Текст книги "Бурый иноходец"

Глава 17

Хорошо осенью в степи. Яркое, еще теплое солнце ласково греет позолоченную ковылем землю, а дуновение прохладного ветра со слабым запахом полыни гоняет по ослепительно-синему небу кучерявые облака. В такие минуты вся твоя жизнь кажется далекой и бесполезной тратой времени, а душа устремляется ввысь, чтобы попытаться раствориться в космосе.

«Ехал бы так все время в тишине и ехал», – только было подумал Дархан, как до него донесся голос водителя:

– Не спи, скоро приедем. Я выбрал самый короткий путь до села. К полудню будем на пастбищном участке Вещего Старика, а к вечеру, думаю, и до дома доберемся.

Дархан продолжал наслаждаться видами осенней степи, и говорить о других, пусть и важных предметах у него не было желания. Но, чтобы не обидеть друга, решил поддержать разговор.

– Соскучился по своей жене? – спросил он у Серика.

– Это она по мне соскучилась, – смеясь во весь рот, ответил Серик. – Как думаешь, почему мне в командировки нравится ездить? – в свою очередь спросил он Дархана.

– Тут и думать нечего. Я тебя с детства знаю, любителем халявы ты был, думаю, таким и остался, – улыбаясь, с сарказмом ответил Дархан.

– Но, заметь, я всегда с тобой делился, – добавил Серик. – И потом халява не воровство, а способ выживания в современных реалиях. Заработной платы даже на текущие необходимые расходы ведь не хватает. Тем более ее постоянно задерживают. Для меня удивительно, как городские жители живут. У меня небольшое собственное подсобное хозяйство есть. Без него совсем оголодали бы. А у них, кроме благоустроенной квартиры, ничего нет. Поразительно!

– Получается, поездки в командировки – это способ твоего выживания? – уточнил Дархан.

– Один из способов добывания пропитания, только один, и не более того, – поправил его Серик. – И к тому же не самый главный. Но люблю командировки не по этой причине. Мне нравится возвращаться из них. Целые сутки по возвращении королем по дому ходишь. Жена с меня пылинки сдувает, слова поперек не скажет, вкусняшками разными потчует.

– А через сутки что происходит? – улыбаясь, спросил Дархан.

– А через сутки сказка заканчивается. Красавица снова превращается в чудовище, и начинаются семейные будни со взаимным полосканием мозгов и выворачиванием души. Интересно, все так живут или я такой особенный? – обратился Серик с вопросом к Дархану.

– А что по этому поводу твой телевизор говорит? – в свою очередь спросил Дархан.

– Да разве там правду скажут? – ответил Серик. – Людям сейчас и так тяжело, поэтому так популярны сериалы о красивой и сытной жизни.

– Ну и я в твоей семейной жизни тебе не помощник. Спрашивать совета у ни разу не женатого человека – все равно что у слепого интересоваться видами Альпийских гор, – отказался что-либо советовать по вопросам семьи и брака Дархан.

– Ну ты сравнил! Я хоть и не слепой, но если спросить, то тоже ничего не смогу сказать относительно Альпийских гор, – усмехнулся Серик.

– Это образно говоря. А ты не слепой, а бедный. Правда, в определенных условиях это одно и то же, – объяснил свою позицию Дархан.

– По ощущениям моего желудка, я не бедный, а, скорее, нищий. И постоянно урчащий живот не дает мне забыть об этом. Поэтому не стоило мне напоминать об этом, – с обидой в голосе произнес Серик.

– Извини, я не хотел тебя обидеть, – попросил прощения Дархан.

– Но ты прав, бедность сродни раковой опухоли, и лечить ее нужно только хирургическим путем, – произнес Серик.

Некоторое время они ехали молча. Дархан продолжал наслаждаться мелькающими снаружи видами окружающего мира и осенней солнечной погодой. Серик управлял машиной, сосредоточенно думая о чем-то своем.

