Текст книги "Отныне и вовек"

Глава 7

И Зина, и Катсуко были заняты с покупателями, когда Джессика вошла в бутик. Таким образом, у нее оказалось время, чтобы прийти в себя, прежде чем присоединиться к ним. Форменное сумасшествие. Угадайте, где я была? Навещала Яна в тюрьме. Одним махом из городской тюрьмы в «Леди Джей». Безумие.

Девушки помогали двум дамам выбрать платья для поездки в Палм-Спрингз. Обе страдали чрезмерной полнотой и отсутствием вкуса, а кроме того, имели властные манеры и не отличались доброжелательностью. Джессика поразилась терпению Зины и Катсуко. Она постоянно думала о Яне, о тюрьме, о Мартине Шварце и об инспекторе Хоугтоне. Его глаза, казалось, неотступно следовали за ней.

– А чем занимается ваш муж? – Одна из покупательниц задала этот вопрос, проглядывая ряд темно-бордовых юбок с черной атласной отделкой. Копии Сен-Лорана.

– Мой муж? Он насилует… то есть, я хотела сказать, пишет!

Дамы сочли это забавной шуткой, даже Зина и Кэт не могли удержаться от смеха. Джессика смеялась сквозь слезы.

– Мой тоже этим увлекался – пока не пристрастился к гольфу.

Вторая матрона расценила эту интерлюдию восхитительной и остановила свой выбор на двух юбках и блузке, тогда как первая вернулась к свободного покроя брюкам.

Это был долгий напряженный день, что, однако, избавило ее от необходимости разговаривать с Зиной и Кэт. Около пяти часов они наконец присели передохнуть и выпить по чашечке кофе.

– Джесс, теперь-то все в порядке?

– Гораздо лучше. У нас возникли кое-какие проблемы, но к завтрашнему дню все будет улажено.

По крайней мере тогда Ян будет дома, и они смогут разобраться с этим вместе.

– Мы волновались за тебя. Я рада, что все уладилось. – Зину, казалось, удовлетворил ее ответ, но Катсуко пытливо вглядывалась в глаза Джессики, понимая, что с ней приключилась какая-то беда.

– Ты отвратительно выглядишь, Джессика Кларк.

– Это все мрачный костюм. – Она скользнула взглядом по осенней коллекции, выбирая, во что бы переодеться для поднятия настроения. Но было уже поздно, она устала, и у нее не осталось сил на примерки и переодевания. Через десять-пятнадцать минут Зина запрет двери бутика.

Джессика встала, у нее болела спина и шея от долгой беспокойной ночи, которую она провела на полу. Не говоря уже о дневных переживаниях. Она осторожно выгнула спину, пытаясь расслабить мышцы. В этот момент в бутик вошла женщина. Джесси, Кэт и Зина переглянулись, решая, кому заняться покупательницей. Обслужить ее выпало Джесси, которая направилась к ней с радушной улыбкой. Посетительница казалась довольной, а Джесси это было только на пользу, поскольку отвлекало от мрачных мыслей.

– Чем могу вам помочь?

– Вы не возражаете, если я тут покопаюсь? Я услышала о вашем магазине от подруги. У вас неплохие вещи в витрине.

– Спасибо. Дайте мне знать, если я понадоблюсь. – Джессика и покупательница обменялись вежливыми улыбками, и та начала просматривать спортивные товары. Элегантная женщина, далеко за тридцать или скорее под сорок. На ней был простой черный брючный костюм с отделкой, кремового цвета льняная блузка, небольшой яркий шарфик на шее и богатый набор, по всей видимости, дорогих украшений: красивый браслет, миленькая цепочка, несколько массивных колец и эффектные серьги с ониксом, привлекшие внимание Джессики, едва женщина переступила порог бутика. От покупательницы прямо-таки веяло богатством. Но ее лицо светилось теплотой и сердечностью. Казалось, она получала удовольствие от красивых вещей, которые носила, но понимала, что в жизни есть кое-что и поважней.

Джесси наблюдала за тем, как поздняя посетительница переходила от одной вешалки к другой. Она производила впечатление жизнерадостного и счастливого человека, обладая, помимо прочего, особой грацией. У нее было молодое лицо, хотя в волосах уже проглядывали седые прядки. Каким-то непонятным образом она напомнила Джесси сиамского кота, в особенности бледно-голубой фарфор ее глаз. Что-то в женщине вызывало желание узнать о ней побольше.

