Текст книги "Ловзар"

В Арсене проснулся адвокат – он придумывал массу возможных причин, объясняющих, почему Хасан не брал трубку. Но в какой-то момент Арсен понял, что должен во что бы то ни стало поговорить с ним, чтобы наконец выяснить все для себя. Однако оказалось, что это непростая задача. Арсен не знал, где находится офис Хасана и существует ли он вообще. Не знал он и его адреса – за все три года их дружбы Арсен ни разу не был у него в гостях. Он знал только, что Хасан живет в доме за городом.

И тут Арсен вспомнил, что каждые среду, пятницу и в один из выходных Хасан с Рустамом ходили в зал. Еще зимой Хасан пошел в мечеть и поклялся на Коране, что весь год не пропустит ни одной тренировки. Такая клятва не предусматривала отходных вариантов, поэтому к ней прибегали только в тех случаях, когда твердо решали идти до конца. Например, зачастую курильщики, испробовавшие все: книги Аллена Карра, никотиновые пластыри, гипноз и иглотерапию – шли в мечеть, понимая, что забрать слово, данное Богу, нельзя.

Поэтому Арсен точно знал, где сможет найти Хасана. Он позвонил в BigClass, оказалось, что никаких гостевых визитов у них нет и единственный вариант попасть в зал – купить абонемент. Стоимость минимального абонемента на полгода была оглушительной, но другого способа поговорить с Хасаном он не видел. Арсен достал из ящика комода деньги, отложенные на взнос по автокредиту, и поехал в BigClass.

– Вам показать нашу площадку для WorkOut занятий? – девочка в лосинах была менеджером по продажам. Арсен, еще разговаривая с ней по телефону, обратил внимание, что на вопросы она отвечала крайне неохотно, все время повторяя, что лучше приехать и выяснить на месте. Это возможно после заключения договора, добавляла она. Сейчас, когда Арсен оплатил абонемент, девушка стала заметно любезнее.

– Нет, я бы хотел начать заниматься.

– Отлично, успехов вам. – Девушка вежливо улыбнулась и пошла к двери.

Все в BigClass отличалось от его подвальной качалки. Тут не было проблем с количеством тренажеров, полотенцами, кондиционерами – все располагало к спокойной сосредоточенной работе над собой.

Совсем другими были и клиенты клуба. Арсен наметанным взглядом сразу выделил среди них несколько категорий: коротко стриженные бизнесмены, по-хозяйски прогуливавшиеся по залу в перерывах между подходами. Молодые девушки, остервенело воюющие с природой собственного тела, загоняя его в шаблоны наиболее востребованных мужчинами представлений о красоте. Стареющие мужчины, в побеге от проницательного взгляда смерти уже купившие мотоцикл, обзаведшиеся молодой любовницей и теперь решившие заменить тело, обросшее животом и молочными железами, на новое, рельефное, с перекатывающимися под кожей мышцами.

Осмотревшись, Арсен приступил к разминке. Став перед зеркалом, он обратил внимание на нервозное выражение на своем лице. Разминая кисти, Арсен завел сам с собой внутренний диалог, убеждая себя в том, что ничего еще не известно, вполне возможно, сейчас они с Хасаном объяснятся, и все снова вернется в обычное русло.

Закончив разминку, он подошел к наклонной скамье, накинул на гриф четыре двадцатикилограммовых блина и лег делать жим. Отжав штангу восемь раз, он замер. Арсену всегда нравилось делать последнее повторение, начинавшееся с ощущения, что больше нет сил, что невозможно еще хоть на сантиметр поднять штангу. Задержав гриф у груди, Арсен сосредоточился на своих руках, внутренне выжал все силы, которые оставались в теле, и послал их в точку соприкосновения со штангой. Резкий толчок, сильно замедлившийся на середине траектории, – и вот уже он держит штангу на вытянутых руках. Всегда в этот момент он испытывал триумфальное чувство от того, что сделал чуть больше, чем мог.

Арсен немного полежал на скамье, а затем рывком поднялся. И сразу же его взгляд наткнулся на входящих в зал Хасана и Рустама. Хасан застегивал массивный спортивный пояс, на руках его были перчатки. Рустам был в одних шортах, и Арсен отметил, что за его худощавостью скрывается рельефная мускулистая фигура. Они о чем-то переговаривались, Хасан выглядел рассеянным и озабоченным. Настроение Рустама определить было сложно – выражение его лица всегда было безразличным и слегка презрительным. Арсен пошел им навстречу.

