей.

Текст был совершенно неуместен. Нормальный пациент больницы впал бы в кому, если бы врачебная комиссия преподнесла ему подарки. Но здесь был иной случай, да и ребята растерялись. Перед ними в постели лежала милая хрупкая девушка. Она взглянула на конфеты и тут же уставилась на пушистого зверя, которого подавал ей Леня. Она еще не успела прикоснуться к нему, как тихо сказала:

– Спасибо. Это мне?

– Тебе, тебе, – пришел на помощь приятелям Мишка. – Со следующей недели начинаем инъекции, они довольно болезненны, вот доктора и решили подсластить горькую пилюлю.

Но девушка его не слышала. Она уткнулась лицом в пушистого зверя, обняла его и положила себе на грудь. Лапы его смешно свисали по бокам, а над головой виднелись два сияющих Олиных глаза. Леня поднялся, за ним встали остальные.

– Выздоравливайте, больная, – загудел Стас.

Все стали выходить, и видели, как губы девушки беззвучно шептали: «Спасибо».

Когда в кабинете откупоривали «Абсолют» и раскрывали пакеты с закуской, Мишка сказал:

– Из Дании ответ пришел. Инъекции действительно нужны, но потом надо будет разрабатывать кости. Возни море. Но еще сказано, что через месяц приедет сюда к хирургам на пару дней профессор Свенсон. Так что можно будет проконсультироваться.

– Ты вот что, – загудел Стас, – ты сговорись, спишись как-нибудь. Пусть лишний день-два побудет. Снимем отель, накормим старичка. Доволен будет твой профессор. В Дании так не накормят. Так что ли, Леньк?

– Главное, – ответил Леня, – узнай адрес электронной почты и напрямую договорись, что консультация будет оплачена. Пусть выставят счет. Если не разберешься, я или Стас поможем. Поехали.

И Ленька опрокинул внутрь первую рюмку. Все последовали его примеру, закусили бужениной и оливками, таская их пальцами из банки. И Леня задумчиво сказал:

– Наверное, это первая игрушка в ее страшной жизни.

– Знаете, – загудел Стас, – стыдно признаться, мне захотелось на руки ее взять, побаюкать, черт меня побери. Мишка, что там старикан Зигмунд по этому поводу думает?

– Невостребованная ранее нежность, – ответил Мишка.

Ответ прозвучал невнятно, потому что он все еще пережевывал кусок буженины.

– Вот, – загудел Стас, обращаясь к Лене, – а ты твердишь, что все люди звери, и пытаешься нас убедить дурацкими стэнфордовскими экспериментами. А у нас, простых мужиков, невостребованная нежность бьется в груди, как птица.

– Как она игрушку обнимала, – по-прежнему задумчиво произнес Леня.

Утренние консультации продолжались. Они занимали около двух часов времени. В перерывах гостья обычно задавала Лене всякие вопросы и требовала к себе внимания.

– Ну вот, – говорила она, – все утверждают, что ты прекрасный рассказчик. А я от тебя слышу только короткие деловые указания. Подними то, наклони это, вставь, погладь и прочее. Иногда что-нибудь про чашку кофе. И все. А когда же ты мне расскажешь какую-нибудь захватывающую историю?

– Изволь. Слышала ли ты об открытии современного средства от комаров? – спросил Леня.

– Нет. А что, появилось настоящее средство? Я знаю только эти электрические таблетки.

– Что ты. Эффективное. Никаких таблеток. Его придумал декан Стэнфордского университета профессор Мортон. А начиналось все с идеи. Он задумался: почему комары не кусают комаров, даже комаров, напившихся крови? Значит, существует некий фактор икс, который делает комара своим в туче других комаров. Началась работа. Вскоре фактор икс был выделен и назван икс-бета. Мортон, как Пастер, начал проводить эксперименты на себе. Ни одного укуса. Комары облетали его стороной. Представляешь?

– Ты, Леня, правду говоришь или дурачишь меня? – засомневалась женщина.

