Текст книги "Всеобщая история пиратов"

Они обнаружили, что ужас, который внушали своим могуществом, не мог уберечь их от неожиданностей, и даже храбрейшие из них могли быть убиты во сне тем, кто многажды уступал им в силе и смелости. Потому в качестве первейшей меры безопасности они сделали все возможное, дабы разжечь войну между соседствующими негритянскими племенами, сами же они соблюдали нейтралитет, по каковой причине те, кто терпел поражение, непременно вынуждены были прибегнуть к их защите, ибо в противном случае им суждено было либо быть убитыми, либо превратиться в рабов. Таким способом они усилили свои позиции и привязали часть туземцев к себе личною заинтересованностью. Когда же войны не было, они побуждали тех к стычкам между собою, раздувая любую размолвку и каждый спор или взаимное непонимание, побуждая к отмщению то одну, то другую сторону; советовали им, как напасть на своего противника или застать его врасплох, и даже давали на время заряженные пистоли и мушкеты[35]35
  Длинноствольные кремневые пистоли были изобретены в 1542 г. в Пистойе (Италия) и впервые были с успехом применены в битве при Ренти (1554 г.). Поскольку пистоли были однозарядными, они всегда продавались парами. Кобур к ним не полагалось, и их носили, просто заткнув за пояс или перевязь. Дальнобойность пистоля начала XVIII в. – около 25 м. Мушкеты – фитильные (а с 1690-х гг. – и кремневые) гладкоствольные ружья, бывшие на вооружении многих европейских армий с 1550 по 1850 годы. При длине более метра и большом весе мушкеты, даже установленные на специальные рогатки, обладали очень невысокой точностью стрельбы: чтобы считаться снайпером в XVIII в., достаточно было попадать из мушкета в человека на расстоянии 100 ярдов. В абордажном бою мушкеты были очень неэффективны, поэтому пираты предпочитали холодное оружие.


[Закрыть] для расправы с ним. В результате чего убийца, спасая свою жизнь, бежал к ним же за защитою вместе со всеми своими женами, детьми и родичами.

Таким вот образом они находили преданных друзей, самая жизнь которых целиком зависела от безопасности их покровителей, ибо, как мы уже говорили, пираты сии наводили такой ужас, что никто из соседей не решился бы напасть на них в открытом бою.

Благодаря таковой изворотливости пираты сумели за несколько лет сильно увеличить свою армию, а затем они вновь стали жить по отдельности и ради удобства поселились в большом удалении друг от друга, ибо каждый из них владел теперь обширными землями. Они разделились на общины, подобно евреям, и каждый содержал при себе своих жен и детей (из коих к тому времени образовались уже большие семьи), а также свою долю вассалов и приспешников. И если отличительные особенности властителей суть сила и власть, то сии головорезы обладали всеми признаками королевского величия; и более того, они были объяты неизбывным страхом, который всегда снедает тиранов, о чем свидетельствуют крайние меры предосторожности, которые они предприняли, укрепляя свои обиталища.

В устройстве сих укреплений жилища их были весьма похожи одно на другое и скорее напоминали крепости, нежели дома. Они выбирали для жилья место, окруженное непроходимым лесом и расположенное рядом с водою, возводили вкруг него крепостной вал или насыпь, столь отвесную и высокую, что на нее невозможно было взобраться – по крайней мере, не пользуясь штурмовыми лестницами. К сей насыпи через чащу вела одна-единственная тропинка. Жилище, которое одновременно было и военным лагерем, строили в той части леса, кою сочтет пригодною обитающий здесь князек, но всегда было столь надежно укрыто от взоров, что его невозможно было заметить, не подойдя вплотную. Однако главнейшую хитрость таила в себе тропинка, ведущая ко входу, столь узкая, что два человека не смогли бы пройти по ней рядом друг с другом, и устроенная столь замысловато, что являла собою настоящий лабиринт, или морок, петляя и кружа, временами пересекаясь сама с собою, так что человек, коему не слишком хорошо был известен путь, часами мог ходить по ней вокруг да около, но так и не найти жилища. Более того, вдоль тропы на всем ее протяжении высаживался некий вид терновника, вырастающего в той стране в настоящие деревья, увенчанные шипами; и поскольку тропа петляла и извивалась, незваный гость, который попытался бы подойти к дому ночью, непременно искололся бы о те шипы, даже будь у него в руках та путеводная нить, что Ариадна дала Тесею, дабы нашел он обратный путь из пещеры Минотавра[36]36
  Согласно древнегреческому мифу, царь Крита Минос заключил героя Тесея и его спутников в пещеру с запутанной системой переходов – Лабиринт, из которого невозможно было найти выход и где они должны были стать жертвой человекобыка Минотавра (по другой версии, Лабиринт был специально построен для Минотавра Дедалом). Дочь Миноса Ариадна, влюбившись в Тесея, дала ему клубок ниток. Закрепив конец нити у входа, Тесей углубился в Лабиринт, убил Минотавра, а потом, следуя обратно по нити, выбрался наружу.


[Закрыть].

