Текст книги "Всеобщая история пиратов"

Сей губернатор посовещался с капитанами двух военных кораблей, viz. «Жемчужины» и «Лайма», кои уже около десяти месяцев стояли на реке Св. Джемса. Согласились на том, что губернатор наймет пару небольших шлюпов, а военные корабли дадут для них людей; так и было сделано, и командование ими было поручено мистеру Роберту Мейнарду, первому лейтенанту «Жемчужины», опытному офицеру и джентльмену большой храбрости и решительности, как мы убедимся по его доблестному поведению в сей экспедиции. На те шлюпы перевели доброе число людей и в достатке снабдили их боеприпасами и ручным оружием, однако пушки не установили.

Незадолго до их отбытия губернатор созвал Ассамблею, на коей решено было напечатать официальное объявление, обещавшее установленную награду любому лицу или лицам, кои в течение года после того возьмут в плен или уничтожат кого-либо из пиратов. Мы располагаем подлинным текстом того объявления, каковой гласит:

Вице-губернатора Его Величества и главнокомандующего колонии и доминиона Виргиния

ОБЪЯВЛЕНИЕ,

в коем обнародуется вознаграждение за поимку или умерщвление пиратов

Каковое принято Актом Ассамблеи на сессии Ассамблеи, начавшейся в столице Уильямсбурге[68]68
  После Войны за независимость (1775 – 1783) столицей штата Виргиния стал город Ричмонд, основанный в 1730-е гг.


[Закрыть] ноября одиннадцатого дня, в пятый год правления Его Величества, и озаглавлено: «Акт о поощрении поимки и уничтожения пиратов». Наряду с прочим, постановляется, что все и каждое лицо или лица, кои, начиная с ноября четырнадцатого дня года от Рождества Господа Нашего тысяча семьсот восемнадцатого и впредь до ноября четырнадцатого дня, который будет в году от Рождества Господа Нашего тысяча семьсот девятнадцатом, возьмут в плен любого пирата или пиратов, на море или на суше, или убьют любого такового пирата или пиратов при сопротивлении, между градусами тридцать четвертым и тридцать девятым северной широты и в пределах одной сотни лиг от побережья Виргинии, или в пределах провинций Виргиния или Северная Каролина, по убеждении, или представлении губернатору и Совету надлежащего доказательства умерщвления любого и каждого такового пирата или пиратов, будет наделен правом иметь и получить из общественных денег, находящихся в руках казначея сей колонии, нижеследующие награды, а именно: за Эдварда Тича, именуемого обычно капитан Тич или Черная Борода – сто фунтов, за каждого другого командира пиратского корабля, шлюпа или судна – сорок фунтов; за каждого лейтенанта, рулевого, или старшину-рулевого, боцмана или плотника – двадцать фунтов; за всякого иного офицера, низшего по рангу – пятнадцать фунтов, и за каждого рядового матроса, захваченного на борту такового корабля, шлюпа или судна, – десять фунтов; и что за каждого пирата, буде его захватит любой корабль, шлюп или судно, принадлежащие сей колонии или Северной Каролине, в вышеупомянутых пределах времени, в каком бы то ни было месте, будут выплачены такие же вознаграждения, соответственно количеству и рангу таковых пиратов. Посему для поощрения всех лиц, каковые пожелают послужить Его Величеству и своей стране в столь справедливом и почетном предприятии, как подавление такого рода людей, кои воистину могут быть названы врагами человечества, я счел подобающим, по рекомендации и согласию Совета Его Величества, выпустить сие Объявление, настоящим заявляя, что вышесказанные награды будут неукоснительно и честно выплачены в деньгах, имеющих хождение в Виргинии, соответственно указаниям вышесказанного Акта. И я приказываю и предписываю, дабы сие Объявление обнародовано было шерифами во всех общественных местах их округов, и всеми священниками и ридерами[69]69
  В англиканской и протестантской церквях ридером назывался мирянин, проводящий богослужение вместо священника.


