Текст книги "Предавшая королева"

10
Лара

Сарина с мужем Энзелем жили в одном из домишек, составлявших деревушку Ренхаллоу. Он был построен из рубленых брёвен, искусно соединённых вместе, словно кусочки головоломки, чтобы внутрь не проникал холодный воздух. В нём пахло дымом очага и сосной, всю мебель Энзель сделал своими руками, а лежащие на ней для мягкости шерстяные одеяла соткала его мать – она жила по соседству. Чистый деревянный пол покрывали тёмно-зелёные и синие коврики, посередине большой комнаты возвышался тяжёлый деревянный стол, столешница которого была покрыта царапинами и сколами, но отполирована до блеска.

Лара никогда не бывала здесь прежде, но ощущала странный покой – хотя быстро осознала, что источник этого покоя в том, что это дом её сестры. В бесчисленных мелочах чувствовалась рука Сарины. Ровные ряды банок, симметрично свисающие горшки, ряд сапог, выстроенных как по линейке. Сарина находила успокоение в порядке, а Лара заражалась этим чувством от сестры, так что мирно сидеть у неё на кухне за столом казалось совершенно естественным.

Они с Сариной наблюдали, как Бронвин ставит кипятиться чайник, её каштановые волосы в свете пламени отливали бронзовым. Пришла со двора Креста с охапкой дров, встала на колени рядом с Бронвин и принялась подбрасывать поленья в огонь, густая рыжая коса спадала ей на спину. Эти две сестры были близки так же, как Лара и Сарина, хоть двух более непохожих людей пришлось бы поискать. Бронвин была высокая, прямая в разговорах и проявлении чувств, Креста – миниатюрная, скупая на слова и скрытная. Понять, что она чувствует, можно было, лишь когда она сама этого хотела.

– А вы две где живёте?

– У матери Энзеля, – ответила Бронвин. – Ей нужна помощь, нам – крыша над головой. Лучше соглашения не придумаешь.

– Где остальные?

– Без понятия. Мы решили, что лучше нам не знать, кто где, на случай, если Серин поймает кого-то из нас.

– Мудро. Полагаю, у вас есть способы связаться друг с другом?

– Может, да, может, нет. – Бронвин повернулась спиной к огню погреть кости.

Креста нахмурилась и прислонилась к стене, и хоть она ничего не сказала, Лара почувствовала исходящее от сестры недоверие. И она подозревала, что знает его причину.

– Когда вы поняли, что Мэрилин не на нашей стороне? – спросила Лара, принимая из рук Энзеля горячую чашку. – Она так сильно злилась, очнувшись от дурмана?

– Мы все были злы на тебя, когда проснулись, Лара. Или, по крайней мере, после того, как не нашли тебя среди мёртвых, – ответила Креста. – Ты хоть представляешь себе, каково нам было: прийти в себя в окружении дыма, огня и трупов? Меня всё ещё постоянно преследуют кошмары.

– Тебя не было. – Сарина отсутствующим взглядом смотрела на деревянный стол между ними. – Я проснулась… У меня в жизни так не болела голова, меня так мучительно тошнило, что я едва держалась на ногах… Но я думала только о том, что тебя больше нет. Что ты погибла в бою.

Желудок Лары сжался.

– Но записка…

– Поверь, далеко не в первую очередь я подумала заглянуть в карман в поисках записки. – Сарина подняла голову и встретилась взглядом с Ларой. – Вначале мы все копались среди мёртвых тел, пытаясь найти тебя. – Она повернула руку ладонью вверх – её покрывали порозовевшие шрамы. Следы ожогов. – У всех нас такие есть. Даже у Мэрилин.

– Простите. – Чувство вины обрушилось на Лару. – Но я придумала только это, чтобы вытащить вас оттуда живыми.

– Полагаю, ты даже не подумала о том, чтобы рассказать нам о планах отца? – спросила Бронвин со своего места у очага. – Неплохо было бы начать с этого. Тогда, по крайней мере, мы очнулись бы, зная, что к чему.

– Разумеется, я об этом думала. Но когда это мы, все двенадцать, договаривались о чём-нибудь, не споря об этом несколько дней? – Лара сделала большой глоток чая и поморщилась из-за того, что обожгла язык. – Сначала мы бы препирались, что именно делать. Потом спорили бы, кому из нас отправляться в Итикану. А потом снова вернулись бы к препирательствам о том, что же нам делать. У нас не было на это времени, так что я приняла решение сама.