Так жили сии тираны, наводя ужас на других и сами живя в постоянном страхе, в каковом положении их и обнаружил капитан Вудс Роджерс[37]37
  Вудс Роджерс – английский капер (1679 – 1732), действовавший на Тихом океане и в Карибском море. Во время войны за испанское наследство организовывал посылку каперов в рейды против французских кораблей. В сентябре 1708 г. во главе флотилии из двух 300-тонных фрегатов «Герцог» и «Герцогиня» (капитан «Герцога» Вудс Роджерс, лейтенант Томас Довер; капитан «Герцогини» Стефан Кортни, лейтенант Эдвард Кук; лоцман Уильям Дампьер) отплыл из Ирландии к тихоокеанскому побережью Новой Испании. За время плавания захватил несколько испанских и французских кораблей. В феврале 1709 г. во время остановки у островов Хуан-Фернандес подобрал Александра Селкирка, впоследствии ставшего прототипом Робинзона Крузо. В мае напал на Гуаякиль (Эквадор), разграбил город и получил в качестве выкупа около 27 000 песо. 1 января 1710 г. у мыса Сан-Лукас (Калифорния) захватил меньший из двух манильских галеонов – «Дисэнганьо». 4 января попытался захватить больший галеон – «Бегонья», но после трехдневного сражения вынужден был отступиться. Во время этих сражений Роджерсу мушкетной пулей снесло большую часть верхней челюсти и осколком покалечило левую ногу. В октябре 1711 г. рейдеры вернулись в Англию. Чистый доход от добычи составил 100% от затраченных средств, хотя 2/3 всей суммы ушло на взятки. В 1712 г. Роджерс опубликовал книгу «Морское путешествие вокруг света», к редактированию которой, возможно, приложил руку Д. Дефо. В 1713 – 1715 гг. Роджерс командовал кораблем, перевозившим рабов из Африки на Суматру. Выступил с проектом создания законопослушной колонии на Мадагаскаре, который не получил поддержки. В конце 1717 г. плантаторы Багамских островов передали Роджерсу свои имущественные права сроком на 21 год. Он был провозглашен первым королевским губернатором и уполномочен амнистировать пиратов, сложивших оружие до сентября 1718 г. В июле 1718 г. при поддержке королевской флотилии и двух шлюпов Роджерс появился в гавани Нью-Провиденса. Вооруженное сопротивление ему оказал только корабль Чарлза Вейна, остальные пираты либо сдались, либо скрылись. Таким образом была разгромлена пиратская база на Нью-Провиденсе. В феврале 1720 г. Роджерс отбил попытку испанцев высадить на острове десант. В 1721 г. ездил по делам колонии в Лондон, где, вероятно, снова виделся с Дефо. Умер в Нассау в 1732 г.


[Закрыть], когда прибыл на Мадагаскар на борту сорокапушечного корабля «Делисия» с намерением купить там рабов для продажи голландцам в Батавию или Новую Голландию. Случилось так, что он пристал к берегу в той части острова, где вот уже семь или восемь лет не видели ни одного корабля. Там он и встретил нескольких пиратов, которые к тому времени провели на острове более 25 лет и обзавелись многочисленным потомством, в коем появились уже не только дети, но и внуки. Их же самих к тому времени оставалось в живых 11 человек.

Завидев судно такой мощи и размеров, они сочли его за военный корабль, посланный, чтобы схватить их, и потому юркнули в свои убежища, но когда несколько матросов с того корабля сошли на берег и, не выказывая никаких признаков враждебности, предложили продать им негров, они осмелились выйти из своих нор, уже в сопровождении свиты, подобно владетельным особам; а поскольку они и в самом деле были королями de facto[38]38
  De facto (лат.) – фактически, согласно сложившемуся положению вещей.


[Закрыть], что является разновидностью юридического права, именно так нам и следует их называть.

Можно вообразить, как износилась их одежда после столь многих лет пребывания на сем острове, так что их величества выглядели крайне потрепанными. Я даже не могу сказать, что они выглядели как оборванцы, ибо у них и лохмотьев-то не было, и наготу их прикрывали лишь звериные шкуры, которые даже не были выдублены; притом были они с непокрытыми головами, без башмаков и чулок, так что выглядели подобно изображениям Геркулеса в львиной шкуре[39]39
  Один из подвигов древнегреческого мифического героя Геракла (Геркулеса) – победа над огромным Немейским львом, шкуру которого Геракл после того носил вместо плаща.


[Закрыть], а поскольку они к тому же заросли бородами, а волосы у них свисали до плеч, они предстали перед матросами в самом первобытном виде, какой только способно создать человеческое воображение.

Однако вскорости они приобрели все необходимое, продавши множество тех несчастных, кои были в их власти, и получивши взамен одежды, ножи, порох и пули и многие другие вещи, и настолько вошли в доверие к команде, что явились на борт «Делисии», осматривая с большим интересом ее палубу и тщательно изучая изнутри, и весьма были любезны с командою, зазывая ее на берег. Как сами они потом признавались, все это делалось с тою мыслью, чтобы попытаться, если удастся, ночью захватить корабль врасплох, на что они с легкостью пошли бы, если бы корабль охранялся малыми силами, ибо у них доставало и людей, и лодок, но капитан, должно быть, догадался о том и выставил на палубе столь сильную стражу, что они сочли тщетным даже пытаться сие сделать. По каковой причине, когда несколько матросов сошли на берег, они стали соблазнять их и вовлекать в заговор, с тем, чтобы те, встав на ночную вахту, захватили капитана, а спящую команду заперли под палубой; сами же обещали по сигналу подняться на борт и присоединиться к ним. И предлагали в случае успеха сообща заняться морским разбоем, не сомневаясь, что на таком корабле смогут захватить все, что только повстречается им в море. Капитан, однако же, приметил все возрастающее дружество между ними и некоторыми из своих людей и решил, что сие не сулит ничего хорошего, по каковой причине вовремя положил тому конец, не дозволив им более подолгу разговаривать друг с другом. И когда он послал на берег шлюпку с офицером[40]40
  Помимо капитана, на кораблях (в том числе отчасти и на пиратских) были следующие офицеры: лейтенант (заместитель, первый помощник) или штурман (лоцман); шкипер (заведующий такелажем) и каптенармус (заведующий боеприпасами) или старшина-рулевой; подштурман, канонир, боцман и плотник; мичмана и старшие матросы.