– Салам, пацаны.

– О, откуда ты тут? – Хасан пожал протянутую руку, однако Арсен заметил, что обычной радости при встрече «со своими» на его лице не было. При рукопожатии Арсен почувствовал влагу и обнаружил на ладони пятно крови. Он посмотрел на руку Хасана и обнаружил, что та замотана бинтом, сквозь который сочилась кровь.

Арсен протянул руку Рустаму, тот посмотрел на нее, потом на Арсена и нехотя ответил пожатием, не снимая спортивных перчаток.

– Что с рукой? – спросил Арсен Хасана.

– Псориаз достал, – негромко ответил Хасан и выжидающе посмотрел на Арсена.

– Я тут почти случайно, пообщаться с тобой захотелось, – Арсен посмотрел в глаза Хасану, – до тебя что-то не дозвониться в последнее время.

Хасан отвел взгляд.

– Да, извини, сейчас у меня… – он замолчал, затягивая ремень. – Слушай, а как ты сюда попал? Тут же для членов клуба.

– Стал членом клуба.

Хасан усмехнулся:

– Не дороговато для тебя?

– Хасан, давай по делу. Есть вопросы.

– Ох ты ж какой конкретный. Извини, не сегодня – спешу, на полчаса в зал заехали.

– Так занимайся – я тебе че, мешаю?

Хасан посмотрел на Арсена, собираясь что-то сказать, но промолчал и медленно пошел к стойке с гантелями.

– Я тебе все уже сказал, пахан решает, все там нормально.

– Знаешь, а мне вот люди говорят, что пахан твой действительно решает, но только насчет тебя.

– Какие люди? – Хасан обернулся и в упор посмотрел на Арсена.

– Не важно, какие люди. Такие, которые знают, что говорят. – Арсен выдержал взгляд.

– Ну тогда людей и расспрашивай, раз они такие знающие, от меня тебе что надо?

Хасан взял две двадцатичетырехкилограммовые гантели, сел на скамью и поставил их себе на колени. Рустам встал сзади, приготовившись подстраховывать Арсена.

– Хасан, в смысле, что надо? Тебе нечего мне сказать? – Арсен внезапно осознал, что он здесь чужой. Что именно этим вызваны и безразличие Хасана, и холодность девушки-менеджера. Каждый человек в этом клубе сразу же определял его как чужака.

– А что мне тебе говорить? Я отцу не контролер и не указчик – как считает нужным, так и поступает.

Хасан начал поднимать гантели. Арсен стоял рядом. Он вдруг понял, что никогда раньше не обращал внимания на черты его лица. Например, он не замечал ямку на подбородке, не видел того, что уголки губ у Хасана направлены вниз. Он смотрел на него и как будто знакомился с Хасаном вновь.

– Че ты, как телка, ноешь тут?!! – неожиданно встрял Рустам. – За тебя что, кто-то вписывался проблемы решать?!

– Руся, ты вообще иди к черту! – громко сказал Арсен.

Двое инструкторов, сидевших на скамье рядом, обернулись. Один из них вопросительно посмотрел на Хасана.

Рустам резко дернулся вперед, однако Хасан выставил руку и остановил его.

– Харе, харе! Че как малолетки себя ведете?

Он обратился к Арсену:

– Какого хера ты вообще сюда приперся? Слышь, Вася, нечего тут твои сельские движняки наводить, тут люди занимаются. – Хасан особо выделил слово «люди».

Арсен взорвался:

– Хасан, я тебе хочу напомнить, – он подошел вплотную, наклонился и уперся своим лбом в лоб Хасана, – я на эту квартиру поехал, чтобы тебе помочь! И по твоей вине во всю эту муть влез. А теперь твой отец тебя вытаскивает, а меня тупо сливает?

– Слушай, а давай ты не будешь указывать, что моему отцу делать. – Хасан оттолкнул голову Арсена и встал со скамьи. – И вообще завязывай из себя тут строить овцу невинную. Ты че думал, бабла по-простому срубишь – и все? А отвечать другие будут?

Арсен стоял и смотрел на Хасана.

– Как ты можешь так взять и слить меня запросто? – Арсен уже не кричал, он стоял, широко открыв глаза, и говорил с удивлением. – Мы же кенты.