– И мы все живы благодаря этому, – сказала Сарина, прекращая спор, – так она обычно и поступала. – Но, отвечая на твой вопрос, Мэрилин не слишком распространялась по этому поводу, пока мы не выбрались из Красной Пустыни. И потом она ничего не сказала, просто исчезла ночью. Впервые мы догадались, что она предала нас, когда на нас начали охотиться солдаты отца. – Она сплюнула через всю комнату в очаг. – Вероломная сука.

– Она была не такой, как мы думали.

При этом Ларе до сих пор становилось нехорошо при мысли о гибели сестры. Она отчётливо помнила, как под её руками хрустнула шея Мэрилин. До сих пор мысленно ясно видела, как в глазах сестры погас свет.

– Она была истинным творением отца, – тихо пробормотала Креста. – Больше, чем кто-либо из нас.

Какое-то время все они молчали, слышно было только потрескивание огня в очаге и тихие звуки, с которыми Энзель готовил ужин: его мозолистые руки методично рубили морковь, чтобы потушить. Ларе сказали, что он глухой, но Сарина быстро добавила, что он способен читать по губам даже в безлунную ночь. И Лара чувствовала его взгляд, когда спросила:

– Как вам удалось скрыться от людей отца?

Сарина пожала плечами.

– Жители этой местности не слишком преданы ни ему, ни Серину. Когда появляется чужак и начинает задавать вопросы, нас предупреждают. Если подбираются слишком близко, с ними приходится разбираться. Но это ненадолго. Серин знает, что мы в этих горах, и когда кого-то из нас поймают – всего лишь вопрос времени.

– Полагаю, у вас есть какой-то план на этот случай?

– Мы планировали распрощаться и отправиться разными дорогами, когда закончится сезон бурь. Сесть на корабли на север и на юг – в места, где нас не достанет Серин.

Лара глянула на Энзеля, потом на Сарину.

– Даже ты?

– Нет, я – нет. Теперь это мой дом.

Дом, который всегда будет под угрозой, потому что все они знали, что их отец никогда не прекратит охоту.

Чувствуя необходимость немного разрядить обстановку, Лара спросила:

– А как вы двое познакомились?

Сарина тепло улыбнулась, когда увидела, что муж наблюдает за движением её губ.

– Мы забрали из лагеря всё, что могло понадобиться, и отправились из пустыни на восток. После ухода Мэрилин мы решили, что безопаснее разбиться на небольшие группы, так что Брон, Креста и я двинулись глубже в горы. У нас не было денег, поэтому мы охотились на то, на что могли, и воровали остальное. В основном у путешественников на дороге, которые выглядели так, будто могут обойтись без этого, но иногда нам приходилось брать что-то в селениях. Или голодать.

Ларино чувство вины вспыхнуло с новой силой: теперь она знала, что её сёстры голодали, когда она питалась досыта самой вкусной едой на свете. Что они спали под дождём, в грязи и холоде, пока она отмокала в горячих источниках Срединного Дозора.

– Мы примерно неделю день за днём пробирались в Ренхаллоу, – продолжила Сарина. – Забирали овощи с огородов. Украли чью-то курицу.

– Четырёх куриц, любовь моя, – пробормотал Энзель и снова продолжил следить за овощами. – Вы, девочки, знаете сотни способов убить человека и ни одного – как изловить кролика.

На щеках Сарины проступил румянец.

– В любом случае, я собиралась увеличить это число до пяти, но Энзель устроил ловушку у курятника, и я в неё наступила. И вот я уже болтаюсь вверх тормашками, а в лицо мне нацелена стрела.

Энзель улыбнулся.

– Я думал, что поймаю духа. Я и не догадывался, что поймал нечто куда более опасное.

Он шагнул прочь от очага и наклонился поцеловать Сарину. Та договорила:

– Он покорил меня своими очаровательными комплиментами, и я решила остаться.

А теперь Лара пришла сюда, чтобы забрать её прочь. Рискнуть жизнью своей сестры и её нерождённого ребёнка, чтобы исправить собственные ошибки.

– Не надо было мне приходить сюда, – сказала она, поднимаясь на ноги. – Я не вправе просить вас о помощи. У вас теперь своя жизнь.

