Электронная библиотека » Дан Борисов » » онлайн чтение - страница 6


  • Текст добавлен: 21 декабря 2013, 03:52


Автор книги: Дан Борисов


Жанр: Эзотерика, Религия


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +
9. Царское дело

Гадости начались позже, а тогда жить было весело. Я приезжал на работу часам к десяти проверял как дела, если что, помогал и ехал обедать в ресторан. Особенно мне нравилось кафе «Андижан», напротив Микояновского комбината. Весь обслуживающий персонал там был из Узбекистана, готовили прекрасно, а главное продукты привозили хорошие на фуре с андижанскими номерами.

Что такое богатство? Единого определения не найдешь. Ощущения различны в разных его фазах. На определенном этапе начинаешь понимать, что оно несет с собой не только власть над людьми, но и хлопоты, и даже несчастья, что «богатые тоже плачут». Но первый этап очарователен. Все вещи и услуги становятся дешевыми, чего не захоти – пожалуйста. В тебя вдруг начинают влюбляться женщины, все подряд, включая самых молодых и красивых. Ты начинаешь казаться себе умным и добрым.

Если до этого, изредка бывая в ресторанах, ты с трепетом ждал счета от официанта и вместе со всеми называл его «приговором», то сейчас он тебя не волнует совершенно. Для входа в ресторан даже не нужно наклеивать на лоб швейцару сотенную бумажку – он сразу сам видит, кто ты такой, разгоняет мелкую шушеру от входа, почтительно пропускает тебя и провожает до метрдотеля.

В Москве тогда открылось несколько очень хороших кооперативных кафе и ресторанчиков. Там было уютно, тихо, хозяева не отходили от посетителей. Позже они испортились, приноравливаясь к вкусам публики. Ближе к вечеру я заезжал на работу еще раз, в основном, чтобы принять деньги от реализации. Я не только сам ушел с ТСФ, но прихватил с собой и Акимыча. Не царское дело мне стало в цеху ковыряться. Денег были полные карманы, а что с ними было делать? Ну, купил домой видик с пленками, ну, мебель поменял. Еще я тогда картины начал покупать. На день рожденья жене, помню, купил колечко с бриллиантом, ну может еще какие мелочи.

Можно было бы накапливать деньги, если б можно было расширяться, докупить еще оборудования, здание взять под производство. Какое там. Даже квартиру себе я не мог купить – в нашей метры были лишние, сверх тогдашней нормы.


Тогда же я познакомился еще с одной системой советского теневого бизнеса. В городке был комбинат бытового обслуживания, сокращенно КБО. Мы все относились к этим комбинатам если не с презрением, то с пренебрежением точно. Ну что там было: пять шесть портних за машинками, под названием «ателье», ремонт бытовой техники, изготовление ключей и точка коньков зимой. Сатирики все перья сломали на этой теме. Как там Райкин говорил? «К пуговицам претензии есть? Нет! Пришиты насмерть, не оторвешь».

А на самом деле зданьице с этим ателье и дирекцией – это была лишь вершина айсберга. В их распоряжении находилась еще масса помещений, так называемые «цеха», а работали там так называемые «цеховики». ОБХСС отлавливала этих цеховиков по мере надобности, сажала в тюрьму, а на освободившуюся территорию приходили новые люди. Стать цеховиком мог любой желающий, для этого нужно было лишь заключить с КБО договор аренды второго рода. Совершенно законный документ. Как это происходило? Например, понадобились человеку канцелярские скрепки, зашел в магазин – нету. Зашел в другой – и здесь нет. А человек не глупый, ага, думает, нигде нету скрепок! Приходит в КБО, заключает договор. Ему дают помещение, проволоку, картон для упаковки и что там еще нужно. Всё. Человек работает, продает эти скрепки сам, только раз в месяц должен предоставить в КБО отчет и некоторую сумму денег, весьма необременительную. Но садится, в случае чего, он, а не директор КБО.