– А я, наверное, в город уеду, – видимо, надумав думу свою, неожиданно произнес Серик. – В рэкетиры подамся, они сейчас хорошо живут. Их все уважают. А что? Буду уважаемым человеком, а не то что сейчас – сбегай туда, принеси сюда.

– Значит, как большевики, будешь грабить награбленное? – пошутил Дархан.

– Ну а что? Буржуи должны делиться, а не то будут у нас телиться, – захохотал над своей шуткой Серик. – Помнишь, как в детском саду воспитатели говорили, что жадность – это порок, – закончив смеяться, продолжил он. – И если есть у тебя что-то, то этим чем-то надо обязательно поделиться с другими, – вспомнил свое детство Серик.

– Конечно, помню. Особенно как ты просто отбирал это что-то, если этим чем-то с тобой делиться не хотели, – в свою очередь вспомнил вариант своего детства Дархан.

– Да, будучи еще маленьким, я стоял за справедливость, – самодовольно произнес Серик.

Вдали, у горизонта показались строения.

– Скоро будем на месте. Вон уже животноводческая точка Улжана Дюсекина виднеется, – произнес Серик, указывая рукой на показавшиеся вдали постройки.

– Вот скажи, как это у тебя получается – ездить по степи и не заблудиться? – спросил Дархан Серика. – Ведь здесь глазу особо не за что зацепиться. А ты ориентируешься, словно по городским улицам разъезжаешь.

– Это потому, что я номад, а ты сарт, – пошутил Серик. – Когда городские жители приезжают, им тоже степь кажется пустым пространством – кругом только расстилающаяся безбрежным ковром трава да ветер, гуляющий сам по себе, – продолжил Серик. – А на самом деле степь – это написанная природой книга, которую надо уметь читать. И тут одного институтского образования будет мало, – решил поддеть он Дархана.

– Хорош выделываться. Сам для начала хорошо читать научись. Если бы не счастливый случай, лежать нам с твоим аттестатом о среднем образовании на дне глубокого оврага и взывать к духам предков о спасении, – обиделся Дархан на слова друга.

– Не обижайся, Дархан, я ведь не тебя имел в виду, – стал оправдываться Серик. – У нас что, кроме тебя, мало людей с высшим образованием? Да у каждого второго есть институтский диплом, а у каждого третьего их целых два. У нас же страна студентов. Все все время чему-нибудь и как-нибудь учатся. Никто работать не хочет.

– Действительно, удивительная тяга к знаниям, – согласился Дархан. – Я бы даже сказал – всепоглощающая. И это влечение поглощает их время, деньги, а на выходе получаем специалиста со слабыми теоретическими знаниями и с полным отсутствием практических навыков.

– А ты самокритичен, – одобрительно произнес Серик.

– У тебя учусь, – ответил Дархан. – Но достаточно нам лирических отступлений, кажется, нас встречают, – добавил он.

Встречать прибывших гостей вышел старший скотник Улжан Дюсекин по прозвищу Вещий Старик. Это был невысокого роста, плотного телосложения, с глазами навыкате, круглолицый, лысый старик.

Дархан с Сериком на правах младших товарищей первыми приветствовали его. Однако Улжан, не отвечая на их приветствие, долго оценивающим взглядом присматривался к прибывшим гостям. Затем, видимо, на основании только ему известных критериев оценки гостей определив главного, подал руку Дархану.

– Здравствуй, сынок. Я тебя два дня как жду. Наконец ты уважил старика. Проходите в дом, стол давно накрыт, поэтому поторопимся отобедать, пока мясо не остыло.

Серика приглашение пройти в дом и поесть с дороги очень обрадовало. Он не стал терять время и, пока Дархан не завел привычную песню про то, как им некогда и лучше сразу приступить к пересчету скота, быстро прошел внутрь дома.

Видя, как аппетит лишает друга разума и не оставляет ему выбора, Дархан последовал за ним.

Они прошли на кухню, где, помимо щедро накрытого достархана, их ждала молодая миловидная девушка. При виде гостей она быстро встала со своего места, приветливо улыбнулась и еще раз радушно пригласила за стол.