– Вы хотите что-нибудь особенное? У нас есть вещи на складе.

Женщина улыбнулась Джесси и пожала плечами.

– Я, наверное, старовата для них, а как насчет вон того замшевого пальто? У вас есть восьмой размер? – У нее был несколько виноватый вид, как у девочки, покупающей больше жевательной резинки, чем ей позволялось, и одновременно получающей от этого удовольствие.

– Сейчас посмотрю. – Джессика растворилась в кладовой, интересуясь, есть ли у них пальто такого размера.

Оно нашлось, но стоило на сорок долларов дороже. Джессика сняла этикетку с ценой и вынесла пальто покупательнице. Это была модель теплого светло-коричневого цвета, прилегающего покроя и выглядела лучше той, что висела в торговом зале. Женщина сразу же заметила разницу.

– Черт. Я была уверена, что оно мне не пойдет.

– Этот цвет вам к лицу и смотрится на вас замечательно.

Они наблюдали за тем, как женщина в замшевом пальто изящно кружится по полу. Пальто сидело как влитое, и она знала это. Приятно смотреть на человека, который умеет носить одежду. Правда, эта покупательница смело могла бы завернуться в мешковину и выглядеть не менее привлекательно.

– Сколько оно стоит?

– Триста десять.

Зина и Кэт обменялись недоуменными взглядами, но промолчали. У Джесси были свои приемы, и обычно они срабатывали. Возможно, эту даму она хотела сделать постоянной клиенткой. Цена покупательницу ничуть не смутила.

– У вас есть в тон ему брюки?

– Были, но их уже продали.

– Очень жаль. – Попутно женщина купила три свитера, блузку и юбку под цвет пальто, прежде чем поняла, что нанесла достаточный урон своему кошельку. Она вынула отделанную изумрудно-зеленой замшей чековую книжку и с улыбкой посмотрела на Джесси.

– И если увидите меня здесь раньше чем через неделю, гоните в шею.

– Так уж и гнать?

– Это приказ, а не просьба.

– Какая жалость. – Обе женщины засмеялись, и покупательница недрогнувшей рукой заполнила чек на сумму больше пятисот долларов. Ее звали Астрид Боннер, она жила на Валейо, в квартале от Джесси.

– Мы почти соседи, миссис Боннер. – Джесси назвала свой адрес, и Астрид Боннер ответила ей улыбкой.

– Я знаю ваш дом! Маленький, синий с белым. Готова поклясться, это тот, с потрясающими цветами.

– Нас видно издалека!

– Не извиняйтесь, ваши цветы украшают улицу! А не вам ли принадлежит маленькая красная спортивная машина?

Джесси сделала движение головой в сторону окна.

– Моя. – Они вместе засмеялись. Было уже без четверти шесть. – Не хотите ли выпить? – У них хранилась бутылка «Джонни Уокер». Некоторые покупательницы любили задержаться в бутике, чтобы поболтать. Еще одна милая черта.

– Я бы не прочь, но не стану. Вам, наверное, пора домой.

Джесси улыбнулась, а Катсуко тем временем складывала покупки миссис Боннер в две большие сияющие коробки, заполненные тонкой оберточной бумагой желтого и оранжевого цветов, а затем перевязала их ленточками.

– Это ваш магазин?

Джесси кивнула.

– У вас отличные вещи. Это пальто, оно нужно мне, как… Но у меня нет силы воли. Мой самый большой недостаток.

– Иногда мотовство полезно для души.

Астрид Боннер слегка кивнула в ответ на это замечание, и женщины обменялись долгим взглядом. Джесси чувствовала себя легко в ее обществе. Ей было жаль, что Астрид Боннер не останется выпить рюмочку, ведь теперь Джесси некуда было спешить. Она была бы не прочь поговорить с новой знакомой по душам. Джессике вдруг стало интересно, какой из домов в соседнем квартале принадлежит Астрид Боннер. И тут ей в голову пришла смелая мысль.

– Между прочим, я могла бы вас подвезти. Я уже ухожу. – Это к тому же освободит ее от возможных вопросов Зины и Кэт. Сейчас она не была готова на них ответить. Астрид Боннер могла бы спасти ее от нежелательных расспросов. Она еще не сказала девочкам, что ее не будет завтра утром.

