Текст книги "Креативность и благополучие. Аналитическое движение к творчеству"

«Я находился на большой высоте, на пике ледника и очень спокойно шел по хорошо видимой тропинке. Однако по этой дорожке еще никто не ходил, поскольку она была припорошена тонким слоем пушистого снега. Когда я обнаружил эту тропинку, я просто позволил ей меня вести. Другие альпинисты, преодолевавшие очень сложные маршруты, были поражены, с какой легкостью и естественностью я продвигался благодаря тропинке, которую я нашел».

Анализанд завершает сессию такими словами:

«Значит, пути благополучия существуют в нас, мы просто их не видим до тех пор, пока позволяем нашей боли и страданию быть главными! Но когда приходит информация о других возможностях, тогда достаточно внимательнее посмотреть на ту же реальность, которую мы уже переходим. Мы найдем в ней много других, легко проходимых улиц, в пределах нашей досягаемости».

Подводя итог, можно рассматривать развитие, о котором мы рассказали, как континуум. Так мы наконец-то сможем увидеть, как ассоциативная динамика дезактивирует конфликтные и травматические ядра, которые провоцируют навязчивые повторения в жизни анализанда. С этого момента больше нет необходимости выражать эти повторения, в том числе в переносе. Мысль и аффективность субъекта могут установить контакт с воспоминаниями об опыте, полном благополучия, удовольствия или расслабления. В этот момент размораживается творческий потенциал. Так мы видим, что эта разморозка является необходимым этапом для выражения креативности в реальной жизни.

Таким образом, мы можем даже сказать, что естественное осуществление собственной креативности может стать критерием для определения результатов анализа: способность творить – особенно в состоянии благополучия – будет доказывать успех анализа. Если субъект выражает креативность только на сессии и только на словах, это значит, что он заложник своего переноса и заблокирован в бесконечном анализе.

Творческий потенциал и информация о благополучии

Остановимся ненадолго на информации о благополучии и объясним, что мы под этим подразумеваем. Фрейд и большинство аналитиков после него интересовались бессознательным. Начиная с клиники, они изучали, какую роль играет бессознательное в различных патологиях. По этой причине психоаналитики уделяют особое внимание следам, оставленным конфликтным и травматичным опытом. Теперь, когда мы подошли к креативности, хотелось бы уделить внимание содержанию бессознательного. На самом деле, творческий процесс, который рождается или во время, или после анализа, является, скорее, следом приятного и удовлетворительного опыта, хранящегося в памяти бессознательного[26]26
  Уже Г. Гроддек интересовался счастливым опытом ребенка, таким как «научиться говорить, есть, видеть, слушать», начать ходить, «в первый раз узнать свою маму в той женщине, которая ему так нежно улыбается». В том же контексте он добавляет, что в бессознательном воспоминание «о первых трех годах жизни <…> остается настолько активным в нас, что это неосознанное наследие питает в последующем все, что мы делаем <…>. То есть существуют вытесненные из сознания вещи, несмотря на их жизненную значимость, и именно потому, что они так необходимы в жизни, они сохранены в части нашего существа, которую мы называем бессознательным» (Groddeck, 2002, p. 15–16).


[Закрыть]. Точнее, это бессознательные репрезентации с аффективным набором такого опыта, который мы называем «информация о благополучии»[27]27
  Примеры информации о благополучии, которые можно обнаружить в процессе детского развития, как нам кажется, могут касаться опыта материнского «восхищения» в отношениях мать – ребенок, который был назван П. Ц. Ракамие «первичным трауром» (Recamier, 1993, p. 26). «Превентивная способность позволяет матери видеть возрождение из глубины нарциссического соблазнения, от которого партнеры должны освободиться, то восхищение, которым она полна и которое будет направлено не на неподвижную бесконечность, а на рост и изменение: мать восхищается своим растущим ребенком. Это восхищение является именно тем, что помогает ребенку проходить через бесконечное множество первичных трауров, страдание от которых появляется раньше, чем их плоды». В нашей работе по наблюдению за ассоциативным материалом в моменты актуализации конфликтов случается, что мы помогаем пациенту утешиться, используя его воспоминания, какие-то комплименты, полученные от его родителей, и он проявляет на сессии чувство глубокого удовлетворения, приободренный тем, что думал, что никогда их не получал. Это означает, что в глубинной психике возможен доступ и установление контакта с категорией информации о благополучии, которая функционирует как ассоциативный индуктор.