Дефициты по тем или иным товарам тогда возникали постоянно. Ну, забыл Госплан запланировать лампочки! Бывает. Пять лет нигде не было лампочек (планировали то на пятилетку), а то, что везде не хватало трусов, кофточек, тапочек и т. п. было обычным делом. И выпускались все эти трусы в «цехах», и продавались зачастую с этикетками «made in…».


Заключили мы с КБО договор «второго рода» и сразу получили доступ к фондам. Через КБО за наличные можно было решить любой вопрос. Получили в распоряжение комбинатовский грузовик с закрытым кузовом. Сбыт пошел еще веселее. На складе тогда скопилось большое количество товара второго сорта (не путать со второй свежестью – настоящий брак мы сдавали во вторсырьё). Что поделаешь, оборудование было старое, условия работы ниже средних. Магазины товар с дефектами возвращали, а тут выявилась возможность продавать без всяких возвратов. Наш грузовик становился на площади между корпусами гостиницы Измайловская. Там жили, в основном, иногородние граждане, приехавшие в Москву с трехдневными туристическими экскурсиями (за покупками). Они сметали весь товар подчистую, никогда не возвращая ничего по понятным причинам. Никаких разрешений на торговлю не требовалось, мы же, как бы, представляли КБО – госпредприятие. Нужно было только дать немного денег местным бандитам и чуть побольше милиции, и торгуй чем хочешь.

Кстати, о бандитах. Без бандитской крыши существовать было практически невозможно. Моей крышей был знаменитый Сильвестр. О его ребятах у меня сохранились самые хорошие воспоминания. Конечно, это были ребята с «криминальным прошлым», да и настоящим тоже. На лицах таких людей остается неизгладимый отпечаток мест не столь отдаленных, и было немного смешно видеть, как они с этими лицами пытаются вести себя «культурно», совершенно не пьют, занимаются спортом. Но в группе Сильвестра были строгие правила. Сейчас люди с такими лицами мелькают на высоких должностях и никого это не удивляет. Привыкли, а тогда еще было странно.

Раз в месяц я отдавал им некоторую сумму денег, но это было мне не особо обременительно и даже выгодно. Я все время находился под незримой охраной. В случае любого наезда мне достаточно было набрать номер, сказать пару слов и вопрос моментально решался. Ну, самое простое – как-то мы всем коллективом отмечали какой-то праздник в ресторане. Рядом гуляла еще одна большая компания, мягко выражаясь хулиганского вида. Когда уже собрались расходиться, началась драка. Виноват, собственно, был мой шофер, он приревновал свою жену к одному из этих. Драка постепенно становилась массовой, пришлось звонить. И что?

Я не знаю, кто и как тут вмешался, но драка прекратилась почти сразу. Они собрали по всему залу разбросанные вещи, пуговицы и бусинки, положили на наш стол, после чего их представитель чуть ли не на коленях просил у меня прощения. Были и более серьёзные поводы к звонкам. Но об этом я даже сейчас рассказывать не хочу.

Как-то летом, ребята подъехали за деньгами. Тогда мы уже переехали в другое здание, где отремонтировали под себя три этажа. Я говорю им, ребята, а денег-то нету. Лето, говорю, товар никто не берет, склады полны, а денег тю-тю. Они говорят, не вопрос, давай возьмем товар. Я велел грузчику отнести им в машину пару мешков. Уехали. Через два-три часа появляются опять. Говорят, что сгоняли на Рижский рынок, товар наш там понравился, готовы забрать всё, деньги вперед, только нужно нормальную упаковку. А где ж я её возьму? Даже фондовых способностей КБО на это не хватило. Обождите, говорят. Еще через час к нашему подъезду подрулил грузовик с красивыми полиэтиленовыми пакетами, причем, того размера, что было нужно. Стоило им платить деньги? Я думаю, что да.


Когда всё наладилось и стало идти, как бы само собой, работать стало скучно. Надо было как-то развлекать себя. В новом помещении я сделал себе большой кабинет и поставил там бильярд, чтобы совмещать приятное с полезным. Но не только для этого. Еще раз повторюсь, что мы тогда пытались построить новый мир, многие, и я не исключение, хотели всё делать не так, как раньше, не так, как это было принято по советским бюрократическим канонам. У всех директоров в кабинетах столы для совещаний, а меня – бильярд. Вот вам! Еще у меня в кабинете стоял диван, за которым хранились несколько ящиков с патронами для стендовой стрельбы.

