Текст книги "Эра водолея"

– Как Вас зовут?

– Зоран Митрич. Я серб.

– Вы уже говорили, что Луиза Митрич была Вашей супругой. Сколько лет Вы с ней прожили?

– Мы с ней состояли ровно двадцать девять лет в совместном браке. И Вы ничего не знаете о ней…

Затем он очень долго рассказывал об их отношениях, об их деревенском доме, расположенном недалеко от живописного города Златибора. Упомянул и о двух сыновьях, ставшими смыслом жизни своих родителей… Этот промежуток истории мужчина рассказывал с какой-то помешанной улыбкой и с блестящими от слез глазами.

– Затем Бранислав и Милош вернулись с бессмысленной войны в цинковых гробах. Как только привезли гробы, так я и потерял Луизу. Она осталась жить, но это уже была не та женщина, с которой обручился перед Господом. Мы продали наш дом и все, что в нем было. Мы стали ходить из города в город. Луиза каждое утро говорила, что видела наших сыновей с нимбами на голове и рядом с Богом. Вскоре она начала спать только по два часа в день, после сна просыпалась и писала свою книгу «Завет современности». Как она говорила – Всевышний диктует ей во сне строки, ей же необходимо быстрее передать смысл сказанного. После странствий по Сербии она сказала, что нам нужно переехать в один из самых населенных городов на планете. На оставшиеся деньги от продажи дома мы купили билеты и приплыли на корабле до берега Нью-Йорка.

– Скажите, а Ваша супруга состояла на учете у психиатра? – при других обстоятельствах Фитцжеральд избежал бы подобного вопроса, но сейчас нужна была полная картина.

– Вы правы, – присев в позу лотоса, подобрав под себя ноги, сказал хозяин дома. – Моя супруга слетела с катушек. Но подумайте сами – мы с ней вместе около тридцати лет. Жизнь такая штука, что спустя годы, а Вам пока еще этого не понять, так вот вся жизнь замыкается в трех-четырех людях. Для меня это были дети и супруга. Детей лишила война, а жизнь оставила мне только сумасшедшую жену. И чтобы она не говорила, как бы не были нелепы ее слова, куда бы она не направилась – я всегда следовал за ней. Мне чуть больше пятидесяти, но я могу смело сказать – моя жизнь закончена. Все мои любимые, все мои родные ждут меня на том свете, сам же я на чужой земле, куда попал только из-за любимой. Не излечить ее, не помешать ей, не помочь сойти с выбранного ей пути я не мог… Я любил Луизу.

– А что все-таки случилось после приезда в Нью-Йорк.

– Она устроилась на работу. Сказала, что Господь велел ей это сделать. Меня, честно говоря, это как-то успокоило. Я устроился вслед за ней автослесарем. По выходным мы посещали церковь, где по завершению дня она оставалась читать главы своей книги. У нее стали появляться последователи… Затем она стала пропадать… Я как-то пытался проследить за ней, но тщетно. В последние дни жизни у нее погасли глаза. Она не была живой, как в молодости, в ее взгляде не было сумасшествия, как в последние годы после потери детей… У нее были пустые глаза. Затем она вошла в этот проклятый торговый центр и подорвала себя и еще сотню ни в чем не повинных людей… Какой бы помешанной не была Луиза, детектив, она сама этого сделать не могла. В нее вселился дьявол… Однако, после ее смерти, я прошелся по книжным лавкам и обнаружил, что ее книгу «Завет современности» выпустили несколько издательств. Критики так же тепло восприняли ее, а в газетах про жену писали никак о террористке, а как о мученице. Журналисты откуда-то разнюхали историю ее биографии и расписали так, что Луизу можно было отнести к лику святых. Но говорю Вам откровенно, в последние дни – это была не моя милая Луиза.

– У нее была комната, где она хранила свои вещи?

Проходя мимо развешанных крестов под освещение свеч, не приходилось сомневаться в психических отклонениях проживавших в этих стенах. У Митрич была личная комната при жизни, скорее всего после ее гибели сюда никто не заходил. Мужчина включил керосиновую лампу на полу, наверное, привезенную еще из Сербии. В помещении три на четыре метра отсутствовала мебель, на полу были разбросаны рукописи, грифельные карандаши. В углу находилось скопление книг, рядом с которым был аккуратно расстелен потрепанный плед.