[Закрыть] в каждой церкви и часовне, по всей земле сей колонии.

Дано в палате нашего Совета в Уильямсбурге, ноября сего 24-го дня года 1718, в пятый год правления Его Величества.

БОЖЕ, ХРАНИ КОРОЛЯ

А. Спотсвуд

17 ноября 1718 года лейтенант отплыл из Кикветана, что на реке Джемс-ривер в Виргинии, и вечером 21-го пришел к устью бухты Окрекок, где увидел искомого пирата. Экспедиция сия проводилась со всею мыслимой секретностью, и офицер соблюдал все необходимые предосторожности, останавливая все лодки и суда, кои попадались ему на реке, дабы те не поднимались по ней, тем самым не давая Черной Бороде возможности получить какие-либо сведения, и в то же время самому получать от всех сообщения о месте, где скрывался пират; но несмотря на сию предосторожность, Черная Борода уведомлен был о плане его превосходительством губернатором провинции; и его секретарь, мистер Найт, направил ему особое письмо, в коем ставил его в известность, что послал к нему четырех его людей, всех, кого смог встретить в городе и в округе, и потому заклинал его быть начеку. Сии люди принадлежали Черной Бороде и посланы были из Бастауна в залив Окрекок, где стоял шлюп, что составляет около двадцати лиг.

Черная Борода получил уже несколько сообщений, кои оказались неверны, и потому мало поверил этому, и не убедился в его достоверности, пока не увидел шлюпы, и лишь тогда приготовил судно к защите. У него на борту было всего только 25 человек, хотя всем судам, с коими говорил, он заявлял, будто у него 40. Когда же он подготовился к сражению, то сошел на берег и провел ночь, пьянствуя со шкипером торгового шлюпа, каковой, как считали, имел с Тичем больше дел, чем следовало бы.

Лейтенант Мейнард бросил якорь, ибо место было мелкое и пролив сложный, и тою ночью туда, где стоял Тич, войти было нельзя; но утром он снялся с якоря и послал шлюпку на разведку вперед шлюпов; и подойдя к пирату на пушечный выстрел, принял залп на себя; после чего Мейнард поднял королевский флаг и ринулся прямо на него, как только позволяли паруса и весла. Черная Борода обрезал якорь и попытался спастись бегством, продолжая беспрестанно палить из пушек по противнику; мистер Мейнард, за неимением таковых, вел непрерывный огонь из ручного оружия, тогда как часть его людей трудилась на веслах. Через малое время шлюп Тича наскочил на мель, а поскольку шлюп мистера Мейнарда имел осадку больше, чем у пирата, то не мог подойти вплотную; потому лейтенант встал на якорь в половине пушечного выстрела от противника и, дабы облегчить свое судно и иметь возможность пойти на абордаж, приказал выбросить за борт весь балласт и выбить днища у всех бочек с водою, и затем поднял якорь и двинулся к нему; после какового действия Черная Борода окликнул его в своей неучтивой манере:

– Черт тебя побери, кто ты такой? И откуда ты такой взялся?

Лейтенант ответствовал:

– Ты видишь по нашему флагу, что мы не пираты.

Черная Борода просил его явиться на шлюпке к себе на борт, дабы он мог взглянуть, кто он такой, но мистер Мейнард отвечал так:

– У меня нет лишних шлюпок, но я перейду к тебе на борт, как только смогу, с борта своего шлюпа.

Услыхав сие, Черная Борода взял стакан спиртного и выпил за него с таковыми словами:

– Проклятье на мою душу, если я пощажу тебя или приму от тебя пощаду.

В ответ на что мистер Мейнард сказал ему, что не ждет от него никакой пощады, и сам ему никакой пощады не дарует.