– Сегодня кент, а завтра мент, – некстати пошутил Рустам и довольно рассмеялся. Хасан усмехнулся, повернулся к Арсену спиной, хлопнул Рустама по спине, и они пошли в сторону кардиозоны.

Арсен попытался окрикнуть его.

– Хасан! – он закричал громче. – Хасан! А мне теперь что делать?! Ты молодец, у тебя все отлично, а что мне теперь со всем этим делать?!

Хасан обернулся, посмотрел на Арсена исподлобья, потер щетину, улыбнулся и сказал:

– Молиться.

Сзади кто-то тронул Арсена за плечо. Он увидел человека в брюках и короткой белой рубашке, с бейджем, сообщавшим, что перед ним начальник службы охраны. Рядом стоял инструктор.

– Молодой человек, немедленно покиньте помещение клуба, – властно скомандовал охранник. Арсен хотел было что-то сказать, но передумал и пошел к выходу, сопровождаемый неприязненными взглядами членов клуба.

* * *

Следующие три дня Арсен, следуя совету Исы, провел дома. Он позвонил в банк, сказал, что сильно заболел, пообещал постараться выздороветь за пару дней и обязательно принести больничный. Начальница попыталась нагрузить его работой дома, однако Арсен сослался на температуру и необходимость строгого постельного режима.

В новостях прошла информация о том, что, согласно показаниям консьержки, в квартиру приходил один молодой парень кавказской внешности. Представитель Следственного комитета России заявила, что личность подозреваемого устанавливается, в ближайшее время будет готов фоторобот. Тема двойного убийства быстро вышла в топы новостных сайтов и, судя по роликам на YouTube, активно транслировалась по телевидению.

Многие СМИ начали аккуратно связывать убийство с кавказской организованной преступностью. Получив моментальный отклик в виде вихря комментариев, а также лайков в социальных сетях, журналисты стали отрабатывать эту связку более уверенно, среди комментирующих ситуацию экспертов замелькали фамилии политиков, активно эксплуатирующих национальный вопрос, правых писателей, активистов патриотических движений.

Во «Вконтакте» появилась группа «Памяти Дениса и Сергея», менее чем за сутки в группу вступили сорок пять тысяч человек. Слова памяти в адрес убитых быстро сменились возмущенными репликами. Через два часа после создания в группе впервые прозвучало слово «акция», быстро вылившееся в поток обсуждений, комментариев и гифок, пробуждавших благородный гнев и жажду справедливости. В группе даже была создана отдельная ветка, в которой каждый мог написать свои проклятия в адрес «неустановленного кавказца».

Читая пожелания смерти убийце и его родственникам, Арсен испытывал странные чувства. С одной стороны, они были адресованы неизвестному ему человеку, который совершил убийство, а с другой – Арсена не покидало ощущение, что они направлены и на него. В нем формировалось какое-то неясное чувство вины, замешанное на мыслях о том, что он оказался не там и не тогда, что он как-то мог предотвратить это убийство и не сделал этого.

Между тем в «группе памяти» появилось сообщение, что полиция знает фамилию убийцы, но намеренно ее скрывает. Информация якобы была получена от сочувствующих полицейских. Администраторы группы опубликовали пост, в котором призвали каждого, кто его прочтет, связаться со своими знакомыми, работающими в полиции, и спросить, могут ли они помочь узнать данные убийцы. Публикация собрала более одиннадцати тысяч репостов, в комментариях сотни людей отписались, что им «обещали все выяснить». Каждый раз, просматривая тему, Арсен замирал, боясь увидеть там свою фамилию.

Арсен подолгу всматривался в аватары людей, которые писали в группе. Среди них почти не было бритоголовых громил, футбольных бойцов, замотанных в шарфы и несущих флаги, – это были обычные молодые ребята, таких он каждый день видел в метро, в офисе, в ресторанах. Все они были очень разными – по возрасту, социальному положению, по интеллекту; чье-то лицо излучало позитив, кто-то был хмур и серьезен, иные откровенно дурачились… Но было в них нечто общее, то, что привело их в эту группу, заставляло писать, следить за новостями, помогать планировать акции… Арсену тяжело было это принять, но на самом деле их связывало то, что все они хотели его смерти.