Тени, отбрасываемые от находящихся в комнате людей и от редких предметов, вроде печатной машинки, стопки книг и глиняного кувшина, волей-неволей побуждали нотки страха. Однако Фитцжеральд, будто привыкший к подобным картинам, достал мобильный телефон и зафиксировал несколько кадров.

Находясь уже на пороге дома, детектив спросил у постояльца:

– Скажите – Вы сами верите в Бога?

– Если бы он действительно существовал, мистер Фитцжеральд, разве допустил бы весь этот кошмар – с гибелью детей, с сумасшествием моей любимой, с ничем неповинными жертвами и оставшимся моим одиночеством…

«Если жизнь действительно дается только один раз, то этому человеку действительно не повезло. Но если есть жизнь после смерти, то за свои мучения он должен попасть в рай», – покидая с подобными мыслями из полуразрушенного дома, навстречу Фитцжеральду попались двое мужчин, вполне солидно одетых в кожаные расстёгнутые плащи, выставляя напоказ черные костюмы с белыми рубашками. Алекс будто невзначай задел одного из них плечом, коснувшись чего-то металлического за поясом:

«Пистолет… Вот тебе и федералы подоспели».

Чувствуя, что двое мужчин продолжают смотреть вслед уходящему детективу, он развернулся и спросил:

– Что?

Покачав головами, они скрылись в дверях здания.

* * *

Толпы сотрудников полиции заходили в департамент, только пришедшие из уличного патруля. Другая толпа, наоборот, выходила из комнаты хранения оружия в полном обмундировании, проверяя рации, чтобы вступить на ночное дежурство.

– Кто может подсказать, где Томсон? – уставшие полицейские хотели быстрее покинуть это помещение, и у них явно не было желание с кем-то лишний раз разговаривать.

– Он в спорт зале, детектив, – ответил молодой парень, потуже закрепляющий бронежилет. Фитцжеральд похлопал его по плечу и направился в подвал.

«Какая бы адская работа не была – молодежь всегда рвется в бой. Правда, подобное рвение и энергетика не всегда оплачивается. Но это не проблема – некоторые из таких сорвиголов способны поработать и за интерес, и за идею, и за имидж».

Просторный спортзал, обычно живущий своей энергичной атмосферой, сегодня пустовал. Зажженные прожектора, расставленные снаряды и материальная база находились на своих местах, боксерские груши висели мертвым грузом, на ринге никого. Лишь в дальнем углу зала слышалось тяжелое дыхание Митча:

– Тридцать семь, тридцать восемь, тридцать девять… – штанга весом около ста килограмм, подскакивала от груди здоровяка с каждым подсчетом.

Наконец, штанга со скрежетом упала. Это говорило о двух возможных вариантах: либо Митча придавило металлической конструкцией, либо он закончил упражнение.

– Вот дерьмо, как же я стар, – этими словами он обозначил, что с ним все в порядке.

Подойдя ближе, Фитцжеральд увидел сидящего на скамье Томсона. Посиневшие на мышцах вены и массивной формы мускулы говорили о том, что этот парень не забрасывал физические занятия.

– Ты когда-нибудь прекратишь этим заниматься? – присаживаясь рядом, спросил Алекс.

– Нет, – тяжело дыша, ответил лейтенант. – Надеюсь на производственную травму. Может в полицейском госпитале смогу отдохнуть нормально.

– Знаешь, мой друг, я посмотрел на патрульных. Замёрзших, усталых, в тяжелых бронежилетах, с оружием и рациями… Я понял, что ты не самый несчастный человек в этом департаменте.

– Значит, не собираешься жалеть меня?

– Нет.

– Тогда я в душ, – вставая со скамьи, сказал Митч. – Через пятнадцать минут у Харриса в кабинете. Сегодня предстоит долгий вечерок.

