Текст книги "Горький мед"

Полу действительно казалось, что четверо – это, пожалуй, чересчур, однако он не собирался навязывать Глэдис свое мнение, к тому же она, похоже, была горда своим материнством. Единственный, о ком за все время она не сказала ни слова, был ее муж, и Пол сразу это заметил. Заметил и сделал кое-какие выводы.

– ...Что касается моего возвращения в фотожурналистику, то это довольно сложный вопрос, – продолжала Глэдис. – Мой муж... он... очень возражает против этого. Он не понимает, зачем это нужно, хотя мне кажется, что я все ему объяснила...

И, сама толком не зная, зачем она это делает, Глэдис рассказала Полу о предложении Рауля сделать репортаж о корейских детях и о том, как к этому отнесся Дуглас.

– Дуглас даже не понимает, как это для меня важно! – закончила она. – И он нисколько бы не расстроился, если бы я вовсе забросила фотографию.

– Похоже, мистер Тейлор отстал от жизни лет на сто! – заметил Пол. – Не стоит всерьез ожидать, чтобы женщина, которая оставила работу, где явно добилась успеха, и стала домашней хозяйкой, была довольна своим положением. Лично я на его месте не был бы столь самонадеян.

«Или глуп», – подумал он про себя, но вслух ничего не сказал. Он знал, что рано или поздно Дугласу Тейлору придется дорого заплатить за свою ошибку. Рано или поздно, но обязательно.

– Мне показалось, Глэдис, что ты скучаешь по своей прежней работе, – сказал он осторожно. – Я прав?

Он знал, что прав, просто ему хотелось получше узнать эту удивительную женщину. В Глэдис было что-то магнетическое, и его влекло к ней с почти неодолимой силой. Каждый раз, когда она говорила что-то Сэму, нежность и забота, звучавшие в ее голосе, трогали Пола до глубины души, и – по контрасту – он сразу вспоминал Селину. Нет, он любил свою жену и не мог сказать о ней ничего плохого, однако любовь к детям никогда не была в числе ее достоинств. Интересная, образованная, умная, красивая, волнующая, сильная – все эти слова относились к ней в полной мере, и единственное, чего не мог сказать о ней Пол, это то, что она умеет быть нежной и заботливой.

В этом отношении Селина так резко отличалась от Глэдис, словно они родились на разных планетах. В Глэдис были и мягкость, и завуалированная чувственность, прекрасно сочетавшиеся с острым умом и веселым, легким характером, который казался Полу едва ли не самой привлекательной ее чертой. Искренность и прямота Глэдис тоже были ему приятны, ибо его отношения с Селиной всегда были запутанными и сложными.

– Да, пожалуй, мне не хватает моей работы, – произнесла наконец Глэдис после некоторой паузы. – Самое смешное, что довольно долгое время я вовсе не вспоминала о том, кем я когда-то была. Только в последние месяц или два, когда я поняла, что мои дети скоро станут совсем взрослыми, мне начало казаться, что в моей жизни появилась какая-то пустота.

Дуг просто отмахнулся от нее и от ее чувств, и сейчас Глэдис чувствовала потребность выговориться. И уже одно то, что ее кто-то слушал, принесло ей неожиданное облегчение.

– Не понимаю, – пожал плечами Пол, – почему ты не можешь вернуться к фотожурналистике уже сейчас? Конечно, для заданий наподобие этой поездки в Корею выкроить время на первых порах будет трудновато, но ведь необязательно начинать с чего-то грандиозного! Сначала можно делать небольшие работы, а там...

Вдруг он опять вспомнил Селину. Она работала как одержимая: снимала одновременно два фильма, участвовала в четырех телевизионных шоу, а недавно заключила двухлетний контракт на серию из шести книг. Никакой необходимости так надрываться на самом деле не было, но, когда Пол попытался сказать ей об этом, Селина даже не стала его слушать, утверждая, что он посягает на ее личную свободу.