Из группы Арсен узнал, что на первое августа в центре назначен митинг памяти Дениса и Сергея. В обсуждении грядущего мероприятия было какое-то не вполне ясное коллективное предвкушение. Незнакомые люди договаривались встретиться и поехать туда группами, кто-то спрашивал, где можно оперативно напечатать флаг с фотографиями убитых, кто-то объяснял важность позвать как можно больше знакомых, чтобы «уж точно докричаться до Кремля».

Между тем в СМИ настал черед обобщений. В прайм-тайм вышел выпуск «Специального корреспондента», посвященный кавказской диаспоре в Москве. Хмурый журналист с голосом человека, страдающего похмельем, пространно рассуждал о национальном вопросе в столице. На экране в этот момент шел видеоряд: салон Porsche на Воздвиженке, пятачок перед метро «Добрынинская», где приезжие киргизы ожидали заказчиков на ремонт квартир, свадебный кортеж, мчавшийся по Садовому кольцу, две модельного вида блондинки, здание мечети, полицейская облава, главный корпус МГУ, отрывок из матча «Анжи». Потом вновь показали самого ведущего – он шел по коридору, а затем открыл дверь, из-за которой полился неестественно яркий свет, кустарно сгенерированный компьютерной программой.

Отвыкшего от телевизора Арсена сбивал рассинхрон видеоряда и информации, которую вещал закадровый голос, поэтому, постоянно теряя общую мысль ведущего, он выхватывал лишь отдельные фразы: «…москвичи – люди, конечно, гостеприимные, но, если надо, могут и уши надрать…», «…ничему не наученные печальным опытом Кондопоги…», «…о том, чей дом Москва, кавказцы уже давно говорят совершенно открыто…». После этих слов в кадре появился человек, чье лицо было скрыто. С сильным кавказским (скорее всего, ингушским, машинально отметил Арсен) акцентом он рассказывал о своем видении взаимоотношений кавказцев и москвичей: «Москва – наш город, здесь мы решаем, кто будет жить, а кто умрет… Для нас есть один закон – закон шариата. По нему мы жили и живем, а теперь и вы будете по нему жить». Запись передачи сразу появилась в группе во «ВКонтакте», и еще почти сутки участники смаковали дерзкие слова «дикаря».

Состояние Льва Семеновича оставалось тяжелым. Арсен думал о том, что тот, возможно, мог бы назвать имя настоящего убийцы, однако связывать с ним свои надежды он не спешил – врачи говорили, что задеты жизненно важные органы и прогнозы давать преждевременно.

Все эти дни Арсен напряженно искал выход из этой ситуации. В какой-то момент он вспомнил, что отец Бека занимал высокую должность в полиции и, возможно, смог бы помочь хотя бы выяснить, действительно ли полиция знает имя подозреваемого и не его ли это имя. Наученный опытом, он взял старую симку Лены и позвонил Беку.

– Алло, – практически сразу же услышал он в трубке.

– Бек, салам, это Арсен.

Бек молчал.

– Слушай, хотел поговорить с тобой. Может, слышал, у меня тут проблемы…

– Арсен, я сейчас не могу говорить…

– Да ты что? – наигранно удивился Арсен. – А когда сможешь?

– Арсюха… Давай я потом сам перезвоню.

– Бек, почему ты такая сука, скажи мне, а?

– Арсен, я не знаю, чего там у вас с Хасом за замуты, но давай ты меня в это впутывать не будешь.

В трубке раздались гудки.

Он несколько раз пытался звонить Исе, но тот сбрасывал вызов, только раз он прислал sms: «Решаем. На днях свяжусь». Арсен опасался, что Иса поступит с ним так же, как Бек или Хасан, и тогда ему совсем уже не на кого будет надеяться.

В какой-то момент измотанный ожиданием Арсен почти решился пойти в полицию и рассказать все, как было. С одной стороны, он понимал иррациональность такого поступка, с другой – он готов был на все, чтобы прекратить ожидание, чтобы понять – какова ситуация, что конкретно ему угрожает. В конце концов он все-таки взял себя в руки и твердо решил, что будет биться до последнего.

Чтобы занять время, Арсен начал раскладывать пасьянсы. Он нашел старую книжку «Пасьянсы и гадания» и последовательно стал ее изучать. Пасьянс требовал сосредоточенности, но при этом не заставлял думать. Активность ради активности, изысканная манная каша для заполнения времени. Арсен часами находился в полутрансовом состоянии, раскладывая попеременно Королевский пасьянс, пасьянс королевы Антуанетты и некий Госпитальный пасьянс. Он даже сам не заметил момент, после которого пасьянсы начали мутировать в гадания – перед каждым раскладом он загадывал: «Позвонит ли Иса?», «Обвинят ли меня в убийстве?», «Удастся ли все решить?» Пророчества карт были крайне разнобойны и то обнадеживали Арсена, то сулили ему самые серьезные проблемы.