[Закрыть].

Опыт благополучия может быть отмечен во время всего внутриутробного периода и раннего детского развития субъекта. Опыт благополучия может быть разной интенсивности, и мы предполагаем, что, если он был достаточно интенсивным или воспроизводился несколько раз, он оставит в психике отпечаток. Этот отпечаток, хотя и находится в тени конфликтов и травм, продолжает существовать и сможет снова стать активным, когда однажды травматичные и конфликтные ядра будут дезактивированы.

В анализе именно это и происходит. Свободные ассоциации дезактивируют конфликтные и травматичные ядра, и это оказывает освобождающий эффект на информацию о благополучии. Можно утверждать, что содержащаяся в конфликтных и травматичных ядрах информация настолько сильна, что отключает информацию о благополучии. Все происходит таким образом, будто тревога, связанная с болезненным опытом, заражает, загрязняет информацию о благополучии, которая – хотя и спрятана под маской страха – больше не может быть распознана. И кажется, что информация о «благополучии» потеряна. Но, к счастью, благодаря ассоциативной работе, информация приобретает свою изначальную природу. Анализанд проживает это глубоко внутри себя и отдает себе отчет в том, что в нем бессознательно произошло «сгущение» и что на самом деле эта информация разделяемая. Каким бы большим ни было страдание, оно всегда может оставить место какому-то утешению.

Следы конфликтов и травм остаются как рубцы на душе, но занавес может упасть: театру страданий больше нет смысла играть. Здесь начинается траур по «потерянному страданию», которое заставит человека столкнуться с пустотой в ситуациях, которые раньше тяжело переживались, а теперь больше не трогают. В этот момент пациент плачет уже не по потерянному объекту, а по тому факту, что он не ощущает больше его нехватку. Здесь прекращается и ностальгия! Со своей стороны мы видели, что, когда человек набирается смелости принять это как переходный этап к креативности, он скоро найдет «что-то другое» в неопределенный по своей форме момент восприятия, рано или поздно, в реализации исходной[28]28
  В 1999 г. Даниелой Гарильо была реализована идея создания серии книг под названием «Новые попытки». Все авторы этих книг прошли полный курс микропсихоанализа. Книги являются доказательством выражения креативности авторов в результате проработки потери.


[Закрыть] попытки. В анализе это дает опыт, с одной стороны, дезактивации конфликтных и травматичных ядер, а с другой – реактивации информации о благополучии, которая быстро начинает играть главную роль.

Мы продемонстрируем на примере то, как довольно естественным образом происходит переориентация задействованной в анализе информации.

Речь идет о художнике, который подвергся в детстве сексуальному насилию во время летних каникул за городом. Травма оставила свой след на его отношениях с другими. Он был бессознательно вынужден вступать в отношения по типу жертва-палач, где он играл роль бессильной жертвы. Пока все это продолжалось, он не мог выразить ничего, помимо этого конфликта: он не мог представить себе трехмерное пространство, что позволило бы произойти эвакуации и отдалению. Хотя его всегда привлекало занятие скульптурой, он никак не мог выражаться в более чем двухмерном пространстве: он добился больших успехов в живописи, но оставался несчастным, поскольку скульптуры ему не давались. Во время анализа свободные ассоциации позволили раскрыть некоторую информацию о благополучии, связанную с каникулами и с радостью от изучения открытого пространства. Реактивация этой информации, прежде заблокированной травмой, позволила анализанду попробовать свои силы в скульптуре. То есть из этой дезактивации спонтанно вышли новые творения. Репрезентация трехмерности, где законченные объекты гармонично располагаются в бесконечном пространстве, теперь стала возможной. И хотя наполненность (законченные объекты) и пустота (бесконечное пространство) могут быть репрезентированы во взаимодействии, хочется отметить, что разрешилось повторение, происходящее из-за конфликта. Теперь человек может оставить то, что ему не нравится. Если же потом он иногда захочет остаться в неприятной ситуации, он это сделает, не ожидая, что реальность других будет изменена, и, если даже подобное произойдет, он просто будет получать от этого удовольствие.