– Около двух лет назад я сделала репортаж, посвященный положению детей в Гарлеме, – сказала Глэдис. – Для меня это было почти идеальное задание. К сожалению, для таких работ держат штатных фотографов. Наша судьба – ехать в самые «горячие точки» и рисковать там жизнью ради одного-двух удачных кадров. Но именно за такие съемки, как правило, и дают Пулитцера нашему брату фотожурналисту. – Она вздохнула. – Увы, Рауль каждый раз предлагает мне задания, связанные с поездками в страны, в которых происходят революции, перевороты и прочие безобразия. Очевидно, он считает, что это получается у меня лучше всего. Мне и самой так кажется, но, если я уеду бог знает куда на месяц или полтора, Дугу и детям придется нелегко одним.

– Не говоря уже о том, что это небезопасно, – сказал Пол и нахмурился. Он не был уверен, что ему понравилось бы, вздумай Селина рисковать жизнью в поисках сюжетов для своих произведений. – Думаю, вам придется выработать что-то вроде компромисса, Глэдис. Ты не должна отказываться от фотографии, коль скоро эта работа для тебя не столько деньги, сколько пища для ума и сердца. Всем нам обязательно нужно что-нибудь эдакое... – Он негромко рассмеялся. – Видишь ли, есть и еще одна причина, которая не дает мне удалиться от дел. Власть благотворно влияет на мое «эго». Иными словами, мне нравится быть финансовым воротилой с Уолл-стрит.

Глэдис тоже улыбнулась. Ей очень понравилось, что Пол говорит с ней о своих пристрастиях так свободно и открыто. Подобная искренность делала его по-человечески уязвимым и понятным, хотя ни один человек, описывая Пола Уорда, не употребил бы такого слова, как «уязвимость». И все же Глэдис ясно почувствовала в нем это... это качество, решила она, ибо назвать его недостатком у нее не повернулся язык. Мужество и стойкость странным образом сочетались в нем с откровенностью, открытостью и неожиданной мягкостью натуры... И все это, а также многое, многое другое, очень нравилось Глэдис.

Вскоре гости – Паркеры и те, кто жил в Харвиче, – начали расходиться, остались только несколько человек, приплывших с Полом на яхте. Собравшись в баре, они затеяли игру в кости. Увидев, что время близится к четырем, Глэдис тоже засобиралась домой, но Пол неожиданно предложил покатать Сэма на маленькой парусной лодке, которая, как он сказал, служила на яхте «в качестве спасательного и посыльного судна». Отличный случай показать ему, как управляться с парусами. Сэм немедленно загорелся этой идеей, и Глэдис не оставалось ничего другого, кроме как согласиться. Тем более что Пол уже надевал на ее сына оранжевый спасательный жилет. Двое матросов спустили швертбот на воду, бросили веревочный трап, и не успела Глэдис оглянуться, как Пол и Сэм уже удалялись в сторону океана.

Она побаивалась, что они могут перевернуться, но один из матросов успокоил ее, сказав, что Пол – отличный пловец. Кроме того, спасательные жилеты не дадут им утонуть.

Отплыв совсем недалеко, они принялись выписывать восьмерки и круги по глади залива. Глэдис было хорошо видно, как Сэм смеется, глядя на Пола. В конце концов она не выдержала и, сняв с плеча фотоаппарат, занялась любимым делом. У нее был достаточно мощный объектив, и в окошке видоискателя Глэдис отчетливо различала выражения лиц обоих. Сделав несколько снимков, она невольно подумала, что никогда еще не видела двух столь счастливых людей, какими казались ей сын и его взрослый товарищ.

Было уже начало шестого, когда Пол и Сэм вернулись на «Морскую звезду» и вскарабкались на борт.

– Как здорово было! – воскликнул Сэм, бросаясь к ней. – Мам, ты видела? Пол показал мне, как управлять парусом, и у меня сразу же получилось! – Сэм сиял так, словно сегодня у него был день рождения и он получил в подарок какую-то долгожданную игрушку. Глэдис, сразу отметив, что он перестал называть Пола «дядей», почувствовала легкий укол ревности. Очевидно, за час, проведенный в лодке, эти двое подружились еще больше. Ей стало даже немного обидно, что Дуг ни капли не похож на Пола. Впрочем, на кого она обижается, Глэдис и сама не знала.