Несколько раз звонила Лена, они болтали о разных мелочах, вроде погоды в Ижевске, новостей от общих знакомых, планах на день. Слушая звучащий в трубке любимый голос, Арсен старался аккуратно обойти вопросы о работе, настроении и в особенности о друзьях. Ему всегда было тяжело врать Лене: в такие моменты ему казалось, что он убивает что-то важное в их маленьком уютном мирке.

А потом в дверь позвонили.

* * *

– Братан, плохие новости, – с порога сказал Иса.

– Что случилось? – Арсен замер.

– Быстро собирайся, надо ехать.

– Иса, что случилось?

– Говорят, сегодня менты услышали твое имя.

Арсен прислонился к стене. Как ни странно, он почувствовал облегчение, наконец получив четкий ответ на тревожившие его вопросы.

– И что теперь?

– Едем в аэропорт, вылет через три часа.

Арсен зашел в комнату, взял сумку и начал рассеянно искать взглядом вещи, которые нужно было взять с собой в дорогу. Он открыл шкаф, начал перебирать рубашки, футболки, пиджаки, свитера. Каждая вещь казалась ему теперь безвкусной и абсолютно чужой. В какой-то момент Арсен поймал себя на том, что недоумевает – как и для чего он мог все это купить. В итоге он выбрал только пару джинсов и две белые футболки – одна с надписью «The Raven», вторая со сложным геометрическим узором на груди.

Закинув смену белья, Арсен подошел к столу, взял книгу Кутзее, которую он читал вот уже неделю, внимательно посмотрел на обложку, словно вчитываясь в фамилию автора, и аккуратно положил ее в сумку.

После этого Арсен вышел в коридор и молча кивнул стоящему в проходе Исе.

* * *

В дороге на Арсена накатила апатия. Казалось бы, все его планы, цели, мечты, даже сам факт его существования – все это вдруг оказалось под большим вопросом, однако единственной эмоцией, которую он испытывал, была скука. Беспредельно глубокая, засасывающая все сильнее скука.

– Сегодня тебя в розыск объявлять не будут, – неожиданно заговорил Иса. – За это мой человек отвечает.

Арсен смотрел в окно. Погода портилась, на улицах поднялся ветер, и редкие деревья вдоль Кутузовского раскачивались с такой силой, что порой казалось, их вот-вот вырвет из земли и понесет вдоль проспекта. Эта природная мощь сильно контрастировала с уныло плетущимися автомобилями, застрявшими в извечной пробке Кутузовского проспекта.

У Арсена все сильнее ломило в затылке – сказывалась острая метеочувствительность. Его внутренний барометр немедленно отзывался на любую перемену погоды. Для того чтобы понять, что погода испортилась, ему даже не обязательно было смотреть в окно, организм извещал об этом головной болью, рассеянностью мыслей, ощущением давления на глаза. Тяжелее всего ему приходилось, когда небо затягивало тучами и постепенно природа собиралась с силами, чтобы излиться на землю дождем. Дождь же, наоборот, был его моментальным спасителем, как только он начинался – все тягостные симптомы тут же исчезали.

– Мусора говорят, что имя твое кто-то вбросил. По ходу, сливает тебя Султик, – Иса помолчал. – Трое суток по всем каналам его ищу, не проявляется.

«Кайен» проехал парк Победы. Глядя на суету у входа в метро, Арсен вдруг вспомнил, как в детстве мама рассказывала ему о Москве. Она говорила удивительные, невообразимые вещи, в которые сложно было поверить, но которые так поражали воображение маленького Арсюшки.

«…А под землю люди спускаются на особых лесенках-чудесенках. И ездят там подземные поезда, которые всего за минутку увозят далеко-далеко…» В студенческие годы мама часто ездила в Москву на комсомольские слеты – ее, круглую отличницу, скромную, но с искорками в глазах, хорошо танцующую и поющую, традиционно привлекали на все мероприятия в качестве «лица кавказского комсомола». Мама всю жизнь вспоминала об этих поездках, часто пересматривала выцветшие фотографии, на которых она в компании других ребят была снята на фоне высоких, красивых зданий, так отличавшихся от многоэтажки, в которой жил Арсен с мамой, и других домов их города. Ребятам с маминых фотографий всегда было весело, они смеялись, обнимали друг друга. Мама говорила, что в Москве живут самые добрые люди на свете, и добавляла, что, если Арсюшка будет молодцом, они сядут в красивый самолетик и полетят в Москву в гости к ее друзьям.