Обобщая, можно сказать, что реконверсия информации в процессе анализа систематически проходит через побуждение возобновить контакт с прошлым опытом, который время от времени приносил удовольствие. Мне хотелось бы повторить, что на длинных сессиях мы видим, как это проявляется естественным образом, так же как и ассоциативная цепь связывается и развязывается. Часто реконверсия информации происходит сначала посредством виража в переносе, где аналитическая ситуация воспринимается анализандом как удовлетворительное взаимодействие и как ситуация благополучия. В дальнейшем проекция переноса теряет свою значимость и человек может наконец эмоционально чувствовать собственный внутренний мир, независимо от аналитика и репрезентируя его таким, какой он есть. Он осознает, что способность к благополучию находится внутри него самого и что она уже проявлялась до того, как он обратился к анализу (часто спрятанная за несчастьем и тревогой), просто он не осознавал этого до настоящего момента: способность испытывать благополучие просто находилась в тени страдания. Сегодня мы думаем, что эта способность к благополучию, однажды вырванная из когтей конфликта, может активно самопроизвольно сопровождать существование.

С этого момента жизнь перестает быть полем сражения и становится возможностью достичь полной экзистенциальной зрелости, где есть место для того, чтобы «чувствовать себя хорошо», для принятия субъектом случайностей и для возможности произвольно достигать этого состояния. Из того, что мы сказали, подразумевается, что для того, чтобы достичь этого результата, необходимо также развить в себе способность не позволять себе вовлекаться в агрессивную динамику, которая часто может возникнуть в общественном или семейном окружении. Метафорически репрезентации благополучия, их аффективные взаимосвязи позволят заранее увидеть бурю, которая появляется на горизонте, и изменить направление, т. е. человек будет чувствовать стимул отдавать предпочтение обстановке, сотканной из аффективно приятных ситуаций.

Какая революция! Настоящий переворот, и теперь главную роль будут играть не конфликтные и травматичные ядра, а поиск благополучия.

Описанное таким образом, все кажется легким и способным осуществиться само по себе. На самом деле необходима длительная работа, чтобы творческий потенциал «разморозился» и проявился. По крайней мере, исходя из наших наблюдений, собранных для попытки создания модели. Может быть, однажды, получше узнав этот процесс, можно будет открыть более короткий путь к достижению этой цели. И кажется, что для него уже существуют указатели.

Давайте повторим основные пункты, описанные выше, чтобы хорошо их усвоить.

Когда напряжение, исходящее от конфликтного и травматичного материла, слишком интенсивно, его необходимо разрядить любой ценой, поскольку оно мешает проявиться информации о благополучии. Креативность подчиняется командам динамики навязчивого повторения. Метод ассоциаций значительно освобождает слово, но аналитический дискурс сохраняет внутренний детерминизм: психические конфликты определяют материал и перенос. Как только сопротивление ослабляется, невротические проявления и перенос сразу начинают хорошо поддаваться анализу. Каждый раз, когда дезактивируется один из конфликтов, ассоциативная динамика становится более текучей, свободные ассоциации приобретают размах и связь становится более непринужденной. И внезапно нечто неожиданное появляется в ассоциациях: странное воспоминание, невыраженная фантазия, новое чувство, оригинальная мысль. Что бы это ни было, это соответствует тому, что Фрейд назвал «freier Einfall», что переводится с немецкого как свободная ассоциация.

Внезапные идеи (Einfalle) часто возникают в потоке ассоциаций с самого начала работы. Тем не менее, до тех пор, пока не дезактивированы основные конфликты, их необходимо рассматривать как оплошность или несовершенное действие, анализанд не может уловить смысл, потому что он пока скрыт. И то, что прорывается в материал, обычно устраняется фразой типа: «То, что пришло мне в голову, не имеет никакого отношения к тому, что я говорю!».