– Я все видела, – успокоила она его. – И даже сумела несколько раз вас снять. Завтра или послезавтра я напечатаю фото... – Она перехватила устремленный на нее взгляд Пола и улыбнулась.

В следующее мгновение Сэм, успевший совершенно освоиться с географией яхты, сорвался с места, намереваясь принести всем троим содовой, и Глэдис сказала:

– Теперь Сэм твой друг до гробовой доски. Вряд ли он сумеет забыть сегодняшний день. Я еще никогда не видела его таким счастливым.

– У тебя отличный парень, Глэдис, – ответил Пол. – Я и сам бы хотел иметь такого... друга. – Перед последним словом он слегка запнулся, но Глэдис сделала вид, что ничего не заметила. – Да-да, – еще раз подтвердил Пол, – Сэм отлично соображает, к тому же он очень внимательный слушатель. Редкое качество для его возраста. Он искренний и добрый мальчик, и у него – отменное чувство юмора... Как и у его мамы, – добавил он.

Пол чувствовал, что Сэм послужил для них чем-то вроде связующего звена.

– И все это ты узнал за какой-то час, который провел с ним в лодке размером чуть побольше ванны? – спросила Глэдис шутливо, стараясь скрыть, как глубоко она тронута тем, что Пол сказал о ее сыне.

– Только так и можно узнать человека, – серьезно ответил он. – Съесть вместе пуд соли или пройтись пару раз под парусом – это примерно одно и то же. И чем меньше лодка, тем быстрее идет процесс взаимного узнавания. Кстати, если ты беспокоилась, то могу тебя заверить, что Сэм вел себя очень осторожно. Он очень разумный мальчик, так что волноваться за него не стоит.

– Ну, совсем не волноваться я все равно не смогу, – ответила Глэдис, с признательностью улыбаясь Полу. – Такие чувства никогда полностью не контролируются.

– Мне очень хотелось бы увидеть фотографии, – признался Пол.

– Думаю, до завтра я успею проявить пленку и напечатать самые лучшие кадры.

– Мне хотелось бы их увидеть, – повторил Пол и повернулся к Сэму, который спешил к ним с тремя баночками кока-колы.

Глэдис взглянула на часы и, спохватившись, стала прощаться. Уходить не хотелось – она прекрасно провела время, и этот день стал одним из самых радостных и в ее жизни, – но она понимала, что оставаться дольше просто неудобно. К тому же, если она хотела успеть проявить пленки, надо было спешить.

Услышав, что пора возвращаться, Сэм сразу погрустнел, но Пол взял его за подбородок и, заставив приподнять голову, посмотрел мальчугану прямо в глаза.

– Ты ведь вернешься завтра, – напомнил он. – Приходи пораньше, если хочешь. Мы с тобой сделаем одно дело, а потом снова поучимся ходить под парусом, договорились?

– А во сколько можно прийти, Пол? – с надеждой спросил Сэм, и Глэдис невольно рассмеялась. Она-то знала, что, дай Сэму волю, он разбудит Пола ни свет ни заря.

– В девять утра будет не слишком поздно? – сказал Пол, но, увидев, как вытянулось лицо мальчика, поспешил исправить свою ошибку. – Хотя лучше в половине девятого, – промолвил он, вопросительно глядя на Глэдис. – Что скажешь?

– Обычно мы встаем рано, – пожала она плечами. – Дети еще не успели отвыкнуть от школьного режима. Я вполне успею накормить их и отправить по гостям.

– Если хочешь, приезжайте все, – предложил Пол. – Завтра мои друзья собирались на экскурсию на берег, на яхте никого не будет. Только я.

– Хорошо, я спрошу их, – кивнула Глэдис, хотя знала почти наверняка, что и завтра яхта не соблазнит ее дочерей. Да и Джейсон, похоже, не особенно горел желанием увидеть «Морскую звезду». Если бы красавица-яхта хоть немного его заинтересовала, он пошел бы взглянуть на нее уже сегодня. Единственным энтузиастом парусного спорта в ее семье был Сэм и... она сама.

– В любом случае спасибо, – добавила она, пожимая руку Полу. На мгновение их глаза встретились, и Глэдис увидела в его взгляде нечто такое, от чего ей вдруг стало жарко. Восхищение, любопытство, дружелюбный интерес, еще что-то... К счастью, продолжалось это лишь мгновение. В следующую секунду Пол отвел глаза, и Глэдис тихонько с облегчением вздохнула.

Весь обратный путь ей ужасно хотелось повернуть и помчаться к причалу со всей возможной скоростью, но Глэдис знала, что не может себе этого позволить. Отъехав от яхт-клуба на порядочное расстояние, она немного успокоилась и стала раздумывать о Поле, стараясь при этом не отстать от Сэма и не свалиться с велосипеда. В деловых кругах Пол Уорд был известен как «уолл-стритский лев». Это означало, что он агрессивен и даже безжалостен. Сегодня эти стороны его натуры отчего-то никак не проявились. Напротив, Пол был предельно мягок, терпелив и внимателен и к ней, и к Сэму.

«Быть может, это потому, что я не пытаюсь перехватить у него крупный пакет акций, – с усмешкой подумала Глэдис. – Вот если бы мы столкнулись с ним на фондовой бирже, Пол наверняка вел бы себя иначе».

И все же он был чрезвычайно обаятелен, и Глэдис знала, что ни ей, ни тем более Сэму никогда не забыть сегодняшнего дня.

Глава 6

Когда Сэм и Глэдис вернулись в свой коттедж, старшие дети уже были там. Они тоже прекрасно провели время и были очень довольны тем, как начинаются каникулы. Сэм тут же принялся рассказывать им свои приключения. Брат и сестры выслушали его без особого интереса. Очевидно, любовь Сэма ко всему связанному с морем, парусниками и дальними путешествиями была в их глазах чем-то вроде увлечения моделями самолетов или танков, и они отнеслись к его восторгам по-родственному снисходительно.

Пока дети болтали, Глэдис успела приготовить ужин, добавив к основному рациону пару пицц, ибо у нее было сильнейшее подозрение, что день визитов еще не кончился. И она не ошиблась. В семь часов, когда они сели за стол, к ним неожиданно зашли двое приятелей Джейсона и подруга Эйми, которые, конечно же, не отказались «от кусочка пиццы». Эти неожиданные гости хотя и производили немало шума, нисколько не были Глэдис в тягость. Именно так они жили каждое лето, и, покуда не иссякли замороженные продукты, Глэдис было все равно, сколько детей вертится под ногами.

После ужина Эйми и Джейсон с друзьями снова убежали куда-то. Джессика взялась помогать матери убирать со стола, а Сэм слонялся из угла в угол, очевидно, считая оставшиеся до завтра часы. В конце концов Глэдис сочла за благо призвать его на подмогу. Они как раз заканчивали загружать грязные тарелки в посудомоечную машину, когда зазвонил телефон. Это был Дуглас. Сэм схватил трубку первым и, пока Глэдис споласкивала и вытирала руки, успел рассказать отцу об их сегодняшнем посещении «Морской звезды», которая в его пересказе с каждой минутой становилась все больше похожа на легендарную «Катти Сарк» – правда, с поправкой на современные технологии. Глэдис, слушая, как сын описывает компьютерную систему управления парусами, с удивлением подумала, как много, оказывается, он успел узнать за сегодняшний день.

Когда наконец настала ее очередь говорить по телефону, Дуг кисло поинтересовался, что такое творится с Сэмом.

– Эта яхта действительно такая большая, как он говорит, или просто старое корыто из Харвичского яхт-клуба так выросло в его воображении?

– Это довольно красивое корыто, – ответила Глэдис и улыбнулась, вспоминая чудесные часы, проведенные на борту «Морской звезды». – Яхта принадлежит одному из друзей Дика и Дженни. Да ты наверняка его знаешь – это Пол Уорд, который женат на известной писательнице Селине Смит. Селина сейчас в Лос-Анджелесе – там как раз снимается фильм по ее последнему роману, – а Пол с друзьями гостит у Дика и Дженни. Он пробудет здесь еще целую неделю, так что ты, быть может, его еще застанешь. Его яхта – настоящее чудо, Дуг! Если бы ты только видел, как она, распустив все паруса, скользит по волнам, ты бы...

– Нет уж, уволь, это удовольствие не для меня, – сухо перебил ее Дуг. – Ты прекрасно знаешь, что я человек сухопутный. А вот с Полом Уордом я бы с удовольствием познакомился. Говоришь, ты его видела? Какой он? Надменный, как черт знает что? Холодный сукин сын? Какой?!

Глэдис вздохнула. Именно так Дуг и должен был представлять себе Пола, зная, какого успеха он достиг и сколько влияния и власти сосредоточил в своих руках. Ему в голову не приходило, что даже столь богатый и могущественный человек может быть обаятельным, добрым, веселым.

– Да нет, мне он показался вполне приличным человеком. Пол удивительно хорошо отнесся к Сэму. Он учил его управляться с парусами. Они подружились, представь себе, – сдержанно ответила она. То, что Дуг автоматически причислил Пола к богатеньким подонкам, вызвало в ней приступ такого сильного раздражения, что ей лишь с большим трудом удалось справиться с собой.

– А я слышал, что Пол Уорд – настоящая акула, – отозвался Дуглас. – На Уолл-стрит его, во всяком случае, боятся как огня. У него репутация человека, который готов живьем сожрать любого.

Дугласа было не так-то легко переубедить, но Глэдис и не собиралась с ним спорить.

– На меня он не произвел подобного впечатления, – заметила она кротко. – Сэму он, во всяком случае, понравился.

Глэдис хотела рассказать Дугу, что завтра Пол и Сэм снова собирались вместе выйти в море на маленьком паруснике, но почему-то передумала.

– Как у вас дела? – спросил тем временем Дуг, и Глэдис вздохнула с облегчением. Как удачно, что он сменил тему и избавил ее от необходимости говорить о Поле Уорде. Впрочем, добавить ей было, пожалуй, нечего. Разве что сообщить, как Пол уговаривал ее вернуться к работе. Дугу это вряд ли могло понравиться.

– У нас все в порядке. Здесь очень хорошо. Дети целыми днями бродят где-то с друзьями. Дик и Дженни передавали тебе привет. А так... ничего нового.

Ничего нового... Знакомые лица, знакомые приятные заботы... Жить летом на мысе Код было все равно что валяться на постели в любимой ночной сорочке.

– А что у тебя? – в свою очередь спросила она.

– По-прежнему занят выше головы, – ответил Дуглас. – И до четвертого июля я вряд ли сумею освободиться.

– Я знаю, ты мне говорил, – сказала Глэдис, но прозвучало это – помимо ее желания – довольно холодно. Она не могла забыть этот чертов ужин в «Ма Пти Ами».

– Мне очень жаль, что так получилось, – промолвил Дуг извиняющимся тоном. – Не хотелось бы оставлять вас одних, но...

– Мы и не будем одни. Четвертого Паркеры устраивают барбекю. Нас уже пригласили.

– Это славно! – воскликнул Дуг, не скрывая своего облегчения. – Только боюсь, вы останетесь голодными: Дик умеет готовить только бифштексы, все остальное у него горит!

При упоминании об этом Глэдис улыбнулась.

– В этом году, – сказала она, – Дженни решила нанять повара, чтобы спасти мясо.

Дуглас коротко рассмеялся.

– Я по вас скучаю, – сказал он небрежно, и Глэдис прикусила губу. Она бы предпочла, чтобы Дуг сказал «я скучаю по тебе», но рассчитывать на это глупо. Да и сама она тоже не сказала Дугу, что скучает без него, потому что это было неправдой. Дуг спокоен, он уже все забыл, а вернее, ничего такого особенного не замечал. Просто походя указал ей ее место. А она так и не поняла, кто она ему теперь – друг, экономка, гувернантка его детей? Кто угодно, только не жена. И не возлюбленная. Теперь между ними пролегла пропасть. Главное было разрушено, и Глэдис было почти все равно. Пусть даже Дуг считает ее чем-то вроде бесплатного приложения к их семиместному универсалу.

– Ну, пока, я позвоню вам завтра, – попрощался Дуг. – Спокойной ночи, Глэдис...

Она ждала, что он скажет «я люблю тебя», но не дождалась и, вешая трубку, невольно задумалась, не повторяет ли она историю Мэйбл. Ее подруга тоже чувствовала себя ненужной, нелюбимой, опустошенной и... умирала со скуки. Эта скука – вкупе с желанием что-то исправить в собственной жизни – и толкала ее в объятия других мужчин. Нет, такого Глэдис не хотела. Но чего же она хотела?!

Этот вопрос Глэдис продолжала задавать себе, даже когда, отправив Сэма спать, заперлась в темной комнате, чтобы проявить пленки и напечатать сделанные днем фотографии. Она так глубоко ушла в собственные невеселые мысли, что работала почти автоматически, и потому была весьма удивлена, когда на плотном листе бумаги, который она опустила в кювету с проявителем, внезапно появилось знакомое лицо.

Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы сообразить, что перед ней – Пол Уорд. Он смеялся чему-то вместе с Сэмом, прищурившись, глядел вдаль, напрягая сильные руки, натягивал какой-то трос, просто улыбался, глядя, казалось, в самый объектив... Это была целая галерея потрясающих портретов. Глэдис не ожидала, что Пол так хорошо выйдет на снимках.

Результаты собственных трудов настолько поразили ее, что, вывесив на веревке еще мокрые фотографии, Глэдис отступила назад и некоторое время разглядывала их. Теперь, потеряв почву под ногами, она все время примеривалась к чужим судьбам. В голову лезли самые разные сравнения. Кстати, что рассказывал ей Пол о своей жене? Впечатление, которое осталось у нее от этого разговора, было двойственным. Селина Смит попеременно представлялась ей то верхом совершенства, то средоточием множества противоречий. Но Глэдис почти не сомневалась, что Пол по-настоящему любит ее, и, несмотря на восьмилетний стаж супружества, Селина по-прежнему остается для него волнующей и загадочной. Он утверждал, что счастлив, однако Глэдис инстинктивно чувствовала, что все не так просто и счастье это наверняка не безоблачно.

И снова ее мысли вернулись к тому, что произошло между ней и Дугом. Существует ли на свете такая вещь, как удачный брак? Сама Глэдис уже начинала в этом сомневаться. Еще совсем недавно она твердо знала, что такое счастливая семейная жизнь, и могла не задумываясь перечислить все ее составляющие. Но вдруг стало ясно, что дети, дом и отсутствие финансовых проблем – это еще не все. Далеко не все. Главного – взаимопонимания и любви – у них с Дугласом как раз и не было, хотя она не могла не признать, что до сих пор отношения у них были вполне дружескими.

Иное дело – Селина и Пол. Они оба были совершенно самостоятельны и независимы друг от друга, к тому же, если верить Полу, его жена обладала неуступчивым, подчас просто агрессивным характером. И все же он любил ее; это было видно, что называется, невооруженным глазом.

В чем же тут секрет? Глэдис не могла понять этого, как ни старалась. Почему разваливается ее брак? Что удерживает вместе Пола и Селину? Ответов не было.

«Что ж, – рассудила Глэдис, – со временем я, наверное, это узнаю». И, подумав так, она повесила сушиться последние отпечатки и пошла проведать детей. Сэм спокойно спал, Джессика и один из братьев Бордманов доедали на кухню холодную пиццу, а остальные дети затеяли на берегу игру в салочки с электрическими фонариками. Иными словами, в ее маленьком мире все было в порядке. Все, кроме одного...

Еще месяц назад она твердо знала, что значит для нее брак с Дугласом. Его слова изменили все. Так легкий поворот рукоятки радиоприемника заставляет замолчать музыку. Да и звучала ли она когда-нибудь для них с Дугом или все это Глэдис придумала?