– Абсолютную. Но слушай дальше. Обнаружилось, что после приема нового средства начали проявляться побочные эффекты. Профессор заметил, что у посторонних людей появляется немотивированное желание его хлопнуть. Трижды после приема средства его похлопали по щеке разные женщины. Не только сотрудницы, но и студентки. Потом какой-то здоровяк старшекурсник хлопает его по спине, чтобы спросить, не найдется ли огонька. Мортон понял, что это связано с приемом икс-бета. Он начал размышлять. Раз люди пытаются его хлопнуть, они интуитивно чувствуют в нем комара. Следовательно, принимая фактор икс-бета, он вытеснил из организма некий другой фактор, который подчеркивал его принадлежность к человечеству. Снова дни поисков и исследований. И вот наконец синтезирован этот таинственный фактор. Он назван икс-эпсилон. И теперь выпущено лекарство бетаэпсилонолол, которое продается в любой аптеке Стэнфорда. Принимай и шагай в лес по чернику. Полная гарантия.

Слушательница была внимательная. Она, опираясь на локоть, нависала над Леней, лежащим рядом с ней в постели. Когда Леня закончил рассказ, она улыбнулась и заявила:

– Мне приходилось слышать много бреда и вранья, но такой квазинаучный слышу впервые. Иди сюда, мой милый профессор. Где там наш эпсилон?

Тихий разговор

– Что случилось, деточка? – спросила Ада Семеновна.

Оля сидела испуганная на стуле около своей кровати. Она сидела как-то неловко, и учительница это сразу заметила.

– Что, укол болит?

– Нет, – тихо ответила Оля, – я простыню запачкала.

– Ну и бог с ней, – успокоилась Ада Семеновна.

В первый момент она не поняла, о чем идет речь. Потом сообразила и сказала:

– Это бывает, когда не уследишь. Я скажу нянечке, она сменит простыню. А ты пока смени прокладки.

– А у меня нет, – едва слышно ответила девушка, – мне нужно вату и марлю.

– Батюшки! – удивилась Ада Семеновна. – Это зачем? У тебя что, кончились прокладки? – И по непонимающему взгляду девушки она поняла, что что-то не так. – Деточка, у тебя раньше не было менструаций?

– Были, – застеснялась Оля, – иногда, а когда мама умерла, больше не было. Я так плакала, плакала. Много дней.

Ада Семеновна присела рядом, на кровать, обняла Олю и сказала:

– Бедная девочка, бедная ты моя. Ну ничего. Сейчас все наладится. Все у тебя будет хорошо. Смотри, как о тебе заботятся.

– Спасибо вам. Я вам всем так благодарна.

– Не надо плакать. Не надо. Я сейчас спущусь вниз, в аптечный киоск и куплю тебе прокладки. А как же ты, Олечка, одна обходилась после смерти мамы?

– Вначале ко мне ходила мамина подруга. Заставляла есть. Она тоже была почтальоном. Она мне пенсию приносила. Потом отчим разменял нашу квартиру, меня сюда поселил. Со своей дачи привез кровать и шкафчик. И все. Мамина подруга перевела мне пенсию в этот район, еще несколько раз ко мне заходила, а потом уехала к себе в деревню. И больше ко мне никто не приходил. Только тетя Валя.

– Ой, бедненькая! Ладно, подожди меня минутку. А потом будем обедать, я принесла тебе много, много вкусных вещей.

Когда Ада Семеновна управилась с делами, она перехватила Мишку, крутящегося в отделении, и рассказала ему про Олю. Мишка не удивился.

– Восстанавливается организм, восстанавливается. Так и должно быть. Медленно, но восстанавливается. И хорошо, что сказали. Я, пожалуй, вызову для консультации гинеколога.

А еще через пару дней Мишка по телефону сообщил Лене мнение гинеколога, что и по этой части у Оли все становится в порядке, надо надеяться, что месячные будут регулярными, и закончил сообщение так:

– И сообщаю вам обоим, что Оля еще девушка.

– Мда, – протянул Леня, – это неудивительно. А вот то, что у нее менструаций не было… Ты представляешь, какая у нее была жизнь?

– Кстати, – вспомнил Мишка, – главный хочет положить ко мне своего приятеля. Спрашивает, когда освободится люкс. Я сослался на вице-губернатора. Он притих, но ненадолго.

– Пошли его в жопу, – распорядился равнодушный к чужим заботам Леня.