Я тогда познакомился с директором стрельбища неподалеку от городка. Оплатил безналом и эти патроны, тарелочки и аренду стенда для занятий. Два-три раза в неделю я ездил стрелять и брал с собой еще кого-нибудь за компанию.

Сначала у меня со стрельбой получалось плохо, верней со стрельбой то всё было в порядке, с попаданиями – плохо. Я удивлялся, как я на охоте-то попадаю по летящим уткам, а здесь никак не могу. Из 25 выстрелов на круглом стенде я попадал раза три-четыре, ну пять. Это продолжалось довольно долго, потом я поймал кураж, и сразу пошло дело. Честно признаюсь, мне ни разу не удалось выбить 25 из 25-ти, но 24 тарелки бил частенько.


Когда работа стабилизировалась Зуб, стал пить по-черному. У него выявился дефект, который я очень не люблю в людях – после определенной дозы спиртного, он становился совершенно невыносимым, начинал себя чувствовать Наполеоном, приставать к рабочим и учить их жизни. Как же – начальник, председатель. Я его несколько раз отправлял домой, но он возвращался, потому что не мог без аудитории. Он, собственно, отвечал за снабжение и сбыт, но толку от него становилось всё меньше и меньше.

Впрочем, однажды он оказался на высоте. Я тогда не дал ему опохмелиться и высказал всё, что я думаю о его пьянках. Он ходил по подвалу туда-сюда мрачный и злой. Это было в первую зиму нашей работы. Вдруг он остановился и заявил, что подвал может затопить грунтовыми водами. Я никогда с этим не сталкивался и, поначалу, отнесся скептически, но у его отца была дача с подвалом, и он был в курсе таких дел. Я перестал возражать, и мы вместе поехали в страховую компанию, заключать договор.

Примерно через месяц я замыслил обновить ассортимент. У своего бывшего начальника производства с ТСФ, который теперь работал директором фабрики в Чертанове, я купил небольшую партию яркоцветной пряжи, чтобы делать колготки для девочек. Пробные бобины прошли хорошо, образцы получились красивые, торговля одобрила, но основная партия не пошла. Обрывность была слишком высокой, появились полоски, в общем, брак сплошной.

Коробки с этой пряжей и браком стояли на полу в цехе, всем мешали, но куда было всё это девать не понятно. И вдруг! В один прекрасный весенний день подвал затопило грунтовыми водами! Мы, конечно, пробили дырку в полу, установили туда насос и выкачали воду, но сначала мы вызвали страховщиков! Мы им сказали, что ремонт оборудования и электропроводки так и быть включать в акт не будем, но полностью испорченную пряжу и изделия из неё – обязательно. Страховщики согласились, велели всё по акту уничтожить. Можно было всё это сдать во вторсырье, но по их правилам только огонь мог оправдать страховую премию.

Всю эту дрянь мы стащили на пустырь и в присутствие представителя страховой компании облили бензином и подожгли. Минут через пятнадцать нас окружила милиция. Их вызвал кто-то из бдительных жителей, чтобы поймать злостных кооператоров, сжигающих народное добро на месте преступления. Хорошо хоть у страховщицы были при себе документы. Еле отбодались.

Заодно я там провел учения по пожарной безопасности, научил всех пользоваться огнетушителями на догорающем пепелище. Я знал, что будут проверки по всем статьям и старался быть готовым, заставил Акимыча завести все положенные журналы, по пожарной безопасности, ТБ и проч. И меня действительно проверяли все кому не лень, включая КРУ. Но самая крутая проверка была из ОБХСС.


Они приехали на трех машинах, человек десять. Мы уже тогда перевели производство в большое отдельностоящее здание. Старший группы, майор со старой княжеской фамилией, предположим Оболенский, сразу прошел ко мне в кабинет, предъявил свое удостоверение и бумаги на проверку. В это время остальные блокировали все помещения. Тогда еще не было привычки закрывать лица масками, но по сути, это было настоящее маски-шоу.