– Разве? – Сарина неотрывно смотрела на неё. – Кто ты, чтобы судить об этом? И даже если у нас своя жизнь, разве мы можем забыть, что отец, Серин и остальные сделали с нами? Никакое время или расстояние не позволят нам это забыть.

Креста и Бронвин согласно кивнули.

– Отец должен заплатить за это, – весомо постановила Сарина. – И я бы, например, была очень довольна, если бы удалось заставить его заплатить именно тем, что он научил нас отнимать в первую очередь. Потому что, насколько я тебя знаю, твой замысел не ограничивается спасением короля Итиканы.

Лара криво улыбнулась и покачала головой.

– Но он ключевая фигура. Ради Итиканы я должна освободить его. – И ради себя самой. – Но это будет опасно. Он заперт во дворце отца в Венции, в любое время дня и ночи его окружает стража. Итиканцы много раз пытались вернуть его, но все, кого они послали, были схвачены или убиты. – Заметив дерзкий блеск в глазах Бронвин, она добавила: – Они хорошие бойцы, а шпионы ещё лучше, Брон. То, что они не преуспели, означает, что его освобождение может оказаться невозможным.

Тем не менее глаза сестры заблестели ещё сильнее.

– Нас обучали совершать невозможное. И к добру или к худу, то, что ты сделала, доказало, что мы на это более чем способны.

– Отец и Серин знают, что я приду за Ареном. А Серину к тому же известно, что я умею и каким образом думаю. У Итиканы не было такого преимущества.

Бронвин покачала головой из стороны в сторону.

– Ты пришла сюда, чтобы убедить нас помочь тебе или отговорить? Пока всё отчётливо звучит как второй вариант.

Краем глаза Лара заметила, что Энзель пристально наблюдает за ними, читает слова по губам. Она повернулась, чтобы он видел её лицо.

– Ваши жизни стоят не меньше, чем жизнь Арена. Как и жизнь ребёнка у тебя в животе, Сарина.

Энзель сжал зубы, глянул на жену, и пара без слов обменялась репликами. Затем он выдохнул и коротко кивнул.

– Некоторые поступки нужно совершать, – сказала Сарина, – вне зависимости от того, насколько это рискованно. Я не хочу, чтобы мой ребёнок рос с этим наследием, Лара. Я хочу, чтобы мои дети гордились своей матерью. И тётками.

Лара закусила щёку изнутри; она хотела было продолжить спор, но вместо этого сказала:

– Дай мне слово, что будешь держаться подальше от сражений.

И внезапно свалилась на спину, потому что сестра быстрым движением ноги под столом выбила из-под неё стул.

– Ну и сука же ты, – пробормотала Лара, потирая затылок. Креста и Бронвин рассмеялись.

Сарина обошла стол и склонилась над ней так, что они оказались нос к носу.

– Я тут главная, Ваше Величество. Ясно?

Лара несколько мгновений смотрела на неё в упор, а потом улыбнулась.

– Ясно.

– Так, вы двое, – бросила Сарина Кресте и Бронвин, – ешьте досыта, потом собираем вещи и в путь. Пришло время сёстрам Велиант воссоединиться.

11
Арен

Ветер пронёсся по саду, прошелестел среди ухоженных розовых кустов и фигурных живых изгородей, засвистел между декоративными карнизами на стене – и верёвки, на которых покачивались трупы, заскрипели. Их было уже восемнадцать. Восемнадцать итиканцев, погибших в попытке спасти своего короля. Спасти его, Арена.

Он этого не заслуживал. Не заслуживал того, чтобы они отдали за него свои жизни. Все бедствия, выпавшие на долю Итиканы, были следствием его личного выбора. Пусть Лара и написала то письмо с ужасающими подробностями, но если бы он не доверился ей, не полюбил её, она никогда не сумела бы причинить вред его людям.

Тем не менее тела висели на стене, и каждые несколько дней их ряды пополняли новые. Иногда проходило чуть больше времени, и Арен начинал глупо надеяться, что его народ бросил эту затею. Но в этот момент прибывал Серин, а вместе с ним – новое сопротивляющееся тело, и Арен вновь погружался в себя – только так он мог выдержать происходящее. Серин вновь и вновь убивал его людей, но так и не раскрыл ни одной тайны Итиканы.