[Закрыть], дабы обсудить условия покупки рабов, матросы оставались в шлюпке, и никому не было дозволено вступать в переговоры, кроме человека, специально отряженного им для этой цели.

Когда же он стал готовиться к отплытию, пираты обнаружили, что ничего не смогли поделать, и признались во всех кознях, кои строили против него. Таким образом, он покинул их такими, какими обнаружил, – обладающих всей полнотою низменной власти и грязного величия, хотя и с меньшим числом подданных, ибо, как мы видели, многие из них были проданы. Но поскольку честолюбие есть одна из дражайших страстей человеческих, они, без сомнения, были счастливы. Один из этих великих властителей некогда был лодочником на Темзе, где совершил убийство, после чего бежал в Вест-Индию и вошел там в число тех, кто угнал шлюпы. Все остальные были простыми матросами, и промеж них не было ни единого человека, который умел бы читать или писать, и даже их государственные секретари были не больше учены грамоте, чем они сами. Вот все, что мы можем сообщить о сих королях Мадагаскара, из коих часть, может статься, правит и по сей день.

Жизнь капитана Мартела

Теперь я перейду к пиратам, кои возникли после заключения Утрехтского мира[41]41
  То есть, после окончания войны за Испанское наследство (1701 – 1713 гг.). Утрехтским миром принято называть серию мирных договоров между воюющими сторонами (Франция, Англия, Испания, Пруссия и др.), подписанных в г. Утрехт (Нидерланды). По условиям мира, Англия получила особые привилегии в торговле с испанскими колониями, в т. ч. право асьенто – торговли рабами, а также территории в Северной Америке от Франции, Гибралтар и порт Маон на о. Менорка – от Испании.


[Закрыть]; в военное же время пиратству не нашлось места, ибо все те, кто питал склонность к приключениям, нанимались в приватиры, так что для существования пиратов просто не было возможностей; сие подобно тому, как наши лондонские шайки, набрав какую-то силу, нанимались на службу к властям и, сделав таковую карьеру, подавляли с той поры тех, кто оставался вором. Я полагаю, в приручении бандитов путем найма их в армию есть свой резон, ибо, будучи приведены в повиновение, они сразу же превращаются из пользующихся дурною славою возмутителей спокойствия в ревностных его охранителей. И если бы наши законники взяли некоторых пиратов под свое покровительство, это не только уменьшило бы их число, но и, мнится мне, позволило бы натравить их на оставшихся, и они были бы более всех прочих пригодны к тому, чтобы тех изобличить, в соответствии с пословицей: «Заставь вора ловить вора».

Дабы осуществить сие, не потребуется никаких расходов: для получения нужных результатов следует лишь дать каперам возможность брать на абордаж пиратские суда; ибо в том, что касается грабежа и наживы, имущество друзей им так же любо, как и добро врагов, однако же им не по нраву, раз уж довелось овладеть чужими вещами, пускать бедолаг по миру (как говорят креолы[42]42
  В Вест-Индии креолами назывались потомки от связей португальцев или испанцев с африканскими рабынями.


[Закрыть]) безо всякой выгоды для себя.

Множество людей и судов, нанятых таким образом в Вест-Индии во время войны, напротив, преумножило число пиратов в мирное время. В том никоим образом не следует упрекать кого-либо из наших правительственных чиновников в Америке, ни, тем более, самого короля, чьим именем жаловались сии лицензии[43]43
  Имеются в виду каперские свидетельства: официальные письменные полномочия от имени правительства, дававшие частным лицам право нападать на иностранные корабли и захватывать их и находящиеся на них грузы. Лицензии выдавались на время ведения военных действий различными европейскими государствами с начала XIII в. по 1856 г., когда возникли специализированные военно-морские силы (США практиковали выдачу каперских лицензий до конца XIX в.). Вплоть до 1680-х годов лицензии фактически служили официальным «прикрытием» обычного пиратства. Особняком в этой системе стоит выдача Англией и Францией каперских свидетельств в Карибском море. Губернаторы, соответственно, на Ямайке и Тортуге выдавали лицензии на каперство против Испании даже тогда, когда в Европе эти страны с Испанией не воевали: в соответствии с дипломатическим принципом «За этой чертой мира нет», в Карибском море европейские договоры о мире не действовали.


[Закрыть], ибо таковые действия были благоразумны и совершенно необходимы; помимо того, следует принять в рассуждение тех многочисленных бездельников, нанявшихся в приватиры ради грабежа и богатств (каковые богатства всегда проматывали столь же быстро, сколь и получали), которые по завершении войны не могли долее заниматься тем делом и вести тот образ жизни, к коим привыкли, и с тою же готовностью принялись за пиратство, каковое занятие, в сущности, есть то же самое, только без лицензии, а потому они делали весьма малое различие между законностью одного и незаконностью другого.