Часа полтора переливали из пустого в порожнее, где то, где это, а как ведется учет? ОБХСС это ж не милиция, там работали люди культурные, а старшим группы приехал уж совсем Рюрикович. Кстати с Оболенским мы потом подружились, а сейчас, он сидел передо мной и не знал, что делать дальше. А я сидел и пытался понять, откуда ветер дует, они же не могли приехать просто так, кто-то же их навел? Они привыкли работать по цеховикам и, я думал, приехали они по спискам арендаторов КБО, хотя откуда тогда у них накладные, которые они мне предъявляют якобы в качестве компрометирующих материалов?

Вопрос разрешился после телефонного разговора Оболенского с начальством. Положив трубку, тот сразу направился к моему сейфу. Ага! В моем дружном коллективе завелся «крот». Ни в каком КБО про мой сейф знать не могли, даже среди работников не все знали. Причем, далеко не все, только ограниченный круг. Сейф у меня был замаскирован плотной портьерой между окном и дверью, а при открытой двери, как сейчас, даже заподозрить там что-нибудь никому бы не пришло в голову – Оболенский точно знал, куда шел и что искал.

Он прикрыл дверь, отодвинул занавеску и попросил открыть сейф, хотя никакого сейфа видно не было. Он был вмонтирован в старинной толстой кирпичной стене и закрыт деревянной панелью. Половина сотрудников Оболенского к тому времени уже уехала, понимая бессмысленность своего тут пребывания, остальные сгруппировались у меня в кабинете. У них всех волосы встали дыбом и здорово округлились глаза, когда я им открыл то, что они просили. Столько денег сразу они никогда в жизни не видели. Первым опомнился Оболенский.

– Что это?

– Выручка, – и открывал сейф, и отвечал я совершенно спокойно, хотя, согласитесь, не очень приятно, когда к вам залезают в карман, особенно с намерением все оттуда забрать.

– А почему не в банке?

– Не успели сдать, мы сдаем раз в неделю.

– Это за неделю столько? – спрашивая, он и уже крутил номер своего начальника. С его начальником я познакомился немного позже. Это был человек очень похожий на Лаврентия Павловича Берию, в остальном, в общем-то, вполне нормальный мужик, – Мы должны всё это пересчитать и сдать в банк, сегодня же.

– Считайте, только уберите отсюда лишних, – сказал я и стал выбрасывать на бильярд разномастные пачки.

Когда сейф опустел, картина стала еще более впечатляющей. Весь бильярдный стол был закрыт горкой денег в полметра толщиной, но зрители уже попривыкли. Все деньги пересчитали, упаковали в мешки и опломбировали. После этого Оболенский, сидя со мной на диване в котором лежали два ружья, показал мне еще одну накладную и спросил:

– А что это за патроны у вас по складу проходят?

– Патроны? – я подумал и кликнул девочек, – Принесите мне одну бобину пряжи. Вот видите, пряжа намотана на такую картонную штучку – она и называется патрон.

– А что такие дорогие эти патроны?

– Всё кусается, и пряжа дорогая и патроны, поэтому и колготки наши дорогие.

На этом вопросы ко мне кончились, и мы поехали в банк сдавать деньги. Я там был, чтобы расписаться в ведомости, а от ОБХСС деньги сдавал лейтенантик, тоже, в принципе, неплохой парень, и мне его в тот момент было жалко, потому что одну из уже просчитанных пачек еще в кабинете я сунул себе в карман.

Когда выяснилась недостача тысячи рублей, лейтенантик стал бледно-зелёным. Взятки брать ему было еще не по чину, а зарплата у него была меньше двухсот рублей. Что теперь ему, полгода не есть не пить? Я выдержал паузу, чтобы хоть как-то расквитаться за маски-шоу. Ситуация начинала становиться неприличной, и я отозвал парня в сторону, дал ему недостающую тысячу, но взял с него слово, что он мне будет должен морально. Парень с радостью согласился, он потом сдал мне «крота».