К тому времени шлюп Черной Бороды сошел с мели, а поскольку шлюпы мистера Мейнарда гребли к нему, пока он еще не успел подвсплыть ни на фут, каждый человек на них подвергался опасности, и когда они подошли вплотную (а до сего момента обе стороны получили весьма мало разрушений или даже вовсе никаких), пират дал бортовой залп, зарядив пушки всякого рода мелкою дробью. ѕ сие был роковой удар! На шлюпе, на коем находился лейтенант, было убито и ранено двадцать человек, на другом же шлюпе – 9: с этим ничего нельзя было поделать, ибо ветра не было, и они принуждены были идти на веслах, иначе пират ушел бы от него, чему, по-видимому, лейтенант полон был решимости помешать.

После того несчастливого удара шлюп Черной Бороды наткнулся бортом на берег; второй шлюп мистера Мейнарда, называвшийся «Бродяга», отстал, будучи к тому времени выведен из строя; и лейтенант, обнаружив, что его шлюп далеко впереди и скоро будет борт к борту с Тичем, приказал, дабы все его люди спустились в трюм, ибо опасался еще одного бортового залпа, который означал бы их уничтожение и конец экспедиции. Мистер Мейнард был единственным, кто оставался на палубе, не считая человека у руля, коему он указал лечь на палубу, а матросам в трюме приказано было держать пистоли и сабли наготове для рукопашного боя и по его команде подниматься наверх; для каковой цели к люку приставлены были, ради пущей расторопности, две лестницы. Когда шлюп лейтенанта взял пирата на абордаж, люди капитана Тича метнули ему на палубу несколько гранат новомодного вида[70]70
  Именно пираты додумались использовать этот снаряд в качестве ручного наступательного оружия. Об использовании пиратами ручных гранат пишет А. Эксквемелин в книге «Пираты Америки». Согласно первому упоминанию в этом источнике, их применил штурмовой отряд Генри Моргана при взятии испанского города Пуэрто-Бельо в июле 1668 г. Тогда граната представляла собой глиняный сосуд с порохом и железными обрезками, в горлышко которого вставлялся фитиль.


[Закрыть], viz. оплетенных бутылок с порохом и дробью, пулями и кусочками свинца или железа, с быстро горящим фитилем в горлышке, и если оный фитиль поджечь, не трогая бока бутылки, огонь быстро сбегает в бутылку к пороху, и, поскольку бутылку тут же бросают на палубу, сей снаряд обычно приносит большие разрушения, а кроме того, приводит всю команду в замешательство; но по доброй воле Провидения здесь они не произвели такого действия; люди укрыты были в трюме, и Черная Борода, видя, что на борту мало или совсем нет людей, сказал своим людям, что с ними всеми покончено, кроме 3 или 4; и потому, – сказал он, – давайте перепрыгнем к ним на борт и покрошим их на кусочки.

После чего, укрываясь за дымом одной из только что упомянутых бутылок, Черная Борода с 14 матросами взошел на нос шлюпа Мейнарда, и тот его не замечал, пока воздух не очистился; однако сразу после того он дал своим людям сигнал, и те в одно мгновение поднялись и атаковали пиратов со всею храбростью, с какою поступают в таких случаях. Черная Борода и лейтенант разрядили друг в друга по пистолю, отчего пират получил рану, и затем бились на саблях, пока сабля лейтенанта, к несчастью, не сломалась, так что он принужден был отступать, дабы взвести курок, но в тот миг, когда Черная Борода ударял его абордажною саблею, один из людей Мейнарда нанес ему страшную рану в шею и горло, потому лейтенант отделался лишь небольшим порезом на пальцах.