Труп Эмры исклевали вороны, он почти превратился в скелет, его можно было узнать лишь по памяти. Но более свежие тела чернели и раздувались, глядели на Арена пустыми глазницами прежде знакомых лиц, а он всё так же был прикован у каменного стола в этом проклятом саду.

Из которого невозможно было сбежать.

Хотя Бог свидетель, Арен пытался. Из десятка стражников кто-то отделался подбитым глазом, кто-то сломанным носом, а один заработал круговой тёмно-синий кровоподтёк на шее – отпечаток цепи, соединявшей запястья Арена. Одного он убил, умудрившись отобрать меч, но остальные задавили его числом. В итоге он получил лишь ушибы на рёбрах, головную боль, ещё больше охраны вокруг днём и ночью и ни минуты уединения. Его регулярно обыскивали, опасаясь, что он вскроет каким-нибудь подручным предметом замки кандалов, заставляли спать привязанным к койке и при ярком свете, чтобы он не освободился под покровом ночи. Из столовых приборов ему позволяли пользоваться одной несчастной деревянной ложкой.

Он исчерпал все свои идеи, все известные ему приёмы в отчаянных попытках сбежать, хотя логичной стратегией было бы выждать время. Но логика мало что значила, когда с каждым прошедшим днём новых итиканцев пытали и убивали за попытки освободить его.

Так что Арену оставалось одно: исключить себя из этого уравнения.

Он глядел на каменную столешницу, собираясь с духом, сердце гулко колотилось в груди. Пот градом катился по спине, тонкая рубаха, в которую его одели, насквозь промокла.

Сделай это, молча велел он себе. Это твой долг. Не будь трусом. После твоей смерти Итикане придётся продолжать жить без тебя.

Он откинулся назад, насколько позволяли цепи, сделал глубокий вдох…

– Жёны начинают жаловаться на запах. Не могу сказать, что не понимаю их жалоб.

Внезапный голос так поразил Арена, что он дёрнулся – цепь загремела – и увидел, что рядом с ним стоит светловолосый принц, которого он видел в тот день, когда погибла Эмра. Под мышкой молодой человек держал потрёпанную книгу.

– Ужасная практика, – отметил принц, с прищуром глядя на тела на стене; разлагающаяся плоть кишела насекомыми. – Если бы только запах, но ведь он привлекает мух и других паразитов. Они разносят болезни. – Его внимание вновь переключилось на Арена. – Хотя я думаю, вам намного тяжелее это переживать, раз вы знали их, Ваше Величество. Притом что они погибли, пытаясь освободить вас.

Это было последнее, что Арен хотел бы обсуждать. Будто ему не хватало к виду, запаху и знанию, отчего это произошло, пустых слов в придачу.

– Ты, должно быть…

– Керис.

Принц уселся за стол напротив пленника с удивительной самоуверенностью, учитывая, на что был способен Арен. Но при этом по выражению его глаз можно было заключить, что он далеко не дурак. Этому самому принцу-философу Арен дал разрешение проехать по мосту в Эренделл, где тот якобы планировал поступить в университет. На самом деле его сопровождали переодетые солдаты, сыгравшие ключевую роль в маридринском вторжении. Если бы Арен мог дотянуться через стол, он бы с радостью свернул Керису шею.

– А. Горе-наследник.

Керис дёрнул плечом и положил на стол книгу – она оказалась пособием по орнитологии. Философ и любитель наблюдать за птицами. Неудивительно, что Сайлас не хотел иметь с ним ничего общего.

Принц ответил:

– Восемь моих старших братьев, все из того же теста, что и отец, мертвы, и теперь он пытается выбраться из затруднительного положения – не назвать меня наследником, не нарушив при этом закон. Я бы пожелал ему удачи в этом начинании, если бы не тот факт, что их с Серином ухищрения, скорее всего, сведут меня в могилу вслед за братьями и сёстрами.

Арен откинулся на спинку скамьи, кандалы звякнули.

– Нет желания править страной?

– Это неблагодарное бремя.

– Это верно. Но, надев корону, вы сможете изменить обстановку. – Арен попытался махнуть рукой в сторону трупов на стенах сада.

Смех, вырвавшийся у принца, звучал пугающе знакомо, у Арена встали дыбом волоски на руках, словно его коснулся призрак.