Вечером, включив дома телевизор, первое, что я увидел это репортаж о том, как наши доблестные органы внутренних дел провели блестящую операцию в кооперативе (таком-то). Снимали они, видимо, пока Оболенский держал меня в кабинете. Я увидел своё здание снаружи, склад, комнату ОТК, в коридоре промелькнул испуганный Деревянный – наш вечно пьяный плотник и сторож. Маленький и сухой, как мумия, почти такого же цвета. В телевизоре он был еще смешней, чем в жизни. Никто почти не знал его настоящего имени, все так и звали «Деревянный».

Запах алкогольного перегара от него шел всё время, как от того чиновника из Ревизора – мама в детстве уронила. Его любимое слово было – «звиздомс», правда, в несколько более грубом варианте. На него нельзя было обижаться. Спрашиваешь его, например, очень строго:

– Деревянный, ты куда дел свой топор и рубанок?

– Так э… звиздомс, – жмет плечами и трясет головой, – Звиздомс, покупать надо.


Передача быстро закончилась и совсем не разозлила меня. Я только подумал – хорошо, что Оболенский не очень внимательно прочитал последнюю накладную (про патроны) и не заглянул за диван, а то бы меня еще и в террористы зачислили на время. Оружие и патроны там были самые настоящие.


Они колупались с моими бумагами еще долго, таскали на допросы руководителей трикотажки, у тех оказалось всё в порядке, ничего у них не воровали. А я с самого начала понял, что они ищут. Трепло Зуб всем подряд бахвалился, что ворует эластик на трикотажке, особенно выпивши, а трезвым он тогда уже бывал редко. Но в то время основной запас эластика на складе уже был вполне законным, полученным через КБО, а на Зубовом ворованном вся маркировка была уничтожена. Ничего они не нашли.

Зуба, правда, потом поймали на том же самом, на воровстве эластика, только уже не с трикотажки, а с Клинского химкомбината, арестовали и судили по девяносто третьей прим, но это было гораздо позже, когда он у нас уже не работал. Статья, кстати, страшная – по ней расстреляли директора Елисеевского магазина и не только его, но Зубу дали года три, два из которых он просидел под следствием.


Еще один привет от государства мне принес мой одноклассник Андрюша. В главе о школе я его назвал Комиком по созвучию с фамилией и потому, что после смерти отца он совершенно перестал улыбаться.

В один прекрасный вечер у меня дома звонок в дверь. Открываю – стоит Комик в военной форме с погонами старшего лейтенанта и кривит рот, пытаясь изобразить улыбку. Мы с ним посидели на кухне, распили бутылочку, поговорили. Выяснилось, что он после артиллеристского училища служил где-то далеко от Москвы, потом воевал в Афгане, а сейчас работает в офицерском отделе нашего военкомата.

Почему он до сих пор старлей он так и не объяснил. По выслуге лет, тем более что на войне год за три, да с орденом Красной звезды, он должен был бы быть не меньше, чем майором. Но из Комика и так слова не вытянешь, а тут вопрос скользкий. Только уже уходя, он выложил мне повестку на сборы.

Офицерские сборы тогда были обычным делом. Проводились они у нас на военной кафедре. Неделю нужно было слушать лекции и рисовать карты, потом сдать зачет по стрельбе и дело с концом. Это было даже весело, встретить друзей, развеяться.

На следующий день я пришел в военкомат за направлением. Начальник третьего отдела мне объявляет, что они тут же, прям сию минуту отправляют представление о присвоении мне очередного воинского звания капитан-инженер, после чего я должен отбыть на трехмесячные сборы в город Чернобыль. Ого?