Исходя из наших данных, которые мы получили из опыта длинных сессий, эти внезапные идеи могут также выражать неконфликтное содержание бессознательного. Когда ассоциативная динамика текучая, речь приобретает неконфликтные репрезентации, аффекты и может вынести на поверхность воспоминания о благополучии. Постепенно эти элементы начинают появляться в беседе, пользуясь приобретенной за счет снижения сопротивления свободой. Только когда анализ достаточно продвинется, эти прорывы могут быть собраны и анализанд сможет их распутать ниточка за ниточкой (аналитик, особо внимательный к данному феномену, найдет возможность восстановить некоторые из аспектов для анализанда). Неконфликтные внезапные идеи становятся ассоциативным стимулом, который дает новую структуру материалу сессий: благополучие находит новое расположение и дает новое направление ассоциативному потоку. В этот момент человек вновь овладевает этим правом. Когда связь между неожиданным и благополучием будет консолидирована, это сформирует след в психике. Назовем этот психический след, из которого разворачивается креативность-благополучие, «новым импринтингом»[29]29
  На эту тему см. статьи Д. Гарильо «Проработка импринтинга в микропсихоанализе» (Gariglio, 1992, p. 13–17; 1997, p. 11–15).


[Закрыть]. Мы считаем, что аналитическая работа должна не только высвобождать энергию из конфликтного содержания, но и делать видимой информацию о благополучии. Развитие новой креативности обязательно проходит этот путь.

Определение креативности, основанной на рекомбинаторной проработке

В современной литературе высказываются мнения, что творчество может быть:

– способом выражения общего культурного содержания;

– попыткой противодействовать растрате и исчезновению всякой вещи;

– способом трансформировать горе и потери, обращая их во что-то новое;

– необходимостью сохранить воспоминание о событии, отметить его;

– способом подтвердить свою идентичность, непохожесть на других;

– способом справиться с условностями;

– попыткой найти оригинальное решение проблемы;

– способом удовлетворить эстетическую потребность;

– конкретизацией процесса научения и т. д.

Таким образом, креативность имеет множество граней, и каждый специалист увидит в ней особые аспекты из сферы своих интересов.

Мы говорим о креативности в контексте анализа, и для нас творить – значит выражать свое бессознательное. Сфера нашего интереса касается трансформации, показателем которой является креативность. Мы можем установить контакт с креативностью, которая изначально заблокирована, но постепенно возрождается. Таким образом, креативность, о которой мы говорим, происходит из аналитического опыта, поскольку не в нашей компетенции говорить о креативности с художественной, литературной, коммерческой, индустриальной или какой-либо другой точки зрения.

Аналитическая позиция направлена на рассмотрение двух ключевых аспектов: креативные импульсы питаются внутренней необходимостью вынести на свет содержащуюся в глубинной психике информацию, и креативность подчиняется бессознательным механизмам. Если бы это было не так, у анализа не было бы такого результата, как повышение креативности и реализация особого творческого процесса, который мы называем «креативность благополучия». И тогда не было бы никакой необходимости писать эту книгу, потому что нам было бы нечего сказать относительно долгого наблюдения феноменов трансформации, происходящих в психике.

Применительно к нашей области мы наконец придумали рабочее определение термина «креативность», которое помогает хорошо отличать значительное от незначительного. Значительные элементы креативности, которые мы выявили на практике, следующие:

– креативность использует информацию о благополучии, подавленную в бессознательном; этот материал касается творческого потенциала, который имеют все человеческие существа;

– творческий процесс подразумевает реорганизацию материала (о благополучии и конфликтного/травматического содержания), происходящего из бессознательного, с момента установления контакта с менее глубоким содержанием психического; что касается того, что нам удалось наблюдать, то речь идет о такой деятельности, как рекомбинация, которая имеет место в предсознательном[30]30
  Фрейдовская модель психического аппарата выделяет две системы – бессознательное и предсознательное, функционирование которых будет объяснено во второй главе, но здесь мы упомянем о содержании предсознательного: биологические переменные (возраст, гормональная система, как, например, менструальный цикл, иммунная система), структуры, позволяющие артикулировать речь, багаж знаний, школьных и культуральных, стимулы, происходящие из среды (ощущения и восприятие). Предсознательное функционирует по вторичному процессу, о котором поговорим в сноске 15, глава 2.