– Замечательно. Спасибо. Обычно я иду пешком, когда нахожусь недалеко от дома, но с двумя коробками… Очень кстати.

Она улыбнулась и как будто помолодела. Джесси заинтересовалась, сколько же ей на самом деле лет.

Джессика взяла пальто, сумочку и помахала Зине и Кэт.

– Спокойной ночи, девочки. До завтра. Но утром меня не будет. – Все четверо улыбнулись друг другу. Зина заперла за ними дверь. Ни вопросов, ни ответов, никакой лжи. Джесси почувствовала облегчение. Она не отдавала себе отчет в том, в каком напряжении находилась весь день.

Джессика открыла двери автомобиля, Астрид села, сложив коробки на коленях, и они поехали домой.

– Магазин, по всей видимости, отнимает уйму времени.

– Да, но это как раз по мне. О, я еще не представилась, извините. Джессика Кларк.

Они опять обменялись улыбками. Вечерний бриз несколько испортил прическу Астрид.

– Вы хотите, чтобы я подняла верх?

– Конечно, нет. – Она неожиданно засмеялась и посмотрела на Джесси. – Ради бога, я не настолько стара и замшела. Признаюсь, я завидую вашему магазину. Я когда-то работала в редакции журнала в Нью-Йорке. Это было десять лет назад, но я все еще скучаю по моде, в любых ее проявлениях.

– Мы тоже приехали из Нью-Йорка. Шесть лет назад. Что привело вас сюда?

– Мой муж. Нет, нет, на самом деле это была деловая поездка. Потом я встретила здесь своего мужа, да так и не вернулась.

Астрид, похоже, с удовольствием предалась воспоминаниям.

– Неужели? Значит, вас еще ждут в редакции? – Обе женщины засмеялись в опускающихся мягких сумерках.

– Нет, я вернулась, но только на три недели. Подала заявление об уходе. А ведь я думала только о своей карьере и не помышляла о замужестве… И вдруг встретила Тома. Конец карьере!

– Вы когда-нибудь жалели об этом? – вторглась в святая святых Джессика.

– Нет. Никогда. Том все изменил.

Джессика удивилась. Ян тоже кое-что изменил в ее жизни, но не в такой степени. Это не стоило ей карьеры, не вынудило ее уехать из Нью-Йорка. Джесси давно хотела перебраться в Сан-Франциско. Но бросить «Леди Джей» – это уж слишком.

– Том был замечательным человеком. Он умер в прошлом году.

– Извините. А дети, у вас есть дети?

Астрид засмеялась и покачала головой:

– Тому было пятьдесят восемь, когда я вышла за него замуж. Мы провели замечательные десять лет, миг вдвоем. Как медовый месяц.

Джесси вспомнила свою жизнь с Яном и улыбнулась.

– В этом вы правы. Дети могут помешать.

– Если вы хотите пожить для себя. Но мы оба считали, что слишком стары. Я вышла замуж в тридцать два года и считала, что не создана для роли примерной матери.

Значит, Астрид было сорок два. Джесси удивилась.

– Почему вы не пошли работать?

– На что я могла рассчитывать? Я работала в «Вог», но здесь нет ничего похожего. К тому же даже там я уже не нужна после десятилетнего отсутствия. Отстаешь от жизни. Я оказалась на обочине, как можете оказаться и вы. А кроме того, у меня нет абсолютно никакого желания возвращаться в Нью-Йорк.

– Откройте какой-нибудь бизнес, связанный с модой.

– Например?

– Бутик.

– Что возвращает нас к исходной точке, дорогая. Как я завидую вам.

– Не переусердствуйте. Здесь тоже есть свои проблемы.

– Но и свои плюсы. Вы часто бываете в Нью-Йорке?

– Вернулась оттуда два дня назад.

А вчера моего мужа арестовали за изнасилование. Она чуть было не сболтнула. Астрид была бы напугана до смерти. Джесси мрачно вздохнула, на мгновение забыв, что она не одна.

– Поездка была утомительной? – спросила Астрид, не в силах сдержать улыбку.

– Какая поездка?

– В Нью-Йорк. Вы сказали, что вернулись два дня назад, а потом вздохнули так, будто умер ваш лучший друг.

– Извините. Выдался трудный день. – Джесси попыталась улыбнуться, но неожиданно обрушившаяся на нее беда вновь напомнила о себе. Повисла неловкая пауза, Астрид взглянула на нее искоса.

– Что-нибудь не так?

Джессика не могла ответить ложью на ее вопросительный взгляд.

– Ничего, что не было бы улажено к завтрашнему дню.

– Могу я чем-то помочь?

Какая замечательная женщина, они совершенно не знакомы, а она интересуется проблемами Джесси.

– Нет, все в полном порядке. Вы уже помогли, пролив на меня немного солнечного света в конце трудного дня. Какой дом ваш?

Астрид засмеялась и показала.

– Вот этот. Вы были так добры, что согласились подвезти меня.

Солидный кирпичный особняк с черными ставнями, обведенными по краям белой краской, и заботливо ухоженной живой изгородью. Джессика чуть было не присвистнула. Они с Яном часто спрашивали себя, кто же там живет, предполагая, что его владельцы часто путешествуют, поскольку дом нередко выглядел покинутым.

– Миссис Боннер, я хотела бы отплатить комплиментом за комплимент. Мы любовались вашим домом не один год.

– Я польщена. Зовите меня Астрид. Но в вашем больше жизни. Этот ужасно… ну…

Она замялась.

– Взрослый, вот подходящее слово. Том уже владел им, когда мы поженились, и он был прекрасно обставлен. Заходите на чашечку кофе. Или выпить чего-нибудь покрепче.

– С удовольствием.

– А почему бы не заглянуть прямо сейчас?

– Я… Я бы не против, но, сказать по правде, я вся вымотана. Прошедшие два дня были для меня сущим кошмаром, да еще три недели каторжного труда в Нью-Йорке. Как-нибудь в другой раз.

– Рада буду вас видеть. Еще раз спасибо за поездку. – Она вышла из машины и, поднимаясь по ступенькам дома, помахала рукой. Джесси помахала в ответ. Вот это дом. Она была рада тому, что встретила Астрид Боннер. Замечательная женщина.

Джессика выруливала к своему дому, размышляя об Астрид и о том, что та сказала. Похоже, она многим пожертвовала ради своего мужа. И выглядела при этом счастливой.

Джесси зашла в темный, неосвещенный дом, сбросила туфли и, не включая свет, уселась на диван. Она мысленно откручивала назад кадры прошедшего дня. Невозможно поверить. Встреча с Мартином Шварцем, чек на пару тысяч долларов, посещение Яна в тюрьме, обмен любезностями с Астрид Боннер… Когда же жизнь снова станет нормальной?

Ей захотелось чего-нибудь выпить, но не было сил двинуться с места. В то время как ее мозг по-прежнему лихорадочно работал, тело отказывалось служить. Джесси продолжала вспоминать встречу с Яном в тюрьме. Она опять дома. Одна. Он всегда ждал ее по вечерам. Дом был невыносимо безмолвен… так же была молчалива квартира Джейка, когда она попадала туда… после его кончины… почему она думала сейчас о брате? Почему продолжала сравнивать его с Яном? Ян был жив. И завтра будет дома, ведь правда? Будет. А что, если… Джесси боялась закончить мысль. Зазвонил дверной звонок, а она даже не слышала, пока, наконец, настойчивое дребезжание не вернуло ее в реальный мир. Последние силы ушли на то, чтобы подойти к двери.

Она стояла в полный рост в темноте передней и разговаривала через дверь. Джессика слишком устала даже для того, чтобы попытаться угадать, кто бы это мог быть.

– Кто там? – Ее голос с трудом пробивался через дверь. Но он слышал ее. Он посмотрел через плечо на напарника и кивнул. Второй мужчина медленно пошел назад к зеленой машине.

– Полиция.

Ее сердце упало, потом заработало, как паровой молот, и, дрожа всем телом, она прислонилась к стене. Что теперь?

– Да?

– Это инспектор Хоугтон. Я хочу поговорить с миссис Кларк. – Он знал, что это была она. По другую сторону двери Джессика пыталась справиться с искушением сказать ему, что миссис Кларк нет дома. Но «Морган» был хорошо виден, инспектор, очевидно, ждал ее возвращения где-то поблизости, ожидая, пока она не вернется домой. От них нельзя скрыться. Им принадлежала ее жизнь, так же, как и жизнь Яна.

Джесси медленно отперла дверь и замерла в неосвещенном холле. Даже без туфель она была на дюйм выше инспектора. Их глаза встретились. Вся ненависть, которую она не могла не чувствовать из-за предательства Яна, обрушилась на Хоугтона. Его было легко ненавидеть.

– Добрый вечер. Можно войти?

Джессика впустила его в дом, щелкнула выключателем и первой прошла в гостиную. Она остановилась в центре комнаты, наблюдая за ним и не приглашая сесть.

– Итак, инспектор? Что вам нужно? – Ее тон не предвещал ничего хорошего.

– Подумал, что мы могли бы немного побеседовать.

– О! Даже так. – Она испугалась, но еще больше боялась показать это. А что, если он хотел ее изнасиловать? На этот раз настоящее изнасилование. Что, если… Боже… где Ян?

– Самый обычный разговор, миссис Кларк.

Они, казалось, кружили вокруг, буравя друг друга взглядами, как смертельные враги. Удав и его жертва. Джессике не нравилась выпавшая ей роль. Он оценил ее красоту, но не показывал этого. Хоугтон ненавидел Яна по нескольким причинам.

– Не возражаете, если я сяду? – «Да. Еще как».

– Нет. Пожалуйста. – Она показала ему рукой на диван, а сама опустилась в свое любимое кресло.

– Отличный дом, миссис Кларк. Вы давно здесь живете? – Он посмотрел по сторонам, как будто пытаясь схватить все детали, тогда как Джессика мечтала лишь о том, чтобы выцарапать ему глаза и вышвырнуть вон. Но сейчас она понимала, что это нереально. Можно ненавидеть полицейских, но нельзя проявлять недружелюбие. Она не виновна, Ян тоже не виновен, и тем не менее она была сама не своя от ужаса.

– Инспектор, это допрос или светский визит? Мой адвокат посоветовал мне не отвечать на вопросы полицейских в его отсутствие.

Она не отводила взгляда от ноги Хоугтона в темно-бордовом носке, думая о том, не попытается ли он ее изнасиловать. На инспекторе был блестящий галстук горчичного цвета. Джессику начало подташнивать, она со страхом попыталась вспомнить, приняла ли утром противозачаточную таблетку. А потом вдруг взглянула на него и сразу же поняла, что убьет его, если придется. Непременно убьет.

– Да, вы имеете право не разговаривать с полицейским, пока рядом с вами нет вашего адвоката, но я хочу задать несколько вопросов и думаю, что для вас будет приятнее ответить на них здесь. – «Большая честь».

– Я лучше отвечу на них в суде. – Но оба прекрасно знали, что ей не пришлось бы этого делать, поскольку она была женой обвиняемого и, следовательно, освобождалась от дачи показаний.

– Как вам угодно. – Он встал, собираясь уходить, и остановился у бара. – Вы – алкоголичка. Как и ваш муж?

Вопрос вывел Джессику из себя.

– Нет, и мой муж – тоже нет!

– Да, я так и думал. Он утверждает, что она на него набросилась, когда они поднялись в номер. Я так понимаю, он спокойно себе лежал. Не похож ваш муж на алкоголика.

У Джессики упало сердце, а глаза наполнились ненавистью. Этот сукин сын пытался заманить ее в ловушку.

– Инспектор, я прошу вас уйти. Немедленно. – При этих словах Хоугтон повернулся к ней, выражая притворное сочувствие. Но в его глазах кипел тот же гнев, что и у Джессики. Голос его был едва слышен, хотя он стоял в метре от нее.

– И что вы делаете с таким слабохарактерным отребьем, как он?

– Убирайтесь из моего дома! – произнесла она так же тихо, все ее тело била дрожь.

– А если он отправится на «отдых»? Найдете себе другого милашку-жиголо вроде него? Поверь мне, сестричка, он не стоит того. Таких пруд пруди.

– Убирайтесь!!! – Слова вылетели как два кулака в его лицо. Хоугтон повернулся на каблуках и направился к двери. Задержавшись на мгновение, он посмотрел на нее.

– До встречи. – Дверь за ним закрылась, и впервые в жизни Джессика почувствовала тягу к убийству. В тот вечер инспектор вернулся опять, в десять часов, с двумя полицейскими в штатском и ордером на обыск. Они перевернули весь дом в поисках оружия и наркотиков.

На этот раз Хоугтон был деловит и официален, он избегал встречаться с ней взглядом на протяжении всего часа, который они провели в доме, роясь в ящиках и шкафах, переворачивая белье, потроша ее сумочку на кровати, высыпая мыльную стружку и разбрасывая одежду и бумаги Яна по всей гостиной.

Они ничего не нашли; а Джессика ничего не сказала об этом Яну. После их ухода она четыре с половиной часа приводила все в порядок и еще два часа приходила в себя от рыданий. Эти мерзавцы над ней надругались. Не в том смысле, в каком она боялась, в другом. Фотографии ее матери лежали, раскиданные по столу, противозачаточные таблетки были высыпаны на кухне, половину из них забрали на анализ в лабораторию. Вся ее жизнь была разбросана по дому. Теперь это была и ее война. И она приготовилась к борьбе. Та ночь изменила все. Они стали и ее врагами, не только Яна. Впервые за семь лет Яна не было рядом, чтобы защитить ее. И дело не только в этом. Именно он толкнул ее на тропу войны. Он навлек на нее беду. А она всего-навсего беспомощная женщина. Это была его ошибка. Теперь и он стал ее врагом.

Глава 8

Джессика ожидала появления Мартина Шварца в последних рядах зала заседаний. Список дел, назначенных к слушанию, был раздут сверх меры, и суд начался позже. Церемонии, свидетелем которых стала Джессика, проходили очень скучно. Большинство обвинений отбарабанивались пункт за пунктом, произвольно назначались залоги, и в зале появлялись новые лица. Яна привели из тюрьмы через специальную дверь в сопровождении двух охранников, по одному с каждой стороны.

Мартин прошел вперед. Безжалостным тоном были зачитаны пункты обвинения, один за одним, безо всяких подробностей. Яна спросили, понимает ли он, в чем его обвиняют, и он безрадостно ответил: «Да».

Залог был назначен в двадцать пять тысяч долларов. Мартин попросил о его снижении, и пока судья раздумывал, на ноги вскочила молоденькая помощник окружного прокурора и возразила. Она считала, что серьезность рассматриваемого дела предопределяла больший залог. Судья не согласился. Он снизил сумму до пятнадцати тысяч и стукнул молоточком. Ввели следующего бедолагу. Предварительное слушание было назначено через две недели.

– Что будем делать теперь? – прошептала Джессика вопрос на ухо Мартину, когда он вернулся на свое место. Яна уже увели из зала суда, и сейчас он находился опять в тюрьме.

– Теперь вам нужно наскрести пятнадцать тысяч долларов или предоставить ему закладную на эту сумму.

– Каким образом?

– Пойдемте. Займусь этим сам.

О боже… пятнадцать тысяч. Громадная сумма. Стоило ли что-нибудь этих денег? Да. Ян. Они спустились в вестибюль и пересекли улицу, направляясь к одной из расположенных под неоновыми вывесками контор. Эти заведения производили отвратительное впечатление, и та, куда они вошли, была не лучше. В помещении висел густой дым от выкуренных сигарет, пепельницы были полны окурков, двое мужчин спали на кушетке, вероятно, ожидая решения своей участи. Женщина с всклокоченными светлыми волосами спросила их о цели визита. Мартин объяснил, она позвонила в тюрьму и сделала себе пометку, поглядывая на Джесси, которая пыталась выглядеть равнодушной.

– Вам придется оформить дополнительную закладную на имущество. Вы полностью выплатили стоимость дома?

Джесси кивнула.

– Я также владею собственным делом. – Она продиктовала женщине название и адрес магазина, домашний адрес, а также название банка, где хранилась закладная.

– Как вы думаете, сколько может стоить ваш бизнес? Что это вообще? Магазин одежды?

Джесси опять кивнула, непонятно почему чувствуя себя униженной. Возможно, потому, что эта женщина теперь знала суть предъявленных обвинений.

– Да, это магазин одежды. И у нас богатые оборотные фонды.