Я вышел на улицу покурить и начал быстро прикидывать все за и против. По душе, я послужить не против, но, во-первых, за три месяца Зуб со своими пьянками угробит всё дело, и я вернусь к разбитому корыту; во-вторых, с моей специальностью и капитанскими погонами наиболее вероятная должность в Чернобыле это начальник пункта дезактивации спецодежды. Иными словами, ни разу не входя в зону, я за три месяца получу такую дозу радиации, что мало не покажется. А почему они, собственно, тянут людей из запаса? Им что кадровых мало? Значит, эти тыловые крысы отказываются, а я должен ехать, здоровье терять? Вот хрен им!

Я поднялся вместе с начальником отдела к военкому и категорически отказался. Развернулся и ушел, оставив там даже свой военный билет. Конечно, я понимал, что отказ от военных сборов это дезертирство и могут быть последствия, но успокаивало то, что я нигде не расписывался, даже в получении повестки. Недели через две Комик принес мне военный билет домой, а я с тех пор больше ни разу не был в военкомате.

10. Восток – дело тонкое

Примерно в то же время Зубовский водитель Буча привез мне двух киргизов. У меня тогда появилась идея делать охотничьи куртки. Это была сложная афера, потому что нужны, на самом деле, были ружья, но чтобы вытащить свою маржу, необходимо было вставить в сделку свою продукцию. А для охотничьих курток нужны были овечьи шкуры.

И тут появились киргизы, кондовые, с гор, сказали, что у них в совхозе эти шкуры девать некуда. Я взял их координаты и пообещался приехать. Со мной увязался и Буча, как знаток Средней Азии (он был оттуда родом). Вообще-то, этот Буча был большая сволочь и водитель неважнецкий. Я не помню, где Зуб его выкопал, но он очень гордился, что его шофер – инструктор по вождению. Зуб не знал, что инструктору самому не обязательно хорошо водить машину и разбираться в ней, чаще, кто сам делать чего-то не умеет, учит этому других.

Это был среднего роста и возраста человек с жидкими, но очень кудрявыми волосами и наглым взглядом. Бучей я его здесь назвал за один анекдотический случай с ним в автошколе. У него училась вождению студентка откуда-то из Южной Америки. Однажды она явилась на занятия, а его долго не могла найти, ходила по школе и спрашивала других инструкторов, где найти «Коколя-Буча», по-русски она говорила с трудом. Никто не мог понять, что за Коколя-Буча? Пока самый умный не догадался – это ж … – хохол ебучий!

Я тогда первый раз попал на Восток и не знаю, что бы я делал без этого обормота. Началось с того, что в аэропорту города Ош, нас никто не встретил. Не лететь же обратно? Дали таксисту адрес, и он повез. Поселков с названием Кызылсу оказалось два и мы, конечно, сначала приехали не в тот. Таксист оказался на удивление спокойным, по сравнению с московскими, зашли с ним в чайхану, перекусили маленько и поехали дальше в горы.

В нужный нам Кызылсу добрались только к вечеру. Это был горный кишлак на перекрестке грунтовых дорог в предгорьях Тянь-Шаня. Глушь неимоверная. Таксист подвез нас к совхозной конторе. Директор совхоза встретил нас, как родных. Он учился в Москве, в Тимирязевской академии. Каких-то теток он послал готовить еду, выставил на стол чай и водку. Водкой назвать это было тяжело – это была местная арака, редкая гадость, но не отказывать же хозяевам.

Восточное гостеприимство нелегкая штука, никогда не знаешь, что будет дальше, что подадут на стол, куда поведут. При полнейшем радушии хозяев чувствуешь себя всё время несвободным. Уже за пловом директор нам сообщил, что Талай (я его буду звать сокращенно, хотя по-киргизски это не очень благозвучно, означает – заяц), который нам был нужен, сейчас в командировке и будет через три дня. Сам он не стал обсуждать со мной дело, потому что начинали разговор не с ним. Талай работал здесь экспедитором и по совхозной иерархии был начальством. По их табели о рангах после директора шли: зоотехник, кладовщик, экспедитор, потом уже все прочие. Нас определили на постой к кладовщику.

У кладовщика был богатый двор и хорошие лошади. На высоком красивом жеребце я три дня катался по горам. Киргизы сразу поняли, что Буча никто и звать его никак, поэтому ему дали какого-то тщедушного мула, и он за мной поспеть никак не мог.