– Это моя внучка приехала навестить деда, – предваряя вопросы, представил ее старик Улжан. – В городе врачом работает. Вот соскучилась по мне, – самодовольно добавил он.

У Серика при виде приятной, симпатичной девушки заблестели глаза и зачесались руки. Ему непреодолимо захотелось присесть рядом с ней и приобнять ее за тонкую талию. Но запах дымящегося бешбармака уже проник в его ноздри, вызывая зверский аппетит. Серик колебался недолго. Победил желудок.

«Девушка никуда не денется в отличие от бешбармака», – здраво подумал он и, уже ни на что не отвлекаясь, принялся за еду.

– А как вашу внучку зовут? – принимая из ее рук чашку горячего чая и обращаясь к старику, спросил Дархан.

– Меня зовут Акжан, – представила саму себя внучка Улжана. – Только дедушка немного преувеличил. Я пока не работаю врачом, а только учусь в медицинском институте. А сейчас прохожу в городе практику.

– Да, дед твой это умеет, – продолжая поглощать бешбармак, пошутил Серик.

– Что он умеет? – не понимая, о чем говорит Серик, спросила Акжан.

Боясь, что его друг, поглощенный наполнением своего желудка, может снова бестактно пошутить, Дархан быстро вмешался в разговор.

– Только то, что Улжан-ага умеет встречать гостей, – произнес он.

– Да, дедушка умеет это делать. Только сегодня утром разъехались последние гости, но все были довольны, – согласилась с ним Акжан.

– Так получается, вы ждали не нас и все это изобилие было приготовлено не нам? – бесцеремонно спросил Серик.

От пришедшей ему мысли он даже перестал есть. Но ненадолго. Какие бы ни были причины гостеприимного приема, его это не касается. Серик здраво рассудил, что быть незваным гостем тоже не так уж и плохо, если тебя ждет щедро накрытый достархан.

– Впрочем, ничего не имеем против, не правда ли? – обратился он к Дархану за поддержкой.

– Вы не так меня поняли, мы рады вам, впрочем, как и всем нашим гостям, – смущенно произнесла Акжан.

Однако у Дархана пропал аппетит. Он вспомнил, зачем приехали сюда, и решил больше не откладывать пересчет.

– Улжан-ага, у меня поручение директора совхоза Дарибаева пересчитать весь скот. Не буду объяснять, для чего это надо. Вопрос не ко мне. Я только исполнитель. Не могли бы мы приступить к пересчету прямо сейчас, – обратился он к хозяину дома.

За то, что случайно проговорилась о том, что их перепутали с другими гостями, Акжан почувствовала себя виноватой. Пытаясь загладить свою вину, она стала энергично предлагать им выпить еще немного чая и отведать разных сладостей, не съеденных предыдущими гостями.

– А ведаешь ли ты, по какому поводу приезжали ко мне гости? – обратился с вопросом к Дархану старик.

– Откуда нам знать? Ведь не нас прозвали Вещим Стариком, – беспечно за друга ответил Серик.

Ничто не могло перебить его аппетит, поэтому он, несильно отвлекаясь на разговоры, продолжал с удовольствием уминать еду.

– Я предвидел твой приход, – не обращая внимания на слова Серика, продолжил старик Улжан. – Конечно, не конкретно тебя. Но кто-то рано или поздно должен был прийти и спросить, чем мы тут занимаемся. Ведь не бывает прав без ответственности. Даже диктаторы несут ответственность за свои деяния, ибо они такие же, как и я. Только если я пасу коров, то диктаторы пасут людей.

– Ничего себе сравнение! – продолжая набивать свой живот, произнес Серик. – Коров мы не только пасем, но и в отличие от людей доим.

– Сынок, – обратился старик Улжан к Серику. – При определенных условиях не только людей – кур, говорят, доить можно. Поэтому не отрывайся от еды и не мешай вести беседу.

– Дедушка, может, не нужно отвлекать гостей разговорами, пусть для начала поедят в спокойной обстановке?

– Одно другому не мешает, – отмахнулся старик Улжан. – Потом нужно ведь объяснить гостям, почему я уже как два дня вышел на пенсию и со всеми вопросами касательно пересчета скота следует обращаться не ко мне.

Дархан опешил от услышанного и не нашел ничего лучше, как спросить:

– Почему на пенсию, зачем на пенсию, как же теперь без вас?

Улжан рассмеялся.

– Те же самые слова были сказаны моей внучкой, когда она узнала о моем желании выйти на пенсию. Спасибо за сопереживание, но выход на заслуженный бессрочный отпуск не означает мою смерть. Просто пришло время уступить дорогу молодым.

– Я, конечно, могу ошибаться, но сильно сомневаюсь, что кто-нибудь хотел бы заменить тебя на должности старшего скотника совхозного стада и пасти скот вдали от благ цивилизации. Тем более из молодых.

Это в беседу вмешался Серик, которого после сытной еды потянуло на разговоры.

– Вот ты, Акжан, могла бы всю свою жизнь посвятить пастьбе коров? – обратился он с вопросом к внучке Вещего Старика.

– Я на врача учусь, поэтому с какой это стати мне идти в животноводы? – неодобрительно ответила Акжан.

Она встала со своего места и начала демонстративно прибираться на столе, всем своим видом показывая, как глубоко оскорблена вопросом.

– Хорошо, тогда я спрошу по-другому. Ты бы пошла замуж за скотника или пастуха, чтобы жить с ним здесь, в степи, выпасая домашнюю скотину?

Акжан рассмеялась.

Давно Дархан не слышал такого звонкого, заливистого смеха.

– Я отвечу на вопрос, но при условии, что после этого отстанете от меня, – предложила Акжан.

– Хорошо, договорились. Обещаю, что больше не затрону эту тему, – согласился с ней Серик.

– Не договорились. Вы больше не касаетесь не только этой, но и любой другой темы ни сейчас, ни когда-либо. Согласны?

Дархан с любопытством наблюдал за словесной дуэлью друга и внучки Улжана.

– Не согласен, – ответил Серик. – На мой взгляд, обмен неравноценен. Ведь меня, по правде говоря, мало интересует вариант твоего гипотетического брака с тружеником рогов и копыт.

– Тогда на что будем меняться? – усмехнулась Акжан.

Теперь настала очередь рассмеяться Серика.

Дархан продолжал молча, с интересом наблюдать за ними.

– Договоримся, если ответишь мне на вопрос, есть ли у тебя парень, за которого хотела бы выйти замуж? – поставил свое условие Серик.

– Рано ей еще замуж, пусть вначале получит диплом о высшем медицинском образовании, – вмешался в разговор старик Улжан.

– А просто узнать, есть ли у меня парень без моего желания выйти замуж, уже недостаточно? – насмешливо спросила Акжан.

– Нет, на меньшее я не согласен, – стал упорствовать Серик. – Ведь сегодня он у тебя есть, а завтра может и другой легко нарисоваться. А вот если есть парень, за которого хотела бы выйти замуж, то, значит, у тебя с ним все не по-детски серьезно. И другим не стоит даже пытаться пробовать кадрить, зря только время потеряешь.

В комнате воцарилась тишина. Всем в ней присутствующим было очень интересно, что ответит Акжан. У каждого был свой интерес, который они пытались за маской благодушия скрыть друг от друга.

– Хорошо, у меня нет парня, за которого я хотела бы выйти замуж. Теперь я удовлетворила ваше любопытство? – спросила Акжан.

Дархан и Улжан облегченно вздохнули.

– Вполне, – ответил Серик. И тут же задал дополнительный вопрос: – А просто парень у тебя есть?

– Мы ведь договорились, что больше никаких вопросов. Никогда, – напомнила Акжан условие соглашения.

– Жестоко, но справедливо, – в очередной раз согласился Серик. – Но тогда я тебя приглашаю в кино. У нас в клубе вечерами видеофильмы показывают. Можем сходить посмотреть.

– А твой друг в кино не ходит? – перевела Акжан разговор на Дархана.

– Он не любит кино, предпочитает книги, – просветил о предпочтениях друга Серик.

– Жаль, – расстроенно произнесла Акжан.

– Кого жаль? – словно подозревая ее в чем-то, спросил Серик.

– Жаль, что я сегодня уезжаю обратно в город и у нас не получится пойти в кино, – быстро нашлась Акжан.

Дархан, беседуя со стариком Улжаном, продолжал в половину глаза наблюдать за ними. Наконец, не выдержав, спросил:

– О чем это вы там шепчетесь?

– Мы обсуждаем текущее состояние здравоохранения и проблемы, препятствующие медицинскому просвещению людей в стране, – важно произнес Серик.

Акжан решила не отставать от него.

– А также какие болезни передаются половым путем и способы их лечения, – добавила она.

От этих слов Серик поперхнулся чаем. Да так, что Дархану пришлось стучать по его спине. Наконец отдышавшись, он только и смог восхищенно произнести:

– Ну ты даешь!

– Нашли, о чем разговаривать. Если интересуетесь медициной, тогда вам лучше побеседовать с главным врачом Бериковым. Он обрисует полную картину упадничества в отечественном здравоохранении и возможные пути выхода из него, – посоветовал Дархан. – Только возьмите с собой пол-литра, а лучше литр коньяка. На сухую он не станет с вами разговаривать. Без коньяка у него мысли скользить перестают, скорее, даже тормозить начинают.

Затем он повернулся к старику Улжану и продолжил с ним беседу.

– Улжан-ага, вы не можете уйти на пенсию без пересчета скота с последующей его передачей другому ответственному лицу.

– Почему же? Я уже на пенсии. И теперь ничто не может мне помешать насладиться заслуженным отдыхом.

– Но вы не можете все так взять и сразу бросить. Пропадут коровы без присмотра. Разве вам их не жалко?

– Хороший ты человек, Дархан, но немного глупый. Это в других странах люди, выйдя на пенсию, начинают путешествовать, развлекаться, стараясь наверстать упущенное за годы своего тяжкого труда. А у нас человек, уходя на пенсию, никуда не уходит, а продолжает тянуть свою трудовую лямку, но только уже бесплатно. Вот и выходит, что я остаюсь на своем рабочем посту.

– Тогда, может быть, пойдем скот пересчитаем? – вспомнив цель своей поездки, предложил Дархан.

– Вот ты упертый, как мой старый козел, которого я держу только из-за его упрямства, – чертыхнулся Улжан. – Видимо, тебя ценят и держат на работе за это же качество твоего характера.

– Я как-то не задумывался, – не подавая вида, что его задели слова Улжана, ответил Дархан.

– А следовало бы. Упрямые люди только на войне полезны бывают. А в мирной жизни упрямство – вещь не только бесполезная, но и вредная. Гибче надо быть, ведь твоя жизнь – это не поле для битвы, – пытался образумить Дархана старик Улжан.

– Моя жизнь, может, и не поле для битвы, но и не проходной двор, через который могут все лазить и гадить в него, – все еще сдерживаясь, ответил Дархан. – Улжан-ага, за эти два дня я столько наставлений и проповедей выслушал, сколько мама мне в жизни не говорила. У людей дома грязь, хозяйственные постройки рушатся, скот дохнет, а они меня, как жить надо, учат, – все-таки не сдержавшись, громко произнес Дархан.

Он встал из-за стола, пошел к двери, но, не доходя, вернулся.

Акжан переводила с Дархана на деда испуганный взгляд и молчала.

Делая вид, что сильно занят разглядыванием узоров на скатерти, не вмешивался в разговор и Серик. Когда этого требовала ситуация, он мог красноречиво молчать.