Я не столь подробно расспрашивал о Мартеле, чтобы выяснить, откуда взялся сей морской разбойник; полагаю, что в минувшую войну он и его шайка были приватирами, приписанными к острову Ямайка[44]44
  По некоторым данным, во время войны за Испанское наследство Джон Мартел действительно был капером.


[Закрыть]. История его довольно коротка, как и период владычества; конец его похождениям наступил в самом расцвете его силы и могущества. Мы обнаруживаем его в сентябре 1716 года капитаном восьмипушечного пиратского шлюпа с командою в 80 человек, крейсирующего меж Ямайкой, Кубой и другими островами. Примерно в это время он захватил галеру «Беркли» капитана Сондерса и ограбил ее на 1 000 фунтов в звонкой монете, а вслед за тем встретил шлюп под названием «Царь Соломон», с коего взял деньги и провизию, а сверх того товары на большую сумму.

После того они проследовали в порт Кавена[45]45
  Местонахождение порта не установлено. Возможно, Дефо имел в виду Гавану, однако в других местах книги он приводит общепринятое написание этого слова. Вообще говоря, написание имен собственных, а особенно географических названий, у Дефо не унифицировано, а зачастую довольно сильно искажено. В некоторых случаях (оговоренных в наших примечаниях) по этой причине не удается точно установить, о какой местности идет речь. Впрочем, это общее свойство беллетристики того времени, а у предшественника Дефо по «пиратской» теме – А. Эксквемелина – разнообразное написание географических названий встречается чуть ли не чаще, чем однообразное.


[Закрыть] на острове Куба, и по пути захватили два шлюпа, которые ограбили и затем отпустили; и на подходе к порту натолкнулись на прекрасную галеру о 20 пушках, называемую «Джон и Марта», под командованием Вильсона, каковую галеру они атаковали, подняв черный пиратский флаг, и присвоили. Часть команды они высадили на берег, а остальных оставили у себя, как делали уже несколько раз, дабы пополнить свои ряды; тем не менее, капитан Мартел поручил капитану Вильсону уведомить своих хозяев, что их судно в точности соответствовало бы своему предназначению, если бы одну из его палуб разобрали[46]46
  Мартел иронически намекает, что владельцам судна следовало вместо пушечной палубы разместить дополнительное количество груза, поскольку пушки все равно не уберегли галеру от захвата, а стоимость захваченного в этом случае была бы больше.


[Закрыть], а что до груза, состоявшего главным образом из кампешевого дерева[47]47
  Кампешевое дерево (сандальное дерево, синий сандал) – небольшое тропическое дерево семейства бобовых. Названо по местности Кампеш (ныне штат Кампече, Мексика) на западе полуострова Юкатан, где открыли и добывали кампешевое дерево. Из древесины кампешевого дерева изготавливают мебель и паркет, добывают краску.


[Закрыть] и сахара, то он позаботится о том, чтобы тот был доставлен на приличный рынок.

Оснастив захваченный корабль так, как им было потребно, они вооружили его 22 пушками и установили численность его команды в 100 человек, оставив на шлюпе 25 пар рук, и так продолжали свой рейд, держа по правому борту Подветренные острова[48]48
  То есть, крейсируя в районе сразу нескольких оживленных торговых путей акватории Карибского моря, между Наветренными и Большими Антильскими островами.


[Закрыть], в коем ждала их еще большая удача. Захвативши шлюп и бригантину, они погнались за лакомым кораблем, который попался им на пути; завидев пиратский флаг, сей 20-пушечный корабль под названием «Дельфин», направлявшийся к Ньюфаундленду, покорился грабителям. Капитан Мартел взял его команду в плен, а корабль забрал себе.

В середине декабря пираты захватили другую галеру, плывшую домой с Ямайки (название ее было «Кент», капитан Лоутон), и, перегрузив с нее всю провизию к себе на борт, отпустили, каковое обстоятельство вынудило ее повернуть обратно к Ямайке за новыми припасами для плавания. После того им попались маленькое суденышко и шлюп, принадлежащие Барбадосу, и с обоих они взяли продовольствие, а затем расстались с ними, прежде приняв на борт нескольких моряков, кои выразили желание присоединиться к ним. Следующим судном, имевшим несчастье попасться им на пути, была галера из Лондона «Грейхаунд» капитана Эванса, следовавшая из Гвинеи на Ямайку, которую они задержали ровно настолько, сколько потребовалось, чтобы перетащить с нее весь золотой песок, слоновую кость и 40 рабов, после чего предоставили ей следовать далее своею дорогою.

Тут они заключили, что сейчас самое время укрыться в какой-нибудь бухте, подлатать судно, отдохнуть самим и выждать удобного случая сбыть свой груз; по каковой причине они сочли за лучшее взять курс на Санта-Крус – островок, лежащий на 18°30.

Когда же все они собрались в бухте, то первым делом постарались охранить себя наилучшим возможным образом; они устроили на островке батарею о четырех пушках, и другую батарею, о двух пушках, на северной оконечности рейда, и верповали один из шлюпов, о восьми пушках, обратно в устье пролива, дабы препятствовать любому кораблю войти внутрь. Когда же сие было устроено, они принялись за работу на своих судах, расснащивая, разоружая и разгружая их, как это принято при чистке[49]49
  В теплых водах Карибского бассейна, Африки и Индийского океана деревянные днища кораблей быстро обрастали водорослями и раковинами рачков-балянусов, что резко снижало быстроходность (не говоря уже о том, что некоторые морские черви могли проточить насквозь обшивку!). Поэтому раз в несколько месяцев приходилось очищать подводную часть судна от обрастаний. Эта процедура включала в себя и обязательную заделку нанесенных морскими обитателями повреждений, так что в английском языке слово clean обозначает и чистку, и починку обшивки одновременно.