Уехать из кишлака, съездить, к примеру, в город не было никакой возможности. Не на коне ж туда скакать? По одной из грунтовок ходил рейсовый автобус. Чуть выше остановки, на скальном уступчике, как грачи часами сидели аборигены на корточках, почти не шевелясь, только поворачивая друг к другу головы. Подходил автобус, забитый до предела. Несколько человек втискивались в него, остальные оставались сидеть в той же позе. Для нормальных поездок нужна была машина.

Когда приехал Талай, все пошло гораздо быстрей. Мы моментально решили вопрос со шкурами. Я взял с собой из дома двадцать тысяч рублей – 15 на шкуры и 5 на всякий случай. За два контейнера шкур с доставкой их в Москву я заплатил четыре с половиной. Дальше можно было жить на широкую ногу.

В принципе, можно было уезжать, но Буча уломал меня ехать домой на машине. Не сразу, но я согласился, к тому же, неизвестно было, попаду ли я сюда еще раз, а Восток мне понравился. Это выглядело совсем другим миром, но мир этот был чем-то необъяснимо привлекателен.


Я купил двухлетнюю Ниву. Внешне она выглядела неплохо, но стояла со сломанной ступицей. Можно было взять машину гораздо лучше. Там, как выяснилось, не было никакого дефицита по автомобилям. Каждый сезон сдачи шерсти и хлопка, туда гнали машины эшелонами, чтобы вернуть деньги обратно в Россию. Это я выяснил несколько позже, а тогда взял первое, что предложили. Ниву мы отремонтировали за день, и сразу появилась свобода передвижений.

Первое, что я сделал на свободе, это побрился в парикмахерской города Карасу. Это уникальный город, разделенный на две примерно равные части речкой с одноименным названием, но с одной стороны, это Карасу, Ошской области Киргизии, а с другой стороны, Карасу, Андижанской области Узбекистана. Даже базар один, но справа киргизский, а слева узбекский.

В парикмахерской был длинный зал с узким проходом между двумя рядами кресел. Как меня там побрили?! По-старинному, с горячим компрессом. Мечта! Кожа была, как у младенца.

Машину переоформляли где-то в дебрях Ошского базара. Ошский базар это город в городе. Это сказка, тысяча и одна ночь! Здесь и цвет и дух древней восточной цивилизации. В горах была зима, а здесь в долине полноценное лето, море фруктов арбузов дынь. Причем, уходя на ночь домой, никто ничего не убирает, так и стоят эти дынные или арбузные пирамиды до утра, ждут хозяев. Захотел я помню, персиков. Хожу по рядам и пробую, все угощают не тонкой полосочкой, как у нас, а целым сочным персиком. Когда уж стыдно стало не покупать, я эти персики уже видеть не мог, настолько наелся.

Кстати, до сих пор не понимаю, откуда в Оше Сулейман гора? Сулейман это же Соломон, а отсюда до Израиля дальше, чем до Шанхая.


Этот жулик Буча не только машину подготовил к поездке плохо, но и маршрут выбрал неудобный, так чтоб проведать всех своих родственников. Дорога, конечно, была интересной, но слишком длинной и с большим количеством накладок. Первая была на Ангренском перевале, но это была счастливая накладка. Была ночь, мы уже ехали вверх, когда пошел сильный снег. И скалы слева и обрыв справа, и дорога стали одного цвета. Ехать пришлось потихоньку, чтоб не улететь вниз. И главное, ни одной машины, не навстречу, не попутно. Вниз мы спускались, уже прокладывая глубокую колею. Наконец, впереди появился фонарь и много машин под ним. Под самым фонарем нас остановил гаишник. Даже не проверив документы, глядя на нас, как на привидения, он спросил.

– Вы откуда здесь взялись?

– С перевала…

– Перевал уже сутки как закрыт!

Как мы проскочили въездной кордон? Совершенно не понятно.

В Ташкенте снег лежал такой же толщины, как в горах. Он уже начинал таять, но было очень чудно видеть город, который считаешь эталоном теплого места под слоем снега.