– Править – это бремя, в особенности для короля, который начинает правление с желания перемен, ибо он проживёт жизнь, идя вброд против течения. Но вы и сами это понимаете, не так ли, Ваше Величество?

Принц уже второй раз использовал титул Арена, хотя Сайлас явно это запретил.

– Вы, кажется, философ. Или это тоже было частью обмана?

Керис криво улыбнулся и покачал головой.

– Думаю, Серин особенно обрадовался возможности использовать мои мечты таким извращённым образом. Это один из немногих случаев, когда ему удалось обвести меня вокруг пальца. Я не скоро забуду своё потрясение в тот момент, когда меня связали и затолкали в угол, в то время как моё сопровождение вторглось в Итикану. Тем не менее я мог бы простить эту подлость, если бы отец позволил мне всё же отбыть в Эренделл на обучение, но, как вы можете видеть – он широко раскинул руки, – я всё ещё здесь.

– Мои соболезнования.

Распознав сарказм, Керис склонил голову, но всё же высказал:

– Представьте себе мир, где люди уделяют столько же времени философским беседам, сколько сейчас – обучаясь размахивать мечом.

– Я не могу, – солгал Арен. – Всё, что я знаю, – это война. И этого также оказалось недостаточно, учитывая, что в этой войне я – проигравшая сторона.

– Проигрывающая, возможно, – вполголоса поправил Керис, – но пока не проигравшая. Пока. Пока держится Эранал и пока вы живы. Зачем бы ещё отцу настаивать на этом спектакле?

– Я, как мне сказали, приманка для его блудной дочери.

– Вашей жены.

Арен не ответил.

– Лара… – Керис потёр подбородок. – Вы знали, что она моя сестра?

– Если вы предполагали, что для меня это станет великим откровением, вынужден вас разочаровать.

Принц мягко усмехнулся, но от глаз Арена не укрылось, как он быстро и внимательно окинул взглядом сад. Первая трещина в его маске равнодушного забавляющегося вельможи.

– Не просто единокровная. Мать у нас тоже одна.

Помимо воли Арен выпрямился, в голове всплыло воспоминание о жестокой игре в правду, в которую они играли с Ларой. Она сказала, что её худшее воспоминание – как её разлучили с матерью и доставили в лагерь, где она выросла. И её страх – что сейчас она не смогла бы узнать свою мать. Логика подсказывала, что это была вымышленная история, чтобы манипулировать им, пробудить в нём симпатию, но интуиция говорила об обратном.

– Что с того?

Керис несколько секунд смотрел вдаль, затем облизнул губы и перевёл взгляд на Арена.

– Когда солдаты отца забрали мою сестру, мне было девять: достаточно мало, чтобы пока ещё жить при гареме, и в то же время достаточно много, чтобы хорошо запомнить этот момент. Я помню, как мать боролась с ними. Помню, как она пыталась сбежать из дворца, чтобы последовать за моей сестрой, потому что в глубине души знала, что отец намерен использовать девочку для какой-то низкой цели. Помню, как, когда мать поймали и притащили обратно, отец собственными руками задушил её у всего гарема на глазах. В наказание. И как предупреждение.

Мать Лары была мертва.

Грудь Арена пронзила резкая боль. Эта правда сильно ранит Лару, особенно учитывая, что мать погибла, пытаясь её защитить.

Он резко отмахнулся от этой мысли. Что ему за дело до её горя? Она лгала ему. Предала его. Уничтожила всё, что было для него ценно. Она – его враг. Как и человек, что сидит перед ним сейчас.

Но если Керис сказал правду, такой враг мог превратиться в союзника. У принца были причины ненавидеть своего отца и бояться его, следовательно, он, как и Арен, был заинтересован в смерти короля Маридрины.

– Что за игру вы затеяли, Керис?

– Долгую. А вы всего лишь одна из фигур на доске, хоть и довольно значимая. – Принц смотрел на него не отрываясь. – Я чувствую, что вы подумываете о том, чтобы выйти из игры. Я прошу вас изменить решение.

– Пока я жив, меня будут пытаться спасти. И погибать из-за этих попыток. Я не могу этого допустить.

Взгляд Кериса устремился куда-то вдаль над плечом Арена, и, что бы он там ни увидел, в его глазах мелькнула острая ненависть.

– Продолжайте игру, Арен. Ваша жизнь не так бесполезна, как вы думаете.