– У меня с Миленой запланировано свидание. И так уже седьмой поход в ресторан срывается.

– Забудь, – потирая бицепсы, сказал Митч. – Мы сейчас просидим всю ночь, а с утра опять ковыряться в архивах, если ничего не найдем.

Он встал со скамьи:

– Через пятнадцать минут буду. В душ.

Стеклянная дверь в кабинет начальника нью-йоркского департамента полиции снова закрылась. Митч усталой походкой доплелся до кожаного кресла и всей своей массой рухнулся на него, закрыв глаза.

– Мы тебе не мешаем? – спросил Фитцжеральд, чувствуя, что если не заговорить с напарником, то он может заснуть.

– Вроде все в сборе, – объявил капитан, сидя за своим столом.

– Кэп, я увольняюсь, – сквозь зубы сказал лейтенант.

– Еще варианты имеются?

– Беру табельное оружие и отстреливаю себе пол черепа.

– Это одна из самых замечательных идей со времен покупки «Jaguar», – Алекс посмотрел на часы и встал с кресла. – Предлагаю начать.

– Про свидание все равно можешь забыть, – покручивая головой из стороны в сторону, сказал Митч.

– С этим, мой дорогой коллега, я уже смирился.

Сняв шляпу и плащ, он остался в бежевой рубашке и коричневых штанах. Напротив стола Харриса стоял белый флипчарт с тремя маркерами. Алекс, взяв один из них, начал изображать символы, при это нумеруя их.

– Даааааа, – протянул Томсон. – До Ван Гога тебе далеко, даже если ухо отрезать.

– Мне крайне важна от тебя обратная связь в тематике изобразительного искусства. Поэтому, когда будешь следующий раз давать мне оценку – помни: твои слова способны разбить мне сердце.

– Разговариваешь, как гей.

– У меня алиби – есть девушка.

– Все вы, педики, так говорите.

– Алекс, начинай, пожалуйста, – вступился капитан.

Дорисовав последний символ, детектив закрыл крышку маркера и начал пояснения:

– У нас есть четыре исполнителя. Мы знаем кто они, где работали, знаем их близких. Но не знаем, что могло побудить этих законопослушных граждан к массовому убийству, – Алекс указал на кружочки, внутри которых были вписаны цифры от одного до четырех. – Первый убийца, Аксель Фокс. Вполне мирный афроамериканец, без вредных привычек. В юношеские годы махал кулаками на улицах Гарлема, затем женился, успокоился, начал воспитывать двух дочерей, да еще и подумывать о поступлении в колледж. Но не хватило денег. По словам супруги, миссис Фокс, в последние дни его словно подменили.

Фитцжеральд красным маркером подчеркнул это выражение.

– Он ранее не привлекался в полицию из-за правонарушений? – пытаясь поймать взглядом маячащего детектива, спросил капитан.

– Ни один из действующих персонажей этой кровавой драмы не переступал черту закона.

– Опять, как педик разговариваешь.

– Митч, заткнись, – обратился Алекс и вновь сосредоточил внимание слушателей на своих рисунках. – Продолжим. Леонардо Холл, состоятельный малый. Кстати, он приблизительно нашего с Митчем возраста. Любящая жена…

– Сочная блондинка с голубыми глазами.

– Спасибо, напарник, что выделил самое необходимое в разговоре с миссис Холл.

– Обращайся, дружище.

– Так вот симпатичная супруга, деньги, работа в Северо-Восточном банке на должности финансового аналитика, квартира, отделанная по последней моде. И снова нам говорят, что в последние дни он изменился, – детектив очередной раз подчеркнул выражение «Его словно подменили». – Мистер Холл стал более черствым, молчаливым, менее жизнерадостным.

– До этого были какие-то изменения, отличные от обыденной его жизни? – внося заметки на листке бумаги, спросил Харрис.

– В течение последней недели он стал задерживаться.

– На работе?

– Миссис Холл звонила только один раз на работу, где ей тактично сообщили, что мистер Холла нет на работе. В принципе Фокс и Митрич за неделю до терактов тоже стали пропадать в промежутке между окончанием рабочего дня и приходом домой.