Глэдис все же склонялась к мысли, что между ними что-то было. Было, но с годами они утратили это. Быть может, в конце концов подобное случается со всеми: волшебство и романтическое очарование уходят, оставляя лишь горечь и гнев. Но тогда... тогда это действительно конец. Жить вместе без любви – все равно что пытаться вычерпать океан чайной ложкой. И пример тщетности подобных попыток был у нее перед глазами. Та же Мэйбл старалась вычерпать океан своего одиночества ложечкой редких, случайных встреч, не сознавая, насколько это безнадежно.

Глэдис вышла на веранду, чтобы взглянуть на детей, но оказалось, что они давно забросили салочки и устроились в гостиной, негромко переговариваясь под включенный телевизор. Судя по всему, мать была им совершенно не нужна, и Глэдис оставалось только стоять на веранде, смотреть на звезды, высыпавшие на небо, и гадать, как будет складываться ее дальнейшая жизнь.

Возможно, ничего не изменится, с горечью подумала она. Будет все так же возить детей в школу, пока Джейсон не станет достаточно взрослым, чтобы заменить ее. Тогда она, разумеется, сможет вздохнуть свободнее, но... Что ей делать с этим свободным временем? Все равно придется стирать и готовить, пока дети не поступят в колледжи и университеты и не разъедутся по разным городам, чтобы возвращаться домой только на каникулы.

Ну и что тогда? О чем они станут разговаривать с Дугласом, когда останутся только вдвоем? О чем, если уже сейчас она чувствует себя такой одинокой и пустой внутри?

Опустошенность, ощущение разбитости, чувство, что тебя предали, – вот и все, что испытывала сейчас Глэдис. Необходимость и дальше жить и действовать так, словно ничего не произошло, угнетала ее больше всего. Ведь не машина же она, в самом деле!

Со стороны океана неожиданно донеслись далекие звуки музыки, и Глэдис, глянув в ту сторону, вдруг увидела ее. «Морская звезда», вся в сиянии огней, с освещенными иллюминаторами, плавно скользила в ночном мраке. Она была так прекрасна, что у Глэдис невольно защемило сердце. Казалось, это ее жизнь проходит мимо под звуки прекрасных мелодий, под звон бокалов с искристым шампанским и посвист соленого морского ветра. Волшебный ковер-самолет, способный унести ее, куда бы она ни захотела, отправился в путь без нее, а она осталась на берегу, ощущая на губах соленый вкус то ли моря, то ли слез.

Глэдис подумала, что в каких бы дальних морях и океанах ни странствовал Пол, с ним всегда был его дом, защищавший от бурь и непогоды. С ним всегда был его маленький, безопасный мир, куда он мог укрыться от холода, дождя и тоски. Для Глэдис же это было недостижимо, и вовсе не потому, что у нее не было такой яхты, а потому, что у нее не было дома. Ее мир потерпел крушение, и она всем сердцем завидовала Полу и жалела, что не может сейчас плыть вместе с ним к дальним островам.

«Жаль, что Сэм спит и не видит всего этого великолепия», – подумала она, провожая взглядом уходящую к горизонту «Морскую звезду». Эта мысль неожиданно отрезвила ее. Глэдис вздрогнула, как от холода, хотя ночь была по-летнему теплой. О чем она только думает!..

И все же, все же завтра «Морская звезда» вернется, и они с сыном снова поднимутся на ее гостеприимную палубу.

В начале двенадцатого Глэдис отправила детей спать и сразу же легла сама. В половине восьмого она снова была на ногах и разбудила Сэма, который проснулся и вскочил, едва только она протянула руку, чтобы тронуть его за плечо.

Глэдис уже была причесана и одета в голубую майку, белые джинсы и бледно-голубые сабо, которые Мэйбл в прошлом году привезла ей из Франции. Пока Сэм умывался, она успела приготовить завтрак. Вечером дети поделились с нею своими планами на сегодня. Кроме всего прочего, предполагался обед у друзей и поход за мороженым, стало быть, она была совершенно свободна. На крайний случай Глэдис оставила номер спутникового телефона Пола, так что они могли позвонить ей прямо на яхту.

Ровно в восемь двадцать они с Сэмом сели на велосипеды и отправились в гости.