[Закрыть];

– в рекомбинации информация о благополучии может составлять миноритарный или мажоритарный материал;

в первом случае человек черпает из своего творческого наследия, чтобы уменьшить невротическое страдание, как это будет видно на примере креативности-симптома и креативности-сублимации; во втором случае будет создано состояние удовольствия и разрядки, что мы увидим на примере креативности-благополучия.

Вот определение, которое мы разработали.

Креативность – это универсальная способность собирать информацию о благополучии, которая происходит из бессознательного, рекомбинировать ее в различных пропорциях с конфликтной/травматической информацией, также бессознательного происхождения, и со специфическим предсознательным содержанием, создавать из этой информации оригинальный психический объект, устойчивый перед вызовами реальности, и, наконец, выражать его во внешний мир.

Это определение, без сомнения достаточно длинное, имеет преимущество в том, что делает акцент на психической проработке[31]31
  Под психической проработкой здесь подразумевается естественный процесс, посредством которого информация, происходящая из бессознательного, значительно трансформируется на глубоких и поверхностных слоях; в процессе этого бессознательные желания, заключающиеся в этой информации, постепенно согласуются во вторичном процессе по принципу реальности. Ассоциативная же проработка, которую мы разъяснили в сноске 11, глава 1, является особым случаем, связанным с работой на сессии.


[Закрыть], которая противостоит созданию. Мы настаиваем на этом, поскольку создание – это прежде всего процесс трансформации.

Таким образом, стоит разобраться в вопросе трансформации[32]32
  Лилиана Бал Филорамо особо подчеркивала этот аспект в работе «Первое впечатление от прочитанного»: «Психоанализ, и в особенности микропсихоанализ, всегда проявлял особый интерес к теме трансформации. <…> Это и было ключевым моментом этого оригинального произведения», где «процесс трансформации главного героя заканчивается перерождением, достигнутым благодаря открытию собственного творческого потенциала. <…> „Новые попытки" сделали возможным энергетическое восстановление, реализующееся благодаря распаду ядер фиксации, как жизненному и креативному акту, плоды которого будут оформлены в виде стихов, рассказов и рисунков» (Filoramo. Prime impressioni di letture // Linguaggi, p. 206, cit., Collana «I nuovi tentetivi»).


[Закрыть]. Не каждое изменение обязательно является творческим актом, который изменит, например, среду или образ жизни. Не каждая уникальная продукция выражает креативность человека в аналитическом смысле. Создание – это плод внутренней трансформации, связанной с работой по проработке и рекомбинации. То есть мы считаем психическую работу процесса создания рекомбинаторной проработкой.

Мы далее будем об этом говорить более подробно, но сразу скажем, что под рекомбинаторной проработкой мы подразумеваем психическую трансформацию от воздействия информации о благополучии, которая приходит в движение из бессознательного и ассоциируется со старым конфликтным/травматическим материалом, также бессознательным, и со специфическим содержанием предсознательного; во время этого процесса все элементы совместно реорганизуются, чтобы создать в итоге уникальную совокупность, которую мы называем рекомбинированным психическим объектом.

Когда не хватает подобной проработки, за маской креативности может быть скрытое невротическое повторение или же импульс, отреагированный одномоментно. Например, один человек, чья креативность была заблокирована, без сомнения, может овладеть новыми профессиональными компетенциями или сменить работу, расстаться с партнером или начать новые романтические отношения, изменить или перестроить свой дом, заняться спортом или неожиданным хобби. Ничто не мешает стороннему наблюдателю утверждать, что речь идет о проявлении креативности, а не о повторении. Только заинтересованное лицо может проанализировать свою деятельность, чтобы узнать, произошла ли та самая внутренняя работа, благодаря которой расцвело настоящее творчество. На самом деле, только аналитическая работа, которая основывается на разборе и пересобирании материала сессии, может сказать последнее слово. При подобной аналитической работе то, что на некотором уровне могло казаться креативностью, при более подробном рассмотрении может показать признаки навязчивого повторения или оказаться не чем иным, как отзвуком старых следов, голосом прошлого, который просто-напросто набирает силу.

