Текст книги "Блудный сын"

– Ну, вот и все. Все кончено, – сказал Питер, сев в шезлонг рядом с ней. Он был мрачен. – Я принес все свои вещи домой. Двадцать один год в шести коробках. – Было видно, что ему больно говорить это. Бесславный конец блестящей карьеры, по крайней мере, пока. Он рвался в бой, но в данном случае не с кем было сражаться. – Я должен завтра съездить в Саутгемптон и встретиться с риелтором, выставлю на аукцион свой автомобиль. Ты можешь поехать на «Бентли» следом за мной и потом отвезти меня домой. Кстати, собираюсь продать твою машину на следующей неделе.

«Феррари» стоял около дома в Хэмптоне, и Питер планировал его тоже отдать дилеру. В начале недели он аннулировал договор об аренде самолета, заплатив огромный штраф, который, тем не менее, был гораздо меньше, чем те расходы, которые он больше не мог себе позволить. У Аланы перехватило дыхание, когда она посмотрела на мужа. Сейчас ей было тридцать восемь лет, и она была так же прекрасна, как и тогда, когда ей было двадцать три, а может быть, даже прекраснее. Она знала все про бизнес своего отца и почти ничего – про дела Питера. Мир финансов казался ей скучным. Гораздо интереснее было крутиться в Лос-Анджелесе, когда Стиви Уандер или Мик Джаггер приезжали поужинать к ее отцу. Она выросла в окружении этих людей. Питер всегда знал, что его родители посчитали бы ее избалованной, так как она выросла в атмосфере суеты и жизни «напоказ», которые были чужды их маленькому консервативному городку. Но Питер также был уверен, что в ней было гораздо больше качеств, которые его родители смогли бы оценить по достоинству. Она была умной и красивой, была хорошей матерью для их мальчиков и любящей женой. Она всегда с готовностью встречала его коллег-инвесторов и организовывала запоминающиеся вечеринки, когда они с Питером их развлекали. Отец отправил ее в школу-интернат в Европу, где она проучилась два года – в результате Алана свободно говорила по-французски и по-испански. Своих мальчиков она отправила в Лицей, поэтому они тоже говорили по-французски. Она входила в состав правления Джульярдской школы[4]4
  Джульярдская школа – одно из крупнейших американских высших учебных заведений в области искусства и музыки. Расположена в нью-йоркском Линкольн-центре.


[Закрыть] и Музея Метрополитен. Прежде чем она вышла замуж за Питера, Алана хотела стать театральным агентом, но вместо этого стала его женой. И после пятнадцати лет совместной жизни он все еще был в нее влюблен.

Алана была эффектной женщиной, ухоженной, с фигурой модели и, благодаря Питеру, всегда дорого одета. Его жене не пришлось привыкать к роскоши и деньгам. У нее никогда ни в чем не было нужды. Всю любовь, которую Гэри некогда расточал на свою жену, после ее смерти, когда они с дочкой остались вдвоем, он выплеснул на Алану. Еще до того дня как Питер женился на Алане, Гэри сказал ему, что если Питер когда-нибудь разобьет ее сердце, то он найдет и убьет его. Питер не сомневался, что он так и сделает. Он был немного грубоват, но при этом был блестящим бизнесменом и имел невероятный талант и чутье в области музыкального бизнеса, в котором Гэри, бесспорно, был королем.

– Мне очень жаль, – посочувствовала Алана и посмотрела на мужа. Она знала, как ему сейчас было трудно, но ей и мальчикам было не лучше, особенно когда стало очевидно, что в их жизни должны произойти серьезные изменения. Она понятия не имела, где им придется жить. Питер тоже не знал, и ему было страшно за всю семью. Алану совсем не радовала перспектива остаться без гроша в Нью-Йорке. Она ни одной минуты в своей жизни не нуждалась в деньгах. Ее отец обладал способностью превращать в золото все, к чему он прикасался. В вопросах бизнеса он был непревзойденным экспертом. Ему ни разу не пришлось пережить того, что только что произошло с Питером. Она протянула руку и дотронулась до руки мужа. Он печально улыбнулся ей.