Теперь они сошлись вплотную и бились не на жизнь, а на смерть – лейтенант с двенадцатью матросами против Черной Бороды с четырнадцатью, – пока море вокруг судна не окрасилось кровью; Черная Борода был ранен в туловище из пистоля лейтенанта Мейнарда, и все же не отступал и сражался с великою яростью, пока не получил 20 и еще пять ран, и 5 из них огнестрельные. Наконец, уже выстреливши из нескольких пистолей и взводя еще один, он упал замертво; к тому времени умерло еще 8 из 14, а все остальные, многажды раненные, попрыгали за борт и запросили пощады, каковая была им дарована, хотя это продлило их жизни всего на несколько дней. Подоспел шлюп «Бродяга» и с такою же храбростью атаковал людей, кои оставались на шлюпе Черной Бороды, пока и те не взмолились о пощаде.

Таков был конец этого отважного негодяя, который мог бы прослыть в мире героем, если бы занялся добрым делом; его уничтожение, каковое имело такие последствия для плантаторов, осуществилось единственно благодаря командованию лейтенанта Мейнарда и храбрости его и его людей, кои могли бы разбить его с гораздо меньшими потерями, будь у них судно с тяжелыми пушками; но они принуждены были использовать малые суда, ибо в бухты и углы, где тот скрывался, не могли пройти суда большей осадки; и нелегко было сему джентльмену добираться до него, по меньшей мере сотню раз посадив свое судно на мель за то время, пока он поднимался по реке, не говоря уже о других препятствиях, достаточных, чтобы без позора повернуть назад, для любого джентльмена, менее решительного и храброго, нежели этот лейтенант. Бортовой залп, который причинил так много бед, прежде чем пираты взяты были на абордаж, по всей вероятности, спас от уничтожения все остальное; ибо перед тем боем у Тича почти не было надежды на спасение, и потому он поставил в крюйт-камеру отчаянного парня, негра, коего он воспитал, с зажженным фитилем в руке, распорядившись взорвать корабль, когда он отдаст ему такое приказание, что должно было произойти, как только лейтенант и его люди взойдут на палубу, и таким образом уничтожить своих победителей. И когда негр обнаружил, как обстоит дело у Черной Бороды, то два пленника, которые находились тогда в трюме шлюпа, с трудом смогли отговорить его от сего безрассудного действия.

Что кажется несколько странным, так это то, что некоторые из тех людей, что так храбро вели себя в сражении против Черной Бороды, впоследствии сами пошли пиратствовать, и 1 из них схвачен был вместе с Робертсом[71]71
  Неточность Дефо. Бартоломью Робертс (наст. имя Джон) – английский пират, который действовал в Атлантике и Карибском море с июня 1719 г., когда корабль, на котором он служил, был захвачен Хоуэллом Дэвисом (см. его жизнеописание в этой книге). После гибели Дэвиса в засаде в конце июля того же года пираты выбрали Робертса капитаном. За время своей пиратской карьеры он захватил около 400 кораблей. В феврале 1722 г. был убит в бою с английским военным кораблем «Ласточка», поэтому не мог быть «захвачен», но остатки его команды действительно были взяты в плен.


[Закрыть]; но мне неизвестно, чтобы кто-либо из них понес наказание, за исключением упомянутого, коего повесили; но сие есть отступление от темы.

Лейтенант приказал, чтобы голову Черной Бороды отделили от тела и подвесили на конце бушприта, и поплыл в Бастаун, дабы оказать помощь своим раненым.

Должно заметить, что, обыскивая пиратский шлюп, они обнаружили несколько писем и документов, кои раскрывали переписку губернатора Идена, секретаря и сборщика налогов, а также некоторых торговцев из Нью-Йорка с Черной Бородою. Похоже, он достаточно внимателен был к своим друзьям и уничтожил бы сии бумаги перед боем – дабы не дать им попасть в те руки, в коих таковое открытие не принесло бы пользы интересам или репутации сих славных джентльменов, – если бы не его твердое решение взорвать все сразу, когда обнаружится, что возможности спастись нет.