Дархан подошел к старику Улжану и продолжил:

– Вот вам тяжело было просто, без всяких лишних вопросов выйти со мной и пересчитать скот? Но нет, мы же так не умеем. Обязательно для начала совет дать надо. Все, забудьте. Нет больше Страны Советов, пора начинать работать.

Наконец выговорившись, Дархан замолчал и сел на свое место.

В комнате воцарилась тишина. Только муха, пригретая ярким солнцем, назойливо жужжала в окне.

– Все выговорил? – нарушая тишину, спросил старик Улжан.

– Извините, Улжан-ага, немного не сдержался, – отходя от гнева, попросил извинения Дархан.

– Ничего, видимо, наболело у тебя. Я в молодости тоже горячим парнем был и головою мало работал. Но моя жизнь прошла. И хоть смысла в ней было немного, я не жалуюсь. Другой ведь все равно уже не будет. Все мои надежды теперь с внучкой связаны. Она тоже сердится, когда ей советы даю. Но это не от того, что шибко умный на старости лет стал, а от моего сопереживания и большой любви к ней. И потом я ведь не советы даю, а ошибками делюсь, которых в своей жизни совершил немало. А уж будете избегать их в своих поступках или совершать, как я когда-то, решать только вам самим. А хочешь пересчитать скотину, то пойдем, – вставая из-за стола, продолжил старик Улжан. – Только напрасно все это. Ведь не только Страны Советов, но и совхоза уже нет.

– Как нет? А мы тогда откуда приехали? – не поверил ему Серик.

– И самое главное, что мы тогда тут делаем? – добавил Дархан.

– Директор Дарибаев проводит в селе сход, на котором будет принято решение о ликвидации совхоза как субъекта предпринимательской деятельности, – сообщим им новость Улжан Дюсекин.

– А если простым языком сказать? – попросил перевода сказанного Серик.

– Передаю, как слышал, – отказался упрощать смысл сказанного старик Улжан.

– Это значит, что совхоза больше не будет, – пояснил Дархан. – А оставшееся после ликвидации имущество поделят на паи и раздадут народу.

– Что-то мало верится, – засомневался в словах Дархана Серик.

– Наивный ты, как дите малое, – обращаясь к Дархану, произнес старик Улжан. – Я немало пожил и много что видел. Поэтому могу уверенно сказать: все реформы, проводимые сверху, всегда простому народу выходили боком. И эта, думаю, не будет исключением.

– Зря вы не верите в проводимые реформы, ведь они ради нас, простых людей, проводятся, – стал убеждать Дархан. – Теперь каждый из нас сам хозяин своей судьбы. Получив свою долю в имуществе совхоза, люди станут фермерами и накормят не только себя, но и всю страну. Сам слышал, как по телевизору так говорили.

– Тебе бы на митингах выступать, а не сельским хозяйством заниматься, – проворчал старик Улжан.

– Надо ехать, – вставая из-за стола, произнес Серик. – А то без нас совхоз поделят, и мне ничего не достанется. Я тогда себе этого простить не смогу. И тебе, кстати, тоже.

– Хорошо, раз так, тогда поехали, – не став выяснять, почему он должен быть виноватым, согласился с ним Дархан.

Поблагодарив хозяев дома за гостеприимство и щедро накрытый достархан, они направились к выходу.

– Дархан, – окликнул старик Улжан. – У меня к тебе просьба. Не мог бы ты довести до села мою внучку Акжан? Ей надо быть в городе, а отсюда, сам понимаешь, автобусы не ходят.

– Конечно, Улжан-ага, с удовольствием подвезем, – окидывая взглядом внезапно покрасневшую от смущения Акжан, пообещал Дархан. – Пусть собирается, я подожду ее на улице.

Когда все разместились в машине и были готовы ехать, слово для напутствия взял старик Улжан.

– Буду краток. На правах старшего хочу пожелать всем вам светлой дороги. Верю в ваше прекрасное будущее, так что будьте счастливы!