[Закрыть] и починке, за каковым занятием я и оставлю их ненадолго, пока не приведу к ним другую компанию.

В месяце ноябре 1716 года генерал Гамильтон, командующий флотом всех карибских Подветренных островов, отправил курьерский шлюп на Барбадос к капитану Хьюму, командиру корабля Его Величества «Скарборо», имевшего на борту тридцать пушек и сто сорок человек, дабы известить того, что два пиратских шлюпа, о 12 пушках каждый, досаждают колониям и уже ограбили несколько судов. «Скарборо» же потерял умершими двадцать человек, и около сорока болели, по каковой причине не в состоянии был выйти в море. Капитан Хьюм, однако же, оставил своих больных на берегу и отплыл к другим островам, дабы пополнить команду, взявши двадцать солдат на Антигуа; с Невиса он взял десятерых, и 10 с Сент-Кристофера, а затем направился к острову Ангуилья, где узнал, что незадолго до того два похожих шлюпа видели в порту Спэниш-тауна, как еще называют один из Виргинских островов. Согласно тому известию, на следующий день «Скарборо» пошел к Спэниш-тауну, но не услышал о шлюпах ничего нового – только лишь, что они останавливались тут примерно под Рождество (а было тогда уже 15-е января)[50]50
  Имеется в виду начало января 1717 г.


[Закрыть].

Капитан Хьюм, не находя, как бы он мог свести счеты с теми пиратами, помышлял назавтра вернуться на Барбадос; но случилось так, что ночью здесь встало на якорь суденышко с Санта-Круса, и прибывшие ему сообщили, что видели пиратский корабль о двадцати двух или двадцати четырех пушках, в сопровождении других судов, направляющийся к северо-западной оконечности вышеупомянутого острова. На «Скарборо» немедля оценили сказанное, и на следующее утро он появился в виду грабителей и их призов и встал там в боевой готовности, однако лоцман отказался рисковать кораблем; пираты же все время обстреливали их с берега раскаленными ядрами. Наконец корабль бросил якорь с наружной стороны рифов, у входа в пролив, и в течение нескольких часов обстреливал суда и батареи. Около четырех часов пополудни шлюп, охранявший пролив, был потоплен выстрелом с военного корабля; после чего тот стал обстреливать двадцатидвухпушечный пиратский корабль, укрывшийся за островком. На следующую ночь, viz.[51]51
  Традиционное книжное сокращение латинского слова videlicet (а именно, то есть).


[Закрыть] 18-го, настало затишье; капитан Хьюм взвешивал положение. Опасаясь напороться на риф, он еще день-другой стоял в отдалении от берега, блокировав пиратам выход. Вечером двадцатого, увидев, что военный корабль стоит далеко в море, они решили воспользоваться случаем и попытаться выкрутиться, полагая, что смогут улизнуть с острова; но в двенадцать часов они сели на мель, а затем, увидавши, что «Скарборо» вновь стоит невдалеке и положение их сделалось безнадежным, они ударились в полнейшую панику. Они покинули свой корабль и предали его огню, оставив на борту 20 негров, которые все сгорели заживо; 19 пиратов сумели бежать на маленьком шлюпе, однако капитан и все остальные, включая 20 уцелевших негров, удрали в лес, где, должно быть, умерли с голоду, ибо мы ничего не слыхали о том, что потом с ними сталось[52]52
  Существует версия, по которой капитан Мартел был в числе тех, кто ускользнул на шлюпе, и смог добраться до Нью-Провиденса, после чего его следы теряются.


[Закрыть]. Капитан Хьюм выпустил на свободу всех захваченных пиратами пленников, передав им уцелевшие корабль и шлюп, а после того отправился на поиски двух пиратских шлюпов, о коих упомянуто было вначале.

Жизнь капитана Тича

Эдвард Тич по рождению был бристольцем[53]53
  Бристолем Дефо называет американский город Бристль (см. Приложение 1).


[Закрыть], а в конце французской войны[54]54
  Имеется в виду война за Испанское наследство (1701 – 1713).


[Закрыть] какое-то время ходил близ Ямайки приватиром; и хотя он часто отличался своею храбростью и личным мужеством, он все же так и не смог подняться до какой-либо командирской должности, пока не отправился пиратствовать, что, как я полагаю, случилось в самом конце 1716 года, когда капитан Бенджамин Хорниголд[55]55
  Хорниголд, Бенджамин – английский пират, действовавший в Атлантическом океане и Карибском море в 1716 – 1717 гг. Сдался по амнистии Вудсу Роджерсу в июле 1718 г., после чего участвовал в погонях за Джоном Огером и другими пиратами. Погиб около 1719 г. в кораблекрушении.


[Закрыть] передал ему шлюп, захваченный им в качестве приза, с коим Хорниголдом он продолжал плавать в напарниках почти до того времени, как тот сдался.

Весной 1717 года Тич и Хорниголд отправились с Провиденса к американскому побережью и захватили на том пути биллоп из Гаваны со ста двадцатью баррелями муки, а также шлюп с Бермудских островов шкипера Тербара, с коего они взяли только несколько галлонов вина, а потом отпустили; и корабль, шедший из Мадеры в Южную Каролину, с которого взяли добычи на значительную сумму.