Стоя на палубе, Пол уже поджидал их. Друзья его, гостившие на яхте, как раз собирались на экскурсию в Глостер; вчера они взяли напрокат микроавтобус и теперь, смеясь и обмениваясь шутками, усаживались в него.

Автобус отъехал. Сэм, широко улыбаясь, взбежал по сходням на палубу, и Пол обнял его правой рукой за плечи.

– Готов спорить на что угодно, после вчерашнего катания ты спал без задних ног, – заявил он и рассмеялся, когда Сэм кивком подтвердил его догадку.

– Я тоже спал очень крепко, – добавил Пол. – Ходить под парусом – нелегкая работенка, но удовольствие, которое при этом получаешь, нельзя сравнить ни с чем. Впрочем, я думаю, что сегодня нам будет попроще. Я хотел предложить вам прокатиться до Нью-Сибери, пообедать там и вернуться. Что скажете?

– По-моему, отличный план, – произнесла Глэдис со счастливой улыбкой.

– А вы завтракали? – неожиданно забеспокоился Пол.

– Только овсяные хлопья и молоко, – протянул Сэм с таким видом, словно дома его морили голодом, и Глэдис снова улыбнулась.

– Ну, какой это завтрак для моряка! – с сочувствием воскликнул Пол. – Как насчет вафель и чая? Настоящих вафель, которые только что испекли на настоящем корабельном камбузе?

– Отлично, – быстро кивнул Сэм, и Пол предложил Глэдис оставить висевшую у нее через плечо сумку с вещами (велосипеды они еще раньше закатили под навес яхт-клуба) в одной из пустующих гостевых кают.

Вслед за Полом Глэдис спустилась по трапу в жилой отсек. Каюта поразила ее своими размерами и роскошью. Стены были отделаны панелями из полированного красного дерева, надраенные дверные ручки и петли сверкали, словно золотые, стенной шкаф мог поспорить своими размерами с небольшим гаражом, а над кроватью и над столом висели картины кисти самых известных современных художников. Но отделанная белым мрамором туалетная комната была вне конкуренции. Здесь нашлось место не только для душа, но и для настоящей бронзовой ванны на гнутых ножках. Каюта производила впечатление номера люкс в каком-нибудь очень дорогом отеле.

Глэдис достала из сумки конверт с фотографиями и, держа его в руках, отправилась в столовую. Сэм уже сидел там перед огромным блюдом с вафлями. Губы его были в сладком кленовом сиропе, щеки оттопыривались, однако это не мешало ему вести с Полом серьезный мужской разговор.

– А ты, Глэдис? Как насчет вафель? – предложил Пол, увидев ее, но Глэдис отрицательно покачала головой.

– Нет, спасибо, – сказала она смущенно. – Мне и так неловко... Можно подумать, будто я не кормлю моих детей.

– Перестань, – успокоил Пол. – Просто любому моряку необходим большой завтрак, иначе у него не будет сил. Может, выпьешь хотя бы кофе, Глэдис?

Полу нравилось, как звучит ее имя, и он старался произносить его почаще. Вчера он спросил, кто назвал ее так, и она ответила, что это была идея отца. Когда она родилась, Джек Уильямс как раз работал в Шотландии возле озера Глэдис, и ее назвали в честь этого географического объекта. Полу это показалось занятным. В имени Глэдис ему чудилось что-то аристократическое.

На кофе Глэдис согласилась. Одна из двух официанток, обслуживавших стол, сразу налила ей горячий кофе в тонкую чашку лиможского фарфора с россыпью маленьких голубых звездочек на ней. Весь фарфор и хрусталь были либо со звездочками, либо с названием яхты. Глэдис подумала про себя, что одно это, наверное, обошлось Полу в астрономическую сумму.

Было уже начало девятого, когда Сэм наконец сказал, что больше не может. Тогда Пол предложил обоим подняться на мостик. Погода была великолепной. С берега дул легкий бриз, что было как нельзя кстати. Пол некоторое время вглядывался в голубое небо, по которому скользили редкие барашки облаков, потом отдал приказ капитану. От яхт-клуба он собирался отойти на дизеле и только потом поставить паруса.