Прибыв в Бастаун, лейтенант позволил себе конфисковать со склада губернатора те самые 60 хогсхедов сахару, и у честнейшего мистера Найта двадцать; каковые, видимо, были их долею в добыче, взятой на французском корабле; мистер Найт недолго пережил сие постыдное разоблачение, ибо в ожидании, что его могут призвать к ответу за таковые милые пустячки, от страха занемог и через несколько дней умер.

После того, как раненые достаточно оправились, лейтенант отплыл назад в Виргинию, к военным кораблям на Джемс-ривер, с головою Черной Бороды, все еще висящей на конце бушприта, и 15 пленными, из коих тринадцать было повешено. На суде оказалось, что один из них, viz. Сэмюэл Одел, взят был с торгового шлюпа лишь в ночь перед сражением. Бедняге немного не повезло с первым причащением к новому ремеслу: после боя на нем обнаружилось не менее 70 ран, и несмотря на таковые он выжил и от всех них излечился. Вторым человеком, который избежал виселицы, был некий Израэль Хэндс, штурман на шлюпе Черной Бороды, на коем прежде был капитаном, пока «Месть королевы Анны» не погибла в бухте Топсель.

Случилось так, что вышеозначенный Хэндс не участвовал в сражении, но был схвачен после оного в Бастауне, поскольку за некоторое время до того Черная Борода искалечил его одною из своих дикарских шуточек, и произошло сие следующим образом. ѕ Однажды ночью, пьянствуя в своей каюте с Хэндсом, лоцманом и еще одним матросом, Черная Борода безо всякого повода потихоньку вытащил пару малых пистолей и взвел под столом курки, матрос же, заметив сие, отказался от застолья и вышел на палубу, оставив Хэндса, лоцмана и капитана. Когда пистоли были готовы, Черная Борода задул свечу и, скрестивши руки, выпалил в своих собутыльников; у Хэндса, штурмана, оказалось прострелено колено, и он на всю жизнь остался хромым; второй пистоль дал осечку. ѕ Когда же у Тича спросили, что сие означает, он ответил лишь, осыпая их проклятьями, что если бы он время от времени не убивал одного из них, они бы позабыли, кто он такой.

Когда Хэндса схватили, его судили и признали виновным, но когда его уже собирались казнить, в Виргинию прибыл корабль с указом, продлевающим срок амнистии Его Величества тем пиратам, кои сдадутся до истечения указанного там времени. Несмотря на уже вынесенный приговор, Хэндс просил о помиловании, каковое было ему даровано, и ныне живет в Лондоне, попрошайничая на кусок хлеба.

Теперь, когда мы немного рассказали о жизни и деяниях Тича, неплохо будет поведать и о его бороде, поскольку она немало способствовала его славе, столь ужасной в тех краях[72]72
  До сих пор история капитана Тича в основном достоверна, а местами даже служит единственным источником информации о жизни этого пирата. Но далее Дефо-романист в очередной раз берет верх над Дефо-историком и создает утрированный образ злодея и по сути, и по наружности, в котором просматриваются любопытные параллели со знаменитым маркизом Жилем де Рэ по прозвищу Синяя Борода. Реальный Тич очень мало походил на этот портрет по наружности и сильно уступал его звериной жестокости.


[Закрыть].

Плутарх и иные авторитетные историки отмечали, что кое-кто из великих римлян брал себе фамилии по неким необычным чертам своей внешности; таковым, к примеру, был Цицерон, чье имя происходит от отметины, или бороздки на носу[73]73
  Когномен (фамильное имя) «Цицерон» производят от латинского cicer (горох). По Плутарху, у первого в роду Цицеронов, взявшего себе такое прозвище, «вероятно, кончик носа был широкий и приплюснутый – с бороздкою, как на горошине» (Плутарх, «Сравнительные жизнеописания»).