Почистившись на побережье Виргинии, они вернулись в Вест-Индию и на широте 24° взяли в качестве приза большой французский гвинеец, направлявшийся к Мартинике, на который, по согласию Хорниголда, Тич взошел капитаном и на нем продолжал плавание; Хорниголд вернулся со своим шлюпом на Провиденс, где по прибытии капитана Роджерса, губернатора, сдался тому на милость, в соответствии с королевским указом.

На борту того гвинейца Тич установил 40 пушек и нарек его «Месть королевы Анны»; и, курсируя подле острова Сент-Винсент, взял большой корабль, называвшийся «Великий Аллен», коммандера Кристофера Тейлора; пираты разграбили с него все, что сочли пригодным, высадили всю команду на берег вышеупомянутого острова, а затем предали корабль огню.

Несколько дней спустя Тич столкнулся с 30-пушечным военным кораблем «Скарборо»[56]56
  В сохранившихся письмах капитана и корабельном журнале «Скарборо» ничего не сообщается об этом сражении с пиратами.


[Закрыть], и тот несколько часов бился с ним, но, обнаружив, что у пирата довольно людей, и испытав свою силу, прекратил бой и вернулся на Барбадос, место своего пребывания; Тич же пошел к Испанской Америке.

Следуя тем курсом, он повстречал пиратский шлюп о десяти пушках под командою некоего майора Боннета, бывшего прежде джентльменом с хорошею репутацией и положением на острове Барбадос, и присоединился к нему; но спустя несколько дней Тич, видя, что Боннет ничего не знает о морской жизни, с согласия его людей назначил на шлюп Боннета другого капитана, некоего Ричардса, майора же взял на борт своего корабля, сказав ему, что поскольку тот не привык к трудностям и заботам такового поста, для него было бы лучше отказаться от оного поста и жить спокойно и в свое удовольствие на таком корабле, как этот, где он не будет вынужден исполнять обязанности, но сможет следовать своим склонностям.

На Тюрнефе, не доходя десяти лиг до Гондурасского залива, пираты набрали свежей воды; и пока они стояли там на якоре, увидели, как подходит шлюп, после чего Ричардс на своем шлюпе, называемом «Месть», вытравил якорный канат и вышел тому навстречу; тот же, увидав, что поднят черный флаг, спустил паруса и бросил якорь под кормою коммодора Тича. То было «Приключение» с Ямайки шкипера Дэвида Хэрриота. Они взяли его и его людей на борт большого корабля и послали нескольких матросов и Израэля Хэндса[57]57
  Хэндс, Израэль – британский пират. Действовал в 1718 г. в Карибском море и Атлантическом океане. Второй по старшинству в шайке Эдварда Тича. После смерти Тича бежал с корабля и предстал перед судом в Виргинии. По-видимому, был помилован за дачу показаний против коррумпированных чиновников Северной Каролины. Имя Хэндса впоследствии использовал Р. Стивенсон в романе «Остров сокровищ», присвоив его второму боцману «Испаньолы» – «тому самому, который некогда был у Флинта канониром».


[Закрыть], – штурмана корабля Тича, дабы укомплектовать шлюп командою для пиратских целей.

Простояв у Тюрнефа около недели, 9 апреля они снялись с якоря и направились в залив, где нашли корабль и четыре шлюпа, из каковых три принадлежали Джонатану Бернарду с Ямайки, а капитаном четвертого был Джемс; корабль же был из Бостона и назывался «Протестант-Кесарь»[58]58
  Название бостонского корабля напоминает о том, что Бостон, как и многие другие поселения Новой Англии, был основан английскими беженцами-протестантами. По всей видимости, корабль был назван так в честь правящего короля Англии Георга I (1714 – 1727) – первого представителя Ганноверской династии на британском престоле. Этот монарх не только не занимался делами государства, но даже не знал английского языка. Однако, как писал о нем У. Теккерей, «немец-протестант на троне оказался дешевле, добрее и лучше, чем католик Стюарт, чье место он занял, и был предан Англии хотя бы настолько, чтобы предоставить ее самой себе».


[Закрыть], капитан – коммандер Уайар. Тич поднял черный флаг и выпалил из пушек, после чего капитан Уайар со всеми своими людьми покинул корабль и направился к берегу в шлюпке. Старшина-рулевой Тича и восемь человек из его команды овладели кораблем Уайара, а Ричардс захватил все шлюпы, один из коих они сожгли назло его капитану; «Протестанта-Кесаря» также сожгли, предварительно разграбив, ибо он принадлежал Бостону, где повесили за пиратство нескольких человек; а три шлюпа, принадлежавших Бернарду, они отпустили.

После того разбойники пошли к Теркилу, а затем к Гранд Кайману, небольшому острову лигах в тридцати к западу от Ямайки, где они взяли небольшое суденышко охотников за черепахами, и затем к Гаване, и оттуда к Багамским Крушениям[59]59
  Имеется в виду Большая Багамская Банка – обширная рифовая отмель к западу от Багамских островов, весьма опасная для мореплавания. Здесь было удобное место для пиратских действий, поскольку безопасный путь из Мексиканского залива и Карибского моря к атлантическому побережью Северной Америки проходил только по узкому Новому Багамскому Каналу (Флоридскому проливу), ограниченному с запада побережьем Флориды, а с востока – Большой Багамской Банкой.