– Мне тоже жаль. Рано или поздно мы по крупицам снова восстановим наше благосостояние. Склеим то, что разбилось вдребезги. Я обещаю. Просто некоторое время будет немного неясная ситуация, – он тоже пытался осознать происходящее, проговаривая вслух. – По крайней мере, дорогая, мы вместе. – Именно это сейчас было самым важным для него. Алана и их дети. Положение было тяжелым, но это не какая-то там трагедия, просто очень сложный период, который надо было пройти и построить жизнь заново.

Она заглянула Питеру в глаза.

– Я разговаривала с папой сегодня и думаю, что у него есть довольно хорошая идея, – сказала она, стараясь выглядеть оптимистично. Она знала, что будет нелегко убедить Питера. Он был гордым человеком. Происходящее было тяжелым ударом для него, и он никогда не мечтал о Лос-Анджелесе. Для него этот город был чужой территорией, находившейся слишком далеко от Нью – Йорка, который всегда был центром его карьеры. Но теперь все изменилось. Она не хочет, чтобы их сыновья жили в нищете, пока Питер будет бороться за жизнь. – Он считает, что нам следует уехать отсюда и перебраться на какое-то время к нему. Говорит, что мы можем занять гостевой домик. – Дом, о котором она сейчас говорила, был больше любого из большинства жилых домов в Хэмптоне, и Питер знал, что их там ожидает – армия прислуги, богатство, которое только можно вообразить, и парк шикарных автомобилей.

Ее отец всегда был очень щедрым по отношению к ним, но Питер не хотел быть ему обязанным и никогда не был. Существовал только единственный способ, чтобы выжить рядом с таким мужчиной, как Гэри Taллон, – держать его на расстоянии вытянутой руки, чтобы сохранять полную независимость, которую Питер рисковал потерять. Озвученное предложение было не безопасно. Питер не хотел обидеть Алану категоричным «нет», но она сама все поняла по изменившемуся выражению его глаз. Питер не имел никакого желания переезжать в Лос-Анджелес и останавливаться в гостевом доме ее отца, или, что было еще хуже, переходить на его содержание, пока Питер был без работы. Пауза затянулась, а Алана продолжала говорить без передышки. Ее длинные светлые волосы падали с плеч. Она лежала в шезлонге в коротких белых шортах и в розовой футболке. Он видел ее соски, которые просвечивались сквозь футболку, и ее длинные ноги, вытянутые на шезлонге. Она летала в Лос-Анджелес каждые три недели, чтобы покрасить волосы, и раз в три месяца ей вплетали пряди, чтобы грива ее светлых шелковистых волос выглядела еще гуще. После пятнадцати лет жизни в Нью-Йорке она по-прежнему была глубоко привязана к Лос-Анджелесу и ко всему, что было связано с этим местом.

– Папа говорит, что ты можешь работать на него, если захочешь. Или ты просто можешь отдохнуть несколько месяцев. Он собирается позвонить и поговорить с тобой об этом. В Лос-Анджелесе тоже есть частный лицей, так что мальчики вряд ли заметят изменения. Они любят дедушку Гэри, – умоляла она. Он был их единственным дедушкой и души в них не чаял. Он считал их своими сыновьями, которых у него никогда не было. Мальчики любили встречаться со всеми рок-звездами, с которыми он работал. Он организовывал для них пропуск за кулисы на все концерты, на которые они хотели пойти. Для них переезд в Лос-Анджелес был бы похож на переезд в Диснейленд, но для Питера это звучало, как переезд в ад, где ему придется продать свою душу тестю. И он был намерен избежать этого любой ценой. Он собирался во что бы то ни стало выпутаться из кошмара, в который превращалась его жизнь. Он не нуждался в помощи ее отца, какими бы хорошими ни были его намерения.

– Ты же знаешь, я ценю его помощь, дорогая, – сказал Питер спокойно, – но мне нужно остаться здесь, пока все не решится. Я не могу просто сбежать в Калифорнию и жить за счет твоего отца. И мне нужно посмотреть, какие здесь откроются возможности.

– Папа говорит, что здесь не будет никаких достойных тебя вакансий в течение года, а то и двух. Мы могли бы пересидеть в Лос-Анджелесе, пока ситуация не улучшится. Он говорит, что для тебя здесь ничего нет. Почему бы не работать на него? Он подыщет что-нибудь подходящее для тебя.

– Я не хочу работу ради милости, Алана. Я хочу построить настоящую карьеру в выбранном мной самим направлении. Как ты не понимаешь? Я ни черта не знаю про музыкальный бизнес. Мне нечего предложить твоему отцу.

– Ты можешь помочь ему с вложением денег, – сказала она, все еще умоляя, но она видела, что проигрывает.

– Не сомневаюсь, что он будет в восторге, – цинично сказал Питер. – Я только что с крахом «Уитмена» потерял кучу его денег. Он не нуждается в моих консультациях по поводу инвестиций.

– Но он хочет помочь нам, – тихо сказала она, с выражением решимости в глазах. Это была битва, которую она не намерена была проигрывать. – Мы не сможем позволить себе достойное место для проживания, когда продадим квартиру, – сказала она с отчаянием в голосе. – Что мы будем делать?

– Не волнуйся, я что-нибудь придумаю, – тихо сказал он. Он чувствовал себя разбитым, когда сидел и наблюдал за ней. Он начинал понимать, какой несчастной она будет, когда окажется без денег, но он категорически не хотел жить на пособие по безработице от ее отца. Питер понятия не имел, сколько ему потребуется времени, чтобы вновь встать на ноги. И ее отец был прав, что ему, может быть, потребуется год или два, чтобы найти какую-то работу по своему профилю. Людей, занятых в финансовом мире, сейчас увольняли на всех уровнях.

– Я хочу, чтобы мы остались здесь, – твердо сказал он, когда Алана посмотрела на него с грустью в глазах.

– А я хочу домой, – тихо, но так же твердо ответила она. – Я сказала отцу, что мы приедем. Ты не в состоянии содержать нас здесь, и я не хочу переезжать в какое-нибудь дерьмовое место, где мы все будем несчастны. Мальчики будут ненавидеть его, и я тоже. Это нечестно по отношению к ним, особенно когда мой отец хочет нам помочь.

– Я вырос в простой обстановке провинциального городка. Это не убьет меня, – сказал Питер, чувствуя приступ отчаяния, словно утопающий, который сейчас пойдет ко дну. Он знал, что если позволит, то тесть проглотит его целиком, и Алана подталкивает его сейчас к этому. – Мы могли бы переехать за город на год или два, – сказал Питер с отчаянием в голосе.

– Ты всегда с ужасом вспоминал, что вырос в маленьком городке, – зло напомнила ему Алана.

– Совсем по другим причинам. У меня были проблемы в школе, я был дислексиком, и у меня был брат, который намеренно сделал мою жизнь невыносимой. И у меня не было хороших отношений ни с ним, ни с родителями. Наши дети могут быть счастливы в маленьком городке. Им это даже пойдет на пользу! Там они будут ближе к реальному миру, чем в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе или Саутгемптоне. Может быть, им будет полезно увидеть жизнь своими глазами. По крайней мере, провести там некоторое время.

В глазах Аланы блеснула сталь. Она все еще была единственной папиной дочкой. Отец спасал ее сейчас, и она не собиралась позволить Питеру остановить его. Питер видел, что сейчас она хотела этого даже больше, чем остаться с ним вместе.

– Я уезжаю домой, Питер, и увожу с собой мальчиков. Мы не обязаны становиться бедными. Им не нужно знать, что это такое: не иметь ничего, потерять все, к чему они привыкли. Мой отец хочет быть рядом с нами и заботиться о нас, и о тебе тоже.

– О, боже! Я взрослый человек, Алана. И не побежал бы к нему, поджавши хвост, даже если бы он был моим родным отцом. Я не могу жить в Лос-Анджелесе, как жиголо, все счета которого оплачивает твой отец. Вот увидишь, я позабочусь о нас. Мы справимся.