[Закрыть]; так и наш герой, капитан Тич, принял прозвище Черная Борода согласно тому большому количеству волос, кои, как у страшного метеора, покрывали все его лицо и долго пугали Америку больше, чем любая виденная там комета[74]74
  Дефо обыгрывает семантику слова «комета» (греч. cometes aster – волосатая звезда); появление на небосклоне кометы считалось предвестием войн, эпидемий и других массовых бедствий.


[Закрыть].

Борода сия была черного цвета, и он отрастил ее до невероятной длины; что касается ширины, то она доходила ему до глаз; он обычно заплетал ее в косички, перевивая их лентами, на манер наших ветвистых париков[75]75
  Ветвистый парик (букв. ramilie wigg – парик в виде поникших веточек) – название модного в Англии 20-х годов XVIII в. щегольского фасона мужских париков. Букли такого парика заплетались во множество косичек, перевитых лентами, что должно было придавать ему сходство с кроной плакучей ивы.


[Закрыть], и накручивал сии косички себе на уши. Во время боя он цеплял через плечо на манер бандальеры[76]76
  Бандальерой называлась деталь пехотной амуниции: разновидность перевязи, идущей крест-накрест через грудь.


[Закрыть] ружейный ремень, с коего свисали три пары пистолей в кобурах, и засовывал под края шляпы зажженные спички[77]77
  Деталь, явно порожденная фантазией автора.


[Закрыть], и когда они с двух сторон освещали его лицо, глаза его казались воистину свирепыми и дикими, и все это, взятое вместе, придавало ему такой вид, что воображение людское не могло бы породить адской фурии, чей облик был бы более пугающим.

Если обличьем он походил на фурию, то причуды его и страсти были под стать тому облику; расскажем еще о двух или трех из его выходок, кои мы опустили в основной части его истории и из коих будет видно, до каких пределов порока способна снизойти человеческая натура, если не сдерживать ее страстей.

В сообществе пиратов на того, кто решается на самые большие злодейства, смотрят с некоторой завистью, как на человека необыкновенной доблести, и по таковой причине заслуживающего права быть в оном сообществе влиятельною фигурою, и если только у него есть храбрость, он, без сомнения, должен сделаться великим человеком. Герой наших писаний в полной мере обладал сими достоинствами, и некоторые из злодейских его проделок были столь экстравагантны, будто он старался заставить своих людей поверить, что он есть Дьявол во плоти; так, будучи однажды в море и слегка раскрасневшись от выпитого, он объявил: ѕ

– А ну-ка, – сказал он, – давайте сотворим себе ад и посмотрим, сколь долго сможем мы его выносить!

Соответственно с тем он и еще двое или трое спустились в трюм и, задраив все люки, доверху наполнили несколько горшков серою и другими горючими веществами и подожгли, и так продолжалось, пока они почти не задохнулись, и тогда некоторые из тех людей подняли крик, требуя воздуха; в конце концов он открыл люки, немало довольный тем, что продержался дольше всех.

В ночь перед тем, как его убили, он уселся и пил до утра с некоторыми из своих людей и шкипером торгового судна, уже имея сведения о 2 шлюпах, идущих напасть на него, как о том уже говорилось; один из его людей спросил его, на случай, если с ним что-нибудь случится в сражении с шлюпами, знает ли его жена, где он закопал свои деньги[78]78
  Едва ли не первое в литературе упоминание мифа о «пиратских сокровищах». Реальные пираты никогда не закапывали захваченные богатства. Они, как правило, быстро проматывали награбленное, а изредка вкладывали в покупку плантаций или помещали в надежное дело. Миф о «пиратских кладах» возник с легкой руки романистов XIX века, использовавших в качестве основы для сюжетной интриги идею карты с указанием места такого клада (первооткрывателем этого хода был Э. По – см. его рассказ «Золотой жук»). Впрочем, не исключено, что к возникновению легенды имело некоторое отношение и устное творчество самих пиратов.


[Закрыть]? Он отвечал, что ни одно живое существо, кроме него самого и дьявола, не знает, где они, и тот из них двоих, кто проживет дольше, возьмет все.