[Закрыть], а от Багамских Крушений они, захвативши по пути бригантину и два шлюпа, пошли в Каролину[60]60
  Имеется в виду английский сеттльмент Южная Каролина.


[Закрыть], где пять или шесть дней стояли подле песчаной отмели у Чарлзтауна[61]61
  Имеется в виду г. Чарлстон на побережье Южной Каролины, в то время главный, если не единственный, город этой провинции. Гавань Чарлзтауна с моря перекрывалась длинной песчаной отмелью – баром, что давало возможность даже одному кораблю полностью блокировать вход в гавань, находясь за пределами досягаемости береговых батарей.


[Закрыть]. Здесь они взяли корабль, под командою Роберта Кларка, когда тот выходил из гавани, направляясь в Лондон, на борту коего было несколько пассажиров, плывших в Англию; на другой день взяли еще одно судно, выходившее из Чарлзтауна, и два пинка, шедших в Чарлзтаун; а также бригантину с четырнадцатью неграми на борту; и поскольку все сие происходило на виду у города, вся провинция Каролина охвачена была великим ужасом, ибо совсем недавно их посетил Вейн, другой печально известный пират, так что они впали в отчаяние, будучи не в состоянии противостоять их силе. В гавани было восемь парусников, готовых выйти в море, но ни один на то не осмелился, ибо почти невозможно было ускользнуть из их рук. Суда, направлявшиеся в гавань, находились пред тою же незавидною дилеммою, так что торговля в тех местах была полностью прервана. Что делало сии несчастья еще тяжелей для них, так это долгая и разорительная война, которую колония вела с туземцами, каковая только успела закончиться, когда те разбойники на них напали.

Тич задержал у себя все корабли и пленников и, поскольку у него не хватало лекарств[62]62
  Многие историки полагают, что странное для пирата поведение Тича во всей этой истории объясняется тем, что его матросам нужна была ртуть для лечения сифилиса.


[Закрыть], решает потребовать ящик лекарств у правительства провинции; посему Ричардс, капитан шлюпа «Месть», и с ним еще двое или трое пиратов, посланы были на берег вместе с мистером Марксом, одним из пленников, коего они захватили на корабле Кларка, и весьма дерзко объявили свои требования, угрожая, что если им немедленно не пошлют ящика с лекарствами и не дадут пиратам-посланным вернуться, не учинивши над ними насилия, то они перебьют всех пленников, пошлют их головы губернатору, а захваченные корабли подожгут.

Пока мистер Маркс обращался в Совет, Ричардс и остальные пираты открыто гуляли по улицам на виду у всех жителей, кои горели крайним негодованием, почитая их разбойниками и убийцами, повинными в их, горожан, несчастьях и притеснениях, но не осмеливались на что-либо большее, нежели думать об осуществлении своей мести, из боязни навлечь на себя еще большие бедствия, и потому они вынуждены были дать злодеям уйти безнаказанными. Правительство недолго обдумывало послание, хотя оно было наибольшим из оскорблений, какое только можно было им нанести; однако ради сохранения жизни стольких людей (и среди них мистера Сэмуэля Рэгга, одного из членов Совета[63]63
  То есть, выборного местного Совета при губернаторе.


[Закрыть]) они уступили необходимости и послали на борт аптечный ящик, ценою от трех до четырех сотен фунтов, и пираты невредимыми вернулись на свои корабли.

Черная Борода (ибо так обычно называли Тича, как вы увидите далее), лишь только получил лекарства и тех негодяев, своих собратьев по ремеслу, отпустил корабли и пленников, прежде взяв с них золотом и серебром около 1 500 фунтов стерлингов, не считая провизии и прочего.

От мели Чарлзтауна они направились к Северной Каролине; капитан Тич – на корабле, который они называли военным, капитан Ричардс и капитан Хэндс – на шлюпах, кои они именовали приватирами, и еще один шлюп, служивший им вспомогательным судном. Тич начинал уже подумывать о том, чтобы распустить команду, придержав деньги и лучшее из имущества для себя и нескольких своих сотоварищей, с коими был особенно дружен, и обмануть остальных. Посему под видом того, что заходит в бухту Топсель, чтобы почиститься, он посадил на мель свой корабль, а после того, будто бы непредумышленно и по случайности, приказал шлюпу Хэндса прийти на помощь и снять его, и тот, пытаясь это сделать, посадил шлюп на отмель рядом со вторым, и так потеряны были оба. Когда сие случилось, Тич взошел на вспомогательный шлюп с сорока матросами и оставил там «Месть»; затем взял семнадцать других и высадил их на песчаном островке, приблизительно в лиге от материка, где не было ни птицы, ни зверя, ни растения, дабы прокормиться, и где они погибли бы, если бы через два дня майор Боннет не снял их.

Тич, а с ним около двух десятков его людей, явился к губернатору Северной Каролины и сдался по указу Его Величества, и все они получили о том свидетельства от его превосходительства; но оказалось, что принятие ими той милости проистекало не из исправления их нравов, а лишь того ради, чтобы дождаться благоприятной возможности и начать ту же игру с начала; что он вскоре после того и проделал, с большею безопасностью для себя и с гораздо лучшими шансами на успех, ибо к тому моменту добился весьма хорошего взаимопонимания с Чарлзом Иденом, эсквайром, вышеупомянутым губернатором.

Первою услугой, каковую сей добрый губернатор оказал Черной Бороде, было утверждение его в правах на судно, которое он захватил, пиратствуя на большом корабле под названием «Месть королевы Анны»; с тою целью в Бастауне созван был суд Вице-Адмиралтейства; и хотя Тич никогда в жизни не имел никакой лицензии[64]64
  Имеется в виду каперское свидетельство, дающее формальное право на захват судов противника в военное время. Каперские свидетельства давались только капитанам, Тич же, как подчеркивает Дефо, в бытность свою приватиром не достиг даже офицерской должности.


[Закрыть], и шлюп принадлежал английским купцам и захвачен был в мирное время, все же оный шлюп объявлен был призом, взятым у испанцев означенным Тичем. Сие судебное разбирательство показало, что губернаторы всего лишь люди.

Прежде, чем поплыть навстречу приключениям, он женился на юном создании лет шестнадцати от роду, а обряд бракосочетания проводил губернатор. Как здесь принято, чтобы сочетал браком священник, так там принято, чтобы сие делал мировой судья; и так Тич, как мне сообщили, получил четырнадцатую жену, при том, что из всех его жен около дюжины, видимо, были еще живы. Поведение его в этом отношении было просто невероятным, ибо, пока его шлюп стоял в бухте Окрекок, он сходил на берег на плантации, где жила его жена, и, проведя с нею всю ночь, после имел обыкновение приглашать пятерых или шестерых своих неотесанных сотоварищей на берег и заставлял ее отдаваться им всем, одному за другим, у себя на глазах.

В июне 1718 года он вышел в очередной поход и взял курс на Бермуды; он встретил на своем пути два или три английских судна, но ограбил их только на провизию и иные припасы, необходимые ему для текущих нужд; но возле вышеупомянутого острова он столкнулся с двумя французскими кораблями, один из которых гружен был сахаром и какао, а другой – порожний, направлявшимися на Мартинику; корабль, на коем не было груза, он отпустил, посадив на него всех матросов с груженого корабля, другой же корабль вместе с грузом привел домой в Северную Каролину, где губернатор с пиратами поделили награбленное.

Когда Тич прибыл туда со своим призом, он и еще четверо из его команды пошли к его превосходительству и заявили под присягою, что нашли французский корабль в море, и на борту его не оказалось ни души; и затем созван был суд, и на корабль наложили арест. Губернатор в качестве своей доли получил шестьдесят хогсхедов[65]65
  Хогсхед – старинная мера жидкостей; тростниковый сахар, добывавшийся в виде густого сиропа, перевозился в больших бочках, которые тоже назывались «хогсхеды». По всей вероятности, в данном случае Дефо имеет в виду бочки.


[Закрыть] сахару, а некий мистер Найт, бывший его секретарем, и сборщик налогов провинции – двадцать, остальное же поделено было между пиратами.

Дело, однако, тем не закончилось: оставался корабль, и в реку[66]66
  Река Ньюз, впадающая в залив Пемлико.


[Закрыть] мог войти кто-нибудь, кому тот корабль мог быть известен, и таким образом раскрыть мошенничество; но Тич придумал средство сие предотвратить, ибо под тем предлогом, что корабль дал течь и может затонуть и тем самым закрыть вход в бухту, или затон, где он стоял, он, Тич, обзавелся приказом губернатора вывести корабль в реку и поджечь, что и было соответственно проделано, и корабль сгорел до поверхности воды, а днище его затонуло, и вместе с ним опасения, что оный корабль когда-нибудь всплывет на судебном разбирательстве, дабы свидетельствовать против них.

Капитан Тич, или Черная Борода, провел на реке три или четыре месяца, иногда становясь на якорь в затонах, другой раз плавая от одной бухты к другой, продавая награбленное встреченным шлюпам, и часто оделял их подарками за взятые у них припасы и продовольствие; таковое бывало, когда ему случалось быть в настроении давать подарки; в иные же времена он вел себя дерзко и брал все, что хотел, не говоря «с вашего позволения», хорошо зная, что они не осмелятся прислать ему счет. Он часто развлекался с плантаторами, сходя на берег, где кутил день и ночь. Плантаторы хорошо его принимали, но из приязни или из страха, сказать не могу; иногда он обходился с ними достаточно учтиво и преподносил в подарок ром и сахар, в возмещение того, что у них взял; но что касается вольностей, кои (как говорят) он и его спутники частенько позволяли себе в отношении жен и дочерей сих плантаторов, я не могу взять на себя смелость сказать, платил ли он им ad valorem[67]67
  Ad valorem – сообразно цене, по стоимости (лат.).


[Закрыть] или нет. Порою он вел себя с ними как лорд и господин и облагал некоторых из них налогом; и более того, он дошел до того, что уже задирал губернатора, и как я мог выяснить, не потому, что у них была хотя бы малая причина для ссоры, но, казалось, он делал сие лишь для того, чтобы показать, что осмеливается сие делать.

Шкиперы шлюпов, ведущих торговлю вверх и вниз по реке и столь часто подвергавшихся нападениям Черной Бороды, стали держать совет с торговцами и самыми надежными из плантаторов, дабы решиться что-то предпринять; они ясно видели, что тщетно обращались бы с какими бы то ни было просьбами к губернатору Северной Каролины, коему, по справедливости, и подобало исправить положение; и если им не поможет кто-нибудь другой, Черная Борода будет здесь безнаказанно владычествовать, потому со всею возможною секретностью они послали депутацию в Виргинию, дабы изложить дело губернатору той колонии и ходатайствовать пред ним о направлении со стоящих там военных кораблей вооруженных сил, дабы пленить или уничтожить того пирата.