Вторая накладка, это уже была не накладка, а облом. Рано утром мы выехали из Темиртау, от очередных родственников Бучи, в сторону Целинограда. Я вел машину, а этот козел спал на пассажирском сидении рядом. Перед «круговым движением» я его разбудил и спросил, как ехать дальше. Он сказал, что прямо и опять заснул. Проехав прямо, я начал сомневаться, дорога была узкой, машин мало, но увидев указатель, что до Целинограда столько-то километров, успокоился. А зря – это была боковая дорога, основная, надёжная осталась справа.

Примерно через час у меня начала моргать лампочка давления масла. Я остановился, разбудил этого деятеля и заставил смотреть, что с машиной. Он долго копался под капотом, потом объявил, что провод к датчику плохой, закрыл капот и снова залег спать. В Казахстане дороги не очень забиты машинами, но на этой дороге их почти совсем не было. Не видно было и заправок, изредка попадались только поселки с белыми домиками. Я ехал еще часа полтора, до тех пор, пока лампочка не стала гореть постоянно. Я съехал на обочину и остановился.

– Иди, – говорю, – смотри там свой провод, похоже, что не провод это.

– Всё нормально, – сказал он, вернувшись.

Я попытался завести мотор, но он уже был заклинен.

– Ну и что? Убить тебя прямо сейчас или подождать немного? – я был зол настолько, что готов был привести эту угрозу в исполнение.

Он засуетился, стал оправдываться, но толку от всего этого не было никакого. Вокруг нас была целиноградская степь, мороз чуть ниже сорока градусов и ни одной машины на дороге. Бросить машину и идти назад, было рискованно. Одинаковые казахские поселки примелькались у меня в глазах, и я не помнил, далеко ли последний, он мог быть и в пяти, и в десяти, и в пятнадцати километрах. Идти вперед было уж совсем бессмысленно.

Я вышел по малой нужде и тут же замерз. Начиналась пурга, ветер продрал меня через одежду насквозь. Я вернулся в машину, посадил Бучу сзади, а сам остался на водительском месте. Машина остыла очень быстро и мы, каждый со своей стороны прогревали маленькие отверстия для обзора. Я не знаю, сколько прошло времени и вдруг, сзади показалась машина.

Двое мужиков на Жигулях со снятым задним сиденьем ехали в какой-то поселок резать свинью. Поняв наше положение, они отказались от своей идеи. Ни у них, ни у нас не оказалось троса, поэтому решили ехать в ближайший поселок за буксиром. Я отпустил с ними Бучу, а сам остался в машине, надо и мне было ехать с ними, но мозги уже видно были подморожены.

Я завернулся в несколько верблюжьих одеял и стал курить гаванские сигары. У меня их была целая коробка, купленная на Ошском базаре. Между тем, стемнело, и пурга усилилась. Выйти поплясать за бортом, было немыслимо. Неудержимо клонило в сон. Я знал, что спать нельзя, но ждал я уже слишком долго и стал сдаваться. Сквозь сон я услышал стук по крыше, проснулся и опустил стекло. Рядом со мной тарахтел большой желтый трактор К-700, а маленький казах уже цеплял трос.

Руки у меня были деревянные, стекло поднимать было нельзя. Как я умудрился этими руками крутить руль и, одновременно, чистить иней на лобовом стекле? Но ведь как-то я это делал.

В поселке я выбрался из машины, зашел в дом и сразу плюхнулся на раскаленную печку. Мне дали выпить стакан портвейна. Руки-ноги начали шевелиться, и я перебрался за стол. За столом, вместе со мной, сидели огромный усатый мужик и маленький казах и тоже потихоньку отхлебывали портвейн, рядом со столом стоял целый ящик с бутылками. Они объяснили мне ситуацию, что к ним заехали, рассказали про меня, и они сразу пошли помогать, но трактор не заводился, а куда делись те, кто заезжал, они не знают. А меня, честно говоря, это уже не волновало. Мне было тепло и хорошо, а что делать дальше, можно было решить завтра.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации