Текст книги "Синий бар"

Глава 19

Газета «Мумбайский вестник»

Танцевальные бары снова откроют в Мумбаи, согласно постановлению Верховного суда Индии

2:30 PM IST, 18 октября, Мумбаи.

Верховный суд Индии принял решение, вызвавшее неоднозначную реакцию как в социальных сетях, так и вне их, постановив, что танцевальным барам в Мумбаи разрешено возобновить работу по лицензии. Однако при этом были введены новые правила. Исполнительницам разрешено давать чаевые, но гости не имеют права осыпать их денежными купюрами. Танцовщицы и владельцы баров будут подписывать официальные контракты, структура которых будет определяться ими самостоятельно. Сумма оплаты может быть согласована между ними, но владельцы баров не обязаны платить фиксированную зарплату или устанавливать камеры видеонаблюдения внутри баров по соображениям конфиденциальности.

Коллегия из трех судей в составе Б. К. Бхатта, Ашиша Нехры и Амрита Соланки отменила статью шесть Закона штата Махараштра о запрете непристойных танцев в гостиницах, ресторанах и барах и защите достоинства женщин (работающих в них), которая запрещала выдачу лицензий танцевальным заведениям. Владельцы гостиниц и ресторанов, исполнительницы и другие лица неоднократно оспаривали этот закон, подавая отдельные петиции в различные суды.

Спустя четырнадцать лет в Мумбаи вновь заработают танцевальные бары, и различные слои населения по-разному отреагировали на эту новость. Владельцев баров и женщин, ищущих работу в таких местах, это, естественно, обрадовало, однако некоторые религиозные организации и группы по защите прав женщин осудили этот шаг.

«Мы понимаем, что многие женщины, работающие в танцевальных барах, являются основными кормилицами для своих семей, – сказала Шикха Паранджпе, президент Женской ассоциации в Неруле, в ответ на решение Верховного суда. – Но с другой стороны, правительство должно бороться с торговлей несовершеннолетними девочками. Танцевальные бары вновь откроются, но необходимо строго следить за тем, чтобы в них соблюдался закон и женщины не подвергались эксплуатации».

Завсегдатаи подобных заведений, напротив, рады тому, что мумбайские бары станут более качественными и разнообразными. Один из посетителей, отказавшийся назвать свое имя, прокомментировал это так: «Я буду одним из первых посетителей в «Синем баре» на следующей неделе. Некоторые из девушек, работавших в нем много лет назад, возвращаются, а открывать шоу будет известная красотка».

Глава 20

Тара

Четырнадцать лет. Четырнадцать лет – максимальный срок заключения в Индии. Именно столько длилось изгнание в леса бога Рамы. Тара скорчила гримасу при этой мысли. В ее случае все было совсем наоборот: Мумбаи был для нее и изгнанием, и тюрьмой. На этот раз она не позволит ему стать ни тем, ни другим. Неделя. Это все. Потом она снова уедет, навсегда.

Тара вышла из кондиционируемого аэропорта в жаркий и влажный Мумбаи, таща за собой маленький чемодан. Она обвела взглядом толпу водителей с плакатами в поисках своего имени. Ее босс, Шетти, должен был прислать за ней машину.

Она выпрямилась, пытаясь побороть накативший панический страх, который все еще вызывали у нее толпы людей в крупных транспортных узлах. Она находилась в аэропорту Мумбаи, а не на железнодорожной станции Боривали. Телефон у нее в руке был ее собственным, а не подаренным Шетти. Она могла потратить здесь сколько угодно времени. Не было ни трехминутного дедлайна, ни ужаса перед неизвестностью. Тара сделала долгий, спокойный вдох.

В Мумбаи пахло по-другому. Или это она пахла иначе? Шетти оплатил ее первый полет. Теперь она понимала объявления на английском языке и обрывки разговоров вокруг. Ее новая одежда тоже была другой. Исчезли блестящие, слишком обтягивающие лехенга-чоли, в которых она танцевала в «Синем баре». Исчезло, подарив ей вздох облегчения, и царапающее кожу сари с синими блестками, в котором она ходила на вокзал. На ней были темные джинсы и рубашка с длинными рукавами: она выглядела как женщина, возвращающаяся из рабочей поездки. Удобные туфли и волосы, завязанные в тугой хвост, дополняли ее образ. Тара оделась так для новой работы. Она была старше, и в тридцать один год ее тело округлилось, несмотря на ежедневные многочасовые занятия домашними делами и танцами.