Впечатленный этим рассказом, Арсен засыпал, и ему снилась Москва – огромный сказочный город, в котором люди передвигаются на летящих лестницах, где по дорогам ездят чудесные разноцветные автомобили, а движение регулируют улыбающиеся милиционеры в красивой форме. Ему снились магазины игрушек с игрушечными железными дорогами, по которым, деловито пыхтя, ездил маленький паровоз-шустряк. И еще ему снилась музыка. Красивая, волшебная музыка, которая раздавалась из Кремля, и музыку эту можно было услышать в любом уголке Москвы.

Внезапно странная суета на тротуаре привлекла внимание Арсена. Ровно, по-московски быстро шагавшие люди останавливались, отходили к бордюру и оттуда смотрели куда-то вдаль. Он заметил, что лица у прохожих были обеспокоенные, у кого-то даже испуганные. Арсен опустил стекло, чтобы рассмотреть то, что было вдали, и сразу же в салон машины донеслись невнятные крики. «Кайен» медленно приближался к тому месту Арбата, куда смотрели прохожие, крики становились громче. Вначале Арсену казалось, что поет хор, и он даже подумал, уж не крестный ли ход сегодня, но тут же понял, что ошибался, – к религии это шествие не имело отношения. Ровно, почти в ногу идущая колонна из 30–35 человек выглядела пугающе организованной. У участников колонны не было униформы или единого дресс-кода (Арсен одернул себя за корпоративное словечко, явно не подходившеe по контексту), однако что-то общее в их внешнем виде точно было. Присмотревшись, можно было обнаружить, что это был принцип абсолютной функциональности одежды. Ни у кого из них в одежде не было болтающихся элементов, широких рукавов, расправленных рубашек или футболок, за которые можно было схватить в драке, не было модельных туфель, мокасин и прочей мешающей добротному удару обуви – только спортивные трико, кроссовки, тяжелые армейские ботинки, обтягивающие майки, заправленные под ремни с тяжелыми металлическими бляхами, у кого-то плотно застегнутые брезентово-холщовые куртки.

Невидимый запевала скандировал:

– Один за всех!

Остальные неистово вторили ему:

– И все за одного!

Колонна двигалась целенаправленно, с ровной скоростью, в известном только ей направлении. Никто из идущих не переговаривался друг с другом, вместо этого все вместе они кричали речовку.

Несмотря на внушительный внешний вид участников шествия, чувствовалось, что каждый из них еще не начал проявлять себя, что внутри каждого есть сжатая пружина, которая раскроется в назначенный час, – и эффект от этой пружины мог оказаться страшным.

Во главе колонны шел крепкий высокий парень в куртке-бомбере, светлых джинсах и, несмотря на лето, с повязанным на шее синим шарфиком какой-то футбольной команды. Арсен был равнодушен к футболу, поэтому распознать, к какому клубу молодой человек принадлежал, он не смог. Сразу за ним шли двое крепко сбитых ребят, развевающих флаги. Один был узнаваемым издалека российским триколором, другой флаг Арсен не смог разглядеть.

Время от времени парень в бомбере, не оборачиваясь, словно нокаутируя кого-то невидимого, резко выкидывал вперед кулак и кричал:

– Один за всех!

Толпа слаженно подхватывала:

– И все за одного!

Ветер становился все более сильным. По Арбату неслись небольшие тайфунчики пыли, вихрем поднимаемые с асфальта. Большой обрывок газеты (Арсен про себя отметил, что это была бесплатная газета «Метро»), подбрасываемый порывами ветра, летел прямо в лицо шагающему впереди парню в бомбере. Арсен уже представил себе комичность ситуации, когда газета достигнет цели, однако парень, не переставая выкрикивать очередной запев кричалки, ловко поймал газету и, скомкав, выкинул ее в сторону.

Арсен начал вспоминать – не слышал ли он о каких-то намечавшихся в городе футбольных матчах либо шествиях и маршах, однако ничего не приходило в голову.