Но Арен не успел ответить, как раздражающе знакомый голос заговорил:

– Сомнительный выбор компании, Ваше Высочество.

Керис дёрнул плечом.

– Всегда становлюсь жертвой собственного любопытства, Серин. Ты сам знаешь.

– Любопытства.

– Именно. Арен – живая легенда. Бывший правитель туманных островов Итиканы, легендарный боец и муж одной из моих таинственных сестёр-воительниц. Как я мог устоять перед желанием узнать из первых уст подробности его приключений? К сожалению, он не склонен к откровенности.

– Вы должны были вернуться в Нерастис, – отозвался Серин. Этот город оказался в трудном положении, он находился совсем рядом с оспариваемой границей между Маридриной и Валькоттой. – Вам нужно учиться у генералов вашего отца.

– Генералы моего отца крайне скучны.

– Скучны они или нет, это необходимая часть вашего обучения.

Керис ответил поразительно реалистичным сорочьим стрёкотом.

– Неудивительно, что жёны из гарема так тебя окрестили, Серин. Твой голос действительно действует на нервы. – Он поднялся. – Рад был познакомиться, Арен. Но прошу меня извинить, от этого запаха меня немного мутит.

С этими словами принц Керис удалился прочь во двор, оставляя Арена наедине с Сорокой.

– Его Величество желает вашего присутствия за ужином сегодня вечером.

– Нет.

Последнее, чего хотелось бы Арену – вести светские беседы с Сайласом и его жёнами.

Серин вздохнул.

– Как вам угодно. Я оставлю вас в обществе соотечественников. Вот, похоже, ещё один подоспел присоединиться к вашей компании.

Он щёлкнул пальцами, и спустя мгновение стражники приволокли неподвижное тело, завёрнутое в окровавленную ткань.

– К сожалению, этот человек покончил с собой, когда понял, что его поймали. – Серин с притворным сожалением покачал головой. – Такая преданность.

И двинулся в том же направлении, куда ушёл Керис.

Арен наблюдал, как солдаты поднимали труп вверх по стене и закрепляли на одном из карнизов. Горрик. Его друг детства, один из немногих оставшихся солдат его личной стражи.

Плечи Арена сгорбились, он стиснул зубы, чтобы подавить скорбное рыдание, рвущееся из груди, и волну тошноты в желудке. Почему? Почему они продолжали приходить за ним? Почему не могли оставить его? Он не заслужил их верности. Не заслуживал их жертв.

Он должен был это остановить.

Глаза жгло. Арен яростно заморгал, глядя на гладкий камень столешницы, собираясь с духом. И вдруг зацепился за ускользнувшую от него ранее деталь.

Керис забыл свою книгу о птицах.

Сорока.

Кандалы загремели, Арен дотянулся до книги и медленно пролистал страницы, пока не дошёл до главы о Врановых. Он просмотрел текст до рисунка птицы, обычной для восточного побережья Маридрины, затем прочёл её описание и остановился, дойдя до пищевых предпочтений. Малоблагородная сорока убивает и поедает птенцов певчих птиц…

Арен закрыл книгу и оттолкнул от себя. Керис сказал, Серина окрестили Сорокой жёны из гарема. Но не из-за раздражающего голоса мастера над шпионами, понял Арен. Жёны знали, что это Серин по приказу короля забрал Лару и её сестёр. И они, как он подозревал, не простили Сороку за его преступления.

Его мёртвые соотечественники следили за ним. Они пошли на смерть, пытаясь добиться его свободы, и до этого момента Арен искренне намеревался покончить с собой, лишь бы не допустить гибели других. Но если бы жёны Сайласа захотели помочь ему, возможно, у него бы вышло передать весточку своим людям, чтобы они прекратили попытки спасения. И, возможно, с этой передышкой Арен мог бы, как сказал Керис, сыграть в игру.

Проблема была в том, что Арену запретили общаться с королевскими жёнами. И любая его попытка привлечёт более пристальное внимание к какой-либо отдельной женщине. Если только не…

Арен повернулся к одному из стражей, стоявших у входа, и гаркнул:

– Эй ты! Иди сюда.

Мужчина с кислым лицом подошёл к нему.

– Что нужно?

– Я передумал, – объявил Арен. – Передай своему королю, что я буду рад присоединиться к нему за ужином сегодня вечером.