Спустя какое-то время она нашла свое имя – просто «Тара» корявыми буквами на хлипком клочке бумаги. Она подошла к невысокому седому водителю. Он подвел ее к месту посадки и попросил подождать, пока подгонит машину со стоянки.

Когда-то она представляла себе, как ее полное имя, Нойонтара Мондал, будет красоваться на рекламных щитах и в журналах. Тара поправила рубашку. Она никогда не будет сниматься в кино, о ней никогда никто не узнает, кроме нескольких учеников, которых она тренировала, их родителей, соседей, которые участвовали в ее любительских постановках, и Зои, которая жила через дорогу и зарабатывала тем, что сидела с детьми, делала татуировки хной и косметические процедуры тем, кто не мог себе позволить ходить в салон.

Тара поднесла к носу татуировку на руке, вдохнула земляной, похожий на сено, аромат и улыбнулась.

– Это на удачу. Интересный, современный дизайн, – говорила Зоя, нанося хну. – Шетти не будет возражать. Ты же теперь не просто танцовщица. Ты еще и хореограф.

Для владельца бара Шетти был неплохим человеком. Не развратный и не жестокий, как другие, он следил за тем, чтобы никто не приставал к девушкам. Посылал за ними авторикш, платил охранникам в доме, где они жили, чтобы тот следил за их безопасностью, и нанимал вышибал, которые выгоняли всех, кто лапал девушек без их разрешения. Однако он боготворил деньги и никогда не позволял своим девочкам забывать об этом.

– А как же убытки, которые мы ему причинили, когда сбежали?

– Не волнуйся, – успокоила ее Зоя. – Шетти все это время точно знал, где мы живем. Ты думаешь, он не стал бы действовать раньше, если бы хотел отомстить?

– Я не знаю, Зоя. Ты все время говоришь, что этот твой Расул защитил нас, но…

– Это он и был. Как ты думаешь, о чем мы с ним говорили по телефону, как не об этом, а?

Зоя и ее парень, Расул.

Расул Мохсин прошел путь от пузатой шестерки мафиозного босса до дона мафии. Каждое утро Зоя возвращалась с синяками, которые изо всех сил старалась скрыть – на горле, груди, спине и в других местах, которые не позволяла Таре трогать. Каждый день после обеда он приходил к ней с духами и розами, а потом умолял простить и рыдал возле квартиры на Мира-роуд, в которой Тара и Зоя жили еще с шестью девушками. Каждый божий день все повторялось сначала.

Все это прекратилось четырнадцать лет назад, когда Зоя сбежала из Мумбаи вместе с Тарой и пачками грязных денег, украденных у Расула. У него были все основания для того, чтобы перерезать им горло – обычное дело в его профессии. Однако он этого не сделал.

Тара вздохнула. Только Зоя и Расул понимали свои отношения, которые теперь протекали на расстоянии, пока Зоя находилась в Лакхнау. Он умолял Зою поехать в Мумбаи вместе с Тарой, но прилетела только Тара.

Вокруг пассажиры толкали друг друга, гремели тележками, бормотали извинения. Кто-то ругался. И никто даже не смотрел в ее сторону. Это тоже что-то новенькое. Пот струйками стекал у нее по вискам, оставлял влажные пятна под мышками. Наконец она заметила водителя, который медленно пробирался сквозь толпу такси, каршеринговых машин и частных автомобилей.

Оказавшись в салоне с кондиционером, она вздохнула с облегчением. Больше десяти лет назад она убегала от Шетти, как преступница, которую разыскивает полиция, а теперь он прислал за ней вполне сносный седан. Не блестящий и не новый, внутри него воняло табаком, но все же. Это свидетельствовало о том, что Шетти говорил правду, когда уверял Зою, что Тара может спокойно выполнить свою работу, взять деньги и вернуться домой. А деньги ей были ой как нужны. А ему нужна была хорошая ведущая танцовщица и хореограф, которая понимала бы суть работы, но не по мумбайским расценкам. От нее требовалось оттанцевать семь ночей в обновленном «Синем баре», переместившемся в другой район, и обучить танцам нескольких девушек. Легко.

Последние тринадцать лет прошли в пеленках, приучению к горшку, школьной учебе и истериках во время еды. Ее Пия.

Эта реальность ничем не была похожа на ту, которую она оставила в Мумбаи. Она смотрела на огромные рекламные щиты, расставленные по обочинам дороги, и разглядывала новых кинозвезд. Она была наивна и мечтала о невозможном. Зажужжал телефон, и Тара открыла пришедшее сообщение.

Пия спрашивала, приземлилась ли она. Она не решалась звонить дочери, пока не останется одна: чем меньше Шетти будет знать о ее нынешней жизни, тем лучше.

Она набрала и отправила сообщение, пообещав, что позвонит позже. Тара выдохнула и закрыла глаза. Не исключено, что все эти предосторожности не помогут.

Зоя утверждала, что их побег навредил бизнесу Шетти, но еще большим бедствием стал полный запрет баров в Мумбаи. Теперь, когда правительство снова стало выдавать лицензии, Шетти сможет вернуть свои деньги и даже преумножить их. Ей нужно было сосредоточиться только на Пие и новой международной школе, куда та могла поступить, если бы только у Тары получилось собрать деньги на ближайшие несколько лет, по прошествии которых ее дочь получит право на получение стипендии.

Таре нужно было использовать все свои преимущества, пока тело ее не подводит, пока она может выполнять двойную работу – ведущей танцовщицы бара и хореографа. К сорока годам ей придется ограничиться хореографией. В таком маленьком городе, как Лакхнау, за это мало платят, а в мегаполисе у нее недостаточно связей, чтобы добиться успеха. К тому времени Пие исполнится двадцать один год, она окончит бакалавриат и будет готова учиться дальше, а позже и выйти замуж.

Зоя умоляла ее позвонить Арнаву, рассказать ему о Пие и попросить о помощи, но что она ему скажет? «Я не говорила раньше, но у тебя есть дочь-подросток? Я скучала по тебе больше, чем могла предположить?» Где бы она была сегодня, если бы вместо этого побежала к Арнаву? Нет смысла предаваться фантазиям. Арнав наверняка уже женился, обзавелся другими детьми. Незаконнорожденная дочь ему ни к чему.

Тара открыла глаза, когда машина остановилась, застряв в пробке. На противоположной стороне дороги стоял киоск с пао бхаджи, и она вспомнила острое карри, от которого у нее когда-то горел язык. Она приоткрыла окно, чтобы лучше разглядеть киоск, но вскоре закрыла его. В Мумбаи стало больше смога. Выхлопные газы затуманили окна машины. На заднем сиденье старого фургона Maruti, ехавшего впереди, она заметила огромного белого козла, морда которого была размером с окно, тело едва помещалось в салон, а глаза расширились от ужаса. Тара отвернулась и заставила себя спокойно дышать, пока машина снова не тронулась с места.

Через час водитель свернул к шикарному жилому комплексу.

– Мы приехали, мадам.

Она не знала, где жил Шетти, но, судя по старому мотороллеру, на котором он ездил на работу, точно не в этом огороженном от внешнего мира дворце. Водитель махнул рукой охраннику, который открыл перед машиной высокие ворота. Фонтаны, пышные растения, укромные тропинки – стены скрывали тайный сад, имевший мало общего с трущобами через дорогу. В этом Мумбаи не было открытых стоков, визжащих полуголых детей, коров и коз, бродячих собак. Один и тот же город имел два совершенно разных обличья. Похоже, Шетти хорошо заработал на ресторанах, владением которых хвастался. Зачем ему вообще открывать танцевальный бар? Машина остановилась перед вестибюлем со стеклянными стенами, и Тара поправила рубашку, прежде чем покинуть салон. Пора встретиться с бывшим боссом.

***

Человек Шетти подвел ее к лифту и нажал на кнопку пятьдесят девятого этажа.

Мгновением позже лифт с грохотом открылся в чьей-то гостиной, и Тара покачнулась, когда он резко остановился. Она сразу поняла, что это квартира Шетти, когда увидела ковер с золотой отделкой, стулья и столы на золотых ножках, помещенные в золотые рамы картины божеств, висевшие на стенах. В воздухе стоял густой запах ладана и камфары, которые тут жгли долгие годы.

Это напомнило ей прежний кабинет Шетти – маленькую комнату без окон, расположенную в задней части бара, источавшую запах благовоний, сандалового дерева и цветов с алтаря, уставленного божками в белых с золотом одеждах.

В те дни он не носил ничего, кроме светлой рубашки с короткими рукавами и того же оттенка мунду, мужскую юбку. На лбу у него всегда была метка из белого пепла.