– Не собираюсь я жить в нищете и обездоливать наших детей, чтобы удовлетворить твое эго. Извини, но у нас нет другого выбора. Ты говоришь мне, что мы окончательно разорены. А у моего отца все в порядке. Он может позволить себе обеспечивать всех нас так, чтобы мы даже не заметили дурацкого экономического кризиса. Говорю тебе, я хочу домой, – железным тоном сказала она.

– А что случилось с твоим обещанием быть вместе «в горести и радости, в бедности и богатстве»? – мрачно спросил ее Питер. – Аннулировано? Или я что – то пропустил? Или имелось в виду «в богатстве и еще большем богатстве»? Почему мы не можем просто не раскисать какое-то время, пока я вновь не встану на ноги?

– Почему наши дети должны страдать из-за того, что ты потерял работу? Разве они обязаны? Дети любят Лос-Анджелес и там есть такой же французский лицей, как и здесь. Я звонила туда на этой неделе, и они сказали, что у них есть места для наших мальчиков. Бен и Райан будут там счастливы, более счастливы, чем в каком-то мифическом маленьком городке или если они будут жить здесь в бедности. И я не собираюсь вырывать их из привычной среды, нельзя так поступать с ними.

– И с тобой. Ты же об этом говоришь? – Его лицо исказилось от злости, и на него навалилось разочарование и чувство поражения. Он хотел, чтобы она осталась. – Разве отказ от «Бентли» – это повод уехать домой к папочке? Это жалкие отговорки, Алана. Нет, на самом деле, это отвратительно. К черту «Бентли». В такой переломный момент мы должны быть вместе.

– Тогда поехали с нами! Забудь Нью-Йорк на некоторое время! – Или навсегда, если она настоит на своем, подумал Питер. В течение многих лет она хотела вернуться в Лос-Анджелес, но Питер так и не согласился. Даже сейчас, когда его загнали в угол, он не хотел ехать туда. Его жизнь была здесь. Но та жизнь, которую хотела она, под крылом отца, находилась там. Это был шанс, который она так долго ждала и теперь не хотела упустить. Сейчас или никогда.

– Я не буду существовать на подачки твоего отца, – сказал он голосом, дрожащим от волнения. Это было обременительно для него и заставило его еще больше почувствовать, что он должен отказаться поехать с ней в Лос-Анджелес, нельзя позволить ее отцу заботиться о них в финансовом отношении. Питер скорее умрет с голоду. Но Алана не готова поддержать мужа. И потом, она думала об их мальчиках и их комфорте. Она не хотела, чтобы они бедствовали, если в этом не было никакой необходимости. Ее отец предложил оплатить все. Это была та возможность, которую Гэри тоже ждал слишком долго. Он мечтал, что его девочка вернется домой и привезет с собой своих мальчиков. И помимо всего прочего, в награду за все он был более чем готов содержать Питера. Состояние его тестя не изменилось от потрясений, произошедших на Уолл-стрит. Помимо прочих у него были удачные вложения и огромное дело, ему принадлежало несколько нефтяных скважин в Южной Калифорнии, и он обладал огромными запасами недвижимости. Единственный, кто не хотел извлечь выгоду из всего этого богатства, был Питер, чувствовавший себя обессиленным и униженным сговором Аланы со своим отцом. Он не мог приехать в Калифорнию с понурым видом.

– У тебя нет выбора, любимый, – сказала Алана, вставая и строго глядя на него. – Я не останусь здесь при таких условиях – без денег, без жилья, без перспектив, и когда неизвестно, сколько, черт возьми, ты пробудешь без работы.

– Что ты хочешь этим сказать? – отчеканил Питер. Какая гадость! Он слышал завуалированную угрозу в ее голосе.

– Я говорю, что собираюсь вернуться в Лос-Анджелес. Ты можешь продать все по своему разумению. Мой отец сделал нам хорошее предложение: жить с ним, тогда он будет заботиться о нас. Если ты слишком упрям или слишком горд, чтобы принять это от него, то я не такая. Мы с мальчиками собираемся уехать на следующей неделе, чтобы дети смогли начать ходить в школу там, пока с начала учебного года прошло еще не очень много времени. Я уже сказала им. Они очень обрадовались, хотят ехать. Я не позволю тебе остановить нас.

– А если я не поеду? – Питер спросил ее, прищурив глаза, прикидывая, как далеко она зайдет и что она на самом деле хотела сказать.

– Мы уедем в любом случае. Я покидаю Титаник. Всю последнюю неделю я наблюдаю, как твоя и наша с детьми жизнь рушится. Корабль идет ко дну. Он уже практически утонул. Если ты не хочешь воспользоваться спасательной шлюпкой – это твое решение, но я собираюсь сойти на берег. Ты можешь поехать или нет, все зависит от тебя.

– Ты бросаешь меня? – Питер спросил ее прямо, желая получить ясный ответ на вопрос вместо ее глупых метафор.

– Я оставляю Нью-Йорк и те неприятности, в которых мы здесь находимся. Мой отец предложил нам убежище – поеду туда. Мы уже начали отдаляться друг от друга. Сейчас у тебя нет времени подумать о нас. Ты слишком занят тем, чтобы удержаться на плаву, и я это понимаю. Да очнись ты, наконец, ты тонешь, Питер! Но я не позволю тебе утопить и меня тоже. Я убираюсь отсюда к чертовой матери! То, что происходит сейчас с нашим браком, зависит от тебя и от того, какой выбор ты сейчас сделаешь.

– Значит ли это, что если я не перееду в Лос-Анджелес и не стану бегать у твоего отца на посылках, то ты разведешься со мной? – Он наседал на нее, а она меньше всего хотела отступать.

– Здесь у тебя все равно еще сто лет не будет работы. Так что тебе мешает поехать с нами? – Она не ответила на его вопрос.

– Что, если я смогу найти работу где-то в другом месте, например, в Бостоне или Чикаго? – Он прощупывал варианты: неужели она уже все решила?

Она долго колебалась, но когда их глаза встретились, Алана, наконец, ответила ему.

– Я еду домой, Питер. В Лос-Анджелес. Ради тебя я прожила здесь пятнадцать лет! Старалась изо всех сил, но это не сработало. Определись, что ты хочешь делать, – тихо сказала она, а затем встала и покинула террасу. Он остался сидеть один, глядя в пустоту. Ее заявление дошло по адресу, ведь она высказалась громко и вполне определенно. Если он хочет сохранить свой брак, который был единственным, что у него осталось и чем он дорожил в данный момент, то он вынужден будет переехать в Лос-Анджелес, согласившись на ее условия. И ему было ясно, что случится, если он этого не сделает. Думая об этом, он положил голову на спинку шезлонга и закрыл глаза. По его щекам тихо покатились слезы. Никогда в своей жизни он не был так несчастен. Хотя, если подумать… Это напомнило ему о тех днях, когда он едва научился читать, когда казалось, что все кроме него знали ответы, когда он чувствовал себя ужасно беспомощным. Но на этот раз он ни на кого не сваливал своей вины. Он просто чувствовал, что что-то внутри него умирает, и он теряет все, что имело для него значение. Его карьера, его жена и его мальчишки. Она выставила ему чертовски конкретный ультиматум.

Глава 2

Жизнь раскручивалась, как замедленное кино, только в обратном порядке. Выходные выдались ужасные, как Питер с Аланой и предполагали. Они выставили на продажу свой дом в Хэмптоне по убийственно низкой цене – Питер хотел продать его как можно скорее. Он сфотографировал все принадлежавшие Макдауэлам произведения искусства и планировал позвонить их арт-дилеру в понедельник. Он также подумывал связаться c Сотбис и Кристи, чтобы выяснить, что можно выставить на аукцион. Он был готов продать свое имущество кому угодно, лишь бы ему заплатили самую высокую цену. Приходилось отказываться от всех произведений искусства и предметов, которые они собирали в течение долгого времени. Пляжный дом, который они так любили, где они прекрасно проводили время, будет теперь принадлежать кому-то другому.

Питер оставил «Роллс» и «Феррари» в автосалоне и был поражен, когда Алана наотрез отказалась продавать свой «Бентли». Она сказала, что отправит его в Лос-Анджелес. Ее отец оплатит транспортировку и предложил купить у Питера его машину, на что он категорически не согласился. Он не хотел, чтобы ее отец платил за что-либо, поэтому сказал ей, что она может оставить авто себе, что в сложившихся обстоятельствах было ему совсем не выгодно – они обязаны были считать буквально каждую копейку. Алана хотела ездить на «Бентли» в Калифорнии, и Питер не стал спорить с ней. Ему ужасно не нравилось расстраивать ее. После их последнего разговора в пятницу, когда Алана четко обрисовала свою позицию, в их отношениях возникло охлаждение. Теперь она каждые пять минут разговаривала с отцом и планировала уехать в Лос-Анджелес вместе с мальчиками в следующие выходные. Она не спрашивала Питера, что он думает по этому поводу. Она заявила ему о своем отъезде, как о свершившемся факте. Они оставили Бена и Райана в городе у их друзей, чтобы те могли поиграть с ними, пока Алана и Питер поедут в Саутгемптон, чтобы уладить вопросы с домом и автомобилями. Они не захотели остановиться в пляжном домике, так как со вторника он был открыт для просмотра брокерами, и поэтому поехали домой. Всю дорогу обратно они проехали молча. Питер чувствовал себя проигравшим от тех решений, которые она сейчас принимала. Это был болезненный процесс, и все воскресенье они провели особняком, просидев в разных комнатах. Вечером забрали мальчиков и отправились ужинать. Бен, их девятилетний сын, был счастлив, что они будут жить с дедушкой Гэри в его гостевом доме, чего нельзя было сказать о Райане. В свои четырнадцать лет он уже мыслил достаточно трезво и был недоволен, что ему придется расстаться со своими друзьями. Он только что начал учиться в старших классах лицея. Кроме того, было видно, что Райан переживает за отца. После ужина они играли в бильярд в игровой комнате, а Бен в это время ушел с матерью смотреть кино в их проекционном зале.

Питер вздрогнул, когда Райан в середине игры вдруг задал ему вопрос: «Вы с мамой разводитесь?» – неожиданный и болезненный укол в самое сердце. Питер не знал, что ответить, но ради сына сохранил безмятежное выражение лица. Вот уже два дня после того как Алана сообщила, что она уезжает и забирает мальчиков с собой, он сам задавал себе этот вопрос. Он чувствовал, что она не имела никакого намерения возвращаться в Нью-Йорк в ближайшее время, если вообще когда-либо соберется это сделать.

– Насколько мне известно – нет, – честно сказал Питер, не настаивая и не пытаясь разубедить сына. – Твоя мама, наверное, права. Некоторое время здесь будет трудновато и вам будет комфортнее с дедушкой Гэри.

– А как же ты, пап? – беспокоился Райан. – Где ты собираешься жить? Ты приедешь, когда здесь все уладится?

– Конечно, – Питер улыбнулся и положил руку на его плечи, но обмануть Райана было трудно. – Я пока просто не могу поехать в Лос-Анджелес. У меня здесь слишком много дел и забот. Ты же сам все понимаешь, не маленький. И я чувствую себя немного странно, позволяя вашему дедушке содержать нас. Это моя обязанность. Мне просто нужно напрячься и выкрутиться из сложной ситуации. Времена сейчас тяжелые, сын. Но я приеду к вам, как только смогу.

– Хочу остаться с тобой, – упрямо покачал головой Райан. Он хотел в одинаковой степени сильно поддержать своего отца и остаться со своими друзьями.

– Ты должен быть с мамой и Беном. Обещаю, что приеду к вам в ближайшее время, – тихо сказал Питер. Он знал, как сильно будет скучать по ним. – Я постараюсь провернуть здесь дела быстро-быстро.

Райан кивнул, но они оба были растеряны и несчастны, когда закончили игру.

Питеру было ужасно неприятно, что они все сейчас переживают такие потрясения, и он видел, что их брак трещит по швам. Конечно, Райан не ошибался, предчувствуя горький финал. Он уловил те же полутона отношений, что и Питер. Алана предпринимала сейчас те шаги, которые она хотела делать в течение длительного времени, но не имела никаких поводов для этого. Теперь их было предостаточно. Питера мучил вопрос: к кому она испытывает большую преданность – к своему отцу или к нему? Не уверен, что ответ на этот вопрос в данный момент так уж нужен. Ему было ясно, что она всегда скучала по своей прежней жизни. А сейчас, когда их совместная жизнь была близка к завершению, еще больше. И у нее не было ни одной причины для того, чтобы остаться. Думая об этом, Питер почувствовал себя одиноким. Ему ужасно не понравился тревожный огонек в глазах сына.

Всю неделю Питер встречался с риелторами, адвокатами и арт-дилерами. Алана собирала вещи. Каждый вечер они ужинали вчетвером, и Райан замолкал, когда его мать и Бен начинали говорить о Лос-Анджелесе. Он снова спросил отца, может ли он остаться в Нью-Йорке с ним, но Питер посчитал, что будет лучше, если Райан отправится в Лос-Анджелес вместе с матерью и братом. Питер обещал Алане приехать в Лос-Анджелес при первой же возможности, но так или иначе, только на какое-то время и при этом он не обещал там остаться. На данный момент такое положение ее вполне устраивало. Она знала, каким убедительным может быть ее отец, тем более что в данных обстоятельствах у Питера не было иных вариантов. Если бы он захотел быть со своей женой и сыновьями, то он должен был принять предложение ее отца на его условиях.

Алана и мальчики покинули Нью-Йорк 18 октября, через восемь дней после того, как Питер вышел из своего офиса в последний раз. И их отъезд был мучительным для Питера. Сразу после их отъезда он почувствовал себя подавленным. Ему позвонили несколько журналистов и попросили дать интервью, но он им отказал. Ему нечего было сказать. В ближайшие месяцы должны были пройти слушания и расследования о том, почему бизнес пошел вниз. Начнутся разбирательства и по поводу «Леман Бразерз».

Через неделю после того как Алана и мальчики уехали, фондовый рынок опустился еще ниже. Люди пребывали в панике – закрылись еще несколько мелких банков, а клиенты начали сомневаться в стабильности даже самых надежных крупнейших государственных банков. Каждый хотел получить либо деньги, либо казначейские векселя, и никто не чувствовал себя в безопасности с инвестициями, которые они до этого сделали. Это было страшное время. И до сих пор не было никаких предложений по покупке дома или квартиры. Сейчас было самое удачное время для покупок, если у вас были деньги, и ужасно неудачное для продаж. Питер просил существенно меньше за каждый из своих домов, чем он в свое время за них заплатил.

Каждый раз, когда он звонил Алане и мальчикам, было слышно, что они рады гостить у деда в Калифорнии. Ее отец следил за тем, чтобы они прекрасно проводили время, и даже Райан, казалось, начинал привыкать. Ребятам понравилась их новая школа, и всего через три недели у них появились друзья. Никогда в жизни Питер не чувствовал себя так одиноко, как сейчас. Он согласился прилететь в Лос-Анджелес на День Благодарения. Прошел месяц после того, как они уехали, и Питер обещал пробыть там столько, сколько сможет. На данный момент он сделал в Нью-Йорке все, на что был способен. Он передал арт-дилеру фотографии всех своих картин и скульптур. Оба дома были выставлены на продажу, а его автомобили были проданы лишь за часть их настоящей стоимости. Но Питера это не волновало. Единственное, о чем он мог сейчас думать, так это о том, где они будут жить, когда будет продана их квартира. Он хотел предложить свое решение: найти альтернативу Лос-Анджелесу, город, которым бы заинтересовалась Алана, – но у него не было ни одного похожего на примете. А она уже начала поговаривать, что мальчикам надо, по крайней мере, закончить учебный год в Лос-Анджелесе. Было ясно, у нее не было ни малейшего желания вернуться в Нью-Йорк, и Питер прочитал это в ее глазах, когда она открыла ему дверь дома в Лос-Анджелесе.