Почему она хотела произвести впечатление на эту тупицу? Очевидно, понимая, что у той в руках ключ к освобождению Яна. Мартин Шварц стоял рядом, следя за ходом дела.

– Нам нужно позвонить в ваш банк. Приходите в четыре.

– И тогда вы сможете выпустить его под залог? – О господи, пожалуйста, выпустите его под залог. Подступала паника. Горькая, неприятная масса, похожая на желчь.

– Зависит от того, что ответит ваш банк. У вас обоих один и тот же банк?

Джесси кивнула, выглядя посеревшей.

– Хорошо. Это сэкономит время. Принесите пятнадцать тысяч с собой, когда вернетесь. Наличными.

– Наличными?

– Или банковским чеком. Никаких чеков, выписанных вами.

– Спасибо.

Они вышли на улицу, и Джесси набрала полную грудь свежего воздуха. Казалось, прошли годы с тех пор, как она дышала в последний раз. Она опять вдохнула чистого воздуха, посмотрела на Мартина.

– Что происходит с теми, у кого нет денег?

– Их не выпускают под залог.

– А что потом?

– Они остаются под стражей до вынесения приговора.

– Даже если они невиновны?

– До суда нельзя утверждать, виновны они или нет.

– Что, черт возьми, происходит с «невиновными, пока не доказано обратное»?

Шварц пожал плечами и, храня молчание, по возможности избегал смотреть в ее сторону. На него угнетающе подействовало пребывание в залоговой конторе. Мартин редко посещал залогодержателя вместе с клиентами. Но Ян попросил его об этом, и он дал обещание. Казалось странным обращаться с этой высокой, независимой женщиной как с хрупким и беспомощным созданием. Но он подозревал, что Ян был прав: под внешним слоем крепкой брони скрывалось ранимое сердце. Он спрашивал себя, не разлетится ли этот внешний слой до того, как все будет позади. Вот что было важно.

– А как поступают бедные, когда им нужен адвокат? – Господи, неужели ему придется читать лекции по социальному обеспечению?

– Им назначают общественных защитников. Джессика, у нас хватает и своих проблем. Согласны? Почему бы вам не отправиться в банк и не уладить дело?

– Хорошо. Простите.

– Вся система дает трещину, я знаю. Благодарите бога, что вы не одна из них, и пускай все идет как есть.

– Это трудно, Мартин.

Он покачал головой и едва заметно улыбнулся.

– Так вы идете в банк?

– Да, сэр.

– Отлично. Хотите, чтобы я пошел с вами?

– Конечно, нет. Присмотр за детьми – это часть договора или Ян настоял?

– Я… Нет… Ради бога, отправляйтесь в банк и дайте мне знать, когда вытащите его оттуда. Если я понадоблюсь раньше, звоните. – «Как насчет того, чтобы одолжить нам пятнадцать тысяч долларов, а?»

Она улыбнулась своим мыслям, попрощалась и медленно пошла к машине. Джесси по-прежнему не имела понятия, как будет выкручиваться с деньгами. А что, черт побери, она скажет в банке? Правду. Если придется, она встанет на колени. Пятнадцать тысяч… Они были так же недостижимы, как вершины Эвереста.

После шести сигарет и получаса вялого разговора с управляющим банком Джессика получила личный займ в размере пятнадцати тысяч долларов под стоимость машины. Они также заверили ее, что все будет в порядке, когда позвонят из залоговой конторы. На протяжении разговора с лица управляющего не сходило изумленное выражение, которое он отчаянно пытался скрыть. Безуспешно. А Джессика даже не сказала ему, какие были выдвинуты обвинения, только то, что Ян находился в тюрьме. Она в душе молилась, чтобы управляющий ничего не узнал после звонка залогодержателя, а если вдруг и узнает, то чтобы был нем как рыба. Он уже поклялся ей, что все останется между ними. Наконец-то у нее есть пятнадцать тысяч долларов… есть… есть! А ее дом и бутик стоили в десять раз больше той закладной, которая была ей нужна. Но какое-то смутное чувство говорило ей, что этого все равно недостаточно. А что, если они его не выпустят? Она думала об этом. О содержимом металлического ящичка, который хранился за толстыми стенами.

– Миссис Кларк? – Она не отвечала, а ведь сидела напротив. – Миссис Кларк? Что-нибудь еще?

– Извините… Я просто о чем-то задумалась. Да. Я… Мне хотелось бы попасть в хранилище.

– Ключ у вас с собой?

Она кивнула. Джесси держала его в связке вместе с другими ключами.

– Я распоряжусь, чтобы мисс Лопес открыла вашу ячейку.

Джесси задумчиво последовала за ним, а потом оказалось, что она идет уже за мисс Лопес, которую видела впервые. А потом, потом она стояла перед своим ящичком, который держала в руках мисс Лопес, глядя на нее. Большой металлический ящик.

– Не хотите ли пройти с ним в комнату?

– Я… Я… Да. Спасибо. Ей не следовало этого делать. Это было ошибкой… нет… а вдруг дома и «Леди Джей» окажется недостаточно? Джесси понимала, что поступает неразумно. Она поддалась панике. Но лучше уж быть уверенной… быть… ради Яна. Все это так ужасно. Так тяжело справляться с трудностями одной.

Мисс Лопес оставила ее в маленькой, стерильной комнате со столиком из жаростойкого пластика и черным бархатным стулом. На стене висел уродливый плакат с видом Венеции, как будто вырезанный из конфетной коробки. Она была одна со своей ношей. Джесси осторожно открыла ящичек и вынула три большие кожаные коробки и два футляра из выцветшей красной замши. На дне еще оставалась меньшая по размеру коробочка, отделанная поблекшим синим материалом. Синяя коробочка хранила немногочисленные «сокровища» Джейка. Запонки, которые отец подарил ему на совершеннолетие, школьное кольцо, его кольцо из ВМФ. По большей части безделушки, но как похоже на Джейка.

В коричневых кожаных коробках лежали настоящие драгоценности. Письма, которые родители писали друг другу в течение многих лет. Письма отца с фронта. Мамины стихи, посвященные ему. Фотографии. Локоны Джейка и Джессики. Сокровища. Вещи, которые много значили в ее жизни.

Первой она открыла голубую коробочку и улыбнулась сквозь пелену слез, когда увидела брелоки Джейка, лежащие как попало на бежевой замше. Они все еще хранили его слабый запах. Она вспомнила, как дразнила брата из-за школьного кольца. Она сказала ему, что кольцо было зловещее, а он так им гордился. Теперь оно лежало здесь. Джессика надела его на палец. Слишком большое. В Джейке было почти шесть футов пять дюймов.

Джесси вернулась к коричневым коробкам. Она так хорошо знала их содержимое. Золотыми буквами в правом нижнем углу на них были выгравированы инициалы ее родителей. Каждая – точная копия другой. Семейная традиция. В первой она обнаружила фотографию их всех четверых, снятую как-то на Пасху. Ей было одиннадцать или двенадцать, Джейку – семь. Джесси не могла этого вынести. Она очень медленно закрыла коробку и вернулась к тому, за чем пришла.

Красные замшевые футляры. Невероятно, что все происходит на самом деле. Она действительно собиралась взять мамины драгоценности. Они были дороги для нее, святы, она даже не надевала ни одно из них за все эти годы. А теперь хотела оставить их в чужих руках.

Джессика с величайшей осторожностью раскрыла футляры, ее взгляд замер на длинном ряду колец. Рубиновое в старой оправе, принадлежавшее ее бабушке. Два красивых кольца с нефритом, которые отец привез с Дальнего Востока. Изумрудное кольцо, о котором мама так долго мечтала и которое получила на пятидесятилетие. Кольцо с бриллиантом, которое папа подарил ей к помолвке… и обручальное кольцо, ее «настоящее» кольцо, которое она всегда носила. Тонкое золотое колечко, самое любимое. Там же были два простых золотых браслета-цепочки. Золотые часы с крошечными бриллиантами, вправленными в циферблат. А также большая красивая брошь с сапфирами в обрамлении маленьких бриллиантов, принадлежавшая бабушке Джессики.

Во втором футляре находились три нитки прекрасного жемчуга, жемчужные серьги и пара сережек с бриллиантами, которые она и Джейк вместе купили за год до его смерти. Все лежало на месте. Она знала, что не сможет оставить это у залогодержателя, даже если бы не было другого выхода. И тем не менее у нее был выход на самый крайний случай. Два дня назад она бы себе в этом не призналась, но сейчас…