Иногда в процессе анализа оказывается, что какое-то изменение является лишь повторением, выходящим из тьмы, которое так сложно осознать. Например, анализанд чувствует, что произошло внутреннее развитие, поскольку он изменил важные части своего существования, и это приносит ему большое удовольствие. Это может быть старой схемой, инфантильной или семейной[33]33
  Например, в работе «Праотец Ангела» (Linguaggi, cit., p. 33) автор обращается к истории очень дальнего родственника, в которой, спустя пять поколений, он узнает частично повторяющуюся историю своей жизни: «Я помню, как я был доволен, чувствуя свою принадлежность к древней семейной попытке, и именно поэтому, такой твердой и все еще живой <…>, в узнавании импульса к такому поведению, которое было уже прожито предками, которые долгое время оставались мне неизвестными, действуя внутри меня <.>».


[Закрыть], которая реактивировалась и снова нашла выражение, хотя для человека это уже улучшение, по сравнению с прошлым страданием. Эти изменения пошли по уже протоптанной дорожке в психике, т. е. они уже частично были предопределены. Просто были необходимы более благоприятные обстоятельства, чтобы ранее созданная сущность стала реальностью.

Рассмотрим случай одной женщины тридцати лет, графического дизайнера, которая начала анализ, потому что чувствовала себя зажатой в своей профессиональной и супружеской жизни. Женщина работала на маленькое агентство, которым руководил жесткий и авторитарный мужчина, мешавший ей, по ее мнению, лучше себя проявить. У нее было впечатление, что все ее инициативы систематически отвергались, поэтому она чувствовала фрустрацию от необходимости выполнять только проекты своего босса. Отношения в паре также ее не удовлетворяли.

«Я чувствую, что мой муж такой же жесткий, как мой начальник; он ведет пустое существование, в котором нет места моим идеям. Я чувствую себя как в клетке и задыхаюсь!»

После нескольких месяцев анализа женщина уходит от мужа, решает открыть собственное агентство. Начинается период, связанный с большими изменениями в отношениях и профессии. Но женщина слишком захвачена своей новой деятельностью, чтобы почувствовать интерес к своему внутреннему миру; она прерывает анализ, довольная достигнутыми результатами. Через несколько лет она просит возобновить анализ, поскольку снова чувствует себя неудовлетворенной тем, как она живет. Во время этой второй части аналитической работы оказывается, что женщина реконструировала такую же ситуацию, которая была у нее до начала анализа. Оказалось, что большинство ее клиентов представляют собой тот же тип, что и ее прошлый начальник, и, чтобы ее агентство выжило, она должна подстраиваться под непримечательные идеи своих клиентов, снова отказываясь от своих. Что касается ее нового парня, выбранного за его богемный стиль, он тоже кажется ей ничтожным в своих мыслях и чувствах, и это ее удручает.

Можно сказать, что эта женщина бессознательно последовала совету принца Салина из «Леопарда»: «Необходимо, чтобы все менялось, потому что все может остаться, как и было»[34]34
  34 Giuseppe Tomasi di Lampedusa. Il gattopardo (1958). Milano: Feltrinelli.


[Закрыть]. Психические движения, которые вынудили ее поменять свою жизнь, на самом деле не соответствуют творческому процессу, а в большей степени являются результатом навязчивого повторения, принявшего вид креативности.

Чтобы вытащить на свет подобные повторения, необходимо терпеливо анализировать. Тогда открывается, что упомянутая активность является примером старого сценария, потому что в психической проработке не был осуществлен механизм рекомбинации. Вместо этого невротический аспект дает субъекту впечатление, что он подчиняется чему-то, что не зависит от него. Активизация креативности, наоборот, дает ощущение власти над собственными действиями и собственной судьбой, позволяя людям быть более независимыми и свободными в реальной жизни[35]35
  Даниела Гарильо развивает эту тему в сообщении «Постаналитическая свобода и креативность: столкновение с реальностью», представленном на конгрессе «Искусство и сумасшествие». Мессина, 15–16 ноября 2002 г. (Daniela Gariglio. Liberta e creativita postanalitiche: un confronto con la realta // Istituto Italiano di Micropsicoanalisi. URL: https://www.micropsicoanalisi.it).


[Закрыть].

Творчество сопоставимо с расцветом в том, что касается внутренней динамики, которая трансформирует материал, происходящий из глубинной психики, и взращивает эти трансформированные части до самого конца, соответственно ситуации.