Те из его команды, кто был захвачен живьем, рассказывали историю, которая может показаться несколько невероятною; однако, мы полагаем, будет несправедливо опустить ее, ибо она получена из их собственных уст. Будто однажды в плавании они обнаружили, что на борту, помимо команды, есть еще один человек; его в течение нескольких дней видели среди прочих, иногда внизу, а иногда на палубе, и все же ни один человек на корабле не мог сказать, кто это был такой и откуда он взялся; и будто он исчез незадолго до того, как их большой корабль потерпел крушение, и кажется, они истово верили, что то был дьявол.

Можно бы подумать, что таковые вещи могут заставить их изменить свою жизнь, но, собравшись в таком множестве, негодяи лишь подстрекали и воодушевляли друг друга в своем злодействе, чему немало способствовал продолжительный курс пития; и в найденном журнале Черной Бороды было несколько записей следующего рода, внесенных его собственной рукою. ѕ Ну и денек, весь ром вышел. ѕ наш экипаж слегка протрезвел. ѕ Люди чертовски обеспокоены! ѕ Канальи что-то замышляют; ѕ все толкуют о том, чтобы разделиться. ѕ Значит, мне следует поскорей искать приз; ѕ Удачный день, захватил одного с большим количеством выпивки на борту, так что подогрелись всей командой, чертовски подогрелись, после чего дела снова пошли хорошо.

Так сии негодяи прожигали свои жизни с весьма сомнительным удовольствием или удовлетворением, владея тем, что силою взяли у других, и пребывая в уверенности, что в конце концов за это придется заплатить позорною смертью.

Вот имена пиратов, убитых в сражении.

Эдвард Тич, капитан.

Филип Мортон, канонир.

Гэррет Гиббенс, боцман.

Оуэн Робертс, плотник.

Томас Миллер, старшина-рулевой.

Джон Хаск,

Джозеф Кертис,

Джозеф Брукс (1),

Нат. Джексон.

Все остальные, исключая последних двух, были ранены и впоследствии повешены в Виргинии.

Джон Карнз,

Джозеф Брукс (2),

Джемс Блейк,

Джон Гиллз,

Томас Гейтс,

Джемс Уайт,

Ричард Стайлз,

Кесарь,

Джозеф Филипс,

Джемс Роббинс,

Джон Мартин,

Эдвард Солтер,

Стивен Дэниел,

Ричард Гринсэйл,

Израэль Хэндс, помилован.

Сэмюэл Одел, оправдан.

В пиратских шлюпах и в палатке на берегу подле того места, где стояли шлюпы, найдено было 25 хогсхедов сахара, 11 бочек и 145 мешков какао, бочонок индиго и кипа хлопка; что, вместе с тем, что изъято было у губернатора и секретаря, и тем, что выручено от продажи шлюпа, составило 2 500 фунтов стерлингов, помимо наград, выплаченных губернатором Виргинии в соответствии с объявлением; все сие разделено было между командами двух кораблей, «Лайма» и «Жемчужины», кои стояли на Джемс-ривер; храбрецы, что были их предводителями, взяли себе всего лишь обычную долю[79]79
  Законное право на получение доли от стоимости захваченного приза имели не только официальные каперы, но и участники военных и карательных морских операций. Доля офицера при этом была значительно выше доли матроса. Так, в одной из каперских экспедиций 1708 г. причитающаяся команде доля добычи распределялась следующим образом: капитан – 100 фунтов; лейтенант, шкипер, каптенармус – по 80 фунтов; подштурман, канонир, боцман и плотник – по 40 фунтов; мичмана и старшие матросы – по 20 фунтов; матросы – по 10 фунтов стерлингов. Эти деньги выплачивались из причитающихся каперских 20% за вычетом налогов.


[Закрыть], наряду с простыми матросами, каковые деньги были выплачены им всем в течение трех месяцев.