– Джон Стигман тоже приходил с опозданием на три четыре часа, – вступился Митч, поднимая руку.

– Вопрос, – объявил Алекс, рисуя соответствующий знак. – Где они пропадали эти три-четыре часа? И что могло объединить финансиста, сумасшедшую, уборщика помещений и…

– Бывшего военного, а ныне охранника.

– Касательно миссис Митрич, – тяжело вздохнул детектив, подбирая слова. – Сербская семья жила себе, не зная бед в небольшой деревушке, воспитывая двух детей. Затем – война, откуда обоих сыновей привозят в цинковых гробах. Мать сходит с ума и начинает писать книгу про Бога, про людей, направленную против войны, называя ее «Современным заветом». В скором времени мистер и миссис Митрич начинают скитаться по городам, но в Сербии в это время явно не до них. Они продают все имущество, включая семейный дом, и отправляются в один из самых густонаселенных городов на планете. Во время переезда в Нью-Йорк ей слышатся голоса, подсказывающие, что ей нужно делать дальше. По приезду Луиза устраивается уборщицей. По будням пропадает на работе, по выходным ходит в местную церковь. Там она остается после окончания стандартных церемоний и читает отрывки своей книги «Современного завета». Уже даже начинают появляться слушатели и последователи. В последние дни жизни супруг заметил, что Луиза изменилась. Глаза пустые, меньше стала разговаривать, задерживалась на работе. Девятнадцатого сентября женщина заходит в торговый центр и, взрывает себя и еще сотню людей, – Фитцжеральд замолчал и подошел к столу начальника, где были разбросаны фотографии. – В какой обстановке проживала семья Митрич, Вы можете ознакомиться по распечатанным фото. Коллеги, предоставляю слово лейтенанту Томсону.

Тяжело поднимаясь с кожаного кресла, Митч спросил:

– Зачем ты все это намалевал?

– Потом объясню, – присаживаясь на освободившееся место, ответил Алекс.

– Начинай, – подводя черту в своих записях, велел капитан.

– У меня все гораздо проще и рисовать ничего не надо. Молодой парень, родом из тех же мест Бруклина, что и я, прошедший испытание Адской кухней. По наступлению совершеннолетия, Джон Стигман подписал контракт, присоединившись в ряды вооруженных сил звездно-полосатого флага, и был отправлен в просторы Ирака. Об ужасах и тяжести военных действий разъяснять не буду – Вы сами уже не маленькие. Однако стоит отметить, что Стигман был удостоен пурпурной звезды за боевые ранения – спас двоих бойцов из обстрела боевиков, получив пулю в колено. За три года боевых действий в пустыне он повидал столько, сколько некоторые не видели и за всю жизнь. По приезду в Америку, чтобы восстановить психику Джон начал очень много пить. Жил с родителями, работал охранником в одном из борделей – достойная работа для бойца с пурпурной звездой да? Увольнялся, снова восстанавливался, опять увольнялся. Так и жил.

– Кто давал показания? – спросил капитан, разглядывая кипу фотографий.

– Отец. Как он мне сказал – за неделю до перестрелки в музее сын, будто уже умер. Ни слова от него, ни ел, ни пил, даже ни с кем не дрался. Помещение так же сфотографировал – можете ознакомиться, – после сказанного, Митч пододвинул стул, с недовольством смотря на Фитцжеральда.

– Что, лейтенант? – отреагировал детектив. – Хочешь сесть на кожаное кресло?

– Да.

– Говорят, деревянные стулья полезны для осанки.

– Алекс, – обратился Билл. – Может, объяснишь смысл своих знаков?

Как только Фитцжеральд встал с кресла, Митч словно тигр, совершивший бросок на лань, уселся на освободившееся кресло.

– Ахахаха, – торжествуя, смеялся Томсон. – Мистер Фитцжеральд в следующий раз займите, пожалуйста, деревянный стул. Один из моих знакомых утверждал, что он очень полезен для осанки.

Алекс, качая головой, добавлял новую запись под кругом номер четыре.

– Объясняю, – начал он. – Все четыре жертвы из Нью-Йорка. В течение последней недели все четверо вели себя очень странно, стали замкнутыми. Стиль инцидентов одинаковый: взрывы, перестрелки, самоубийства. Но я заметил еще вот что. После смерти мистера Фокса, его супруга выигрывает в государственной лотерее неимоверную сумму, хотя при жизни главной проблемой афроамериканца как раз был недостаток денежных средств. Вторая семья. Миссис Холл, богатая, симпатичная особа, никак не могла забеременеть, но после смерти супруга случается чудо – у нее скоро будет ребенок. Третья особа Луиза Митрич. При жизни бедную женщину никто не слышал, кроме любящего супруга. Однако она стала знаменитостью и была услышана всей Америкой благодаря своей книге. Не исключено, что книга войдет в топ бестселлеров этого года. Все это произошло после взрыва в торговом центре. Касательно мистера Стигмана – в жизни у него не было ничего кроме войны. После терракта в музее, который опять же без всякой логики устроил юноша, основные войска Соединенных Штатов покинули земли Ирака. Об этом сегодня передавали по радио. Молодые люди вернулись к своим семьям, к своим любимым, к своим друзьям. Могу поклясться, что этого при жизни и хотел молодой мистер Стигман.

Наступило молчание. Харрис костлявыми пальцами перебирал фотографии, несмотря на говорившего Фитцжеральда.

Видя, что капитан не отреагировал на открытие, детектив продолжил:

– Так же, капитан, мы с Митчем навестили одного моего информатора. Сегодня утром был выявлен подобный случай, когда один мужчина, одетый в форму гладиатора перебил дюжину людей, включая агентов ФБР. Но по этому поводу никакая информация не просочилась ни в СМИ, ни в полицейские сводки за день.

Билл, наконец, оторвал взгляд от просмотра фотографий и сосредоточился на детективе:

– Хочешь сказать, что ФБР заметает следы?

Фитцжеральд достал флешку из кармана брюк и поставил на стол:

– Здесь все видно – запись видеосъемки была произведена приблизительно в девять утра.

– Сукины дети, – хмыкнул Митч.

– Помощи от федералов ждать не приходится, – подытожил начальник и снова уткнулся в просмотр кадров. – Еще какие-то замечания, Алекс?

– Пока ничего… – этими словами Фитцжеральд признавал свое поражение, что случалось редко. – Завтра уткнемся в архив. Но я сомневаюсь, что это поможет. Я думаю не стоит отметать вариант вмешательства потусторонних сил.

– Как давно ты навещал брата? – капитан был в курсе и о способностях Саймона, и о незаконных чистках. Неоднократно прикрывая троицу исполнителей Алекса, Митча и Саймона, Билл гордился знакомством с такими людьми. И считал, что раз в силу своего возраста не может помочь им, то будет содействовать законным прикрытием в силу своей власти.

– Брата не видел давно.

– Поговори с ним, может он нам чем-то может помочь? – убирая в сторону фотографии, Билл сложил руки. Это означало, что работа на сегодня окончена и будут распоряжения на завтра.

«Ни уж то я что-то пропустил, что обнаружил Билл», – подумал про себя Алекс, подготовивший себя к трудной и длительной ночи в департаменте, выискивая зацепки.

– Идея по поводу исполнения целей после смерти годится. Нужно ее развивать. Алекс, едешь к брату и уточняешь у него информацию по поводу покойников. Если дело связанно со сверхъестественными силами, то вероятно он сможет дать ответы на некоторые вопросы. Митч, уточни где проводили этот самый промежуток в три-четыре часа между работой и домом все исполнители. Не может быть такого, чтобы не было ни одного свидетеля, ни одной видеозаписи, ни одного телефонного звонка. Это нереально. И последнее, лейтенант, тебе нужно будет забрать вещь, которая повторяется на всех сделанных вами фотографиях, и которую вы даже не заметили.

Томсон и Фитцжеральд буквально вырвали проявленные кадры из рук своего начальника.

– Твою мать! – вскрикнул Митч. – Они что ходили в один и тот же антикварный магазин?

– Да, капитан, до Вашего опыта нам далеко, – подтвердил детектив.

* * *

«Как хорошо, что этот проклятый день не просто подошел к концу, но еще и удалось найти хоть бы слабую, но зацепку. У всех совершивших преступление были найдены глиняные амфоры. Интересно, что они могут значить. Нужно будет позвонить мистеру Синклеру. Учитель семиотики, науки о знаках и символах Кремьонской школы, я думаю, должен знать, что значит амфора. По крайней мере, попытка – не пытка», – Фитцжеральд никак не мог отбросить мысли о работе, буквально атакующих его мозг. От этого детектив был просто на взводе:

«Так давай возьмем себя в руки. Сейчас у тебя встреча с самой прекрасной девушкой на свете. Возможно с твоей будущей женой. Поэтому меньше эмоций и дурных мыслей и больше положительного настроения».

Оставив черную машину недалеко от пирса, детектив вышел из «Challenger». Погода просто шептала забыть о проблемах. Лунный диск одиноко подвис в сгустке небесного мрака. Сегодня она светила с особой силой, затмевая бледные точки звезд.

Пройдя по асфальтовой аллее, Алекс вышел к берегу Гудзона. Черная река казалась точным зеркалом неба, копируя луну и отдаленные светящиеся небесные тела.

Около огромного деревянного корабля, похожего на пиратские корабли времен Колумба или на торговые суда ее Величества, выстроилось живая очередь.

«Две недели уговоров, и я все-таки согласился», – с улыбкой подметил про себя Фитцжеральд.

Об этом корабле-ресторане Милена еще узнала от своих подруг, и каждый раз их поход с Алексом отменялся из-за плотного графика парня. И как только она не уговаривала отложить все дела, какими только красивыми оборотами не описывала это судно, но свободный вечер появился только сегодня.

На деревянной трехпалубной махине возвышались три мачты с завернутыми белыми парусами. Как раз капитан корабля отдавал приказы своим матросам, касательно парусов и якоря. Вся команда была одета на манер испанских моряков, которые носили подобную одежду еще двести лет назад.

Подойдя к очереди, из-за спины послышалось обращение:

– Красавчик, с тобой можно познакомиться?

– Простите, – не оборачиваясь, отвечал детектив. – Но я встречаюсь с самой прекрасной девушкой на планете Земля, а возможно и за ее пределами. Поэтому я не знакомлюсь.

– Засранец, – ответила девушка и ушла.

Фитцжеральд развернулся и понял, что разговаривал не с Миленой, как он думал, а с незнакомкой.

– Неувязка, – произнес вслух Алекс, смотря в след уходящей паре девушек.

– А мне понравилось, как ты их отшил, красавчик, – сказала брюнетка с голубыми глазами.

– Я просто сказала правду, – она обвила его шею руками и нежно поцеловала в губы.

– Ты про этот корабль говорила?

– Ну, конечно про этот. Наши места на второй палубе. Через пятнадцать минут мы отплываем…

– Отплываем? Ты ничего про это не говорила.

– Конечно, ни у берегов Гудзона же стоять.

– «Титаник» тоже начинал плыть, а потом даже ДиКаприо не спасся. Черт я даже плавать не умею. Да и плавки не одел.

– Этой ночью они тебе не понадобятся, – подмигнула девушка.

– И как это понимать?

– Ты правильно меня понял, раз задал этот вопрос.

Парень с повязкой на левом глазу, похожий на закоренелого пирата, проверил билеты и с доброжелательной улыбкой пригласил пару на корабль.

Спустившись на вторую палубу, Алекс и Милена были просто поражены размером ресторана и шикарным дизайном. Около двадцати столов, накрытых скатертью цвета марсала, располагались вдоль стен корабля.

– Простите, а можно подвинуть нам стол? – спросил один из посетителей.

– Мы приносим свои извинения, но они прибиты к полу, – пояснил официант.

Алекс и Милена уселись в центре зала. Потолок был покрашен в синевато-белые цвета неба. Стены расписаны в пейзаж морского путешествия, где-то с островами, манящими золотым песком, местами с выпрыгивающими из водной глади дельфинами.

На бордовом покрывале уже стояли две бутылки белого и красного вина с прозрачными фужерами для напитка и с корзиной фруктов. К стандартному набору обычно никто не притрагивался.

– Мне здесь определенно нравится, – перелистывая страницы меню, произнесла Милена.

Фитцжеральд только сейчас заметил, что его спутница одета в лиловое платье с большим вырезом на груди.

«Как хорошо, когда у твоей второй половины есть вкус», – подумал про себя детектив, не отрывая взгляда от девушки.

– О чем думаешь? – мимолетно бросив взгляд, спросила она.

– Откуда ты знаешь, что я о чем-то думаю?

– Улыбка не сходит с Вашего лица, сэр, – придавая официальность своей реплике, произнесла девушка и снова уткнулась в меню.

– Я думал, как хорошо, что у меня есть девушка, у которой есть вкус.

– Вкус? Ты затрагиваешь мою больную тему аппетита.

– Вкус в смысле предпочтение. Например, одежда. Ты прекрасно знаешь, что лиловый цвет не сочетается с белым. Поэтому лиловое платье ты одела с черными колготками и черными туфлями на среднем каблуке. Почему средний каблук?

– Потому что я и так высокая и не хочу казаться выше своего парня. Это уменьшает уровень женственности. А девушка всегда должна быть женственной, иначе вообще для чего она создана?

– Именно, – подметил детектив. – Цветовая гамма всегда играет важную роль. Взять твои серьги – они опять-таки с черными камнями в виде капель, так же на руках черные браслеты с узорами в точности, что и серьги. Сочетание черного и лилового выглядит эффектно, но схожесть в аксессуарах придает еще и шик. Идентичными должны быть только глаза, – он в очередной раз погрузился в лазурный омут ее взгляда.

«Брюнетка с голубыми глазами. Эксклюзив творения природы».

– Но вкус у девушки должен быть не только в манере одеваться, но она должна уметь и ходить. Походка скажет – знает-ли она себе цену. Если ее спина держится прямо, подбородок приподнят, плечи расправлены – значит, у этой особы в жизни все сложилось.

– Означает ли, что ее нельзя покорить?

– О, нет, – усмехнулся собеседник. – Эта походка дает понять, что, чтобы добиться внимания конкретно этой девушки, нужно очень многое представлять из себя, необходимо быть достаточным человеком, обходительным джентльменом и иметь большой запал смелости… И вообще – нет не покоряемых высот. Особенно в плане отношений. Если у девушки прогнутая спина, не расправлены плечи – это означает, что всю свою жизнь она принимает проблемы близко к сердцу. От этого страх новых отношений, возможные неудачи, произошедшие уже ранее. Робость, стеснительность и сложность нахождения контакта и общих тем для разговора. Плавно переходим к третьему виду вкусов: манера общения. Действительно, вкус к подбору тем очень важен.

– То есть тебе мало того, что я красива – я еще и умной должна быть?

– В точку. Мы всегда в первую очередь обращаем внимание на внешность. Какие бы социальные опросы не проводили про грудь или ноги – парни всегда сначала смотрят на лицо. Красивые глаза, аккуратный нос, нежная кожа. Но красота – это только малая часть. Лет так через пятнадцать-двадцать красота начнет покидать девушку. Вот тут-то и останется то, за что ты полюбил ее вторым пунктом – общение. Если нам не о чем поговорить, то у наших отношений нет будущего. Мне посчастливилось встретить девушку, которая разбирается в спорте лучше меня, в политике на ровне со мной, даже может помочь в раскрытии преступления.

– Ты вспомни месяц нашего знакомства, дорогой, – смеясь, напомнила Милена, откладывая на угол стола меню.

Детектив тихо засмеялся, припоминая тот день и добавил:

– Неплохо разбираешься в автомобилях…

– Неплохо? – удивилась девушка. – Да я починила твою «Sierra». Если бы не я, то мы так и ждали бы эвакуатора.

Официант в одежде испанского моряка девятнадцатого века прервал беседу влюбленных:

– Простите, Вы готовы сделать заказ?