Тара сделала шаг назад, когда босс, традиционно одарив ее отеческой улыбкой, появился в помещении, как призрак из прошлого, и раздвинул тяжелые парчовые шторы. На его висках и бакенбардах появилась проседь, он ходил ссутулившись, но в остальном остался совершенно таким же, как раньше. На лбу у Шетти белел пепельный след, и он носил все тот же белый наряд. Единственное, что изменилось, – это множество золотых колец, браслетов и цепей, которые висели на нем, если судить по их обилию, тяжким грузом.

Он жестом пригласил ее присесть. Это что-то новенькое. Она никогда не сидела в его присутствии.

Тара охватила взглядом небесный простор, который открывался с балкона позади Шетти. Выше, чем сейчас, она никогда не была, если не считать недавнего полета. Позвякивая браслетами, мужчина опустился в кресло, украшенное так богато, что подходило для съемок исторического фильма.

– Ты, наверное, устала после перелета.

Еще одна новость. «Устала? О чем это ты? – часто повторял Шетти с улыбкой на губах и сталью в глазах. – Выпей стакан воды и возвращайся на сцену».

Зоя, которая обучала ее, когда она впервые пришла в бар в тринадцать лет, предупредила: «Ты хорошо танцуешь, но прибереги силы для лучших клиентов, которые приходят поздно вечером, иначе к тому времени ты слишком устанешь. Мужчины постарше бросают больше денег». Тара только рассмеялась в ответ. Она не верила, что танцовщиц осыпают деньгами, пока сама это не увидела, выглянув из-за двери комнатки, служившей гримеркой для пятнадцати девушек, работавших в «Синем баре».

Сейчас они были не там, но многое его напоминало. Например, моменты, когда Шетти смотрел на нее, как бакалейщик в Лакхнау смотрит на продукты, которые кладет на весы. Его взгляд оценивал и измерял.

– Ты стала совсем взрослой, но Зоя была права: ты не выглядишь на свой возраст. – Тара присела на краешек стула напротив него, на твердую подушку. Ответа он не ждал, поэтому Тара промолчала. – Будешь открывать шоу, за тобой выйдут другие девушки. Зоя сказала, ты работала хореографом, верно?

Как много Зоя рассказала этому человеку? Таре нужны были деньги, но она хотела, чтобы Пия и ее жизнь в Лакхнау существовали отдельно от той недели, которую она проведет здесь.

– Тара?

– Да.

– Научи девочек всему. Некоторые из них новенькие. В наши дни зрители ожидают большего, чем в ваше время. Убедись, что они хорошо смотрятся вместе.

В ваше время. Таре было уже за тридцать. Новые девушки, новый мир. Она больше не девочка из бара, она теперь учительница. Кто-то, кто говорит людям, что им делать.

– Есть вопросы?

Много лет назад Тара покачала бы головой. Но сейчас вместо этого она встала.

– Где мой аванс?

– Я позаботился о нем. – Шетти указал на человека, который молча стоял у двери. Он шагнул вперед и протянул ей конверт. Босс тут же обяснил: – Это за первые две ночи. Сделай все правильно, и я тебя не разочарую.

Тара сунула конверт в сумочку, зная, что пересчитает деньги, как только останется одна.

Глава 21

Билал

В своей маленькой однокомнатной квартире Билал опустился в мягкое, потертое кожаное кресло. Его убежище находилось не близко от квартиры мальчика в Андери, но и не настолько далеко, чтобы он не смог вернуться, если его позовут. Мальчик устроил ему допрос с пристрастием, но он выдержал его: промолчал, проигнорировал словесные оскорбления и даже пинок. Это Билал нашел Расула Бхая. Его роль заключалась в том, чтобы удостовериться: то, что должно исчезнуть, действительно канет в небытие. А теперь полиция Мумбаи обнаружила три старых захоронения, да еще и новое тело. Билал закрыл лицо руками. Надо было бежать, когда еще оставалась возможность.

Телефон мог зазвонить в любую минуту. Билал приказал себе не волноваться. Он уже давно этим занимается. Расул не узнает.

Расул вел войну с Виджаяном и проиграл огромный кусок своего бизнеса дону, которого все мумбайцы знали как Унну. Однако он же заставил Унну бежать в Дубай. Если Расулу станет известно, что люди Виджаяна достали тела, которые он похоронил… Билал мог представить себе несколько вариантов развития событий. Все одинаково неприятные. Он пытался рассказать об этом мальчику, но тот его не слушал. Телефон Билала зазвонил ровно в 16:00. Он хотел, чтобы вся Индия поучилась пунктуальности у боссов мафии.

– Спасибо, что согласились поговорить, Бхай.

Билал хотел пожаловаться, но после последнего разговора с Расулом ему нужно было проявить осторожность.

– Ты звонил по поводу проблем с посылкой.

Расул знал, но не сказал ему. Они все называли это посылкой, как будто речь шла не о трупе человека. Отчасти это соответствовало действительности, после того как мальчик заканчивал свои дела, в изуродованных телах оставалось мало людского.

– Жаль, что ты не предупредил меня, Бхай. Панду нашли три старых посылки.

Панду – придурки-полицейские. Вот только инспектор, обнаруживший тела, имел совершенно противоположную репутацию.

– Старые, должно быть, уже сгнили. А новая посылка ничего им не даст. Фургон был без опознавательных знаков. Никто его не найдет. Не волнуйся.

Билал хотел отвесить дону такую затрещину, чтобы у него зазвенело в ушах. Неписаный контракт гласил: никогда не хоронить их в Мумбаи. Как люди Расула могли закопать три тела так близко друг от друга? На те деньги, которые требовал Расул, Билал мог бы купить квартиру или две в районе, где живут кинозвезды.

– Мы договорились, что они исчезнут, Бхай.

Всегда будь вежлив и никогда не говори, сколько ты заплатил, напомнил себе Билал.

– На этот раз мальчики запаниковали. – В его тоне появился намек на угрозу. – Я с ними больше не сотрудничаю.

После паузы Расул продолжил:

– В следующий раз мы сделаем это бесплатно.

– Следующего раза не будет. – Если мальчик снова напортачит, Билал не станет убирать за ним. Он принял меры.

– Будет. А что с предметами, которые тебе прислали мои ребята? Они работают?

Билал выложил огромную сумму за них, но Расул говорил об этом как об одолжении.

Он закончил разговор, получив от Бхая кучу пустых заверений. Много лет назад они познакомились через связи Билала в мечети. Тогда Бхай не знал его настоящего имени и адреса. Билал задавался вопросом, так ли это и сейчас.

Сделают ли люди Расула то, за что им платят, – возьмут ли они на себя вину в случае ареста? Они оказались вовсе не такими профессионалами, как уверял его Расул.

Билал встал. Если расследованию дадут ход, он должен будет исчезнуть, что бы и кому бы он ни обещал. Ему нужен запасной план.

Глава 22

Арнав

Несмотря на несколько дней, проведенных в раздумьях, Арнав так ничего и не решил по поводу предложения Джоши о повышении. Ему нужно было поговорить с начальником, но Мхатре с того дня не появлялся в офисе: он был на недельном семинаре на выезде.

Арнав уставился на доску перед собой, на которой он записал список дел в хронологическом порядке.

Висяки

Полицейский участок Н М Джоши Марг: 2002 г.

Таз и бедренная кость женщины. Череп, руки, ноги отсутствуют. Нераскрытое дело. Сотрудник, проводивший расследование: на пенсии, нет возможности разыскать.

Полицейский участок Дадар: 2003 г.

Кости, аналогичные описанным выше. При анализе почвы обнаружены обесцвеченные блестки. Старший инспектор Бендре: погиб в ДТП.

Полицейский участок Азад Нагар: 2008 г.

Разложившееся тело без головы, рук и ног, найденное в канализации. Сотрудник, ведший расследование: инспектор Гауде, переведен в отдел Местного оружия в Ворли.

Арнав позвонил Наик. В тот день ее не было на работе: возникли проблемы с установкой искусственной руки мужу.

– Вы узнали что-нибудь о смерти субинспектора Бендре?

– Дорожно-транспортное происшествие, сэр, но виновных так и не поймали. Господин Мхатре подписал рапорт.

Арнав на секунду замолчал. Значит, Тукарам был прав.

– Нет записей с камер видеонаблюдения?

– В 2003 году на этом участке дороги не было камер, сэр. Не было и свидетелей, вечер слишком поздний. Дорога была на ремонте. На гравии не нашли четких следов шин. К тому времени, когда тело обнаружили, он был мертв уже несколько часов.

– Хорошо, Наик, спасибо.

– Я отправила вам подробности по электронной почте. – Наик сделала паузу. – И спасибо за рекомендацию, сэр.

– Не стоит благодарности.

Арнав закончил разговор и обновил почту, постукивая ногой по полу: медленное соединение испытывало его терпение на прочность.

Официальная рекомендация от Арнава означала бесплатную консультацию для мужа Наик: это самое малое, что он мог сделать для хорошего офицера. Он часто жалел, что неспособен на большее. Ему не удалось добиться ничего, кроме этого визита к врачу.

Арнав вернулся к доске.

Другие следователи исчезли, но он все еще мог побеседовать с инспектором Гауде.

Арнав проверил компьютер. Пару дней назад он дал интервью по делу Версовы. Несколько газет его напечатали. Он упомянул о связи со стройплощадкой Танеджи, но не об обнаруженных Мешрамом телах, и даже не заикнулся о делах в Дадаре, Азад Нагаре и Н М Джоши Марг. Он не мог позволить себе предупредить убийцу о грозящей ему опасности.

Коротенькие заметки, которые вышли на основе его интервью, вполне могли помочь получить информацию от кого-то, кто был в сговоре с убийцей или с преступниками, которые избавляются от тел. Многие представители криминального мира Мумбаи просматривали посвященные этому разделы газет в надежде продать информацию в обмен на часть немаленького бюджета, который полиция Мумбаи выделяла на сотрудничество с неофициальными источниками.

Команда хабри Арнава рыскала по мумбайским переулкам, как толпа крыс. Но не тех больших крыс, для уничтожения которых Сануправление нанимает целую армию рабочих, пугающих индийских бандикот, шастающих по своим делам по мумбайским тротуарам с большей целеустремленностью, чем некоторые жители города. Нет, его люди работали куда тоньше, но от них пока не было слышно ни слова. Арнав еще в школе узнал, что крысами называют предателей. Он надеялся, что в этом смысле слово ему не пригодится.

Али так и не удалось пробраться в гараж, чтобы сфотографировать черный фургон. И никаких сведений по поводу контракта на утилизацию он тоже не присылал. Шестерка, который трепался, исчез. Ходили слухи, что он может и не вернуться. Это вписывалось в теорию Арнава о том, что Расул работает по контракту. Он бы в два счета расправился с болтуном. Али получит еще одно напоминание и предложение, от которого не сможет отказаться.

Арнав проверил свежие данные, присланные Наик: они исключали причастность к делу двух женщин, пропавших в разных районах Мумбаи, в остальном подходящих под примерное описание жертвы. Ни у одной из них не было родимого пятна под грудью.

Арнав сделал снимок доски на телефон, чтобы иметь возможность сверяться c ней, даже когда он не в участке. Затем повернул доску лицом к стене: прежде чем уйти, он должен закончить отчеты для показаний в суде.

Телефон звякнул: пришло сообщение от доктора Мешрама с просьбой позвонить. Арнав тут же набрал его.

– Я должен извиниться, – начал доктор Мешрам.

Они вели вместе множество расследований, но доктор Мешрам еще ни разу не извинялся.

– В чем дело?

– Новая находка в деле Версовы. Что-то похожее на серьгу, но с зажимами с обеих сторон. Я пришлю вам фотографию по электронной почте.

– Почему мы не заметили ее раньше?

– Мой постоянный ассистент был в отпуске в день вскрытия. Его заместитель нанял в помощь поденщика, и тот украл эту вещь с тела.

– Но мы были на месте преступления, – заметил Арнав. – Мы бы заметили ее.

– По словам поденщика, она лежала под телом, между ног у жертвы. Ему кажется, что это поддельный камень, но надо осмотреть его получше. Похоже на сапфир.

Сапфир? Любопытно. Арнав вспомнил, что все тело убитой женщины было депилировано. Судя по его опыту в других делах, это была частая практика в порноиндустрии и проституции.

– Откуда мы знаем, что вещь именно с того тела?

– Мы нанимали поденщика только для того дела. Мой временный помощник видел его с этой штукой в руках. Вы же знаете, какими они бывают.

Поденщики прикасались к телам, которые никто из полиции не тронул бы и пальцем. Они перевозили трупы внутри морга и дальше, в крематорий и на кладбища, иногда помогали с телами и инструментами во время вскрытий. Большую часть времени они были либо под кайфом, либо пьяные, часто ходили с красными глазами. Он их не винил. Чтобы пережить без подготовки и без должных защитных костюмов ужасы постоянной работы с мертвыми телами – разложившимися, разбомбленными, обугленными, раздавленными, – любой запьет.

– Пришлите мне эту фотографию, – попросил Арнав.

– Сейчас. С одной стороны нацарапана буква «М». Или это может быть «W», смотря как посмотреть.

– Пожалуйста, отметьте эту деталь, – попросил Арнав. – И доктор Мешрам, я должен буду включить это в свой отчет старшему инспектору Шинде.

– Я надеялся…

Арнав все же смягчился.

– Я опишу подробности и обязательно упомяну вашего временного помощника и поденщика. Я не буду вменять вам в вину небрежность, но это единственное, что я могу сделать.

Если Арнав хочет, чтобы доктор Мешрам и дальше старался ради него, ему придется сделать поблажку. В полицейской среде, как и в любой другой, главенствующее положение занимают личные отношения между людьми.

– Есть ли что-нибудь еще, – Арнав говорил осторожно, – относительно тех висяков, которые мы отправили вам на рассмотрение?

– Я как раз собирался подойти к этому вопросу. Кости из дела в Дадаре. На них есть сколы, следы на голенях, большеберцовой и малоберцовой костях. В нижней части, где они соединяются с таранной костью, образуя голеностопный сустав. Судя по форме следов, скорее всего, использовалась пила.

– Это подтверждает, что стопу отпилили?

– Да. – Раздался шелест страниц. – Это дело 2003 года. Тот, кто расчленяет эти тела, как сказать… стал опытнее, кья, как выучившийся студент-медик. В этот раз разрез был чистым, его сделали через сустав. Я пришлю вам фотографии.

Демон Раван, который совершенствуется с каждым разом. Арнав тяжело вздохнул. За эти годы его жертвами стали семь женщин. Их могло быть и больше – возможно, не всех нашли. Этот Раван вряд ли остановится, если его не поймает полиция. Ни Мхатре, ни Джоши, похоже, не понимали, что это дело может оказаться гораздо серьезнее, чем дело Рамана Рагхава, который много лет назад, еще в шестидесятых, забил до смерти десятки жителей трущоб. За тот арест полицейского наградили Президентской медалью и повысили в должности до помощника комиссара полиции Мумбаи.

Что еще более важно, убийца, возможно, уже сейчас выслеживает свою следующую жертву.

Арнаву нужна статья подлиннее, в более крупных газетах. Лонгрид обо всех застопорившихся расследованиях в международной газете может дать желаемый эффект. Туда же можно приплести коррупцию в полиции, поставить под прицел Джоши. И ему придется рассказать Шинде о статье, о драгоценностях и, что самое важное, о том, что, вероятно, черный фургон принадлежит Расулу и у него заключен контракт с Танеджей.

Джоши и Мхатре не будут лезть в это дело благодаря связям Танеджи в высоких кругах. Такой магнат, как он, несомненно, мог позволить себе и контракт на утилизацию трупов, и покупку ювелирных изделий с сапфирами.

У Арнава зазвонил телефон: а вот и тот, с кем он хотел поговорить.

– Почему ты дал интервью газетчикам, не предупредив меня? – рявкнул Шинде, даже не попытавшись поприветствовать его. Арнав выдержал паузу, прежде чем ответить другу. Шинде нужно сохранять спокойствие и регулярно принимать обезболивающие.

– Ты попросил меня помочь в этом деле, а это часть процесса. Если у кого-то есть информация, он откликнется за соответствующее вознаграждение.

– Я отстраняю тебя от дела.

– У меня могут быть важные данные, которые приведут тебя к Расулу.

– Это не имеет значения. Возможно, ты уже предупредил Расула. Верни дело в участок Версова.

– Позволь мне сначала поговорить с тобой дома, хорошо? Почему ты…

– Больше никаких интервью прессе, слышишь?

– Хорошо.

– Передашь дело, как только я вернусь в офис.

Арнаву придется потянуть время, пока он не разузнает больше о черном фургоне и о сапфире. Шинде образумится, как только увидит прогресс.

Когда телефон прозвенел в очередной раз, Арнав открыл изображения, которые прислал ему Мешрам. Он пролистал фотографии костей, отмечая сколы, на которые обратил внимание доктор. Украшение, серебряное с вкраплениями синего камня, не имело ни колец, ни застежек, только толстые зажимы на концах, которые можно было загнуть. Он попросил Мешрама прислать ему это изделие. Может быть, доктор и не понял, что это такое, но Арнав догадывался.