Алана находилась в радостном возбуждении от того, что возобновилась ее прошлая жизнь. Она встречалась со своими старыми друзьями и была вовлечена в местные события. Она вызвалась принять участие в двух благотворительных фондах, которые ей посоветовало близкое окружение. Она была сейчас занята больше, чем все прошедшие годы. Ее отец расточал на нее и мальчиков потоки любви и внимания и все не мог остановиться. В его гостевом доме Алана чувствовала себя счастливее, чем она когда-либо была в своем, похожем на дворец, пентхаусе в Нью-Йорке. Алана вернулась домой.

Ребята тоже, казалось, были счастливы. Они почти не бывали дома, проводя время в гостях у своих новых друзей. Как никогда раньше Питер осознавал, что это было сражение, в котором он не может победить. И он чувствовал себя здесь лишним. По своей сути он был уроженцем с северо-востока США и больше двадцати лет прожил в Нью-Йорке. Лос-Анджелес оставался для него чужим городом, не говоря уже о процветающем бизнесе его тестя. Мир шоу-бизнеса всегда оставался для Питера непроходимыми джунглями. Финансовый кризис в Нью-Йорке и во всем мире, казалось, никоим образом не затронул Гэри. Через два дня после того как приехал зять, Гэри пригласил его на ужин в зал Поло в отель Беверли-Хиллз. Почти за каждым столом велись серьезные переговоры. Это было любимое место встреч и общения кинозвезд, агентов, продюсеров и голливудских магнатов.

– Кажется, сейчас в Нью-Йорке дела идут довольно плохо, – начал разговор Гэри после того, как сделал заказ. Падение фондового рынка повлияло на всех, у кого были инвестиции, и экономика страны была неустойчивой, но в Лос-Анджелесе основные отрасли производства были связаны с шоу-бизнесом и музыкой. Нью-Йорк был центром финансового мира, и там влияние кризиса было более заметно. В Лос-Анджелесе жизнь текла относительно нормально, хотя было отменено финансирование ряда запланированных фильмов. Но рестораны были на подъеме, в магазинах – полно покупателей. Когда Питер уезжал из Нью-Йорка, тот выглядел как город – призрак. Говорили, что праздничные продажи почти отсутствуют. В Лос-Анджелесе жизнь казалась более нормальной.

– Паршиво, – признался Питер. Он выглядел усталым в эти дни и чувствовал себя дряхлым стариком после бессонных ночей, которые провел в раздумьях о том, как позаботиться о своей семье. Гэри ни о чем не мечтал так сильно, как о том, чтобы решить проблему за него, но Питер не станет рабом Гэри Таллона. Насколько Гэри был любящим отцом по отношению к своей дочери, настолько он был известен своей безжалостностью в бизнесе. Питер совсем не хотел на него работать. Он хотел вернуться в финансы, на Уолл-стрит, и как можно скорее. Но в ближайшее время этого не произойдет, о чем Гэри напомнил ему за обедом.

– Я хотел бы пригласить тебя в мой бизнес, – заявил Гэри великодушно, когда официант подал им кофе. Он подождал окончания ужина, чтобы сделать это выгодное предложение. До сих пор все его предложения передавались через Алану. – Алана и мальчики счастливы здесь, – напомнил он зятю.

– Да уж, вижу, – Питер старался быть вежливым и благодарным. Гэри Таллон был влиятельным человеком и обладал такой силой, с которой приходилось считаться. Питер не хотел обидеть его, но и работать на него не собирался. Он также не хотел соглашаться на работу, которая предлагалась ему из милости, а не потому, что он мог что-то в нее привнести. Питер знал, что в этом бизнесе он не сможет проявить свои таланты.

– Будет несправедливо по отношению к нам обоим ловить вас на слове, Гэри. Вы и сами лучше меня знаете, что я не обладаю нужными навыками, чтобы действительно быть вам полезным. Начни я на вас работать, и все: вам гарантированы неудачные сделки, а мне – пустая трата времени и талантов. Способности, которые у меня есть, я бы погубил, работая в той сфере, о которой ничего не знаю и, что важнее, к какой не испытываю интереса. Вся моя жизнь была направлена на достижение определенных целей на Уолл-стрит, а не в музыкальном бизнесе.