– Да, конечно, – отозвалась девушка. – Скажите, я не нашла в меню вино «Clos de la Roche». У вас оно имеется в наличие?

– Уважаемая синьора, – с улыбкой отрезал официант. – Это испанский корабль. Здесь французские вина могут оказаться только в качестве трофея. Однако мы не пираты, а слуги Ее Королевского Высочества.

– Хорошо, буду иметь в виду. А какое вино бы Вы нам посоветовали?

– В зависимости от предпочтения. Что Вам больше по нраву: белое, красное, розовое?

– Розовое, – услышав нужный сорт, прервала Милена.

– В таком случае выберете «Rosado» – испанское розовое вино из славного города Наварра. Это вино в основном пьют с сыром и фруктами. Из горячего рекомендовал бы красную рыбу.

– Доверимся Вашему вкусу.

– Что-нибудь еще?

– Если что, мы к Вам обязательно обратимся.

Как только официант скрылся, Милена спросила:

– Возвращаясь к теме нашего разговора. То есть красивых ног и общих тем для разговора хватит, чтобы построить крепкую семью?

– Совершенно неверно. Этих компонентов может хватить только для начала отношений, скажем, чтобы влюбиться. В семье основу должны составлять, конечно любовь, затем бытовые отношения, дети, взаимоуважение. В молодые годы – должна быть страсть с незаменимым атрибутом в виде секса.

– То есть без секса не может быть совершенной семьи? – в этот момент официант принес заказ и начал разливать розовый напиток в прозрачные стаканы.

Милена пожалела, что так громко задала последний вопрос. Однако, официант не показал виду и, закончив наполнять фужеры, снова оставил влюбленную пару.

– Верно. И вообще, получать вместе удовольствие… Неважно от чего – от рождения детей, от совместного общения, от поездки вместе со своей любимой половиной – это и есть основа любви. Секс – это самое настоящее проявление любви. Получение и доставление друг другу удовольствия.

– Тогда за секс, – подняв бокал, произнесла девушка.

– Лучше за обоюдное получение удовольствий, – подметил Фитцжеральд и коснулся ее бокала.

«С сыром и дольками апельсина вино просто бесподобно», – подметил про себя Алекс.

Под легкий аккомпанемент мелодии оргàна и забавные истории одного из моряков они окончили ужин и поднялись на верхнюю палубу.

– Холодновато, – потирая себя за плечи, сказала Милена. Фитцжеральд прижал ее к себе, и они стали молча наблюдать за городом, находящимся на далеком расстоянии. Несколько вертолетов бесшумно летали в ночном небе, освещая портовую территорию светом прожекторов. Нью-Йорк не думал засыпать, включая искусственное освещение, он начинал новую жизнь.

– Как дела на работе? – облокотившись о борт, спросила девушка.

– Тяжёлое расследование. Абсолютно невзаимосвязанные, нелогичные и слишком громкие преступления.

– В принципе, из разряда тех, которые ты любишь. Алекс, надеюсь, ты не используешь свои способности?

Фитцжеральд тяжело вздохнул.

– Сегодня пришлось это сделать. Нужно было…

– Ты же обещал мне, – развернувшись, она обняла его.

– Нужно было прояснить суть происходящего, хотя бы глазами одного из свидетелей. Я не знаю, что происходит в нашем городе, но я чувствую – грядет что-то ужасное.

– Алекс, вспомни, чем закончились эти сеансы?

– Я знаю, – тихо добавил детектив.

– В последний раз мы чуть не погибли… Алекс, я умоляю. Тебе не нужны эти способности. Ты и без них лучший детектив города.

«Вот она – истина женского пола. Мгновение назад она была полна энергии, фейерверк эмоций, причем исключительно положительных. А теперь дрожит, как лист дерева попавший под осенний ливень».

– Что ты сегодня видел?

– Ходячих мертвецов, – от этих слов Милена сжала его еще сильнее.

– Может, спустимся обратно в ресторан? Ты вся дрожишь.

– Нет, – успокоившись, произнесла девушка. – Давай немного померзнем.