– Иса, какое сегодня число?

– Первое.

Именно в этот момент Арсен разглядел второй флаг. Это был флаг с фотографиями убитых Дениса и Сергея.

Глядя на улыбающегося Дениса, Арсен вспомнил дуло пистолета.

– Я виделся с Хасаном, – внезапно сказал он Исе.

Иса немного насмешливо, но в то же время сочувственно посмотрел на Арсена. Тот сразу понял, что можно не рассказывать дальше, Иса явно не допускал иного развития событий, нежели то, что он спрогнозировал изначально. Было очень больно осознавать, что он оказался прав.

Пробка наконец начала рассеиваться, и машина поехала быстрее, оставляя позади выкрики «…и все за одного!»

– Знаешь, а вот мы теперь ни хера не все за одного… – Арсен почувствовал, что ему сложно подбирать слова, давящая боль в затылке становилась все сильнее, забирая невероятно много внимания и сил. – Самое тяжелое во всем этом… Что больше никогда не будет… Не будет того, что раньше. Никогда больше мы не будем сидеть в «Чайхане», никогда мы с Хасаном не будем ловить ха-ха с Бека и его телок. Никогда ты не будешь у него счет забирать… Знаешь… Никогда не будет такого чувства, что мы друг за друга порвем… И что эту планету мы вращаем… Теперь все поодиночке.

Арсен замолчал, он не мог говорить, потому что в носу защипало и подступили слезы…

– А все остальное для меня неважно, веришь?

Иса вздохнул.

– Это только пока, Арсюха. Только пока неважно, – печально сказал он.

* * *

Как они доехали до аэропорта и что делали внутри, Арсен запомнил плохо. Голова болела, мысли путались. Иса что-то говорил, но Арсен постоянно терял нить разговора. Когда ломота становилась особенно невыносимой, в ушах появлялся громкий гул. В такие моменты Арсен почти не понимал, где находится, потом боль немного отпускала, и тогда он слышал Ису.

– Арсюха, ты только не бойся ничего. – Арсен обнаружил, что сидит с Исой в кафе аэропорта. – Мы сейчас зверски действовать будем – всех на уши поставим, если надо, Султику рога свернем, но вопрос решим.

Арсен держал в руках чашку кофе и, медленно раскачивая ее, рассеянно наблюдал, как на стенках остается темный зернистый ободок.

Иса продолжал:

– Я Москву подключу, Чечню подключу, лондонских нохчей впрягу. Мне все по круговой должны, раз в жизни с них долги получу. Ты отдыхай спокойно, загорай, считай, что ты на курорте. Помнишь, ты предлагал на острова ломануть? Вот тебе и острова.

Это воспоминание неприятно отозвалось в памяти.

– Надо Лене позвонить, – сказал Арсен.

– Никуда звонить не надо. Дай сюда телефон, – сказал Иса.

У Арсена не осталось сил спорить, и он протянул Исе трубку. Тот, покопавшись, вытащил sim-карту и, с силой сдавив, переломил ее пополам.

– Тебя там в аэропорту встретят. Всем, что понадобится, снабдят.

– Кто? – спросил Арсен, с трудом находя силы на каждое слово.

– Свои люди, – ответил Иса.

– Как я их узнаю?

– Узнаешь. – Иса неопределенно повел плечами.

Они подошли к зоне паспортного контроля.

– Братуха, – Иса ладонями обхватил голову Арсена, – я не знаю, будет, как раньше, или не будет, но я за тебя любого порву. Как за брата, как за сына порвал бы, так и за тебя порву. А потом ты вернешься, и мы с тобой так эту планету завращаем… А Хасан и шихи его… С них Аллах получит. И уж там спрос будет по полной.

Они обнялись. Арсен хотел было что-то сказать, но, постояв немного, еще раз обнял Ису и пошел к стойке контроля. Протянув паспорт, почувствовал, что его отпустило – ломота в затылке прошла. Арсен повернулся к все еще стоявшему у зоны контроля Исе и прокричал:

– Похоже, дождь начался!

Иса, не расслышав, развел руками.

Арсен указал пальцем на небо.

Иса улыбнулся и с чувством вскинул сжатую в кулак руку.

– Куда следуете?

Арсен обернулся к сотруднице аэропорта, растерянно посмотрел на билет и ответил:

– Джакарта, Индонезия.